Текст книги "По ту сторону чувства"

Глава 11

Ирина с каким-то нетерпением шла на очередной сеанс к Сергею Петровичу. Она была уверена, что он знает ответы, на те вопросы, на которые она сама не смогла найти ответ.

Она думала, что Сергей Петрович сейчас же растолкует сон, откуда он взялся и почему он преследует её, но он огорошил Ирину неожиданным вопросом:

– У вас было счастливое детство?

«Прошлое! – усмехнулась Ирина. – Все наши беды из прошлого».

– Детство у меня было не слишком счастливое, но лет до четырнадцати вполне благополучное.

– А что изменилось? – спросил Сергей Петрович.

– Умерла мама, а отец снова женился. Мачеха не взлюбила меня и отравляла жизнь, как могла.

– А что же отец? Он не защищал вас.

– Нет. Для него я была обычным ребёнком. Он считал, что будет лучше, если я с детства привыкну к жизненным трудностям. Именно поэтому я жила в интернате, а дома бывала только по выходным.

– А кто был необычным ребёнком?

– Сашенька. Мой старший брат. Отец очень любил его, потому что он подавал большие надежды. Все учителя прочили ему большое будущее. Учеба давалась ему легко, все схватывал на лету. Только он так и остался подающим надежды. Рано женился, бросил институт, а затем его бросила жена, потому что женщине нужен мужчина, а мужчиной Саша так и не стал. Сначала пил, после пристрастился к наркотикам. Несколько раз помещала его в клинику, но там могут лечить только тело, а не душу. Когда умер, то только все вздохнули с облегчением. Прости меня, Господи! – попросила прощения Ирина у Всевышнего за то, что смерть брата не вызывает у неё сожаления.

– А мать чем болела?

– У неё было больное сердце. Она была очень весёлой. Любила шумную компанию, любила готовить, шить, вязать. До сих пор помню, как она обнимала меня, прижмет к себе, замрет и думает о чем-то своем. А затем как-то все изменилось. Неожиданно. Мать стала очень странной, совсем не похожей на себя. Что-то ушло из её жизни, но непонятно что. Отец говорил, что всё это из-за болезни.

– Где вы были, когда умерла мама.

– Дома, но я ничего не помню. Совсем ничего. В тот день, когда умерла мама, я сама заболела. Два месяца была между жизнью и смертью.

– Не помните, в тот день шёл дождь?

– Нет, шёл снег, – ответила Ирина. – Была поздняя осень, и впервые выпал снег.

– Люблю первый снег, – сказал Сергей Петрович. – Как-то чудесно все преображается. Выглянешь в окно, а там светло и радостно становится на душе.

Сергей Петрович продолжал говорить, голос его убаюкивал, глаза у Ирины закрылись, а когда она их снова открыла, то оказалась в своей комнате.

Она стояла у окна, смотрела на падающий снег, но почему-то не радовалась ему. И она боялась выйти из комнаты, потому что мать с отцом ругались. Ирина слышала, как мать кричала отцу, что ненавидит его. Она кричала и плакала, кричала и плакала.

Ирина легла на кровать, заткнула уши: только бы не слышать всего этого, только бы не слышать. Уж лучше бы она оставалась в интернате.

Неожиданно для себя она заснула. Так и спала одетой. Проснулась глубокой ночью. В доме было тихо. Она долго не решалась выйти из комнаты, но ей очень хотелось в туалет. В кухне горел свет. За столом сидел отец и ел гречневую кашу.

– Тебе что? – спросил он.

– Мне в туалет, – робко ответила Ирина.

– Иди, только в ванную не заходи, а руки в кухне помоешь.

Ирина согласно кивнула головой, но почему-то вместо двери туалета открыла дверь в ванную. В ванной лежала мама, лицо у неё было бледным-бледным, глаза широко открытыми, а кругом была кровь. Много крови.

Ирина закричала.

Кто-то тронул её за плечо. Она подняла голову и увидела Сергей Петровича. В руках у него был стакан с водой.

– Выпейте воды, полегчает, – сказал он каким-то будничным голосом.

Ирина сделала несколько глотков.

– Как я могла это забыть? Как?

– На все вопросы я не знаю ответа, – сказал Сергей Петрович. – Так решило ваше подсознание. Забыли, чтобы продолжать жить.

Ирина некоторое время молчала, приходя в себя.

– А как мне теперь с этим жить? – спросила она.

– Прятаться от страха тоже не выход, – ответил Сергей Петрович.

– Почему?

– Страх нужно перебороть, чтобы дальше жить, иначе он так и будет управлять вашей жизнью. Все несчастья в жизни от наших страхов. От них нельзя спрятаться. Неуверенные в себе люди часто одержимы гордыней, быть такими заставляет их страх. Другие не могут полюбить, потому что страшатся предательства. Они живут разумом и им кажется, что они твёрдо знают, чего они хотят, чего они желают, а на самом деле ими управляет то, что глубоко спрятано в тайниках их души.

– И у вас есть страхи? – спросила Ирина.

– Конечно. Они есть у каждого. И страхи, и печали. Печаль от понимания того, что жизнь проходит. Вот вы думаете, кто мне сейчас ближе: жена или дети?

– Не знаю.

– Жена, потому что мы с ней доживаем свой век, а у детей своя жизнь, свой мир. Печально, но такова жизнь.

– А я смогу победить свой страх? – спросила Ирина.

– Конечно, – ответил Сергей Петрович.

– И что тогда? Я изменюсь?

– Нет, не изменитесь, а только поймете саму себя. Если человек понимает самого себя, то он начинает понимать окружающих, а там и до любви, настоящей, недалеко, – улыбнулся Сергей Петрович.

– Спасибо вам, – сказала Ирина.

– Это моя работа, – ответил Сергей Петрович. – На сегодня всё, продолжим в следующий раз.

– Когда мне прийти? – спросила Ирина.

– Когда пожелаете. Время и день согласуйте с моим секретарем.

– Хорошо, – сказала Ирина. – Всего вам доброго.

– И вам удачи, – ответил Сергей Петрович.

Он устало откинулся на спинку кресла: даже чужие несчастья тревожат сердце и повергают в уныние. «Вся жизнь внутри человека, вся жизнь. Вне человека нет никакой жизни, а только реальность. Как эту простую истину донести до людей?» – печалился он за человечество в лице Ирины Викторовны. Красивая, молодая, чувственная, а жила в страхе, о котором и ведать-то не ведала. Таких, как она, более всего жалел Сергей Петрович.

И ведь многие даже не знают о существовании эмоционального интеллекта, что он развивается, только тогда, когда человек чувствует, страдает, переживает. Среднестатистический человек в лучшем случае осознает свои эмоции процентов на пять, а всё остальное, как айсберг, находится под водой. Этим-то и объясняются порывы гнева, неуправляемая тревога, беспричинная тоска. Эти неосознанные эмоции и управляют человеком. И они никуда не исчезают, а только добавляются новые, со временем человек все больше запутывается, его эмоциональные проблемы превращаются в гордиев узел, причиняя боль, страдания.

Мысли и эмоции управляют здоровьем человека. У счастливого человека даже изменяется химический состав крови. Влюбленные люди меньше болеют, меняется вся их энергетика. Влюбленные излучают электрические импульсы, что-то вроде стрел Купидона: если в каком-то коллективе появляется влюбленная пара, то скоро среди сотрудников начинаются бурные романы. А от общения с эмоционально больными людьми человек заболевает. И самая токсичная эмоция – это ненависть. Она отравляет не только самого человека, но и всех тех, кто его окружает.

Как часто Сергей Петрович приходил домой полностью эмоционально опустошенным, подавленным. Без добрых эмоций и здоровья нет никакого. Полное физическое бессилие. «Нет, нужно бросать работу, нужно бросать», – подумал Сергей Петрович. Он должен быть безразличен к страданиям человека, чтобы не заболеть самому. А как быть бесчувственным, когда перед тобой глаза, полные боли и страдания, кричащие от отчаяния и безысходности, утраты надежды на лучшее? Если сейчас не помочь человеку, то его отчаяние сменится злостью на весь мир, ненавистью и презрением, которое будет во всем: в словах, интонации, мимике, жестах. От человека будет веять холодом и таким негативом, что рядом с ним не то что жить, даже дышать будет трудно. Вот именно поэтому он не мог отказать помощи людям, у которых мольба во взгляде, а сам взгляд такой, что выворачивает душу наизнанку даже у самого хладнокровного человека, а уж его душу подавно.

И не мог он позволить себе стать равнодушным, ведь у этой медали есть оборотная сторона: очерствев душой, он очерствеет и к близким людям. Единственное, что позволял себе Сергей Петрович – это отдых после психотерапевтического сеанса, чтобы не слишком перегружать самого себя лишними эмоциями и чувствами.

К сожалению, мало специалистов, которые могут помочь, да и сами люди обращаются к ним за помощью лишь тогда, когда мало что уже можно изменить. Многие предпочитают глотать антидепрессанты, не понимая, что окончательно разрушают таблетками свою психику. Не таблетки нужно глотать, а остановиться, оглядеться вокруг себя. Не для того, чтобы насладиться прекрасным мгновением жизни, а чтобы понять самих себя. Понять, что хочет душа и то, что требует от человека жизнь. В этом понимании ключ к нормальной жизни. Поняв самого себя, человек уже не будет жить в напряжении, гоняясь за несбыточным.

Глава 12

Последние несколько дней Данис жил в состоянии неопределенности. Осталось дописать несколько страниц диссертации, которая называлась: «Философский синтез как мировоззренческая основа образования». Научный руководитель торопил его, так как сроки поджимали, но все мысли куда-то улетучились.

Время от времени ему хотелось поехать к Сание, но что-то удерживало его. Так было и раньше. Он легко знакомился с девушками, два-три раза встречался и разрывал отношения. Он удивлялся тем своим знакомым и друзьям, которые могли подолгу встречаться, хотя и знали, что у них это не окончательный вариант. Данис считал, что отношения налагают ответственность, а ответственность за другого человека можно брать на себя только тогда, когда любишь.

В дверь позвонили. Данис открыл дверь и увидел Элину.

– Не думал, что когда-либо ещё увижу тебя, – сказал он. – Разве что где-нибудь случайно встретимся. У тебя ко мне дело?

– Нет, просто захотелось увидеть тебя.

– Мы когда в последний раз виделись? – спросил Данис.

– Неделю назад, – ответила Элина.

– А по моим ощущениям – вовсе не расставались. Как будто ты и не уходила. Ты живёшь во мне такой, какой ты есть.

– Значит, ты по мне не соскучился? – спросила она.

– Не успел, – сказал Данис. – Ты не болеешь?

– Почему ты так решил?

– Вид у тебя измождённый.

– Это из-за тебя.

– Почему из-за меня?.

– Я не могу тебя бросить. Сознание, что ты остаешься один, не дает мне покоя. Я принесла вина.

– Я не хочу пить.

– Ты можешь просто присутствовать. Тебе сегодня все можно.

Данис тяжело вздохнул.

– Проходи в комнату. Сейчас принесу бокал. И у меня есть виноград.

– Два бокала.

– Я же сказал, что не буду пить.

– Ну и что. Второй бокал будет стоять полным. В этом есть что-то символическое.

Он открыл вино и наполнил бокалы. Элина стала пить вино мелкими глотками.

– Ты знаешь, что нас толкнуло друг к другу? – спросила она.

– Нет, – ответил он.

– Одиночество. Одиночество, заставляющее человека видеть проблеск надежды в самой безнадежной ситуации.

– Наверное, – согласил он. Ему не хотелось спорить с Элиной.

– И расстались, потому что каждый из нас оставался в своем одиночестве.

– Да, – снова согласился он.

Элина допила вино, и лицо у неё стало вдохновенным. «Всё, – понял Данис. – Сейчас она будет читать ему стихи». И не ошибся.

Солнце – одно, а шагает по всем городам.

Солнце – мое. Я его никому не отдам.

Ни на час, ни на луч, ни на взгляд. – Никому. Никогда!

Пусть погибают в бессменной ночи города!

В руки возьму! – Чтоб не смело вертеться в кругу!

Пусть себе руки, и губы, и сердце сожгу!

В вечную ночь пропадет, – погонюсь по следам…

Солнце мое! Я тебя никому не отдам!

– Это твои стихи?

– Нет, Марины Цветаевой. Она написала то, что хотела написать я. Ничего не поделаешь: пальма первенства теперь навечно принадлежит ей. Нравится? – спросила Элина.

– Нет, – сказал Данис.

– Почему?

– Любовь не может разрушать.

– Ты ничего не понимаешь, – возмутилась Элина. – Женщина готова погибнуть ради великой любви!

– Да сколько же можно рассуждать о любви, Сания? Любовь она как жизнь: или она есть, или её нет. Как дыхание. Не замечаешь, но только благодаря ему и живёшь, – возмутился в свою очередь Данис.

– Сания? Какая ещё Сания? У тебя появилась другая?

Данис молчал, не потому что смутился: ему не хотелось говорить с Элиной о Сание.

– Не хочешь говорить о ней, – поняла Элина. – Ну что ж, храни свою тайну. А ведь это и в самом деле несложно – отказаться от того, чего ты никогда не имела. Мы всегда были чужими друг для друга. Я пришла к тебе, предчувствуя расставание. И не ошиблась. Правда, ты все же поразил меня: успел влюбиться.

– Ты думаешь? – спросил он, ибо сам он не был уверен в этом.

– Не думаю, а знаю и чувствую. Это мысли могут обманывать, а чувства никогда, потому что мы не имеем над ними власти. Они властвуют над нами. И всё-таки обидно…

– В чём обида? – не понял Данис.

– Ты обидел меня тем, что не влюбился в меня, – объяснила Элина

– Но ведь ты тоже не любишь меня! – удивился Данис.

– Что ты понимаешь в женщинах, – усмехнулась Элина. – Впрочем, ни один мужчина никогда не поймёт женщину.

– Это потому, что вы сами не можете понять себя.

– Ох уж эта мужская логика. Нам незачем понимать себя. Мы живём чувствами, а они всегда такие, какая жизнь вокруг. Я никогда не была с тобой. Никогда.

Элина ушла. Данис неожиданно для себя пожалел её. Ему захотелось догнать её и сказать что-то хорошее на прощание, чтобы она не жила в постоянном смятении чувств. Но он продолжал сидеть на диване, потому что человек не может изменить свою суть. Все закончится только тем, что они снова поругаются.

А ещё он понял, что все эти дни Сания была с ним, она стала частью его самого. «Значит, вот она какая – любовь!» – сказал он самому себе.

Он вышел из квартиры, сел в автомобиль и поехал в Максимовку, потому что ему хотелось быть рядом с нею, видеть и чувствовать её.

В Максимовку он приехал за полночь. Окна дома не светились, значит, все уже легли спать. Он вышел из машины и пересел на лавочку, решая, что ему делать: вернуться в город или переночевать в машине.

Затем услышал, что кто-то вышел и из дома и услышал лёгкие шаги. Калитка отворилась и он увидел Санию.

– Удачное ты время выбрал, – сказала Сания шёпотом.

– Захотелось увидеть тебя, – так же шёпотом объяснился Данис. – И ничего не мог с этим поделать. Почему мы говорим шёпотом?

– Слышимость хорошая, – объяснила Сания. – Будем говорить громко, родные проснутся. Пойдём.

Сания пропустила его вперед, беззвучно закрыла калитку. Затем прошла вперед и жестом ему показала, чтобы он следовал за нею. Она привела его в баню, открыла дверь, села на скамейку.

– Дверь не закрывай, – попросила она Даниса. – Пусть свет хоть немного падает.

– Хорошо, – сказал Данис, вошёл и сел рядом.

– Ну вот, ты меня увидел, – сказала Сания. – Дальше что?

– Выходи за меня замуж, – неожиданно даже для самого себя предложил Данис.

– Ты это серьёзно? – спросила она.

– А разве можно выйти замуж несерьёзно?!

– Ты же меня совсем не знаешь, – возразила Сания.

– И ты меня не знаешь, так что мы в равном положении.

– А ты уверен, что хочешь этого? – не спешила с ответом Сания.

– Уверен.

– Может ты просто влюбчивый?

– Был влюбчивым, – ответил Данис, – а потом как отрезало. Девушки нравятся, но не влюбляюсь.

– А в меня значит влюбился?

– Не знаю.

– Не знаешь, а замуж предлагаешь?

– Да потому что ты из моей головы не выходишь. Всё время о тебе думаю и ничего поделать не могу. Будешь рядом, не буду думать о тебе и делом займусь.

– Да, это разумное решение проблемы, – сказала Сания. – И с родителями меня познакомишь?

– Ты и со мной-то не очень знакома, – ответил он.

– А это и будет знакомство с тобой. Говорят, посмотри на отца и увидишь, каким будет твой муж через двадцать лет.

– Твоя разумность меня пугает, – пошутил Данис.

– А любовь моя тебя не испугает?

– Почему любовь должна пугать, она же делает человека счастливым?

– Распространенное заблуждение, – возразила Сания. – Прежде чем сделать счастливым, любовь испытывает, насколько человек силен в страдании и терпении.

– Ну что ж, я готов страдать рядом с тобой, – сказал Данис. – Так ты согласна выйти за меня замуж?

– Нет, – сказала Сания. – Ты торопишь события. Вот что, идём в дом, уложу тебя спать, выспишься, проснёшься, а там глядишь и весь твой восторг пройдёт.

Она встала. Данис тоже поднялся. Обняв тонкую талию, притянул её к себе. Она обмякла в его объятиях, не протестуя и не вырываясь, припала к губам. Он почувствовал её тепло, нежность, беззащитность. И в это мгновение Данис вдруг понял, почему позвал её замуж. Вернее, почувствовал, что ему хочется держать её в объятьях и никогда не отпускать. Она – бесконечная нежность, пробуждающая и в нём нежность, а нежность – это порог любви.

Вдруг Сания оттолкнула его.

– Так и до греха недолго, – выдохнув, сказала Сания.

Она замолчала, подыскивая слова.

– После мужа у меня не было ни одного мужчины. И не будет, не будет без любви.

Они пошли в дом. Сания постелила ему в комнате сестры. Затем легла сама. Почему-то бешено колотилось сердце. Чувства в ней пробудились, ожили, сменяя друг друга. Волнующее, медленно распространяющееся изнутри тепло, сменилось непонятной грустью. А грусть перешла в радость. Радость до слёз. Слезы навернулись ей на глаза и медленно покатились по щекам. «Господи! – выдохнула она. – Неужто я снова влюбилась!»

Ей стало немного страшно от охвативших её чувств. От их силы. Верилось и не верилось. Как неожиданно всё изменилось. Слёзы высохли. Она улыбнулась. «Всё будет хорошо!» – сказала она сама себе. И как молитву повторяла эти слова, пока не заснула.

Глава 13

Данис проснулся от тишины и яркого солнца. Впрочем, солнце его не беспокоило, потому что свет приглушался шторами и лишь угадывалось, что там, за окнами, жаркий и солнечный день. Во всем теле была лёгкость и бодрость. Он встал, оделся, заправил постель и вышел из комнаты.

Сразу увидел Санию, которая сидела на диване и что-то вязала.

– Доброе утро, – улыбнулась она ему.

– Доброе, – ответил он и спросил: – который час?

– Скоро будет двенадцать часов.

– Однако, – удивился Данис.

– В ванной найдешь зубную щетку в целлофане, – сказала Сания, – она для тебя. Иди, приводи себя в порядок, а я приготовлю тебе завтрак.

Умывшись, Данис прошел в кухню.

– Садись за стол, – сказала она ему.

Он сел, Сания подала ему на тарелке яичницу с ветчиной, а сама села напротив.

– Какие у тебя планы на сегодняшний день? – спросила она.

– На работу мне только завтра, поэтому останусь здесь, а вечером надеюсь познакомиться с твоими родителями.

– Значит не передумал жениться?

– Почему я должен был передумать? – спросил Данис.

– Понимаешь, чувства ночью обостряются и заставляют совершать человека такие поступки, о которых утром, когда разум вступает в свои права, он начинает жалеть.

– Вон ты о чем. Нет, мои чувства и разум пока дружат, правда порой случаются между ними конфликты, но не в этот раз.

– Не слишком ли ты решителен? – спросила Сания. – Мужчина – существо сомневающееся. Никто же заранее не знает, каково оно там будет: есть ли жизнь после свадьбы?

– Жизнь будет непременно, – улыбнулся Данис.

– Жизнь-то будет, но какая. Нам нужно получше узнать друг друга, – сказала Сания.

– Ну да, – усмехнулся Данис. – Будем бегать на свидания, может даже в кинотеатр пойдем, фильм какой-нибудь посмотрим, после будем обсуждать.

– Да, свидания выглядят как-то несерьёзно, – согласилась Сания.

– А я слышал, что женщина за несколько секунд узнают, что за мужчина рядом.

– Правильно слышал. За несколько секунд женщина может и голову потерять, но это физиология, инстинкты, чувства. И часто, довершившись чувствам, люди ошибаются.

– Боишься снова ошибиться? – спросил Данис.

– Боюсь не только ошибиться, но и того, примут ли меня твои родители: ведь ты молодой, можешь найти себе девушку без прошлого.

– А где Дашенька? – вспомнил при этих словах Данис о дочери Сании.

– Спит на веранде: только что заснула.

Сание стало тепло, что он вспомнил о Даше.

– У меня тоже есть прошлое, – вернул разговор в прежнее русло Данис.

– Но у тебя нет ребенка, – возразила Сания.

– Не стоит беспокоиться о моих родителях, – сказал Данис. – Жить-то тебе со мной, а не с ними. К тому же они даже в мою жизнь не вмешиваются, так что в твою точно не будут вмешиваться. А что твои родители сказали, когда я вот так ночью явился?

– Интересовались, – сказала Сания. – Что за молодой человек, а главное так поздно пришёл? Уж не стряслось ли беды какой?

– И что же ты ответила?

– Сказала, что ты приехал замуж меня звать.

– А они?

– Поинтересовались, почему в неурочный час? Ответила, что ты много работаешь, ни одной свободной минутки, а как только она выпала, то сразу ко мне – замуж звать. Посочувствовали.

– Чему?

– Тебе, конечно. Сказали, какой молодец, какой работящий. Все работаешь и работаешь, что даже времени на жизнь нет.

– Ты – сомневаешься, а я уже всё решил, – сказал Данис, – так что же мы будем делать?

– Буду узнавать тебя, – улыбнулась Сания и спросила: – Ты ревнивый?

– Думаю, что да, – ответил Данис, – и спросил: – А ты?

– Я не ревнива.

– Почему?

– Лучше чем со мной, моему мужчине ни с кем не будет.

– Я не так уверен в себе, – улыбнулся Данис.

– Я придам тебе уверенности, – сказала Сания.

– Только уверенности? – спросил Данис.

– Нет, у тебя ещё вырастут крылья за спиной.

– Значит, автомобиль я могу продать?

– Это крылья не для материального мира, а для того, где живёт наша душа.

– Однажды мне отец сказал, что каждая женщина, как птица рождена летать. И если она встретит настоящего мужчину, она научит летать и его. Главное, не обломать ей крылья в семейной жизни. Ибо она все равно будет летать, в лучшем случае – с другим, а в худшем – уже на метле.

– Как хорошо сказал твой отец, – сказала Сания.

– Да, он очень умный, но с мамой они всё же расстались.

– Печально, – сказала Сания и увидев, что Данис доел яичницу, встала и спросила: – Чай пьёшь с молоком?

– С молоком, – ответил Данис. – Какие ещё будут вопросы?

– Нет у меня больше вопросов, – ответила Сания.

– У тебя глаза смеются, – сказал Данис.

– Как могут они смеяться?

– Весёлыми огоньками.

– Настроение хорошее.

– Так ты выйдешь за меня? Учти, я не отступлюсь.

– Конечно, не отступишься: ведь мужчины – завоеватели. Непременно нужно завоевать женщину, чтобы утвердиться в своих глазах. И утверждаться вам, порой, хочется бесконечно.

– А женщины – собственницы, – сказал Данис. – Они желают, чтобы мужчина им принадлежал исключительно ей.

– Да, мы разные, – согласилась Сания. – Отсюда все проблемы.

Данис допил чай, Сания встала, чтобы убрать со стола, но тут же попала в его объятья. Он стал целовать её. Сания как могла противилась охватившей её страсти, зная, что после физической близости будут другие отношения. Пока её нет, у женщины есть защита от мужчины: а уступит – пустит его в душу. Ей пришлось оттолкнуть его.

– Я без ума от тебя, – сказал Данис. – Даже не верится, что есть на свете такие девушки, как ты. Ты не такая, как все, ты нежная, добрая, милая, от тебя веет уютом, теплом, спокойствием и бесконечной женственностью.

«Спокойствием! – с улыбкой подумала Сания. – Знал бы ты, как нелегко мне даётся это спокойствие».

– Да, – сказала Сания. – Тебе несказанно повезло.

– Ещё как повезло, – согласился Данис. – Мне нужно в город. Вернусь к семи часам. Думаю, что к этому времени ты успеешь переговорить с родителями и подготовить ко всему.

– К чему подготовить? – спросила Сания.

– К тому, что ты выходишь замуж за меня.

– Я не давала своего согласия, – напомнила Сания.

– И об этом тоже поговорим, – пообещал Данис.

* * *

Данис, как и обещал, вернулся ровно в семь часов вечера. Он появился с букетом цветов, с тортом и пакетом, в котором были водка и прекрасное вино «Алазанская долина».

Сания встретила его на крыльце. При его виде её лицо осветилось улыбкой.

– Как там дома? – спросил Данис.

– Отец ошеломлен, мама ещё и встревожена.

– Значит, она больше отца тебя любит, – сказал Данис.

– Да нет, я папина любимица, а мама больше о жизни знает, поэтому и переживает.

– Постараюсь понравится им, – сказал Данис.

– Просто будь самим собой, – посоветовала Сания.

Она забрала у него пакет и коробку с тортом и сказала:

– Цветы маме подаришь. Красные розы – её слабость.

Они вошли в дом.

– А вот и Данис, – сказала Сания. – Ну знакомься с моими родителями. Мама – Дания Азатовна, папа – Александр Васильевич.

– Добро пожаловать, – сказала Дания Азатовна.

– Это вам, – протянул ей букет роз Данис.

– Спасибо, – поблагодарила его мама Сании.

– Приехал вовремя, – сказал Александр Васильевич, пожимая ему руку. – Меня тут без тебя голодом морят.

– Никто тебя голодом не морит, – сказала Дания Азатовна. – Лишь не хотели, чтобы у тебя аппетит не перебился.

– Мой аппетит ничем не перебьешь, – возразил Александр Васильевич.

– Ну давайте сядем за стол, – сказала Дания.

Данис окинул взглядом стол: он ломился от яств, на столе были уже и водка, и вино.. Дашеньку тоже усадили за стол, она сидела на своем высоком стуле, играла погремушкой, весело на всех посматривая.

Александр Васильевич, на правах хозяина, налил себе и жене водки, а молодым – вина. Поднял свою стопку.

– Сания сказала, что ты, Данис, сделал ей предложение. Что я могу сказать? Да ничего. Хочу только пожелать вам счастья и понимания друг друга.

Дружно чокнулись, выпили.

– Я вот всю жизнь прожил, а не одного философа так и не встретил, – начал разговор Александр Васильевич. – Вот теперь довелось. И кем же может работать философ?

– Философский факультет дает академическое гуманитарное образование, а где уж человек будет работать, зависит от него самого. Некоторые идут преподавать, кто-то уходит в научно-исследовательскую деятельность, кто-то идет в политику, – ответил Данис.

– А ты что выбрал?

– Науку.

– А мы вот практики, все больше к жизни, – заметил Александр Васильевич.

– Философия тоже связана с жизнью, – сказал Данис. – Да и философов вы встречали. Ведь каждый человек в жизни философ. На философию нужно смотреть несколько с другой стороны.

– И с какой же? – заинтересовался Александр Васильевич.

– Что она фундамент жизни каждого человека, – ответил Данис. – И у каждого человека собственная философия жизни. Философия мужчины – это выкладки разума, а женщины – жизнь чувства. Философия чувства более жизненна, поэтому женщины мудры от рождения, а мужчины умнеют лишь с приобретением знаний и жизненного опыта. Мужчина руководит своим царством твердой, железной рукой, а мудрая женщина мягко и ненавязчиво направляет мужчину. Все мы философы и события большого мира отражаются в нашем маленьком мире, да и самые величайшие события в мире – это те, которые происходят в мозгу человека.

– Какой рассудительный не по годам, – улыбнулась Дания Азатовна.

– Да, умного мужчину ты, Сания, себе нашла, – поддержал супругу Александр Васильевич.

Александр Васильевич вновь наполнил стопки и бокалы.

– Мой черед тост произносить, – сказал Данис. – За вас, Дания Азатовна и Александр Васильевич. – Обещаю беречь Санию, как вы берегли, любить и уважать.

– Спасибо, Данис, – поблагодарила его Дания Азатовна.

Выпили. Дружно принялись за еду.

– А ведь у нас тоже есть новость для тебя, Сания, – сказал Александр Васильевич. – Галина Степановна всё же решила уйти на пенсию, так что место педиатра свободно. Ты же врач общей практики, педиатром тоже можешь работать. А будешь в «скорой» работать, то рано или поздно у тебя разовьется синдром врача скорой помощи.

– Что это за синдром? – спросил Данис.

– Это когда две ночи спится, а на третью не сомкнуть глаз, и проблема – то серьёзная, у некоторых остаётся навсегда, – ответил Александр Васильевич.

– Детей лечить радостней, чем взрослых, – заметила Дания Азатовна.

– Я бы с радостью, но когда Данис защитит диссертацию, то для него работа будет только в городе.

– А мне здесь очень нравится, – сказал Данис. – Покойно, нет городской суеты.

– Но здесь нет для тебя работы по специальности, – возразила ему Сания.

– Придумаем что-нибудь, – беспечно сказал Данис. – А тебе и дочери здесь будет лучше, чем в городе.

– Утро вечера мудренее, завтра все обсудим, – сказала Дания Азатовна и спросила: – А твои родители, Данис, кем работают?

И далее пошли расспросы и продолжилось знакомство. То ли от выпитого, то ли от того, что Данис был сразу принят, обстановка стала непринужденной.

Только Сание было немного неспокойно. Она ждала, что скажет мать на этот раз: ведь против первого брака она решительно возражала. Они остались наедине, когда, убрав со стола, наводили порядок в кухне: Сания мыла посуда, а Дания Азатовна убирала продукты в холодильник.

– Ну вот, – сказала мать Сание, – ты нашла того, кто тебе нужен.

– Со стороны виднее, – ответила Сания.

– Вон какая осторожная стала, – улыбнулась мать. – Обжегшись на молоке – на воду дуешь. Раньше была бы такой, увы, учатся только на своих ошибках.

Сания покраснела. От матери это не укрылось. «Ожила-то как, – подумала она, —что нам, женщинам, нужно? Ничего, кроме любви».