Текст книги "Доказательство любви"

Щитом ученик не ограничился, он закрыл себя еще и сферой непроницаемости, мгновением раньше бросив в дальнюю стену горсть выхваченных из кармана шариков хаоса. Изрельс рассмотрел этот жест и даже успел послать вслед подлым снарядам «сжигание», но в том-то и была их особенность – эти шары никогда не летели туда, куда должны были по законам обычной физики. Едва соприкоснувшись с какой-либо поверхностью, шарики отскакивали в самом непредсказуемом направлении, одновременно увеличиваясь в размерах, так действовала на них сила удара.

Прорычав последнее, самое мозголомное проклятие, Изрельс тоже накрыл себя сферой и несколько минут угрюмо наблюдал через ее прозрачные стенки, как подросшие и приобретшие металлический блеск шары размером с пушечное ядро яростно крушат стены его прекрасной белоснежной гостиной, куда он самолично так легкомысленно притащил шурина. Посланный им самим огонь в это время весело дожирал шелковые занавеси с тончайшей вышивкой и мебель из драгоценного снежного дерева, но снимать сферу и попытаться спасти хоть что-нибудь из ценнейшей утвари магистр и не подумал.

Эти шары пробьют его и не заметят, и хотя Изрельс давно поставил себе все семь из существующих видов регенерации, испытывать их на деле не имел никакого желания. Лучше подождать, пока шары достигнут критичной массы и рассыплются прахом, создания хаоса очень нестабильны.

– Счет на восстановление моего жилища я пришлю тебе завтра, – снимая сферу, с ледяной яростью возвестил магистр, когда последний шар исчез в огромной дыре, украшавшей стену. – А сейчас исчезни… иначе я за себя не отвечаю.

– Ответишь, – таким же ледяным тоном отозвался Тодгер, не убирая свою защиту, и учитель только сейчас заметил, как ученик что-то быстро пишет на листке магическим стилом, – за все и сполна, не беспокойся. И за проникновение без разрешения в мой замок, и за похищение моей рабыни, и за выдачу ее без моего согласия и в нарушение всяких законов темного ковена в ученицы своей жене. А также за совершенное в отношении свободного мага насилие и за накладывание на него же заклятий, допустимых лишь в обращении с учениками. Еще за принуждение к перемещению и за прочие, унижающие достоинство темного мага высказывания и действия. Я отправляю послание верховному магистру и требую разрешения на поединок чести.

Несколько минут Изрельс потрясенно, словно не узнавая, рассматривал бывшего ученика, затем поджал губы и решительно пошагал прочь. Но далеко уйти не успел: веселая трель магического вестника, возвещавшая о прибывшем письме, заставила магистра замереть всего в полушаге от обугленных остатков двери.

Застыл и Тодгер, ему этот звук был знаком ничуть не хуже: только письмам от Летуаны Изрельс позволял звенеть так громко и беззаботно.

– Сюда, – протянул руку маг, и ему на ладонь из лопнувшего вестника выпал чуть косовато скрученный листок бумаги, перевитый зеленой ленточкой и завязанный кокетливым бантиком.

Тодгер заинтересованно следил, как шурин с показной небрежностью развязывает этот бантик и расплетает тесемку, даже не замечая, как все сильнее дрожат от нетерпения его тонкие пальцы.

Лист развернулся с легким шорохом, и по разгромленной комнате сразу поплыли, сменяя друг друга, ароматы малинового варенья, коричных булочек и цветочных духов.

– Милая… – так же неумолимо расплывалось в счастливой ухмылке лицо Изрельса. – Соскучилась!

– Если она предложит перемирие, – поспешил договориться Тодгер, – предложи вернуть Дарелетту!

– Ты пока письмо отправляй, – едко буркнул учитель. – У верховного магистра как раз сейчас прием посетителей и жалоб.

– Изр, ну ты же здравомыслящий маг…

– До сегодняшнего дня я думал, что ты тоже, – рассеянно бормотнул его шурин, углубившись в чтение. – Что такое?

– И что?

– Она с ума сошла?

– Не знаю. Но надеюсь на лучшее. У нас в семье нет сумасшедших.

– Тетушку Меркелину ты, разумеется, забыл?

– Так она же троюродная! И дружит с нами только по праздникам – таким, когда можно приходить в гости без подарков.

– Дядюшка Пертос – тоже дальний родич?

– А он вполне нормален, – начал злиться Тодгер. – И вообще, с чего это ты начал переводить разговор на моих родичей? Не забыл еще, что последние десять лет они и тебе не чужие?

– Пытаюсь докопаться, откуда растут ноги у безумия моей жены.

– Боюсь, это место тебе знакомо намного лучше, чем нам всем! – зло рявкнул бывший ученик, помолчал, вздохнул и тише добавил: – Но надеюсь, ты не думаешь, будто я имею в виду ее материальное тело? Ведь именно ты своими дурацкими спорами и унизительными условиями пытаешься сделать из Летуаны подобие доппельгангера! И даже не догадываешься, почему тебе противны сами доппели! Ведь они не могут делать милые глупости и придумывать небольшие, но чертовски приятные сюрпризы!

– Такие, какие тебе придумывает твоя рабыня с королевской родословной!

– Дарочка была моей рабыней лишь формально, и то всего лишь до того момента, пока не согласилась бы на свадебный ритуал! И я бы ее уговорил… дня через три… но вы с женой влезли… – В голосе мага против его воли прорвалось горькое отчаяние.

– Ладно, не ной, – внезапно смягчился Изрельс и бросил ему свернутый в трубочку листок. – Лучше прочти, тебя тоже касается.

– Надеюсь, – торопливо разворачивая бумагу задрожавшими пальцами, осведомился Тодгер, не отрывая взгляда от послания, – тут нет ничего такого?..

– Как раз есть, – едко фыркнул темный магистр, размашисто что-то чиркая на именном листе. – Но, к сожалению, касается не одного меня.

И резким взмахом руки отправил куда-то послание.

– Милые… – по мере того как бывший ученик читал, его лицо расползалось в глуповато-умиленной улыбке, – ну какие затейницы! А я больше всего боялся…

– Что они про нас забудут? – В голосе Изрельса появилось прежнее превосходство.

– Нет, я не про это, – не согласился маг. – Не такие уж мы обыденные и серые, чтобы нас так легко было позабыть. Но вот найти повод к примирению с темными магами очень трудно, мы ведь все слишком самолюбивые, чрезмерно подозрительные и невероятно гордые. И Летуана тоже такая, вся в маму. И если она сумела переступить через себя, значит, ты еще более грязная свинья, чем я думал раньше. Потому что только последний гад может так издеваться над женщиной, которая его искренне любит.

– Ну надо же, как ты заговорил, – вяло съязвил Изрельс. – А ведь я тебя пока еще не простил!

– Если я немного приоткрою завесу над твоей личной жизнью перед родителями, тебя никогда не простит весь наш род… вместе с дядюшкой Петорсом!

– Ты просто пока слишком зеленый и не понимаешь – это игра такая, – нехотя просветил его бывший наставник. – И Летуана ничего не имела против. Но сейчас разговор вовсе не о том. Как я понимаю, ты согласен на их предложение?

– Я же не белый маг…

– А вот об этих вслух не нужно. Я вызвал парочку должников. Хотя все восстановить уже не удастся, но магия созидания у них, как сам знаешь… Пойдем-ка в кабинет, обговорим детали.

* * *

– А вот и ответ. – Изящная ручка, сверкнув драгоценными камнями, осыпавшими многочисленные кольца и браслеты, ловко поймала выпавший из ниоткуда свиток.

– Ну, что там? – с шелковым шуршанием ринулась к ней кипа оборок, воланов и кружев. – Читай же!

– Тут сначала лично для меня… Наглец, он еще и надеяться смеет! А… вот: «Но мы согласны, и, если у вас есть какие-то пожелания, достаточно намекнуть».

– А разве мы еще не намекнули?

– Ты мало знаешь мужчин. Написать, что мы могли бы встретиться с ними на нейтральной территории для переговоров, – означает практически ничего не сказать. Нужно обозначить круг этой самой территории как можно точнее и отдать выбор им. Мужчины слишком подозрительны, а темные маги подозрительны вдвойне. Дай бумагу и стило! Так, пишем… «Цветочный магазин госпожи Зитийне, кондитерская господина Батрона, ювелирный – Гарбенса, меховая лавка – Лиссони или модный салон мадам Трюне».

– А вдруг они выберут кондитерскую? Или ювелирный?

– Похоже, я зря хвалила твою сообразительность. Что делают девушки в кондитерской? Скромно сидят за столиком и объедаются. А в ювелирном и того хуже. Тоже сидят, но только перед зеркалом и смотрят лишь на себя, пока приказчики застегивают на них колье и серьги. Изрельс в таких магазинах начинает звереть уже через пять минут. Никогда не поверю, что он сразу же этого не припомнит. А Тодгер не пойдет в цветочный, у него поздновато проснулся основной дар, и родители, желая понемногу приучить к ремеслу алхимика, взяли ему в наставники травника. А тот замучил Тода детальным изучением всех растений нашего мира. Ну а самое главное, почему они должны выбрать нужный нам вариант: в салоне всем женщинам необходимо раздеваться, а это любимое слово всех мужчин, и темных магов особенно. Все, отправляю. Идем готовиться к встрече.

– Летуана… – спускаясь следом за ней по лестнице на первый этаж, неуверенно позвала принцесса, – мне, конечно, очень не нравится, когда ты называешь меня несообразительной, но я все равно спрошу.

– Стоп! – круто развернулась наставница. – Разъясняю один раз, повторять не буду! Несообразительность – это когда человек знает все исходные данные, но не желает сложить их в мозгу и сделать простейший вывод. А если человек желает узнать что-то новое и задает вопросы – это называется живой любознательный ум и, наоборот, приветствуется. Так что ты хотела спросить?

– Как по-твоему, Изверг не убьет мадам Трюне? Ведь он же сразу узнает, кто продал нам салон.

– М-да… – Летуана снова повернулась к ступеням и неторопливо пошагала вниз, придерживая подол роскошного бирюзового платья. – Я не подумала о третьем варианте. Когда нетерпеливость опережает желание самому найти ответ – это называется легкомыслие. И тебе как принцессе по рождению совершенно непростительно. Как, по-твоему, поступит Изрельс, узнав, что давно знакомый ему салон мадам Трюне сменил вывеску?

– Ну, раз ты говорила про подозрительность темных магов… – задумалась Дарочка, – значит, он решит, будто она с нами в сговоре.

– Изр подозрителен, но не дурак. И сначала проверит, куда делась Трюне. А когда узнает, что она продала салон темной магессе, забудет про мадам навсегда. Нет такого человека, который смог бы противостоять темному магу, если тому придет в голову какая-нибудь блажь.

– А магессе он ничего не сделает?

– Сначала попытается ее найти. А когда узнает, куда она уехала, сразу поймет, откуда у Сарлезы такие деньги. И больше не будет ее искать. Ни один темный не в силах устоять, когда ему предлагают просто баснословную сделку.

– Как-то жаль, – задумчиво оглядела принцесса салон, чудесным образом преобразившийся за последние два часа, – твоих денег и работы.

– Мне весьма нравится твоя хозяйственность, – покровительственно похвалила ее Летуана. – Больше всего я боялась, как бы Тод не влюбился в ветреную дурочку или мотовку. И потому скажу тебе по секрету: ничего, кроме прибыли, этот салон нам не принесет.

– Ты так надеешься, что они не будут его жечь и крушить?

– Наоборот. Я просто уверена – они все тут разгромят. Потому и посоветовала Сарлезе застраховать покупку на двойную стоимость. А пока я отдаю последние указания, осмотри еще раз стол. Мне кажется, неплохо бы добавить еще цветов, хочется, чтобы от него веяло торжественностью и романтикой.

– Не нужно цветов, – осторожно воспротивилась Дарочка. – Ты же сама недавно сказала, почему Тодгер их не любит. И не смотри так самодовольно – я могу понять, почему кому-то не нравятся цветы, книжки или пирожные. Но так хотелось бы, чтобы и он догадался, как все это люблю я.

– А вот это нам и нужно им показать! – непреклонно поджала губы наставница. – И потому все же добавь цветов. Ведь когда на стол накрывают мужчины, они первым делом ставят на него пыльные амфоры с древним уксусом и бутыли с гномьим самогоном, окрашенным жженым сахаром.

– Тогда я и пирожных еще добавлю.

Дарочка взяла принесенную из кондитерской корзинку и обошла стоящий в глубокой, просторной нише круглый столик, возле которого были расставлены усыпанные подушками кресла и диваны, докладывая в вазы сладостей. Подумала и, опасливо оглянувшись на дверь, за которой скрылась наставница, положила возле одной из чашек небольшой томик своих любимых стихов. Что бы там ни изрекала Летуана, в одном она, несомненно, права. Как ни обидно, но мужчинам действительно нужны намеки, и чем их больше, тем лучше.

А ей так хотелось, чтобы он сам догадался, ну хотя бы не обо всем, но хоть немножко…

Дарочка тайком всхлипнула и поспешила стереть слезинку. Девушки должны быть терпеливыми и настойчивыми, Летуана все время это повторяет.

* * *

– Изрельс! Ну долго ты еще?

– А мы куда-то опаздываем? – не отрывая взгляда от информационного шара, безразлично огрызнулся темный магистр.

– Но ведь ты же сам назначил на пять часов пополудни!

– Просто удивительно, как я просмотрел этот пробел в твоем воспитании! Теперь сам и расхлебываю.

– В моем воспитании нет пробелов, – обиделся Тодгер. – Я сдал экзамены по этикету, когда принял предложение стать королевским магом. Мне никто и никогда ни единого замечания не сделал.

– Кроме Дарелетты, – ударил в самое больное место Изрельс. – Хотя, бесспорно, вести себя в обществе ты умеешь. Но мы сейчас говорим вовсе не о королях и советниках, а о девушках. И, как выясняется, вот тут ты совершенный неуч. Слушай и запоминай: они никогда не являются на свидания вовремя, и я открою тебе самую страшную женскую тайну, если ты спросишь – почему?

– Почему? – недоверчиво буркнул Тод.

– Очень просто. Боятся оказаться первыми. А вдруг мужчина, обнаружив возлюбленную на условленном месте, решит, будто он девушке нравится и она тоже мечтала о встрече, потому и бежала бегом? Вот и сидят, выжидают минутки.

– Но это же глупо!

– Не скажи. Наоборот. Ведь если ты догадаешься, что Дарелетта страстно желала тебя увидеть, то можешь сразу перейти к той части отношений, которая нравится тебе. Начнешь девицу обнимать и все остальное.

– Мне кажется, ты напрочь запутался, Изр. Сначала говоришь – девушка опасается показать свои чувства, а потом заявляешь, будто ей неприятны объятия.

– Не так! Против объятий никто из них ничего не имеет. Как и ребятня – против конфет. Но сначала, точно как дети, девицы желают рассмотреть обертку, полюбоваться ею, пошуршать… и спрятать на память. На будущее, когда конфет уже не будет.

– Что ты имеешь в виду под фантиками? – подозрительно уставился на него бывший ученик.

– Все, сложенное вон в те корзины. Не забудь, твоя – с белыми розами, девушки не брезгуют изучением языка цветов и очень настороженно принимают алые букеты.

– А что там еще? – всерьез заинтересовался Тодгер, подступая к корзине.

– Все, что любит твоя бывшая рабыня. Коробки с пирожными, связка новых книг, розовый веер и колье из аметистов.

– Но откуда ты про все это узнал? – нахмурился молодой маг.

– Купил сведения у ее камеристки. А ты как думал? Если любишь девушку, то первым делом нужно выяснить, какие вещи или развлечения любит она сама.

– Изрельс! Если ты сейчас скажешь, что влюбился в Дарочку…

– Разве я похож на дурака? Хотя одну несомненную глупость сегодня сделал, когда принял решение помочь тебе ее завоевать. Но не благодари, для себя стараюсь. Хотя ты бы и сам мог догадаться, заглянув в корзинку, которую я приготовил Летуане. Только не открывай коробку, обтянутую алым шелком, это личное.

– Я уже заглянул, – мрачно сообщил Тодгер, – и начинаю думать, что совершенно не знал собственную сестру.

– Ты ее знал, но не с той стороны. Не смотри так кровожадно, я имею в виду многогранность женской натуры. На иную посмотришь – ну курица и курица. А она за своих цыпляток вмиг в тигрицу превращается. Мы, мужчины, в этом плане более предсказуемы: либо отчаянные, либо осторожные, за редким исключением. Ага… пришло сообщение от нотариуса… темной магессе Сарлезе Дирвез продала свой салон мадам Трюне. Вот теперь мне все понятно, а то я думаю, откуда в столице новый салон взялся? Даже заподозрил было…

– Что заподозрил?

– Теперь не имеет значения. Впрочем, шансов и сразу было маловато, но и не проверить глупо.

– Изр, иногда ты меня пугаешь. Ведь там была куча мест на выбор!

– Но я-то знаю, что именно салон с расслабляющей ванной и массажем лучше всего помогает моей жене сбросить все тревоги и обиды.

– Значит, ты ее все-таки обижаешь! Я так и подумал!

– Не начинай сначала! В этот раз ты обидел ее не меньше моего.

– Я? Да я с ней даже не виделся!

– Ты плохо осведомлен о том, как относятся нормальные женщины к младшим братьям. Особенно если они темные магессы или алхимики! Они просто обожают опекать юных родичей и устраивать их личное счастье. Если бы я заранее рассказал Летуане о твоих сумасбродствах, связанных со своенравной принцессой, она бы уже давно либо высватала ее для тебя, либо выдала замуж за ловкого и пронырливого принца из южного королевства.

– Вот потому-то я никогда никому ничего про Дарочку и не говорил, но позабыл, что мой собственный наставник вполне может замещать в тайной полиции темного ковена целый взвод сыскарей, – горько съязвил Тодгер.

– Ты мне льстишь, но я не против, это так приятно. Продолжай.

– Продолжение тебе не понравится. Как только мне удастся поговорить с Дарочкой и сестрой, я подниму над своим замком семислойный щит и ни для кого не буду делать исключения.

– Хорошая идея. А если ты еще сумеешь убедить Летуану, чтобы она отдала тебе твою капризную принцессу, я тоже поставлю такой над своими владениями. А теперь вставай и идем, коляску подали.

– Какую еще коляску? – вытаращился Тодгер. – Зачем ты ее нанимал? На ней мы будем добираться в три раза дольше! Может, просто портал откроешь? Или на диванчике полетим?

– Как много я, оказывается, упустил в твоем воспитании! Пойти покаяться главе ковена и попросить продлить срок обучения еще на годик?

– Не пугай, теперь я имею право выбирать учителя, если сам сочту нужным. Но не могу понять, ради чего ты намерен ехать в коляске, когда тут всего три минуты лететь на диване?

– Все просто, и сам мог бы сообразить. Когда ты приезжаешь на коляске, это видят все окружающие, и потом еще не один день подружки твоей женщины будут лить на ее душу бальзам, ахая и закатывая глазки, щебеча о том, как это было красиво и романтично! Родной муж с огромным букетом лично тащил корзину подарков! И этим самым они будут работать на меня, поэтому оплата коляски окупится многократно.

* * *

– Подъехали. Бери в руку чашку и пей понемногу, больше ни для чего открывать рот не разрешаю.

– А…

– Сама с ними разберусь! У тебя никакого опыта!

– Но…

– Не перечь учительнице. Впрочем, позволяю строить Тоду несчастные глазки, но только молча.

– Туа!

– Тсс… они уже близко!

Дарочка посмотрела в сурово нахмурившееся лицо учительницы и огорченно прикусила язык. В том, что и темные маги, и алхимики умеют очень доходчиво наказывать за неповиновение, принцесса успела убедиться. А она абсолютно не терпела никаких наказаний, как, впрочем, и все истинные принцессы.

Звякнул колокольчик над дверями гостиной, и створки тотчас широко распахнулись.

– Добрый день, любимая!

Огромный букет алых роз прошествовал к креслу Летуаны и опустился к ее ногам, а рядом с ним встала не менее огромная корзина, наполненная многоцветными фруктами, коробками и шкатулками, обернутыми в яркую бумагу и перевитыми золотыми ленточками.

– Добрый день, радость моя, разреши преподнести…

Огромный букет белоснежных полураспустившихся цветов и бутонов упал перед Дарелеттой, и принцесса рассмотрела осунувшееся и побледневшее лицо придворного мага, держащего в руках корзину с упакованными в белую атласную бумагу пакетами.

– Тут книги… самые новые… и твои любимые пирожные.

– Поставь на тот столик, – холодно приказала брату Летуана, сделав вид, будто не слышит огорченного сопения сообщницы. – Я потом проверю, какие из этих романов можно читать моей ученице. У нее теперь нет времени на всякие глупости.

– Но Лета! – оскорбленно вскинулся маг. – Она моя невеста! И я ее люблю!

– Да? – Его сестра широко распахнула глаза в притворном изумлении. – А почему тогда Изверг… прости, Изрельс, привел ее мне в качестве своей рабыни и отдал в ученицы кухарки? Ты считаешь, что каждая невеста обязательно должна пройти перед свадьбой через подобные испытания? Видимо, чтобы до глубины души проникнуться любовью жениха и заботливостью будущих родичей!

– Твой муж ее нагло выкрал! – мгновенно вспылил Тодгер. – Вы оба постоянно грубо вмешиваетесь в мою жизнь!

– Я и не думала вмешиваться! Даже представления не имела о твоей личной жизни, пока мне не привели чернокожую немую ученицу со строгим наказом кормить только той кашей, какую девочка сумеет сварить сама!

Дарочка горестно шмыгнула носом.

– Что?! – Яростно сверкнув глазами, придворный маг лирского короля резко обернулся к учителю, и на кончиках его пальцев засветился зарождающийся огненный фаербол.

– Подождите! – нахмурился Изрельс и легонько дунул, гася неразгоревшийся огонь. – Мы ведь собрались тут не для того, чтобы ссориться? Давайте поговорим, как воспитанные темные маги.

– Я так и хотела, – с преувеличенным огорчением сообщила Летуана, помолчала и тяжело вздохнула: – Но теперь отчетливо понимаю, насколько это непросто. Думаю, сначала мне нужно успокоиться… где там потерялась прислуга?

Эти слова алхимички сопровождал яростный звон крошечного колокольчика, терзаемого ее нетерпеливыми пальчиками.

– Чего изволите, госпожа Летуана? – словно из-под земли возник красавец-доппельгангер, копия всем известного столичного ловеласа.

– Для нас с ученицей бодрящий раствор уже готов?

– Все, как вы приказали, – услужливо шаркнул доппель обтянутой светлыми бриджами ногой.

– Тогда сначала мы идем принимать процедуры, – решительно поднялась с места Летуана и бесцеремонно потянула за руку Дарелетту. – Да, эти корзины отнесите в наши комнаты. Ну и букеты.

Гордо задрала украшенную затейливой прической и алмазной диадемой голову и лебедем выплыла из гостиной.

Доппель ловко собрал цветы и поспешил к двери, не замечая черных грозовых туч и молний, посверкивающих в глазах магов.

– Прислуга! – свирепо рявкнул Изрельс, хватая колокольчик. – Считаю до трех!

– Чего желаете, господин магистр? – опасливо озираясь, заглянул в комнату немолодой приказчик.

– Какие процедуры заказала госпожа Летуана?

– Очищающие растворы, расслабляющий массаж и омолаживающую ванну, – уверенно перечислил прислужник.

– А для нас? – подозрительно прищурился магистр.

– Извините, но вам госпожа ничего не заказывала. Она сообщила… как бы это поточнее…

– Как есть, так и говори!

– Госпожа пояснила, что какую бы процедуру она для вас ни заказала, именно ту вы и не пожелаете принимать. И вздохнула, мол, бесполезно метать бисер… дальше я, извините, забыл.

– Как же хорошо она тебя изучила! – едко проскрежетал Тодгер и пристально уставился на приказчика: – А процедуры у вас все те же, какие были при мадам Трюне?

– Как можно! – оскорбился приказчик. – Добавились магические пиявки, необратимая смена цвета волос и управление их длиной, исправление недостатков фигуры, голоса и слуха. А также организованы различные развлечения.

– Например? – подозрительно осведомился Изрельс.

– Вместо слуг – только доппельгангеры высшего класса. Причем клиенток обслуживают доппели-мужчины, а клиентов – доппели женского пола.

– Как интересно, – свирепо пробормотал Тодгер и, резко развернувшись, ринулся в ту сторону, куда недавно так важно удалилась его сестра.

– Вам туда нельзя! – бросился было за ним приказчик, но мощный порыв ветра отбросил его к стене, и мимо промчался темный магистр.

За ним несся его бывший ученик.

– Какая умная женщина, – еле слышно вздохнул прислужник, доставая с полки загодя приготовленную бумагу и стило. – Даже страшно становится!

* * *

– ЛЕТА! – Разъяренный рык Изрельса прозвучал с такой силой, что принцессе показалось, будто именно этот рев распахнул настежь дверь в дамскую гардеробную, и от неожиданности она даже взвизгнула.

– Чего ты так кричишь? – ледяным тоном отозвалась Летуана, оборачиваясь от зеркала, перед которым миленькая служаночка-доппель помогала ей раздеться.

– Где… – В голосе ее мужа еще слышалось рычание, но его цепкий взгляд уже успел рассмотреть все детали представшей перед магами картины.

И не нашел в небольшой комнатке, где клиенты обычно раздевались перед процедурами, никаких доппелей мужского рода. Была пара девчонок-служанок, но доппели – не фантомы и мгновенно менять пол и вид не умеют. На губы начавшего понимать свою ошибку магистра непроизвольно выползла кривая виноватая ухмылка:

– Это приказчик… он нам неправильно объяснил.

– Что именно? – оскорбленным тоном осведомилась Летуана и потрясла дежурный колокольчик.

– Прости, Лета, это мы сами не так поняли… – поторопился повиниться ее застывший на пороге брат. – Он сказал… доппели…

Изрельс кисло поморщился – ну вот зачем он лезет объясняться с сестрой вперед наставника? Раз не имеет никакого представления о том, как нужно обращаться с обиженными женщинами, так подождал бы, пока без него разберутся.

– Сейчас узнаем, чего вы там придумали, – строго произнесла Летуана и, словно лишь теперь вспомнив, что одета только в обольстительный пеньюар из ярко-алого полупрозрачного шелка с множеством кружавчиков, оборочек и завязочек, набросила на плечи черную ажурную шаль.

Впрочем, алхимичка могла бы и не торопиться, все равно на алый шелк смотрел лишь ее собственный муж. Потерявший дар речи Тодгер мечтательно рассматривал не менее соблазнительное одеяние своей бывшей рабыни. Букетики небесно-синих незабудок и чуть лиловых подснежников, вышитые шелком на тончайшем батистовом халатике принцессы, немыслимым образом делали более юным и трогательно-невинным ее порозовевшее от смущения личико. И хотя падавшие на грудь девушки длинные распущенные локоны надежно скрывали все, что мог бы подсмотреть настойчивый мужской взгляд, зато давали необычайный простор горячему воображению.

– Дарелетта! Завернись в шаль, иначе кому-то ночью кошмары сниться начнут.

Строгий голос наставницы словно холодной водой окатил, и вздрогнувшая от внезапности принцесса едва не ответила так, как отвечала замковая охрана, но тут же спохватилась, крепче стиснула зубы и потянулась за шалью.

– Звали, госпожа? – приторно-вежливым голосом осведомился вкатившийся в комнату приказчик.

– Чем таким ты напугал своих гостей? Они принеслись сюда так резво, словно спасались от пожара!

– Помилуйте, госпожа Летуана, как я мог! Нечем тут у нас пугать! Наоборот, рассказывал о новшествах и удобствах, какие завела для удовольствия посетителей новая хозяйка. Но они вдруг побежали сюда, а меня и слушать не стали… ветром, как щенка, отбросили. Я вот жалобу написал – применение магии в общественном месте, создание опасной для жизни обстановки. Я же теперь работать спокойно не могу… вот видите, руки дрожат? За кого меня клиенты примут?

– Продай мне эту жалобу, – печально вздохнула Летуана, – я хорошо заплачу. И иди домой, сегодня тебе и правда нужно отдохнуть. А доппелям прикажи, пусть отведут пригласивших нас магов туда, куда им захочется. Но сначала дай мне ключ от двери, я желаю хоть часок спокойно отдохнуть от этих господ.

– Лета! Я все объясню…

– Вон! Через час я, возможно, найду силы поговорить с вами, а сейчас уходите! Пока у меня тоже руки не затряслись!

* * *

– Какая красавица…

– А иначе я бы никогда на ней не женился! – самодовольно усмехнулся темный магистр.

– На ком? – нахмурился Тод.

– На Лете, разумеется! Совсем с ума сошел со своей принцессой?! Хотя она тоже миленькая, но не в моем вкусе. И какая-то пресная…

– А мне показалось, тебе как раз пресные и нравятся! Ты же минуту назад сказал, что женился на Летуане только ради внешности и вопреки ее характеру! Потому теперь и делаешь из нее постоянно черного доппеля!

– Вот, выпей лучше вина и успокойся, я же тебе сказал, все у нас с Летой прекрасно.

– Ты сказал, но я с каждым часом все менее склонен тебе верить! И отойди от стола – не видишь, как празднично он накрыт? А тут книжка… значит, Дарочка лично помогала, это же ее любимые стихи. Темные силы, ну какой же я глупец! Так, значит, они надеялись помириться с нами и сесть отмечать это примирение! А позже можно и процедуры, оттого я и не вижу тут других клиентов!..

– А ты молодец… А ну-ка, идем! – Темный магистр вихрем ринулся прочь.

– Где хозяйка? – минуту спустя допрашивал он красавца-доппеля.

– Нам неизвестно.

– А где приказчик?

– Ушел домой.

– Какие выдал распоряжения?

– Когда клиенты уйдут, запереть дверь и убирать салон.

– А где клиенты?

– Вы – клиент. И господин Тодгер. Еще госпожа Летуана и ее ученица.

– Все, как я и говорил. Лета не хотела вмешивать в семейные дела чужих, – вздохнул Тодгер.

– Госпожа Летуана действительно выкупила на сегодня весь салон? – пристально уставился на доппеля Изрельс.

– Нам ничего не известно, – с честнейшим выражением на смазливой физиономии отчеканил доппель.

– Ну что ты к нему пристал! Сам знаешь, высшие создания могут говорить и выполнять приказы, но думать им не положено.

– А показать, какие процедуры они могут предоставить?

– Все, – скромно сообщил доппель. – Куда желаете?

– Я иду в очищающий бассейн, – решил Тодгер и приказал доппелю: – Веди в раздевалку. Надоело изображать из себя параноика.

– Зачастую это слово является синонимом слова «мудрый», – едко просветил магистр.

– Не перемудри. Сколько у вас очищающих бассейнов? – остановил маг прислужника вопросом.

– Восемь. Четыре в мужском отделении и четыре в женском. Но там два заняты, – с готовностью доложил красавчик.

– Я бы пошел в женское, – задумчиво сообщил Изрельс.

– Я тоже, – мечтательно вздохнул Тодгер и тотчас насупился: – Но кто-то разозлил Лету, и она заперла дверь.

– Слишком уж она стала… несдержанной!

– Потому что она хоть и одаренный, но все же человек, а не доппель! А у людей обиды понемногу накапливаются, и наступает момент, когда любой пустяк вызывает лавину. Неужели тебе никогда не приходилось оказываться в подобной ситуации? – вспылил Тодгер.

– Ладно, – примирительно проворчал Изрельс и направился к двери. – Полежу четверть часа в бассейне, чувствительность кожи после него просто неимоверная.

– Еще бы душа у тебя после него обрела такую же чуткость, – обреченно бормотал Тод, следуя за ним, но бывший наставник предпочитал сделать вид, что временно оглох.

* * *

– Одевайся! Быстрее… они уже сели в бассейны.

– А разве мы на них не посмотрим?

– Только через шар. Я замаскировала среди пузырьков с солями и духами пару следящих кристаллов.

– А как мы возьмем букеты и корзинки?