Текст книги "Неоконченная история"

10

Первые два дня каникул Марк промаялся, лежа на кровати и бесцельно шастая по Нету, а потом, устав от бездействия, отправился в «Останкино». Благо ему там всегда были рады. Съемки очередной серии, судя по рычащему голосу КС, были в самом разгаре.

– Где пистолет? Я вас всех спрашиваю! Где этот чертов «макаров»?

– Я его только что сюда положила, – виноватым голосом оправдывалась новая помощница.

Полненькая молодая женщина лет тридцати разительно отличалась от Хлопушки.

– «Положила», – ворчливо отозвался режиссер. – Без Серафимы ничего невозможно найти!

Марк усмехнулся про себя. Он отлично знал, что в современных условиях холодное оружие на студии стало самым востребованным реквизитом. Похоже, и Коробов не ушел от моды, решил сделать парочку серий с детективным сюжетом.

– Кто кого убивает? – рассеянно поинтересовался Марк, разыскав Тусю.

– Меня украли с целью выкупа, – принялась пояснять она и повернулась к свету: с ней работала гримерша. – Так что сам понимаешь, без перестрелки тут никак не обойтись.

Гримерша закончила работу, улыбнулась Марку, давая понять, что рада встрече и хотела бы поболтать, но некогда, после чего ушла. Зато появился Константин Сергеевич.

– О! Хоть одно приятное событие за весь день! В гости? Или, может, надумал вернуться? Так мы это мигом организуем. Велим твоему «папе» возвращаться из Америки в Москву, и ты снова в десятом «А».

– Да нет, поздно мне в десятый. Я только посмотреть заскочил.

– Ну-ну!

– Константин Сергеевич, пистолет нашелся!

– Ага! Нашелся! Где нашелся? Ну, не важно! Все! Все! Перерыв закончился! – обрадовался режиссер и, забыв обо всем и обо всех, заспешил к оператору, что-то выговаривая на ходу своей новой помощнице.

– Все такой же неугомонный! – заметил Марк.

– Он по-другому не умеет, за это я его и люблю. – Туся мельком взглянула в зеркало. – Толик к трем часам подойдет. Подождешь?

– Скорее нет, чем да.

Она уже его не слышала, бежала вслед за КС.

Марк поморщился – нормальная реакция на мысль, что напрасно пришел сюда сегодня. Он вообще не должен был появляться здесь. Все были заняты делом, суетились, жили общими интересами. Настроение опять упало ниже ватерлинии. Он почувствовал себя лишним и потихоньку вышел из павильона. Но не успел он спуститься на второй этаж, как услышал:

– Марк! Марк!

Он обернулся и недовольно прищурился. Его окликнула девушка. Стильная, высокая, с распущенными по плечам темными прямыми волосами. Что-то знакомое угадывалось в ее облике. Марк, безусловно, где-то ее видел, но где? Как он ни напрягал память, та отказывалась ему служить. Тем не менее он остановился, а когда девушка приблизилась, изобразил некое подобие улыбки:

– Привет! Мы знакомы?

– Забыл? Быстро. А еще говорят, что у нас, девчонок, короткая память. – Девушка надула губки, и Марк отметил: чересчур театрально. Одна из телевизионных статисток, решил он. – Я Ира. Ира Говердовская. – Не заметив в его глазах ни малейшего проблеска интереса, она наконец-то перестала говорить загадками: – Мы со Светой Красовской в одном классе учимся. Вспомни, ты к нам в лицей как-то раз заходил, тогда мы и познакомились. Ты еще когда за руку меня взял, сказал, что тебе очень приятно.

При имени Светы сердце неприветливо стукнулось о грудную клетку. Вспомнилась и Ира, и то, как девчонки в лицее облепили его, наперебой привлекая к себе внимание. Марк улыбнулся более раскованно.

– Я когда тебя увидела, прямо глазам своим не поверила. Неужели решил вернуться в сериал?

– Ты сегодня вторая, кому приходит это в голову, – заметил Марк.

– А кто была первая?

– Не была, а был. Коробов, наш знаменитый КС, – ответил он и, чтобы не выглядеть невежливым, спросил в свою очередь: – А ты как здесь оказалась?

– Я здесь тоже не случайный человек. Сейчас вот у «Смэш» в новом клипе снимаюсь. Меня прямо как Бедную Настю из семисот претенденток выбирали. – Горделивые нотки невозможно было скрыть, и Марк, разумеется, их услышал. – Так тяжело! Режиссер жутко требовательный. Дубль за дублем. А тут еще софиты, духота, грим плывет… – Ира картинно вздохнула и тут же рассмеялась: – Ой, что это я? Кому я пыль с такой классной прически стряхиваю! Ты же у нас звезда.

– Бывшая, – поправил ее Марк и, не купившись на щедрые комплименты, вежливо произнес: – Ты, вероятно, спешишь. Не ста…

– Вовсе нет, – не дослушав, перебила Ира. – Сегодня съемку отменили. Какие-то технические накладки. Я, конечно, могла бы подключить папика, он здесь личность известная, один из сопредседателей на ОРТ, но потом решила: а почему бы и не устроить себе выходной. Все-таки каникулы. Слушай, а давай зависнем где-нибудь на полчасика? – предложила она приятельским тоном. – В двух шагах отсюда есть неплохой бар.

Пожалуй, впервые он пригляделся к Ире повнимательнее. Нет сомнений, она была довольно хорошенькой, черные кудри обрамляли приятное личико, а темные глаза светились доброжелательностью, но Марку все это было не нужно.

– Извини, у меня настроение не лучше нынешней погоды, – сухо отказался он.

Не тут-то было!

– Да брось, Марк! Ну составь мне компанию! Ну что тебе стоит? И потом, я давно хотела с тобой кое о чем поговорить, – доверительно сообщила Ира, беря его под руку и обдавая приятным и явно французским ароматом духов.

– О чем? – Последняя фраза заинтересовала Марка намного больше, чем все остальное.

– О Коробове. Говорят, у него какая-то особенная техника. Он в любом может талант открыть. А я, честно тебе признаюсь, с детства мечтаю стать актрисой.

– И покорить Голливуд? – иронично поддел Марк.

– А почему бы и нет. – Ира приняла его слова всерьез и, улыбнувшись, напомнила: – Так что насчет бара?

На Марка накатила безысходная усталость. Настойчивая девушка Ира, ничего не скажешь. В такой ситуации проще всего было согласиться, что он и сделал.

– Уговорила, пошли. Угощу тебя кофе.

Вначале они и в самом деле пили кофе и разговаривали о Коробове. Марк быстро сообразил: Ира стремится попасть в сериал, потому что, по ее мнению, реклама или клип – это все семечки, где ее талант не может раскрыться. Она говорила так горячо и, главное, так много, что Марк стал подумывать, а не стоит ли ей помочь, все же девушка с детства мечтает стать актрисой, как вдруг…

– Марк, а можно, я задам тебе нескромный вопрос?

«Еще более нескромный, чем предыдущий?» – хотел спросить Марк, но сказал почему-то:

– Давай.

– Вы что, разбежались со Светкой?

О-па! Помедлив, Марк встретился с Ирой взглядом:

– И кто же тебе об этом сказал?

– Никто. Сама догадалась. Просто ты перестал встречать ее после занятий.

«Перестал, – подумал Марк, – но только потому, что у меня курсы и со временем запарка».

– И потом… – Ира прикусила губу, словно чуть не сболтнула лишнего.

– Ну, смелее, договаривай, – провокационно подтолкнул Марк, наблюдавший за ней.

– Сегодня вот ты здесь, один, а она по Кузнецкому гуляет.

– По Кузнецкому гуляет? – вырвалось у Марка.

– Да. Вчера ее случайно в бутике встретила. – Ира виновато потупила взор и с досадой на саму себя произнесла: – Ты извини, если я в душу без разрешения влезла. Характер проклятый…

Марк заставил себя улыбнуться:

– Все нормально. Я же сам напросился.

Не верить этой Ире не было причин. Конечно, он видел, что нравится ей, но это же не повод, чтобы так беззастенчиво врать. Значит, Светка в Москве! Никуда не уезжала! А может, и не собиралась уезжать?! Может, нарочно ему все наплела, чтобы подальше от себя держать! В голову полезла всякая чушь вроде: «Когда любовь уходит, на ее место приходит ложь!» И Марк тут же с ходу попытался убедить себя, что ему все равно, что там Светкой движет. Но ему было не все равно. Совсем не все равно! Его еще ни одна девчонка «не кидала»! Ни в прямом, ни в переносном смысле.

Марку захотелось встать и уйти. Но в последний момент, каким-то чудом сообразив, что со стороны это будет выглядеть как самое настоящее бегство, он отпил глоток холодного кофе, такого же горького, как и его мысли, и принялся трепаться о всяких киношных пустяках.

Он продержался минут двадцать, а когда собрался уходить, то привычно бросил:

– Ну, пока. Созвонимся как-нибудь.

– А номер телефона? – последовал молниеносный вопрос.

– Что? – недоуменно переспросил Марк, уставившись на девушку. Мысленно он уже был далеко отсюда.

– Номер! Ты забыл его продиктовать. – Ира щелкнула замочком элегантной сумочки, достала «Паркер», лакированную записную книжечку и выжидающе посмотрела на него.

Все, что ему осталось после этого, это виновато улыбнуться и воскликнуть:

– Ах да, конечно!

Выйдя из бара, Марк сделал один звонок с мобилы.

«Да», – услышал он знакомый голос и оборвал связь. Он вдруг понял, что не знает, что сказать… Упрекать было глупо. И потом, первой должна позвонить она… она, а не он! Иначе он перестанет себя уважать…

11

Почти неделю припекало солнышко, чирикали без умолку воробьи, по дорожкам бежали ручьи, а жизнь вокруг Светы словно замерла. Ей не хватало общения с подружками, не хватало Марка. Она скучала без него, без его голоса, его шуток, его улыбки… и нежных прикосновений. Знал бы Марк, сколько раз в эти дни Света тянулась к телефону, чтобы позвонить ему, но в последнюю минуту одергивала себя: «Что же ты делаешь, дурочка, нельзя же быть такой непоследовательной! Не ты ли настаивала, что хочешь побыть в одиночестве, так выжди какое-то время, чтобы собственные доводы выглядели убедительно!» Подружки тоже звонками не беспокоили, наверное, решили, что она уехала в Котово. Света действительно хотела уехать, но мама не отпустила, сказала: «Одна, сутки в поезде! Лучше сразу вызывай мне неотложку!» – вот и весь разговор.

Была, правда, и светлая сторона во всем этом – Тусин двоюродный брат пропал. Исчез, как будто его и не было. Сколько Света ни оглядывалась по сторонам, бесцельно блуждая по центру, ни его, ни его желтого «Пежо» нигде не замечала. Тут время работало на нее. А в целом приходилось несладко. Ведь она боролась не с кем-нибудь, а с самой собой. И вообще на душе было как-то неспокойно. И сны снились плохие: то она идет по мосту, и вдруг под ней проваливаются гнилые доски и она падает вниз, на рельсы, как Анна Каренина. То она в какой-то чужой квартире: темные комнаты, сырые и неприветливые, и в них никого. Света подходит к окну, видит внизу Марка, она кричит ему, но он ее не слышит, тогда она бежит к двери, садится в лифт (она – и в лифт!), думая только об одном, чтобы Марк не ушел, и, когда двери лифта открываются, она оказывается… в той же самой неприветливой пустой квартире. И понимает, что из нее, как из лабиринта, просто нет выхода…

Мама вздыхала: «Как весна, так у тебя депрессия! Пей хотя бы витамины, фруктов побольше ешь! По солнышку гуляй!» Бедная, хорошая мама, она не понимает, что от душевной болезни не спасают ни витамины, ни антибиотики, ни фрукты с солнышком.

И вот как-то в субботу, когда Света переживала очередной приступ меланхолии, ее навестила Ольга. Небрежно бросив в коридоре навороченную куртку, она осталась в мешковатых холщовых штанах со всевозможными карманами, черной фуфайке баксов этак за сто с надписью на груди: «Пока я с тобой разговаривала, мой приятель стащил у тебя кошелек!» На ногах у нее были любимые «зубастые монстры», а на голове замшевая бейсболка, надетая козырьком назад.

Сменив ботинки на тапочки без пяток, Ольга прошлепала в комнату.

– Хандришь? – спросила она напрямую, усаживаясь в глубокое кресло.

– Есть немного. – Глупо было отпираться и изображать веселье. Хотя с приходом Ольги настроение у Светы заметно улучшилось, и она, улыбнувшись, сообщила: – Мама в косметический салон ушла красоту наводить, отца ждем со дня на день. А я вот сижу, телевизор смотрю.

– А вчера когда я тебе звонила, ты вроде тоже телевизор смотрела?

– А чем еще заниматься?

– Понятно. Собирайся! – скомандовала подруга.

– Куда это вдруг? – изумилась Света.

– На рок-фестиваль!

«Музыка для сумасшедших! Но Марк по ней тащится!» – успела подумать Света, прежде чем Ольга обрушила на ее голову поток информации.

– Ты только представь себе фишку! Для нас с тобой лучшие представители отечественного панка, рока и хеви-метал будут десять часов рубиться на сцене «Адреналина»! Между прочим, журнальчик «Круто» постарался при поддержке «Тотального шоу». Знаешь, как акция называется? «Антипоп»! В смысле рок против попсы!

– Я против попсы ничего не имею, – растерянно возразила Света.

– Я тоже! Но мы же туда не попсу хоронить идем.

– А зачем тогда?

– На мегасобытии засветиться. Такое нечасто случается. Это вам не хухры-мухры!

Света почувствовала, как кровь побежала по венам, прямо как ручейки по дорожкам. Ну действительно, сколько можно сидеть в квартире, словно взаперти. Рок-фестиваль, конечно, не то, что ей нужно, но, с другой стороны, там будет многолюдно и забойно. А именно этого ей сейчас и не хватает.

– Слушай, Оль, а как мы туда попадем? – спросила она, внезапно подумав, что такое мероприятие рекламируется широко, но в узких кругах. Так сказать, событие для посвященных.

– Во! – Ольга показала два флаера. – Жанка отдала. У нее вечер занят каким-то семейным мероприятием, она позвонила мне, ну я и подумала: когда в жизни наступает черная полоса, есть только один выход избавиться от нее – пойти на крутую тусу!

– Обо мне, значит, побеспокоилась?

– Не только, и о себе тоже. Надоело дома киснуть. Я уже тысячу раз пожалела, что со своими в Куршевель не улетела. Сейчас бы солнечные ванны на горных склонах принимала. – Ольга повертела в руках баночку с кремом, открыла ее, принюхалась, потом сморщила нос и с присущей ей прямотой заявила: – Нет, хоть убей меня, не пойму, что за болваны эти парни? Почему им нравится всякая дребедень? Ведь знают же, что вся эта красота не настоящая, а берется из флаконов и тюбиков. – И, взглянув на Светку, прикрикнула: – Ну чего ждешь, подруга? Собирайся быстрее! Нам еще в Медведково пиликать!

Света бросилась к гардеробу. Она уже знала, что наденет. Расклешенные белесые джинсы с серебристой бахромой, сидящие на бедрах, и короткую приталенную черную рубашку мужского покроя с застежкой на мелких крючочках. Верхние крючочки Света оставила незастегнутыми, чтобы был виден широкий металлический обруч с прозрачными бусинками. В моду как-никак входила африканская тема. Полагая, что ее наряд красноречив сам по себе, Света обошлась минимумом косметики. Она лишь чуть подкрасила ресницы, оттенив светло-карие глаза, и тронула пухлые губы прозрачно-розовой помадой, чтобы сделать более выразительной линию рта. С прической она тоже не возилась – каре оно и в Африке каре. Разумеется, туалетная вода (подарок Марка) с запахом белой лилии была использована по назначению.

Ольга оглядела ее снизу вверх и от души высказалась:

– Не совсем в тему, но, как говорил кто-то из великих, красота везде желанный гость.

– Это Гете, – подсказала Света.

– Очень может быть, – согласилась подруга и озабоченно взглянула на часы: – Слушай, здесь частник легко ловится?

– А ты разве не на машине?

– В том-то и дело, что нет. Родители на время отпуска Костику вольную дали, а от домочадцев своих я как колобок из сказки укатилась. Я от горничной ушла, я от дядюшки ушла, а от тебя, охранник у ворот, и подавно уйду! – процитировала по памяти Ольга.

– А не боишься, что панику поднимут? – спросила Света, покачав головой. Своим неуправляемым характером Ольга напоминала ей Туську.

– Вряд ли. В течение суток все будет спокойно. Им опасно раньше времени паниковать. И потом я записку на видном месте оставила, что уехала в гости к подружке. А позже с мобилы позвоню. Я ж не бессердечная дрянь.

Тут Света вспомнила о маме! У нее тоже был с собой мобильник, но она решила, что записка будет не лишней. Впрочем, Света не сомневалась, что мама не станет возражать, когда прочитает, что Ольга пригласила ее на концерт. И вовсе не обязательно уточнять на какой.

Через сорок минут они уже входили в навороченный скейтпарк «Адреналин».

– Мама моя дорогая, и кого тут только нет! – восторженно присвистнула Ольга, окидывая взглядом битком набитый зал. – Лучшие представители субкультур!

Света с ней согласилась, с любопытством осматриваясь по сторонам. Общество и впрямь собралось пестрое. Кто-то был одет как рэйвер, кто-то больше походил на панков. Но металлистов было больше всех. Их выдавали косухи, клепки, длинные волосы, майки со всякими ужасами и названиями уважаемых групп, ну и конечно же приветственный жест, напоминающий «козу». Парней в зале было больше, но и девчонок хватало. Повсюду мелькали модницы в майках, широких штанах, узких брюках и мини-юбках с разноцветными волосами, цепями, фенечками и пирсингом. Почти у всех в руках были жестяные банки с пивом или «Спрайтом» – спонсором фестиваля.

– Пошли по пиву прикупим! – предложила Ольга, быстренько сориентировавшись на местности и разглядев стойку бара.

– Мне лучше банку «Спрайта», – сказала Света, чувствуя себя здесь случайной гостьей.

Вскоре они уже протискивались поближе к сцене, на которой была установлена дорогостоящая аппаратура. Наверху висел плакат. На нем крупными цветными буквами было написано: «КРУТО», а внизу, помельче, приписано: «Кричи громче!» Задним фоном сцены служили декорации, изображающие светящиеся небоскребы Нью-Йорка.

– Все у нас не как у людей. Рок наш, а антураж западный, – заметила Ольга, прихлебывая из банки.

В эту минуту свет в зале стал гаснуть, и на сцене в перекрестном потоке лучей прожекторов появился ведущий антипопса Сева NAX. На нем была одежда пожарного.

– Это я на всякий пожарный случай, – пошутил он, постучав кулаком по блестящей каске.

Народ заулюлюкал, засвистел и потянулся поближе к ограждению. Света почувствовала, как толпа напирает со всех сторон, и заработала локтями, отвоевывая себе пространство.

После пятиминутного диалога диджея с залом на сцену вышла первая группа марафона. И тут на зрителей обрушилась жестокая смесь брейк-бита с тяжелыми гитарными рифами. Душа у Светы от неожиданности ухнула в пятки, но вскоре она пришла в себя, освоилась и приобщилась к тотальному восторгу.

12

Фестиваль длился примерно часа два из десяти ему отведенных, одна группа сменяла другую. Народ, объединенный общим порывом, выкрикивал какие-то лозунги, поднимал руки, подпрыгивал, покачивался, топтался в такт ритмам и подпевал. Светка и Ольга делали то же самое, то есть балдели.

– Классная мочаловка! – кричала раскрасневшаяся Ольга, потому что иначе ее было трудно услышать. – Я и не знала, что на этих «антипопсах» такой угар бывает! Светк, тебе какая группа больше понравилась? – Света открыла было рот, но Ольга не дала ей и слова вставить. – Мне «Dirty Moleculas»! Я от этих московских перцев прямо торчу! Убойная энергетика! Надо их диски раздобыть!.. Ой! Меня сейчас точно стошнит!..

Последние слова прозвучали таким диссонансом по сравнению с предыдущими, что Света сначала с удивлением посмотрела на ошеломленное лицо Ольги, а потом проследила за ее взглядом. В полумраке стойки бара Света разглядела Марка, а с ним… Говердовскую! Вначале она не поверила собственным глазам, и ей даже пришлось несколько раз тряхнуть головой, чтобы убедиться, что это происходит наяву, а не в кошмарном сне или в каком-то нелепом водевиле. А сцена, нужно признаться, была еще та! Не зря Ольгу затошнило!

Говердовская буквально висела на шее Марка, горячо его в чем-то убеждая. Он качал головой, вроде как не соглашался, но при этом с его лица не сходило выражение полного довольства жизнью. И он по-прежнему был так хорош, в потертых джинсах, обтягивающих узкие бедра, и черной футболке, распирающей широкие плечи, что Света невольно залюбовалась им. Но это наваждение длилось недолго. Соперница напомнила о себе. По всей видимости, устав уговаривать, она схватила Марка за руку и потащила за собой поближе к сцене. Марк, как успела заметить Света, прежде чем парочка исчезла в толпе, не слишком-то сопротивлялся. И тут с ней произошло что-то странное, похожее на раздвоение личности. Одна ее половинка посочувствовала Марку, другая – позлорадствовала. Она вдруг вспомнила, как Ольга однажды сказала: «Помоги, Господи, тому парню, в которого она вцепится!»

В это мгновение под потолок взлетел запредельный звук электрогитары, зал одобрительно взревел, а Света, которая еще несколько минут назад была его неотъемлемой частью, с неприязнью огляделась и изумленно подумала: «Что я здесь делаю? Нет, если я не уйду прямо сейчас, то определенно к завтрашнему утру окажусь в сумасшедшем доме». Пытаясь не обращать внимания на болезненное стеснение в груди, Света обернулась к Ольге и прокричала:

– Оль, ты, если хочешь, оставайся, а я, пожалуй, пойду. Хватит, навеселилась до конца жизни! – Улыбки не получилось, скорее ее можно было назвать жалкой гримасой.

– Я с тобой! – Ольга не раздумывая пошла вслед за Светой. – У меня тоже одно неотложное дельце появилось.

Света пропустила это туманное замечание мимо ушей. Не до того ей было, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. Ей хотелось… Она прислушалась к себе. Да, определенно ей хотелось плакать. Но как ни странно, ее глаза оставались совершенно сухими, как будто что-то ушло из нее. Как будто в том месте, которое люди загадочно называют душой, образовалась черная пустота. И Света лишилась способности переживать.

В машине они долго молчали, а потом Ольга не выдержала.

– Дерьмо он, твой Марк! – гневно сообщила она, словно это ее, а не Свету обманула судьба.

– Нет, Марк молодец! Время зря не теряет, – медленно произнесла Света и снова замолчала.

Оставшуюся часть пути каждая из них думала о своем, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами.

Ольга думала: «Ничего, недолго осталось. Щас отвезу Светку домой, она совсем невменяемая, прямо живой труп, а потом поеду к Жанке разбираться. В жизни, конечно, случается всякое, но в такие совпадения верит только безнадежный лох! И Марк этот хорош, поссориться не успели, как он уже с другой шашни крутит. И с кем? С Говердовской. Да у нее с детства стрельба глазами – любимый вид спорта! Нарочно с ней связался, чтобы Светке досадить! Правильно я сказала: дерьмо он!»

А Света в это время думала: «И когда же я поумнею? Только дурехи вроде меня полагают, что любовь побеждает все! Надо же! Рисовала себе картину, как позвоню ему, скажу: „Прости меня, Марк, миленький, я и сама не знаю, что со мной приключилось, наверное, в конце четверти крыша поехала“. А он великодушно прервет меня и, может быть, даже напоет своим бархатистым голосом: „Я прощу тебя, малыш, ду-ду-ду-ду-ру, я люблю и я прошу ду-ру…“ – потому что Марк всегда находил нужную строчку из модного шлягера. Но теперь ничего этого не будет… Не будет… Не будет…» – повторила она про себя несколько раз, а после и вовсе перестала о чем-либо думать и уставилась невидящим взглядом в окно. Мимо проносились машины, мелькали витрины, вспыхивали надписи, шли люди… Постепенно все смешалось и превратилось в череду образов и ощущений, которые Света уже не могла воспринимать осознанно.

Скорее всего, именно по этой причине она не сразу заметила потрепанный чемодан в углу прихожей, а когда заметила, то закричала не своим голосом:

– Папка!

Отец выскочил из ванной в тренировочных брюках и майке. Волосы его были влажными после душа, а щеки гладко выбриты.

– Светка! Ты что?

– Папка! – Она бросилась ему на шею и разрыдалась. – Папка мой приехал! – шептала Света, уткнувшись в его крепкую грудь, задыхаясь от бурных рыданий.

От него пахло по-особенному, от него пахло родным и близким, и Света втянула в себя этот запах и еще крепче сцепила руки за спиной отца.

– Господи! – Он неловко погладил ее по волосам и пробормотал несвязно: – Дочур, ты что же… ты это… ты мне так обрадовалась, да?

– Да! Обрадовалась! Знаешь, как мне было плохо без тебя! – Света размазывала слезы по лицу, которые все лились, лились и не хотели кончаться. – А теперь ты вернулся, и все будет хорошо, – шептала она.

Глаза щипало от туши, но не могло быть и речи, чтобы оторваться от отца хоть на миг. Он был для нее тихой гаванью, надежным якорем, спасительным островком в этом бушующем безбрежном океане чувств.

– Дурочка ты моя маленькая, – принялся успокаивать ее отец, неловко переминаясь с ноги на ногу.

И тут в голос заревела мама, до этого молча стоящая в стороне.

– Господи! Да что же это делается?! – не на шутку испугался отец и прижал маму к себе второй рукой. Теперь он обнимал их обеих и растроганно приговаривал: – Ну вот, сырость развели. Отставить! Отставить, я сказал! Вы же меня утопите, глупые! Ну, все! Все! Больше я от вас ни ногой! – пообещал он дрогнувшим голосом.

Света с мамой переглянулись и улыбнулись сквозь слезы. Обе знали, что это всего лишь обещание. Страна позовет, молодой генерал скажет: «Есть!» – возьмет под козырек и отправится «по долинам и по взгорьям», а они снова будут ждать его возвращения. Потому что так устроена жизнь – полоса черная, полоса белая.

А в это время взвинченная до предела Ольга как раз добралась до Жанки, пробравшись сквозь родительские заслоны.

– Учти, Жанка, добросердечное признание облегчит твою учесть! – заявила Ольга напрямик, включая лампу и направляя луч света в лицо одноклассницы.

Та зажмурила глаза. Ничего. Пусть терпит. Ольга не собиралась вести допрос по всем правилам: ну там, протокол, отпечатки пальцев, подпись, но устрашающие меры в таком деле не помешают.

– Будем говорить или будем отпираться? – напомнила Ольга о себе.

– А что? А я ничего! – залепетала Жанка, неуверенно приоткрывая глаза. – А я ничего такого не сделала…

– Откуда билеты на рок? – перебила ее Ольга.

– Зверева принесла, – сразу же раскололась Жанка. Даже голос повышать не пришлось и кулаком по столу стучать, разочаровалась слегка Ольга. – Ты же знаешь, Оль, у нее папик – директор звукозаписывающей студии. Вот. Она, значит, принесла… – Жанка облизала сухие губы, – и говорит: «Жан, сделай так, чтобы эти два билета к Дубровской попали». Я спрашиваю: «Зачем?» А она мне: «Какая тебе разница. Ты же хочешь вместе с Иркой в клипе сниматься у „Смэш“?» – Жанкины голубые глаза забегали. – А я думаю: ну и что тут такого плохого? Ну сходят девчонки на концерт, получат удовольствие, развлекутся на полную катушку. И им хорошо, и мне неплохо.

Ольга сокрушенно покачала головой:

– Вот смотрю я на тебя, Жанка, и думаю: ты такой дурочкой доверчивой родилась или уроки брала?

– А что? – жалобно пропищала та.

– А что! Да этот клип уже вовсю снимают! А ты все ждешь приглашения, – сообщила Ольга, не расположенная к милосердию.

– Как снимают? – Жанкины голубые глаза совсем уж как-то по-детски округлились, и она обиженно засопела носом.

– А так! Тихо! Мотор! Начали!

Жанка прерывисто вздохнула:

– Выходит, Ирка с Людкой меня на раз-два развели.

– Тебя развели, а меня подставили. Но они еще об этом пожалеют. Я им еще устрою небо в алмазах!

Ольга потянулась к куртке, висевшей на спинке изящного венского стула с позолотой, и достала сигареты. Нервы нужно было успокоить. В целом картина была ясна. Ирка все подстроила. У нее мозги в этом плане работают. Понимала, дрянь, что Ольга не возьмет флаеры у Зверевой, поэтому и попросила Жанку выступить в роли посредника – это раз. Понимала, что Ольга пойдет на этот фест либо с Юлькой, либо со Светкой. Юлька отдыхала на Лазурном Берегу, значит, и здесь была уверена, что вторым билетом воспользуется Светка – это два. Народу на таком сборище, конечно, немерено, но не исключен вариант случайной встречи, вероятно, поэтому и возле бара крутилась. Туда уж точно все заглядывают – это три. Вполне вероятно и то, что билетов «для желающих» было больше чем два и кто-то из лицеисток смог убедиться собственными глазами, как Ирка и Марк резвятся под мощные звуки рока. Возникает вопрос: чего она добивалась, помимо очевидного? Возможно, она добивалась скандала, а тот не получился, потому что Светка проявила чудеса выдержки – просто молча ушла! И даже на глаза им не показалась. Была бы Ольга на ее месте, от крашенной красной пенкой челки Говердовской сохранились бы одни воспоминания! Ну это так, к слову! Оставался Марк. Его роль во всей этой истории была не совсем понятна, потому что не всегда очевидное – вероятное. Но Ольга намеревалась во всем разобраться. Так уж она была устроена. Несправедливости не терпела и докопаться всегда хотела до самой сути.

И, уже уходя от Жанки, Ольга досадливо подумала: «Вот черт! А ведь сплетницы в школе будут на седьмом небе от счастья!»