Текст книги "Как начать разбираться в архитектуре"

Изобразить победу эллинов над галлами, цивилизованных людей над варварами как победу порядка, космоса над хаосом было вполне в духе древнеэллинской философии искусства. Головы многих изваяний не сохранились, и тем выразительнее оказываются их тела, переплетающиеся в смертельных поединках. Вместе с тем рельефы алтаря не производят впечатления беспорядочного нагромождения тел, все они подчинены единому ритму, целостному композиционному решению. Евсей Ротенберг писал, что обнаженый торс Зевса – «олицетворение такой беспредельной мощи, что удары молнии, обрушиваемые на гигантов, воспринимаются как ее непосредственное излучение».

Шедевр искусства рождается тогда, когда высшая степень мастерства соединяется с величайшей любовью к человеку как единству духа и тела. Такова статуя Афродиты, стоявшая когда-то в эллинском полисе на острове Мелос. Она известна как Афродита Милосская.

Никаких биографических сведений об Агесандре, ее авторе, не сохранилось. Известно лишь, что мастер родился, учился и работал на Родосе – этот остров славился ваятелями.

Изваяние выглядит воистину божественно. Трудно представить, что перед нами дело рук человеческих, – настолько оно совершенно. Тело богини, выражение лица поражают красотой, плавностью линий, спокойствием, гармонией. Мягкая нежная кожа кажется живой.

Скульптура была обнаружена в 1820 г. на острове Мелос. Существует несколько версий того, как она попала в Лувр. Приведу одну из них – по правдоподобности она не уступает прочим, а по драматизму их превышает. Нашел ее крестьянин, возделывавший землю, и решил подороже продать кому-нибудь. Поместив изваяние на скотном дворе, он через какое-то время показал его французскому офицеру, путешественнику и исследователю Жюлю Себастьену Дюмон-Дюрвилю. Тот оказался достаточно сведущ, понял, что перед ним – подлинный шедевр, хотел было выкупить статую, но алчный владелец запросил непомерную цену. Тогда Дюмон-Дюрвиль предпринял отчаянную попытку достать деньги – даже обратился к французскому консулу в Константинополе с просьбой купить Афродиту для Лувра.

Наконец нужные средства оказались на руках у Дюрвиля. Тот бросился к крестьянину… Увы, владелец, не сдержав обещания подождать, данного французу, продал изваяние турецким коммерсантам. В момент приезда Дюрвиля купленная ими Афродита уже лежала, упакованная в ящик для транспортировки. Дюрвиль заплатил сверх оговоренной суммы, и Афродита оказалась у него. Турецкие купцы, разумеется, с таким решением оказались не согласны. Битва за статую продолжилась до самого порта, и в пылу потасовки исчезли… руки Афродиты. Считается, что они остались в порту и так и не были обнаружены.

Родосские скульпторы любили изображать многофигурные сцены на сюжеты, полные драматизма и экспрессии. Эстетика эллинизма вообще несколько театрализованна, и родосцы в полной мере выражали общую в ту пору склонность к аффектации. В их творчестве получило воплощение не столько раскрытие патетических моментов, как в Пергамском алтаре, сколько развернутое «повествование в камне». Такова, например, скульптурная группа «Фарнезский бык», исполненная Аполлонием и Тавриском. Мифологический сюжет здесь таков: Антиопа, дочь фиванского царя, была прекрасной девушкой, и ее полюбил сам Зевс. Однажды, когда Антиопа спала, верховный олимпийский бог тайно овладел ею, и она родила двух сыновей – Зефа и Амфиона. Судьба Антиопы сложилась несчастливо: она попала в рабство к фиванской царице Дирке, которая жестоко притесняла ее; к тому же Антиопа была разлучена с сыновьями. Дирка задумала предать ее мучительной казни. Она велела Зефу и Амфиону привязать женщину к рогам дикого быка. Юноши чудесным образом узнали, что собираются зверски умертвить родную мать. Тогда они в ярости набросились на Дирку, схватили ее, привязали к бычьим рогам и отпустили быка. Дирка погибла страшной смертью.

Конечно, искусство эпохи эллинизма сохраняет преемственность с более ранней эпохой классики, но есть между ними и очень интересные различия, касающиеся, казалось бы, частностей – но каких выразительных! Например, сравним скульптурные изображения мужского тела. Уцелевшие торсы статуй, украшавших афинский Акрополь, показывают нам сильных и пластичных мужчин, которые, однако, вовсе не стремились к демонстрации гипертрофированных мышц. Верные принципам калокагатии, они поддерживали себя, что называется, в форме. Совершенно иначе выглядят торсы эпохи эллинизма: здесь уже появляется та переразвитость мышц, которую мы видим и у современных атлетов. Изменение идеала телесной красоты свидетельствует и о психологических сдвигах, причем явно в сторону от спокойствия, гармонии, созерцательности. Точно так же Пергамский алтарь отличается от афинского Акрополя: там – уравновешенность и пребывание в гармонии, здесь – порыв, стремление, желание преступить метафизические границы.

Глядя на греческие статуи, невольно задаешься вопросом: а как выглядели те, кто смотрел на изваяния? Каков был их физический облик? Не являлась ли классическая красота дополнительным атрибутом божественности или героизма, ведь изображались не только боги, но и герои – мифические и реальные? Мы знаем, что портретных элементов почти нет даже в тех работах мастеров Эллады, которые изображают конкретных людей: художники ставили перед собой задачу показать совершенство, а не сходство. И тут нам приходят на помощь Танагрские статуэтки, в своем роде не менее знаменитые, чем грандиозные храмы. Изготовленные в III–I веках до н. э., т. е. фактически современные наследники Александра Македонского, они передают реальный облик эллинов (в основном, конечно, эллинок). И оказывается, что это был действительно очень красивый народ.

* * *

Красота, однако, не спасла Элладу от угасания и поглощения Римом. Восприняв от греков множество форм социальной жизни и способов ее отражения в искусстве, римские принцепсы и императоры уделяли огромное внимание не только культовому, но и гражданскому строительству. Так же, как везде в Древнем мире, оно служило свидетельством их уважения к собственному народу.

И все-таки Рим знаменит не столько грандиозными Капитолием или Колизеем (I век до н. э.), сколько дорогами и акведуками (водопроводами). Сразу бросается в глаза, что римские правители стремились материализовать средства связи между частями огромной империи. Так, о принцепсе Октавиане Августе (правил с 31 года до н. э. до 14 года н. э.; а принцепсами называют верховных правителей Рима, деливших власть с Сенатом) говорили, что он принял Рим кирпичным, а оставил мраморным, и Август действительно оказался одним из самых ревностных градостроителей в истории.

Чистая красота, конечно, интересовала римлян, но не более, чем того требовала целесообразность. И если индивидуальность эллинского архитектора проявлялась в его способности соответствовать принципам калокагатии, то римские зодчие и ваятели искали в искусстве способы выразить, с одной стороны, индивидуальное начало – и свое собственное, творческое, и, например, тех людей, чьи скульптурные портреты они создавали в больших количествах. Была и другая сторона: то, насколько произведение отвечает идее империи и государственным задачам. В этом смысле Рим скорее наследует восточным деспотиям, чем Элладе.

Римский народ бесконечно славил тех властителей, которые уделяли сугубое внимание гражданскому строительству. Принцепсу Веспасиану (правил в 69–79 годах н. э.) повезло меньше, чем Октавиану Августу: он принял столицу империи полусгоревшей и разграбленной. По его приказу был восстановлен храм Юпитера Капитолийского, построенный в VI в. до н. э. и затем сгоревший при принцепсе Вителлии (80-е годы до н. э.). Капитолий, как стали его называть в честь холма, на котором он стоял, был посвящен главным римским богам, Юпитеру, Минерве и Юноне, и за века стал символом государства. Отстроенный, он вновь внушал гражданам веру в незыблемость Рима. Эллинский периптер пришелся и к имперскому двору. Если в Элладе он выражал идею единства космоса в Логосе, то в римское время оказался востребован другой его смысл – упорядоченность всех элементов, их строгая организация. Недаром римляне считали, что несут в ойкумену свет цивилизации, лучшие в мире законы, оптимальный принцип взаимодействия в обществе.

Оригинальной постройкой Веспасиана стал Храм богини мира на форуме его имени – в империи периодически появлялись такие сложные единые ансамбли, в состав которых входили и открытые пространства, т. е. площади, и колоннады, и храмы. Все это огораживалось стеной. На форуме Веспасиана со временем начали собираться все важнейшие трофеи, захваченные римскими войсками в разных странах. Заложенный при Веспасиане грандиозный амфитеатр (круглый, в отличие от полукруглого эллинского театра) на 80 000 зрителей был закончен при его сыне Тите.

Пожары Рима наносили городу такой урон, что их последствия ощущались многие годы. Так было и при Домициане, сыне Веспасиана и брате Тита (годы правления 81–96 н. э.). Он сделал все, чтобы придать столице государства поистине имперский блеск. Только Август занимался строительством в такой же степени ревностно. Огромный стадион Одеон на 15 000 зрителей, Большой Цирк, Пантеон, Портик Октавии, храм Божественного Августа, храм Веспасиана и Тита – вот далеко не полный перечень зданий, которые при Домициане были построены или отреставрированы. Даже Колизей значится в этом списке: Домициан распорядился надстроить на нем четвертый уровень.

Колизей заслуживает отдельного рассказа. Первоначальное его назначение – проводить гладиаторские бои и травлю зверей. О популярности этого вида развлечений свидетельствует тот факт, что одновременно на арену Колизея могли выйти до 3000 пар гладиаторов, а наблюдать зрелище могли 50 000 зрителей! Кровавые игры привлекали римлян настолько, что они невзлюбили одного из немногих принцепсов-гуманистов, действительно лучших людей империи, Марка Аврелия, только за то, что он призывал сограждан пересмотреть свое отношение к публичной смерти на потеху толпы. «Он хочет лишить нас удовольствий и заставить заниматься философией», – ворчали жители империи (Марк Аврелий действительно был философом-стоиком).

Колизей являл собой эллиптическую в плане конструкцию, окруженную стенами, на которых располагались ярусы для зрителей. Лучшие места в первом ярусе предназначались для принцепса и знати, второй и третий занимали свободные граждане, последний – вольноотпущенники (освобожденные рабы). Стены представляли собою аркады – ряды арок. Арка стала одной из строительных эмблем Рима. Это полукруглое или более сложно изогнутое завершение проема между двумя вертикальными столбами или плоскостями, при котором устойчивость обеспечивается правильным расчетом центральной оси, центра тяжести, напряжения элементов. В Элладе арки были известны, однако популярностью не пользовались. Это скорее восточный архитектурный элемент, заимствованный римлянами, вероятно, через посредство этрусков.

Грандиозная конструкция Колизея являет собой здание, предназначенное массовому человеку. В любви к развлечениям равны все – от принцепсов до вольноотпущенников. Каждый имел право решить, что выбрать для поверженного гладиатора, жизнь или смерть. И хотя римское общество при формальном сохранении гражданских прав свободных людей стремительно двигалось к утрате демократических основ, в этом случае они парадоксально сохранялись. Народное единство скреплялось войнами, а в мирное время кровавыми зрелищами, воспитывавшими в каждом презрение к слабости и трусости. Римляне умели ценить мир, а их лучшие люди не раз проявляли милосердие; но близость войны в империи ощущалась почти всегда, и гражданин должен быть готов сделать свой выбор между позорной жизнью и славной гибелью.

В 98–117 годах в Риме правил император Траян, ставший после смерти одним из… славянских богов. Произошло это так: даки, разгромленный им дикий народ, стали рассказывать легенды о его небывалом могуществе; легенды распространялись все шире и в конце концов превратились в мифы. Но в бытность человеком и принцепсом Траян сконцентрировал основное внимание на гражданском строительстве. Во-первых, строил и укреплял дороги, которые к концу его правления широкой и надежной сетью покрыли всю империю. Во-вторых, отдал распоряжение построить акведук, существенно улучшивший водоснабжение в Риме. На холме Эсквилин по его приказу возвели бани. Также в Риме появились новые торговые ряды, облицованные обожженным кирпичом, заменившим дорогостоящий мрамор.

Одним из верных соратников и единомышленников Траяна был архитектор Аполлодор из Дамаска. Его коньком стало бетонное строительство: сооружения из римского бетона (смесь речного или морского песка, извести и мелких камней или осколков керамических изделий и воды) стояли бы и до сих пор, если бы не природные и социальные катаклизмы.

Аполлодор проектировал и бани Траяна, и форум его имени. Один из семи легендарных римских холмов, Квиринал, был срыт для этого строительства почти до основания. Форумы рядом с первым республиканским строили Юлий Цезарь, Август, Веспасиан… Создание Траяна оказалось самым грандиозным.

Основным сооружением форума стала знаменитая Колонна Траяна 38 метров в высоту – идейная наследница менгиров и древневосточных стел. Она сделана из мраморных блоков, сплошь покрытых резьбой – рельефами, изображающими различные сцены из римской жизни и из борьбы Траяна с даками (победу над ними Траян считал главным делом своей жизни). Венчал колонну орел (ныне место языческого символа занимает скульптура апостола Петра). Сегодняшние исследователи считают колонну одним из важнейших документов, позволяющих изучить жизнь эпохи.

Также на форуме Траяна стояли две библиотеки, греческая и латинская (замечательное свидетельство высокой культуры принцепса), базилика, конная статуя самого Траяна.

Основной принцип римского зодчества можно сформулировать так: «Архитектура – это империя в камне». Примерно так мыслил принцепс Адриан (правил 117–138). В веках он недаром получил прозвание «Строитель». Он действительно строил, причем не только в Риме, но и по всей стране, причем по его приказу архитекторы пробовали новые формы зданий с изогнутыми стенами и круглыми в плане элементами. Это были главным образом библиотеки и театры. Мавзолей Адриана в Риме и вилла в Тиволи близ Тибура (отсюда он в последние годы правил империей), законченный храм Зевса Олимпийского в Афинах – вот лишь немногие из шедевров его эпохи. Адриан заботился не только о прекрасном, но и о насущном: при нем завершилось осушение Фуцинского озера (начато при Клавдии), проведен канал от Стимфало в Коринф. Кстати, одну из построек, начатых по его приказу, он повелел разобрать, поскольку она не устроила его эстетически.

Наладив внутренние дела в войсках, Адриан устремился в Британию, где также улучшил положение дел и отдал распоряжение возвести грандиозный вал-лимес – крепостную стену трехметровой толщины, отделявшую цивилизованный римский мир от варваров и проходившую через ранее построенные форты. Строительство началось в 122 г. Вал проходил от современного Ньюкасла до Боунесс-он-Солуэй. Длина вала 117 км, высота стен достигала шести метров. Каменные стены с брустверами (насыпь) и бойницами как нельзя лучше отвечали фортификационным задачам. Правда, в некоторых местах вал был земляным (из дерна), поскольку поблизости не оказалось известняка для приготовления раствора. Стены строили солдаты разных центурий, что и отмечалось надписями на камнях. Получалось, что за каждый участок несут ответственность конкретные воинские подразделения.

Строились и новые форты, или «мильные замки» (длина римской мили составляет 1480 метров). Через каждые 490 метров располагались сторожевые вышки, служившие для передачи сигналов. В плане они были квадратными и двухэтажными. Перед стеной располагался крепостной вал и ров.

Пока все, что мы говорим о Риме, укладывается в эллинскую схему – с уклоном в гражданское строительство, конечно. Периптеры и псевдопериптеры главенствовали в зодчестве, поскольку оказались способны передать и демократическую, и имперскую идеи. Однако в столице империи было возведено одно здание, разорвавшее эти рамки. Это Пантеон, храм всех богов, построенный в 120-е годы. В его основе лежит модель моноптера. Круглый в плане, храм имеет и портик с колоннадой. Но покрыт он не двускатной кровлей, а полусферическим куполом.

Круг, совершеннейшая из всех геометрических фигур, издревле воспринимался как символ неба. Поэтому круглый потолок в Храме всех богов – прием прежде всего логичный. Да, но как же строить купол, да еще такого огромного размера, ведь он имеет 43 метра в диаметре?

Архитекторы разработали схему, при которой купол опирался на верхний ярус стены. Сложен он из горизонтальных слоев бетона, внутри множество пустот, делающих конструкцию более легкой. Точно высчитанные пропорции и система перемычек позволили мастерам равномерно распределить нагрузку на стены.

В самом центре купола имеется окулюс – единственное отверстие, через которое в храм попадает солнечный свет. Позже этот элемент будет заимствован христианской архитектурой и очень интересно трансформируется. Внутри храм украшен двумя рядами колонн, в стенах имеются ниши, подчеркивающие монументальность и торжественность здания.

При принцепсе Антонине (138–161) границы империи в Британии продвинулись дальше, чем располагались при Адриане, и потребовался новый вал, прошедший по территории нынешней Шотландии. Стену сооружали из дерна и глины на широком (4,5 метра) каменном основании. Наверху располагался деревянный парапет, а рядом с валом проходил ров. Стена делилась на отдельные участки. Форты стояли примерно в 13 километрах друг от друга. Основные строения фортов были каменными, все остальное – глиняным и насыпным. Систему оповещения образовывали не сторожевые башни, а сигнальные платформы, на которых в случае необходимости разжигали костры.

При всех своих недостатках и пороках принцепс Септимий Север (193–211) все же был истинным римлянином и гордился империей. Ближе к концу правления он отдал распоряжение создать на стене Храма мира, в помещении, где находилась канцелярия префекта города и хранились основные документы, Мраморный план Рима в масштабе 1:240 – своего рода панораму со всеми зданиями, улицами, районами, мастерскими, складами. Вряд ли этот план имел практическое назначение – из-за размера он неудобен в пользовании. Но вот представление о величии имперской столицы он составить позволял. Да и сам являл зрелище грандиозное: его ширина составляла 18 метров, высота 13, сделан он был на 150 мраморных плитах. Увы, в эпоху Средневековья план частично разрушили, а мраморные плиты пошли на приготовление извести – так часто случалось с античной скульптурой и архитектурными деталями. В XVIII веке фрагменты начали собирать и изучать, что продолжается и до сих пор, хотя утраты, конечно, невосполнимы.

Жемчужиной Востока, одним из чудес света смело можно назвать древнюю Пальмиру – город в Сирии, столицу царей-супругов Одената и Зенобии и вереницы их предков. Она ведет свою историю с XIX века до н. э.

В конце XIX века английский поэт Редьярд Киплинг написал «Балладу о Востоке и Западе», которая начинается словами: «О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут». Имел в виду он, конечно, незыблемость не географическую, а мировоззренческую, культурную. Но во времена Рима такого противостояния не существовало. Античные формы культуры распространялись на территории от Британии до границ Малой Азии и всюду признавались наилучшими. «Восточным» богам ставили храмы в «западных» традициях, культы разных божеств переплетались, странными путями двигаясь к исторической вершине – единобожию, христианству.

Один из примеров соединения восточных и западных традиций – Пальмира, расположенная на границе двух великих империй, Рима и Персии. Оазис с плодородной почвой и неожиданно мягким климатом, пересечение всех важнейших торговых путей древности. Это было процветающее государство. Пальмира стала протекторатом Рима в начале II в. Она играла роль форпоста между империями и не давала персам напасть на Рим.

Когда принцепс Валериан I попал в персидский плен (по одной версии, он был казнен, по другой – скончался в заточении), от пальмирского царя Одената потребовалась действенная помощь, которую он и оказал, собрав армию и разгромив персов.

Рядом с ним билась его жена, благородная и прекрасная Зенобия, мать двоих его сыновей, в которой римская доблесть соединялась с восточным хитроумием. Она была умна и красива, а сильна, ловка и отважна настолько, что ее считали воином лучшим, чем любой мужчина. Родословную она по женской линии вела от Клеопатры VII – последней представительницы династии Птолемеев, потомков сподвижника Александра Македонского Птолемея Лага, правившей в самом конце эпохи эллинизма. По мужской же, по утверждению Зенобии, она происходила от Ганнибала.

За победу над персами Оденат получил титул вице-императора Востока, что фактически сделало его вторым человеком в империи, власть над провинциями Сирией и Аравией, стал командующим всеми римскими легионами в Азии. Но Одената убили. Кто – неизвестно: некоторые историки обвиняют римского владыку, которому показалось, будто Оденату досталось слишком много власти, а другие – персов или даже Зенобию.

Как бы там ни было, в 267 году Зенобия стала правительницей при малолетнем сыне. Она объявила его царем и, кстати говоря, взяла мальчику прекрасного воспитателя – римского философа-стоика Лонгина, одного из последних оригинальных мыслителей Рима. У принцепса Аврелиана Зенобия потребовала для мальчика тех же прав, что имелись у ее покойного мужа. Аврелиан отказал ей, и тогда она заявила, что Пальмира не нуждается в Риме, и без труда с помощью присягнувшей ей армии, верившей, что женщина в войске выражает волю богов, захватила римские провинции – Сирию со столицей в Антиохии, Египет, столицу Александра Македонского Александрию, часть Малой Азии.

Чтобы восстановить целостность империи и приструнить непокорную владычицу, Аврелиан отправился в египетский поход, который продлился несколько недель и завершился победой Рима (некоторые историки считают, что египетский поход не предшествовал сирийскому, а следовал за ним). Следующей целью стали Сирия и Антиохия. Аврелиан предложил царице сдаться, однако та ответила высокомерным отказом. Тогда принцепс двинулся по Сирии. Он беспрепятственно шел по стране и малой кровью возвращал ее в римское владение. Тех, кто помогал Зенобии, он не убивал, а перехватывал и переманивал на свою сторону. В решающем сражении за Антиохию Аврелиан применил обманный стратегический маневр, выпустив вперед легкую кавалерию, которая заманила пальмирцев в гущу тяжеловооруженных римских всадников. Войско Зенобии оказалось разгромлено, сама царица попала в плен.

Такова история. А архитектура столицы свидетельствовала о том, что эллинский принцип калокагатии продолжал работать даже тогда, когда родственная ему социальная форма жизни, демократия, ушла в прошлое. Эллиптическая в плане, компактная (длина эллипсиса достигает двух километров, ширина – одного), архитектурно продуманная, Пальмира прорезалась роскошной стройной километровой колоннадой шириной 11 метров, украшенной с обеих сторон портиками. Колоннада вела к центральному городскому храму бога Бела. В Пальмире поклонялись божествам Востока, но сами храмы были греческого образца, заимствованного Римской империей и принятого повсеместно как идеал красоты в архитектуре, – романизация, а точнее, эллинизация касалась всех областей жизни. От центральной колоннады через арки можно было пройти на городские улицы. В Пальмире находился по крайней мере еще один крупный храм, посвященный богу небес Баалшамину, триумфальная арка, римские бани, водопровод, театр, здание Сената, торговая площадь. Словом, это был небольшой и прекрасный античный город.

Так каков же, если пользоваться терминологией древних эллинов, Логос античной архитектурной традиции?

Эллины, осознавшие себя гражданами полисов и жителями космоса, заимствовали у египтян и отработали до совершенства идеальную архитектурную форму, в которой выразили свое понимание обжитого человеком пространства. Периптер и все его вариации можно рассматривать как символ жизненного пути, постепенное познание мира и божественного замысла, по которому он возник. Не случайно римская вариация периптера легла в основу христианского храма на Западе. Архитекторы Эллады также решили проблему соотношения вертикали и горизонтали, вставшую уже на Древнем Востоке. Если там горизонталь предназначалась для земных дел, включая и почитание богов, а вертикальное движение знаменовало устремленность к высшим началам, то в Элладе периптер за счет «крыльев»-колоннад готов взлететь к небесам, словно воздушный корабль. Моноптер, пусть и менее распространенный в эллинской культуре, восходящий к древнейшим священным каменным кругам-хенджам, вдохновил римских строителей на создание Пантеона, символизировавшего ни много ни мало единство человечества, во всяком случае, той его части, которая составляла империю.

Руководствуясь принципом калокагатии, эллины строили так, чтобы не нарушать космическую гармонию, явленную в совершенстве природных форм. Все, чем располагала их родина, включая скалы под тонким слоем плодородной земли, они использовали для того, чтобы достичь акмэ. Их наследники, римляне, приспособили найденные формы для воплощения совершенно иной идеи. Если панэллинизм объединял народ на почве культуры, то римская цивилизация превращала в Рим весь мир, до которого могла дотянуться.

Имперская идея удивительным образом трансформировалась в последующую эпоху.