Электронная библиотека » Вера Погребинская » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 17 июня 2016, 16:20


Автор книги: Вера Погребинская


Жанр: Экономика, Бизнес-Книги


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Существование параллельной экономики влияло на развитие многоукладности России.

1.5. Проблема хозяйственной многоукладности

Проблема хозяйственной многоукладности России неизменно возникает при попытках реформирования экономики, так как одномерность теоретических подходов на практике оборачивается нереализацией замыслов реформаторов.

В 50–60-е годы XX в. в нашей экономической науке сформировалось «новое направление», представители которого отстаивали институциональный подход к экономике России. Суть подобного подхода заключается в том, что институционализм подходит к экономике исторически, рассматривает не количественные, а качественные ее изменения. Институционализм изучает социальную экономику – экономику как часть более крупной социальной системы, но без выделения ее в качестве «базиса», т. е. экономику во всем многообразии ее связей с другими системами общественного развития. Если такое признанное экономическое направление, как маржинализм, опираясь на количественные зависимости, приходит к некой однозначности, то институционализм опирается на многовариантность. Поэтому институциональный подход создает методологические предпосылки для исследования национальных особенностей, что и было задачей «нового направления».

Инициирование подобного подхода было связано с возвращением к проблеме многоукладности экономики России. Эта проблема вновь стала актуальной в период реформ Н. С. Хрущева (50–60-е годы XX в.), так как удачи и неудачи реформы еще раз показали неоднородность хозяйства России. Она не обсуждалась в широких научных кругах, но историки-экономисты не могли не ощутить влияния этой проблемы на ход реформ.

Представители «нового направления», опираясь на исследование фактов экономического развития России во второй половине XIX – начале XX в., отстаивали «новое» (отсюда и название, родившееся в ходе дискуссии) в сравнении с традиционным представлением об экономике России накануне Октябрьской революции. Изучение капитализма России привело их к выводу о мозаичности и многоукладности ее экономики как определенного типа развития. В «новое направление» входили такие известные историки, как А. Анфимов, П. Волобуев, М. Гефтер, М. Гиндин, Ю. Нетесин, К. Тарновский.

Интересно, что возглавлял направление директор Института истории АН СССР П. Волобуев, который в дальнейшем был отстранен от должности, но не отказался от идеи «нового направления». И сам П. Волобуев, и все другие представители «нового направления» были незаурядными учеными и не подчинялись решениям руководителей «историческим фронтом» (в то время его возглавлял С. П. Трапезников). Заслуга Волобуева заключается прежде всего в том, что он организовал коллектив, в который входили люди, способные консолидироваться для поиска научной истины.

Для понимания и использования методологии «нового направления» в целях реформирования экономики полезно обратиться к истории институционализма в России. Считается, что институционализм как направление экономической мысли вырос из немецкой исторической школы. Но один из ее родоначальников В. Рошер («старая» историческая школа) выделял в качестве ее предшественницы так называемую «немецко-русскую школу», куда он включал немецких экономистов, преподававших в российских университетах. Он писал: «Они прибывали в Россию с научными представлениями об экономических законах более высокого уровня развития, годных для всего мира (речь идет о классической политэкономии. – В. П.). Однако практический смысл скоро убеждал их, что эти законы очень мало годятся для России. Они старались расширить эти законы, чтобы распространить их и на Россию, и, одновременно, на базе статистических данных наблюдали различные, совершенно иные, первичные ступени культуры, существовавшие в России, приходили к выводу об относительном во времени и пространстве характере абсолютных законов существующей экономической теории»[16]16
  Backhaus I. G. Wilchelm Roscers Geshichte der Nationalekonomik in Deutscliland. Gamburg, 1999, S. 6.


[Закрыть]
.

Идею «относительности во времени и пространстве абсолютных законов экономики» в самой России отстаивали славянофилы и либеральные народники. Либеральные народники интерпретировали ухудшение материального положения народа как последствие перенимания чуждого опыта без учета отечественных традиций. Наиболее ярко подобное противостояние чужому опыту было выражено такими либеральными народниками, как В. П. Воронцов, Н. Ф. Даниельсон, Н. К. Михайловский, С. Н. Южаков. Народники были чрезвычайно сильны и убедительны в критике концепции «догоняющего развития». Предлагали они и свой путь развития для России, Он заключался в развитии сельского хозяйства как базы промышленности, ограничении иностранного капитала, опоре на местную промышленность. Но как осуществить этот путь, не превратившись в полуколонию или колонию развитых государств? Ответ на этот вопрос не был достаточно подготовлен народниками.

Но их идеи не погибли. В 50–60-е годы XX в. российские историки-экономисты вновь возвращаются к проблеме соотношения общих закономерностей прогресса и российских особенностей. Именно в этот период возникает «новое экономическое направление» (А, Анфимов, П. Волобуев, М, Гефтер, И. Гиндин, Ю. Нетесин, К. Тарновский), в котором наиболее полно проявились черты институционального подхода к экономике.

В ходе накопления фактов хозяйственного развития России в пореформенный период (60–70-е годы XX в.), их осмысления и попытки трактовки в рамках классической теории капитализма как стадии развития человечества историки-экономисты столкнулись с ограниченностью теории общественно-экономических формаций для понимания эволюции капитализма в России. При всем разнообразии исторического материала и методов его исследования представителей нового направления объединяло одно: накопленный ими исторический материал не укладывался в рамки «специфических особенностей России» в контексте общих для всего мира стадий экономического развития. Возникла острая необходимость в иных, чем формационный, подходах, позволяющих выявить тип развития капитализма в России и неравномерность его распространения по регионам России. Для подобного выявления одной из первых методологических задач стало выяснение единицы эволюции экономики России, т. е. ответ на вопрос: в изменении какого социально-экономического института наиболее полно отражается общественная динамика?

Методологической заслугой нового направления был страновый подход к определению единицы эволюции в России. Разнообразие объектов изучения, вырвавшееся за рамки особенностей первоначального накопления, способствовало поиску такой единицы эволюции, которая отражает всю полноту объективного хода экономического развития России. В результате длительных и острых дискуссий в качестве таковой был избран социально-экономический уклад. Сторонники такого подхода встретили значительное официальное противодействие, связанное с наступлением на официальную доктрину. Но это противодействие лишь усилило энергию поиска: слишком интересен и нов был исследуемый материал (чему способствовало открытие новых засекреченных до конца 50-х годов фондов ЦГИАЛа и ЦГАНХа), слишком незаурядны были участники дискуссий. В 1970–1975 гг., когда представители «нового направления» подвергались гонениям, сложилось своего рода «подполье», продолжавшее научное исследование, результаты которого все больше противоречили официальной школе. В круг «нового направления» в силу его научной привлекательности стали втягиваться наряду с историками-экономистами философы и востоковеды, методы исследования которых тяготели не к «общим закономерностям», а к выяснению эволюции отдельных социально-экономических институтов. Представляется обоснованным определить все исследования подобного направления в России как институциональные. Вклад ученых этого направления в понимание типа капитализма в России был не менее значителен, чем институционалистов Запада в понимание типов капитализма в мире.

Привлечение к исследованиям философов способствовало выработке понятийного аппарата для исследования конкретных форм существования общественно-экономических укладов. В этом направлении многое было сделано Ю. Семеновым. Если до дискуссий 1950–1960-х годов общественно-экономический уклад понимался как зародыш нового способа производства в недрах старого или как остаток старого способа производства в недрах нового, то в ходе дискуссий понятие «общественно-экономический уклад» приобрело иной смысл, который выражался в выделении следующих укладных черт:

1) общественно– или социально-экономический уклад – часть общественной системы, обладающая внутренними стимулами эволюции;

2) эндогенность стимулов эволюции вытекает из объединения в социально-экономическом укладе однородных социально-экономических отношений и материально-организационной основы их;

3) социально-экономический уклад – форма существования определенного типа производственных отношений в социальном организме;

4) под социальным организмом понимается отдельное, единичное общество, самостоятельная единица развития (первобытная родовая коммуна, семейно-клановый коллектив, племя, соединение племен в федеративный социальный организм (протогосударства), унитарные организмы (государства).

Тот или иной тип производственных отношений может образовывать в данном социальном организме целостную систему (общественно-экономический уклад) или существовать в виде придатка. В этом случае следует говорить о неукладной форме существования производственных отношений. Каков же критерий укладности производственных отношений? Для ответа на этот вопрос были введены такие понятия, как хозяйственная ячейка и хозяйственный организм. Их взаимосвязь на примере капиталистического уклада такова. Хозяйственная ячейка капиталистического уклада – конкретное капиталистическое предприятие, представляющее собой единицу капиталистической собственности, которое в силу общественного разделения труда может функционировать не иначе, как в системе включающих в себя множество подобных ячеек. Связывает их воедино внутренний рынок, границы которого совпадают, как правило, с государственными. Данное экономическое единство, вне которого невозможно функционирование хозяйственных ячеек, и есть хозяйственный организм. Таким образом, говорить о существовании капиталистического уклада можно лишь в условиях хотя бы формирующегося национального рынка[17]17
  Семенов Ю. И. Значение категории «общественно-экономический уклад» для социально-экономического строя общества (научные доклады высшей школы) // Философские науки. 1976. № 3. С. 41.


[Закрыть]
.

Наличие собственного хозяйственного организма – критерий укладности того или иного типа производственных отношений. Не все существующие в социальном организме уклады имеют равное значение. Один из них обычно становится господствующим, доминирующим, а остальные играют подчиненную роль. Господствующий уклад – ядро всей системы социально-экономических отношений, которые образуют фундамент социального организма. Доминирующий уклад определяет тип социального организма, его принадлежность к определенной формации. Признавая условный, относительный характер различий между господствующими и подчиненными укладами, ученые 1960–1970-х годов, занимающиеся проблемой укладности, исходили из того, что господствующий уклад можно определить как формационный. И исходя из этого, к формационным укладам относятся: первобытно-общинный, рабовладельческий, феодальный, капиталистический, коммунистический. Как известно, в конце 1970-х годов учеными ГДР было высказано мнение, что социалистический уклад также является формационным.

Наряду с формационными укладами существуют и такие, которые в принципе не могут стать доминирующими. Уклады этого типа определялись как неформационные. В качестве примера последних Ю. Семенов, предложивший данную классификацию укладов, приводил мелкобуржуазный уклад. Он же сделал вывод о том, что в истории социальных организмов можно наблюдать и такие периоды, когда ни один из существующих в нем общественно-экономических укладов не является доминирующими, т. е. не определяет характер социально-экономического строя общества в целом. Такое общество не может быть отнесено ни к одной общественно-экономической формации. Оно может быть определено как переходное. Но при исследовании истории экономики России возникает вопрос: означает ли переходность промежуточный период между формациями? Для ответа на него представители «нового направления» расширили применение понятия у клади ости для России за счет исследования российского типа крепостничества. Их заслугой (А. Анфимов, М. Гефтер) было рассмотрение эволюции крепостнического уклада в сельском хозяйстве под углом зрения его влияния на процесс не только первоначального накопления капитала, но и воспроизводства капитала. Заслугой представителей «нового направления» было рассмотрение пореформенной эпохи в России не через призму пережитков крепостничества, как это происходило до дискуссий 50–60-х годов, а как систему, в которой существовал крепостнический уклад со своими закономерностями развития, влиявшими на формирование монополий. М. Я. Гефтер, наиболее выдающийся представитель «нового направления», высказал смелое по тем временам утверждение (так как оно противоречило В. И. Ленину) о смешении в господствующей концепции капитализма как исторической среды с земледельческим капитализмом в собственном смысле слова. Является ли ситуация, сложившаяся в пореформенной российской деревне, переходной? А если переходной, то к чему?

Ответ на этот вопрос М. Я. Гефтера в дискуссии 60-х годов начинался с обращения к известному утверждению либерального народника П. Ф. Даниэльсона, который после голода 1891 г. настаивал на том, что Россия непосредственных производителей, вовлекаемая «сверху» на путь капитализма, фактически идет назад. «А теоретически куда мы идем?» Энгельс, как известно, отвечая на эти вопросы Даниэльсона, исходил из следующих положений, которые полностью были приведены впервые также на дискуссии 60-х годов.

1. Рост крупной промышленности в России в конце XIX в. был вызван искусственными средствами.

2. Поскольку капитализм в России уже налицо, то способ его внедрения становится второстепенным вопросом, так как капитализм сам образует свой внутренний рынок.

3. Однотипность данного процесса с Западом не означает его тождества. Различие уровней развития капитализма в промышленности и земледелии, свойственное всем странам России, выступает в специфической форме несовпадения промышленной революции и социального переворота в деревне.

4. Если капитализм просуществует достаточно долго, то он непременно вызовет аграрную революцию.

5. Потрясение, произведенное этим переворотом, в России может оказаться гораздо более сильным, чем где бы то ни было.

Несогласие М. Гефтера с Ф. Энгельсом заключалось в том, что Гефтер подчеркивал неясность границ переходного периода. Если исходным пунктом служит крупная промышленность, то обстоятельства ее развития должны сблизить, соединить общественно-экономический переворот в пореформенном городе и деревне. Происходит же нечто иное, не поддающееся однозначной характеристике. Развитие рыночных связей деревни, по мнению М. Я. Гефтера, нельзя однозначно отнести за счет прогресса капитализации деревни. Крестьянин, будучи весь в долгах, продавал хлеб за счет урезывания собственных нужд. В подавляющей массе его хозяйство оставалось – с позиций внутренней структуры отношений – патриархальным, натуральным. Подстегиваемый извне капитализмом процесс втягивания крестьянства в товарное обращение резко опережал по масштабам и срокам переход к товарному производству. Но специфично не само опережение. Специфично, что оно усугублялось существованием помещечьего хозяйства (в дискуссии использовалось понятие «латифундия»). Связь между латифундией и крестьянским наделом – определяющая особенность аграрного строя России. Потому и правомерно понятие «крепостнический уклад», что в него входит не только крупное помещичье хозяйство, но и патриархальное хозяйство кабальных арендаторов. Кабальность арендаторе в, их зависимость от помещика вносили специфичность в социальную картину пореформенной деревни. Простое имущественное неравенство внутри патриархальных союзов, некапиталистическое по своей природе, форсировалось капитализмом. Если, с одной стороны, оно переходило в буржуазные отношения, то с другой – в преобладающей массе случаев застревало на стадии разорения и пауперизации миллионов. Отсюда возникновение армии людей наемного труда и одновременно аграрного перенаселения. Вывод М. Гефтера, противоречивший официальной доктрине, заключался в утверждении, что «смешанность», «гибридность» – не только момент капиталистического развития России, но и тип его. Новое (капитализм) еще не осилило старое (крепостничество, патриархальность, азиатский деспотизм), потому что старое оказалось способным ассимилировать новое, превращать его в источник своего развития. Если капиталистические элементы деревни были относительно локализованы, то крепостнический уклад являлся фактически всероссийским[18]18
  Гефгпер М. Я. Многоукладность – характеристика целого // Вопросы истории капиталистической России: проблемы многоукладности, Свердловск, 1972. С. 86.


[Закрыть]
. Крепостнический уклад способствовал формированию как бы «перевернутой» в сравнении с Западом структуры воспроизводства. То, что на Западе венчало здание капитализма – строительство железных дорог, – в России, напротив, было одним из его стимулов, но одновременно питало и крепостнический уклад. Наряду с принудительной товаризацией, железные дороги выравнивали местные хлебные цены, повышая их до уровня потребительских центров, что» в свою очередь, способствовало росту отработок и удорожанию голодных ссуд. Как писал А. И. Энгельгард в письмах из деревни, «дорог хлеб – дешев труд – мужик бедствует – такова помещичья политэкономия».

Взаимодействие крепостнического и капиталистического укладов в России определило общую хозяйственную обстановку, в которой функционировал промышленный капитал. В ходе дискуссий 60–70-х годов Ю. Нетесиным была предпринята удачная попытка определения типов воспроизводства промышленного капитала. Первый тип – смешанный, представляющий слияние чисто капиталистического накопления с первоначальным. Кругообороты капиталов первого типа осуществлялись в основном через массовый рынок, сохраняющий в значительной степени докапиталистическую структуру, монополизированный в самых грубых формах местным торгово-ростовщическим капиталом. Этот тип капитала функционировал в основном в группе «Б» промышленности, его формирование проходило в системе различных уровней предпринимательства – от работы на дому до крупнофабричного производства. Но на всех уровнях предприниматель соединял функции прямой эксплуатации наемных рабочих с торгово-ростовщическими операциями. Расширенное воспроизводство данного типа осуществлялось не только за счет использования прибавочного труда «самостоятельного» товаропроизводителя, но и за счет необходимого труда. Капиталы, функционирующие в этой группе, обладали своеобразной монополией, доходы которой обеспечивали «русскую сверхприбыль» в основном не за счет силы концентрированного капитала, а за счет накопленной веками торгово-промышленной информации. Суть ее заключалась в знании чрезвычайно пестрых местных хозяйственных условий, приемов и материальных средств «дикой» торговли у миллионов оптовиков, мелких и мельчайших торговцев.

Второй тип воспроизводства – чисто капиталистический, не соединенный непосредственно с ран некапиталистическими методами эксплуатации. Капиталы, обеспечивающие воспроизводство данного типа, функционировали в основном в отраслях тяжелой промышленности, их кругооборот проходил на рынке, организованном в большей части по-капиталистически. Существование этого типа обеспечивалось в значительной степени широкими связями с иностранными финансово-промышленными группами, использованием выгод международного разделения труда, НТП. Но «чистота» воспроизводства второго типа была весьма относительной. Даже самые развитые формы промышленно-финансового капитала должны были на массовом рынке вписаться в систему оптовой полуфеодальной торговли, существующей на грабеже самостоятельных производителей[19]19
  Нетесин Ю. Н. Об особенностях воспроизводства российского промышленного капитала в начале XX века // Вопросы истории капиталистической России: Проблемы многоукладности. Свердловск, 1972. С. 48.


[Закрыть]
.

Для понимания реалий функционирования типов воспроизводства представители «нового направления» исследовали специфику региональной экономики Российской империи. Фактический материал по Средней Азии и Казахстану (П. Г. Галузо), Уралу (В. В. Адамов, П. В. Ольховая), Белоруссии (В. В. Тимошенко) и его осмысление в рамках методологии «нового направления» привели исследователей к выводам, противоречащим сложившейся теории. Подобные выводы заключались в том, что Россия, не пройдя в классическом виде стадии совершенной конкуренции (или находясь в ней незначительное время и крайне неравномерно в различных регионах), вступила в монополистическую стадию, которая значительно отличалась от подобного состояния на Западе. Вынужденные пользоваться сложившейся терминологией и используя понятие «монополистический капитализм», так как оно вошло в ленинские работы, представители «нового направления» показали его иное, чем на Западе, содержание для России. На основе исследования региональной экономики представители «нового направления» пришли к методологически важному выводу о том, что необходимо различить воздействие монополистического капитализма и военно-феодального империализма на местные уклады. Если до исследований «нового направления» между монополистическим капитализмом и военно-феодальным империализмом ставился знак равенства, что во многом вытекало из ленинских исследований, то представители «нового направления» развели эти понятия. Научная сессия в Ленинграде по исследованию особенностей капитализма в России в 1961 г. в качестве итога работы предложила качественно новое определение империализма в России. Во-первых, следует различать смысл понятий «военно-феодальный империализм» и «монополистический капитализм». Неверно использовать первый термин для характеристики особенностей монополистического капитализма в России. Во-вторых, следует разграничить такие понятия, как «особенности империализма (монополизма) в России» и «особенности экономики России периода империализма». Империализм – лишь часть капиталистического уклада; громадные остатки феодально-крепостнических отношений, основу которых составляет крупнейшее латифундиальное землевладение, не являются особенностью империализма в России – они составляют особенность экономики России периода империализма. Вместе с тем наличие подобных особенностей определяло коренные условия, в которых развивался капитализм в России. Иными словами, распространение капиталистического уклада вширь по Российской империи методами военно-феодального империализма, взаимодействуя с феодально-крепостническими отношениями, породило специфические черты монополистического капитализма в России. В ходе исследования проблемы взаимодействия монополистического капитализма и военно-феодального империализма возникает трактовка положения России в начале XX в. как своеобразной модели тогдашнего мира.

Тезис о России как модели мира начала XX в. не был простой модификацией формулы о многоукладности ее экономики. Он включал типологическое обобщение методологического характера, позволяющее выяснить как место России во всемирно-историческом процессе, так и ее внутреннюю социально-экономическую структуру. В социально-экономической структуре России, по мнению «нового экономического направления», противоречиво совмещались основные особенности как развитых капиталистических стран Запада, так и государств колониального и полуколониального Востока, Определение места России в мировом процессе в начале XX в. связано не только с противоречиями монополистического капитализма, но и с обострением всех противоречий империалистической эпохи. Вследствие этого в России начала XX в. впервые в мировой истории сложились предпосылки переплетения трех революционных сил: рабочего движения, аграрной революции и национально-освободительного движения.

Разделение подобных противоречий было важно для определения собственно особенностей монополистического капитализма в России. Методологически определяющими в этом направлении стали исследования И. Ф. Гиндина, который вслед за П. И. Лященко, но гораздо подробнее рассмотрел социально-экономическую структуру монополистического капитала в России. Последняя была представлена двумя группами буржуазии в пореформенной России: московской и петербургской. Кругообороты капиталов буржуазии Москвы и прилегающих к ней районов осуществлялись в основном через массовый рынок, сохранивший докапиталистическую структуру с характерной для России примесью старокупеческих черт Кругооборот этих капиталов формировал первый тип воспроизводства. Основным источником формирования коренной московской буржуазии в начале – середине XIX в. была среда мелких промышленников и в значительной мере крепостных крестьян. С известной степенью условности капитал этой группы буржуазии определяется как демократический. Он функционировал в основном в отраслях группы «Б» промышленности, Источники формирования буржуазии петербургского типа были гораздо более разнохарактерны, чем московской. К ним относятся новый слой российских капиталистов – железнодорожных дельцов, предпринимателей тяжелой промышленности, банковских заправил, которые своим обогащением обязаны правительству.

Другим важным направлением исследования И. Ф. Гиндина особенностей монополистического капитализма в России стало изучение факторов концентрации производства в ее промышленности. Если до исследований И. Ф. Гиндина считалось, что высокая степень концентрации производства в России есть безусловный показатель ее монополизации, то Гиндин показал односторонность подобного утверждения. Основываясь на большом статистическом материале российской и германской промышленности, он доказал следующее. Существовавший ранее вывод о высокой степени концентрации промышленности в России делался в основном на базе изучения процесса концентрации в текстильной промышленности. Считалось, что процессы монополизации текстильной промышленности и сращивания ее с банками были однотипны с теми же процессами в тяжелой промышленности и машиностроении и уступали им лишь в интенсивности проявления. Высокая доля текстильной промышленности в валовой продукции всей промышленности определяющим образом влияла на показатель общей концентрации производства всей промышленности. Между тем из всех отраслей российской промышленности именно текстильная росла и развивалась в наибольшей степени в условиях свободной конкуренции. Крайняя концентрация рабочих на крупнейших предприятиях сложилась еще в домонополистический период и не была экономическим преимуществом российской промышленности. «Нормально» концентрированная промышленность Германии имела на 12 % меньше рабочих и перерабатывала на 11 % больше хлопка. Высокая концентрация рабочих в России являлась признаком недостаточно интенсивного промышленного развития страны. Высокая доля текстильной промышленности в валовой продукции промышленности также, по мнению Гиндина, свидетельствует о технической отсталости России. В индустриально развитых странах того периода в промышленности преобладали отрасли, производящие средства производства: тяжелая промышленность, машиностроение и металлообработка. Совершенно иной была структура промышленности России накануне Первой мировой войны. В 1913 г. над отраслями тяжелой промышленности все еще значительно преобладала текстильная вкупе с пищевой.

«Неразвитость» монополистического капитализма в России привела к особому типу банковской системы, суть которого заключалась в том, что сращивание промышленных предприятий с банками шло по линии банковских интересов. Этот тип Гиндин называет вертикальным объединением, так как среди промышленных предприятий, сращиваемых с банками, могут быть несколько предприятий из различных отраслей, не отвечающих принципам производственного комбинирования. Такой тип банковский системы, кроме России, был характерен для Германии и Австрии, в отличие от Англии и США, где еще до Первой мировой войны действовали капиталистические концерны, включающие в свой состав как подчиненную часть один или несколько банков.

Тип банковской системы, сложившейся в России, как и ее экономическая многоукладность, предопределяли роль государства в регулировании процесса воспроизводства. К такому выводу можно прийти на основе изучения исследований «нового направления». Но этим выводом не ограничивается значимость идей Гиндина для современности.

Актуальность возвращения к идеям «нового направления» наиболее ярко выражается в том, что выход из современного экономического кризиса во многом зависит от проникновения в логику экономического развития России. Подобная логика проявляется в типе эволюции. Черты данного типа исследовались «новым направлением» на основе громадного пласта статистических и архивных данных центрального и регионального уровня. Результаты исследований «нового направления» можно считать достаточно достоверными для выводов о типе эволюции в России. Основные черты подобного типа заключались в следующем.

1. Основная «клеточка» эволюции развития России – социально-экономический уклад. Определяющая черта экономики России конца XIX – начала XX в. – многоукладность. Этот тезис чрезвычайно важен для формирования современной экономики смешанного типа.

2. Слабость финансовой системы в условиях «догоняющего развития» определяется отрывом банковского капитала от промышленного. Отсюда вытекает роль государства в установлении связи между развитием промышленности и банковской системы.

33. Неравномерность развития различных регионов приводит к смешанному типу воспроизводства, существование которого – не временное явление, а тип развития. На основании подобного типа формировалось государственное регулирование в России.

4. Черты перерастания капитализма в России в конце XIX – начале XX в. в монополистическую стадию отражали особенности России. Это выражалось в том, что повышенная концентрация производства России в сравнении с другими странами возникла задолго до монополистического капитализма и отражала слабое техническое развитие. В связи с этим был поколеблен вывод о материально-технических предпосылках социализма в России. (Хотя этот тезис официально не высказывался, но вытекал из исследований «нового направления».)

5. Исследования «нового направления» предложили методологически новое рассмотрение экономики России как национального типа. Если до исследований «нового направления» существовало резкое противопоставление концепций экономики России как национального типа и концепции ее экономики как части мировой, то ученые «нового направления» предложили рассматривать экономику России как модель функционирования экономики мира. Исследования функционирования многоукладной экономики России – ключ к пониманию методов вкючения ее в мировую экономику.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации