Текст книги "Социально-экономические проблемы России второй половины XIX – начала XX века. Учебное пособие"

Исследования «нового направления» были прерваны административными гонениями, которые, может быть, не кажутся такими страшными, как расстрелы 20–30-х годов, но вред, нанесенный ими науке, бесспорен. В настоящее время продолжение исследований «нового направления» особенно актуально для выяснения взаимодействия национального типа развития России и ее включенности в мировое сообщество.

1.6. Формирование метода «генетика – телеология»

Накопление опыта решения основных социально-экономических проблем России XVIII – начала XX в. привело к рассмотрению реальности в теоретических исследованиях в двух плоскостях – закономерного хода событий (генетика) и результата воли людей, или, точнее, целеполагания людей (телеология). Хотя в реальности, особенно текущей, пока она не стала еще историей, трудно отделить генетику от телеологии, в теории подобный подход позволяет нащупать объективную границу управления социально-экономическими процессами. Подход «генетика – телеология» дал положительные результаты в критике волюнтаристских вариантов плана развития России в 20-е годы и составлении варианта генерального плана развития на 1928–1940 гг. Данный план был составлен на основе изучения генетики и телеологии в экономической истории России. Хотя генеральный план не был реализован в силу целого ряда социально-политических обстоятельств, его возможность как одного из вариантов доказывается тем, что реальная экономика включала элементы данного плана. Речь идет о развитии отраслей группы «Б» за счет негосударственного сектора, высокой доле ЛПХ в удовлетворении населения продуктами питания, существовании наряду с государственным регулированием действия закона спроса и предложения.

Метод отделения генетики от телеологии и нахождения их взаимодействия в научной литературе получил название «проблема генетики и телеологии». Понятие «проблема» в данном случае означает сложные взаимосвязанные задачи, в процессе решения которых возникает методологический подход.

Формирование подхода «генетика – телеология» было вызвано как потребностями развития экономики, так и научными достижениями.

Дискуссиям по «генетике и телеологии» в 20-е годы XX в. предшествовали теоретические разработки начала XX в. Потребность ускоренного развития в тот период повлияла на разнообразие научных подходов, вызванных к жизни динамичностью экономики. Подобное разнообразие, в свою очередь, предопределило потребность в общей теории. Если для марксистского направления в науке (Г. Плеханов, В. Ленин, М. Туган-Барановский, П. Струве) определяющей теорией выступала формационная и, соответственно, сама история стран Запада, на основе которой она была выработана Марксом, понималась как теория, то для многих представителей исторической школы продолжался поиск метода. Наиболее выдающийся представитель данного направления А. С. Лаппо-Данилевский в 10–20-е годы XX в. выступает с концепцией мета истории или методологии истории, которая впоследствии, уже после смерти ученого, выросла в направление интеллектуальной истории[20]20
  Лаппо-Данилевский А. Методология истории. СПб., 1910–1913.


[Закрыть]. Суть концепции Лаппо-Данилевского заключалась в «одушевленности» истории. Это означало верификацию фактов истории на основе изучения методов их исследования историками. Применение подобного подхода к экономической истории означало бы соединение изучения истории хозяйства с изучением истории экономической мысли.

К сожалению, работа Лаппо-Данилевского по методологии истории не была завершена. Но она наряду с исследованиями Ш.-В. Ланглуа, Ш. Сеньобоса, Э. Бернгейма, Р. Коллингвуда, В. Дильтея, Л. П. Карсавина послужила толчком к исследованию понятия «факт» в истории, в том числе экономической.

В дальнейшем это направление развивалось в трех руслах:

• источниковедческом;

• социологическом;

• генетическом.

Основное достижение источниковедческого направления (школа хартий – Ж. Дюби, Р. Барт) – рассмотрение:

• соотнесенности темы исследования и социальных условий ее создания;

• соотношения основного текста исследования и научного аппарата;

• множественности голосов, звучащих в тексте;

• структуры и развития сюжета.

Представители социологического направления в истории (Ч. Кули, Д. Мид, Т. Парсонс) отталкиваются от индивида, ставящего перед собой цель и стремящегося к ее осуществлению. Они изучают структуру повседневного, «обыденного» мира и мышления, в котором взаимодействуют цели и влияния. Это направление заложило основы новой истории – «истории повседневности».

Генетическое направление возникло из потребности объективизации фактов экономической истории в условиях недостаточной разработанности ее методов. Отсюда и появилась научная метафора, заимствование из биологии понятия «генетика». Представители органической школы (середина XIX – начало XX в.), развивавшие это понятие, рассматривали общество как некий сверхорганизм, аналогичный по своему строению живому организму и развивающийся в соответствии с принципами эволюционной биологии (А. Шефле, Р. Вормс, А. Эспинс).

Заслугой российского генетического направления стало рассмотрение взаимосвязи и противостояния генетики как объективного закона развития и телеологии как целеполагания людей. Подобный подход был обусловлен задачей планирования основных экономических пропорций и регулирования макроструктуры России.

Суть генетического подхода формировалась в острых дискуссиях по проблемам темпов и пропорций экономического развития в период подготовки и составления как генерального (1928–1940), так и пятилетнего планов (1928–1932), В этих дискуссиях тема генетики и телеологии приобрела самостоятельную жизнь.

1.7. Дискуссии по методу «генетика – телеология»

Дискуссии по генетике и телеологии, проходившие в конце 20-х годов, касались таких вопросов:

• С чего начинать составление генерального и пятилетнего планов? С постановки целей развития или выявления вектора хозяйственной динамики и только в соответствии с ним формулировать цели.

• Насколько долгосрочный план в сравнении с текущим и среднесрочным (пятилетним) планами расширяет возможности первенства целевых установок по отношению к генетике?

• Возможно ли в соответствии с биологическим понятием «генетика» исходить из того, что сами цели объективно вызревают в ходе эволюции?

• Как определить границы государственного регулирования в структурной политике? В связи с этим возникает вопрос: каковы объективные границы экономического роста?

При ответе на эти вопросы к концу 20-х годов сформировалось два подхода, которые условно можно назвать генетическим и телеологическим.

Представители генетического подхода (В. А. Базаров, В. Г. Громан, Н. Д. Кондратьев, П. С. Осадчий и др.) исходили из первенства законов эволюции в экономике. Постановка целей вторична по отношению к ним. Законы эволюции исследовались на основании построения длинных статистических рядов основных показателей хозяйственной динамики; национального дохода, основных фондов промышленной и сельскохозяйственной продукции.

Практика перспективного планирования опирается» по В. А. Базарову, на принципы двоякого рода: телеологические или целевые задания и собственно методологические, т. е. те научные приемы, при помощи которых обосновываются целевые установки и отыскиваются пути осуществления их с наименьшей затратой времени и сил. Кроме того, в плановой практике часто пользуются «рецептами», содержание которых не входит в целевые задания плана, но логически вытекает из этих последних при определенных объективных предпосылках. Такие «рецепты» Базаров определяет как «условные директивы», правильные при определенных предпосылках, и называет их «регулятивные идеи». Регулятивные идеи понимались В. А. Базаровым в том смысле, который придавала этому термину кантианская философия, противопоставляя «регулятивное» «конститутивному».

По И. Канту, предпосылка различения «конститутивного» и «регулятивного» заключается в том, что собственно подлинным может быть нечто обозримое, созерцаемое, охватываемое или опытом отдельных субъектов, или совокупным опытом. Например, существует способность обозревать, обобщать и вследствие этого познавать количественные, каузальные и другие конкретно наблюдаемые зависимости. Поэтому соответствующие таким зависимостям категории (количество, причина и др.) получают реальное «конститутивное» применение, так как они соразмерны познаваемым явлениям. Напротив, мир в целом ввиду его бесконечности и неисчерпаемости не может служить предметом завершенного опыта, ни индивидуально, ни исторически. Попытки реально, опытно, «конститутивно» интерпретировать идею мира в целом непродуктивны и ведут к научным фикциям и заблуждениям, неразрешимым противоречиям. Но идея мира в целом, как и другие «сверхчувственные» понятия, играют позитивную роль в познавательном процессе, если они выступают как идеалы, организующие и направляющие силы, «регулятивные» принципы этого процесса, выражающие его устремленность к предельной завершенности, т, е, символизируя высшие цели познания[21]21
  Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 273–274.


[Закрыть].

Исходя из данного понимания «регулятивных» принципов, В. А. Базаров предложил рассматривать телеологию и генетику не как конкурирующие между собой антагонисты, а как диалектически связанные друг с другом моменты единого органического целого. Телеологические установки перспективного планирования без генетического их обоснования пусты, генетические исследования без целевых установок слепы. План народного хозяйства должен быть зрячим и вместе с тем реальным, научно обоснованным. Такой вывод делает В. А. Базаров[22]22
  Базаров В. А. Принципы построения перспективного плана // Плановое хозяйство. 1928. № 2. С. 39.


[Закрыть]. Генетическое обоснование перспективного плана, по его мнению, должно начинаться с исследования закономерностей развития сельского хозяйства.

Впервые поставив проблему «генетика – телеология» для планирования, ученый исходил из того, что сельское хозяйство как наиболее «эволюционная» часть экономики должно быть преимущественно сферой применения генетического подхода. Динамика же промышленности, где государственное регулирование обладает большими, чем в сельском хозяйстве, возможностями, может определяться сочетанием телеологического и генетического подходов. При этом цели развития промышленности должны подтверждаются эволюционными возможностями сельского хозяйства. Расширение возможностей долгосрочного плана по сравнению с текущим и среднесрочным планами в постановке целей ограничено эволюционными тенденциями сельского хозяйства. Направление подобных тенденций, в свою очередь, связано и с влиянием динамики и структуры промышленности на сельское хозяйство. По мнению В. Т. Громана – соратника В. А. Базарова, соотношение между сельскохозяйственной и промышленной продукцией, выраженное для 1913 г. пропорцией 68 + 32, может изменяться лишь постепенно, иначе велика угроза острой нехватки продуктов питания. В связи с этим для первого этапа генерального плана предлагались преимущественные темпы роста отраслей группы «Б» в сравнении с группой «А». Наследующем этапе возможны равные темпы, и лишь на последнем этапе создаются условия для преимущественного роста группы «А». Такая структурная политика опиралась на понимание плана как динамического баланса, которое было предложено В. А. Базаровым и поддержано В. Г. Громаном.

С. Г. Струмилин, наиболее ярый противник генетического подхода, возражал против первенства исследования эволюционных рядов. Он исходил из того, что первоочередность постановки целей позволит исследовать не эволюционные возможности в целом, а лишь те, которые работают на выполнение целей. Это предопределит гораздо большую эффективность исследования для практики планирования. По его мнению, долгосрочный план ценен именно тем, что значительно расширяет возможности целевых установок. Ограничители же подобных установок снимаются за счет значительно большей эффективности социалистического регулирования в сравнении с рынком.

План понимался С. Г. Струмилиным как директива, в основе построения которой лежал метод итераций, т. е. конечная система количественных параметров плана сводилась в согласованные ряды основных показателей методом последовательных вариантных приближений. Особенностью подхода С. Г. Струмилина была уверенность в том, что большая эффективность социалистического регулирования обеспечивается за счет его централизации и большей возможности целевых установок[23]23
  Выступление С. Г. Струмилина на дискуссии «О пятилетнем плане развития народного хозяйства СССР». М.; Л., 1928. С. 29–37.


[Закрыть].

Против подобного подхода выступил Н. Д. Кондратьев» который исходил из понимания плана как прогноза, в основе которого лежали различные типы предвидения. Рассматривая предвидение событий различного рода: иррегулярных и регулярно повторяющихся, а также социально-экономических тенденций, Н. Д. Кондратьев приходит к выводу о нецелесообразности количественных директив на длительный период. Необходимо сосредоточиться на обосновании вероятных и желательных тенденций развития хозяйства – таково мнение Н. Д. Кондратьева[24]24
  Кондратьев Н. Д. План и предвидение // Проблемы экономической динамики. М., 1989.


[Закрыть]. Именно исследование тенденций социально-экономического развития создает основу для определения объективных границ экономического роста. В связи с определением подобных границ возникает проблема оптимального соотношения потребления и накопления в текущей среднесрочной и долгосрочной перспективе.

Попытки теоретического разрешения этой проблемы были предложены экономико-математическим направлением в связи с разработкой генерального плана развития на 1928–1940 гг. Первая попытка принадлежит В. А. Базарову. Для моделирования процесса роста в период восстановления хозяйства ученый обратился к химическим и биологическим моделям. Используя формулу Т. Б. Робертсона, выражающую основной закон биологического роста, В. А. Базаров пытался статистически обосновать формулу темпов роста экономики. Общин закон восстановительного процесса графически изображался S-образной кривой, которая отражала связь ускорения экономического роста с обновлением технологии. Спустя несколько десятилетий S-образные логистические кривые стали использоваться как инструмент описания динамики нововведений. Но в 1927 г. В. А. Базарову не удалось до конца на основе статистики свою формулу[25]25
  Базаров В. Л. Капиталистические циклы и восстановительный процесс хозяйства СССР. М., 1927.


[Закрыть]. Его подход резко критиковался.

Следующая попытка моделирования экономического роста принадлежит Г. А. Фельдману, который разработал свою модель также в связи с генеральным планом на 1928–1940 гг. Эту модель считают первой в мире моделью экономического роста.

Цель модели Фельдмана заключалась в «определении возможных размеров и темпов потребления народных масс в зависимости от структуры народного хозяйства»[26]26
  Фельдман Г. А. К теории темпов народного дохода // Плановое хозяйство. 1928.№ П. С. 150.


[Закрыть]. Структура народного хозяйства рассматривалась ученым в разрезе распределения всех капиталов, участвующих в воспроизводстве, на две группы: на капиталы, участвующие в расширении производства, и капиталы, поддерживающие потребление на данном уровне. Вывод, к которому пришел Г. А. Фельдман, заключался в том, что темпы экономического роста зависят не только от наращивания капитала, но и от эффективности его применения. Темп роста потребления отражает соотношение между темпом роста производительности труда и фондовооруженности рабочего. Иными словами, он зависит от фондоотдачи. Таким образом, впервые предлагались расчетные ограничители нормы накопления или инвестирования. Рост накопления имеет смысл только тогда, когда его приращение не ведет к снижению фондоотдачи, перекрывающей результаты роста производительности труда. Этот революционный для того времени вывод был неудачно использован при составлении вариантов генерального плана на 1928–1940 гг. комиссией Ковалевского в основном в силу идеологических причин. Но из двух вариантов – минимального и максимального, которые предложил сам Г. А. Фельдман, минимальный достаточно точно отразил перспективную реальность 1926–1940 гг.

Модель Фельдмана, разработанная в рамках телеологического подхода к прогнозированию и планированию, может быть оценена как значительный вклад в экономическую науку. Наряду с ней в рамках того же подхода В. Новожилов предложил идею провизорного баланса для прогнозирования спроса и предложения. Генетическое направление известно такими значительными открытиями, как теория циклов Н. Кондратьева, теория равновесия и динамического оптимума В. Базарова, теория статистических коэффициентов В. Громана.

Наряду с крупными учеными генетического и телеологического направления в дискуссиях 20-х годов участвовали и представители чисто идеологического фронта, которых в дальнейшем ошибочно причислили к телеологам. Так, например, один из оппонентов по докладу о генеральном плане высказывался так: «Мы подчиняем силы природы социализму. Вот несколько примеров. Лермонтов с дворянскими барышнями проливал слезы над неприступной красотой Кавказа; она казалась несокрушимой силой с "равновесием тысячелетий", а пришли большевики и для такой цели, которая называется ЗАГЭС, заковали кавказскую реку в цемент и заставили ее изменить свое течение. Гоголь умилялся над равновесием Днепра, а появился Днепрострой и вывел "чудный Днепр" из равновесия. Волга! Она будет впадать не в Каспийское, но в Черное море, ибо такова воля коллектива, ставящего Волго-Донской канал на службу нашим транспортным связям»[27]27
  Выступление Р. E. Вайсберга на обсуждении доклада Н. А. Ковалевского по генеральному плану // Плановое хозяйство. 1930. № 3. С. 22.


[Закрыть]. Разумеется, эти слова, звучащие смешно и наивно, весьма далеки от научных направлений, как телеологического, так и генетического. Но они отражают обыденное понимание целеполагания в планировании, которое было достаточно распространено в 20-е годы среди малообразованных критиков генетики. К сожалению, не только малоизвестные оппоненты высказывали нелепые утверждения, но и люди, облеченные властью, были увлечены идеей неограниченной власти в экономике. Так, председатель Госплана РСФСР А. Лежава в 1926 г. утверждал: «Мы сознательно будем вести наш корабль в различные диспропорции: сегодня одни, завтра другие»[28]28
  Лежава А. О некоторых вопросах планирования // Плановое хозяйство. 1926. № 12. С. 11, 12.


[Закрыть].

Дискуссия по генетике и телеологии в той части, которая носила научный, а не примитивно идеологический характер, показала, что планирование – процесс, объективно заключающий в себе опасность преувеличения телеологического подхода. Преодоление подобной опасности должно опираться на научные методы познания производства, «которые независимы от каждого данного общественного строя».

Введение В. Базаровым понятия «генетика – телеология» для планирования было связано с тем, что ученый внимательно наблюдал за развитием методологии науки в целом и дискуссиями в биологии в частности. В. А. Базаров ввел этот термин в оборот для рельефности в понимании объективности экономических законов, – объективности, которая пленяла его в биологических построениях ученых вавиловского направления. Ученые этого направления в биологии исходили, как известно, из объективности существования генов, их устойчивости. Они утверждали, что развитие происходит в соответствии с генетическим кодом. Цель развития заложена в генах и неотделима от них.

Роднило «генетическое» направление в экономике и биологии и то, что сторонники генетического направления в биологии исходили из объективной обусловленности изменений наследственности, которые накапливаются в миллионах поколений, в результате чего возникает новая целесообразная система. Противники Н. Вавилова, Т. Лысенко и И. Презент исходили из необходимости ускорений изменений, что чрезвычайно роднит их со сторонниками форсированных темпов в экономике. Была, на наш взгляд, еще одна аналогия, повлиявшая на выбор В. А. Базаровым термина «генетика – телеология». Аналогия с экономикой заключалась в том, что согласно классической генетике изменчивость под влиянием условий среды неопределенна, и факторов усиления изменчивости много. Следовательно, для выведения нужной формы можно найти не один, а десятки способов. Это утверждение соответствовало пониманию В. А. Базаровым «общественной» генетики как многовариантности развития и противоречию идеи «единственно возможного пути» (С. Г. Струмилин).

В. А. Базаров, выдвигая понятие «генетика – телеология», исходил, очевидно, из того, что в биологии генетика определяется как наука о наследственности и методах ее изучения. Ученые-экономисты, которые вошли в историю экономической мысли как «генетики», не только отмечали объективность экономического развития, но и предлагали методологию его изучения. Н. Кондратьев разработал теорию циклов, В. Базаров – теорию равновесия и динамического оптимума, В. Громан – теорию статистических коэффициентов. Предлагали свою методологию и ученые, слывшие «телеологами». Г. Фельдман предложил первую в мире экономико-математическую модель экономического роста, В. Новожилов – провизорный баланс. Работы этих ученых еще раз доказывают, что в понимании возможностей и естественных ограничителей в регулировании народного хозяйства основной водораздел между учеными проходил не по линии «генетика – телеология», а по линии «наука – идеология». Деление ученых на «генетиков» и «телеологов» – лишь прием историков, изучавших проблему в 60–80-е годы.

В настоящее время, когда проблемы государственного регулирования вновь чрезвычайно актуальны, важно выяснить практику применения метода «генетика – телеология» и причины нереализации научно обоснованных проектов. Первыми проектами регулирования хозяйства стали работы Н. Кондратьева, написанные в 1917 г., когда он был секретарем А. Керенского по делам сельского хозяйства и товарищем министра продовольствия С. Прокоповича. В работах Н. Кондратьева «Продовольственный кризис и задача организации хозяйства» и «Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции» предлагается программа регулирования рыночных отношений в экстремальных условиях. Н. Кондратьев подчеркивает, что в государственном регулировании велика роль российской самобытности. «Одно дело – выдвинуть новое основание экономической жизни и поставить задачу, другое дело – провести это новое основание в жизнь и решить задачу. И если в стихийном направлении хода экономической жизни у нас не было ничего специфически русского, то в сознательно государственном осуществлении задачи организации хозяйства у нас проявилось много, даже слишком много "самобытного"», – писал ученый[29]29
  Кондратьев Н. Д. Продовольственный кризис и задача организации хозяйства // Особое мнение. Кн. I. М, Наука, 1993, С. 8.


[Закрыть]. Подобная «самобытность» проявлялась прежде всего в слабой степени единства руководящего органа и плана действия этого органа. Наряду с формированием общегосударственных органов шел организационный процесс на местах. Мелкие территориальные органы, наиболее близкие к населению, не смогли подняться до уровня общегосударственных дел. Причина этого, по Н. Кондратьеву, заключалась в слабости организационных навыков народа, вытекающих из уровня его культуры.

Осуществлению единства плана действия мешали, по мнению Н. Кондратьева, не только многовластие, но и крайняя неустойчивость в проведении тех или иных задач. Регулирование народнохозяйственной жизни требует не только ясно осознанного плана, но и того, чтобы план был продиктован интересами государства, а не интересами тех или иных групп. Это требование может быть осуществлено лишь в той или иной степени: современное общество не однородно по своим интересам, и групповую психологию уничтожить сразу нет возможности. Одного сознания, что нужно провести новую основу хозяйства, недостаточно[30]30
  Там же. С. 9–10.


[Закрыть].

Мысль о необходимости постепенности преобразований, связанной с естественными изменениями в психологии людей, их интересами и мотивами экономического поведения, нашла выражение в следующей программе – плане развития сельского и лесного хозяйства, разработанного под руководством Н. Кондратьева. Последовательность выработки плана была представлена в следующей схеме:

1) исследование тенденций развития сельского хозяйства: довоенного, военного и революционного периодов;

2) их оценка с точки зрения определенного экономического критерия, идеи развития производительных сил, т. е. оценка их значения в смысле прогрессивности или регрессивности для развития сельского хозяйства;

3) установление тех задач, которые можно в данных условиях поставить в смысле улучшения и реконструкции сельского хозяйства;

4) формулировка тех предпосылок общеэкономического характера, которые нужно реализовать, чтобы поставленные задачи осуществить;

5) разработка системы мероприятий Народного комиссариата земледелия (НКЗема) как необходимого условия для осуществления поставленных задач[31]31
  Кондратьев И. Д. Основы перспективного плана развития сельского и лесного хозяйства // Особое мнение. Кн. I. M.: Наука, 1993. С. 344.


[Закрыть].

Основной задачей развития сельского хозяйства в середине 20-х годов Н. Кондратьев считал развитие его производительных сил, которое осуществимо на основе постепенного включения в русло коллективизации. Но Н. Кондратьев подчеркивал, что нельзя провозглашать лозунг коллективизации утопически. Процесс коллективизации не может быть осуществлен приказом или пожеланием. Реально на ближайшие годы претворить этот лозунг в развитии кооперации в сельском хозяйстве: в области производства, сбыта и кредитных отношений. Реальная ставка должна быть сделана на всестороннее кооперирование сельского хозяйства.

Ставка на эволюционный тип развития сельского хозяйства приводила к формулированию типа народного хозяйства СССР как аграрно-индустриального. В 20-х годах XX в. концепция Н. Кондратьева противоречила установке на «форсированные» темпы, которой придерживалась группа ученых под руководством С. Струм ил и на. Его явные «телеологические» установки, т. е. первоочередность постановки цели, переросла в 30-е годы в чисто политическую догму. Конкретные причины перехода С. Струмилина и других крупных ученых на позиции приоритета политики в установке экономических задач хорошо известны. (Победа в Госплане политического крыла – малообразованного и малокультурного, диктатура партии, а затем И. Сталина.) Значительно менее исследованы причины, коренящиеся в культурных традициях России и их влиянии на выбор политических установок. Мало исследовано также влияние особенностей российской интеллигенции на ценностные ориентации развития. Для рассмотрения этих проблем необходимо расширение понятия «генетика – телеология» – так, как его рассматривали лучшие представители исторической и философской школ России.