Текст книги "Лорина и чудеса за дверью"

Поэзия и булка с молоком

Розовая Черепаха попыталась сбросить девочку, но поняла, что это ей не удастся, и перестала торопиться.

Лорина дотянулась до берега, ухватила кусочек сладкой ваты и с наслаждением съела, после чего обратилась к Черепахе:

– Когда вы полюбили сладкую вату? – спросила она и, не дожидаясь ответа, сообщила: – Мама утверждает, что я полюбила с моего рождения! Я маме верю, она не может ошибаться: только мамы знают своё дитя вдоль и поперёк!

– Это снова слова твоей бабушки? – угрюмо спросила Розовая Черепаха.

Она не была настроена рассуждать о сладостях, в то время как надо было думать о том, где купить розовую краску.

– Как вы догадались? – удивилась Лорина, облизывая пальцы.

Облизывать пальцы ей категорически запрещалось, но ведь запреты для того и существуют, чтобы их иногда нарушать! Тем более когда едешь на спине Розовой Черепахи и рядом нет ванной комнаты, чтобы помыть руки. Можно было, конечно, наклониться и ополоснуть руки в речке, но Лорина предпочла поступить так, как не следовало поступать.

– Нетрудно догадаться, если везёшь на своей спине девочку, которая то и дело говорит вещи, не свойственные её возрасту, – проворчала черепаха.

– Возраст тут ни при чём, – возразила Лорина. – Я знаю много взрослых, которые на каждом шагу говорят глупости.

– Неужели?

– Конечно! Ну… например… знакомый наш булочник любит повторять, что завтрак – это святое дело, утреннее. Ну не глупость ли это? Завтрак должен быть в любое время – утром, днём или вечером! И к нему всегда должны быть горячие булочки. Лучше с изюмом, чем с джемом. Вы так не думаете?

– Неважно, что я думаю на этот счёт, – пробормотала неуверенно Розовая Черепаха, из чего Лорина сделала вывод, что её новая знакомая никогда не пробовала горячие булочки с изюмом и вряд ли разделяет её убеждения относительно количества завтраков в день.

– И знаю детей, которые говорят так, что можно заслушаться, – продолжила она. – Возьмите хоть Егорку из старшей группы. Он младше меня на целый год – я в этом году иду в школу, а Егорка в подготовительную группу, – но говорит вполне разумно… ой! Да, да, снова бабушка! Её слова!

– И что же говорит твой Егорка? Что завтраки должны быть весь день? Без перерыва?

– Что вы! До такого ему не додуматься. Он говорит, что все сказки – это вовсе не сказки, а про-ек-ци-я[2]2
  Проекция – в переводе с латыни «бросание вперёд, вдаль».


[Закрыть] в будущее. Я, правда, не совсем разобралась, что такое «проекция». Что-то вроде подзорной трубы. Глядишь в неё и видишь будущее. Егорка говорит, что зеркальце, в которое смотрели царевны и видели своего суженого-ряженого[3]3
  Суженый-ряженый – жених.


[Закрыть], – это зеркальце трин… тран… трансфо… транс-фор-ми-ро-ва-лось[4]4
  Трансформироваться – измениться.


[Закрыть] в сотовый телефон. Уф, выговорила. На этом слове я постоянно спотыкаюсь. Егорка говорит: не всегда так было, что глядишь в телефон и видишь того, с кем разговариваешь. Трудно такое представить, но приходится верить. Егорка много чего знает! Ещё он говорит, что ковёр-самолёт превратился в самолёт, а сапоги-скороходы – в скутер. Надеюсь, Егорка поверит, что я ездила на Розовой Че…

– Вот что, душенька! – возмутилась черепаха. – Разлеглась на моей спине, цитируешь бабушкины слова, как будто своих не имеешь, и мечтаешь о том, как будешь хвастаться перед Егоркой, что каталась на мне! Слезай немедленно!

– Ах, простите! Я вас обидела? Хорошо, не буду хвастаться, что каталась. Просто скажу, что сидела верхом на вас. Ах… я что-то не то сказала? Я не разлеглась, а рассиделась! Ой, опять не то. Я цемен… ци… цитирую[5]5
  Цитировать – приводить в качестве примера чьи-либо слова.


[Закрыть] бабушкины слова, потому что они мне нравятся, – бормотала Лорина.

Чувствуя, что волнуется, она переключилась на другую тему.

– Я умею сочинять стихи! – сказала она. – Сама! В них одни только мои слова, бабушкиных нет.

– Стихи? – поразилась Розовая Черепаха. И голос её подобрел. – Это другое дело! Стихи – это поэзия! Никакие бабушкины слова не спасут стихи, если в них нет своих мыслей. Надо непременно послушать!

– Я расскажу! – с готовностью воскликнула Лорина.

Стихи она могла читать и декламировать[6]6
  Декламировать – выразительно произносить художественные произведения.


[Закрыть] сколько угодно.

– Помолчи, душенька. Скоро доберёмся до рынка, купим розовой краски, там и прочитаешь. Стихи требуют тишины.

Лорина примолкла. Посмотреть рынок – это было бы здорово! Лорина всего один раз была с бабушкой на деревенском рынке, который запомнился тем, что там было много разноцветных петухов, и все они кричали. Было шумно, пыльно, весело. О какой тишине для стихов говорит Розовая Черепаха – непонятно.

Они проплыли до конца Текучей речки, до места, где она поворачивала налево, и поплыли дальше – вдоль берегов, на которых росли ромашки. Одни ромашки! Белые, отчего берега были похожи на бабушкино кружево. Милая бабушка! Она печёт такие пирожки с яблочным повидлом, что никакому булочнику не угнаться. Жаль, что редко печёт. И плетёт такое лёгкое кружево, которое не сравнится даже с этими восхитительными ромашками! Лорине сделалось немного грустно. Бабушка всё ещё, наверное, собирает малину. Хватилась ли она Лорины? Заметила ли, что внучки нет? Забеспокоилась ли? Ах! Пусть лучше не замечает, пусть не беспокоится. Пусть радуется малине и думает, что внучка сидит за столом и играет в игры на телефоне. Лорина не любит, когда бабушка волнуется и становится в такой момент немножко чужой, поэтому старается не огорчать её.

Углубиться в воспоминания помешал резкий поворот, который сделала Розовая Черепаха. Теперь они плыли по новой речке. Лорина успела прочитать название – «Лиловая речка». Табличка, как и в первом случае, была прикреплена к высокому столбу, на котором сиял невыключенный фонарь. Как и Текучая, Лиловая речка была неглубокой, просвечивалось ровное песчаное дно, тут и там виднелись фантастических окрасов рыбки и плавали водомерки. «Интересно, – подумала Лорина, – куда делась гигантская водомерка? Может, подросла и превратилась в бегемота? Теперь, когда увижу бегемота в зоопарке, спрошу, не водомерка ли он?»

Белые кружевные ромашки сменились другой, не менее чудесной растительностью. Берега Лиловой речки были украшены лиловой травой. Лорина видела такую только однажды – в своём альбоме для рисования. Она сама её нарисовала, сама выбрала лиловый фломастер, перед этим заявив бабушке, что лиловая трава – самая правильная трава в мире, потому что выражает радость. Впрочем, любая трава должна быть радостной, чтобы хотелось побегать босиком! Бабушка тогда не стала спорить. Бабушка вообще не спорит, когда внучка придумывает стихи или рисует оранжевые деревья. Но одно дело трава, нарисованная тобой в альбоме, и совсем другое – на берегу речки.

Лорина сообразила: какое счастье, что она подарила свою обувь цапле! Как это предусмотрительно! Теперь можно бегать, не заботясь о туфельках!

– Мы сделаем здесь остановку? – спросила она Розовую Черепаху. – Так хочется пробежаться босиком по лиловой траве!

– Разумеется! – торжественным тоном ответила Черепаха. – Иначе зачем мы так торопились? Это рынок!

Она выползла на берег и кивнула в сторону цветастого пятна, которое Лорина приняла за брошенный кем-то огромный платок. Лорина подумала: уж не гигантская ли водомерка купила себе и улеглась отдохнуть? В действительности разноцветное пятно оказалось скоплением кур, индюков, уток, гусей, голубей и сорок. Все они крепко спали, лёжа на лиловой траве.

– Почему они спят? – спросила Лорина, недоумевая.

– Потому что на рынке все спят. Сначала нужно немного поспать, а потом уж торговаться. И мы поспим. В противном случае нам никто ничего не продаст, если увидят, что мы не спали.

– Очень странно, – разочарованно заметила Лорина. – Я и дома не сплю днём. И в детском саду стараюсь не спать. Лежу с закрытыми глазами, но не сплю, чтобы не пропустить самое интересное. Всегда так бывает: уснёшь, а самое интересное тут как тут! Потом догоняй его! Однажды я уснула дома после обеда и не заметила, как приехал дядюшка-моряк. Проснулась – а он тут как тут! Сидит, вертит кубик-рубик и рассказывает всякие интересные истории! Нет уж, лучше не спать.

– Придётся, – строго сказала Розовая Черепаха, растянулась и уснула.

Лорина, стараясь не шуметь, стала бегать, наслаждаясь цветом и нежностью лиловой травы.

– Что тебе нужно на рынке? – услышала она чей-то голос и обернулась.

На неё смотрела утка.

– Дуся, меня звать Дуся, – торопливо сказала утка. – Так что ты собралась покупать?

– Ничего. Это Черепахе нужна розовая краска.

– Тогда тебе можно не спать.

– Да, да, ей можно не спать! – проснувшись, все разом закричали птицы. – Она не хочет ничего покупать!

– Она поэт, – сказала Розовая Черепаха, которая уже выспалась и открыла глаза.

– Если поэт, пусть попросит у меня автограф! – горделиво заявил индюк, местный поэт по имени Ард Анский.

– Зачем просить? Зачем? – возмущённо зашумели остальные.

– Хорошо, я дам ей автограф просто так, – согласился индюк. – Есть у кого-нибудь ручка?

Ручки не оказалось. Ард Анский обиделся и отошёл в сторону, но на такое расстояние, чтобы слышать, как девочка будет читать стихотворение.

– Читай! – приказала Розовая Черепаха. – На рынке любят поэзию.

– Стихотворение… – неуверенно начала Лорина.

Птичий гомон смолк, как по команде, стало тихо. Было слышно, как слабо плещется вода в речке. Лорина осмелела и продолжила:

– Это стихотворение я написала для мамы. Слушайте!

 
Мама! Мама! Я во сне
Видела принцессу!
Кот взбирался по сосне.
Бегал слон по лесу!
 
 
Ехал бегемот в арбе,
Догонял лягушку.
Конь качался на трубе,
Придавил избушку.
 
 
На крыльце сидел жираф
С кактусом в обнимку,
Он в букет из летних трав
Положил смешинку.
 
 
А у голубя на крыше
Синий пар из клюва вышел,
Улетел под облака.
Пёс принёс нам молока.
 
 
Принц уехал на базар!
Как так?! С кем?! С трамваем!
И кондуктор угощал
Принца сладким чаем!
 
 
В сквере бабушка играла
На зелёной скрипке.
Мимо птичка пролетала
С солнышком в улыбке!
 
 
Я стояла у ворот,
Ела вкусный пончик,
Вдруг большой пятнистый кот —
Хвать! И – прыг в вагончик!
 
 
Я за ним! Бегу! Бегу!
А вагончик мчится!
Дотянуться не могу!
Тут как раз – волчица!
 
 
Подставляет спину мне,
Дальше скачем вместе.
Вдруг смотрю: мы – на луне.
Лапы, руки в тесте.
 
 
Бегала я босиком…
– Подожди минутку!
Съешь-ка булку с молоком
И доскажешь шутку.
 

Лорина стояла в кругу птиц, ожидая аплодисментов. Однако реакция слушателей оказалась непредсказуемой. Общество безмолвствовало. Птицы разинули клювы, смотрели на Лорину и пытались понять, что она только что сказала. Но вот смысл её слов, кажется, стал доходить до них. Птицы возмущённо захлопали крыльями. Ард Анский придвинулся поближе. Он один был доволен. Доволен провалом Лорины!

– Как можно говорить о булке с молоком птицам, которые никогда этого не пробовали? – гневно спросила Дуся.

– Я, конечно, пробовал хлеб, не скрою, – нехотя признался голубь Фир и более воодушевлённо прибавил: – Но не в таком же сочетании, чтобы булка, да ещё и с молоком! Это обидит кого угодно!

– Ты хотя бы съела то, что тебе предлагала мама? Булку с молоком? – спросил петух по имени Тёп-ка. Весь разговор он теребил листья репы, которую, очевидно, принёс на продажу.

– Нет, – виновато произнесла Лорина, вспомнив, что в то утро отказалась от молока и выпросила чаю.

– Неслыханная дерзость! – возмутились утки.

– Да, да! Стихотворение про булку с молоком было бы прекрасным, если бы в нём говорилось о том, что ты сейчас угостишь всех этой самой булкой и этим самым молоком! – сказала Розовая Черепаха. – Все расстроились, теперь никто не продаст мне розовой краски!

Птицы стали расходиться.

– Когда я раньше читала это стихотворение, все смеялись! А вы обиделись! – воскликнула Лорина.

– Может быть, мы тоже посмеялись бы, – обернувшись, грустно сказал гусь по кличке Зу-зу. По виду он был главным тут. Под крылом держал большую тетрадь в твёрдом переплёте. В такой тетради бабушка Лорины делала расчёты по хозяйству и записывала всё, что хотела сделать за день. – Но мы дорожим нашими головами, – пояснил Зу-зу. – Стоит нам только захохотать! Даже улыбнуться! Как заявятся вездесущие младшие хохотуны и упекут нас в тюрьму. Рынок закрыт! – объявил он.

– Кроме того, ты упомянула Принцессу. Уж не нашу ли Принцессу ты видела во сне? – спросил Ард Анский.

– Мы за неё волнуемся, – сказала Дуся. – Будет ли брошен сегодня надувной круг?

– Может быть, ваша, не знаю, – пожала плечами Лорина. – Принцессы все такие одинаковые! А что случилось? Почему вы волнуетесь?

Зу-зу укоризненно посмотрел на Лорину, выражая всеобщее мнение, что не знать о здешней Принцессе – это значит не знать ни о чём на свете. Птицы разошлись. Куда-то исчезла Розовая Черепаха. Лорина осталась одна.

Отдых на лужайке, спор о крокодилах

Лорина села на лиловую траву и погладила её. Трава была мягкой, шелковистой, совсем как шёрстка у котёнка Барсика! Барсик остался дома, с мамой, когда Лорина и папа поехали к бабушке на дачу. Наверное, он успеет превратиться в большого кота, пока Лорина путешествует по озеру, из которого вытекают три речки. На Текучей она побывала, Лиловая – вот она, здесь. Нужно будет обязательно заглянуть на третью, прочитать название, чтобы составить полное впечатление обо всех трёх речках и рассказать о них Егору. Правда, Егор скорее поверит в сапоги-скороходы, чем в лиловую траву!

Внезапно она услышала шум, напоминающий шум крыльев. Лорина не раз слышала, как взлетают голуби. И сейчас это было похоже на шум крыльев. Но откуда? Ведь здесь, как выразилась цапля, кто не смеётся, тот не летает! А не смеются тут все! Значит, никто и не летает! Никто, кроме Главного Хохотуна. Неужто сам пожаловал? Вот страх-то! Зачем, однако, прилетел? Лорина ведь не смеялась!

Она осторожно подняла голову вверх, обратив взгляд в небо в ожидании увидеть нечто огромное, нечто ужасное, но увидела летящую к ней Жужу. Цапля опустилась рядом и тоже присела на траву. На её лапах, на пальцах, обращённых назад, были надеты туфельки Лорины. Застёгнутые пряжки сверкали, было понятно, что их совсем недавно почистили.

– Привет! – сказала цапля. – Я быстро тебя нашла.

– Вы всё-таки взлетели! – обрадовалась Лорина и с волнением спросила: – Это не опасно?

Жужа поняла, что имела в виду девочка.

– Думаю, не опасно. Никто из младших хохотунов не ожидает подобного. Ведь они нацелены ловить тех, кто смеётся. А так как никто не смеётся – значит (думают младшие хохотуны), никто и не летает, поэтому и не смотрят в небо. У них не хватает ума сообразить, что тот, кому запрещено смеяться, может взлететь! Что необязательно хохотать, чтобы подняться в воздух. Все они смотрят по сторонам, и никто – вверх. Поэтому я тут. Хотела спросить, нет ли у тебя ещё трёх пар туфель? Чтобы я могла надеть на остальные пальцы.

– Нет, – Лорина сдержалась, чтобы не рассмеяться.

Не хватало, чтобы её услышали хохотуны и примчались сюда! Мало того что уволокли бы в тюрьму, так ещё и Жужу бы увидели! Поняли бы, что птица летала! Что оставила катамаран и прилетела сюда! Ведь туфельки на лапах сухие! «Это странно, – мелькнуло в голове Лорины. – Странно думать, что когда птица летает – это странно с точки зрения младших хохотунов. Вот нагородила я огород со словом “странно” – странный огород!» Она хотела улыбнуться, но не стала этого делать, помня разговор птиц на рынке.

– Дома я могла бы найти для вас туфли, – сказала Лорина. – А так… обычно я ношу одну пару, мне незачем надевать сразу несколько!

– Жаль, жаль… – опечалилась цапля.

– Но у вас есть ваш волшебный хохолок. Почему бы не вырвать одно пёрышко и не попросить у него новые туфельки?

– Волшебным может быть то, что ты даришь другим. Перо – для других, но не для себя, – грустно ответила цапля. – Тогда это настоящее волшебство. А если решать все свои желания с помощью своих же перьев, то что останется друзьям? С другой стороны, это прекрасно, что я не крокодил. Будь я крокодилом, мне бы понадобилось…

И Жужа стала мысленно прикидывать, сколько бы понадобилось пар туфель.

– Десять пар! – ужаснулась она. – Четыре лапы, на каждой по пять пальцев! Нет, хорошо, что я не крокодил.

– Почему вы так уверены, что у крокодила четыре лапы? – насторожилась Лорина. А про себя подумала, что вдобавок к младшим хохотунам и Главному Хохотуну не хватало ещё крокодилов! Что, если они обитают в этом прекрасном озере? Ай-я-яй! Она невольно поёжилась и подтянула под себя ноги. Примятая ногами лиловая трава распрямилась.

– А сколько, по-твоему? – тоже насторожилась Жужа.

– Пять, – уверенно ответила Лорина, впрочем, не смея спросить, обитают ли здесь крокодилы.

По испуганному виду девочки цапля поняла, о чём подумала Лорина, и снисходительно сказала:

– Не бойся, здесь не водятся крокодилы, я знаю о них понаслышке от других цапель, которые побывали в Африке.

Жужа отличалась сообразительностью не только в том, что касалось обуви и полётов, но и в других областях, касающихся буквально всего на свете. Она не была бы Жужей, если бы это было не так. Не все цапли умные, но все жужи умны. А так как во всей округе она была единственная по имени Жужа – значит, она была и единственной умной цаплей. Так думала о себе Жужа, пока разговор с девочкой не зашёл о крокодилах. Вопрос Лорины поставил цаплю в тупик. Птица всегда считала, что у крокодила четыре лапы. Выходит, ошибалась? Или ошибались те, кто рассказывал о крокодилах?

– Сколько-сколько? Пять? – переспросила она.

– Пять, – с ещё большей уверенностью сказала Лорина, у которой отлегло от сердца при известии, что в этом прекрасном озере не водятся крокодилы.

– Ты ошибаешься! – заволновалась цапля.

От волнения она вскочила на ноги и принялась расхаживать взад-вперёд, стараясь при этом уберечь туфельки от чрезмерного сжимания и разжимания. От этих усилий походка Жужи приобрела неестественную угловатость. Лорина испугалась, что Жужа может упасть, и тоже вскочила. Так они и стали обе ходить друг перед другом взад-вперёд. «Вот мило! – подумала Лорина, сообразив, как это может быть смешно со стороны. – Что бы сказал пёс Марсик, если бы увидел меня с цаплей? Или Егорка? Что бы они сказали? Сказали бы, что цапли не носят туфли и что лиловой травы не бывает. А я говорю – носят! А я говорю – бывает!» Тут Лорина остановилась. «Глупо спорить с собой! Никогда не докажешь правды, хоть ты тресни!» – решила она, вспомнив слова бабушки про “хоть ты тресни”, которые показались ей сейчас самыми подходящими. Ей захотелось треснуть Жужу, чтобы та прекратила спор и поверила наконец, что у крокодила пять лап. Оставив свои мысли, Лорина вернулась к цапле.

– Нет, не ошибаюсь, – заявила она твёрдо. – Считайте сами! – и стала загибать пальцы: – Четыре лапы – это четыре лапы. И пятая, которую ты называешь хвостом. Всего, получается, пять лап. Пять! Две передних, две задних и одна самая задняя.

Цапля опешила. Она даже споткнулась, забыв про осторожность и про туфельки.

– Это же хво-о-о-ост!!! – с выражением ужаса в глазах прошептала она.

– Не смешите меня! – крикнула Лорина и притопнула. – Это никакой не хвост, а самая что ни на есть настоящая лапа!

– Почему ты так решила?

Жужа села на траву и в жутком волнении начала снимать с себя туфельки, очевидно, предполагая, что спор продлится долго и придётся много ходить. Такая бережливость растрогала Лорину. Она присела на корточки перед цаплей и постаралась ответить как можно мягче, чтобы не обидеть Жужу, которая совсем запуталась в крокодильих лапах.

– Поймите, Жужа: когда крокодил ползёт, он опирается на хвост, как на лапу. Когда плывёт – управляется им, как лапами. Когда выпрыгивает из воды – тоже опирается на него, как на лапу. Как лапой, может ударить и свалить кого-нибудь. Вот и выходит, что это пятая, самая длинная и самая сильная лапа.

Жужа сидела, раскидав ноги, с которых она сняла обувь, и тупо смотрела на Лорину, чем необыкновенно её раздражала. Но Лорина продолжала быть вежливой и доброй, помня, с какой любовью цапля относится к туфелькам.

– Жужа, милая! Это всё взрослые напутали с лапами и хвостом! Надо было назвать хвост крокодила пятой лапой, и тогда мы не сидели бы сейчас и не спорили бы, а бегали по этой чудесной траве или даже летали. Вы возьмёте меня в полёт? Поищем дворец Главного Хохотуна? Покажете, где он находится? Конечно, являться во дворец босиком – не самый красивый поступок, но чего не сделаешь ради дружбы! Так говорит папа. Надеюсь, Главный Хохотун будет следить за моим лицом, чтобы я не рассмеялась, а не за моими босыми ногами.

– Взрослые напутали? Ты уверена, что это они напутали, а не ты? – спросила цапля. – Бывает так, что ищешь причину в одном, а она в другом месте.

– Напутали, напутали!

– Тогда они напутали и с моим хвостом. Я теперь не уверена, может быть, это не хвост, а моя третья, самая короткая, самая слабая нога?

– Жужа! Вы снова смешите меня?

Лорина пальцами зажала губы, чтобы они не растянулись в улыбке.

Жужа, словно не слыша, продолжала:

– Которой я ничего не могу делать? Которая бесполезная, как… как эти туфли, которые только для красоты, но для рыбной ловли не подходят – мешают.

Лорине неприятно было услышать про туфельки, что они мешают ловить рыбу. Но тут стоило согласиться, ведь она знала из книг, что цапли добывают себе добычу цепкими пальцами. Надо было успокоить беднягу. Того и гляди заплачет! А Лорина не любила, когда кто-нибудь плакал. Она и сама не любила плакать, потому что становилась беспомощной в такие минуты. И не любила, когда плакал кто-то другой. Как тогда Егорка… упал на скутере, разбил нос, в глазах показались слёзы. Лорина так испугалась, что руки вспотели. Испугалась за Егорку, испугалась, что он заплачет и почувствует себя беспомощным. И что ему станет стыдно перед Лориной. Хотела убежать, но как оставить раненого друга? Осталась, а Егорка не заплакал. Утёр две слезинки и – не заплакал.

– Ваш хвост очень полезный, – сказала она успокаивающим тоном. – Поверьте, если хвост есть – значит, он зачем-то нужен. Для какой-то такой пользы. Вот у меня нет хвоста – значит, он мне не нужен. А у вас есть. Значит, нужен.

– Значит, нужен… – уныло повторила Жужа.

Она вертела туфельки, рассматривая их с великим сожалением, как будто собиралась расстаться с ними. И точно.

– Забирай обратно, – сказала цапля. – Тебе на бал идти не в чем, а мне они только мешают исполнять свою работу – катать Принцессу в катамаране и ловить рыбу.

Теперь опечалилась Лорина.

– Вот к чему может привести запутанность в названии! Запутанность в счёте!

– Это ты запуталась, – упорствовала Жужа. – Я никогда не путаюсь в цифрах и точно знаю, что у меня два крыла и один клюв.

– Вы отказываетесь от туфель! – воскликнула Лорина, оставив без внимания слова Жужи. – А ведь, если бы не они, вы никогда бы не осмелились взлететь! Вы взлетели, только потому что захотели иметь туфли на все свои пальцы! Вы искали меня, чтобы спросить о туфлях!

– Пусть будет так! Но не такая уж я трусиха, чтобы испугаться Главного Хохотуна! Я могу и смеяться, и летать просто так, посмотри! – воскликнула Жужа, вскакивая и взмахивая крыльями. – И пусть младшие хохотуны попробуют догнать меня!

Цапля громко, нарочито громко рассмеялась и взлетела в воздух. Она наслаждалась свободой, полётом, близостью солнца и облаков. Близостью всего, о чём так долго мечтала и что уже казалось недосягаемым. Если бы не эта девочка и не её туфельки с пряжками, Жужа так бы и стояла в воде!

– Как полезно иногда надеть чужую обувь! – крикнула она с высоты. – Это помогает понять, что она тебе не нужна, для того чтобы летать!

– Но бал? Хохотуны? Они сейчас примчатся! – воскликнула Лорина.

Жужа не слышала. Она кружилась в вышине, позабыв про катамаран, озеро и землю.

Лорина схватила туфельки и побежала. Ей совсем не хотелось попасть в руки – или лапы? – каких-то непонятных младших хохотунов.

Она долго бежала по лиловой траве и не сразу заметила, что трава сменилась песком. Бежать стало тяжелее, ноги вязли в песке. Было очень жарко, Лорина тяжело дышала. Она остановилась, когда внезапно наткнулась на нечто странное: на песке стояло чьё-то туловище на двух ногах и сверху чей-то хвост. Длинная шея уходила в песок. «Страус!» – догадалась Лорина, прекращая размахивать туфельками.