Текст книги "Брошенные в реальном времени"

Глава 2

Все согласились с Мартой, что зрелище получилось грандиозное. Впрочем, многие не понимали, что это «зрелище» не ограничится одним вечером ослепительных фейерверков. Отзвуки «аплодисментов» будут слышны еще довольно долго.

Спасательный взрыв был примерно в сто раз мощнее, чем произошедший в девятнадцатом веке в Кракатау. Миллионы тонн пепла и камней оказались выброшенными в стратосферу. В последующие несколько дней солнце представляло собой тусклый красноватый диск, прятавшийся в дымке. В Королеве землю по утрам сковывал мороз. Палисандровые деревья умирали. Пауки, населявшие их, погибли или перебрались в кусты. Теперь даже в джунглях, расположенных у побережья, температура редко поднималась выше четырнадцати градусов.

Почти каждый день шел дождь, только на землю с небес опускалась пыль, а не вода. Когда пыль была сухой, она напоминала серо-коричневый снег, причудливо собиравшийся на крышах домов и деревьях; жители Нью-Мексико испортили последний вертолет, на горьком опыте узнав, что делает каменная пыль с двигателями. Однако когда с неба падала мокрая пыль, было гораздо хуже – черная жидкость превращала в грязь все вокруг. То, что бомбы были чистыми и пыль являлась «натуральным продуктом», служило довольно слабым утешением.

Роботы Королевых быстро восстановили монорельсовую дорогу, и Вил с братьями Дазгубта отправился на море.

Дюны исчезли – цунами унесли весь песок в глубь материка. Деревья к югу от дюн лежали на земле, верхушками в противоположную от моря сторону. Зеленого цвета больше не было, все покрывал пепел. Даже морская вода помутнела. Удивительно, но часть обезьян-рыболовов выжила. Вил заметил, что они собрались в небольшие группы на пляже, сосредоточенно очищая друг другу шкуру. Большую часть времени обезьяны проводили в по-прежнему теплой воде.

Само спасение, несомненно, прошло успешно – пузырь Мирной Власти выскочил на поверхность. Флайер Королевых навестил его на третий день. Сделанные фотографии производили большое впечатление. Мощные ветры продолжали нести пепел над серой, покрытой лавой землей. Сквозь трещины виднелся тлеющий оранжевый огонь. В центре медленно замерзающего каменного озера покоилась идеальная сфера – пузырь. Две трети сферы выступали из каменного озера. Конечно же, на ее идеальной, зеркально-гладкой поверхности не было ни царапинки. А над всей этой жутковатой картиной клубился серый туман.

Типичный пузырь в совершенно нетипичном месте.

«Все проходит» – любимое выражение Рохана Дазгубта. За несколько месяцев расплавленное озеро застынет, и человек сможет спокойно подойти к пузырю Мирной Власти. Примерно тогда же прекратятся грязевые дожди и осядет пепел. Закаты последующих лет будут слишком яркими, а погода – необычно холодной. Израненные деревья оправятся, вырастет новая трава и кустарник. Через пару столетий природа забудет о нанесенном ей оскорблении, и в пузыре будет отражаться зеленый лес.

Однако пройдут тысячелетия, прежде чем пузырь лопнет, а люди, заключенные в нем, присоединятся к обитателем колонии.

Как и всегда, у Королевых был план. Как и всегда, у остальных не было выбора: им оставалось лишь следовать этому плану.

– Послушайте, сегодня у нас вечеринка. Хотите прийти?

Вил оторвался от работы. После трех часов возни с лопатами, грязью и пеплом чернокожие, белые, китайцы, индусы, аэтлане – все они, с ног до головы покрытые слоем серого пепла, мало чем отличались друг от друга.

Обратившееся к ним видение было одето в сверкающий белый наряд. Летающая платформа зависла над собранной посреди улицы большой кучей пепла. Одна из дочерей Дона Робинсона.

– Тэмми?..

Девушка будто сошла с обложки журнала мод двадцатого века: загорелая блондинка лет семнадцати с веселым, дружелюбным лицом.

Дилип Дазгубта улыбнулся ей в ответ.

– Мы бы с удовольствием. Вот только если не убрать пепел до того, как Королевы накроют нас всех пузырями, он останется здесь навсегда.

Спина и руки Вила ужасно болели, но он вынужден был согласиться. Они занимались уборкой последние два дня, с того самого момента, как Королевы объявили о дате «запузырения». Если они успеют избавиться от пепла в домах, за тысячу лет дожди его смоют к тому моменту, как пузыри лопнут. Работали все, хотя и не без ворчания, направленного в основном против Королевых. Даже граждане Нью-Мексико прислали добровольцев с тележками и лопатами. Вил удивился: он не слишком верил в то, что Фрейли вдруг овладел дух сотрудничества. Это было либо честное желание помочь со стороны низших чинов, либо тонкий маневр, чтобы переманить технический персонал в лагерь НМ в качестве будущих союзников против Королевых и Мирной Власти.

Платформа подлетела поближе к Дазгубта. Посмотрев по сторонам, дочка Робинсона сказала заговорщическим шепотом:

– Мое семейство хорошо относится к Елене и Марте. Но папа думает, что они слишком далеко заходят. Вы, ранние пташки, через каких-то несколько десятилетий достигнете нашего уровня технологий. Так зачем же вам заниматься таким бессмысленным трудом?

Она прикусила ноготь.

– Я правда хочу, чтобы вы пришли на вечеринку… Послушайте! Почему бы не сделать так: вы продолжаете работать, скажем, до шести. Может быть, к тому времени вы успеете все закончить. Если же нет, мы пришлем роботов, которые доведут дело до конца, пока вы будете приводить себя в порядок. – Девушка улыбнулась, а потом почти смущенно добавила:

– Так хорошо? Тогда вы сможете прийти?

Дилип посмотрел на своего брата Рохана и сказал:

– Гм-м, пожалуй.

– Вот и отлично! Теперь послушайте меня. Вечеринка начнется у нас в доме около восьми. Так что не работайте после шести, ладно? И постарайтесь ничего не есть. Мы наготовили кучу разных вкусностей. Вечеринка будет продолжаться до Часа ведьм – успеете вернуться домой до того, как Королевы закатают всех в пузыри.

Ее флайер отплыл немного в сторону, а потом начал подниматься над деревьями.

– До встречи!

Двенадцать потных землекопов молча смотрели на удаляющуюся платформу.

Потом на широком лице Дилипа расцвела улыбка. Он взглянул на свою лопату, затем перевел глаза на остальных и неожиданно заорал:

– Да пропади оно все пропадом!

Швырнул лопату на землю и запрыгал на ней. Остальные поддержали его радостными воплями, включая и солдат НМ. Прошло всего несколько минут, а рабочие, столь неожиданно получившие свободу, уже направлялись к своим домам.

На улице остался только Бриерсон, который по-прежнему смотрел в ту сторону, куда улетела девушка из семейства Робинсонов. Он испытывал благодарность и любопытство одновременно. Вил сделал все, что было в его силах, чтобы как можно лучше узнать обладателей высоких технологий, или, как их часто называли, выстехов. Казалось, все они объединены между собой, а возглавляют их Королевы. Впрочем, между ними существовали и определенные разногласия.

Интересно, что собираются сделать Робинсоны?

* * *

Площадка перед особняком Робинсонов выглядела гораздо уютнее, чем площадка перед замком Королевых. На ветках дубов висели лампы накаливания. С танцевальной площадки, сделанной из тикового дерева, можно было попасть в комнату с баром, на открытую террасу и в затемненный театр, где хозяева обещали устроить какое-то необычное домашнее представление.

Пока собирались гости, дети семейства Робинсонов с шумом носились по танцевальной площадке, с веселым хохотом прячась за спинами взрослых – они играли в пятнашки. Взрослые терпеливо сносили шалости – в конце концов единственные дети во всем мире…

В некотором смысле все присутствующие здесь люди были ссыльными. Кого-то заставили покинуть свое время силой или обманом, кто-то надеялся таким способом избежать наказания (заслуженного или нет), иные (например, братья Дазгубта) предполагали, что, перескочив через несколько веков, в течение которых их капиталовложения будут увеличиваться, они станут по-настоящему богатыми. В основном все совершали короткие прыжки – в двадцать четвертый, двадцать пятый и двадцать шестой век.

Однако где-то в двадцать третьем веке остальное человечество исчезло. Путешественники, вышедшие из стасиса сразу после Уничтожения, обнаружили руины. Некоторые из путешественников – наиболее легкомысленные или удиравшие преступники – не взяли с собой ничего. Они голодали или вынуждены были вести весьма жалкую жизнь в разлагающемся мавзолее, которым стала Земля. Те же, кто оказался предусмотрительнее – жители Нью-Мексико, например, – имели все необходимое, чтобы вернуться в стасис. Они накрыли себя пузырем, чтобы проскочить через третье тысячелетие в надежде обнаружить в далеком будущем возрожденную цивилизацию. Однако увидели мир, погружающийся в природу, – творения рук Человека постепенно исчезали в джунглях, лесах и на дне морей.

Даже эти путешественники могли продержаться в реальном времени всего несколько лет. У них не было надлежащего медицинского обеспечения, возможности сохранять машины и производить продукты питания. Их электронное оборудование и другие приборы очень скоро перестанут работать, и им придется иметь дело с дикой природой.

Совсем немногие покинули свое время в конце двадцать второго столетия, когда развитая технология давала отдельным личностям гораздо больше, чем в двадцать первом веке получали целые нации. Эти немногие были способны производить все, кроме самых сложных приборов. Некоторыми двигала жажда приключений; они имели возможность спасти тех, кому не повезло и кто оказался заброшенным в разные века и тысячелетия. Так прошли миллионы лет.

Дети были только у Робинсонов. Решение проблемы потомства откладывалось на будущее, когда человечество предпримет последнюю попытку возродиться. Так что дети, игравшие в пятнашки на танцевальной площадке, были в каком-то смысле даже большим чудом, чем разнообразные технологические штучки выстехов. Когда дочери Робинсона увели их, чтобы уложить спать, над танцевальной площадкой повисла какая-то странная, грустная тишина.

Вил бродил по бару, время от времени останавливаясь, чтобы с кем-нибудь поговорить. Он намеревался познакомиться со всеми. Ну и цель: если ему повезет, все представители человеческой расы станут его знакомыми. Самой большой группой – их Вилу было труднее всего понять – являлись республиканцы из Нью-Мексико. Президент Фрейли не показывался, но его люди были здесь. Вил увидел нескольких солдат, которые помогали сгребать пыль, а они представили его своим приятелям. Все было просто чудесно, пока к ним не подошел офицер НМ.

Вил извинился и медленно направился в сторону танцевальной площадки. На вечеринке было много выстехов, заметно отличавшихся от других гостей. Вокруг Хуана Шансона собралась толпа. Археолог излагал свою теорию Уничтожения человеческой расы:

– Вторжение. Гибель. Начало конца. – Он говорил энергично и отрывисто, что делало его речь еще более впечатляющей.

– Но, профессор, – возразил Рохан Дазгубта, – мы с братом вышли из стасиса в 2465 году, то есть не более двух веков после Уничтожения. Новейший Дели лежал в руинах. Многие здания были практически разрушены. Однако мы не видели никаких свидетельств того, что была произведена ядерная или лазерная атака.

– Конечно, согласен. В районе Дели – нет. Только поймите, мой мальчик, что на самом деле вы видели лишь малую часть большой картины. К сожалению, те, кто вышел из стасиса сразу после Уничтожения, не имели возможности внимательно изучить обстановку. Могу показать вам фотографии… Лос-Анджелес, превращенный в пятидесятиметровый кратер, на месте Пекина – огромное озеро. Даже сейчас, при помощи соответствующего оборудования, можно заметить следы взрывов.

Я провел несколько веков в поисках путешественников, которые жили в конце третьего тысячелетия. Я ведь даже разговаривал с вами. – Шансон несколько секунд задумчиво смотрел вдаль. Как и большинство выстехов, он носил на голове компьютерный обруч. Одна мимолетная мысль могла возродить поток воспоминаний. – С вами и вашим братом. Где-то в районе десятого тысячелетия, после того как Королевы спасли вас…

Дазгубта радостно закивал. Для него это произошло всего несколько недель назад.

– Да, нас отправили в Канаду. До сих пор не знаю почему…

– Безопасность, мой мальчик, безопасность. Лаврентийский Щит – очень надежное место, не хуже орбиты кометы. – Он махнул рукой. – Дело в том, что я и некоторые другие исследователи собрали воедино множество отдельных свидетельств. Это достаточно сложно: цивилизация двадцать третьего века обладала огромной базой данных, однако средства массовой информации практически перестали существовать за несколько десятилетий до Уничтожения. У нас меньше документальных свидетельств о тех временах, чем о времени майя. Тем не менее их вполне достаточно… Могу показать вам восстановленные надписи на стенах, относящиеся ко времени Норкросского вторжения. Это предсмертные вопли человеческой расы.

Располагая подобными свидетельствами, любой разумный человек согласится, что Уничтожение стало результатом массированной атаки на беззащитное население.

Однако кое-кто утверждает, что человеческая раса попросту сама с собой покончила, дескать, причиной его гибели явилась мировая война, которой так боялись жители двадцатого века…

Шансон бросил взгляд на Монику Рейнс. Художница с изборожденным морщинами лицом кисло ему улыбнулась, но не клюнула на наживку. Моника принадлежала к группировке, которая придерживалась следующего философского лозунга: «Люди ничего не стоят». Для нее Уничтожение не таило в себе никаких загадок.

Помолчав немного, Шансон продолжил:

– Если вы займетесь настоящим изучением всех свидетельств, то заметите следы постороннего вмешательства. Вам сразу станет ясно, что люди были убиты кем-то.., пришедшим извне.

– Но эти… – удивленно воскликнула женщина, стоявшая рядом с Роханом, – инопланетяне. Что стало с ними? А если они вернутся – мы же является прекрасной мишенью!

Вил отошел от группы и направился в сторону танцевальной площадки. За спиной у него раздался торжествующий голос Хуана Шансона.

– Вот именно! Это и составляет практическую сторону моего исследования. Необходимо выставить охрану на границах Солнечной системы…

– Его слова утонули в шуме и звуках музыки.

Вил пожал плечами. Из всех выстехов Хуан Шансон был самым контактным, и Вил уже слышал эту теорию. Конечно, загадка Уничтожения – самая важная в их жизни. Но обсуждать эту проблему на вечеринке – все равно что спорить на теологические темы.

* * *

На площадке Вил заметил около дюжины пар. Алиса Робинсон и ее дочь Эми играли на музыкальных инструментах. Эми держала в руках нечто напоминавшее гитару, Алиса сидела за традиционным небольшим пианино. Они импровизировали при помощи автоматических музыкальных синтезаторов. Однако присутствие двух живых исполнителей, чьи голоса органично вплетались в музыку, делали ее волнующей и неподдельной.

Играли все – от вальсов Штрауса и песен «Битлз» до В. В. Араи. Некоторые вещи Араи Вил услышал впервые – вероятно, они были написаны уже после его.., отбытия. Пары менялись после каждого танца. Мелодии Араи собрали на площадке более пятнадцати пар. Вил стоял с краю, решив сначала просто понаблюдать. На противоположной стороне площадки он заметил одиноко стоящую Марту Королеву.

Со слабой улыбкой на лице она прищелкивала пальцами в такт музыке и слегка покачивалась. Шоколадной кожей Марта немного походила на Вирджинию; не приходилось сомневаться, что отец или мать Марты были американцами. Однако другая половина ее крови была несомненно китайской.

Этим сходство не ограничивалось. Марта обладала таким же чувством юмора, здравый смысл у них обеих сочетался с умением сопереживать. Старясь не показывать виду, Вил долго наблюдал за Мартой Королевой. Кое-кто похрабрее – Дилип в первых рядах – приглашал ее танцевать. Она с радостью приняла первое приглашение и после этого уже почти не покидала танцевальной площадки. На нее было очень приятно смотреть. Если бы только…

До плеча Вила кто-то дотронулся, и он услышал женский голосок:

– Послушайте, мистер Бриерсон, а правда, что вы полицейский?

Вил заглянул в голубые глаза. Тэмми Робинсон пришлось встать на цыпочки, чтобы прокричать свой вопрос прямо ему в ухо. Теперь, убедившись, что она привлекла его внимание, девушка встала с ним рядом, и Бриерсон решил, что рост у нее около ста восьмидесяти сантиметров. На ней было такое же безукоризненно белое платье, как и до этого, а обруч компьютера напоминал изысканное украшение, удерживавшее массу роскошных длинных волос. Когда девушка улыбалась, на щеках возникали очень симпатичные ямочки; казалось, что даже ее глаза радостно улыбаются собеседнику.

– Да, – проговорил Бриерсон, – по крайней мере я был полицейским.

Девушка взяла Вила под руку и потащила его за собой туда, где было немного тише.

– Ни разу в жизни не встречала полицейского!

– Вот как?

– Угу. Я родилась около десятка мегалет после Одиночества – Хуан называет этот период времени Уничтожением. Я много читала и видела фильмы о полицейских, преступниках и военных, но до сих пор мне не приходилось встречать ни одного из них.

– Ну, сейчас вы разговариваете сразу и с тем, и с другим, и с третьим, – рассмеялся Вил. Тэмми явно смутилась.

– Простите, но я не настолько невежественна. Мне известно, что полицейские офицеры отнюдь не то же самое, что преступники и военные. Но вот что странно: эти виды деятельности могут существовать только в том случае, если много людей договорятся жить вместе.

Много людей. Больше, чем одна семья. Бриерсон заглянул в пропасть, разделявшую его и эту девушку.

– Я думаю, вам понравится, когда здесь появятся новые люди, Тэмми.

Девушка улыбнулась и сжала руку Вила.

– Папа тоже так говорит. Теперь я начинаю понимать, что он имеет в виду.

– Еще до того, как вам исполнится сто лет, городок Королев превратится в большой город. Вы познакомитесь с людьми, гораздо более достойными и интересными, чем преступники и полицейские.

– Гм-м. Нас тут не будет в это время. Мне бы хотелось оказаться среди множества людей – ну, хотя бы среди сотен. Но я не понимаю, как вы можете так долго оставаться на одном месте? – Тэмми посмотрела на Вила, словно неожиданно сообразила, что вся жизнь Бриерсона прошла в одном-единственном веке. – Фу! Ну, как бы вам это объяснить? Вот смотрите – там, откуда вы пришли, существовали воздушные и космические путешествия, так? – Бриерсон кивнул. – Вы могли отправиться куда угодно. А теперь представьте себе, что вы вынуждены провести всю жизнь в маленьком домишке в какой-нибудь долине. Временами до ваших ушей доходят рассказы о других местах, но вы не можете выбраться из своей долины. Разве не стала бы эта ситуация сводить вас с ума? Именно так я и чувствовала бы себя, если бы жила всегда в Королеве. Мы здесь вот уже шесть недель. Это не так долго, если сравнивать с некоторыми из наших предыдущих остановок, но уже достаточно, чтобы у меня возникло это неприятное чувство. Животные не меняются; выглядываешь в окно, а горы по-прежнему стоят на своих местах. – Девушка сердито фыркнула. – Я не могу вам этого объяснить. Но сегодня вы поймете, что я имею в виду. Папа обещал показать видео – мы сняли очень красивый фильм!

Вил улыбнулся. Существование пузырей не меняло того факта, что по времени можно было перемещаться только в одну сторону.

Она прочла в его глазах несогласие.

– Вы должны чувствовать то же, что и я. Ну хотя бы чуть-чуть! Вы ведь зачем-то вошли в стасис? Он покачал головой.

– Тэмми, здесь очень много людей, которые попали в пузыри не по доброй воле… Меня похитили.

Он расследовал дело о растрате. Когда Вил думал об этом, воспоминания были настолько яркими, что они в некотором смысле казались ему куда более реальными, чем окружавший его в последние недели мир. Расследование выглядело совершенно заурядным. Вооруженный частный детектив понадобился из-за элементарных формальностей: пропавшая сумма едва ли превосходила десять тысяч золотых кредиток. Но кто-то впал в отчаяние или был недостаточно осторожен.., или просто оказался чудовищем. Во времена Вила суд трактовал заключение человека в пузырь на срок, превышающий столетие, как убийство. Стасис Вила продолжался тысячу столетий. Конечно, сам Вил не считал, что это преступление следует расценивать, как убийство В. В. Бриерсона. Преступление было куда более ужасным – мерзавец одним ударом уничтожил мир, в котором Вил жил, и всех тех, кого он любил.

Когда Вил рассказал девушке свою историю, глаза Тэмми широко раскрылись. Она изо всех сил пыталась понять, почему в его голосе звучит горечь, однако Вилу показалось, что девушка скорее удивлена, чем сочувствует ему. Он смутился и замолчал.

И попробовал сменить тему разговора, как вдруг заметил на противоположной стороне танцевальной площадки бледную фигуру – ее он видел сегодня на пляже.

– Тэмми, кто это?

Девушка с трудом оторвала взгляд от лица Вила и посмотрела на странную фигуру.

– О! Она очень необычная, не правда ли? Космическая путешественница. Можете себе представить? За пятьдесят миллионов лет она могла облететь всю галактику. Мы полагаем, что ей больше девяти тысяч лет. И все это время в одиночестве. – Тэмми содрогнулась.

Девять тысяч лет. Значит, она самый старый человек из всех когда-либо виденных Видом. Сейчас на незнакомке было куда больше одежды: блуза и юбка подчеркивали ее женственность. На черепе появились короткие черные волосы. Вил подумал, что когда волосы отрастут, она будет выглядеть, как обычная молодая женщина китайского происхождения.

Вокруг женщины-космонавта постоянно оставалась пустота, в то время как на площадке уже собрался народ. Многие хлопали в ладоши и пели; мало кому удавалось не поддаться музыке и не начать притопывать ногой, кивать в такт или хлопать в ладоши. Но женщина из космоса стояла спокойно, почти неподвижно, ее темные глаза невозмутимо изучали танцующих. Изредка ее рука или нога вздрагивали, словно реагируя на зажигательные ритмы.

Казалось, незнакомка почувствовала на себе взгляд Вила. Она посмотрела на него холодным оценивающим взглядом. Это женщина видела больше, чем робинзоны Королевы – больше всех выстехов вместе взятых. Виду вдруг показалось, что он превратился в жука, попавшего под микроскоп пытливого, но равнодушного исследователя. Губы женщины изогнулись – точно такое же движение Вил уже видел на пляже. Тогда подобная мимика показалась ему абсолютно чуждой и холодной; теперь Вил вдруг понял; после девяти тысяч лет, проведенных в одиночестве, девяти тысяч лет среди неизведанных миров, может ли человек помнить простые вещи – ну, например, как рождается улыбка?

– Мистер Бриерсон, пойдемте потанцуем!

Рука Тэмми Робинсон настойчиво легла на его локоть.

Этим вечером Вил танцевал больше, чем за все время после ухаживания за Вирджинией, Тэмми не отпускала его. Нельзя сказать, что она была крепче Бриерсона. Он постоянно тренировался и поддерживал свой биовозраст на рубеже двадцати лет; учитывая массивность фигуры и склонность к лишнему весу, он не мог позволить себе роскошь сохранять модный в последнее время средний возраст. Но Тэмми обладала энтузиазмом семнадцатилетней. Если раскрасить ее в более темные тона, она сразу станет похожей на его дочь Анну: живую привлекательную девушку, в повадках которой появлялось что-то от пантеры, когда она сталкивалась с понравившимися ей мужчинами.

Музыка подхватывала их и несла… Марта Королева танцевала всего несколько раз и всегда с разными партнерами; большую часть времени она проводила в разговорах. Эта вечеринка, несомненно, внесет некоторые поправки в мнение о Королевых остальных жителей колонии. Позднее, увидев, что Марта уходит с площадки. Вил вздохнул с облегчением. Ему надоело делать вид, что он на нее не смотрит.

Свет стал ярче, а музыка зазвучала приглушенно.

– Остается час до полуночи, – послышался голос Дона Робинсона. – Мы приглашаем вас потанцевать до наступления Часа ведьм, но у меня есть фильм и идеи, которыми я хотел бы поделиться. Если вам это интересно, пожалуйста, проходите в зал.

– Тот самый видеофильм, о котором я вам говорила. Послушайте папу.

Тэмми повела Вила с площадки, хотя началась новая песня. Эми и Алиса Робинсон сошли со сцены. Теперь будут звучать лишь записи.

Пока они шли по залу, свет начал тускнеть. Теперь театр заливало голубоватое сияние. В воздухе повис четырехметровый шар Земли. Вилу уже доводилось видеть подобные эффекты, но не в таких масштабах. Пользуясь информацией, передаваемой с нескольких спутников, можно создать голографическое изображение планеты и поместить его в воздухе перед зрителями. Если смотреть со стороны входа в театр, получалось, что в Гималаях как раз наступило утро. Над Индийским океаном слабо мерцала луна. Очертания материков соответствовали Веку Человека.

Однако что-то неуловимо странное чувствовалось в этом глобусе. Лишь через несколько мгновений Вил сообразил, в чем тут дело. Над Землей совсем не было облаков.

Он уже собрался сесть в кресло, как вдруг заметил две тени. Они походили на Дона Робинсона и Марту Королеву. Вил остановился, отправив Тэмми вперед на лучшие места. Зал быстро заполняли участники вечеринки, но Вил понял, что только он заметил стоявших в тени Робинсона и Королеву. Между ними происходило нечто странное. Марта была очень возбуждена, каждые несколько секунд она решительно взмахивала рукой. Тень Дона Робинсона сохраняла неподвижность, в то время как Королева все больше волновалась. Похоже, страстные требования одной из сторон отвергались холодными, короткими репликами другой. Слов Вил не слышал: либо Дон и Марта были защищены звуконепроницаемым барьером, либо говорили очень тихо. Наконец, Робинсон повернулся и скрылся за глобусом. Продолжая жестикулировать, Марта последовала за ним.

Даже Тэмми ничего не заметила. Она подвела Бриерсона к креслам, и они сели. Прошла минута. Со стороны освещенного солнцем полушария вышла Марта, прошла вдоль рядов и уселась рядом с дверью.

Раздалась музыка – достаточно громкая, чтобы заставить аудиторию замолчать. Тэмми коснулась руки Вила.

– Сейчас появится папа.

Дон Робинсон неожиданно возник возле залитого солнцем полушария. Он не отбрасывал тени на глобус.

– Добрый вечер всем! Я хотел завершить нашу вечеринку этим маленьким шоу и поделиться с вами некоторыми идеями, над которыми, я надеюсь, вы поразмыслите на досуге. – Он поднял руку и обезоруживающе улыбнулся. – Обещаю, что в основном это будут картинки!

Его изображение повернулось, чтобы дружески похлопать поверхность глобуса.

– Большинство из нас, если не считать нескольких счастливчиков, отправились в путешествие по времени совершенно не подготовленными. Первый прыжок был случайным, или люди, совершившие его, надеялись, что цивилизация будущего окажется более дружелюбной, чем тот мир, в котором они жили. К несчастью – как мы все обнаружили, – такой цивилизации не существует, и ожидания многих из нас оказались обманутыми.

Голос Робинсона был какой-то масляный – подобный тон у Вила всегда ассоциировался с рекламными объявлениями или религиозными проповедями. Его раздражало, что Робинсон говорил «мы», даже когда имел в виду путешественников, обладавших низким уровнем технологических знаний – низтехов.

– Однако среди нас было несколько путешественников, запасшихся самым разнообразным превосходным оборудованием. Они постарались спасти тех, кто попал в трудное положение, и собрать нас всех вместе для того, чтобы мы могли свободно решить, каким путем должно идти человечество дальше. Моя семья, Хуан Шансон и другие делали все, что было в наших силах, но именно Королевы, обладающие соответствующими ресурсами, сумели добиться успеха. Марта Королева сегодня с нами. – Он сделал широкий жест в сторону Марты. – Я считаю, что Марта и Елена заслужили наше восхищение. – Раздались вежливые аплодисменты.

Дон Робинсон снова погладил глобус.

– Не беспокойтесь. Я уже очень скоро обращусь к нашему приятелю… В результате спасательных мероприятий большинство из нас провели последние пятьдесят миллионов лет в длительном стасисе, дожидаясь, когда все участники смогут собраться для решающих дебатов. Пятьдесят миллионов лет – большой срок, произошло много самых разнообразных событий.

Вот о чем я хотел поговорить с вами сегодня. Алиса, наши дети и я были среди тех, кому повезло больше других. У нас есть генераторы пузырей последних моделей и разнообразное автоматическое оборудование. Мы сотни раз выходили из стасиса и были в состоянии жить и развиваться вместе с Землей. Фильм, который я собираюсь вам показать сегодня, не что иное, как «домашнее кино», где рассказывается о нашем путешествии из прошлого в настоящее.

Начнем с самого общего плана – Земля из космоса. Картинку, которую вы сейчас видите, я скомбинировал так, чтобы убрать облачный покров. Запись была сделана в начале четвертого тысячелетия, сразу после того, как закончилась Эпоха Человека. Это точка нашего старта.

Изображение Робинсона исчезло. Теперь перед зрителями висело лишь изображение глобуса. Вил заметил серую дымку, слегка дрожавшую над льдами полярного круга.

– Мы движемся вперед со скоростью полмегагода в минуту. Камеры на спутниках запрограммированы делать снимки в одно и то же время каждый год. При такой скорости даже климатические циклы будут видны лишь как смягчение резкости изображения.

Серая дымка соответствовала краю антарктических льдов!.. Вил более внимательно посмотрел на Азию. На ее территории с фантастической скоростью сменяли друг друга зеленые и коричневые цвета – засухи и наводнения. Леса и джунгли сражались с саваннами и пустынями. На севере, словно молнии, возникали вспышки белого света. Неожиданно яркое пятно стремительно поползло на юг. Оно опускалось вниз, а потом начало подниматься наверх. Снова и снова. Менее чем за четверть минуты пятно вернулось к северному горизонту. Только в Гималаях осталась мерцающая белая полоска, а зеленые и коричневые цвета вновь захватили Азию.

– На Земле была самая настоящая ледниковая эра, – объяснял Робинсон.

– Она продолжалась более ста тысяч лет… Здесь почти не осталось людей. Теперь я увеличу скорость до пяти мегалет в минуту.

Вил посмотрел на Марту Королеву. Она наблюдала за шоу, но на ее лице застыла совсем не характерная для нее гримаса недовольства. Руки Марты сжались в кулаки.

Тэмми Робинсон наклонилась к Виду и прошептала:

– Сейчас будет особенно интересно, мистер Бриерсон!

Вил снова посмотрел на глобус, однако его продолжала занимать тайна гнева Марты.

Пять миллионов лет в минуту. Ледники и пустыни, леса, джунгли.., все смешалось. Цвета мгновенно менялись, хотя в целом картина оставалась неподвижной. А затем.., начали двигаться континенты! Когда люди сообразили, свидетелями каких грандиозных явлений они стали, по залу пробежал шум. Австралия двигалась на север, к восточным островам Индонезийского архипелага. Там, где происходили столкновения, возникали горы. Теперь эта часть мира находилась как раз вдоль линии восхода. Новые горы отбрасывали длинные тени.