Текст книги "Мифы и загадки нашей истории"

Первый инженер империи

«Русским Эдисоном», «первым инженером Российской империи» – так называли при жизни гениального русского инженера Владимира Шухова. Он был автором массы оригинальнейших сооружений, намного опередивших свое время, в том числе знаменитой радиобашни в Москве на Шаболовке, был включен в список ста самых выдающихся инженеров всех времен и народов. Однако сегодня его мало, кто помнит. И совсем немногим известно, что в Петербурге он окончил гимназию, в советские времена его приговорили к расстрелу, а смерть гения, которую его мать увидела во сне, была трагической.

Родился великий инженер в провинциальном городке Грайвороне Курской губернии 16 августа 1853 года в дворянской семье. В го роду многие предки были военными, отец по образованию – юристом, а мать – дочерью офицера Русской армии. Еще в детстве в мальчике обнаружились замечательные способности. Когда его отца перевели на службу в Петербург, юный Владимир поступил в Пятую Петербургскую гимназию, которую закончил с блестящим аттестатом. Там и проявилась его склонность к точным наукам, и, особенно, к математике. Шухов прославился тем, что в 11-летнем возрасте доказал теорему Пифагора способом, который сам придумал. Удивленный учитель его похвалил, но поставил двойку, за отступление от догмы.

Окончив гимназию, Владимир по совету отца поступил в Московское Императорское техническое училище – лучшее тогда в России. Жить пришлось в общежитии при казарменном режиме, родителей видел редко, требования в МИТУ были самыми жесткими, а нагрузка огромная, зато специалистов выпускали первоклассных. В 1876 году Шухов окончил училище с золотой медалью и академик Чебышев сразу пригласил его преподавать математику в Петербургский университет, но Шухов отказался. Его больше привлекала не теоретическая наука и не преподавательская кафедра, а изобретательство, практическая инженерная деятельность. Это решение окрепло, когда он был командирован от училища в виде поощрения на Всемирную выставку в США.

Там, в Филадельфии, он познакомился с Александром Бари, талантливым предпринимателем, который принимал делегацию из России. Увидев бурный прогресс техники в США и различные технические новинки, Шухов твердо решил заняться изобретательством в России. Вернувшись из Америки, он поступил сначала на работу в чертежное бюро Управления Варшавско-Венской железной дороги в Петербурге. А потом по совету друга семьи знаменитого хирурга Пирогова записался еще вольнослушателем в Военно-медицинскую академию.

Между тем Бари, хотя и был гражданином США, тоже приехал в Россию, понимая, что именно там сейчас начинается стремительный технический прогресс. Он пригласил Шухова работать в свою контору на должность главного конструктора и главного инженера. Этот союз гениального инженера и умелого предпринимателя с американской деловой хваткой продолжался долгие годы.

Первый нефтепровод

Бари предложил Владимиру Григорьевичу возглавить отделение его фирмы в Баку, где стремительно развивалась нефтяная промышленность. Тот согласился, но первые впечатления от промыслов у приезжего из столицы были ужасными, они показались ему картинкой «мрачного ада». Однако молодой инженер не опустил руки, а стал автором множества изобретений: впервые в мире осуществил сжигание жидкого топлива с помощью изобретенной им форсунки, запатентовал промышленную установку для перегонки нефти, впервые предусматривающую осуществление крекинга, создал оригинальные клепаные и дешевые резервуары для хранения нефти, насосы, газгольдеры, металлические перекрытия для цехов, стал создателем нефтеналивного флота России – стальных барж, в которых стали перевозить нефть, руководил строительством первого в России нефтепровода от Балаханских до нефтепромыслов до Баку. «Формула Шухова», обосновывавшая способ прокачки нефти по нефтепроводу, используется и сейчас. Был он автором и многих других технических новинок. Буквально все крупные стройки первых пятилеток – Кузбасс, Магнитка, Челябинский тракторный завод связаны с именем Шухова.

Башни Шухова

Но поистине всемирную славу принесло инженеру строительство стальных башен оригинальной конструкции. Всего их было сооружено около 200. Самой знаменитой стала Шаболовская радиобашня в Москве. Заказ для нее он получил от Совнаркома в 1919 году. Его проект предусматривал небывалое еще в мире сооружение высотой 350 метров, что было выше Эйфелевой башни в Париже (305 м), но при этом она была бы в три раза легче французской. Однако в разоренной большевиками стране, после мировой войны остро не хватало металла, а потому высоту «урезали» до 152 метров. Башню возводили при помощи уникального, изобретенного Шуховым метода «телескопического монтажа». Долгое время эта ажурная, поражавшая воображение современников башня, была самым высоким сооружением в России.

Но Шухов проектировал не только башни. Под его руководством было построено около 500 (!) мостов, в том числе через Волгу, Оку и Енисей. По его проекту была сооружена первая в мире вращающая сцена для театра во МХАТе, спроектированы ажурные металлические своды московского ГУМа, Главпочтамта, Петровского пассажа, Музея изящных искусств и многие другие сооружения. Такие висячие покрытия, с пролетами, перекрытыми уникальными сетчатыми оболочками из металла, были им впервые в мире применены еще при строительстве в 1896 году российских павильонов на Нижегородской всемирной выставке. Эти конструкции Шухова опередили время, как минимум, на 50 лет. Знаменитая висячая кровля элеватора в Олбани (США) появилась только в 1932 году. Надо сказать, что сама идея таких сетчатых конструкций и поражавших воображение гиперболиодных башен пришла в голову русскому инженеру при виде перевернутой верх дном простой ивовой корзины из прутьев. «Что красиво смотрится, то – прочно», – решил он.

Архитектурные идеи Шухова явились настоящим прорывом, и повлияли потом на развитие мировой архитектуры, были подхвачены такими всемирно известными архитекторами как Корбюзье, Гауди и Нимейер. Все они широко использовали в своем творчестве его гиперболоидные конструкции. А шуховские сетчатые оболочки используют в практике и нынешние знаменитости архитектуры Норманн Фостер и Фуллер. Не случайно, что Шуховская башня на Шаболовке признана международными экспертами, как одно из высших достижений мирового инженерного искусства.

Но Шухов, которого многие считали по разнообразию талантов «русским Леонардо», увлекался не только техникой. Он был заядлым спортсменом, участвовал в велосипедных гонках, катался на коньках и лыжах, играл в шахматы, был прекрасным фотографом («Я по профессии инженер, а в душе – фотограф», – говорил Шухов), любил читать стихи, конструировал мебель.

Угроза расстрела

Увы, расцвет технического творчества великого инженера пришелся на страшные годы. В 1917 году он не оставил родину, хотя его сыновья воевали в Белой армии, а сам он одно время сотрудничал с Колчаком. Инженеры были в СССР в дефиците и его до поры до времени не трогали. Но когда при строительстве Шабаловской башни произошло непредвиденное – обрушилась одна из секций, ЧК было тут, как тут. Приговор был стремителен – расстрел «за саботаж». Но замену ему на уникальной стройке не нашли и предложили продолжить работу, отложив на время исполнение приговора. И в таких страшных условиях Шухов смог продолжить и потом успешно завершить беспримерную стройку. Потом выяснилось, что причиной обрушения была «усталость» бракованного металла. Но Шухов был спокоен, в своем дневнике он записал: «Мы должны работать независимо от политики. Башни, котлы, стропила нужны, и мы будем нужны». Несправедливые обвинения, страх за детей, смерть жены, вынужденный уход со службы все-таки подорвали его здоровье. Последние годы жизни он провел в уединении. Но Владимир Григорьевич всегда оставался русским патриотом. Ему поступало множество самых лестных предложений о работе за границей, но он их все отвергал. А все права на изобретения и гонорары передал государству.

Конец жизни инженерного гения был трагическим. Родственники вспоминали, что много лет назад его матери приснился страшный сон – она увидела сына, объятого пламенем в семейном склепе. Но так потом и произошло в реальной жизни много лет спустя. От случайно опрокинутой свечи в кабинете Шухова загорелась одежда, он получил сильные ожоги. Попытки врачей спасти инженера не увенчались успехом. Владимир Григорьевич умер 2 февраля в 1939 году и был похоронен на Новодевичьем кладбище.

Старые и новые тайны «Варяга»

Недавно в Кронштадт был доставлен флаг славного крейсера «Варяг» и исполнилось 105 лет со дня знаменитого сражения в бухте Чемульпо. Казалось, что про этот героический крейсер и про его гибель мы знаем все еще со школьной скамьи. Однако знаем далеко не все.

9 февраля 1904 года японский флот атаковал русскую эскадру на рейде Порт-Артура, что и стало началом Русско-Японской войны. В этот день крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец» оказались блокированными в корейском порту Чемульпо. Против них стояло 14 японских кораблей, в том числе б крейсеров и 8 миноносцев. Вступить с ними в бой было равнозначно самоубийству. Японский контр-адмирал Урия предложил русским сдаться. Однако наши моряки ответили отказом и решили пробиваться из бухты боем. «Мы не сдадим кораблей, ни самих себя и будем сражаться до последней возможности и до последней капли крови», – заявил в обращении к экипажу капитан «Варяга» Всеволод Руднев.

В бухте в этот момент находились корабли нейтральных государств: Англии, Италии и Франции. Восхищенные отвагой русских, их экипажи при полном параде выстроились на палубах, а когда «Варяг» и «Кореец» проходили мимо, их оркестры заиграли русский гимн «Боже, царя храни!».

Неравный бой длился около часа. На «Варяг» обрушилось море огня. Уже через двадцать минут из 573 членов команды 115 были убиты или ранены. Однако и японцам крепко досталось. Канониры «Варяга» сумели выпустить более 1100 снарядов и стреляли метко. Японские крейсера «Асамо», Чиода», «Нанива» и «Токошихо» получили серьезные повреждения, а один миноносец был потоплен. Однако после разрушения руля и уничтожения всех орудий «Варяг» превратился в беспомощную мишень, и капитан приказал вернуться в бухту. Там «Корейца» взорвали, а «Варяг» затопили. Остатки их экипажей подобрали иностранные суда. Через Севастополь уцелевших героев доставили в Петербург.

На родине моряков ждал триумфальный прием. В их честь была выбита серебряная медаль «За бой «Варяга» и «Корейца». Толпы людей восторженно приветствовали героев, когда они шли по Невскому проспекту. В Зимнем дворце Николай 11 лично вручил им Георгиевские кресты. Даже японцы были изумлены подвигом русских. Император Японии наградил капитана Руднева высшим в его стране Орденом Восходящего солнца, как «показавшего пример самурайской доблести».

Драма крейсера

Однако бухта оказалась неглубокой, и японцы сумели поднять «Варяг». Отремонтировав его, они включили крейсер в состав своего флота. В 1916 году российское правительство его выкупило, чтобы использовать в Первой мировой войне. Вскоре «Варяг» прибыл в Северное море и стал в строй. Однако затем его отправили на ремонт в Англию. Но тут в России грянула революция. Когда она вышла из войны, то англичане конфисковали крейсер и стали возить на нем уголь, а потом решили продать частной фирме. А на запрос из Москвы, которая потребовала его вернуть, соврали, что, мол, «взорвался на мине». Но по пути на переплавку посадили корабль на мель напротив шотландской деревушки Ленделфелфут». В 1924 году с крейсера срезали трубы и все надстройки, возвышавшиеся над водой. Однако остов легендарного корабля остался, и стоит там на дне, как памятник, и сейчас…

В память о подвиге

Японцы не только подняли «Варяг» и наградили его капитана, но и создали в Корее посвященный ему музей. А в 2004 году в Инчхоне был открыт мемориал, посвященный легендарному крейсеру. Памятник сделан из гранатового амфиболина, камня темно-серого цвета с вкраплением красных гранатов, что символизирует «холодные волны залива Чемульпо и капли пролитой русскими моряками крови».

Установлен памятник «Варягу» и в Шотландии, где его точное местонахождение было установлено только в 2003 году. Однако в Петербурге, где учился и служил капитан «Варяга» и многие члены его экипажа, нет ни памятника, ни мемориальной доски. Даже на здании Крюковых казарм, где жила семья Руднева.

Из песни слова не выкинешь?

Еще более невероятно выглядит история знаменитой песни «Варяг». А точнее, песен, потому что их было несколько. Первая появилась уже 17 февраля 1904 года. Слова сочинил Я. Репнинский.

 
Плещут холодные волны,
Бьются о берег морской…
Чайки кружатся над морем,
Крики их полны тоской…
Там среди шумного моря,
Вьется Андреевский стяг, —
Бьется с неравною силой
Гордый красавец «Варяг».
 

Потом еще одну песню написал композитор Цезарь Кюи, бывший, кстати, еще и генералом царской армии, и А. Таскин. Однако самая знаменитая песня о «Варяге» была написана 25 февраля 1904 года. В советские времена, когда ее знал каждый дворовый мальчишка, в песенных сборниках писали: «Слова и музыка народные». Однако на самом деле стихотворение под названием «Der Warjag» написал австрийский поэт Рудольф Грейнц, восхищенный подвигом российских моряков. Текст стихотворения был опубликован в мюнхенском журнале «Югенд». В России он стал известен в переводе выпускницы Санкт-Петербургского университета Евгении Студенской. До сих пор точно не известно, кто написал музыку. По одной версии – это музыкант 12-го гренадерского астраханского полка А. Турищев, а по другой – это мелодия одного из брандербургских маршей. Песня тут же стала необыкновенно популярной. Но в советские времена ее «родословная» устроить власти никак не могла. А потому имена подлинных авторов из песенников вымарали.

Некоторые историки считают, что был изменен и текст. В сборниках, опубликованных русскими военными в эмиграции, первый куплет звучит, например, так:

 
Наверх, молодцы,
Поскорей по местам
Последний парад наступает,
Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает.
 

В хорошо известном нам варианте эта строфа звучит так:

 
Наверх вы, товарищи,
Все по местам… и т. д.
 

Обращение «товарищи» появились в России после 1917 года. А в 1904 году русские матросы обращались друг к другу: «братцы!» Однако немецкое слово «камераден» в стихах Грейнца переводится на русский, именно, как «товарищи». А потому не исключено, что, наоборот, это белогвардейцы изменили текст, чтобы не произносить ненавистное для них тогда слово «товарищи».

В более поздние советские времена был вымаран целый куплет:

 
Из пристани верной мы в битву идем,
Навстречу грозящей нам смерти,
За Родину в море открытом умрем,
Где ждут желтолицые черти!
 

«Желтолицых чертей» убрали из соображении международной политкорректности. Точно также, как в другой известной, но уже сочиненной в советские времена песне, вместо: «и летели наземь самураи.» написали: «и летела наземь вражья стая…»

Вообще появилось около 50 вариантов песни о «Варяге». Во время Великой Отечественной войны на Балтфлоте ее пели на слова Лебедева-Кумача:

 
Балтийцы, вперед на заклятых врагов,
Вперед, боевые ребята,
Покажем, что значит удар моряков.
Покажем, что мы из Кронштадта…
 

Японский «пояс шахида»

Знаменитое сегодня на Ближнем Востоке оружие смертника-самоубийцы, так называемый «пояс шахида», террористы впервые пытались применить в Петербурге еще в начале прошлого века. А изготовлен он был по инструкции, переведенной на русский язык капитаном японской разведки, которая при помощи революционеров-социалистов пыталась подорвать мощь России накануне и после войны 1905 года.

15 октября 1907 года, ровно в два часа пополудни в Петербурге в здание, где размещалось Главное тюремное управление, вошла полная, эффектно одетая молодая дама. Она вела себя уверенно и, непринужденно кокетничая, спросила, где расположен кабинет начальника управления Александра Максимовского. Ей указали, и она уселась в кресло, спокойно дожидаясь своей очереди на прием. У посетителей и охраны дама не вызвала никаких подозрений, удивил только исходивший от нее сильный аромат, как подумали, духов, от которого у некоторых стала кружиться голова.

Когда настала ее очередь, дама уверенно вошла в кабинет, мгновенно выхватила из радикюля револьвер, и в упор выстрелила в Максимовского. Тот был тяжело ранен и потом умер в больнице. Террористка бросилась к окну и хотела выбросить револьвер на улицу. Как потом выяснилось, это был условный знак для ее сообщников, подтверждавший, что покушение удалось. Однако сделать ей это не удалось. На нее набросились чиновники и охрана, которые нашли у нее еще один револьвер.

Но даже в этих обстоятельствах, дама не потеряла присутствия духа и со смехом сказала: «Не бойтесь, милые, вы маленькие исполнители, я вас не трону!». Однако когда был отдан приказ ее обыскать, она вдруг закричала: «Осторожнее! Вы взорвете себя! Пожалейте живущих здесь!».

Стало ясно, что у дамы под пышными юбками спрятан динамит и в любую минуту может произойти взрыв. Ее крепко схватили за руки и держали так до тех пор, пока не прибыл помощник начальника охранного отделения Михаил Комиссаров, который в прошлом был артиллеристом и хорошо знал подрывное дело.

Адская машина под юбкой

Когда по приказу Комиссарова террористку уложили на пол, и стали осторожно снимать с нее одежду, то и в самом деле оказалось, что она вся буквально начинена взрывчаткой. В протоколе это описали так: «По снятии кофты, лифа и корсета на ней оказался бюстгальтер величиной от шеи до талии, причем, спереди он представлял из себя мешок из двусторонней плотной клеенки, который был набит по всей площади груди 13 фунтами экстрадинамита».

После тщательного осмотра «адской машины» выяснилось, что под кофтой был закреплен детонатор с длинным шнуром, за который она могла дернуть зубами и произвести взрыв. Взрывчатка, наверное, где-то долго хранилась, и уже начала разлагаться, и потому от нее исходил сильный запах, как бы духов, от которого и кружилась голова.

Задержанная сумела потом передать на волю своим сообщникам записку, в которой объясняла, что сразу не произвела взрыв, потому что опасалась гибели «непричастной публики». План террористов предусматривал, что после ареста ее обязательно доставят в здание Охранного отделения, куда прибудет большое начальство, которое и предполагалось уничтожить мощным взрывом. Никто не думал, что террористку обыщут и обезвредят «живую бомбу» прямо на месте. Военно-полевой суд был скорым, и уже 17 октября убийцу казнили.

Ею была некая Евлампия Рогозникова, уже знакомая ранее полиции. Она училась в Петербургской консерватории, сначала по классу рояля, а потом перешла в класс пения. Рогозникова обладала прекрасным сопрано, и ей прочили будущее большой певицы. Но она почему-то предпочла стать террористкой. В 1906 году ее арестовали за хранение бомбы, но в тюрьме она прикинулась сумасшедшей, да так удачно, что смогла сбежать. Сообщники помогли ей выехать по поддельному паспорту за границу, а потом предлагали перебраться в Финляндию, чтобы продолжать обучаться пению. Но Рогозникова отказалась и снова предложила свои услуги для террористических актов. Тогда и был разработан план дерзкого покушения на начальника Главного тюремного управления Максимовского. Заодно планировали убить еще и министра юстиции Щегловитова, градоначальника Драчевского и вице-директора департамента полиции генерала Курлова, а потом при помощи «живой бомбы» взорвать и все здание охранного отделения.

Японский след

В результате следствия выяснилось, что взрывчатка была доставлена из Финляндии, а инструкция по изготовлению «живой бомбы» разработана и переведена на русский язык капитаном японской разведки Тано еще в 1904 году, незадолго до начала Русско-Японской войны. Разрабатывая теорию такого оружия, Тано использовал идею морально-нравственного кодекса японских самураев – бусидо.

У российской контрразведки «японский след» в деле о покушении не вызвал удивления. О назревавшей с Японией войне знали давно, и у контрразведки было много данных о происках японской агентуры, которая стремилась любым путем ослабить Россию. В этом смысле японцы действовали также, как и немцы в период Первой мировой войны, щедро финансировавшие, как известно, Ленина и других русских революционеров.

В 1906 году издательство Суворина опубликовало подборку секретных документов в книге под сенсационным названием «Изнанка революции. Вооруженное восстание в России на японские средства». В ней использовались фотокопии оригиналов секретных материалов японской разведки, перехваченных российской агентурой. Сообщалось, в частности, что еще в 1892 году в Японии открылись специальные школы по изучению русского языка. На подготовку тайной агентуры перед войной японцы потратили громадные деньги – в эквиваленте, около 12 миллионов золотых рублей.

Книга вызвала сенсацию. В России уже давно задавались вопросом: кто же финансировал поставки оружия революционерам? В книге сообщалось, что ходе декабрьского вооруженного восстания в Москве защитники баррикад на Пресне были вооружены револьверами и винтовками, приобретенными в Бельгии и Швейцарии на японские деньги. Через Финляндию осуществлялся транзит взрывчатки и адских машин, конструировавшихся по чертежам японских специалистов по диверсиям. В лесах Прибалтики и горах Кавказа действовали отряды «маузеристов», сформированные из националистов на японские деньги. Японские офицеры-разведчики капитан Тано и майор Уеда выступали в роли авторов наставлений и инструкторов по изготовлению адских машин, а также их практическому применению. Японцы вели переговоры с руководителем Боевой организации партии эсеров Евно Азефом (оказавшимся потом провокатором), а также главарями боевой технической группы Львом Красиным и Николаем Бурениным.

Японские агенты и террористы-эсеры, отмечается в книге Бориса Старкова «Охотники на шпионов. Контрразведка Российской империи», серьезно обсуждали вопрос о возможных диверсиях на Транссибирской железнодорожной магистрали, чтобы помешать переброске войск из Манчжурии в Россию для подавления революционных выступлений. Однако попытка взорвать железнодорожные тоннели оказалась неудачной. 1 января 1906 года карательный отряд Меллер-Закомельского захватил закупленный на японские деньги транспорт с оружием для революционеров, доставку которого организовал Иван Бабушкин. Организаторы доставки были расстреляны.

В феврале 1908 года недалеко от домов, где проживали видные царские сановники, полиция арестовала девять человек. У них оказалось оружие и бомбы. А один – Лебединцев имел точно такой же «пояс шахида», как и Рогозникова. Если бы бомба не взорвалась, он должен был броситься под колеса кареты намеченной жертвы. Взрывчатка тоже была доставлена из Финляндии, а адская машина изготовлена по той же японской инструкции.