Текст книги "Монстр"

13
Кайтен

Стакан из переработанной бумаги был таким тонким, что степень его заполненности легко угадывалась даже в полумраке заведения. Такие стаканы быстро промокали, и Кайтен приходилось выпивать кофе почти залпом, морщась и обжигая язык. Когда-то она предпочитала кофе дорогого бленда, для удовольствия разбавленный молоком, с натуральными сливками и дыневой карамелью. Теперь Кай пила что придется, концентрированное, омерзительно горькое – чтобы проснуться.

В утренние часы бар томился без посетителей. На освещении здесь экономили, но Кайтен так было даже лучше. Без дополненности ее протез был практически бесполезным. Кай удалось раздобыть специальные очки – они уравновешивали особенности ее глаз, делая мир тусклым, но более-менее четким. Он и ощущался примерно так.

Старый планшет на барной стойке перед Кай издал протяжный писк. Погруженная в мысли, она едва не свалилась со стула от испуга и отчаянно забормотала «Нет, нет, нет!», увидев огромное сообщение о внутренней ошибке. Сделать ничего было нельзя, и Кайтен разочарованно уставилась на потухший экран. Работа последних двух часов погибла.

Это был непростой планшет. Кай досталась модель почти полувековой давности, незнамо как обнаружившаяся на нижних ярусах Цитадели. В те дремучие времена проектирование чего угодно, от временных зданий до сложных киберсистем, еще не осуществлялось через инструменты дополненности. Специалисты работали на мощных планшетах. Кайтен не была уверена, что у нее получится, но, как оказалось, привыкнуть можно к чему угодно. Другое дело, что этот технический динозавр то и дело перегревался и отключался, не сохраняя прогресс. Обычно Кай просто делала резервные копии каждые пару часов на отдельный носитель. Но именно эту пару часов она пересохранить не успела.

Выдохнув и смирившись с предстоящим квестом по ремонту планшета (заниматься таким могли лишь проверенные люди, и найти их было непросто), Кайтен уронила голову на скрещенные руки. Она старалась ни о чем не думать. Ее положение все еще оставалось слишком сюрреалистичным, чтобы по-настоящему принять его, поэтому оставаться наедине с мыслями было невыносимо. Работа для Тайного Общества обычно занимала ее – рассчитывать маршруты для контрабанды по тайным артериям остовов было интересно. Хоть какая-то замена фрактальным городам, отныне потерянным, – как и родная квартира на хорошем уровне, блестящее будущее, успевшее помаячить перед глазами, отношения с парнем мечты…

Ну нет, это уже слишком.

Выругавшись (подобное случалось все чаще) и встав, Кайтен подошла к кофемашине. Пошарив в карманах своей великоватой на пару размеров, но теплой зеленой куртки, она выудила смятый красный талончик и сунула в специальный слот. Машина, немного поворчав, выплюнула билетик. Кай выругалась повторно, разгладила талончик и попытала удачу еще раз. Получив наконец новую порцию двойного эспрессо, она хотела было подхватить планшет и выйти на улицу. Ее остановили крики и грохот со второго этажа, а затем – вибрация. Кажется, она исходила из самого центра временной постройки.

Баром «Одноглазый койот», где Кайтен жила последние четыре дня, управляла Вера Фиск, вдова некогда известного криминального авторитета. Кай слышала, что после его бесславной кончины на заведение появились претенденты. Каково же оказалось их удивление, когда вместо беззащитной женушки, вечно прятавшейся за спинами громил своего мужа, они встретили свирепую и авторитарную женщину, решавшую проблемы такими методами, что даже повидавшим жизнь преступникам расхотелось становиться одной из таких проблем. «Койот» и бизнес мужа остались при Вере, и мало кто рисковал ей перечить. Такой сорвиголова существовал всего один – ее пятнадцатилетняя дочь Саша, отчаянно бунтующий подросток и, судя по тому, как окружение отзывалось на ее эмоциональные всплески, – кинетик.

– Саша, вернись! – донеслось сверху, но заплаканная девочка уже неслась по ступенькам вниз. От каждого ее шага сгелитий сотрясался, передавая часть своих колебаний и Кайтен.

– Иди к черту, я тебя ненавижу! – заорала Саша.

Пустой стаканчик, оставленный Кай на стойке, опрокинулся и укатился на пол. Едва девочка выбежала за пределы «Койота», вибрации ослабели и, когда Вера показалась на лестнице, совсем сошли на нет.

– Ох уж эти межуровневые коммуникации! – громко сказала Вера. Постоянный страх за дочь заставлял ее поскорее объяснять причины вибраций своим посетителям.

– Не то слово, – подтвердила Кай.

Рот женщины раскрылся, точно она собиралась пожаловаться на буйных подростков. Увидев, что в зале «Койота» только Кай, Вера тут же передумала. Она сотрудничала с Обществом, но предпочитала не влезать в дела тех, кто находился под его защитой. Это было благоразумно, и Кайтен понимала, почему Вера тут же отвернулась и ушла в жилые комнаты.

Кай сунула планшет под мышку и, дуя на кофе, вышла. «Койот» находился почти на самом краю Лапласа, пятого жилого уровня относительно земли. Если и существовал хоть один плюс в нижних ярусах Цитадели, то для Кай это несомненно были их невысокие потолки. В открытых пространствах верхних уровней она всегда терялась, чувствуя себя микробом; здесь же город представлял собой ограниченный со всех сторон лабиринт, полностью не изученный даже самими его обитателями. Зато Кайтен знала, что каждая тронутая коррозией стена этого лабиринта хранит молчание, и со временем научилась чувствовать себя здесь в безопасности. Насколько это возможно, когда ты – мышка, сброшенная в террариум со змеями.

Сердцебиение Кай ускорилось, голова слегка кружилась. Всплеск Саши не прошел для нее без последствий. Кай уже не раз слышала, как Вера обсуждает вечные проблемы на техническом этаже под Лапласом, пытаясь объяснить гостям, что же сотрясает стены «Койота». В это время Саша ссорилась со своим парнем. Рано или поздно кто-то непременно обнаружит закономерность между эмоциями Саши и локальными вибрациями и донесет Гармонии. Гармония щедро платила за новых кинетиков, поэтому здесь, внизу, они привыкли тщательно скрывать свои силы.

Когда-то Кай верила в красивую ложь, будто каждый житель Цитадели, обнаружив у себя паранормальные способности, с гордостью и достоинством спешит возложить их на алтарь общего блага. Но, оказавшись на изнанке Гармонии, она поняла, что далеко не все патрульные в узнаваемой униформе с нашитыми на спине огнептицами – патриоты. Возможно, Гармония просто нашла нужные рычаги воздействия. Или способ промыть им мозги.

Кай обнаружила Сашу в квартале от «Одноглазого койота». Та сидела на пожарной лестнице и с сердитым прищуром затягивалась от ярко-малиновой электронной сигареты. Обнаружив, что ее одиночество нарушили, Саша дернулась, чтобы спрятать улику, но, убедившись, что это не мама, выдохнула и еще раз затянулась – демонстративно, глядя с вызовом. Кай со странным теплом подумала, что эта девчонка ей кое-кого напоминает.

– Чего надо? – Саша тряхнула черными кудряшками.

Простого вопроса оказалось достаточно, чтобы застать Кайтен врасплох. Она сама не знала, зачем подошла. Возможно, из сочувствия, хотя Кай сомневалась, что ее нынешнее положение оставляло место для такой неуместной эмоции.

– Ничего. – Кай приблизилась к пожарной лестнице. С каждым ее шагом Саша все сильнее напрягалась. – Просто решила напомнить тебе кое о чем.

– О том, что курить вредно? – Очаровательные темные веснушки на смуглой коже Саши смотрелись забавно в сочетании с открытым, злым взглядом карих глаз.

– Нет. Сколько тебе лет?

– Пятнадцать. Какая разница?

– Гармония отбирает кинетиков в свои ряды с пятнадцати. Если не научишься контролировать эмоции, рано или поздно она до тебя доберется.

Саша опустила сигарету, глядя на Кай со странным выражением лица.

– Думаешь, я этого боюсь? – спросила она после продолжительной паузы.

– Думаю, ты этого не боишься, – усмехнулась Кай; ухмылка сразу загорчила не хуже дурного кофе, заставляя уголки губ опуститься. – А зря. Потому что это крайне неприятно – быть выдернутой из собственной жизни по чужой воле. И еще хуже не иметь возможности вернуться.

Взгляд Саши загорелся новой эмоцией.

– Ты кинетик? Поэтому тебя защищает Общество, да?

– Предлагаешь все тебе рассказать и свести на нет весь его труд? – иронично подняла бровь Кайтен. Саша тихо рассмеялась.

– Мама злится? – она вдруг посерьезнела.

– Она переживает за тебя. Сразу принялась жаловаться на коммуникации под «Койотом». Если ты не научишься владеть собой, кто-то поймет, что проблемы вовсе не с коммуникациями.

– Попрошу Общество меня защитить.

– Ты же знаешь. – Кайтен улыбнулась этой глупости, – что не хочешь связываться с Обществом. – Она залпом осушила стаканчик с кофе, смяла уже размокший картон и швырнула его в коробку, приспособленную для мусора. – И, если тебе интересно чужое мнение, тот мальчик не стоит пролитых слез.

– Не интересно, – сердито выпалила Саша, убирая сигарету.

Кай пожала плечами. Парень Саши явно сидел на праймине, и глаза его по «Койоту» бегали слишком оценивающе. Но это все-таки было не ее дело.

С этими мыслями Кайтен дошла до края уровня – плотная стена, сплетенная из блестящих чешуек сгелития, окружала город, защищая его от недружелюбного внешнего мира, – по крайней мере, так было в теории. На уровне Лапласа стены были неухоженными: местами сгелитий расшатался, а целые группы чешуек висели лоскутками, позволяя выглянуть наружу. Кай, как всегда, не смогла устоять перед соблазном. Она уже перестала относиться к этим чешуйкам с благоговением – они больше не были предметом ее исследований. Прежде чем залюбоваться видом через брешь в стене, Кай сунула карту памяти с текущими расчетами под одну из отошедших чешуек. Кто-то из Общества заберет ее, как оговорено, и долг Кай перед организацией чуть уменьшится.

Снаружи было пустынно. На десятки метров от Цитадели расползался внешний фундамент, местами растрескавшийся и давший дорогу особо напористым сорнякам. На сотни километров дальше тянулась безжизненная, безлюдная земля, а у самого горизонта темнела полоска леса. Из-за дополнительной прозрачной пленки, защищавшей стены Цитадели от песка и мусора, сквозняк был совсем слабым. Кай смотрела на восток – солнце пока лишь начинало путь наверх. Ей нравилось, как смело рассвет раскрашивает громады облаков. Все цвета и контрасты ее жизни словно отражались там, в чужих небесах.

Почувствовав, что рука затекла, Кай переложила тяжелый планшет в другую. В этом «динозавре», полученном от эмиссара Тайного Общества, теперь заключалось все ее настоящее. Она была в долгу перед самой могущественной незаконной организацией Цитадели и рассчитаться сможет очень нескоро.

Тайное Общество не было по-настоящему тайным, – о его существовании знал каждый, – но занималось хранением чужих тайн в обмен на определенные услуги. Общество не связывалось с Гармонией, предпочитая анонимность и незримое присутствие на каждом уровне Цитадели. Обществу не нужна была номинальная власть, поскольку оно владело властью подлинной – информацией. Общество было единственным шансом выжить для людей вроде Кай.

Она так и не узнала, что произошло с ней тем ужасным утром во Дворце Знаний. Это напоминало взлом, но не системы или здания, а ее собственного сознания. Даже если бы такое было возможно, ситуация никак не прояснилась бы. Кто мог сделать это с ней? У нее никогда не было врагов.

Кай могла бы попытаться выяснить причины своего фатального падения через Общество. Но подобные расследования стоили больших ресурсов, и это бы загнало ее в рабство на полвека. А так… Кайтен еще могла что-то планировать. Рассчитаться с Обществом за защиту. Заработать достаточно денег на новые документы и билет на аэро. Улететь из Цитадели и попытаться заново выстроить жизнь на другом островке цивилизации посреди умирающей планеты – как делали многие до нее.

– Тебе обязательно было лезть? – за спиной задумавшейся Кайтен выросла тень.

Эмиссар Общества явилась раньше, чем она рассчитывала. Впрочем, пересечься с Химе Кай всегда была рада.

– Прости, не удержалась.

– Скажи, тебе просто надоел «Койот», да? – Поправляя капюшон, Химе подошла к Кайтен. Ее звериные желтые глаза сверкали веселой злостью. Кай уже привыкла к тому, что здесь, внизу, по-своему злы все. – Ты же знаешь, что теперь я обязана тебя переместить.

«Будто я мебель», – удрученно подумала Кай. В некотором смысле так и было.

– Ты думаешь, что сможешь ей помочь? – продолжала Химе, складывая руки на груди; полоска кожи между рукавом толстовки и краем перчатки была покрыта бурой шерстью. На кончиках пальцев перчатки вытянулись и стерлись – под ними формировались звериные когти. – Серьезно? Ты и себе-то помочь не в состоянии.

– Удиви меня, скажи то, чего я не знаю. – Кайтен закатила глаза – отчасти чтобы перестать пялиться на вызванные праймином внешние особенности Химе. Порой она забывала, что за темными очками ее интерес незаметен. – Саша очень эмоциональная; я решила просто напомнить ей, что нужно держать себя под контролем.

– Ты вмешиваешься в естественный отбор, Снежка.

Химе обращалась к ней по псевдониму, который сама же и придумала. Снежке было проще затеряться в толпе. Над настоящим именем Кай Химе насмеялась вдоволь, а после, отдышавшись, посетовала на глобализацию, дающую людям полную свободу в выборе имен своим детям. «Какая из меня принцесса, ну скажи? – фыркала она. – А моего братца вообще назвали Гастоном, но нужно быть совсем двинутым, чтобы посчитать его красавчиком».

– А еще тебе запрещено общаться с теми, кто дает тебе кров. Долго находиться рядом с точкой передачи информации. И, – Химе улыбнулась, демонстрируя удлинившиеся резцы, – собирать твои прекрасные волосы в этот убогий хвостик. Без него гораздо лучше.

Последняя шуточка проскользнула мимо Кай. Она вздохнула.

Каких-то четыре месяца назад жизнь казалась простой. Не хочешь проблем – соблюдай правила. Хочешь добиться успеха – работай. Все, что с тобой происходит, – результат твоих собственных решений. Это было понятно и правильно. Но в какой-то момент все сломалось.

Ей казалось, что она привыкла. Но можно ли привыкнуть к такому по-настоящему?

14
Джун

Сквозь прорези маски Майры вырывались облачка теплого дыхания. Они устремлялись вверх и рассеивались, касаясь саркофага. Здесь уже не раз бывали хулиганы: свинцовый кокон, оберегающий Цитадель от последствий аварии, испещряли дурацкие надписи. Какой-то умник пытался прожечь металл, но добился только круглых подпалин. А еще на технической прослойке под закрытой электростанцией было очень холодно и темно, пахло плесенью, поселившейся между чешуйками сгелития.

– Я правильно поняла? – Майра резко остановилась и повернулась к Джуну. – То, что твоя чудо-комната уехала соседствовать с источником радиации, это только половина проблемы?

– Ну прости, – фыркнул Джун, настраивая очки ночного видения. – Вряд ли ты согласилась бы пойти со мной, если бы я сказал, что не знаю ее точного расположения. Кстати, энергию здесь добывали путем синтеза, а не расщепления. Выбросы радиации в этом случае менее опасны…

– Не умничай, – отмахнулась Майра, поморщившись; у нее был низкий порог отсеивания вещей, которые она считала бесполезными. Она даже открыла лицо, чтобы Джун мог рассмотреть ее осуждающее выражение. – Где ты взял эти очки?

– Не поверишь: в церкви. И не надо ухмыляться, я не ударился в религию. Просто захожу туда время от времени поспать между сменой и окончанием комендантского часа.

– Приспособился, – уважительно протянула Майра.

– Не впервой, – в тон ей парировал Джун, наконец найдя фокус: теперь очертания стен в бескрайней темноте туннеля проступали так четко, словно это были не старые очки ночного видения, а настоящая дополненность. Он тут же выбросил эту аналогию из головы. – Там есть целая комната с вещами, – продолжил он, обходя Майру. – На благотворительность, судя по всему, сдают что попало. По крайней мере, вряд ли кто-то задумывался, что малоимущие будут делать со сломанным рупором и крышкой от кастрюли.

– Может, народ так экономит на утилизации мусора? – предположила Майра. Ее шаги были легкими, почти беззвучными. – С тех пор как Гармония урезала талоны на промышленные крематории, это может стать проблемой.

– Черт, действительно. Тем больше причин поскорее найти Логово и свергнуть ее, не так ли? Чувствуешь, как в твоих венах вскипает мотивация?

Майра тихо рассмеялась.

Коридор вел вперед, саркофаг нависал сверху, и Джун старался не думать о своих родителях, когда-то работавших внутри.

Он помнил строгую мать, отдыхавшую после работы за вязанием, отца – очень скромного, зависимого от жены, но добродушного. Они проводили мало времени вместе, но, как потом Джун решил, это даже к лучшему. Раз родителям суждено было погибнуть, отсутствие особой близости на толику ослабило горе, обрушившееся на Джуна после Полного Отключения. Да, не гибель родителей стала его мотивацией для создания Монстра. Возможно, в противном случае это казалось бы более… оправданным. Но аварии на станциях случались всегда, и Гармония как идея здесь была ни при чем. Человеческий фактор, недосмотр, нарушение правил безопасности – вот что следовало винить, и вот чему объявить войну было невозможно. Именно из-за них воспламенился энергоблок. Из-за них отключилась серверная, где хранились дополненности Джуна и многих других. А что касалось самой Гармонии… она просто позволяла злу процветать под крыльями своей огнептицы.

Джун и Майра уткнулись в тупик. Стена сгелития, вставшая на пути, была повреждена в нескольких местах.

– Судя по чертежам, за ней – запасная шахта для грузового лифта.

Джун снял рюкзак и принялся искать внутри нужное устройство. Наконец пальцы нащупали коробочку с микросхемами. Одну из них, по форме повторяющую контуры сгелитиевой чешуйки, он закрепил там, где настоящая чешуйка отсутствовала.

– Что теперь? – спросила Майра через пару минут, не видя, чтобы манипуляция Джуна произвела какой-либо эффект.

– Надо еще немного подождать. Стена заблокирована так давно, что новый код может не запуститься с ходу…

Он запнулся, потому что чешуйки с легкими щелчками принялись расходиться. Примитивный вирус распространялся по чипам, вшитым в металл, заставляя сгелитий аккуратно свернуться – и открыть широкий вертикальный коридор шахты. Крепко схватившись рукой за выступ, Джун заглянул туда.

– Ну что? – нетерпеливо дернула его Майра. Она предчувствовала ответ, поэтому характерно разминала пальцы, похрустывая суставами.

– Высоковато, – заключил Джун. – Сможешь подкинуть меня метра на четыре? Мне нужно разместить на поверхности Логова локализатор, – он показал Майре микросхему с торчащими из нее золотистыми проволоками, – чтобы снова обращаться к нему через консоли.

Майра задумчиво потерла подбородок, пропустив мимо ушей пояснения о локализаторе.

– Плохая идея, – заключила она через несколько секунд. – Подкинуть-то я тебя подкину, но опустить обратно плавно не получится – улетишь. Знаешь что? – Она выхватила из рук Джуна локализатор и смело шагнула вперед. – Поступим иначе. А ты лучше отойди, раз уж не захватил с собой тех магнитных тапочек. – Шахта вторила насмешливому голосу Майры тихим эхом.

Она зажмурилась, явно прислушиваясь к ощущениям. Природные силы нитями прошивали пространство, местами крепко переплетаясь, местами не пересекаясь вовсе. Некоторые пронизывали саму Майру – ее пятки, голени, позвоночник и затылок, и ей потребовалось время, чтобы сконцентрироваться. Конечно, никаких нитей не существовало – но они были удобным образом, чтобы из сотен тысяч сил, от трения до артериального давления предусмотрительно отшагнувшего Джуна, выделить самую яркую, самую понятную и, почувствовав ее кончиками пальцев, направить вверх.

Джун испытал смешанные чувства, когда Майра взмыла в воздух, тонкая и натянутая, как струна. На ее лице застыло спокойное, отрешенное выражение. И даже глядя через фильтры очков ночного видения, Джун не мог отделаться от впечатления, что Майра выглядит величественной. Жестокой. Пугающей. Не слишком человечной.

Его волосы зашевелились, поднимаясь, хоть и не от страха, а от действия гравитационного поля; полы куртки и пушистая оторочка капюшона – тоже. Тело стало легким, словно он вдруг оказался в резервуаре с водой. Джун успел подхватить рюкзак, чтобы тот не ускользнул вслед за Майрой в темноту шахты, и вцепился рукой в одну из перекладин на днище саркофага.

Майра была сильной. Не только как личность – очередной виток эволюции даровал ей сверхспособность, пусть ограниченную и необъяснимую, но, вне всяких сомнений, опасную. Джун не раз пытался представить себя на месте кинетика, представить мощь, что устремляется через их тела, те возможности, которые она дает. Одна мысль об этом вызывала мурашки. И насколько же иррациональным было понимание, что в Цитадели кинетики – эти сверхлюди – должны прятаться по норам. Не высовываться. Иначе придет Гармония и заставит служить ей.

Дети, родившиеся в семьях сепарантов, не были обречены на жизнь внизу. У каждого оставалась возможность стать пользователем в зависимости от статуса родителей. Им нужно было всего лишь зарегистрировать новорожденного в Центре Поддержки и дождаться, пока ребенку стукнет четыре и его нервная система разовьется достаточно для базовой дополненности. Но многие не решались бороться за лучшее будущее для своих детей. Ведь если ребенок окажется кинетиком и начнет неконтролируемо проявлять свои силы, через дополненность Гармония доберется до него быстрее. И тогда он будет обречен на кое-что похуже, чем жизнь сепаранта.

Справившись с размещением локализатора, Майра плавно опустилась. Джун почувствовал, как воздействие поля ослабело, и подал ей руку, помогая «заплыть» обратно под саркофаг.

– Отличная работа, – похвалил он, доставая и запуская старенький планшет с наклейкой выдры, позаимствованный из «Пиццериссимо». – Дай мне пять минут.

Логово пробуждалось. Джун мог видеть прогресс на экране, но оценить его было сложно. Подвижные графики сменяли друг друга в считанные мгновения, а Джун не был настолько гениальным, чтобы с пол-оборота понимать их смысл. Но он знал, что прямо сейчас блокирующий чешуйки сгелития код превращался в активный, позволяющий управлять перемещениями Логова по тайным артериям Цитадели.

Наконец послышался характерный скрежет. Логово втиснулось в шахту с трудом, поэтому и опускалось в ней медленно, потираясь боками о стенки.

– Как ты вообще находишь все эти укромные местечки? – спросила Майра, когда дверь Логова оказалась на уровне прорези в стене.

– Иногда покупаю координаты и куски чертежей на черном рынке.

– И сколько же стоила информация об этой скрытой шахте?

– Ты не хочешь знать, – усмехнулся Джун, подходя к двери Логова. – Скажу только, что ценовая политика обладателей подобных знаний такая, что даже все население Цитадели, скинувшись, не сможет купить все тайны.

Майра подняла брови.

– Это что, бункер? – спросила она, разглядев во тьме цельнометаллический корпус и простой вентиль на двери.

– Да, – пожал плечами Джун и, закончив с планшетом, с трудом крутанул этот вентиль. Тяжелая дверь Логова заскрежетала и открылась. – Сотню лет назад такие бункеры прикапывали на своих задних дворах мнительные богачи, – добавил он, приглашающим жестом пропуская Майру вперед. – В ожидании конца света. Знали бы, бедолаги, что он уже был в самом разгаре.

Майра нащупала переключатель. Послышался сухой щелчок, и Логово осветили закрепленные по периметру потолка аварийные лампы. Алые тени заплясали между нагромождениями техники и немногочисленными предметами мебели.

Логово было не больше лаборатории Сонми, но казалось под завязку забитым всяким хламом. Воздух здорово застоялся. Джун тут же поспешил к терминалу управления бункером, чтобы исправить это.

– Антуражненько, – прокомментировала Майра, с любопытством осматриваясь. Она была в Логове впервые.

Пройдя вперед, она уселась в ободранное кресло, рядом с невысокой башней из книг. Взяла одну из них и рассеянно пролистала, неловко загребая пальцами страницы. Для Майры, как и для большинства жителей Цитадели, бумажные книги были в диковинку. Джун и сам на первых порах знакомства с ними не понимал, как человечество не растеряло грамотность до появления компьютеров. Старые и хрупкие, бумажные книги казались ему ненадежными союзниками. И тем не менее все свои знания об электронике и архитектуре сетей Монстр получил именно из них.

Помимо книг, Логово наполняли и другие гости из прошлого: кипа порножурналов, игровая приставка, не поддерживающая дополненность, целый ящик бесполезных виниловых фигурок… Все это впору было выбросить или продать как антиквариат, но у Джуна рука не поднималась, а владелец сомнительных сокровищ больше в них не нуждался.

Джун познакомился с ним в пятнадцать. Тогда он лежал в отвратительной больнице со сломанными Вороновым ребрами, а Кайтен носилась по всем инстанциям, выбивая разрешение переместить своего подопечного в медцентр получше. Лут умирал на соседней койке – праймин стремительно разрушал его организм, с каждым днем отнимая у двадцатилетнего парня из трущоб что-то новое; подвижность пальцев, зубы, контроль над собственным мочевым пузырем…

Кроме наглядного примера, почему от праймина стоит держаться подальше, Джун неожиданно обрел в Луте интересного собеседника. Тот бредил теориями заговоров, на которых, по его словам, держалась вся Цитадель. Он рассуждал об этом очень увлеченно, эмоционально, и даже его запавшие глаза загорались совершенно непонятным Джуну огнем.

На третий день Лут уже не мог говорить. Поэтому Джун, чтоб хоть как-то поддержать его, рассказал забавную историю о том, как через рабочий планшет переименовал Джонара в Мистера Вонючку и как целую неделю хозяин «Пиццериссимо» не мог понять, над чем смеются поставщики и гости-пользователи. Лут необычайно оживился. И когда Кайтен наконец вернулась, чтобы забрать Джуна в нормальную клинику, умирающий передал ему странную записку.

Джун неделями ломал голову над клочком бумаги, содержавшим, на первый взгляд, совершенно бессмысленную последовательность чисел и иероглифов. Когда ребра зажили, он вернулся в ту больницу еще раз, чтобы узнать о судьбе Лута, но услышал то, что и ожидал: Лут умер через пару дней после выписки Джуна. Больница кремировала его за свой счет, и предприимчивый дежурный даже попытался вытянуть из Джуна компенсацию, решив, что он – поздновато заявившийся родственник.

«Оставьте хотя бы свои координаты!» – кричал дежурный ему вслед.

«Координаты!» – осенило Джуна уже на улице, и он посмотрел на записку совсем другими глазами.

Расшифровка координат и поиски обозначенного места в Цитадели заняли еще три месяца, и за эти три месяца Джуну пришлось серьезно прозреть во множестве технических вопросов. Он держал поиск в тайне от Кай, занятой развитием собственной карьеры и постепенно перебиравшейся в новую квартиру на уровне Авогадро. И наконец поиск завершился. Взобравшись на крышу временного здания, уже несколько лет заброшенного, Джун нашел небольшой бункер, прилипший к стене Цитадели. Забравшись внутрь, он обнаружил, что Лут был не только параноиком и наркоманом. Он также был гением. И несостоявшимся революционером.

Джун ознакомился с арсеналом техники и хаотичными записями, сделанными Лутом в блокнотах из грязно-серой переработанной бумаги. И о том, чтобы забрать самое ценное из «наследства», как он поначалу хотел сделать, и навсегда забыть о странном бункере, уже не могло быть и речи.

Сломанную вентиляционную систему Джун починил. А первая удачная попытка переместить Логово с помощью программируемого сгелития вызвала у него нешуточную эйфорию. Бункер быстро стал его домом – в другом, более полном и правильном смысле, чем родительская квартира или жилище Кайтен. И сейчас, когда увлажнители воздуха и кондиционеры, вшитые в металлическую оболочку, тихо загудели, он вновь ощутил, каково это – вернуться домой. Тут же вспыхнула злость на неизвестного убийцу, из-за которого ему пришлось забыть о Монстре и Логове на долгие месяцы. Джун развернулся. Майра выжидающе глядела на него.

– Что будешь делать теперь? – нахмурившись, спросила она.

– Вычислю ублюдка и прослежу, чтобы он получил по заслугам. Для начала нужно будет поднять архив с абсолютными координатами…

В еще не отрегулированном освещении Логова волосы Майры казались пурпурными.

– Я не знаю, что это. Но звучит как потенциально большие проблемы. Ты придумал, как достать эти координаты?

– Угу. Я попросил Химе связать меня с Кайтен.

– Химе? Ту самую? – Майра ухмыльнулась, и Джун отвел взгляд, делая вид, что осматривает пол. Коробки пиццы, разбросанные вокруг рабочего кресла, просто молили, чтобы их наконец вынесли. – И вообще, разве Кайтен не избегает тебя?

– Надеюсь, она сделает исключение. Четырех месяцев достаточно, чтобы уйти вниз списка врагов Гармонии. Ее ищут уже не так бодренько, как в самом начале.

Прозвучало не очень уверенно – потому что Кайтен искал Алистер Воронов.

– Думаешь, она согласится?

– Не знаю. – Джун присел на корточки и аккуратно задвинул нагромождение скрученных кабелей за один из процессорных блоков. – Надеюсь.

Рука нащупала старую заначку – из тех, о которых забываешь, а потом очень радуешься, случайно обнаружив. Джун предсказуемо улыбнулся.

– Смотри, что у меня есть.

Он выудил из-за блока виски двадцатипятилетней выдержки. Напиток переливался на свету, плескаясь в пузатой бутылке с золотым гербом. Горлышко венчал набалдашник, напоминавший навершие королевского скипетра. Полтора года назад один контрабандист расплатился с Монстром за услуги четырьмя такими. Тогда Джун не особо ценил престиж и редкость виски и пил его чуть ли не наравне с энергетиками.

– Хорошо, что ты не позвал Сонми. Она бы не простила, если бы увидела тебя с бутылкой чужого алкоголя.

– Кстати! – развеселился Джун. – Мы уже столько лет знакомы, а ты так и не рассказала, как вы с ней познакомились. Учитывая, каким домоседом наша Сон была до недавнего времени, это, должно быть, очень увлекательная история.

Повисла недолгая, странная пауза.

– Это увлекательная история для другого раза. – Она отчеканила это быстро, и мысли о дальнейших расспросах у Джуна даже не возникло.

Не дождавшись от Майры никакого энтузиазма относительно элитного алкоголя, он вернул бутылку на место, поднялся и, отряхнув штаны от пыли, взял на заметку, что в Логове пора вымыть пол.

Освещение наконец выровнялось. Воздухом уже почти можно было дышать. Джун смел с рабочего кресла крошки, сел в него и, оттолкнувшись от пола, развернулся к рабочим экранам. Токкэби приветственно скалился с каждого монитора, встречая своего Монстра.