Текст книги "Девушки со странностями. Книга 3"
Автор книги: ВиКи
Жанр: Триллеры, Боевики
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
– Хватит выть! – потребовали португальцы.
Эдуард впервые на моей памяти расхохотался.
– Я предупреждала.
Соседи уже стучали в дверь.
– Может, тебе цветы принесли? – предположил Эд.
– Концерт окончен! – объявила я им через дверь. – Пошли вон!
– У тебя удивительный голос, – сказал Краб.
– Правда?
– Очень жаркий…
Проходившая мимо Таис потёрлась о ногу Эдуарда, и он погладил её своей изувеченной рукой. Мне тотчас захотелось, чтобы эта рука коснулась и меня.
– Хочешь чаю?
– Не надо. Лучше налей мне воды.
Я села рядом с ним на кровать и протянула кружку. Эд не брал.
– Я её не удержу, – объяснил он. – Ложку ещё могу, а кружку – нет.
– Тогда я тебя напою.
Я поднесла кружку к его губам и слегка наклонила. Он пил, внимательно следя за мной печально-умными глазами. Потом Эдуард мягко отвёл кружку в сторону. Поставив её на пол, я пересела к нему на колени – его глаза сразу перестали быть грустными. Эд с благодарностью и осторожным трепетом поцеловал меня в шею, не смея подняться выше. Я никак не отвечала. Ждала.
– Не думал, что когда-нибудь такая девушка, как ты, будет сидеть у меня на коленях, – признался он.
– Считай, что твой рождественский подарок пришёл с небольшим опозданием.
– Тогда я снова буду верить в чудеса…
– Молчи.
Наконец он стал проявлять настойчивую горячность. Я всегда любила чувствовать себя немного жертвой, но только если нападающий мне действительно нравился.
Дневник Ирэн
– И долго у тебя должен длиться этот… как его?
– Половой покой, – сказала я, слизывая с ложки шоколадную пасту. – Пока не вылечусь – ни-ни.
Марк тоскливо вздохнул. А нечего было меня к врачу тащить.
– А что за болезнь такая? – спросил он, пытаясь незаметно отобрать у меня банку.
– Ужасно сложное название, – ответила я, забирая банку обратно. – Это, конечно, не смертельно, но лучше полечиться.
– Само собой. Главное, чтобы ты была здорова.
– Кстати! Откуда ты знаешь, как подсчитывать женские циклы, негодник?
– В Интернете прочитал.
– Какой кошмар – всё наружу, всё нараспашку… У нас ещё сладкое что-нибудь есть?
– Может, хватит объедаться на ночь?
– Не хватит. Мне надо есть сладости, чтобы восполнять недостаток эндорфинов, которые я недополучаю естественным путём.
– А с моими эндорфинами теперь что делать?.. – невесело пробормотал Марк.
– Там ещё вроде вафли были. Не принесёшь?
Марк смиренно поплёлся на кухню. Наконец-то я могу расслабиться. Как приятно, когда тебя балуют, ничего за это не прося.
26 февраля 2004 г.
Ничего так не отвлекает от проблемы, как другая проблема. Сегодня утром Марк разбудил меня ужасной вестью.
– Ирэн, проснись.
– Чего?..
– Я только что говорил с Перуэном насчёт твоего контракта. Он посоветовался с юристом и сказал, что за досрочное расторжение тебе придётся заплатить неустойку.
– Сколько? – Я мысленно приготовилась умирать.
– Двести. Тысяч евро.
– Твою мать!
– Я целиком с тобой согласен. Поэтому мы сейчас же едем к Перуэну. Собирайся.
Через полтора часа мы были в офисе нашего менеджера. Бернар пытался угостить нас чаем, но Марк его сразу оборвал:
– Не заговаривай нам зубы своим чаем. Ирэн, доставай контракт.
Я вытащила из папки свой экземпляр и положила его на стол.
– Ткни, пожалуйста, пальцем, в каком месте здесь написано о такой громадной неустойке, – вежливо процедил Марк.
– Помнишь, когда мы начали работать, я с каждым из вас заключил контракт? Шестьдесят процентов прибыли забирает Sony Music Entertainment, пятнадцать процентов получаю я, и тридцать пять – вы.
– Я в курсе, – кивнул Марк. – Фабрис, Венсан и я получаем по семь процентов, а Рено – восемь. В зависимости от количества авторского материала.
– Точно. По этой причине Жаклин, которая была лишь исполнителем, получала всего шесть процентов. С авторством песен Айрин мы юридически разобрались только после её прихода. В итоге ей как автору и исполнителю начислялось девять процентов. А где взять дополнительные три? Урезать вас? Нет, друзья мои. Я проявил несвойственный мне гуманизм и урезал свои аппетиты до двенадцати процентов, благосклонно подарив три процента Айрин. И за эту благосклонность нужно платить, в контракте всё прописано.
– Но если я уйду, тебе обратно вернутся твои три процента! – возразила я.
– Эти три процента – твои авторские отчисления, которые ты будешь получать до тех пор, пока кому-то нужна твоя музыка. И эта цифра может вырасти, если ты ещё сподобишься одарить нас плодами своего творчества.
– Хорошо, тогда возьми свои три процента из оставшихся шести, которые я получала как исполнитель, а остальные три подели между ребятами.
Бернар мерно покачал головой.
– Это называется упущенная выгода. Проценты мне, может, и вернутся, но прибыль-то упадёт!
– С чего вы взяли? – заволновалась я. – Я не нравилась фанатам. Без меня ваши расходы мигом сократятся! Например, на гастролях не придётся брать дополнительный номер…
– Это всё мелочи по сравнению с доходами. Ты проработала в группе меньше года, а подписалась на три. Вот за эти два с лишним года ты и должна заплатить неустойку в размере двухсот тысяч евро. Или потерпи до августа и заплати сто шестьдесят.
– Да я даже за время, проведённое в группе, столько не заработала!
– Но ты ещё можешь заработать – если останешься.
– Получается, она должна отдать тебе больше, чем получила? – возмутился Марк. – За что?! За сомнительную славу, из-за которой у неё теперь проблемы?
Бернар терпеливо вздохнул.
– Марк, я ведь тоже в неё вложился. А теперь оказывается, что все мои затраты были напрасны, потому что кое-кто больше не желает петь.
– Да ты и так навязал нам рабские условия! – вырвалось у Марка.
– Вы могли на них не соглашаться.
– Мы устали ждать, когда нас заметят. Мы ухватились за тебя, как за последний шанс!
– Друзья мои, я ничего не могу поделать. Это требования лейбла.
– А если мы её сами уволим? – Марк указал на меня. – Тогда ей тоже придётся откупаться?
– Вы можете лишь предложить её кандидатуру на увольнение, а я уже сам буду оценивать, насколько адекватно ваше предложение.
Я невольно усмехнулась.
– То есть мне придётся вести себя ну о-очень плохо, чтобы ты сам захотел от меня избавиться?
– Примерно так, – кивнул Перуэн. – Только ты же не собираешься..?
– Нет! – бросила я. – Потому что от этого, прежде всего, пострадает группа, а не ты. А я друзей не предаю.
Бернар посмотрел на меня, как ласковая мать.
– Есть и другой вариант.
– Какой?
– Ты отдаёшь мне права на все свои песни, и мы в расчёте.
– Рэн, даже не смей соглашаться на этот неприкрытый грабёж! – отрезал Марк. – Даже уйдя из группы, ты будешь всю жизнь получать три процента от нашей прибыли. А так ты лишишься пожизненных выплат, которые в итоге составят гораздо больше двухсот тысяч.
Бернар пожал плечами.
– Как хотите.
– А если я передам тебе права на сборник своих стихов? – без особой надежды предложила я.
Перуэн кратко засмеялся.
– Не обольщайся, Айрин, с книжки ты получишь не больше двадцати тысяч.
– Нам нужно поговорить. – Марк поднялся с кресла. – Рэн, давай выйдем.
– Можете остаться здесь, я пока спущусь пообедаю. – И Бернар выпорхнул из кабинета.
– Он обедает на наши деньги… – горько констатировала я.
Марк вопрошающе повернулся ко мне.
– Рэн, сколько у тебя на счету?
– Тысяч двадцать… пять.
– Сколько?! На что ты тратишь свои гонорары?
Я отвернула голову и потупилась.
– На еду.
– Не ври.
– На одежду.
– Это уже ближе к истине…
– А ещё я даю деньги маме. Ты просто не представляешь, каково это – жить с таким жадным человеком, как мой отец. Сербская патриархальность плюс швейцарская расчётливость дают феноменальный результат!
Марк недовольно свёл брови. Зато он поверил, и я смогла увереннее смотреть ему в глаза.
– Скотская сатана. Придётся продавать машину.
– Марк, не надо.
– Но это всё равно даст не больше двенадцати тысяч.
– А если взять взаймы у ребят?
– Смеёшься? Они, как и я, выплачивают кредит за квартиру. Пока наши прибыли не увеличатся, мы все живём не по средствам.
– А когда же они наконец увеличатся?
– Для этого надо завоёвывать американский рынок. Если ты прославился в Европе, тебя знают в Европе. Если ты прославился в Америке, тебя знают везде.
Моя участь стала казаться мне всё более и более незавидной. В прошлом году все вокруг были уверены, что я вытащила счастливый билет. О, да, это был билет в долговую тюрьму.
– Я очень этого не хочу, но мне придётся остаться с вами до августа. А там уже посмотрим, что делать. Тогда и платить будет меньше, и денег можно скопить.
– А как же твоя мания преследования? – привязался Марк.
– Справлюсь как-нибудь.
– Опять будешь сидеть на таблетках?
Я пристыженно молчала.
– Ирэн, ты получаешь больше всех! На что на самом деле уходят твои деньги?
Я сидела в кресле, сверля глазами пол, и не знала, как избавиться от своего мучителя.
– Я уже сказала…
– То, что ты сказала, это мелочи. Где ты берёшь таблетки?
– У мамы, – выдавила я.
– Мы были в турне больше месяца. Неужели твоя мать позволила тебе взять с собой сразу десять пачек транквилизаторов?
– Ты что, считал? – опешила я.
– Я заметил, что ты принимаешь как минимум по три таблетки в день. И это при мне! Сколько ты пила в моё отсутствие, я даже боюсь догадаться. Все твои деньги уходят на транквилизаторы, так?
Что я могла сказать? Что мама даёт мне меньше, а мне надо больше? Что с осени прошлого года брать успокоительные у матери стало всё труднее, а мысль о том, как я проживу без них на гастролях, сводила меня с ума, и я начала покупать таблетки через Интернет – дорого, зато тихо и без рецепта? Как я могла ему это сказать?
– Я прекрасно понимаю, что главная причина твоего ухода вовсе не вздорный характер Рено и наши пьянки, – спокойно продолжал Марк. – Но обычно, когда человек заболевает, он не бросает работу, он идёт к врачу.
– Я не больна, и врач мне не нужен!
– Тогда ты сама должна взять себя в руки и избавиться от своих страхов. Ты же не можешь всю жизнь питаться таблетками на завтрак, обед и ужин. Это не выход!
Я с раздражением подняла на Марка глаза.
– Это моё дело. И мой выход. Не вмешивайся.
27 февраля 2004 г.
Перуэн устроил нам съёмки на телевидении. Передача – французский аналог «Top of the Pops»1818
«Самые популярные» (англ.), британская музыкальная передача.
[Закрыть].
– Простое выступление под фонограмму, даже напрягаться не нужно.
– А почему под фонограмму? – оскорбился Рено.
– Потому что ради одной песни никто не станет возиться с инструментами и звуком. Тем более что, кроме вас, там будет ещё семь групп.
Мы «исполняли» песню «La Haleine»1919
«Дыхание» (фр.)
[Закрыть].
«Только бы звукач не перепутал дорожки и не включил Жаклин», – мысленно молилась я.
Но… всё, как по закону Мёрфи. (Дважды цензура!) Когда заиграла фонограмма, ребята осеклись. Моё же внутреннее состояние металось от бешенства до отчаяния.
– Эй, ты чего рот не открываешь? – съехидничал Перуэн. – Совсем зазналась?
– А ничего, что это не мой голос?
– Точно! А я ещё подумал, когда ты научилась так чудесно петь?..
Меня, как током, ударило обидой. Непроизвольно передёрнув плечами, я отвернулась и зажмурила глаза. И это только репетиция…
Марк подошёл меня поддержать, но поддержать меня могли только успокоительные. Я спряталась за кулисами и проглотила две таблетки.
Дальше – хуже:
– Вы только не пугайтесь, на вас в конце «огненный дождь» посыплется, – предостерёг Перуэн.
– Что посыплется?! – содрогнулась я.
– Магниевая пыль с марганцем. Не бойся, не обожжёшься. Когда искры до тебя долетят, они уже остынут.
– Спасибо, что предупредил.
Когда я перестала дёргаться при виде подъезжающих камер, дело пошло значительно быстрее.
После передачи мы поехали в студию слушать только что сведённый альбом. Мне было и любопытно, и так неловко, что от смущения хотелось заткнуть уши. Малоприятное чувство.
– Мне правда жаль, что ты уходишь, – признался Перуэн. – У тебя, по крайней мере, есть темперамент. Жаклин, хоть и родилась в Египте, была холодная как лёд.
– И Жаклин никогда не приходило в голову нас лупить, – посетовал Рено, за что моментально получил от меня щедрый подзатыльник. – Злыдня! В такие минуты я искренне радуюсь, что ты сваливаешь!
– Ты добрая талантливая девочка, Ирэн.
– Слыхал? Я добрая, – с упрёком заметила я Рено.
– Ты обязательно найдёшь себя, я верю, – продолжал Бернар.
– Спасибо.
– Только сперва расплатись за неустойку.
– Хорошо, – сказала я, подумав: «Хрен вам».
Дневник Матильды
27 февраля ’04
Изменилась внутри, пора измениться снаружи. Я перешила почти всю свою одежду, тусклые вещи перекрасила в яркие цвета и обрезала пальцы на всех перчатках.
Вдобавок я купила себе косуху (под будущий мотоцикл), вычурную сумку «Лоллипопс» и розовые колготки. Раньше я бы в жизни так не вырядилась, а теперь только в этом и чувствую себя человеком. Начальник доволен, папа в шоке, кошкам всё равно.
Дневник Ирэн
29 февраля 2004 г.
НЕНАВИЖУ МАРКА ДЕМАРТИ.
Я готова выжечь эти слова на потолке, чтобы они остались здесь навсегда. Он обманул меня, отобрал мои таблеточки и запер в комнате. Я даже маме позвонить не могу – он и телефон забрал!
Я сижу на холодном полу и вожу по тетради ручкой, чтобы успокоиться. Когда я пишу, мне становится легче. Написав о боли, я её притупляю. А кому ещё жаловаться? Никто не любит слушать чужое нытьё.
Но сейчас и это не помогает. Слёзы мешают писать, я устала… До того, как взять в руки дневник, я минут двадцать сидела под дверью и униженно выла:
– Марк, отдай мои таблетки! Пожалуйста, я без них не могу…
А потом долго-долго стучала по двери, не чувствуя боли. Я словно онемела. Моральная боль полностью вытеснила физическую. Я могу себя резать – мне будет похрен.
Верни мои таблетки!!!
Он говорит, что я должна с собой справиться. Зачем?!
Безжалостный идиот! Зачем справляться с тем, что доступно и безвредно? Это же не наркотики, в конце концов. Это просто моя маленькая радость, моё успокоительное. Без него я хочу умереть. Как он, дурак, не поймёт?!
– Ма-а-арк.
– Ирэн, поспи. Тебе надо перетерпеть.
– Я не хочу спать, я хочу назад свои таблетки!
Бездушный и безмозглый деспот! Почти такой же, как и мой отец.
– Я выпущу тебя вечером.
– До вечера я выброшусь в окно!
– Второй этаж. В лучшем случае покалечишься.
– Скотина!
– Успокойся! Смирись с мыслью, что тебе надо учиться жить без транков.
Я не хочу.
Я смотрю на свои колени, и мне страшно. На них синяки, которые я набила себе сама во время последней истерики, когда у меня кончились таблетки и не работал Интернет. Я видела эти кровоподтёки, и их вид то пугал меня, то распалял.
Я – маньяк, насильник, убийца. Только моя жертва – я сама. Мне себя не жалко. Не Марка я хочу наказать, а себя – за то, что я такая слабая, глупая и невезучая, за то, что у меня никак не получается быть счастливой.
Вечером того же дня
Я уснула на полу. Марк вошёл в мою тюрьму только в десять часов. Когда он включил свет, я проснулась и испуганно зажмурилась.
– Я пожарил баклажаны. Специально для тебя никакого мяса.
Он взял меня за руку и повёл кормить. Я уже и забыла, что на свете существует еда.
Ко мне медленно возвращалась жизнь. А также злость и мстительность. Придя в себя, я дала Марку пощёчину и только после этого села за стол. Марк даже не шевельнулся.
– Теперь всё хорошо? – язвительно спросил он.
– Да, всё хорошо, – вру я.
– Приятного аппетита. – Марк сел напротив.
Он смертельно раздражал меня – так, что даже кусок в горло не лез. Никакого удовольствия.
Из-за холодного пола я, кажется, застудила спину. Повсеместная экономия отопления. Повсеместная экономия чувств. Как холодно – на сердце, в квартире, на улице…
После ужина Марк отправился в душ. Я спешно обыскала его вещи, моих таблеток нигде нет. Наверное, он спустил их в унитаз. Каков стервец!
Марк вышел из душа и, завернув на кухню, спросил:
– Ты ещё не помыла посуду?
– Нет! – хриплым криком ответила я.
– Рэн, мы же договорились: я готовлю, ты моешь, разве нет?
– Теперь нет! – Я схватила грязную тарелку и в бессильной ярости швырнула её на пол.
Звон бьющейся посуды мигом отрезвил меня – даже на душе полегчало.
– Я всего лишь попросил тебя помыть посуду, – процедил Марк.
– В следующий раз ты помоешь её сам.
Я забрала из комнаты подушку и вернулась в гостиную.
– Что ты делаешь?
– Я буду спать на диване – ты мне противен.
– Не стоит. Иди в комнату, на диване посплю я.
– Хорошо, хоть к ночи ты вспомнил о благородстве, – фыркнула я.
– Я просто боюсь, что за ночь ты перебьёшь мои гитары.
– Дурак! За сегодняшнее унижение я должна как минимум разбить тебе нос!
– Ирэн. – Марк крепко схватил меня за руку. – Да пойми же ты, я должен так поступать.
– Пусти! – Я вырвалась и отбежала. – Не прикасайся ко мне!
– Я делаю это для твоего здоровья, потому что мне не наплевать, потому что я тебя люблю.
А я тебя ненавижу!
Ночью я прокралась в ванную и позвонила маме.
– Мамуля, прости, я тебя не разбудила? – быстро начала я по-русски.
– Ничего страшного, что-то случилось? – забеспокоилась мама.
– Привези мне, пожалуйста, успокоительных.
– Ира, ты знаешь, мы с Марком решили, что ты ими слишком злоупотребляла.
И ты, Брут?.. Меня едва не затрясло от отчаяния.
– Мама, ты хочешь меня добить?
– Ира, тебя надо показать врачу.
– Ты издеваешься?! Вы что, сговорились против меня?
– Это не сговор, а забота. Тебе нужен врач…
– Да не нужны мне врачи! У меня сейчас трудный период, и я пытаюсь с ним справиться, а вы мне не даёте!
– А почему у тебя трудный период?
«Потому что я не люблю Марка».
Дневник Жаклин
15/04/2001
В последнее время Таис потеряла аппетит, ослабла, стала чаще бегать к лотку. После работы я повезла её в круглосуточную ветеринарную клинику. Анализы показали камни в почках.
– Плоха ваша кошка, – безучастно сказал врач. – Чем вы её кормили?
– В основном, сухими кормами.
– Вероятно, самыми дешёвыми? Они же, как правило, самые вредные. Куча химикатов, вкусовых добавок и минимум пользы. Вы что, мадемуазель, думаете, за гроши туда положат настоящее мясо?
Я с ужасом начала понимать, что своей экономией на всём подряд и особенно на еде я убила любимую кошку.
– Что нужно делать? Я заплачу любые деньги.
– Нужна операция. Плюс лекарства для восстановительного периода. Всё вместе обойдётся вам в четыре тысячи франков.
Я перестала дышать. Это моя месячная зарплата.
– У меня столько нет.
– Тогда будет гуманнее усыпить животное.
– Нет, послушайте! А с этим можно потерпеть? У меня через неделю зарплата…
– Неделю она не протянет.
– Хорошо, я найду деньги к завтрашнему дню, – пообещала я. – Я не дам её усыпить!
Таис осталась в клинике, там ей должны давать обезболивающее. Я обзвонила знакомых. Одолжить такую сумму согласилась только Ирэн.
– Только мне придётся завтра утром пойти с папой в банк. Он снимет деньги со своего счёта, и я повезу их тебе.
– Я могу приехать сама, – торопливо сказала я.
– Нет, быстрее будет, если приеду я.
– Хорошо.
Господи, только бы Таис жила, только бы она меня дождалась!
С десяти утра я была как на иголках. Я взяла в магазине выходной и ждала Ирэн. В одиннадцать я, уже собранная, не выдержала и позвонила:
– Ты где?
– Жаклин, извини, папа вызвался меня довезти, а тут пробки…
– Зачем ты согласилась?! На метро ведь гораздо быстрее!
– Но папа хотел помочь.
– Ирэн, она умирает!
– Прости. Мы успеем.
Чтобы прийти в себя, я закрыла глаза и набрала в лёгкие воздуха.
– Подъезжайте сразу к ветеринарной клинике. Улица Одессы, 3, рядом с Башней Монпарнас. Я буду ждать вас на крыльце.
И. с отцом приехала лишь к двум часам. К этому времени я уже мысленно прокляла весь их род до седьмого колена. Ведь это, в сущности, небольшая сумма! А проблем и возни столько, будто они миллион золотыми слитками везут!
И. вручила мне четыре тысячи, и я побежала в клинику.
– Здравствуйте, я привезла деньги на операцию!
– Мадемуазель, мне очень жаль, ваша кошка умерла час назад.
А мне казалось, что умерла я.
Чувствуя себя виноватыми, И. с отцом повезли меня домой. На коленях у меня лежал завёрнутый в целлофан трупик моей Таис. Я не ревела, но слёзы беззвучно катились из глаз против воли.
– Отвезите меня на Баляр, – попросила я.
– Зачем? – спросила И.
– Там есть маленькое кладбище недалеко от парка Андре Ситроена. Я хочу её похоронить.
– Кладбище Гренель, – прочитала И. на табличке, когда мы вышли из машины. – Жаклин, это же кладбище для людей.
– Плевать. Таис была намного человечнее большинства двуногих. Патрис, вы случайно никого в последнее время не убивали?
– Что?! – Отец И. явно решил, что ослышался.
– У вас лопата есть? Я пытаюсь шутить, чтобы не сойти с ума.
– В багажнике лежит совок.
– Сойдёт.
Мы с И. выкопали ямку и положили туда мою Таис. Но закапывали мы не только её, но и моё детство, кусок моей жизни и меня самой.
– Всё. Теперь вы можете уезжать, – сказала я.
– А ты?
– А я побуду здесь.
– Нет, я тебя одну не брошу! – с мнимым благородством запричитала И.
«ПРОВАЛИВАЙ, Я СКАЗАЛА».
– Всё нормально. Поезжайте.
Слава Богу, они оставили меня в покое. Я немного посидела на могилке Таис, а потом зашла в тенистый сквер Кокто.
Вот и всё. Если это не конец, то поворотный момент. Я наказана сполна.
Я должна была больше зарабатывать, чтобы лучше её кормить. Когда-нибудь и я так же сдохну, если не начну, наконец, делать реальные шаги к своей цели. Хватит топтаться на месте! Я напрасно теряю себя, время, молодость и уже потеряла любимого друга.
Если бы у меня были деньги, Таис, моё бедное дитя, была бы жива. Деньги – так мало и так много. Ещё больше обозлившись, я решила, что теперь ни перед чем не остановлюсь.
Дневник Ирэн
1 марта 2004 г.
Проснувшись в первый день весны, я открыла свинцовые веки. Уже не утро, не рассвет…
Тело было тяжёлым, неотдохнувшим. Я медленно оторвалась от кровати, но стоило мне встать, как закружилась голова. Глаза затуманились, и я упала.
Очнулась я снова на кровати – надо мной навис взволнованный Марк.
– Ты не устаёшь меня пугать! Что случилось?
– Не знаю. Потеряла сознание.
– Может, тебе поесть?
– Лучше выпить.
– Ты же не пьёшь, – засомневался Марк.
– С сегодняшнего дня – пью.
– Это всё из-за транков?
– Нет, из-за их отсутствия, – буркнула я.
– Вот видишь! Ты без них, как без батареек. Разве это нормально?
– Сделай милость – сгинь.
Марк вышел из комнаты с красноречивым вздохом.
Так и помереть недолго. Мне срочно нужны таблетки! Немного отлежавшись, я решила попытать удачи в аптеке. Пусть мне не дадут успокоительные, к которым я привыкла, я куплю любые другие. Что угодно, лишь бы унять эту слабость и нервную дрожь!
Я начала собираться, с трудом передвигаясь по квартире.
– Ты куда? – отвлёкся от ноутбука Марк.
– В супермаркет. Если ты не заметил, в нашем холодильнике так же пусто, как и в твоей голове.
– А как же твой страх улицы?
– Страх смерти побеждает любой страх.
– Я тебя никуда не пущу. Будешь сидеть дома, я сам всё куплю.
И тут я сорвалась:
– Прежде чем мне что-то запрещать, покажи, пожалуйста, две вещи – наше свидетельство о браке и Коран. А иначе вот тебе! – Я выставила вперёд средний палец.
– Не проблема. Выходи за меня замуж.
– Чтобы своей фамилией ты поставил на мне клеймо – собственность Демарти? Такого счастья я не переживу.
Марк покачал головой.
– Какой беспощадный феминистический бред…
– Ты не имеешь права держать меня взаперти и ограничивать мою свободу!
– Это не я, это твои транки ограничивают твою свободу и держат тебя взаперти. Именно такая жизнь тебя ждёт, если ты не прекратишь их пить. Я тут почитал на эту тему в Интернете… – Он с важным видом уставился в ноутбук. – Скорее всего, у тебя химическая зависимость на физиологическом уровне.
– Это у тебя психический сдвиг по всем уровням, а я вполне здорова!
– Рэн, не дури! С твоей зависимостью ещё реально справиться. Я сам чуть не стал алкоголиком, пока не понял, что люди чаще видят меня с пивом, чем с гитарой. Если ты включишь волю и будешь держаться, то со временем сможешь отказаться от транквилизаторов навсегда.
– Нет у меня никакой зависимости! – возмутилась я. – Почему я должна отказываться от того, что облегчает мне жизнь? Если ты долгое время не будешь есть, тебе наверняка станет дурно, но это же не значит, что ты зависишь от еды!
– Без еды прожить нельзя, а без твоих таблеток – можно.
– А мне – нельзя!
Марк встал из-за стола.
– Я пойду за продуктами. Что тебе купить? Шоколадной пасты?
– Ничего! Я хочу домой! Сейчас я позвоню своим друзьям, и они меня спасут…
– Пусть попробуют, – пожал плечами Марк. – Если сумеют войти.
– Ненавижу тебя!
Через минуту случилось невероятное. Господь будто сжалился надо мной, но сделал это как-то очень радикально… Через минуту за Марком пришли жандармы.
– Добрый день, месье Демарти. Вы обвиняетесь в избиении месье Сантона и обязаны поехать с нами.
Марк не отпирался. Я не могла оправиться от шока – мы уже и думать про Сантона забыли.
– Какое к чёрту избиение? – набросилась я на фараонов. – Это же драка была! – И мне самой хотелось кинуться на этих тупоголовых с кулаками.
– Держите себя в руках, мадемуазель, – ответили мне. – В ходе дознания разберутся, что это было.
– Он меня защищал!
– Не лезь, – строго оборвал Марк.
Снова этот мерзкий Серж Сантон! Мумия возвращается… Я была и возмущена, и растеряна, чувствуя себя такой противно-слабой, такой беспомощной…
– Рэн. – Марк посмотрел на меня с внезапной суровостью. – Только не смей этим воспользоваться.
– Я даже не думала! Тебе надо нанять адвоката.
– Адвоката ему предоставят.
– Рэн, держись, всё уладится.
– Марк…
Но его уже увели.
Меня нещадно била дрожь. Вот бы сейчас мои таблеточки! Вместо транквилизаторов пришлось пить виски… Какая дрянь, я же почти совсем не пью… Когда немного полегчало, я начала искать свои ключи. Они обнаружились в куртке Марка.
«Хоть что-то!» – обрадовалась я и побежала в аптеку.
Сначала мне нужно прийти в себя, а потом уже думать, как спасать своего «спасителя».
Через час вполне закономерно позвонил Перуэн.
– Айрин, привет.
– Ты уже знаешь?
– Я послал к Марку адвоката компании. Ты лучше расскажи, зачем он избил того парня?
– Не избил, а подрался, – резонно поправила я.
– Да ещё так некстати!
– Меня оскорбил его друг, и Марк поехал с ним поговорить.
– Как всегда, – проворчал Бернар, – мужчина отвечает за решение проблемы, а женщина – за её создание… Ты хоть в курсе, что тот друг три месяца пролежал в больнице со сломанным ребром и двойным переломом нижней челюсти?
– Нет, но мне всё равно. Как там Марк?
– Под следствием. Если будет суд, ему грозит не меньше полугода тюрьмы. Так что думай в следующий раз перед тем, как жаловаться!
На меня тяжким грузом обрушилось чувство вины.
– Сантон заслужил! – пыталась отбиваться я.
– А Марк заслужил?
– А если откупиться?
– Это как суд решит – назначить ему штраф или срок. Странно только, что этот парень раньше не вылез. Будто нарочно ждал, чтоб после тура. Ну хоть за это ему спасибо…
Меня бесило, что Перуэна интересует только то, как арест Марка отразится на группе. Наверняка прежде, чем позвонить адвокату, он сообщил пресс-агенту об отличном пиаре – «Басист группы Strange Girls подрался с другом, защищая солистку».
– И что теперь делать? – обречённо спросила я.
– Дать событию максимальную огласку. Можно даже фанатский пикет устроить.
(Цензура!) Так я и знала.
Дневник Матильды
1 марта ’04
Сегодня я приняла окончательное решение переехать в общагу. Папа стал довольно покладистым, но я уже не та. Не могу и не хочу с ним больше жить.
После обеда я поехала в деканат, а потом в общежитие. В комнате мне отказали. Во-первых, нет мест, во-вторых, мне есть где жить в Париже. Но если уж я так сильно хочу переехать, то нужна куча справок и не менее большая куча денег…
Разочаровавшись в нашей образовательной системе, я пошла в туалет и заперлась в кабинке. Некоторое время спустя я услышала, как кто-то вышел из другой кабинки и включил воду, чтобы вымыть руки. Через секунду зазвонил мобильный.
– Да. Привет, Бернар.
Я замерла. Это был голос Ирэн!
– Как у него дела? – Пауза. – Не надо, мне и без того плохо. Ты уже достиг своей цели – теперь я чувствую себя кругом виноватой!
Я слегка приоткрыла дверцу – да, это она! Стоит перед раковиной, сердито разговаривая по телефону.
– Подожди ты со своим пикетом! Я попробую решить проблему сама. – Пауза. – Это уже моё дело. Пока.
Ирэн отключилась и, громко шагая, вышла из туалета.
Дневник Ирэн
Я постучалась, но вошла, не дожидаясь ответа. Серж сидел на тахте вместе с Люка и ещё одним, неизвестным мне парнем.
– О, Ледуайен! – Сантон неуклюже поднялся и приблизился ко мне. – Как приятно, что ты пришла меня поздравить.
– Вы отмечаете арест Марка? – поразилась я.
– Вообще-то у меня сегодня день рождения.
Я вопросительно посмотрела на Люка.
– Он не врёт?
– Нет.
– Конечно, не вру. Ты не представляешь, насколько вовремя ты пришла…
Основу праздничного вечера составлял алкоголь, и Серж уже был заметно поддатым.
– А кто это? – шёпотом спросил у Люка третий.
– Тьерри, это Ирэн! – хвастливо воскликнул Серж. – А это Тьерри.
– Что будешь пить? – спросил меня Люка, указывая на бутылки.
Расстегнув пальто, я опустилась на край тахты.
– Ничего. Мне нужно остаться с Сержем наедине.
– Ну хороша: пришла – и сразу выгонять, – пьяно возмутился второй Сержин друг.
– Пошли, Тьерри, – сказал Люка, вставая.
Серж премерзко улыбнулся.
– Далеко не уходите.
Вытащив упиравшегося Тьерри наружу, Люка закрыл дверь. Серж самовольно подвинулся ко мне.
– Держи дистанцию, – предупредила я.
– Ну зачем так строго? – Он явно чувствовал себя хозяином положения. Зря!
– Сантон, ты мужчина или кто?
Тот удивлённо усмехнулся.
– Ты хочешь, чтобы я тебе продемонстрировал?
– Нет. Это был вопрос, не требующий ответа. Потому что нормальный мужчина никогда не пойдёт жаловаться, если он не одолел своего соперника в честной драке.
Серж порывисто встал.
– Вот ты чего пришла… А ты знаешь, что такое – два месяца через трубочку питаться? Мне делали операцию, накладывали металлические пластины. Это, по-твоему, нормально?
– Если ты получил по заслугам, то да.
Сантон без предисловий зажал мне рот ладонью.
– А тебе когда-нибудь ломали челюсть?
– Отвали! – Я испуганно оттолкнула его. – Как со мной справиться, так ты смелый. Правильно тебя Марк отделал, только мало…
– Так это ж ты, сука, спровоцировала! Нечего было предлагать мне то, что не собиралась выполнять!
– А ты всерьёз поверил, что я соглашусь с тобой переспать? Ты или слишком самонадеян, или полный идиот.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
