Текст книги "Чёрное золото"

Глава 14. Стратагема пиратов

(архипелаг Кепалуан)

Стратагема – военная хитрость, вводящая противника в заблуждение. Уловка. Ухищрение.

Командир «Яростного» прилёг вечером, не раздеваясь, на диванчик отдохнуть и моментально провалился.

На корабль вернулись все купавшиеся и на берегу остались только три группы, которым Литовченко разрешил заночевать на островах, а с утра продолжить ловлю кораллов, звёзд и рапан.

Спал командир очень чутко и без снов и поэтому, когда в дверь кто-то постучался, он моментально проснулся и вскочил. Так может просыпаться только военный человек, вскочивший и ментально приведший себя в порядок.

– Входите! – крикнул он, протерев глаза и разгладив темно-русые волосы расчёской, бывшей всегда у него в нагрудном кармане.

«Расчёска и носовой платок всегда должны быть у курсанта при себе» – вспомнил он указания бывшего командира курсантской роты капитана 3-го ранга Неелова и улыбнулся сам себе.

В походное помещение командира протиснулся мичман Кривошея из БЧ-4. Лицо его было смущённым.

– Что у тебя, Валерий Иванович? – спросил командир, устало присаживаясь на походный диван.

Связист мог войти к командиру в любое время, ибо поступающая на корабль информация могла быть весьма срочной.

– Товарищ командир, в аварийной радиосети получили сигнал СОС от голландского танкера. Вот, посмотрите, на английском языке, но, судя по всему, он пишет, что на него напали пираты. Вот, смотрите, корсэр, корсэр. Несколько раз повторено. Ведь корсэр – это пираты?

– Да, это так. Написано, что их атакуют пираты. Просят срочно спасти их. А здесь координаты указаны. Ну-ка пройдем в штурманскую рубку, посмотрим, где это? – командир почесал лоб.

Взяв транспортир и линейку, он нанес на карту указанные в радиограмме координаты.

– Далековато, на обратной стороне островов. Вы вот что, Валерий Иванович, дайте команду нашим коральщикам, чтобы срочно возвращались на корабль.

– Так у нас связь только в нули часов.

– Дайте три красные ракеты, чтобы срочно возвращались на корабль.

Кривошея убежал выполнять приказание командира.

– Вахтенный офицер, срочно Федорчука ко мне на ходовой! – продолжал приказывать командир.

Сон моментально прошел. И он, взяв трубку корабельного телефона, позвонил Литовченко.

– Товарищ контр-адмирал, получен сигнал СОС от голландского танкера, – он посмотрел на бланк радиограммы, оставленный Кривошеей, и продолжил, – «Нюстуд Маерск» называется. Передает на аварийной частоте, что на них напали корсары. Понял, жду вас!

Через несколько минут в ходовую рубку влетел контр-адмирал Литовченко.

– Товарищи офицеры! – скомандовал вахтенный офицер старший лейтенант Морозов.

Литовченко от него отмахнулся.

– Показывай, где этот «Маерс»?

– «Ньюстуд Маерск», – машинально поправил командир, – судя по радиограмме оно здесь! – показал он транспортиром на нанесённую на карте точку.

– Сколько до него?

– Тридцать пять миль по карте.

– Это час с лишним хода? – спросил командира Литовченко.

– Так точно, самым полным ровно час!

– Снимаемся! Командуйте приготовление!

– Товарищ адмирал, у меня на берегу люди! Они выполняют ваше приказание!

– И пусть выполняют, ничего с ними не случится! – жестко сказал адмирал, – через сколько они будут на борту, если выйдут сейчас?

– Минимум, минут через сорок.

– Нет, командир, у меня сорока минут! – блеснули огоньками в темноте глаза адмирала.

В это время с сигнального мостика взвились подряд три красные ракеты.

– Это что? – строго спросил адмирал.

– Это отзываем своих людей с берега.

– Отставить! Играйте приготовление! Потом разберёмся.

– Вахтенный офицер, играйте приготовление! – скомандовал командир.

В темноте ходовой рубки светились зелёным огоньками приборы.

– Товарищ командир, по вашему приказанию прибыл! – доложил прибывший в ходовую рубку Федорчук.

– Александр Николаевич, ваши радиометристы не наблюдали здесь движение каких-либо целей? – командир показал на карту, где проходил фарватер.

– Давно никого не было. Последний танкер прошёл ещё засветло.

– Вы не ошибаетесь?

– Никак нет. У меня включена станция дальнего обзора, и все данные докладываются дежурным по БИП мне постоянно.

– Промухали они, проспали! – бросил Литовченко из своего кресла.

Федорчук зло бросил взгляд в его сторону, но командир успокоил его, коснувшись руки.

Раздался длинный звонок колоколов громкого боя.

– Боевая тревога! Корабль экстренно к бою и походу приготовить! – скомандовал по кораблю вахтенный офицер.

Раздался топот многих ног, несущихся на свои боевые посты по кораблю офицеров, мичманов, старшин и матросов.

По громкоговорящей связи пошли доклады:

– Боевая часть два к бою и походу готова!

– Боевая часть три к бою и походу готова!

Приняв доклады от боевых частей, командир доложил адмиралу:

– Товарищ адмирал, корабль к бою и походу готов! На борту отсутствуют двадцать восемь человек и два медвежонка. На берегу остались три группы ныряльщиков во главе с командиром БЧ-1 старшим лейтенантом Кузьминым, командиром БЧ-4 (боевая часть связи) старшим лейтенантом Кимом и командиром трюмной группы лейтенантом-инженером Потоцким.

– Снимаемся, командир! Этот «Маерск» ждёт нашей помощи. Времени нет на рассуждения. Кто победит, то и будет прав.

– Боцман, выбирать якоря! Механик, быть готовым дать ход!

– С якорей сниматься! – раздалась по боевой трансляции команда вахтенного офицера.

С бака по громкоговорящей связи раздались шумы шпилей, выбирающих якоря.

– Левый якорь встал! – доложил боцман минут через десять, а немного спустя, – правый якорь встал!

Корабль понесло течением.

Через десять минут боцман доложил, что оба якоря чисты.

– Вахтенный офицер! Малый вперёд!

Вахтенный офицер передвинул вперёд машинные телеграфы и корабль, двигавшийся по течению, начал движение вперёд. За кормой белым цветом в свете тропической ночи забурлил поток воды, поднимаемый винтами.

– Зам, доложи курс! – крикнул командир в сторону штурманской рубки, где хозяйничал замполит, имеющий штурманский диплом и заменивший по приказанию командира оставшегося на берегу Кузьмина.

– Курс 33 градуса! – доложил замполит, – и через четырнадцать минут поворот на курс 256 градусов.

– Курс 33, рулевой! – скомандовал командир.

– Есть курс 33 градуса! – доложил рулевой. – Корабль на курсе! – доложил он через две минуты.

– Зам, а ты ведешь себя как настоящий штурман! – сыронизировал из темноты ходовой рубки Литовченко.

– А у меня есть штурманский диплом и вообще штурманское дело мне нравится, – ответил замполит и тут же добавил, – товарищ командир, до поворота на курс 256 градусов осталось 14 минут.

– Есть 14 минут! – улыбнувшись, ответил командир и посмотрел в иллюминатор туда, где остались три группы ныряльщиков.

На одном из удаляющихся островов был виден огонь костра, который таял в чёрной тропической ночи.

– Командир БЧ-7! (радиотехнической службы) – командир взял в руки микрофон громкоговорящей связи.

– Есть БИП! Командир БЧ-7 на связи! – раздался ответ Федорчука.

– Быть внимательными, докладывать обо всех надводных целях!

– Есть докладывать обо всех целях!

– Командир БЧ-2! (ракетно-артиллерийская боевая часть). Организовать постоянное дежурство на автоматах и орудиях! Возможно столкновение с пиратами! – переключил командир пульт ГГС.

– Есть, товарищ командир! Все люди на местах. Дежурство организовано. Люди стоят на колонках.

В темноте ходовой рубки мирно журчали и светились зелёными огнями приборы. Стояла тишина, и лишь небольшой свет из штурманской рубки, где колдовал над картой замполит, показывал, что жизнь в рубке все же есть.

Командир, поёжившись, сел в своё походное кресло и стал внимательно всматриваться вперед в темноту тропической ночи.

Было восемь часов утра. Рассвело. Корабль уже четвёртый час бороздил квадрат, откуда поступил сигнал СОС. Никаких следов танкера и пиратов не было обнаружено.

– Командиру БЧ-7 докладывать обо всех даже самых малоразмерных целях! – скомандовал командир, прихлёбывая из стакана с серебряным подстаканником и надписью «Яростный» крепко заваренный чай.

Глаза командира от бессонной ночи были красноватыми.

– Что думаешь, командир? – спросил из своего кресла выспавшийся Литовченко.

– А что я могу думать? Разрешите поднять вертолёт, товарищ адмирал?

– Поднимайте! И обследуйте все, что можно на пятьдесят миль в округе.

– Командир БЧ-6! Приготовить вертолёт к взлёту!

Вахтенный офицер передал команду командиру БЧ-6 (авиационной боевой части).

В дверь ходовой рубки постучали и, спросив разрешение, вошёл старший помощник.

Адмирал тоже прихлёбывал свой чай и закусывал печением, принесённым ему вестовым.

Запах хорошего чая разносился по ходовой рубке. Вахтенный офицер разглядывал горизонт в визиры, у рулевой стойки в тропической форме стоял рулевой, внимательно вглядываясь вперёд. Из ходовой рубки в боковые иллюминаторы были видны лица сигнальщиков, вглядывающиеся в бинокли в бескрайнее море.

– Что, старпом, что думаешь? – тихо спросил командир, подошедшего старпома.

– А что думать? Развели нас. Им надо было вытащить нас из того района острова Кепалуан. Они нас вытащили. А вот зачем им это было надо мне непонятно.

Командир почесал подбородок и тихо сказал старпому:

– Мне там казалось, что за нами внимательно наблюдают. И я думаю, что мы сделали грандиозную ошибку, бросив наших ныряльщиков там! – он тяжело вздохнул.

Старпом вздохнул тоже.

– Товарищ командир, вертолёт к взлёту готов! Начинаем раскрутку. Прошу курс держать при взлёте 23 градуса, – доложил командир БЧ-6 (авиационной боевой части).

– Вахтенный офицер, на румбе?

– На румбе 29 градусов!

– Курс 23 градуса!

– На румбе 23 градуса! – доложил рулевой и его доклад тут же продублировал вахтенный офицер.

– Взлёт вертолёта разрешаю! – скомандовал командир и, переключившись на командный пост связи, – вывести связь с вертолётом на командирский ВПС (выносной пульт связи)!

– Есть вывести связь с вертолётом на ваш ВПС! – раздался спокойный голос мичмана Кривошея.

Раздалось шипение рации, выведенной на пульт командира. Через минуту из нее раздался голос руководителя полётов капитана Балуева:

– «Бублик 135»! Я «Самокат»! Вам курс 135 градусов, обследовать на расстояние пятьдесят миль. О всех целях докладывать немедленно!

– Ну и дурацкие позывные дали вам, командир! – фыркнул из своего кресла Литовченко, – у вас вертолёт хоть с вооружением или голый?

– Не все ли равно какие позывные? – пожал плечами командир, улыбнулся, и запросил КП командира БЧ-6, – командир БЧ-6, у вас вертолёт вооружён?

Немного помолчав, командир БЧ-6 доложил:

– На подвесках пулемёт и ракеты НУРС. Мы же на боевой службе, товарищ командир!

– Это хорошо, – ответил адмирал и углубился в разговор с прибывшим к нему в ходовую рубку Аталгиреевым.

Два часа вертолёт обследовал назначаемые ему квадраты моря. Ничего, кроме пустынного моря и серых неласковых волн он не обнаруживал. Периодически он садился на корабль и дозаправлялся.

– Что же случилось? Куда девался этот танкер? – удивлялся адмирал Литовченко, разглядывая в штурманской рубке карту.

– А, может, никакого танкера и не было? – предположил командир, стоявший рядом, – возможно, им надо было просто выманить нас с места нашей якорной стоянки.

– А зачем им это надо было? – удивился адмирал.

– Там мы оставили наших людей. Возможно, именно они им и нужны, – высказал командир мысль, мучавшую его всю ночь, – а вот для чего сказать не могу.

– Так выходи с ними на связь немедленно! Что ты медлишь? – рассердился адмирал.

– У них рации маломощные. Не достают. Разрешите направить к ним после полной заправки вертолёт?

– Направляй, – тихо сказал адмирал.

Через час вертолёт облетел оставленные ночью острова и докладывал:

– На одном острове машут нам два человека, там же вижу и одного медвежонка. Рядом с островом вижу в воде полузатонувший катер.

– А что на других островах? – настороженно спросил командир.

– Больше нигде людей не видно. Вижу у одного острова полузатонувшую шлюпку и все. Разрешите посадку на эти острова для более полного обследования?

– Посадку не разрешаю! – сказал командир, – следовать на корабль! Возвращайтесь!

– Командир, а почему не разрешил посадку на остров, где есть люди? – спросил адмирал.

– А если там засада? Мы ещё лишимся и вертолёта. Сейчас вертолёт – это наши глаза и лишиться их для нас неприемлемо. Зам, курс на место нашей якорной стоянки!

В ходовой рубке стояла тишина. Лицо командира приняло жёсткое выражение.

– Пожалуй, я пойду в каюту, – сказал Литовченко, – держите меня в курсе дела. Докладывать обо всех изменениях обстановки!

– Товарищи офицеры! – скомандовал вахтенный офицер, когда адмирал подошёл к двери.

Хлопнула тяжёлая дверь, обтянулись за адмиралом задрайки.

– Товарищи офицеры! – выдохнул вахтенный офицер.

– Нагадил и бежать! – громко сказал особист, стоявший у «Визира».

Никто ему ничего не ответил.

– Связисты! Постоянно контролировать волну наших ребят! – скомандовал командир в командный пост связи, – вызывайте их постоянно!

– Есть! Контролируем. Пока ничего нет! – глухо ответил из КПСа Кривошея.

Слухи по кораблю, видимо, распространялись мгновенно.

Глава 15. Полный провал (Архипелаг Кепалуан)

Полный провал – крупная неудача в каком-либо деле. Википедия.

Корабль встал на якоре недалеко от острова, где с вертолёта были замечены люди. На берег пошел десант морской пехоты во главе с лейтенантом Устюжаниным и старшим лейтенантом Полищуком. Артиллеристы корабля держали под прицелами все острова в немедленной готовности к открытию огня.

Было обычное солнечное утро, солнце ярко освещало острова и море. Ярко бьющая в глаза зелень на фоне нереально синего моря создавала благодушную обстановку тропического рая. И только два баркаса, подходящие к острову с двух направлений с вооружёнными морскими пехотинцами на борту, оставлявшие на ярко синей воде бурунный след, заставляли волноваться всех наблюдающих.

– Прошу добро на взлёт вертолёта! – запросил руководитель полётов. – Вертолёт с подвесками НУРСов готов к ведению боя по указанию с корабля!

– Добро, поднимайте! Вертолёту занять позицию на траверсе острова! КПС связь с вертолётом и позывные на ходовой для управления вертолётом.

– Есть! – раздался доклад мичмана Кривошеи.

Тут же зашумел характерно ВПС с поданным на него каналом по управлению вертолётом.

– «Порт Веди»! Я «Баклан-1»! – доложил с первого баркаса старший лейтенант Полищук, – занял позицию для высадки на берег.

– Есть! – подтвердил командир принятие доклада.

– «Порт Веди!» Я «Баклан-2»! – доложил со второго баркаса лейтенант Устюжанин, – заняли исходную позицию.

– Мы пошли! – доложил Полищук.

– Добро, – ответил командир.

Особист, занявший место у визира, проинформировал командира:

– Есть два всплеска у баркасов. Пошли Мишкин и Полищук.

– Ждём, – командир подошёл к Визиру и оттеснил особиста. – Дай ка я посмотрю, что там!

Обстановка у острова сразу приблизилась. Командир мог в Визир разглядеть лица людей, махавших баркасам, стоявших на значительном удалении от острова. Медведь, вставший на задние лапы, тоже как бы звал помощь с корабля.

– Это Матвеевич и старший мичман Симонов, – сказал командир, разглядевший лица.

– А где остальные? – спросил командира подошедший сзади замполит.

– Вижу нескольких человек, лежащих у леса. Не шевелятся. Непонятно это раненые или убитые? Сейчас выясним.

Лицо командира стало похожей на маску.

Он увидал, что вода как бы раздвинулась и показалось сначала дуло подводного автомата. А потом голова пловца, проверявшего обстановку.

– Это Полищук. Он выходит из воды.

В это же время показалась голова второго боевого пловца с другой стороны острова. Оба боевых пловца стали одновременно осторожно выходить на берег держа под прицелами зелёный лес, в котором и могла таиться опасность.

– «Баклан-1», «Баклан-2», вперёд! – скомандовал командир.

И баркасы, до этого стоявшие в дрейфе, понеслись к острову, оставляя за кормой белый бурунный след. Были видны их борта, ощетинившиеся автоматами, пулемётами и даже ручными гранатомётами.

Находившиеся на острове, увидев выходившего на берег боевого пловца, уже снявшего ласты и маску, побежали к нему, размахивая руками. Они встретились и о чем-то разговаривали между собой. К берегу приткнулись баркасы и с них стали выскакивать на песок морские пехотинцы, сразу занимая круговую оборону.

Затем внезапно человек пять вскочили и быстро побежали вперёд, оставшиеся залегли и их прикрывали. Пробежав метров двадцать, они упали и заняли оборону. Вскочила вторая шеренга и под прикрытием первой понеслась вперёд. И все повторилось сначала.

Командир подозвал к себе помощника командира:

– Олег Константинович, посмотри, как действуют морпехи.

Он подпустил помощника к Визиру. Тот прильнул к окулярам.

– Грамотно. Молодцы.

– Наш десантный взвод должен быть обучен не хуже. Ты понял?

– Так точно, товарищ командир! Отрабатываем рукопашный бой, отрабатываем стрельбу по плавающей мишени. Стараемся быть не хуже.

– Давайте. Образец есть и возможности тоже, – командир опять нагнулся к Визиру.

Было видно, как Полищук и подбежавшие к нему люди и медвежонок бегом направились к баркасу.

Через несколько минут командир услышал по радио доклад Полищука:

– «Порт Веди»! Я «Баклан один»! Докладываю! По докладу на острове ночью был бой. На берег высадились вооружённые пираты и попытались врасплох захватить спящий лагерь. Но этому помешали наши медвежата, которые, видимо, учуяли их издалека. Симонов, единственный из всех вооружённый из наших людей, вступил в огневой контакт с нападавшими. Была рукопашная схватка на острове. Внезапность нападения все же пиратам удалась. Пятеро погибших с нашей стороны и один медвежонок Машка. Погибли Доватор, Селиверстов, Александров, Семенов, Родин. Сейчас начмед осматривает погибших. Трое наших Грязин, Славнов и лейтенант Потоцкий, видимо, захвачены пиратами в плен. Лейтенант Потоцкий, видимо, был ранен. Симонов говорит, что видел, как его несли на руках к лодке. Остальное доложу по прибытию на корабль.

– А что твой Симонов рассказывает по другим островам?

– Везде была стрельба, крики. Они слышали это. Потом, когда катера отошли, связаться не было возможности, так как пираты забрали рацию с собой.

Было видно, как начмед в синей тропической форме, выделявшийся из всех, с белой сумкой на боку, наклонился над телами, лежавшими у кромки леса. Его сопровождали два морских пехотинца с автоматами наизготовку. Два пулеметчика и остальные морпехи заняли позиции на песке, защищая врача, и были готовы к немедленному открытию огня.

– Я в этом виноват! Только я! – шептал командир, стоя у Визира, и на его глазах сверкнули слезы.

Стоявший сзади особист кашлянул:

– Товарищ командир, из всех находящихся на борту только я один имею право провести расследование и назвать виновных! Я сейчас проинформирую свое командование о произошедшем. Прошу вашего разрешения начать расследование!

– Да-да, конечно, Петропалыч! Выполняйте свои обязанности и прошу обо всем информировать меня.

Раздался телефонный звонок, как бы разрезавший наступившую в ходовой рубке полную тишину.

Вахтенный офицер снял трубку и доложил:

– Ходовая рубка. Вахтенный офицер лейтенант Беляев. Есть. Да. Передаю.

Он выпрямился и протянул руку командиру:

– Товарищ командир, вас контр-адмирал Литовченко!

Командир подошел и взял трубку.

– Командир корабля слушает вас!

Литовченко, видимо, что-то говорил командиру и тот внимательно его слушал, потом стал говорить:

– Результаты весьма плачевные. На наши группы, оставленные нами на берегу, ночью напали вооруженные пираты. На берегу был бой, в основном по докладу рукопашный. Погибло пять человек матросов и старшин и один медвежонок. Обследован пока один остров. Остальные острова начинаем обследование прямо сейчас.

Командир вытер пот со лба, продолжая слушать адмирала. Было слышно, как адмирал кричит на командира.

– Да я понимаю, – говорил командир, – что я виноват, что не снял с островов все группы, когда мы так необдуманно пошли искать пиратов. Да, я понял, что вы доложите обо всем в Москву. Да, особист уже начал расследование произошедшего. Направить его к вам? Есть! Я передам. Я сам не смогу подойти до окончания обследования островов. Там мои люди. Извините, но на корабле боевая тревога!

Командир положил трубку на телефон, почесал голову и тихо сказал особисту:

– Адмирал хочет видеть вас, Петропалыч. Просит срочно подойти.

Особист улыбнулся и потом сказал:

– Я понял, Александр Иванович. Но я пойду к нему только когда баркасы вернутся на корабль, и я поговорю с людьми. Пока нет смысла. Нет базы для доклада.

– Он сказал, что сейчас напишет доклад в Москву о моем самоуправстве и гибели людей.

– Александр Иванович! Он же сам запретил снимать людей, когда мы снимались с якорей! – сказал молчавший до этого замполит, исполнявший обязанности штурмана и слушавший все, что происходило в ходовой рубке, – я буду вынужден тоже написать доклад в свое управление.

– Сейчас не до докладов, Михаил Прохорович! Сейчас оставшихся в живых людей надо снять, выяснить, что произошло и постараться освободить тех, кто еще жив и находится, видимо, в плену, – вздохнул командир, – это сейчас главное для нас.

На связь вышел старший лейтенант Полищук. Связь была не очень хорошей и голос его порой терялся в тресках и шумах.

– Товарищ командир, разрешите начать обследование других островов? Кстати, наших убитых, ящики с рапанами и кораллами, рацию и прочее имущество пираты покидали в воду. Их извлек из воды Симонов. Он продолжал бы бой, но у него кончились патроны. А пираты зажали их с Матвеевичем в дальнем конце острова.

– Приступайте, Валерий Васильевич. Вся поддержка авиационная и с корабля будет вам оказываться!

Командир подошел к Визиру и особист, стоявший там, сразу уступил ему место.

Утро полностью вступило в свои права и солнце близилось к зениту. Яркая зелень островов, синева моря обманчиво говорили, что все нормально. На самом деле душу терзали сведения о том, что погибли люди, люди из его экипажа. И косвенным виновником командир все же считал себя.

– Товарищ командир! Разрешите обратиться?

Командир оторвался от Визиров и увидел мичмана Кривошею, стоявшего с озабоченным лицом и черной папкой в руках.

– Что у вас, Валерий Иванович? – спросил командир, направляясь к своему походному креслу.

Место у Визира тут же занял старший помощник, а особист направился за командиром и мичманом Кривошеей.

– У меня телеграмма ЗАС, – начал, опустив голову, Кривошея, дождавшись, когда командир сядет в кресло и приготовиться его слушать, – ее написал контр-адмирал Литовченко. Он пишет, что вы виноваты в гибели трех групп, которые бросили, несмотря на его приказание снять их с берега. Просит рассмотреть вопрос отстранения вас от командования кораблем.

Особист присвистнул и заулыбался, держась обеими руками за машинные телеграфы.

– От меня чего вы хотите? – спросил командир мичмана Кривошею.

– Отправлять или не отправлять?

– Отправлять! Это телеграмма командира похода! Вы обязаны по своим функциональным обязанностям это выполнять!

– Прочитать вы не хотите?

– Нет. Отправляйте и быстрее! А то еще задержите и получите нагоняй. Шагом марш и бегом! – приказал командир Кривошее.

Кривошея повернулся через левое плечо и быстро пошел к выходу из ходовой рубки.

– Бегом! – подстегнул его нежелание выполнять приказание командир.

Особист с улыбкой подошел к командиру.

– Вы расстроились, Александр Иванович?

– Да нет. Я считаю, что он прав. Люди действительно погибли. Я не настоял на снятии групп с берега, когда корабль снимался. Я виноват в гибели людей. Все правильно. И если меня отстранят от командования кораблем – это будет правильным.

Особист посмотрел на остров. Туда уже садился вертолет, и десантники таскали трупы матросов к вертолету. Был виден медвежонок, поднимавший лапы к верху у какого-то коричневого холмика. Только теперь он понял, что это, видимо, труп Машки.

– Переживает животина, – сказал рассеяно особист командиру.

– Да, конечно, и люди погибли и медвежонок. Это большое горе для всех нас.

Особист взял бинокль, посмотрел на остров, а потом рассеяно сказал:

– Но мне кажется, что не так все плохо с точки зрения доклада Литовченко. Дело в том, что вчера еще при съемке с якорей я телеграммой доложил своему командованию во Владивостоке и в Москве, что мы снимаемся с якорей и что Литовченко запретил вам снимать людей, занимающихся на островах ловлей кораллов, звезд и рапанов. Фактически мы бросили своих людей по приказанию Литовченко. И у меня есть записи этих приказаний.

– Вы что, все записываете здесь? – спросил командир.

– Это моя работа, товарищ командир! Когда вижу, что нарушаются интересы государства и возможны негативные последствия. А перед этим я доложил на флот, что эта ловля кораллов и рапан, звезд чисто идея Литовченко, против которой вы возражали. Там же понимают, что вы не можете не выполнить приказание командира похода.

Командир покачал головой.

– Как у вас все просто, Петропалыч! Доложил. То есть, если меня не снимут, то я должен быть благодарен вам, Петропалыч? А мне от этого легче не станет. Адмирала, даже если будут какие-нибудь приказания, мы же за борт не выбросим. Он так и останется командовать нами. А при этих взаимоотношениях – пусть уж лучше сам командует кораблем.

Особист мягко ответил:

– Я понимаю все давление на вас со стороны Литовченко, как командира похода, тем более, не всегда компетентное. Сам он никогда не командовал даже торпедным катером, не говоря уж о соединении кораблей. Поднялся и получил свои звания на распродаже флота. Мы за ним давно наблюдаем. Вы же вынуждены выполнять его приказания, порой не самые разумные. Другого вам не дано в свете требований уставов и приказаний. Сегодня эти неразумные приказы адмирала Литовченко привели к массовой гибели людей. Будем честны сами перед собой. Каждый должен от в е ч а т ь з а т о, ч т о с о в е р ш и л. В ы н е м о г л и н е выполнить приказ сниматься с якоря и снять группы с берега. И не грызите себя! Я всего лишь осветил на флот то, что произошло и надеюсь, что это получит свое звучание. У нашего управления к деятельности Литовченко на Тихоокеанском флоте масса своих вопросов, прежде всего связанной с продажей кораблей с вооружением и техникой.

– Ладно, Петропалыч! Давайте потом об этом. Сейчас для нас главное два других острова.

Было видно, как вертолет поднялся в воздух и взял курс на корабль.

Морские пехотинцы выкопали на берегу большую яму, в которую положили Машку. Мишка стоял над ней и вздымал в верх лапу и рычал.

Было видно, как Полищук и Устюжанин построили своих людей. К строю пристроился Мишка. Видимо, получив команду, в оба баркаса сначала погрузились морские пехотинцы, боевые пловцы и медвежонок.

Боевые пловцы выделялись своими черными костюмами, морские пехотинцы были в зеленой пятнистой форме одежды и лишь доктор и команда баркаса были в синеватой тропической форме одежды.

Внезапно сзади раздался стук тяжелой двери, и командир услышал команду «Смирно», поданную вахтенным офицером.

Командир развернул кресло и увидел проходившего мимо штурманского прокладочного стола адмирала Литовченко, Аталгиреева и Бергера.

– Что тут у нас? Доложите, командир! – сказал Литовченко недовольным голосом, усаживаясь в свое кресло.

Аталгиреев и Бергер встали рядом с его креслом.

Командир встал, подошел к ним и доложил:

– Товарищ контр-адмирал! Обследован один остров. Найдено пять трупов наших матросов. По докладу оставшихся в живых ночью на них напали пираты на катерах. Нападение было внезапным. Наши люди сопротивлялись. На острове был бой. Два человека уцелело. Трое захвачено в плен. Один медвежонок погиб. Сейчас занимаемся обследованием других двух островов, где оставались наши группы.

– Ты что, командир, не понимаешь, что ты натворил? Ты преступник! Нормальный офицер давно бы застрелился! – хищно ощерился Аталгиреев.

Командир не удостоил его ответом.

А особист, стоявший за спиной командира, вдруг с улыбкой сказал:

– Ахмад Анверович. Здесь решаются дела сейчас военные и вас они не касаются. Прошу покинуть ходовую рубку!

Литовченко посмотрел на офицера с погонами капитан-лейтенанта и спросил командира:

– Кто у вас там такой прыткий, что решает в присутствии адмирала, кто здесь должен быть? Это могу решать только один я один и прошу меня не перебивать!

– Старший оперуполномоченный управления контрразведки Тихоокеанского флота капитан-лейтенант Шпагин! – представился особист.

Адмирал сразу поскучнел лицом.

– А что, у нас здесь и особисты есть в походе? Почему я не знаю?

– Я старший оперуполномоченный управления контрразведки! – упрямо сказал особист, – назначен в поход управлением ФСБ.

Командир почесал у глаза и деликатно промолчал.

– И чего вы хотите, товарищ старший оперуполномоченный контрразведки? – спросил с иронией Литовченко.

– Я хочу, товарищ контр-адмирал, чтобы вы не мешали командиру руководить операцией по спасению наших людей и командовать кораблем. Тем более, что вы лично виноваты в том, что произошло и в гибели наших людей.

– С чего это вы взяли, товарищ капитан-лейтенант? – угрюмо спросил Литовченко.

– Я присутствовал в ходовой рубке, когда вы отдали приказ командиру не снимать с островов группы людей и оставить их здесь на ночь. Это также слышали вахтенный офицер и заместитель командира корабля по воспитанию и рулевой. Я все это уже запротоколировал и приложил к документам аудиозаписи ваших команд.

– Может, я лучше пойду? – спросил Аталгиреев, посмотревший на особиста исподлобья.

И, не дождавшись разрешения, он направился к выходу.

– Да, конечно, идите! – сказал контр-адмирал, провожая его взглядом и, уже обращаясь к командиру, спросил:

– У вас здесь что, слово нельзя сказать, чтобы не записали и не настучали? Тридцать седьмой год хотите устроить? – и, сам распаляя себя, продолжил, – здесь вам не Лубянка, товарищ капитан-лейтенант! Здесь море, боевая работа и я командиром похода поставлен секретарем Совета безопасности и государством!

– Я тоже поставлен государством следить за соблюдением интересов государства! – ответил Шпагин, – я буду это делать, так как это входит в мои должностные обязанности и данные мне полномочия. И тех, кто будет срывать поставленные командиру и кораблю задачи, я буду вынужден устранить.

– Как устранить? – спросил, улыбнувшись, Литовченко.

– Вплоть до физического уничтожения! – ответил особист, – но, надеюсь, что до этого не дойдет, если не будет реальной угрозы кораблю и выполняемой задаче.

– Ладно, занимайтесь! А я посмотрю, что вы тут наделаете без меня, и потом буду принимать решение, в том числе и по вашим действиям! – со злостью бросил Литовченко и, выскочив из кресла, направился на выход.