Текст книги "Йога. Искусство коммуникации"

Конечно, нет никаких препятствий и к тому, чтобы человек верующий использовал технологию йоги просто как инструмент приведения себя в порядок, ведь специальная работа с телом не затрагивает никакие основы веры. Если можно сказать, что руками хирурга, проводящего необходимую для спасения жизни операцию, руководит Бог, то почему нельзя предположить то же самое в отношении собственной практики йоги? Ведь выполнение асан точно так же не способно содержать в себе каких-то идейных соображений, как и простое поднимание гири, это просто определённые действия, ведущие к известному полезному результату. Вообще практика, о которой идёт речь в этой книге, никак не пересекается с религией, не имеет с ней ничего общего. Это просто специфическая технология, которую на протяжении тысяч лет использовали в своих интересах совершенно разные и порой взаимопротиворечащие друг другу религиозные школы, что доказывает абсолютную религиозную нейтральность этого метода.

Исторически существовала религиозно-философская связка санкхья-йога, о чём Б.Л. Смирнов говорит так: «По существу понятие „Ишвара“ введено в сутры Патанджали случайно, оно не присуще им органически, удаление этого понятия из системы не только не нарушает её построения, но придаёт большую последовательность изложению. Йога-сутры, перечисляя способы достижения самадхи, наряду с другими упоминают и о преданности Ишваре, но не как о цели, не как о чём-то самодовлеющем, а лишь как об одном из способов работы над собой» («Побоище палицами», с.104).

Смирнов отмечает: «Понятие Бога в системе йоги приходится рассматривать или как позднейшую интерполяцию, или как уступку обществу, на которую Патанджали вынужден был пойти».

«Коренное и решающее отличие йоги Упанишад и Гиты от йоги Патанджали состоит в том, что первые ставят себе целью единение с Высшим, достижение единства с Атманом (ранние Упанишады) или с Пурушей (Гита, поздние Упанишады), а йога Патанджали ставит себе целью разобщение, одиночество каждого... в отдельности...», следовательно, «по существу йога Патанджали ведёт к атеизму» (там же, с.194).

Таким образом, поскольку Раджа-йога является больше практической, нежели философской системой, а религиозная ориентация как таковая в ней по существу отсутствует, данная практика никак не может придти в столкновение с какими-либо религиозными убеждениями человека. И если русская Церковь в лице своих отдельных представителей пытается представить технологию традиционной йоги как религиозную ересь, противную самому духу православного христианства, то это не соответствует действительности, предмета ереси – нет. И православные, поправляя с помощью йоги своё здоровье, осуществляют, несомненно, богоугодное дело.

И, наконец, в завершение обстоятельного ответа на вопрос: «Почему йога?» можно отметить ещё одно: мне это интересно! Мне по душе быть здоровым и хотя бы до какой-то степени самому тормозить скорость утраты личного времени. Поэтому и возникло желание поделиться этим знанием с другими. Как сказал безвестный энтузиаст, чьё имя не сохранила история:

 
...Прими разумно йогу ты, и равновесие – с тобою!
Оно, как мир учил мудрец, и есть синоним слова «счастье»...
Чудак, пойми же, наконец, помалу либо в одночасье,
Что на людском пути своём нам невозможно сбросить скорость,
Мы тонем, если не плывём но, йогой изгоняя хворость,
Ты долго будешь жить, мой друг, веселье разделяя с нами,
Среди друзей, среди подруг, назло врагу – на радость маме.
 

Глава 4
АСПЕКТЫ КОММУНИКАЦИИ

Человек может идти в рост только в тишине.

Антуан де Сент-Экзюпери

Что такое человек? Это небольшое по размерам всеядное млекопитающее, по необъяснимому капризу природы получившее в своё распоряжение такое «устройство», как новая кора мозга, а с ней и способность к рефлексии, которая есть не что иное, как самоосознанность.

Что такое жизнь человека? Это усилие во времени, постоянно воспроизводимое для того, чтобы оставаться живым. Цель любой формы жизни состоит в воспроизведении и сохранении условий своего дальнейшего существования.

Каким образом человек живёт? Он взаимодействует с окружающим миром, контактируя с ним разными способами, как считали древнеиндийские философы – мыслью, речью, телом.

Для обозначения различных видов информационного обмена и, следовательно, взаимовлияния, в современном языке чаще всего применяют термин «коммуникация».

Явление коммуникации предполагает, что: «Мы любое знание можем передать знаково-логическими средствами, – то есть сконструировав и сообщив мысль в некоторой осмысленной языковой конструкции, – предполагая, что любой человек в точке передаваемого тобою знания может воссоздать предмет, к которому это знание относится, и убедиться на опыте в смысле передаваемого тобой состояния знания» (М. Мамардашвили, «Психологическая топология пути», с.170). То, что передаётся средствами коммуникации, есть информация.

Рабиндранат Тагор трактовал истину как «открытый диалог, идеал которого состоит не в достижении независимой реальности, а в достижении согласия между „универсальным человеческим разумом“ (т.е. совокупностью проблем, интересов и мнений, на которые реагируют или могли бы реагировать человеческие существа) и „индивидуальным“ разумом, выражающим ту или иную конкретную точку зрения» (И. Пригожин, И. Стенгерс, «Время, хаос, квант», с.47). Как мы видим, и в данном случае идёт речь исключительно о коммуникации, о разновидностях и способах взаимодействия живых существ (не говоря уже о физическом мире неживой природы).

Вербальная коммуникация – это взаимодействие людей с помощью языка, речи. Способность к эффективному обмену информацией является отличительным свойством человека и одним из главных условий его бытия как существа социального. Недаром ещё древние греки определяли варвара как человека без языка, то есть без достаточной способности к словесному контакту. Можно отметить, что, когда речь заходит о коммуникации с собственным бессознательным, подавляющее большинство человечества в казалось бы цивилизованных странах оказываются именно варварами, не располагающими адекватными средствами внутрипсихической связи, которые способна предоставить только традиционная йога.

Предполагается, что посредством произносимого текста люди хотят понять друг друга, то есть передать подлинную суть своих мыслей и намерений другому. Но распространена и такая точка зрения, что язык дан человеку для их сокрытия. «Мысль изреченная есть ложь», – сказал поэт. Другой возразил спустя сотню лет: «Чем больше подымаюсь ввысь, тем мне яснее чья-то шутка: „Ложь изреченная есть мысль“, – и мне от этой мысли жутко».

Другими словами, вербальная коммуникация сразу же породила проблему достоверности сообщаемой информации. Поскольку и правдивое, и ложное сообщение построено из одних и тех же слов, ясно, что истина не содержится в самих словах. Должно быть что-то такое в самом, воспринимающем чужие слова, человеке, что способно «вылущить» её из «тысяч тонн словесной руды», например опыт или знание законов, которые позволяют обнаружить различие между истиной и её подделкой, кажущейся видимостью, заблуждением.

Универсальная проблема достоверности возникает при любых разновидностях коммуникации. Чтобы избежать фатальных ошибок человек, осуществляя коммуникацию, должен в итоге больше понимать, чем не понимать, то, что ему сообщают – вне зависимости от формы и языка сообщения – это является задачей, которую каждому живущему с большим или меньшим успехом приходится непрерывно решать на протяжении всей жизни. От эффективности различных видов коммуникации (общения) осуществляемой субъектом, и принимаемых на её основе решений, а также от случая зависит то, что называют судьбой.

В межличностных контактах выделяются четыре основных момента, которые обеспечивают их эффективность (это впрямую касается и преподавателей йоги самых различных уровней):

– сохранение такого эмоционального «тонуса» общения, который способствует возникновению максимальной восприимчивости;

– постоянное «вращение кубика» – многократная передача сообщаемого материала различными словами и под разными углами зрения, а при необходимости и личной практической демонстрацией;

– минимальное использование узкоспециальных терминов при максимальной метафоричности;

– при всём этом чёткая фиксация в «колее» сообщаемого смысла.

Индийская йога представляет весьма специфический вид общения человека со своим бессознательным, строящийся на совершенно незнакомом для личности западного склада подходе. Наверно потому на 3ападе возникает бесконечное множество толкований смысла этой древней технологии, равно удалённых от того, который был в нём изначально заложен.

Йога – это в некотором роде оптический инструмент, с помощью которого личность способна заглянуть в самого себя почти до самого «дна» тела и души, чтобы понять собственную природу, ибо: «Реализовать то, природа чего неясна – невозможно» (М. Мамардашвили). Обычно все тексты, вплоть до древнейших, подчёркивают тот момент, что йога прежде всего – практика. Если мы хотим что-то получить для себя с её помощью, то должны делать это.

Но чтобы по возможности не ошибаться, желательно заранее, ещё до начала самого действия, представлять суть того, что делаешь. Если говорить точнее, то любая информация теоретического свойства по любому предмету, в том числе и по йоге, есть лишь предварительное знание, калька, схема, которой мы вынуждены руководствоваться, пока не накопится достаточный для вполне эффективного действия собственный опыт.

Знания напрямую получить нельзя, они не сообщаемы, в информационном эквиваленте они – только слова, которые наполнятся реальным содержанием, а затем и смыслом, если определённое время действовать на основе предварительной информации. И когда знание, согласно которому организуется активность, постепенно уточняясь, приобретает качество истины, мы, узнавая эту истину, приходим к тому же самому, что уже узнавали до нас другие. В случае йоги речь идёт именно о воспроизведении изменённых состояний сознания, идентичность спектра которых для всех и каждого обусловлена стандартностью психосоматической «конструкции» человека.

Иначе говоря, истина, постигаемая посредством универсальной, отлаженной тысячелетиями йогической технологии, едина, как и способы её постижения. Однако последние кроме единообразия имеют и неповторимые особенности, обусловленные индивидуальными различиями типового устройства личности, именно потому каждый обречён проходить свой путь персонально и лично – от начала до конца. Древние тексты йоги могут стать понятными только в результате их прикладного применения – систематической практики.

В данном случае действия йоги не есть то, что можно осваивать теоретически, но деятельность, осуществляя которую мы узнаём самих себя. Практика – вторая и важнейшая «половина» или часть единого процесса познания в йоге, как, впрочем, и в чём угодно.

Конечно, каждый, кто получил хотя бы отдалённое представление об этой проблеме, может сделать простые выводы (и такая глупая простота свойственна обывателю) на основании имеющегося и достаточного (по его мнению) количества теоретической информации, чтобы сказать: йога есть то или это. На вопрос: «Почему ты решил, что это так?» обычно следует ответ: «Я так вижу», другими словами – знаю и всё тут! И попробуй, докажи, что твоё знание более истинно, чем моё. Подобный ущербный и недалёкий подход неуязвим, поскольку представляет собой не выяснение истины, а отстаивание уже имеющихся у субъекта представлений, какими бы несовершенными или безумными они не были, это втягивает нас в бессмысленное и бесконечное жонглирование словами, но, к счастью, йога – это, прежде всего, действие, которое, как известно, приносит результаты, подтверждающие либо опровергающие предварительные словесные построения.

Но появляется неизбежная проблема: сама практика и получение результатов, которое говорит об истинности либо ложности изначальных позиций, требует расхода времени, сил и средств. И когда порой приходит понимание того, что как раз вот это делать вот так было и не нужно, какой-то очередной «гуру» уже успел на тебе заработать, а питающий его благополучие поток ложно информированных о предмете йоги людей не иссякает, – мошенники кормятся от статистики. Хотя, конечно, в этом мире более чем достаточно тех, кто искренне ищет и заблуждается.

Ясно, что истинная информация отличается от ложной именно тем, что показывает в первую очередь то, чего не может быть, в то время как последняя даёт необоснованные надежды или прямо утверждает, что возможно всё. Полезная информация открывает сознанию законы – ограничения, заложенные в самой природе вещей, и тем самым уберегает людей от тупиковых действий и пустой растраты себя.

Всяких «способов» саморазвития может быть придумано бесконечное количество, как говорят – сколько людей, столько и «систем», но истинно всегда лишь то, что отобрано временем. Исходя из этого автор данной работы ещё «на заре туманной юности» ограничил предмет своего интереса той разновидностью йоги, которая сложилась исторически, полагая не без оснований, что коль скоро за тысячи лет ничего похожего в Старом и Новом свете создано не было, то все современные «интертрепации» имеют право на существование лишь в виде курьёзов.

В любой цивилизованной стране производится множество лекарственных средств и препаратов, которые, однако, считают достоверно не имеющими побочного действия лишь после десяти-пятнадцати лет массового применения. Любые сильные воздействия не локальны, они охватывают всю психосоматику целиком, и откуда нам знать когда и как способны проявиться нежелательные последствия новомодных практик, называющих себя йогой сегодняшнего дня? Надёжнее применять способы самотрансформации, проверенные временем, тем более, что за последние тысячи лет тело не претерпело каких-либо изменений в своём устройстве, и способы коммуникации человека с самим собой, которые были в его распоряжении, остались теми же самыми. Следовательно, всё, что постигли относительно методов психосоматической регулировки древние исследователи, сохранило актуальность и сегодня, нуждаясь лишь в транспонировании в современную систему понятий. Отсюда задачей данной главы является выяснение места и значения метода классической йоги на сегодняшней коммуникационной шкале человека разумного.

Примем как рабочую гипотезу предположение, что бодрствующее сознание – функция мозга в одном из возможных режимов его работы.

Пятнадцать миллиардов клеток серого вещества сделали представителя рода «хомо сапиенс» самым опасным существом на Земле. В какой-то момент, оставаясь частью живой природы, человек оторвался от природных корней и создал искусственную среду своего обитания – вторую реальность, совокупность вещей и процессов социума, называемую цивилизацией. Основой её стал иной, нежели в животном мире способ получения, сохранения и накапливания информации. Получение нового – продуктивно, оно предстаёт перед нами в виде науки. Сохранение и воспроизводство уже познанного и однажды созданного – задача культуры. Человек – единственный вид биоты, который способен сохранять и накапливать информацию вне себя самого, получая тем самым доступ к ней независимо от времени.

Развивая цивилизацию, человек делает нечто иное по сравнению с тем, как ведут себя животные. Поведение его крайне опасно, что выражается в огромном количестве действий, которые являются избыточными для выживания вида. Животное существует целиком в текущем моменте, хотя врождённые программы поведения учитывают прошлый опыт и будущее (если оно циклично и неизменно – зимняя спячка медведя, накопление запасов белкой и т.д.). Однако, если условия существования меняются, программа больше не обеспечивает выживание вида. Животное не может приспособиться к резко изменившимся условиям и, как правило, гибнет, будучи не в состоянии «договориться» с окружающей реальностью, быстро и эффективно перестраивая своё поведение. С человеком всё не так, поскольку его мозг, помимо решения текущих задач по обеспечению жизнедеятельности на базе здорового тела, является универсальным коммуникационным устройством.

Весьма ограниченная (с точки зрения информационной ёмкости) часть психики, называемая бодрствующим сознанием, обеспечивает связное и упорядоченное поведение индивида в социуме и «заведует» специфически человеческим способом общения – языком.

В результате возникновения вербальной коммуникации в отдалённой точке далёкого прошлого наступил момент, когда человеческое существо, имея в виду себя, произнесло местоимение «Я». С этого момента начался процесс обособления Я-сознания от остальной «массы» психического материала. Бодрствующее сознание обладает способностью к самоосознанности, рефлексии, что одновременно является осознанием отличия себя от всего иного, что не есть «Я», и за этим фактом стоит «новая кора» мозга, так называемый неокортекс.

В итоге можно констатировать, что психика человека оказалась расколотой на сознание и бессознательное, и этот раскол продолжает усиливаться по мере того, как «вторая природа» становится всё более сложно организованной, а функционирование в ней человека отклоняется всё дальше от его первоначального поведения как типового элемента животного мира планеты.

Архаическая часть бессознательной психики, «заведующая» рефлексами, инстинктами, врождёнными реакциями и т.д. полностью теряет контакт с Эго – Я-сознанием, втянутым в пространство сугубо человеческой деятельности.

Бодрствующее сознание, с одной стороны, есть прежде всего жёсткая и неизменная структура, но понятно, что любая жёсткость, выполняя функцию опоры, в то же время является ограничителем степеней свободы. В генетике хорошо известен факт, что жизнеспособность вида зависит от того, насколько постоянство наследственных задатков находится в равновесии с их изменчивостью. В данном контексте это значит, что необходимая стабильность сознания должна систематически уравновешиваться на какое-то время допустимым, не повреждающим и конструктивным её «снятием». Представляется всё более очевидным тот факт, что наркотики и алкоголь выполняют именно эту функцию, которая ранее обеспечивалась, например, мистериями и религиозными обрядами, а бесконечные модификации отклоняющегося и пограничного поведения представляют собой патологические варианты временного устранения архаической частью психики индивида предписанных цивилизацией культурных ограничений.

Но, как справедливо отмечает Конрад Лоренц, никогда нельзя забывать, что структура есть лишь текущая приспособленность, а изменяющиеся внешние условия должны сопровождаться постоянным и достаточно эффективным процессом приспособления, то есть потенцией необходимого изменения этой структуры. Налицо противоречие, которое «живая» психика обходит за счёт определённого ресурса иррациональности.

Понятно, что ограниченность и жёсткость Я-сознания должна в какой-то мере «гаситься» за счёт бессознательной части психики, функция которой (в числе прочих) и состоит в обеспечении широкого приспособительного манёвра. Однако всё имеет пределы, и весьма часто внешние обстоятельства и неадекватное поведение человека ставят всю его психику в такие условия, когда процесс приспособления не может быть совершён за счёт внутренних ресурсов структуры без резкого или явственного её «перекоса» – различных видов разлада психосоматики, телесных и психических заболеваний.

В любом случае, когда адаптационное напряжение превосходит какой-то уровень приемлемых индивидуальных значений, бодрствующее сознание начинает терять качество коммуникации с внешним миром и «остальной» частью психики – собственным бессознательным.

Информационная агрессия внешней среды, добавляясь к прочим факторам, перенапрягает личность, делая её невосприимчивой к потенциально воспринимаемой части как внешнего, так и внутреннего информационных пространств. Бессознательная часть психики, «задвинутая» и подавленная, начинает протестовать, требуя учёта представленной в ней подлинной необходимости. Но Я-сознание, необратимо втянутое в гонку за социальными благами, не способно, да и не желает услышать этот далёкий внутренний голос.

Итак, с одной стороны, перегрузка восприятия возникает «снаружи», личность не справляется с адекватным отражением окружающего путём построения последовательности действий, обладающих необходимым эффектом и скоростью. В результате этого, будучи «перегретым», сознание не в состоянии воспринимать и сигналы опасности, идущие от тела, которое в свою очередь «зашивается», обеспечивая бесконечную гонку за иллюзорным благополучием.

Когда внутреннее давление достигает определённого критического уровня, это в свою очередь ведёт к быстрому нарастанию погрешности в действиях. В результате человек «заигрывается» полностью. Если его и не ожидает немедленная катастрофа, то наступление внешней несостоятельности и внутреннего разлада становится неизбежным. Это может выразиться в виде различных вегетативных расстройств, диссоциации личности, необратимых поступках, психических нарушениях и т.п.

Одной из причин изоляции друг от друга психического базиса (бессознательного) и его надстройки (сознания), является то, что осознанное восприятие целиком выборочно, его избирательность определяется степенью актуальности воспринимаемого. То, на чём в процессе восприятия внимание не останавливается, что в данный момент времени является эмоционально нулевым, либо напротив – непереносимо эмоциональным, всё это фиксируется бессознательным.

В данном контексте говоря о бессознательном, я имею в виду не абстрактного субъекта, эдакого бесформенного психического Голема. Можно воспользоваться аналогией: как тело представляет собой видимую материальную оболочку, называемую «человек», за которой скрыт чудовищной сложности механизм жизнеобеспечения, так и сознание являет собой только наружную маску, поверхность психики, именуемую личностью. При бодрствующем состоянии и во внешнем мире «парадом» командует маска, заставляя тело и ум совершать какие-то действия. Когда тело и ум устают, перегружаются, они напоминают сознанию о том, что оно не одно в этом мире.

Точно так же и психические «внутренности» делают необходимые «поправки», предъявляя их сознанию в специфическом виде. Если сознание не будет обращать внимания на требования тела, учитывать его резоны, будет плохо. То же самое происходит, когда личность не «слышит» требования «того, кто во мне сидит», кто мог бы сделать поведение личности безошибочным, если бы у него были средства передать сознанию то, чем он располагает в нужный момент времени, а у сознания – возможности услышать обращение изнутри.

В каждый момент времени бодрствующий ум оперирует сравнительно малым количеством воспринятой, осознанной и усвоенной информации, поскольку подавляющая её часть находится за пределами сознания, в частично доступном слое психики, именуемом памятью.

В целом же «кухня» психических событий скрыта во тьме громадных информационных «подвалов», к подавляющей части которых в обычном своём состояния личность доступа не имеет. Человек, представленный исключительно Я-сознанием, считает, что твёрдо осведомлён о своих желаниях и без тени сомнения осуществляет разработанные сценарии их реализации, бросая наличные ресурсы в топку решительных действий.

Две части психики остаются по большей части надёжно изолированными друг от друга, они не могут договариваться и сообщаться – не налажена оптимальная соответствующая коммуникация. Ничтожная по величине доля психического конгломерата, семнадцать часов в сутки функционирующая в форме бодрствующего сознания, считает себя повелителем мира, хвост вертит собакой.

Чем больше мы втягиваемся в искусственно создаваемый цивилизацией спектр желаний и бесконечные действия по их удовлетворению (одни желания порождают другие, последствия их удовлетворения видоизменяют действия по реализации первых и т.д., то есть возникает процесс, напоминающий автокатализ), никак не контактируя с большей частью психических «внутренностей» (называемых в просторечии «душой»), тем менее насущны и полезны долгожданные результаты, которые мы получаем таким путём. Можно сказать, что в подавляющем большинстве случаев они бессмысленны, разрушительны и гибельны. Часть никогда не способна учесть интересы целого и с толком распорядиться имеющимися ресурсами. Подобный коммуникационный разрыв весьма напоминает ситуацию с раковой опухолью, когда какая-то часть организма теряет связь с системой, выпадает из ансамбля и начинает вести себя полностью неуправляемо, причём конечный результат всегда один и тот же – неизбежная гибель всей системы вместе со «свихнувшимся» фрагментом, клетки которого неуправляемо и хаотично прорастают в телесном объёме, разрушая его устройство.

Чтобы поведение человека было по-настоящему осмысленным и гармоничным, бодрствующему сознанию необходимо организовать надёжный контакт, связь, оптимальную коммуникацию с собственным бессознательным, реализация чего помогает осознать своё действительное место в системе глобальных взаимодействий, называемой жизнью.

Личное время бытия любого живого объекта, в том числе и человека, весьма ограничено, а любое желание требует действия, затрат времени на его реализацию. В каждый определённый момент субъект способен посвящать себя только чему-то одному, и когда он начинает это, все остальные варианты оказываются отброшенными, сколько бы их теоретически не было. Но дурная множественность желаний требует их одновременной реализации, что влечёт за собой судорожные метания, которые истощают и выматывают человека Запада.

Создание условий, при которых обе части психики способны оптимальным образом коммуницировать между собой, восстановление естественного сообщения между бессознательным и сознанием прекращает безумную гонку за призраками воображаемого счастья и благополучия, изнашивающую человека, которая делает его поведение в природе и социуме деструктивным и опасным для всего живого, а значит, и для самого себя.

Человека как такового не существует, человек есть взаимодействие. Он всегда является элементом суперсистемы неизвестного масштаба, ячейкой некой сети, фрагментом множества глобальных коммуникационных структур, функционирующих одновременно. В любой системе и на любом уровне иерархии построения происходит беспрерывный обмен энергией и информацией между включёнными в неё элементами, и пока он продолжается, система продолжает существовать.

В процессе развития и становления индивидуальности возникает множество вариантов нарушения коммуникации со внешним миром в целом: слепо– и глухонемота, аутизм, травматическая амнезия, кататония, неврозы, психозы, шизофрения, безумие или распад личности. Подобные индивиды способны существовать лишь за счёт ресурсов и альтруистического поведения полноценных элементов системы.

Для облегчения хода дальнейших рассуждений воспроизведу вкратце схему топологии психического пространства, более подробно представленную ниже, в главе «Структура психики»:

1) бодрствующее сознание и внимание как его оперативная часть, управляемая волей;

2) «слой» оперативной памяти, в которой находится вся воспринятая личностью, осознанная, постоянно «находящаяся в обращении» информация, – она может быть востребована по желанию «Я» в любой момент;

3) вытесненное содержание, которое являются для личности сверхактуальным, но несовместимо с установками сознания. Чтобы не разрушить последнее, бессознательное держит этот материал от него закрытым. Тем не менее массивы этой «убранной в подполье» информации обладают высоким потенциалом напряжённости, поскольку содержат в себе все непонятые, незамеченные, непереносимые и нерешённые проблемы. Сама возможность вытеснения в каком-то смысле «спасает» личность, уменьшая «количество» несовместимого материала в сознании до приемлемого уровня;

4) вытесненное имеет пределы эмоциональной «ёмкости», и, когда они превзойдены, неминуемо «перекашивается» часть психической структуры, прилежащая к личностному, в том числе и само сознание. Острые психические травмы также содержатся в вытесненном как застывшие структурные судороги, деформации, которые накладывают стойкие ограничения на естественную конфигурацию реакций и возможности индивида. Иногда вытесненное приобретает такой уровень сложности и степень автономии, что может возникнуть вторая, скрытая личность, что затем проявляется в явлениях расщепления, более или менее упорядоченных;

5) глубже располагается материал, который, имея осознанную природу, тем не менее сознанию не принадлежит. Это полностью забытое, информация, которая не может быть востребована посредством воли, поскольку ушла под порог восприятия, исчерпав необходимый минимальный заряд психической энергии из-за постоянного и длительного отсутствия востребованности, – это своеобразное информационное «вырождение»;

6) на этом исчерпывается информационная «толща», организованная по структурным законам сознания, и начинается «слой» информации, воспринятой без его участия, вне сознания. Объём этого материала громаден, поскольку мозг фиксирует всё, что во время бодрствования (а быть может, частично и во сне) попадает в объём пространства, воспринимаемый органами чувств;

7) далее располагается пласт так называемого архетипического, эта часть информационной структуры, идентичная для всего человеческого рода. Там же берут начало корни инстинктов, рефлексов, эмоций, а также каким-то образом запечатлена история развития части человеческого организма, именуемая мозгом.

Попытаюсь перечислить основные виды коммуникации бодрствующего сознания, отметив, что оно является ареной непрерывного столкновения мира с одним из продуктов истории его развития, представленным в виде существующей в данный момент времени особи рода человеческого.

I. Коммуникация «бодрствующее сознание-природа»

Являясь до какой-то степени автономным элементом материи живой природы, человек способен – в одном из вариантов поведения – праздно пребывать среди неё какое-то время, это насущная необходимость здоровой души. При этом заняты в основном органы чувств, деятельность интеллекта минимальна, как и вмешательство в окружающее. Например, весной в Японии учитель младших классов может отменить все уроки и повести детей любоваться цветущей сакурой. Созерцание природы издревле было принято на Востоке и до сих пор признаётся насущной человеческой потребностью, ничуть не менее важной, чем добывание материальных благ.