Текст книги "Кремлевское дело Бешеного"

В 1985 году высокопоставленный сотрудник банка был обвинен в спекуляции средствами клиентов. В деле фигурировала сумма в четырнадцать миллионов швейцарских франков. Но главное то, что обвинителем выступил некий Андрео Буконти, который расследовал дело об отмывании денег итальянской мафией через пиццерии и о незаконном переводе этих сумм в Швейцарию. Причем в тот период Буконти вообще-то занимался исключительно делами итальянской мафии.

Следующий громкий скандал был связан с итальянским банком «Амброзио», который помогал мафии отмывать криминальную прибыль. «Амброзио» через свою холдинговую компанию в Люксембурге завладел пакетом в сорок пять процентов акций «Банко дель Боггардо». Этот факт дал итальянской полиции основания предполагать, что банк «Боггардо» стал, по сути, швейцарским филиалом «Амброзио», и поэтому за «Боггардо» установили негласное наблюдение.

Выяснилось, что президент «Амброзио» Серджио Лаци умудрился раскинуть по всей Европе громадную сеть из десятков компаний-однодневок. Эти компании с солидными названиями и роскошно напечатанными документами получали кредиты, а затем моментально банкротились. Сначала итальянская, а потом и швейцарская полиция установили, что сотрудники банка «Боггардо» имели тесные деловые контакты с этими «призрачными» компаниями в Панаме и Лихтенштейне. Они даже смогли доказать, что их сотрудники получали деньги непосредственно от Серджио Лаци. Разразился нешуточный скандал.

Нечистоплотному банку, играющему в грязные игры, грозили потеря лицензии и отказ в каких-либо кредитах. Чтобы хоть как-то успокоить общественность, пятьдесят пять процентов акций банка «Боггардо» были проданы японцам за сто пятьдесят миллионов долларов. Но работа под японским присмотром не спасла криминальный банк от очередного шумного скандала: не прошло и полгода, как председатель совета директоров банка «Боггардо» Джованни Пелони был обвинен судом Милана в нелегальных банковских сделках и незаконных валютных операциях по отмыванию криминальных средств.

А дальше открывается самое интересное. Начиная с 1986 года с «Банко дель Боггардо» стали сотрудничать русские государственные чиновники. Вернее, русские стали сотрудничать со швейцарской фирмой «Пластик констрюксьон», учредителем и полноправным хозяином которой являлся Лино Канолли… Именно с этим человеком российские и зарубежные журналисты впоследствии стали связывать почти все русские имена, замешанные в «кремлевском деле».

К банку «Боггардо» мы еще вернемся. А чтобы нам стало ясно дальнейшее, обратим особое внимание на персону сорокапятилетнего Лино Канолли, родившегося в Косове в семье простых албанских крестьян. В 1997 году он был уже швейцарским миллионером и, между прочим, лауреатом Государственной премии России в области культуры и искусства…

Родители Канолли ухитрились получить швейцарское гражданство, когда Лино было всего пять лет. Тогда Швейцария нуждалась в неквалифицированной рабочей силе, и беженцам из Югославии с неблагозвучной фамилией Каннолич дали гражданство Швейцарии без особых проблем. На этом участие родителей в судьбе своего младшего отпрыска (в семье было еще трое детей – двое старших сыновей и дочь) фактически закончилось.

Еще будучи школьником, Лино начал подрабатывать – сначала посудомойщиком, затем официантом в одном из луганских баров, а позднее и менеджером этого бара.

Хлебнув нищеты своих родителей и братьев, Лино с ранних лет решил, что жить, как они, он не желает. Работая в основном на стройках – сначала рабочим, потом мастером, – Лино потихоньку копил деньги на собственное дело и в начале восьмидесятых годов сумел-таки основать небольшую строительную фирмочку «Пластик констрюксьон».

И счет Канолли открывает не где-нибудь, а в «Банко дель Боггардо», несмотря на связанные с этим банком скандалы. А может быть, наоборот, ему нравилось то, как руководство этого банка умеет выходить сухим из воды. Как впоследствии объяснял свой выбор сам Канолли, «Банко дель Боггардо» он предпочел потому, что у банка был прямой контакт с российскими банковскими структурами. А Лино, учитывая перестроечный «ветер перемен», нацелился ловить свою деловую удачу не где-нибудь, а именно в России…

Канолли окунается с головой в мутную перестроечную волну: встречается с госчиновниками, водит их в рестораны, обещает золотые горы, даже вывозит за собственный счет одного замминистра на швейцарский горный курорт. И вот у него уже в кармане подписанные в Стройкомитете и Госплане контракты на поставку товаров и строительство парочки жилых зданий улучшенной планировки для высших чиновников…

Канолли в спешном порядке учит русский язык и уделяет особое внимание умению пить водку в больших количествах – чего только не сделаешь ради процветания дела!

Все вышеизложенное помогает Лино и его фирме «Пластик констрюксьон» провести в 1989–1990 годах несколько крупных финансовых операций с российскими государственными банками и банком «Боггардо». В апреле 1990 года банк «Боггардо» выделяет фирме Канолли кредит в размере ста пятидесяти миллионов швейцарских франков (примерно сто миллионов долларов). Гарантом этого кредита выступает российский Внешэкономбанк, так как кредит выдавался под поставки российского государственного объединения «Технопромимпорт» необходимых ему товаров промышленного назначения. По получении этих товаров «Технопромимпорт» должен был погасить кредит.

Эта операция «Пластик констрюксьон» стала последней: получив полностью кредит, фирма Канолли неожиданно для русских обанкротилась, а сам Лино исчез на некоторое время в неизвестном направлении. Дочернему предприятию «Внешэкономбанк СССР, Цюрих» после годичного судебного разбирательства пришлось выплатить банку «Боггардо» все пропавшие сто миллионов долларов, а еще через два года в России вновь всплыл Лино Канолли. Теперь он представлял уже совсем другую фирму – «Бенатек», солидный уставный фонд которой насчитывал пару десятков миллионов долларов.

На вопросы российских чиновников типа: «Куда дел деньги, сволочь?» – Лино на голубом глазу отвечал, что, дескать, он совершенно невиноват в банкротстве «Пластика», это все его финансовый директор. А сбежал он якобы от стыда и вот теперь хочет восстановить свое доброе имя и строить в России красивые дома со значительной скидкой…

Бывшие когда-то советскими, теперь уже российские чиновники все попристроились к теплым местечкам. Лино прошелся по своим старым русским знакомцам-приятелям и благодаря им умудрился осенью 1993 года получить высокодоходный заказ на комплексный ремонт разрушенного грачевскими танками Белого дома. Видимо, Канолли правильно понял русскую специфику ведения дел и вовремя отстегнул, кому положено, хороший процент от заказа: сразу после ремонта Белого дома фирма Канолли «Бенатек» принимается за реконструкцию здания Госдумы, Совета Федерации, а затем и первого корпуса Кремля и других правительственных объектов.

Тут-то и начинается самое интересное.

У России, вечно находящейся в состоянии глубокого экономического кризиса, постоянно не хватает денег. А на реализацию контракта с «Бенатек», расходы по которому не входили в бюджетную смету, нужно было несколько сотен миллионов долларов. И тогда заинтересованные действующие лица придумывают некую схему, которая должна удовлетворить и Россию, и «Бенатек» в лице Канолли.

В столице Претории Южно-Африканской Республики неким господином Зельдовичем регистрируется оффшорная компания «Дельта Лимитед», основной задачей которой (по уставу) являлось «содействие и помощь финансово неопытным властям стран Восточной Европы, СНГ и России». Действия компании «Дельта» направлены также и на то, чтобы «работали» золотые запасы вышеназванных стран.

В октябре девяносто четвертого года происходит довольно странное событие. Председатель Комитета РФ по драгметаллам и камням Бычков отправляет «Дельте» в ЮАР пять тонн золотых изделий (советских монет чеканки 1922–1978 годов, многие из которых представляли нумизматическую и историческую ценность) и наделяет Зельдовича правом управлять этим золотом. Через месяц Зельдович, получивший это богатство, пишет в банк «Боггардо» конфиденциальное письмо, в котором сообщает, что готов немедленно отправить в Швейцарию золотые монеты (но уже как лом!) под обеспечение кредитов «Бенатек».

Руководство банка «Боггардо» с радостью приняло этот подарок, ведь при оценке монет на вес они потеряли чуть ли не четверть своей цены…

После получения монет банк дает стомиллионный кредит «Дельте», и та оплачивает из этих денег некоторые счета «Бенатек». Затем, естественно, «Дельта» исчезает без следа с львиной долей кредита. А российское золото становится швейцарским, так как у России нет денег, чтобы заплатить его залоговую стоимость. А тут еще «Бенатек» требует полностью оплатить свои сметы…

Тут надо, кстати, упомянуть и о сметах: контракт на оформление интерьеров первого корпуса Кремля, вернее, на поставку в этот корпус мебели обошелся России аж в девяносто миллионов долларов! Даже те уникальные старинные мебельные гарнитуры, которыми пользовались в Кремле еще русские цари, стоили в десятки раз меньше, чем та мебель, которую поставлял «Бенатек». Эксперты в один голос твердили, что нигде в мире не существует таких цен на мебель и что такой суммы хватило бы на то, чтобы все кремлевские унитазы целиком изготовить из самого что ни на есть чистого серебра…

Как бы там ни было, но «Бенатек» по такой завышенной стоимости пришлось платить дважды: первый раз деньги уплыли бог знает куда из-за истории с «Дельтой», второй раз «Банко дель Боггардо» получил свое из кредита, предоставленного России Международным валютным фондом.

Из рассказа Гранича Савелий понял самое главное: во всех этих аферах внакладе не остался никто, кроме многострадального российского бюджета, банк «Боггардо» получил за свои кредиты сполна, да еще прикарманил себе русское золото. Лино Канолли с 1993 по 1998 год ухитрился стать богаче на несколько сотен миллионов долларов. И благодаря этому основал еще с десяток фирм, чьи счета, кстати, он открыл все в том же «Банко дель Боггардо»! Не правда ли, какое постоянство!

Президенту России понравился ремонт «Бенатек» в Кремле, за что Канолли (как, кстати, и президентский управделами) получил Госпремию. Ну а небольшая часть кремлевских чиновников обзавелась за счет благодарного Канолли своими личными счетами в швейцарском банке «Боггардо»; наивно было бы предполагать, что все вышеупомянутые, завышенные контракты со швейцарцами чиновники заключали по собственной глупости или по неумению вести дела…

Поняв это, Савелий обрадовался: он с самого начала выбрал правильное направление своего поиска. Информация Христо лишь подтвердила это.

– А зачем тебя в Лихтенштейн-то понесло? – спросил Савелий, когда Гранич закончил свой рассказ.

– Помнишь, я говорил о связи миланского банка «Амброзио» с «Банко дель Боггардо»? Там еще фигурировал мафиозный ставленник Серджио Лаци. Так вот, мой миланский приятель сообщил мне по секрету, что этот Лаци сейчас живет под другой фамилией в Лихтенштейне, держит небольшой частный банк и по-прежнему поддерживает связь с «Банко дель Бог-гардо». Вот мне и захотелось уточнить, с кем конкретно Лаци контактирует в Лугано. Я взял рекомендательное письмо от Любомира и прямиком двинул к Лаци. Пообщался с ним часок, попросил дать надежный контакт с каким-нибудь швейцарским банком, и как ты думаешь, что мне порекомендовал Лаци?

– Банк «Боггардо», – догадался Савелий.

– Молодец, братишка, прямо в десятку! – одобрил Христо. – Он назвал мне имя Гвидона Роже, исполнительного директора «Банко дель Боггардо» в Лугано. Теперь мы имеем зацепку, которая тебе была нужна. Езжай в Лугано к Роже, прижми его хорошенько. Я уверен, что он расколется и поможет достать подлинники нужных тебе документов.

– А если не расколется? – спросил Савелий.

– Расколется! – убежденно ответил Христо. – Я эту публику как свои пять пальцев знаю. Если Роже начнет юлить, то припугни его тем, что расскажешь о его связи с мафиози Лаци его японским хозяевам, а заодно и Интерполу. Если эта связь всплывет, то мафия немедленно с Роже расправится, его даже тюрьма от гибели не спасет.

– Хорошо, так и сделаю! – согласился Савелий.

В финансовых делах он полностью доверял мнению Гранича. Он посмотрел на схемку Христо уже другими глазами: теперь она была ясна ему как дважды два. С такой информацией уже можно было уверенно действовать. Савелий поблагодарил Гранича за помощь, теперь он вполне мог справиться и в одиночку.

Пора было отправляться на место основных действий, то есть в Лугано…

Глава 4. Убойный компромат

Небольшой швейцарский городок Лугано (всего лишь шестьдесят тысяч жителей) известен, прежде всего, как международный горный курорт. Благодаря близости к Италии на его извилистых альпийских трассах отдыхают преимущественно итальянцы.

И живут в Лугано в основном этнические итальянцы, поэтому туристы из Италии всегда чувствовали себя там как дома. Богачи с наиболее развитого в промышленном отношении итальянского севера были клиентами банков Лугано. Это позволяло им уводить свои капиталы от налогов и давало уверенность, что деньги, несмотря на любые экономические кризисы, уцелеют: самая развитая в мире швейцарская банковская система гарантировала их сохранность.

Швейцарская банковская система гарантировала клиентам своих банков также и полную тайну их вкладов: понадобились, к примеру, несколько десятков лет и бесчисленные судебные разбирательства, чтобы рассекретить вклады, сделанные гитлеровцами в швейцарские банки еще во времена Второй мировой войны…

Савелий прекрасно знал, что личные вклады клиентов были самой охраняемой тайной в Швейцарии. Но его-то именно личные счета и интересовали…

Проведя несколько дней в Берне и наслаждаясь тишиной, покоем и потрясающим воздухом, он почувствовал, что наконец готов к решительным действиям. Савелий приехал в Лугано в преддверии горнолыжного сезона. Туристы еще не съехались, и можно было без предварительной брони получить место в гостинице. Говорков прибыл в Лугано под вечер в серебристом «БМВ». И остановился в небольшом пансионе неподалеку от «Банко дель Бог-гардо». Перекусив на скорую руку, он отправился на прогулку: ему не терпелось увидеть тот самый банк, за секретами которого он сюда и пожаловал.

Ему хватило часа, чтобы обойти весь город. Он прошелся по набережной озера, имя которого дало название городу, сделал круг по району, где среди старых и солидных домов возвышалось такое же здание банка «Боггардо». Наконец, Савелий оказался на площади рядом с местной достопримечательностью – старинным собором Сан-Лоренцо, построенным еще в тринадцатом веке.

Говорков стоял перед главным входом в собор и любовался резьбой его узорчатого фасада, сотворенного мастером эпохи раннего Возрождения.

– Вы впервые у нас? – услышал он за спиной чей-то вопрос на английском и обернулся, чтобы взглянуть на обладательницу мелодичного голоса.

Перед ним стояла молодая, лет двадцати-двадцати двух, изящная и довольно миловидная, с тонкими чертами лица брюнетка. Она была одета в длинное темное пальто. На ногах у нее – по новомодному – красовались тяжелые туристические ботинки.

– Почему вы так решили? – вежливо и осторожно поинтересовался Савелий.

– Собор – самое красивое, что есть в этом городе, – ответила девушка. – Мне всегда бывает жаль, когда туристы пробегают мимо него, спеша на свои дурацкие лыжные трассы и не замечая такой красоты…

Савелию показалось, что девушка решилась заговорить с первым встречным от одиночества и тоски и, хотя уже корит себя за такую несдержанность, отступать не собирается.

– Вы – настоящий патриот Лугано! – одобрил Савелий, стараясь поддержать разговор.

– Пожалуй, вы правы… – улыбнулась девушка. – Хотя я и не здешняя.

– Вы приехали отдохнуть?

– Нет, я живу тут в одной семье. Воспитываю их малыша. Вот, уложила его спать, и теперь до утра я свободна. – Несмотря на некоторую двусмысленность фразы, видно было, что девушка произнесла это без всякой задней мысли. – Я вам не помешала? Может, вы хотели побыть в одиночестве? А то, знаете, я целыми днями вожусь с ребенком; на то, чтобы завести друзей, совершенно нет времени, даже просто поговорить не с кем. Тоска! Извините, что я к вам пристала, но…

– Не надо оправдываться, – прервал ее Савелий, – все правильно. Я только сегодня приехал и вышел посмотреть город. И я рад, что вы ко мне обратились. Если вы свободны, побудьте немного моим гидом.

– С удовольствием.

– Как вас зовут?

– Мари.

– Красивое имя! А меня – Серджио… или, если вам угодно, Серж.

– Лучше Серж, ведь я француженка. – Ее открытая улыбка звала к разговору и общению. – А вы?

– Вообще-то у меня славянские корни, но приехал я из Германии, – уклонился от конкретного ответа Савелий.

Он взял Мари под руку, и они медленным шагом двинулись по пустынным улочкам Лугано. Через полчаса довольно оживленного пустячного разговора Савелий увидел витрину еще работающего кафе и предложил зайти выпить кофе, так как заметил, что Мари немного продрогла на прохладном осеннем альпийском ветерке.

В кафе, кроме скучающего официанта, никого не было. Савелий заказал две большие чашки кофе, горячие бутерброды и две рюмки коньяка.

После краткого перерыва на еду беседа продолжилась. Под нее было выпито еще по рюмочке, потом Савелий повторил заказ, а когда они собрались уходить, оказалось, что Мари немного опьянела после нескольких рюмок доброго французского «Курвуазье». Савелию даже пришлось поддерживать покачивающуюся спутницу.

– Я посажу тебя в такси, – сказал он, когда они очутились на воздухе.

– Не нужно такси, давайте пройдемся… – попросила Мари. – Проводи меня… – И добавила: – Пожалуйста.

Сказано это было таким жалостливым тоном, что Савелий не мог отказать. Он не выносил, когда женщины «по пьяни» вешались ему на шею, обычно они вызывали у него гадливое чувство. Но тут… Эта француженка, которую он фактически, хотя и без умысла, подпоил, запамятовав о коварных свойствах выдержанного коньяка. Пока сидишь и пьешь его, как будто все в порядке, но как только встаешь и пытаешься двигаться, понимаешь, что ты уже пьяный. Она понравилась ему своей детской непосредственностью и беззащитностью. Наверное, Мари напомнила Савелию его любимую Розочку, которая жила и училась так далеко от него, что он иногда даже сомневался в ее существовании…

Они прошли метров двести, и он ощутил, как по телу Мари пробегает дрожь. Савелий остановил первое свободное такси, помог девушке усесться в машину и сам сел рядом с ней. Она по-итальянски назвала шоферу адрес. Как только машина тронулась с места, Мари неожиданно обхватила руками шею Савелия и впилась в его губы. Ее губы оказались очень мягкими и приятными на вкус. Савелий с удовольствием ответил на поцелуй, мельком отметив про себя, что он все еще не перестает нравиться молоденьким девушкам.

«Фиат», такси, доставил их к дому Мари буквально за пять минут: в таком небольшом городе все было рядом. Они вышли, Савелий расплатился с таксистом и посмотрел на Мари. Та стояла у распахнутой калитки, от которой вилась в глубь участка выложенная каменными плитками дорожка. В глубине виднелись два дома: большой, в два этажа, с террасой-балконом поверху, и маленький, совсем как игрушечный.

– Хочешь посмотреть, как я живу? – без ложной многозначительности спросила Мари.

Савелию ничего другого не оставалось, как согласно кивнуть. Он предполагал, что последует дальше, но уйти вот так, сразу, у него не было ни сил, да и, откровенно говоря, желания. Девушка была так очаровательна, а оставаться одному этим вечером совсем не хотелось!..

Они пошли по дорожке к маленькому дому, который, видимо, предназначался специально для гостей и куда хозяева селили и тех, кто помогал им по хозяйству.

Домик был всего из двух комнаток: просторной гостиной, с небольшой кухонькой в углу, и совсем, малюсенькой спальни, где помещались лишь широкая низкая кровать и прикроватная тумбочка.

Савелий снял куртку, осмотрелся. Ничего, говорящего о вкусах Мари, в этой квартирке не было – похоже, хозяева не разрешали ей устраиваться тут основательно и по собственному усмотрению. Мари скинула пальто и тяжелые ботинки и, взяв Савелия за руку, потащила в спальню.

«У бедняжки, наверно, давно не было мужчины, – подумал Савелий, – вон как завелась…»

И действительно, Мари как будто с цепи сорвалась. Казалось, она сейчас не может думать ни о чем, кроме мужчины, которого держала за руку. Савелий отчасти был прав, подумав, что у нее давно не было ни с кем сексуальной близости. Тем не менее Мари завелась не на шутку прежде всего потому, что Савелий оказался не таким хамом, как все те мужчины, которые ей до него попадались. Он не лапал ее, не предлагал пойти после второй же рюмки в отель, не пытался произвести на нее впечатление своими кредитными карточками или мужскими достоинствами. То, что у ее случайного знакомого есть и то и другое, она не сомневалась. Савелий умел слушать, умел помочь тем, кто в этом нуждался. Мари почувствовала это сразу, как только заговорила с ним. В конце концов, этот мужчина был просто привлекателен своей мужественной неброской красотой. Она по достоинству оценила и его крепкую, стройную фигуру, и со вкусом подобранную одежду, но более всего покорили его глаза – ярко-голубые, с прямым, честным взглядом и какой-то притягательной тайной в самой их глубине…

Едва ступив на порог спальни, девушка прильнула к Савелию всем своим гибким телом, ее язычок пробежал по его губам, пытаясь проникнуть в рот. Руки ее тем временем лихорадочно то расстегивали брюки Савелия, то стягивали собственную юбку, срывали блузку и все остальное, что находилось под ними, то снова принимались за одежду Савелия. Со стороны их возня выглядела каким-то странным соревнованием, победителем в котором станет тот, кто снимет как можно больше одежды, причем не столь важно – своей или соперника.

Оставшись абсолютно обнаженными, они еще теснее прижались друг к другу разгоряченными от желания телами. Мари, в пылу страсти уже не отдававшая себе отчета в том, что делает, ласкала рукой возбудившуюся плоть Савелия и, в предвкушении того, что этот могучий символ любви сейчас окажется в ней, легонько постанывала от переполнявшей ее страсти.

Савелий ласкал ее упругие груди, вдыхал терпкий запах ее пота и чувствовал, как в свою очередь и сам заводится от прикосновений Мари.

Их манила кровать, но до нее дойти было свыше их сил, и они рухнули на ковер – прямо там, где так виртуозно раздевались, хаотично разбрасывая одежду. Савелий отбросил оказавшуюся под ними их одежду. Затем приподнял руками бедра девушки и легко вошел в ее лоно, источающее любовный нектар. Мари закрыла глаза и застонала от наслаждения. Через несколько минут плавных движений, рывков и бешеных толчков она закричала во весь голос и, обхватив бедрами ноги Савелия, так вжалась в его тело, что казалось, хочет или раствориться в нем, или утонуть в этой чувственной нирване наслаждений…

Савелий ощущал горячую страсть девушки, ему хотелось доставить ей как можно больше удовольствия, которого она заслуживала, и он все больше и больше наращивал темп движений, крепко обнимал ее взмокшее от пота тело, а в его голове вертелась только одна назойливая фраза из какого-то шлягера, неизвестно откуда взявшаяся:

«Вдвоем, только вдвоем, мы полетим вместе! Вместе!! Вместе!!!»

Когда они оба, одновременно вскрикнув, полетели к небесам от испытываемого в это мгновение блаженства, Мари стала бешено целовать лицо Савелия; ее пальцы бегали по его телу, будто стараясь достать до каждого изгиба, прикоснуться к мельчайшей мышце. Савелий блаженно лежал на Мари, уткнувшись в ее горячее плечо, и чувствовал щекой пульсирующую на ее шее жилку. Ее лихорадочный ритм точно совпадал с биением его собственного сердца. Ему было так спокойно, так хорошо в эти минуты!

Неожиданно Мари выскользнула из-под Савелия и, склонившись над ним, провела своими прекрасными полушариями с торчащими розовыми сосками по его груди. Эти нежные прикосновения вновь пробудили его плоть. Упругие соски между тем уже касались его живота, паха… Вот они уперлись во внутреннюю поверхность его бедер. Он ощутил, как его плоть, оказавшись между двумя горячими полушариями, едва помещается в уютной, влажной от пота ложбинке. Мари сжала с боков груди руками, и восставший жезл Савелия как будто оказался внутри девушки.

Она, то наклоняясь, то чуть отдаляясь, по-прежнему сжимала плоть Савелия в этом уютном гнездышке, пока он не выплеснул свой сок на ее грудь. Мари, в восторге взвизгнув, растерла его нектар по груди и животу. Все это было сделано так выразительно и игриво, что Савелию захотелось брать француженку еще и еще, пока у него не иссякнут силы.

Только под утро они, оказавшись бессчетное число раз на вершине блаженства, смогли нако нец-то оторваться друг от друга. И немного успокоили свою плещущуюся через край сексуальную энергию. Савелий, смыв под контрастным душем накопившуюся за ночь усталость и любовный пот, осторожно, стараясь не разбудить, накрыл задремавшую Мари одеялом, оделся и вышел на воздух.

Закрывая калитку, он, естественно, обратил внимание на табличку с фамилией хозяев, висевшую над почтовым ящиком у входа.

Говорков был поражен.

«Бывают же совпадения! Действительно, мир тесен…» – подумал он, перечитывая надпись: «Гвидон и Лаура Роже».

Хозяин, нанявший Мари присматривать за своим отпрыском, был не кто иной, как тот самый исполнительный директор «Банко дель Боггардо» Гвидон Роже, имя которого Христо Гранич выведал у Серджио Лаци в Лихтенштейне и к которому Савелий намеревался искать подходы в этот наступающий день!

«Ну что ж, все одно к одному. Как говорится, на ловца и зверь бежит… – подумал Савелий. – Все само собой сложилось: теперь подходов особых искать не придется, можно будет через Мари как-нибудь все устроить. В конце концов, мне что надо? Поговорить с Роже с глазу на глаз, дать ему понять, что ему от меня не отвертеться, если я не получу нужных мне документов. Если потребуется, то припугну его тайными связями «Банко дель Боггардо» с итальянской мафией. Но перед встречей с ним надо еще раз повидаться с Мари и расспросить о ее хозяине: характер, привычки, распорядок дня – все пригодится, когда я с ним беседовать буду. Жаль, что придется такую хорошую девчонку использовать для дела. Лучше, конечно, ее ни во что не втягивать, но… время, время поджимает! Так что, Мари, прости заранее за все. Я постараюсь сделать так, чтобы ты оказалась ни при чем…»

Проспав несколько часов в снятой им комнате пансиона, Савелий привел себя в порядок, поел и, попросив у консьержки, сидящей в будочке у входа, городской телефонный справочник, вернулся к себе в номер. Он без труда нашел адрес и номер телефона Гвидона Роже, наизусть запомнил его, вернул справочник и вышел на улицу, собираясь найти телефон-автомат и позвонить Мари.

– Серж! – обрадовалась та, когда Савелий попросил какую-то женщину, поднявшую трубку, позвать к телефону Мари. – Спасибо тебе за волшебную ночь, которую ты мне подарил! Куда ты исчез? Я надеялась воспользоваться твоей щедростью еще и утром…

– У меня была назначена деловая встреча, которую нельзя было отменить, требовалось быть в форме, – не без смущения пояснил Савелий.

– Да, конечно, я понимаю… Извини за назойливость… Надеюсь, вечером у тебя никаких встреч не намечается? – Чувствовалось, что девушке абсолютно безразлично, как выглядит со стороны ее откровенная настойчивость.

– Почему же, есть одна…

– Вот так всегда! – огорченно вздохнула Мари. – Только встречу кого-нибудь, а у него вечные дела.

– Ты не спросила, с кем у меня встреча, – со значением произнес Савелий.

– Неужели со мной? – догадалась Мари. – О, какой же ты милый! Я еле дотерплю до вечера, я уже сейчас начинаю гореть! Помнишь, как тогда, когда ты…

– О, Мари, лучше не будем друг друга заводить по телефону! – умоляюще попросил Савелий: даже от легкого намека Мари на их вчерашние ночные полеты на него мгновенно вновь нахлынуло возбуждение. – Потерпи до вечера. Торжественно обещаю, что за твое стоическое долготерпение ты получишь вполне заслуженную тобой награду.

– Милый Серж, ловлю тебя на слове! Как и где мы встретимся? Ты зайдешь за мной? Во сколько? – Обрадованная Мари буквально засыпала его вопросами.

– Нет, давай встретимся в том же месте, в тот же час, – предложил Савелий: он не хотел, чтобы хозяин Мари знал о том, что они знакомы. – Тебе так удобно?

– Какой ты романтичный! – засмеялась Мари. – Хорошо, встретимся, как вчера: в том же месте, в десять часов.

«И на этот раз не столь случайно», – подумал Савелий с иронией, но, чтобы Мари чего-нибудь не заподозрила, не стал говорить этого вслух.

Собираясь в Швейцарию, Савелий и предположить не мог, насколько приятной окажется поездка. На этот раз он пригласил девушку в свой пансион, и в эту вторую ночь Мари превзошла, вероятно, не только его, но и собственные ожидания; ее страсть не знала границ и отличалась таким буйством фантазии, на которое способны только истинные француженки, не отягощенные оковами предрассудков.

Даже Савелий, будучи вовсе не хилым и находясь в самом расцвете сил, в какой-то момент почувствовал, что еще чуть-чуть, еще полчаса этих любовных безумств – и он уже не захочет ничего, кроме спокойного сна в полном одиночестве.

Но судьба и тут его хранила: вскрикнув в последний раз от уносящей в небеса истомы, Мари, которая в эти секунды сидела верхом на доблестном жезле Савелия, в изнеможении рухнула, не слезая с него, ему на грудь и замерла в полном изнеможении.

– Все, Серж, я больше не могу, милый… – виновато прошептала она, – столько сил, как сегодня, я никогда и никому не отдавала… Боюсь, что завтра я не смогу заниматься даже французской грамматикой с Роже-младшим. – Мари говорила, нет, скорее лепетала, как невнятно и с паузами произносят слова погружающиеся в сон.

– Ничего, девочка, все в порядке. – Савелий с трудом удержался от шутки, которую можно было извлечь из ее слов о Роже-младшем. – Я волнуюсь за тебя: как отнесутся к твоему прогулу хозяева? Они много от тебя требуют? – заботливо спросил он, поскольку девушка действительно была ему небезразлична.

– Когда как… Когда мадам Роже дома, то, конечно, все время покрикивает: сделай это, веди себя с ребенком требовательнее, не позволяй того, этого… – ответила девушка, не открывая глаз. – Но она, как и месье, Роже, почти не бывает дома, только по воскресеньям. Но и тогда они всегда где-нибудь в гостях или в театре.