Текст книги "Святая, смешная, грешная"

Раз за разом перечитываю сообщение, и мелкая дрожь с приступом тошноты подкашивает мои ноги, не давая возможности подняться с кресла. Умом ещё не до конца понимая, а скорее всего не желая верить написанному, перечитываю смс-ку. Пытаюсь найти в ней любой, самый нелогичный смысл, но лишь бы не тот, о котором подумала секунду назад.

Делаю глубокий вдох и дрожащим пальцем дотрагиваюсь до экрана её телефона, листая переписку.

«Извини, что сразу не ответила. Отсыпалась. Сходили всё же вчера в клуб, оторвались по-полной. Катька немного перебрала, но о тебе говорить всё равно не хотела, как я ни старалась. Олежек отвёз её домой… Я звонила узнать, как она доехала – не отвечает… Только недавно нашлась. Целую, не расстраивайся так сильно. Еду к Катьке в офис, поговорю заодно ещё раз о тебе… Вечером напишу».

Словно игрок в преферанс, поставивший на кон свою судьбу и теперь трясущийся рукой сдвигающий карту в надежде на спасительную козырную, я медленно опускаю экран телефона вниз. Я всё еще надеюсь, что вот сейчас прочитаю предыдущую смс-ку и пойму, какая дура, что в их переписке совсем не то, что я подумала. И одновременно боюсь. Боюсь, что всё это – правда, которую я просто не смогу вынести. Нахожу начало их общения.

«Люб, поговори с ней, тебя она послушает. Пусть возьмёт трубку хотя бы на минуту».

«Костя, привет, гуляли сегодня с Катькой. Посидели в кафе на набережной. Пыталась завести о тебе разговор, не хочет и слушать. Одно твердит – козёл, урод, я ему этого не прощу».

«Как ты думаешь, она долго будет в таком состоянии? Может, мне подъехать к ней домой?»

«100 % не откроет, я сама час под дверью простояла. Она не умеет прощать».

«Блин, что делать? Люб, посоветуй, ты же давно её знаешь».

«Подожди пару недель. Может, отойдёт. Но сейчас нет смысла. Точно говорю».

«Люб, мне реально хреново, помоги».

«Костик, да я сама в шоке. Настроения никакого, может напиться с горя, а? Тут от меня бар недалеко, думаю, вечером туда пойду. Подъезжай, если совсем плохо будет».

«Спасибо Любаня, не сегодня, хорошо?»

«Катька звонила. Там её старый ухажёр нарисовался, Олежек, в клуб зовёт. Я не хочу ехать, он тот ещё ловелас, потом не отобьёшься от него. В общем, если поеду, постараюсь под пьяную лавочку поговорить о тебе».

«А что за клуб?»

«Да не знаю, я не хочу ехать, поэтому не спросила».

«Извини, что сразу не ответила. Отсыпалась. Сходили всё же вчера в клуб, оторвались по-полной. Катька немного перебрала, но о тебе говорить всё равно не хотела, как я ни старалась. Олежек отвёз её домой… Я звонила узнать, как она доехала – не отвечает… Только недавно нашлась. Целую, не расстраивайся так сильно. Еду к Катьке в офис, поговорю заодно ещё раз о тебе… Вечером напишу».

И последняя, только что пришедшая от него: «Ты хочешь сказать, Катя из клуба уехала с этим Олегом?»

Боже, да за что же мне всё это? За что? Я уронила голову на руки, лежавшие на столе с зажатым телефоном. Слёз не было. Как будто в одно мгновение я лишилась какого-то внутреннего стержня. Сил не осталось, в душе – пустота и безразличие, ушла вера в последнего близкого человека. Но осталась мама, которая никогда не предаст, не бросит. Почему часто мы вспоминаем о матерях, только когда совсем плохо, когда не к кому идти, некого ждать.

– Мам, сейчас приеду к тебе с ночёвкой, хорошо? Нет, всё нормально, просто хочу приехать, – говорю я и кладу трубку.

Достаю из шкафа фисташкового цвета шёлковые трусы и бюстгальтер – Любкин презент. Пишу синим фломастером на белом листе: «Подарок моей лучшей подруге. Будь счастлива». И чуть ниже в углу: «Лиза, отпусти, пожалуйста, Любе всё, что она выбрала для себя, по оптовой цене». Кладу рядом Любкин мобильник и, молча закрывая за собой дверь, ухожу.

Останавливаюсь у ближайшей палатки оператора мобильной связи. Несколько человек впереди меня покупают новые телефоны, кто-то оплачивает мобильную связь, шаг за шагом подхожу к продавцу.

– Добрый вечер, мне, пожалуйста, сим-карту.

– Какого оператора?

Не важно, – безразличным голосом отвечаю, я, протягивая паспорт.

Молодой человек в красной фирменной футболке вежливо начинает предлагать какие-то выгодные предложения, бонусы, подарки.

– Спасибо, мне только симку. И не могли бы поставить её прямо сейчас в мой телефон?

Поблагодарив, подхожу к урне и кидаю в неё свою старую симку, а вместе с ней – все нити, связывающие меня совсем недавно с самыми близкими и любимыми людьми, так неожиданно и больно ударившими, словно ножом в спину.

Не успела я нажать на кнопку звонка, как дверь открылась.

– А я вот жду тебя, не отхожу от двери, пыталась позвонить, но твой телефон недоступен, – произнесла мама, обнимая меня.

– Новую симку поставила, вот, запиши номер, – протягиваю свой телефон. Скинув туфли, побрела в комнату.

– Катюша, ужин ждёт тебя, чаёк вот свежий заварила, – суетилась мама, заглядывая мне в глаза, но, не решаясь спросить, что случилось. Конечно, она и без слов понимала, сердцем чувствовала – её дочери плохо.

– Спасибо, мамуля, но для ужина поздновато уже. Может, просто чайку, поговорим немного, и спать?

– Хорошо, чаёк, значит, чаёк. Иди мой руки и – за стол.

Разлив по чашкам чай, мама с тревогой смотрела на меня.

– Кать, что стряслось? На тебе лица нет. По работе или что– то ещё?

– Что-то ещё, мама, что-то ещё, – смотря неподвижным взглядом в одну точку тихо и словно нараспев, произнесла я, монотонно покачиваясь всем телом.

– С парнем своим поругалась? – отхлёбывая чай, продолжала мама.

– И с парнем тоже, – не меняя позы и выражения лица, ответила я.

– Доча, поговори со мной, вот увидишь, легче станет. Расскажи, что значит «и с парнем тоже»? А с кем ещё.?

– Со всеми мама, со всеми, – глубоко вздохнув, ответила я. – Со всеми, со всеми на свете.

– Вообще не пойму, что значит со всеми? У тебя близких подруг, кроме Любки-то, почти никого и нету.

– Мам, спасибо за чай, я спать, наверное, пойду. Сегодня день тяжёлый был. Всё, целую. Спокойной ночи.

Я лежала в своей кровати, отвернувшись к стене, слышала, как мама сполоснула чашки, брякая ими, погасила свет на кухне и остановилась возле моей спальни.

– Кать, – услышала я её тихий голос и лёгкий стук в дверь, – ты не спишь ещё?

– Нет, – ответила я, – не сплю.

– Можно я к тебе зайду? Хочу поговорить с тобой.

– Заходи, давай поговорим, – произнесла я как можно мягче, вдруг осознав, что мама – это единственный близкий человек, который остался у меня на всём белом свете.

Мама в домашних тапочках неслышно подошла и присела на край кровати. Она положила тёплую ладонь мне на голову и произнесла:

– Кать, расскажи, поделись, что у тебя на душе? Что произошло?

Не вдаваясь в подробности, я рассказала ей и про Костю, и про Любку.

– Бог ей судья, доча. Такого, конечно, я от неё не ожидала. Но жизнь порой непредсказуемая штука, – сказала мама, глубоко и горестно вздохнув. – Бог ей судья.

О Косте мама не сказала ни слова.

В другой ситуации я бы, наверное, уже ревела, но сейчас не могла проронить ни слезинки. Наверное, если бы поплакала, меня отпустило, стало бы легче. Ведь говорят же людям, у которых случается горе: «Поплачь – станет легче». Я не могла плакать. Стресс от измены самых близких мне людей сковал меня, лишив эмоций, оставив только шок.

– Мам, посиди немного со мною, – попросила я. – Я справлюсь со всеми проблемами, я обещаю.

Засыпая, я уже точно знала, что завтра проснусь совсем другим человеком. Наверное, падая, иногда нужно удариться о самое дно, чтобы оттолкнувшись, взлететь высоко над всеми невзгодами, неудачами, обрести новые силы и веру. Как же был прав Ницше, сказав однажды: «Всё, что не убивает нас, делает нас сильнее».

Проснувшись утром, не открывая глаза, с удовольствием потягиваюсь. Всем телом чувствую, что полна сил, желания работать. Настроение, учитывая перенесённые стрессы последних дней, более чем хорошее.

– Мам! – кричу я, идя в ванную. – Доброе утро! Свари мне, пожалуйста, кофе и дай чего-нибудь на завтрак.

Чищу зубы, быстро принимаю освежающий душ и даже что– то напеваю. «М-да», – смотрю я на себя в зеркало, похлопывая подушечками пальцев под глазами, и пытаюсь навести на голове хоть какой то порядок. Видок, конечно, «не айс». Ну ничего, перед работой заскочу к своей парикмахерше – слава Богу, с утра у неё обычно никого – и вперёд, с песней!

Свежий, крепко сваренный кофе приятно отличается от того, который обычно подаёт Настя. Надо всё же кофе-машину поставить в офис. Надоел этот их восхитительный и свежеобжаренный, в гранулах. С аппетитом, под удивлённый взгляд мамы ем всё, что подала – сыр, сосиску, яйцо. Допивая кофе, улыбаюсь:

– Спасибо, мама, всё вкусно.

Подхожу, целую её и на самой оптимистичной ноте говорю:

– Я же говорила тебе – я справлюсь, всё будет хорошо! Даже замечательно. Ну всё, мне пора. Заеду к своему мастеру, и на работу. Не забудь, что я сменила номер, звони на него. Всё, уехала.

Сидя в машине, пытаюсь понять, что за метаморфозы произошли со мной. Что изменилось в моей голове? Где все эти переживания, страдания, слёзы? «Ты стала другой? Безразличной, циничной, не верящей в любовь? Нет, Катя, ты стала просто сильнее». Вслух, как заклинание произнесла строки, всплывающие в моём сознании десятки раз за последние несколько часов: «Всё, что не убивает нас, делает нас сильнее». «И ещё ты отчётливо поняла – нужно любить жизнь, любить себя, радоваться солнцу, синему небу. И верить. Любовь всё равно найдёт тебя. Ты будешь счастлива!»

– Алло, Анжела? Привет, это Катя. Слушай, не найдёшь для меня полчасика? Минут через пятнадцать-двадцать могу подъехать. Да ничего особенного, так, слегка на голове порядок навести требуется. Спасибо! Тогда я еду.

Уже в дороге набираю рабочий телефон:

– Настя, доброе утро, я на часок задержусь. Если кто по работе будет звонить, попроси чтобы перезвонили на этот номер, и сама запиши его. Нет, ничего, просто поменяла номер. Только очень большая просьба: перед тем, как давать мой телефон, уточняй, пожалуйста, кто звонит и по какому вопросу. А лучше бери контактный телефон и скидывай мне смс-ку, я сама разберусь, кто это. Договорились? Без моего ведома этот телефон никто посторонний знать не должен. Всё, я отключаюсь. Скажи Лизе, чтобы начинали работать без меня.

Меньше чем за час манипуляций с моей причёской Анжела подняла мне настроение ещё выше. Покрутившись перед зеркалом, я осталась вполне довольна и готова покорять мир дальше.

Подъезжая к офису, я уже полностью знала план действий до конца недели. В этом плане было всё – открытие бутика в «Европейском», презентация новой коллекции, поход с девчонками в ресторан и многое, многое другое… Не было только одного – желания встреч и любого общения с ними. С этого дня ОНИ просто перестали существовать для меня. Но как точно заметила вчера мама: «Жизнь непредсказуемая штука». И в этом я очень скоро убедилась.

– Ой, Катя, причёска у тебя просто супер! И как твой мастер умудряется справиться с этой солнечной копной непослушных волос? Неужели это твой естественный цвет? – в который раз за последние несколько лет спросила Настя, желая сделать мне комплимент. – Кофе сделать?

– Вчера была у мамы, вот это кофе так кофе, просто потрясающий! Я подумала: может, кофе-машину купить? Посмотри по каталогу, выбери нормальную марку и покажи мне.

– Да я только «за», Катя. Сама-то как думаешь, мне легко по несколько раз в день колдовать, готовя мой божественный напиток?

– Думаю, нелегко. Но свой бонус за умение готовить кофе ты уже получила, поэтому молча сделай кофе и пригласи ко мне Лизу.

– Доброе утро, Катерина, – входя поздоровалась Лиза.

– Доброе, Лиза, проходи, садись. С чего начнём? Какие у тебя планы на сегодня по «Европейскому»?

– Катерина, можно сначала небольшое отступление от дел? Вот вчера подруга твоя оставила. С этими словами она протянула мне вдвое сложенный листок бумаги.

– Положи на стол, потом посмотрю, – совладав со своими эмоциями, ответила я деловым тоном.

– И ещё, – каким-то неуверенным тоном продолжила Лиза, – она, в смысле твоя подруга, ничего не купила. И тот подарок от тебя тоже не взяла. И вообще, я думала, ей плохо стало – побледнела вся и молча быстро ушла. Может, ей плохо стало? Вроде выпили-то совсем помаленьку.

– Да, я в курсе она звонила потом. Мне тоже вчера плохо стало, может, съели чего несвежего, – врала я напропалую.

– А что с тем бельём-то делать, которое ты хотела подарить ей? Кладовщица его уже отписала со склада, может, как возврат вернуть?

– Нет, не нужно. Это бельё я хотела использовать в качестве презента или поощрения. Либо лучшей подруге, либо лучшему сотруднику в офисе. Но так как подруга умерла…

– Как умерла? вытаращила глаза Лиза.

– Не в прямом смысле, Елизавета, я фигурально выражаюсь. Поэтому бельё как подарок нужно вручить лучшей сотруднице. Размер после определения, кому он достанется, можно будет поменять на складе… Я думаю, мы уже готовы начать говорить по существу? Так что там у нас по новому бутику?

Минут пятнадцать я слушала Лизины мысли, планы, предложения и осталась вполне довольна. Всё-таки действительно девчонки у меня что надо.

– Настя, – нажимаю я на селекторный вызов, – я сегодня всё же смогу попить твой чудесно приготовленный кофе? Или ты сложила уже с себя полномочия и будешь ждать, пока не привезут кофе-машину?

– Екатерина Васильевна, – серьёзным голосом отозвалась Настя, – тут это, к Вам посетитель. Я ему сказала, что вы заняты, у вас совещание, а он говорит: «Ничего, я подожду».

Так, налоговая вроде недавно была, пожарника уже благодарили за тяжёлую, вредную, часто опасную и неблагодарную службу… Кто бы мог быть ещё?

– Зайди ко мне, – не показывая напряжения и беспокойства в голосе, говорю я Насте.

Дверь распахнулась, и огромный, красно-бордовый шар, застревая в проёме двери, слегка колышась, протискивался в мой кабинет. От полной неожиданности я даже привстала в кресле, открыв рот. Секунду спустя бессчётное количество полуоткрытых бутонов великолепных роз ввалилось в мой кабинет на вытянутых руках Кости. Вскочила я быстро, садилась медленно – словно на гидравлических ногах, плавно оседая в кресло.

– Здравствуй, Катя, извини за вторжение. Это тебе, – Костин голос доносился из-за букета, хотя букетом в привычном понимании этого слова такое количество цветов назвать было трудно. – Куда можно поставить?

Слово «поставить» как-то тоже не подходило; правильнее было бы сказать «положить», «свалить», «пристроить» наконец.

– Вот сюда можно, наверное, – как-то нерешительно и слегка запинаясь произнесла я, указывая рукой на стол.

Свалив цветы, словно тяжелый сноп пшеницы на стол, Костя выпрямился и посмотрел мне в глаза.

– Дай мне пять минут, прошу, только пять минут, – закрывая дверь кабинета, сказал Костя, оставляя Настю, изумлённо стоявшую в проходе, по ту сторону двери.

– Хорошо, присаживайся, – как можно суше сказала я, скрестив на груди руки. – Слушаю тебя.

«Дааа, Катерина, – говорю я себе мысленно, – да ты просто железная леди! Быстро же ты совладала со своей минутной слабостью, молодец, ничего не скажешь. Сидишь, скрестив на груди руки, вполне уверенно говоришь, тебя не бьёт мандраж, хотя по логике от запаха роз, окутавшего весь кабинет, не говоря о глазах напротив, его голосе, ещё недавно ты просто с ума сошла бы. А сейчас ты сидишь, и ни один мускул не дрогнул на твоём лице». Спасибо мужчинам, ведь это они делают нас своими поступками такими сильными, независимыми, эмансипированными.

– Наверное, ты меня никогда не простишь, но я надеюсь, что, может быть, поймёшь. Хотя бы поймёшь. Выслушай, прошу тебя.

Он говорил медленно, тихо, интонация в его голосе была словно пропитана какой-то безысходностью, и лишь в глазах маленькой частицей атома мерцала надежда.

– Она работает у меня больше года. Ну, в общем, иногда мы с ней встречались, да. В тот вечер я был жутко уставший, проблем навалилась куча, настроения никакого. Честное слово, даже и в голове не было никакого намерения. Просто она зашла, ну… не знаю даже, как всё началось. Я не пытаюсь оправдаться или валить вину на неё, нет, я виноват – я и только я. В общем прости, я виноват перед тобой. Мне очень плохо без тебя, очень. Хочу, чтобы ты это знала.

Я сидела молча, слушая его. Где-то в глубине моего сердца вспыхивала искорка жалости и, наверное, даже любви, готовая разгореться пламенем понимания. Но всплывавшая в памяти картина увиденного в тот вечер безжалостно заливала холодной водой обиды этот начинавший тлеть уголёк прощения.

– Спасибо за цветы, очень красивые, – деликатно ответила я на его слова дежурной фразой. – Но мне, правда, нужно работать, дел невпроворот, поэтому извини, даже кофе не предлагаю.

– Тебе спасибо, Катя. За всё, – вставая, сказал Костя и сделал шаг к двери. – Прости, если сможешь. Кстати, ты не появляешься на «Одноклассниках», оператор мобильной связи говорит, что абонент не зарегистрирован в сети. Ты сменила номер?

– Сменила номер, да, – сухо ответила я.

– Может, дашь мне? Вдруг когда-нибудь ответишь на мой звонок, захочешь просто поговорить, – сказал Костя с надеждой в голосе.

– Извини, но я не хочу, чтобы ты врывался в мою жизнь своими звонками, когда тебе вздумается, днём или ночью. Я не хочу этого, – мой взгляд непроизвольно упал на белый лист бумаги, сложенный пополам, оставленный вчера Любкой. Не зная, почему, я протянула руку и открыла его. Крупными буквами во весь лист, деля его на две части, словно мою жизнь на «До» и «После» вчерашнего вечера, было выведено: «Прости».

Снова сложив лист пополам, словно перевернув страницу своей жизни, я сказала:

– Знаешь, когда-то давно я прочитала слова Экзюпери: «Не проверяйте друзей и любимых. Они всё равно, не выдержат испытаний». Я всегда помнила эти строки, но никогда не соглашалась с ними. Увы, Экзюпери оказался прав.

Чувствуя, как к горлу предательски подступает ком слёз и обиды, я не нашла ничего лучшего, как сказать:

– Можешь взять у секретарши адрес моей электронной почты, там – деловая переписка, читаю её только я. Ещё раз извини, но мне действительно нужно работать».

Дверь тихо закрылась, оставляя меня утопать в аромате роз, обид и горечи потерянного счастья.

– Катерина, – послышался в селекторе Настин голос, – мне дать молодому человеку электронную почту?

– Да, дай. И зайди, пожалуйста, ко мне.

Настя в недоумении от Костиного вторжения или очарованная от усыпанного розами стола стояла молча, с давно остывшей чашкой кофе в руке.

– Очуметь можно. Куда же мне такое количество цветов поставить, а, Катя? Может, сходить у уборщицы пару вёдер попросить? Войдут, нет? – склонив задумчиво на бок голову, решала задачу Настя.

– Сходи попроси. И вот ещё что – вынеси все розы из моего кабинета, а вечером, когда пойдёте по домам, подели, пожалуйста, цветы между девчонками. Мне не оставляй. Просто раздели все и попроси, чтобы их унесли из офиса. Все до единого цветочка.

– Мама родная, что творится на белом свете! Такого и в кино не увидишь, – произнесла Настя, пытаясь понять, можно шутить или всё же лучше помолчать. Взглянув на меня, она поняла – лучше помолчать, а ещё лучше вообще удалиться.

– Хорошо, я пойду, поищу всё же вёдра. И обрадую девчонок, а заодно пусть подумают, что скажут своим мужьям, заявившись вечером домой с охапками роз.

Я подошла и открыла настежь окно. Свежий воздух ворвался в кабинет, пробежался по нежным лепесткам и бутонам, трогая слегка открытые цветы. «Розы-то точно ни в чём не виноваты, так почему же ты хочешь поскорее избавиться от этой красоты? Даже их аромат стал для тебя невыносим? Может, ты просто боишься видеть их каждый день, приходя в офис, и вспоминать Костю, переживая снова и снова всю боль последних дней? Теперь эта боль вдвойне сильнее. Ведь к его измене примешано и предательство твоей лучшей подруги».

Настя зашла в кабинет.

– Кать, я нашла вёдра, налила немного воды. Давай мы с девчонками перетаскаем в них цветы? За один раз не получится, мы будем их партиями забирать, хорошо? Заодно и посчитаем, сколько их тут. Всем жутко интересно, спорят даже – сто, двести или больше, – Настя пыталась своим тоном, своей болтовнёй как-то разрядить напряжённость, висевшую в кабинете.

Через пять минут стол был пуст. Последние нотки аромата улетучились в распахнутое окно, и я осталась одна. Посидев в полной тишине несколько минут, я поняла: «Да хоть сто раз избавься от этого аромата, и пусть ни одного лепестка не останется в кабинете, всё равно ты не сможешь нормально работать, жить, чувствуя, что Костя где-то рядом. Ведь он может вот так неожиданно приехать ещё раз, и все твои установки и настройки на самообладание и независимость от его взгляда, его глаз, губ вмиг рассыплются в пыль. Или всё же выдержишь? Сегодня же получилось. Нет, его любовь, ласки, секс нельзя было принимать такими большими дозами».

Говорят же самые умные и нужные мысли приходят часто совершенно спонтанно.

– Настя, зайди, пожалуйста, ко мне, – попросила я её, минуту поколебавшись. – Настя, я тебя вот о чём попрошу – найди мне, пожалуйста, турагентство, и понадёжней. Сейчас кризис, многие лопаются, поэтому отнесись к моей просьбе посерьёзнее, чтобы не получилось накладок.

– Хорошо, сейчас посмотрю, помониторю, кто там ещё остался из надёжных. Хотя вчера вон по радио слышала – опять отдыхающие не могут вылететь домой из Хургады, при этом летели вроде бы с топовой компанией… А кто и куда летит?

– А вот я, Настя, и лечу. Куда? Куда-нибудь подальше. И, пожалуйста, Египты, Турции и прочую прелесть не предлагать. Всё поняла?

– Да, всё, Катерина, поняла. Только непонятно…

– Что, Настя, тебе непонятно? – прервала я её. – Вроде, не сложная задача, – сказала, я, начиная злиться, но при этом помня своё правило «не срывать злость на первом попавшимся под руку человеке». – Так, Настя, я слушаю тебя, – уже более спокойным тоном продолжила. – Что непонятно?

– Ничего не понятно. Кто летит, куда летит, когда летит, на сколько летит? Поставьте, Екатерина, задачу почётче, и я всё сделаю, – улыбнулась Настя, показывая своим видом, что в карман за словом не полезет. – Извини, но как-то сегодня денёк выдался нестандартный, может, поэтому туплю слегка, – продолжала язвить она. – Не каждый день врывается чел со смешной фамилией Ермак, держа в охапке букет, из-за которого его не видно, и упорно сидит в приёмной. Потом вдруг выясняется, что эти цветы предназначены всем девушкам в офисе, а не кому-то лично, – на слово «лично» Настя нажимает с особым удовольствием. – Он что, курьер-доставщик бесплатных букетов? Что-то не слышала я о фирмах-филантропах, доставляющих бесплатно цветы. Да и Восьмое марта вроде как уже прошло.

– Настя! Всё! Хватит. Достаточно с меня уже сегодня. Мозги скоро взорвутся. То он, то теперь ты тут ещё продолжаешь кровь пить. Всё, иди. Я напишу тебе сейчас всё на почту.

Открыв страничку, немного посидев в раздумье, я написала: «Отдых – 10 дней, Майами, отель 4–5 звёзд. На первой линии у океана, перелёт через Париж. Хотя посмотри, сейчас одна компания хочет сделать прямой рейс Москва – Майами». Через секунду на экране моего компьютера высветилось: «Ваше письмо отправлено», через две секунды Настя открыла дверь.

– Кать, так я не поняла, ты летишь что ли? – широко открыв глаза, вопрошала она. – А как же «Европейский» и всё такое?

– Нормально! Без паники – и бутик откроем, и всё остальное успеем сделать. Пока визу открою, пока то да сё… А зачем вы тогда тут сидите, такие умные, надёжные, если без меня ничего сделать не можете?

– Ну да, Кать, что есть, то есть. И умные, и надёжные, – подхватила Настя. – У некоторых особенно умных – в основном тех, кто не замужем – вопрос. Если этот доставщик цветов ещё раз ввалится вот так, как сегодня, мне лично цветы принять или девчонок на подмогу звать? И ещё вопрос. А он доставляет только в офисы или домой тоже может?

Я глазами шарила по столу, ища, чем бы запустить в эту болтушку, но она вовремя ретировалась, решив не искушать судьбу.

– Пригласи ко мне Лизу, пожалуйста, и сама зайди с ней вместе, – сказала я Насте, одной рукой листая страницы инета, рекламирующие отдых в Майами.

Чем больше красочных картинок я находила, тем больше во мне появлялось уверенности: Майами – это то, что мне подойдёт сейчас больше всего. Именно Майами, шумный, красочный, весёлый, со своими пляжами и отелями, ночными клубами и тусовками, бутиками и ресторанами и новыми знакомствами. Сначала не совсем уверенно, но, взвесив ситуацию и события, которые захлестнули мою жизнь, добавила: «Да, и знакомствами!» К чёрту всё! Хочу вырваться из этого заколдованного круга, сжимающего и уничтожающего меня. «Хочу море, горячий песок, синее небо», – кричало моё воображение! «И секс», – совсем тихо и неуверенно, как мне показалось, даже краснея – чего при слове секс у меня отродясь не было – добавила я мысленно. Попыталась понять, откуда вдруг такая скромность, и, не найдя ответа, повторила уже совершенно уверенно: «Да, и секс!» – при этом слегка хлопнув ладонью по столу.

Как раз в этот момент на пороге выросли фигуры Лизы и Насти. В Настиных глазах читалось два варианта ответа на моё требование, услышанное ею сейчас: первый – «Катерина, я уже нашла подходящего оператора, правда, про секс у них в буклете ничего не написано. Думаю, следует уточнить отдельно»; и второй вариант ответа – «Катя, ты имеешь в виду секс здесь, вот на этом столе (Майами отменяется что ли?), или я что-то не поняла?» Лизин взгляд был проще и лаконичней: «М-да, босс, вам точно нужно куда-нибудь слетать. И чем быстрее, тем лучше. Вот только бутик откроем, и вперёд!»

– Садитесь, девочки, хочу поговорить с вами, – сказала я, убрав со своего лица следы растерянности из-за неловкой ситуации.

– Лиза, ты, наверное, уже слышала, Настя говорила тебе, что я через пару недель хочу улететь на отдых? Так что, – я многозначительно посмотрела на неё, – вся надежда на тебя и Настю. Нет, безусловно, я надеюсь на весь коллектив, но всё же в первую очередь на вас. Готовы? За оставшиеся дни нам нужно открыть бутик и провести пару презентаций.

– А надолго улетаешь? – сразу по-деловому начала Лиза. – В принципе, не впервой. Уверена, что справимся.

– Недельку. Максимум десять дней. Сегодня до конца дня, думаю, всё уточним, и я определюсь, так ведь, Настя? Сможешь оперативно подобрать мне то что нужно?

– Да, конечно, Кать, если не будет каких-то особых требований, а всё достаточно стандартно, – при этом она сделала паузу, – то предложений достаточно. Хоть сейчас могу показать.

– Отлично! Тогда обсудим вопросы, касающиеся наших дел, а к вечеру с Настей поговорим об отдыхе – с какой компанией лечу, отель и так далее.

Все женщины в предвкушении отдыха на море одинаковы. Ещё нет билета, визы, куча нерешённых проблем, а мы уже покупаем новые пляжные аксессуары, очки, купальники и пакуем чемодан. Или чемоданы? Я лечу на недельку, одна, поэтому думаю, что обойдусь и одним. И ещё сумка. Всё. Так сказать, налегке.

Оказалось, что уже пару лет из Москвы до Майами летает прямой рейс «Трансаэро» – двенадцать-тринадцать часов в зависимости от силы и направления ветра – так было написано в буклете. И я буду «наслаждаться всеми прелестями отдыха на лучшем пляже мира» – это тоже строки из буклета.

В предвкушении отдыха дни летели один за другим – наполненные работой, походами в американское посольство, бесконечными беседами со своим коллективом, ценными указаниями, наставлениями и так далее и тому подобное.

Пару раз написал Костя с предложением встретиться, на что я ответила достаточно спокойным, но вместе с тем категоричным отказом, сообщив ему, что улетаю. Посыпались намёки типа: «Не с Олежкой ли или желающих и без него достаточно?» На что я ответила с таким же сарказмом: «Нет не с Олежкой. Зачем лететь в Тулу со своим самоваром?» В общем классические пикировки: с одной стороны намёки и скрытые упрёки, типа: «Понятно всё с тобой»; с другой – симметричный ответ: «А ты думал, что я буду сидеть и ждать, пока ты там развлекаешься со своей секретуткой?» Посидев минуту перед монитором, осмысливая свой ответ, поняла, что недостаточно больно, и добавила: «Поверь, скучать я там не буду. Кстати, говорят, что чернокожие парни очень горячие. Не знаю, правда или нет?» «Вот теперь достаточно», – довольно улыбнулась я. Что может прийти в ответ на такие слова, я примерно догадывалась, поэтому просто отключила комп. Вид ночного Майами, недавно выведенного мною на рабочий стол компьютера, с характерным звуком исчез, уступив место блестящему и чёрному как смола экрану. В нём я увидела своё отражение – молода, красива и жутко сексуальна. Довольная ответом, который я сейчас отослала Косте, и своей внешностью, я улыбалась. Почему в последние дни я так часто произношу слово «секс»? Чем больше времени отделяло тот вечер, который разметал нас с Костей в разные стороны, от сегодняшнего дня, тем больше я хотела секса. Мысли о Майами только разжигали во мне страсть и желание… желание секса и мести.

И вот наконец пришёл день, когда такси мчало меня в «Домодедово»…