Текст книги "Zona O-XА. Книга 1. Чёрная дыра"

– Эй, Козё́л, завтра, вместо Свалова, в забой!

– Я что, крайний? Свалов свалил и сразу Ко́зел!?!

– Свалов не свалил, а Свалова свалили, как собаку при попытке к бегству, Долдон! Смотри, и ты горя хватишь, если много болтать будешь!

Так закончилась перекличка, и вся зона разошлась ко сну.

***

– Здорово, Козё́л! Дурилка картонная! Я же знаю, что тебя такое обращение задевает. И я рад этому, потому что для меня ты Козлом всегда был, есть и будешь есть! Правда, в рифму, да! И я, наконец-то, могу тебя достать!

– Что тебя ещё не опускали и ты не козёл?

– Что ты вообще не сидел? А? Ага, лучше быть козлом опущенным там, чем бараном безрогим при мне!

– Может, ты мне, паря, ещё впаришь, что ты мёртвый? Нет, корень, теперь то уж я тебя точно достану!

– Так, у тебя еще вралка не выросла. Отвечать честно и быстро: на каком глобусе ты торчишь?

– Не знаешь, что такое глобус? И как гондон на него натянуть, тоже не знаешь? Тогда слушай, я тебе сам расскажу, что такое твой глобус, и где ты на нем сейчас торчишь, как гвоздь в жопе.

Мозжечок молниеносно отсканировал получаемый сигнал.

– Однако из далёка-далека идёт сигнал-то, – машинально подумал он. – Ку-д-да забрался Чем-пи-он… Неужели?

И тут, вдруг, главный локатор хоть и негромко, но очень чётко пропел: – Берегите Природу – Мать Вашу. Точно, сомнений больше не было – это была Земля. Нельзя было терять ни мгновения. Пространство, вдруг, наполнилось обрывочными вибрирующими звуками: не думай… высока… наверное… поймёшь… время… сам… наступит… секунда.

– Уводит, – судорожно подумал Мозжечок. Знать бы, сколько есть времени на привязку.

– Если упустишь – кранты, – донёсся до него шёпот. – опять кочегаром будешь работать, но теперь уже в са-а-а-мой далёкой тьму-таракани! Оттуда ещё никто не возвращался!

Пространство наполнилось диким хохотом, от которого в галактике с экзотическим названием «Млечный путь» сразу потухло несколько стареньких звезд.

– Первое правило Воина, – пронеслось в голове Навигатора, – Если ты не можешь его на таком расстоянии убить, попытайся уболтать на максимально длительное время. Необходима точная привязка по месту на этом шарике. То, что этот шарик – Земля, сомнений не оставалось.

Замысел Кэт был предельно прост. Она прекрасно понимала, что Зона Организованного Хаоса – это зона борьбы, где может быть только один победитель: или она, или её, но это не пугало Крошку.

– Зато после этой разборки, она уже ни перед чем не остановится, – так решила маленькая Чёрная дыра уже в тот момент, когда молниеносно с первых же слов догадалась о злобных планах подруг.

Особенно ей была ненавистна огромная чёрная дыра по прозвищу – Эпидерсия. Эпидерсия была её главной соперницей и, по всему, уже давно очень искусно плела против Крошки нить тайных интриг. Крошка даже догадывалась, на что в тайне надеялась эта старая рухлядь, но вслух это озвучивать не хотела.

Сейчас ей предстояло выдержать этот экзамен и выйти из битвы победителем. Для этого Кэт как всегда подготовила свою последнюю разработку под названием – Навигатор. Практически, это был кусочек самой Крошки Кэт с которым она могла расстаться абсолютно безболезненно. Потеря даже ста таких частиц не сулила Крошке больших неприятностей. Чёрная дыра умела за очень короткое время восстанавливать свои энергетические запасы. Но, тем не менее, она всегда дорожила Навигаторами, и не было ещё такого случая, чтобы последний не возвращался после выполнения задания обратно к ней.

Новинка Навигатора заключалась в том, что он мог работать отдельными частями, тем самым, экономя свою энергию в несколько раз. Обычно у него включалась в режим активной работы только та зона, которая отвечала за конкретно выполняемую работу. Как правило, отдельными зонами выступали:

– Зона физической активности – Жопка (как её любя называла Крошка);

– Ментальная зона – Язык;

– Зона витальной активности – Мозжечок (сокращенно Мозж, или как он ещё сам себя называл – Внутренний голос), безошибочно определяющий местоположение объекта;

– Зона сверхразумной чувствительности, куда входила Голова и все ее части (кроме Мозжа), которые, ко всему прочему, могли выступать в кризисных ситуациях отдельно, имея автономную подпитку. Собственно, это и был сам Навигатор, или если точнее, то его основная головная часть, сокращенно – САМ (Самонаводящийся Автоматический Механизм).

На случай кризисных ситуаций была заготовлена еще одна рабочая Зона. Зона трансцендентной активности. Но, честно говоря, малышке и самой не хотелось пускать её в дело, несмотря на свой злющий характер. Какой-то, только ей известный кодекс чести, сдерживал ее от применения последней. Но, как говорится, «на всякий пожарный», она считала, что «один боевой» ей нужен.

Сокращенно Кэт называла Зону трансцендентной активности – РКК (Резерв Крошки Кэт или, иногда, она их называла просто – Беспредельщики.)

В работу снова был введён Язык. Он никогда не упускал возможности поболтать на халяву.

– То, что ты сидишь на своём глобусе у тебя пока не вызывает сомнений? – спросил он у невидимого собеседника, кивком головы показывая Мозжу, мол работай, я зацеплю его.

– Нет, ты не в нём, ты на нём. В нём ты будешь, когда в ящик сыграешь. Так вот, браток, знай, жизнь – штука полосатая. Полоска белая, полоска чёрная…

– Что? Ты меня уже козлом называешь? Говоришь, что это ты ещё в брюхе у мамки знал? Это хорошо.

– Хорошо, говорю, что у тебя брюхо было. Значит не клон, и ещё Человеком можешь стать. Значит с тобой ещё можно говорить по-человечески.

Голова почувствовала, как программа самостоятельно плавно включилась и начала закачивать необходимую информацию.

– Только бы успела, – мелькнула мысль, а Язык уже делал своё дело дальше.

– Столько клонов вокруг развелось, что нормального Козла встретить – стала большая редкость!

– Ну, здравствуй, Козёл! Мне до фени, где ты: в Калифорнии, на Канарах, или на Колыме…

– Последнее место не знаю, – мелькнула мысль в Накопительном устройстве Навигатора, – опять Язык импровизацией занимается. Она его когда-нибудь доведёт до цугундера или полного обрезания. Ишь как шепелявит сука! Это из-за него мы все горе хлебаем уже третье тысячелетие.

– Не отвлекайся, – зашипело Левое полушарие. – Это он время тянет. Ты же, сволочь, старая рухлядь, опять не успеваешь закачивать мозги. Давно я говорил, что тебя надо в расход.

Накопитель задрожал, представив процесс переплавки и забыв о Языке, напрягся до предела.

– Мне до фени где ты в Калифорнии, на Канарах или на Калыме, – повторил Язык, зло плюнув в сторону Накопительного блока. – Кстати, как Калыма? Не сидел – не знаешь?

– Всё, отлично, – захохотало Правое полушарие, – есть привязочка. Россия – мать вашу!

– Кончай, Язык, отдыхай! Всего лишь одна восьмая часть суши на этой грёбаной планете! Потери будут даже меньше допустимой нормы, всего двенадцать процентов.

Но произошло что-то не стандартное. Время не остановилось, пространство не сжалось, как это обычно происходило при захвате в тиски Крошкой Кэт, очередной планеты. Космический разум её угрюмо молчал, а эта уже обречённая планета, под названием Земля, продолжала спокойно висеть на месте, как ни в чём не бывало. Один только Язык напряженно продолжал свою байду, причём совсем уже не картавя.

– Золотишко отмываешь, или уже лес валишь? В Лефортово подтянут? А до этого в Нигерии прел на нарах? Всё, я тебя достал и ты отваливаешь? Отваливай, я тебе ещё раз говорю: мне по барабану кто ты – Крёстный отец, или урка последняя; в законе, или шестеришь; новый русский, или старый еврей. Я знаю одно…

– Язык обречён, – пронеслась информация через Левое полушарие. – Это царапанье его уже не спасёт, но нам может оказать такую Услугу!

– Давай, родной, давай ещё чуть-чуть, не время сейчас обижаться, – видя затравленный взгляд Языка, взмолился Накопитель. – Знаю, что я козёл и все мы козлы. Выноси, родной, промашка вышла, сам видишь.

В это время на Земле заговорили сразу четыре ранее спящих вулкана, и левый глаз Навигатора моментально превратился из зелёного в лиловый, увеличившись в размерах в три раза.

– Вот тебе бабка и Юрьев день, – мелькнуло во всех мозгах сразу. – Так эта грёбанная планета – часть Разума астрального двойника нашей Крошки? По себе чуть не хряпнули?! Ну, Язычара! Ну, старик! Ну, молоток! Так это значит она – Кэт последний Воин?

– Я знаю одно, – вновь повторил Язык и сделал большую паузу. – По-моему, я ещё здесь, – вихрем пронеслось в его сознании и сразу отдалось одновременно в каждой косточке.

– Я знаю одно, – уже увереннее снова сказал он, – То, что мы с тобой ещё оба здесь в этом мире, который у нас принято называть материальным.

– Чё, несёт, – подумала Жопка, проснувшись. – Наверное, опять ему сделали обрезание вот и завёлся, – зевнула она, но в это время у нее внутри что-то засвербело, и Жопка, на всякий случай, решила послушать и разобраться, что же тут всё-таки происходит, чтобы не оказаться как всегда крайней. Таким образом, весь организм Навигатора заработал как часы.

Языку полегчало. Он понял, что в этот раз его пронесло.

– Крайний был раз, – мелькнула у него предательская мысль, от которой он заговорил в три раза быстрее.

– Вот, а теперь вернёмся к нашим баранам, – подмигивая всем сразу двумя глазами, сказал Язык, уже точно понимая, что пеленг взят, и ниточка не оборвалась.

– Ты зря обиделся на меня, братела. Про полосатую жизнь все знают, но не все знают, как эти полоски расположены.

– На самом деле они вертикальные. Вертикальная белая и вертикальная чёрная. А ты подымаешься снизу-вверх по этому дерьму под названием – Жизнь.

– Не согласен? У тебя каждый день по несколько раз чёрные и белые бывают? Я туфту гоню? А ты напряги мозги и представь себе без бумаги и карандаша всё это. Если удастся, тогда ты сможешь в дальнейшем и в забое себе представлять это и не только это. А значит, постепенно научишься перемещаться из своего сраного материального мирка в другой, который я тебя уверяю гораздо прекраснее.

– Ты спрашиваешь меня, верю ли я сам в это фуфло? Не имеет значения для тебя, верю я в это или нет, – Язык опять многозначительно подмигнул друзьям, показывая при этом глазами на Мозжечка, – но я точно знаю, что это даёт мне повод для мечтаний, гораздо больший, чем вилла Шварца на Гавайях за 50 лимонов!

– Во, даёт Язычара, – завистливо крякнул Накопитель, который понял, что и для него самое страшное уже позади и можно посмотреть на этот концерт, не напрягаясь, как этот Мозж.

– А Язык-то мог сгореть. Молоток, сам спасся и нас всех вытянул! Чё этот придурок, Гироскоп всё вертится? Шило ему в задницу вставили что ли? – глянул он искоса на Мозжа. – Эх, послушать бы, что отвечают Языку, – мечтательно подумал он. – Вот это настоящий кайф, услышать голос с того света, да ещё с планеты, которой уже не существует.

Однако, чёткое распределение обязанностей строго карало за это любого. Каждый имел доступ только к своей информации, отвечая за конкретный участок.

Язык тем временем сладко продолжал:

– Это я-то Долдон? А знаешь ли ты, что такое Долдон? Нет, дорогой! Долдон – это всего лишь человек, медленно усваивающий информацию. А медленно как ты сам понимаешь понятие относительное. Для меня – это может быть медленно, а для тебя – будет очень быстро!

В это время все части тела Навигатора уже расслабившись, посмеивались над импровизацией Языка, которая самое большое удовольствие доставляла, несомненно, ему самому. Один лишь только Мозжечок хмуро крутил и крутил свою витиеватую голову, то быстро и нервно в разные стороны, то, вдруг, судорожно и до самого упора только вправо, вправо, вправо.

– Чё он хочет, – мельком подумалось Языку. – Ну, я уже оттягиваюсь, а он то что?

Но вопрос быстро исчез, и приподнятое настроение победителя вновь вернулось к нему.

– Так на чём мы остановились? Это хорошо, что ты меня тоже козлом называешь. Хорошо говорю, что мы козлы, а не бараны. Хотя, в принципе, можно и баранами быть. Все лучше, чем стрелять друг в друга. Вот сейчас в Штатах в Калифорнии сенатора выбирают. Шварц там первым номером идёт. Крутой мужик, уважаю! Но я бы проголосовал за порно звезду.

– Почему? Да, потому что предвыборные лозунги у нее хорошие. Вот, к примеру – Предлагаю всё оружие в штате поменять на порно кассеты. Чем плох? Хотя, это маленькое отступление. Спросишь для чего? – Язык опять весело подмигнул всем.

– Во-первых, для того чтобы показать тебе, что в этом мире все относительно; а во-вторых, чтобы сделать привязку по месту и времени.

Тут все громко заржали, поняв, что сеанс закончился и на том конце связи сейчас уж точно должны понять, что их время кончилось. Но, как ни странно, ничего не изменилось и даже волны, доносившиеся с противоположного конца связующего устройства, стали слышны всем присутствующим. Они были тихие и спокойные. Казалось, им не угрожало ничего, и они не догадываются об ожидающих их ужасах.

– Доскажи лучше про полоски, – донеслось до всех. – Почему только две?

Язык на секунду онемел, но списал все на сильный изгиб.

– Ты не понял, почему только белая и чёрная? Ведь у тебя было и плохо в жизни, и очень плохо, и выть хотелось, и хоть в петлю? Ну, тут ты, брат, не переживай, старик Шопенгауэр доказал уже, что мир этот ваш создан для того, чтобы вы познали страдание, а вовсе не для счастья. Так что здесь у тебя все О’кей.

– А-а-а, вот теперь я тебя заинтересовал! Ну, наконец-то, в рот тебя Чих-Пых, как говорит Саня Каретный! Тогда отдыхай, поспи, а я буду тебе во сне долдонить, как мы бороздим космические пространства. Это у нас называется сеанс космическо-аутогенной тренировки. Ты спишь, а я тебя развлекаю с другого конца Вселенной.

– Ты понял, наконец, что видимая часть твоего материального мирка очень тобой самим заужена? И что на самом деле, ты не опущенный и не супермен. Ты никто. Ты живёшь в этом мире, чтобы сделать для себя выбор. И идёшь ты в этой жизни всегда по границе.

– Вся твоя жизнь – это пограничное состояние. Шаг в сторону, попал на чёрную полосу. Понял, что ошибся, осознал – вернулся назад на белую. Опять неверный ход, опять чёрная полоса. Не захотел напрягаться исправлять ошибку и поступать верно, пошёл по черноте. И чем больше делаешь неверных шагов, тем темнее становится полоса.

– Теперь ты понял, что вся твоя жизнь на Земле – это пограничное состояния. Выбор между движением в чёрную, или белую полосы, между Добром и Злом.

– А чтобы тебе Долдону, тупарю неотёсанному, всё-таки в твое безмозглое сознание это вошло, я один раз разрешу себе сделать для тебя наскальный рисунок на твоём черепе, но изнутри, чтобы никто, кроме тебя, его не увидел. А все остальные разы тебе сама жизнь при каждой новой реинкарнации будет делать такие рисунки толстым ХУZ на твоей тупой башке, – грубо выругался Язык, зло цыкнув сквозь зубы и в нарушение всех инструкций направил две самых убитых схемки в сторону движения волнового потока.

– Понял, Долдон, что есть твой мир, и что всё зависит от дел твоих? А понял ли, что видишь ты этого твоего узенького мирка только малую часть?

– Это и есть твой Микрокосм в Макрокосме, который мы успешно сканировали, а ты и не въехал, – опять закартавил Язык. – И будешь ты здесь торчать теперь всегда, как наказанный вашим Христом вечный жид, так как для тебя эта пограничная полоса стала кругом, сансарой. Прощай, придурок!

Дальше события стали развиваться с невероятной быстротой! Всё, вдруг, вернулось в начало пути. Язык, еще ничего не понимая, почувствовал, как он немеет. Голова Навигатора стала увеличиваться в размерах. Все присутствующие одновременно услышали вибрирующий звук: – Если ты что-то начнешь понимать, не говори никому, не надо…

Мозжечок, вздрогнув, повис с пеной у рта в воздухе успех прохрипеть: – Они нас перекрутили, суки.

– Ну, что опять они нас переиграли? – холодно спросил САМ. – Три-один, однако. А должно было быть три-ноль. Один гад уцелел. Вот где теперь его искать? И кто он? Теперь придётся побарахтаться на этой планете, а это, ребята, я вам скажу, ой как не просто. Один вам совет – старайтесь не забывать, что эта Зона О-Ха, пограничное состояние Тьмы, а вы её Воины, и, значит, не имеете право погибать.

– Будьте безжалостны, как на войне! Всё это было уже много раз. Хотя, в этот раз мы как никогда близко подобрались к нему. Пока отдыхайте, а там посмотрим. Утро вечера мудренее. И помните, он остался один, но, как говорит мама (САМ всегда называл Крошку Кэт за глаза мамой), он опаснее целого легиона, потому что он – Последний и он – Игрок. Последний штурм, мои Воины, и мы у цели!

Валерьяныч проснулся в холодном поту. Он чётко помнил весь приснившийся ему кошмар, который так предательски залез в него уже под самое утро.

– Ну, дурь, – мелькнула мысль, – поспать нормально не даёт.

Он перевернулся на другой бок и попытался вновь заснуть. Но в этот момент тяжёлый удар обрушился на его голову, и он понял, что уходит из этого мира навсегда.

Утром врачи Воркутинской зоны констатировали, что в бараке номер шесть от кровоизлияния в мозг скоропостижно скончалось сразу трое заключённых. Ни один из них не имел ни родных, ни близких, поэтому руководство зоны приняло решение – хоронить их на тюремном кладбище близ каменоломни.

Четвёртого заключенного, который оказался под утро в тяжелой коме, решено было отправить в Москву в Склифа, так как в столице у него жила тётка (единственный родственник), которая сразу же откликнулась, согласившись приехать и сопровождать больного до Москвы, хотя, как вы понимаете, необходимости в этом никакой не было. Фамилия зека была Ко́зел.

Наступала весна 2003 года. На смену «Рыбам» спешил «Водолей», и Россия, которой этот знак покровительствовал вот уже двадцать тысяч лет, пыталась зацепиться своими маленькими только что проступившими корешками хоть за что-нибудь, чтобы, наконец, выполнить до конца свою историческую миссию и выступить главной цементирующей силой в этой беспощадной и безжалостной битве Добра и Зла.

– …убей мою подругу, убей мою подругу, убей мою подругу. Если не сумеешь, я помогу. Из-за неё мы ходим по кругу… убей, убей, убей… – Сознание возвращалось медленно: —… убей мою подругу, убей, убей, убей…

– Да, хоть бы ты её, што ли, вже вбыл, – сказал Внутренний Голос, почему-то переходя на одесский диалект.

– А почему я? Чуть что сразу, Федя, Федя, – обиженно засопело Сознание, пытаясь понять в чем дело и, как всегда в таких случаях, затягивая время. Одновременно оно, усилием силы воли, привлекая для этого только правое полушарие и давая, тем самым, левому отдохнуть по максимуму, до последней секунды, пыталось включить интеллект и открыть один, опять же, только правый глаз.

Почему Штирлиц, просыпаясь, открывал всегда только правый глаз, он не знал.

– Интуиция, наверное, – подумал он, когда поймал себя на мысли, что внимательно осматривает комнату одним правым глазом.

На самом деле, это был его основной прокол. Он никогда не умел прищуривать правый глаз, и, в результате, всегда его лишался. Один и тот же прокол, если он повторялся дважды, отбрасывал Штирлица всегда в восьмой уровень, и ему вновь и вновь приходилось проходить все семь кругов ада заново.

– Из-за неё мы ходим по кругу, – донеслось до сознания вновь, – убей, убей, убей…

– Не понял? – на Штирлица внимательно смотрела Пузачёва.

– А она чё здесь делает? Я, вроде как, уже у себя? Неужели догнали? – молнией пронеслось в голове. Но тут включилось левое полушарие.

– Фу, ты чёрт! Опять жена, уходя на работу, не выключила телевизор.

Пузачёва досадно махнула рукой, презрительно фыркнула, показала язык, незаметно выбросив при этом из левой руки заколку для волос и, больше не обращая внимания на Штирлица, увлеклась игрой с ВИА-ГРУшниками.

– А причём здесь они? – ударило по мозгам. – А-а-а-а-а, клип.

– Проклятый звук, – подумал Штирлиц, – сам себя регулирует. То молчит как рыба, а то орёт, как сбоку раненый.

Вставать не хотелось. Внутренний Голос, сказав напоследок: – Лучше бы ты её всё же трахнул, а иначе она тебя всё равно уроет, – пошёл спать.

САМ, ничего не говоря, продолжал доставать звоном в правом ухе.

– А, таки, чуть не догнали, – сообщил ВГ, засыпая. – Ещё бы пять сек и Алка тебя опять глаза лишила, а это твоя последняя попытка, или ты не Воин. Так всегда из жизни в жизнь и будешь Кутузовым прыгать.

– От судьбы не уйдёшь, паря, – добавил ВГ, нарочно сильнее обычного картавя.

– Зато можно убежать, – зло ответил Штирлиц, отбрасывая одеяло, и тем самым давая понять, что он уже окончательно проснулся.

– И не убежишь, но если очень постараешься, то можешь догнать, – зевнул САМ.

– Не забывай, у тебя последняя попытка, – мягким баритоном в левом ухе растёкся он.

– Ну, всё-всё! Уже не сплю, – сказал вслух Штирлиц, для убедительности дернув себя за ухо и пытаясь глазами найти пульт телевизора.

Но, странное дело, сон улетучился, а САМ и ВГ, которые постоянно наведывались к нему последние дни во снах, никуда не собирались исчезать и, как ни в чём не бывало, оставались на месте.

– Не понял? – опять вслух сказал Штирлиц, найдя, наконец, пульт и выключив телевизор.

– Это у тебя от избытка рекламы такая реакция. Ты ещё морду сделай, как тот придурок из ролика, и будешь как в передаче «Один в один», – опять зевнул САМ.

ВГ тоже оставался на месте, мирно похрапывал и никуда не собирался исчезать.

– Не п-о-о-о-н-я-л, – Штирлиц хохотнул от изумления. – Это что же у меня раздвоение личности теперь будет? Я и ты?

– Не раздвоение, а разтроение, – ответил САМ. – Он (он кивнул в сторону ВГ) поспит пару часиков по-вашему, земному, и тоже вернётся к тебе. Так что мы теперь всегда будем втроём, пока ты снова не съедешь в свой восьмой уровень. Но в этот раз уж точно без нас. Хватит, мы своё отмучались. А тебе, похоже, это нравится. Похоже, ты по жизни альтруист. Или мазохист? Что, в прочем, одно и то же. Тащишься от страданий.

– Пожалуй, и я часок посплю, утомил ты нас сегодня, однако, всех. А ты можешь пока мячиком поиграть, тебе понравится.

– Пожуем – увидим, как сказал лев, заглатывая голову дрессировщика, – протянул задумчиво Штирлиц, внимательно прислушиваясь к звукам внутри себя и трогая голову правой рукой. На всякий случай, даже пристукнув по ней.

Голоса исчезли.

– Похоже, отдохнуть надо сегодня пол денька, – решил он, направляясь в ванную комнату.