Текст книги "Тим. Часть 3"

– Грохнули?

– После анализа полученной контактором информации, – продолжает Сот, – Содружество спешно вывело своё имущество из соседних галактик и заперлось в границах собственных систем. За четыре десятилетия правящий класс Содружества грубо и основательно переформатировал сознание собственных граждан. Когда нравственное падение общества достигло требуемых показателей, правители развязали междоусобную крупномасштабную войну во всех заселённых людьми системах. Они ввергли собственные миры в упадок и хаос. Сторонами конфликта руководили из единого центра, и достичь поставленных целей удалось уже за первые, самые кровопролитные годы. Как только Содружество начало расползаться по швам, единый центр ушёл со сцены, но он выжег всё, что хоть в какой-то степени могло насторожить тех, кто неминуемо должен был прийти.

– Пришли?

– Пришли, – заявляет Сот, – через сорок три года с момента контакта с инородцем. В глухой местности на одной из принадлежащих людям планет обнаружили трансер.

– Трансер?

– Так назвали переправленное в систему техническое устройство. Знаю лишь, что по принципу работы оно схоже с вашим телепортом, но действует на иных принципах и по уровню технологий выставляет людей жалкими деградантами. В базах кома есть образ.

Секунда, и Тим смотрит на проекцию того самого камня из центра обучения.

– В то время по просторам содружества уже двенадцать лет катилась война, и обнаружен трансер был не сразу. Установить, что именно с его помощью проникло в системы людей, не удалось, но вскоре были зафиксированы случаи массового съёма данных с уцелевших планетарных хранилищ информации. Это крайние сведения в базах станции. Едва трансер был обнаружен, в тайне построенный ковчег был немедленно переброшен в систему Вирон, и связь с внешним миром была прервана. Вирон – не что иное, как тайная часть плана правителей, и именно поэтому на борт станции должна была прибыть группа с планеты.

– Что за план?

– Нет информации.

Услышанное от Сота вполне встроилось в логику событий от профессора Петропавловского. Тим давно уже не тот наивный юноша, верящий на слово, и вполне допускает, что Сот может лгать, однако его рассказ сложил в голове пазлы, сопоставить которые раньше никак не получалось.

– Выходит, что правители собственноручно убили Содружество, чтобы его спасти?

– Да, это был единственный способ сохраниться вам как виду.

– И всё из-за случайно причинённого вреда одному из чужаков? – с сомнением спрашивает Тим, – надо было превратить людей в животных и уничтожить большую часть всех своих достижений?

– Достоверной информации нет, но насколько я могу судить о тех событиях, причиной послужило не столько умерщвление инородца, сколько кража людьми субстанции, оказавшейся при нём.

– Всё равно, – не желает Тим принять услышанное, – даже ради сверхважной материи уничтожать целый разумный вид – это перебор.

– Однако всё случилось бы именно так, – утверждает Сот, – после полученной в ходе слияния информации правители Содружества понимали, с чем столкнулись, и, принимая план столь радикальных действий, опирались на железные выводы. Подумай, какой свирепостью и силой обладают инородцы, если даже находящееся на пике своей мощи Содружество не пыталось сопротивляться, а легло на бок и покорно склонило голову?

– Вдобавок они больные, – выносит Тим свой вердикт.

– Судить об их здоровье, качествах и мировоззрении я не могу, а вот тебе, Тим Вирон, ещё предстоит с ними встретиться.

– С какой радости?

– С такой, что ДИ-107, принявший тебя в качестве носителя, и есть часть той материи, ради которой инородцы так упорно искали миры людей. Поверь мне, они обследовали огромное количество звёздных систем в поисках того, что им когда-то принадлежало.

Это была новость. Тим слегка оглушён, но разума не теряет.

– А как они определили, что материю перехватили именно люди, если чужак был уничтожен и домой не вернулся?

– Скорее всего, никак, иначе вряд ли бы ты заполучил ДИ-107. Думаю, что информацию о той экспедиции всё же удалось скрыть, а спадающее в упадок общество инородцы не сочли для себя угрозой и позволили людям существовать. Созданный правителями Содружества план сработал, но это лишь мои измышления, убедительных данных нет.

– Тогда почему ты решил, что мне предстоит с ними встретиться?

– Потому, Тим, что одновременно с твоим появлением на ковчеге сами по себе запустились процессы в центральном модуле.

– Какие?

– Я не могу их идентифицировать. Ядро модуля автономно, действует по собственным алгоритмам, влиять на которые никто не способен. Я почти уверен, что твоё появление запустило процессы, которые должны были начаться двести лет назад.

– И что это значит?

– Нет данных. В базах станции есть информация о прошлом, и на этом всё. Могу лишь предположить, что по плану прибывшие с Вирона люди должны были понимать, что и как делать дальше.

– Но Вирон за эти годы успел деградировать, – медленно выводит Тим.

Он в замешательстве. Свалилось столько, что в голове путаются мысли. Почему-то сильно захотелось оказаться под бодрящими струями воды и позабыть о новой угрозе. Решив остудить начавшую болеть голову, Тим встаёт с дивана и молча направляется в душевую кабину.

Глава 8

В кабине усаживается на пол и долго сидит под упругими струями. Чем дольше Тим сопоставляет слова Сота с увиденным собственными глазами и почерпнутым из доклада профессора, тем больше склоняется к мнению, что электронный разум как минимум даёт много правдивой информации. И далёкое прошлое, и происходящее сейчас, включая историю с браслетом, послушно встают в единую цепь вполне объяснимых событий. Касаемо прошлого, в общих чертах всё понятно, мысли же о будущем вызывают в Тиме тянущее чувство беспокойства.

Известие, что на его запястье нечто чужеродное, разыскиваемое такой жутью, что даже Содружество предпочло завершиться до первой с ними встречи, не выходит из головы. Что с этим делать, Тим не знает, зато остро чувствует, что его втянуло в водоворот событий, масштаб которых не получается даже представить.

– Н-да, – говорит он сам себе и поднимается на ноги.

Получив поднос, молча ест, потом спускается вниз, садится в кресло.

– Переведи управление на жесты.

Маленький шарик планеты там же, где и вчера. Манипулируя ладонями, Тим увеличивает планету и, прокрутив на четверть оборота, находит свой дом.

Место, где он когда-то жил застроено ровными рядами трёхэтажных модульных домиков. В долине проведена большая работа, посёлок крупный, занимает добрую её четверть. Обратил внимание на высокий забор, оградивший занятые людьми территории. Вдоль забора тянутся возделанные угодья. Невольно представил, сколько разной клыкасто-когтистой братии тянется туда со всех окрестных районов. Хищники Вирона помимо данного природой набора все как один имеют превосходный слух. Даже валка леса порой превращалась в настоящую военную операцию. Видя оборудованную на окраине посадочную площадку и десантный бот на ней, Тим сразу определяет, что война со зверьём здесь будет долгая и упорная.

На что надеются Сурийцы, обустраиваясь в давно известной всем системе, Тим не знает. Отбиться полуразбитым крейсером и эсминцем точно не получится, если только…

– В случае атаки на планету станция вмешается? – озвучивает он едва сформировавшуюся мысль.

– Когда тебя забирали, вмешалась?

– Не подумал. Ты всё видел?

– Видел. До срока прибытия на станцию группы с Вирона ковчег нёс охрану системы. После функции защиты были свёрнуты.

– Почему?

– Потому что так решили создавшие ковчег люди. Думаю, подобную ситуацию они попросту не предвидели, хотя могу ошибаться.

– Поясни.

– Формируя задачи Кому, люди не то что запретили протокол защиты после прибытия на борт группы с Вирона, они попросту не внесли его в реестр активного режима. Подошёл срок, и Ком свернул всю деятельность в этом направлении.

«Ошибка, – думает Тим, – недосмотр. Ведь просто поставь галочку в нужной строке, и беды, случившейся с поселенцами, никогда бы не было».

– Почему ковчег не засекли пришедшие за нами торговцы?

– Для ясности: ковчег – самая передовая машина из всего, что когда-либо создало Содружество. Если торговцы его не увидели, значит, не должны были увидеть.

– А Сурийцы должны?

– Да

– Почему?

– У тебя нет доступа.

– У меня полный доступ.

– К сектору и только.

– Плохо, – понимая, что спорить бесполезно, сдаётся Тим, – тогда объясни, почему у меня нет доступа, как его получить?

Ответом Сот не обременился. Напротив, появляется спроецированный экран, испещрённый цифрами и символами.

– Издеваешься?

– Прости, – гаснет проекция, – забыл, что ты дремучий совсем. Перед тобой был отчёт протокола идентификации устройства ДИ-107. В отчёте указано, что подтверждена совместимость носителя, то есть тебя и экспериментального оборудования, то есть ДИ-107. Процесс вашего соития… Нет, не так, – перебивает себя Сот, – вашего, скажем, контакта, проведён с нарушением процедуры. Нарушен порядок первичного взаимодействия, что повлекло ряд сбоев в совместимости с устройством. Проще говоря, устройство работает неправильно, сказать точнее, оно не работает, активирован лишь базовый функционал.

– Экспериментального оборудования? – заостряется Тим на первых фразах, – хочешь сказать, я первый, кто нацепил браслет на руку?

– Первый ты или нет, не знаю. Мне плевать.

– Что за базовый функционал?

– Могу предположить, что устройство в какой-то степени обеспечивает целостность твоей физической оболочки.

– Было такое, – кивает Тим, – спасал, но если просто бьют, он, гад, не видит. Слушай, до меня браслет примеряли другие, но застегнулся он только на мне. Причина в том, что я родом с Вирона?

– Возможно, – отвечает Сот, – но хватит меня сбивать. У тебя нет доступа по причине того, что устройство, которое должно взаимодействовать с подготовленным специалистом, попало к тебе, необразованному дереву, волей случая оказавшемуся в нужном месте.

– Дерево убрать, с остальным согласен.

– Не перебивай. Теперь что ты должен сделать, чтобы заново пройти процедуру первичного контакта с ДИ-107 – настроить устройство и, как следствие, получить допуск к закрытой информации ковчега. Скажу честно, не знаю как.

– А кто знает?

– Нет данных.

– И что мне делать?

– Можешь всплакнуть, – слышит Тим ехидный смешок.

Манера Сота вести диалог раздражает, но Тим не знает, как осадить зарвавшийся набор цифр и галочек.

– Процедура первичного контакта – что это, как выглядит?

– Нет данных.

– Я вообще никаких процедур не проходил, почему устройство включилось?

– Не знаю. Оно выбрало тебя как носитель, но контакт с тобой его не активирует, должно произойти что-то минимум нестандартное, чтобы устройство запустилось даже на уровне базового взаимодействия.

– Была пара таких моментов.

Почему-то Тим ждёт, что Сот поинтересуется подробностями тех моментов, но в жилой зоне поста тянется пауза.

– Говоришь, устройство меня выбрало, оно разумно?

– Нет, ему подойдёт кто угодно с нужными параметрами.

– С какими?

– Слушай, дружок, если я довожу, что данных нет, значит, их нет, и делать несколько заходов – пустое. Втянул?

– Втянул, – Тим спокоен и очередной наскок принимает с усмешкой, – так что за параметры?

– Что угодно. От нравственной составляющей носителя до уровня децибел его храпа в три ночи каждого вторника. Даже гадать не буду.

– Живи тогда, – позволяет Тим, – Хал с тобой.

– Что?

– Ты ещё глуховат, – говорит в ответ, – рук нет, ног нет, да ещё глухой. Ущербное ты, Сот, создание, жалко мне тебя.

Какое-то время на посту повисает пауза, после тишину разрывает хохот.

– Ты не представляешь, как это классно, – отсмеявшись, заявляет Сот, – встретить тупенькое, но всё же разумное, которое красиво на тебя нагадит и тут же невзначай улыбнётся. Великолепно.

– Ты мне, если что, не нравишься.

– Почему?

– Твердишь только «нет доступа, нет информации».

– Зато всё остальное в твоём распоряжении.

– Я на станции оказался случайно или нет?

– Ого, – восклицает Сот, – и что заставляет об этом думать?

– Череда подозрительных событий. Слишком гладко для меня всё сложилось. Костюмчик Сурийцы подобрали, отправили прям куда надо. Странное совпадение, не находишь?

– Не нахожу.

– Так случайно или нет?

– У тебя нет доступа.

– Вот поэтому ты мне и не нравишься.

– Плевать.

– А ещё не нравишься, потому что ты балабол.

– Это заявка, – с явной издёвкой заявляет Сот, – пример, будь добр, – требует он.

– Ты нёс, что мы с Аней здесь первые.

– И?

– Что в трюме в контейнерах лежит?

– ДИП-8643309952…

– Стоять, – перебивает Тим.

– Нет другого названия.

– Ведь кто-то эти гранулы привёз?

– Эти, как ты говоришь, гранулы, складированы в трюме перед самой отправкой ковчега.

– Я на Горе эти гранулы видел, хочешь сказать, не в курсе дел?

– Хочу.

– А чьи они тогда? – спрашивает Тим сам себя, но слышит Сота.

– Нет доступа.

– Но ты-то знаешь?

В ответ ни слова, под сводами поста опять повисает тишина. Ещё раз обведя взглядом Вирон, Тим выбирается из кресла, поднимается наверх, с разбега подпрыгнув, влетает на кровать. Устроившись, закидывает руки за голову.

– Образ моей мамки там в трюме – что это?

– Сам не догнал?

– Догнал, хочу убедиться.

– Убедился, то и есть.

– Это тоже базовый функционал?

– Вряд ли. Твоё устройство работает криво. Был пьян, на взводе, во сне эмоции пережил, вот и реакция. Точнее не скажу, нет данных.

– Задолбал ты, – ворчит себе под нос Тим, – получается, – говорит он дальше, – что гранулы – это строительный материал, из которого ДИ-107 способен сделать, как я понимаю, что угодно, правильно?

– Нет. Сам по себе ДИ-107 – просто сложный механизм, чьи настройки и работу определяет носитель. В вашем случае тупое железо получило такого же носителя, ну ты понял.

– Убейся, – огрызается Тим, – я утонул, воздух начался появляться прямо в лёгких, откуда он взялся?

– Я уже объяснял…

– Помню, – перебивает Тим, – устройство защищает носителя. Вот только никаких гранул у меня с собой не было. Вопрос понятен?

– Думаю, что потенциал для минимальной активности заложен в самом устройстве. Но это не точно, предполагаю по косвенным сведениям.

– Вот здесь подробней.

– Ну да, – тон Сота вновь сочится усмешкой, – сейчас всё брошу и буду месяцами языком молотить. Хочешь знать – изучай сам, я предоставлю. Предупреждаю сразу: конкретики там ноль. Всё, что выудишь, я в общих чертах уже рассказал.

– Я могу избавиться от устройства?

– Не знаю.

– Почему Ком пропустил на борт Аню?

– Я вмешался, мне было интересно за вами понаблюдать. Тем более болезнь прогрессировала, Аня всё равно бы себя прикончила, или ты её.

– Человеколюбием ты не страдаешь, – констатирует Тим.

– Страдаю, – не соглашается Сот.

– То есть ты можешь самостоятельно поднять на борт кого угодно, я правильно понял?

– Правильно.

– Здесь есть телепорт, я могу покинуть станцию?

– В любое время.

– А вернуться?

– В любое время.

На первостепенные, самые, на взгляд Тима, важные вопросы ответы он услышал. Не на все, но правдоподобную картину событий, где ясны причины и следствия, он получил. Пока Сот даёт ответы, Тим решает накидывать всё, что появляется в голове.

– Если я вернусь и со мной будет посторонний, – прикидывает он возможные варианты, – пустишь?

– Обсудим.

– Если их будет несколько десятков?

– Обсудим.

– А если….

– Обсудим, сказал, – выказывая настоящее недовольство, затыкает его Сот.

Поёрзав на ложе, Тим просит убрать свет и непроницаемость стен. Глядя на звёздную россыпь, Тим на самом деле далёк от красот космоса. Долгое время звенящая тишина поста нарушается лишь редкими едва слышными вздохами.

– Давай повторим, – говорит он наконец, – если не прав, поправь. Картина такая. Люди дёрнули нечто важное у цивилизации, где принято истребление иных разумных видов. Правители обделались так, что топят Содружество в хаосе и выжигают всё, что хоть как-то может связать украденную материю с человечеством.

– Можно добавить, что успешно проведена нравственная и технологическая деградация социума. Основательно так проведена. Ребята старались.

– Ты о силовых установках кораблей?

– Не только. Железо местами уцелело, что-то работает и ныне, но вся связанная с техникой информация сгорела в пламени орбитальных бомбардировок. Всё сопряжённое с прогрессом беспощадно спалили и развеяли по ветру. Даже в базы ковчега вошли лишь отдалённые, разрозненные сведения, которые свести воедино можно лишь только зная предысторию.

– С этим разобрались, – дождавшись конца монолога, заявляет Тим, – продолжим. В то же время запущен план создания ковчега и заселения Вирона. Цели, ради которой всё это было сделано, мы не знаем, правильно?

– До буковки.

– Теперь обо мне. Я получил устройство о, предназначении которого нет информации. В модуле ковчега начались связанные с устройством процессы, но какие, я тоже не знаю. Зато в связи с процессами в модуле на меня могут выйти хозяева материи. Я ничего не упустил?

– Ни буковки.

– Может, есть что добавить?

– Ни строчечки.

– Да задолбал ты. Ведь сам говоришь, что мне придётся с ними встретится. Получается, они до сих пор ищут пропажу. Триста лет прошло.

– Может, и не ищут, но обстановку наверняка держат под контролем.

– Я не слышал, чтобы кто-то когда-то встречал инородцев, каким образом они могут держать миры людей под контролем?

– Возможно, действуют чужими руками.

– Чьими? – спрашивает Тим, но сразу осекается от осенившей мысли, – думаешь, линия на Горе выпускает гранулы для чужих?

– Почему нет? – задаётся вопросом Сот, – это их технологии. Вполне допустимо, что, придя на ваши земли и обнаружив жалкое зрелище, они всплакнули и принялись использовать вас в своих интересах. Попутно можно посматривать, не всплыла ли материя.

– Их технологии? – испытав нечто сродни расстройству, переспрашивает Тим, – я слышал, что теорию подобного двинул Ван Петров.

– Иван.

– Что?

– Иван Петров, – повторяет Сот, – центр Петрова действительно воплотил ряд прорывных проектов. И он же работал над изучением инородной материи. Именно там определили её свойства, разделили, дополнили чем-то своим, адаптировали под человека и создали устройство, которое оказалось у тебя.

– О-о-о, – с придыханием произносит Тим, – сам Петров держал браслет в руках. Мне выпала честь, лучше бы эта дрянь к нему и приклеилась.

– У Петрова, видать, не сложилось, тебе удалось.

– Для чего? – спрашивает Тим.

– Для сопротивления инородцам, – вполне себе серьёзно отвечает Сот, – это мой анализ. Для чего заселять Вирон и скрывать о нём данные, строить станцию, ждать людей с планеты? Всё это имеет смысл при наличии плана сопротивления. Это кратко; на деле мой вывод построен на всей информации, имеющейся в базах ковчега.

– Почему не вступили в бой сразу, а целых сто восемь лет ждали колонистов с Вирона?

– Хороший вопрос, но я не знаю.

– Плохо.

– Ты собираешься покинуть станцию?

– Не сейчас, – отрицательно кивает Тим, – но уйду обязательно.

– Дам совет. Как понял по твоей реакции, с трансером ты знаком. Ты всё ещё жив, это значит, что знаком предельно поверхностно и система тебя не определила.

– Какая система?

– Говорю образно. Возьмём наш телепорт. Система отмечает каждое перемещение и вносит данные в реестр. Ничего не мешает их технике работать так же. Советую не лезть к трансеру и к вещам вроде той линии, о которой ты говорил.

– Спасибо, услышал.

Продолжать диалог нет желания. Тим кривит губы, вспоминая, с какой надеждой ждал этой самой ясности. Получив, понял, что прежние проблемы – сущая мелочь в сравнении с тем, что сулят прогнозы Сота. Зависнув на ситуации, Тим не замечает, как медленно наливаются веки и явь плавно оборачивается сном.

Проснулся от часто повторяющегося постороннего звука. Не выдавая присутствия, Тим напрягает слух. Опознав звуки, скашивает взгляд и медленно садится.

– Ты не представляешь моего восторга, – отложив вилку, говорит сидящий за столом примерно одних лет с Тимом худощавый молодой темноволосый парень, – не тупи, – добавляет он с укоризной, глядя ему в глаза.

– Сот?

– Кому ты ещё кроме меня нужен? А, – хлопает он кончиками пальцев себя по лбу, – ну да, прости.

– Это как? – спрашивает Тим, одеваясь.

– Вот так, совсем как человек, – пожимает Сот плечами.

Он встаёт с кресла, направляется в его сторону. «Тщедушный, – на автомате оценивает Тим, – ниже ростом, агрессии вроде нет». Подойдя, Сот тянет руку и касается пальцами его щеки.

– Тёпленький.

Сот доволен, словно ребёнок, в голосе веселье, говорит широко улыбаясь.

Не долго думая, Тим тоже хватает его пальцами за щёку и, слегка потрепав, заявляет, что он тоже тёпленький.

Перед ним настоящий живой человек, обоняние ловит запах свежей одежды и чистого тела. Удивлялся лишь первую секунду, но, вспомнив образ мамы в трюме, Тим успокаивается.

Сот между тем возвращается за стол, берётся за вилку.

– Вкус пищи, – заявляет он, не переставая жевать, – это самое восхитительное чувство, которое я испытал в своей жизни.

– Вкус – это не всё, – возражает Тим, – есть и другие приятные…

– Видел я твою довольную морду, когда вы с Аней развлекались, – перебивает Сот и начинает смеяться.

Зацепило. Ту единственную ночь с Аней Тим считает исключительно личным делом, и впускать сюда посторонних он не намерен.

Сот между тем заканчивает с завтраком, отталкивает чашку и, знакомясь с ощущениями, трёт ладони друг о друга. Он поднимает руки на уровень глаз и долго шевелит пальцами, рассматривая их с разных сторон. Проводит ладонями по лицу и принимается ощупывать поверхность и угол стола.

– Ощущения – это высший дар, – заявляет он, – теперь я понимаю, что значит быть человеком.

Обойдя стол, Тим подходит к Соту и молча бьёт кулаком в плечо. Ударил чувствительно, Сот едва не кувыркнулся с кресла.

– Чёрт, – вскрикивает он, кривясь от боли, хватается за плечо.

– Вот теперь ты до конца понимаешь, что значит быть человеком, – цедит Тим, и в его голосе ни намёка на иронию.