Текст книги "Эскизы к золотому ключику"

– А словами?

– Можно и словами, чай будешь?

– Давай, полстакана.

После того как зашипел чайник, Кривошеин продолжил.

– Сам, понимаешь, я выборку могу сделать только по статистическим карточкам, которые приходят к нам из райотделов, а там – не густо. Мы просмотрели все темняки на пять лет назад и ничего приличного. Только два дела более-менее похожи на что-то. В одном случае жертвой была преподаватель художественной школы, которая осталась жива. Правда, в больнице пролежала два месяца. В другом случае водитель такси – частник. Он погиб.

– Володя, быть может грабежи?

– Не сходится. Ничего не взято. Связи между этими преступлениями никакой не просматривается. Мотивов тоже нет. Уголовные дела находятся в райотделах – Заречном и Центральном. Они сейчас приостановлены. Тебе надо потолковать с операми, которые этим занимались. Пока всё. Я на всякий случай расширю критерии для поиска. Быть может и ещё что всплывёт. Ты на месте посмотри, вдруг, что интересное увидишь, звони сразу напрямую мне, отработаем. Команду от начальства я уже получил, по этому делу буду работать в первую очередь.

Так, и тут ничего реального не видно, хотя об этом можно говорить только после того как глазами увижу материалы дел и поговорю со своими коллегами. А ещё лучше с потерпевшей – учительницей и с кем-нибудь из свидетелей по делу таксиста. А сейчас в срочном порядке пойдём исполнять генеральскую волю и связываться с наукой, которая подскажет, кого искать и где искать, поскольку – «приказ начальника – закон для подчинённого». Кто бы сомневался, да и чем чёрт не шутит, а вдруг да поможет.

На телефонный звонок, секретарь кафедры психологии ответила, что передаст мою просьбу и попросила оставить координаты. Буквально через несколько минут мне сообщили, что один из научных сотрудников готов встретиться через три часа, нужно только разыскать его после лекции. А пока есть время, чтобы выполнить последнюю просьбу Симони. Зачем отправлять почтой, когда проще отдать в руки, тем более что всё по пути. Ик тому же рядом с университетом живёт моя тётя. Заодно загляну к ней, давно в гостях не был.

Прав был, однако, Симоня, дом, в котором жила его дочь хотя и до категории «элиты» не дотягивал, но и к классу «эконом» уже не принадлежал. Всего два подъезда, уютный небольшой двор, огороженный кованым забором. Автоматические ворота, калитка с домофоном и видео наблюдением – все атрибуты жителей типичного среднего класса. Через несколько минут я был около двери нужной квартиры. Её открыл высокий крепкий парень, за спиной которого стояла молодая женщина. Едва уловимое внешнее сходство говорило о том, что это именно и есть дочь Симони.

– Капитан Чугунов, – представился я, раскрыв, удостоверение, – Анна Владимировна?

– Анна Дмитриевна, – уточнила женщина.

– Простите, вы знакомы, с гражданином Семёновым Владимиром Ильичом?

– Да, конечно, это мой отец, родной отец. После того как мама вышла замуж второй раз меня удочерил отчим. С тех пор я носила его фамилию и отчество. А что с ним?

– К сожалению, Анна Дмитриевна ваш родной отец сегодня утром скончался. Предполагаемая причина смерти – отравление некачественным алкоголем. Сейчас мы занимаемся проверкой всех обстоятельств его гибели. Незадолго до смерти он просил меня передать вам вот это, – я достал из портфеля пакет.

– Что там? – сквозь слёзы спросила женщина.

– Семёнов говорил, что там фотографии и личные записи.

– Можно открыть?

– Да, конечно, это ваше.

Она распечатала пакет, достав оттуда старую общую тетрадь и две чёрно-белых фотографии, на которых улыбающиеся папа, мама и маленькая Аня. Фотографу удалось сделать невозможное – остановить время, сделав всех троих счастливыми, счастливыми на миг, и… навсегда. А вот дальше, дальше из тетради выпала поздравительная открытка с двумя переплетёнными кольцами, в которую были вложены три пятитысячных купюры.

Ох, Семёнов, Семёнов, кто бы мог подумать, что ты по копейкам будешь собирать свадебный подарок для своей единственной дочери, и вручит ей этот презент в день твоей смерти тот, кто совсем недавно собирался посадить тебя за мелкую кражу.

– Когда мы сможем его забрать? – всхлипывая, спросила женщина.

– Как только будет готово заключение судебно-медицинской экспертизы. Он сейчас в городском морге. С формальностями, я думаю, разберётесь.

– На похороны придёте?

– Не могу обещать, Анна Дмитриевна, но о месте и времени сообщите, пожалуйста. Примите мои соболезнования. Запишите телефон, – я продиктовал свой номер. – Звоните в любое время.

Я распрощался и вышел на улицу. День, как и предупреждал Симоня, обещал быть длинным. А вот на похоронах надо бы побывать. И лучше неофициально. Егорыч Зоркальцеву вряд ли откажет, но и «прикид» надо будет сменить. Вдруг да появится тот, кого мы ищем. Незачем ему знать о нашем присутствии. Пусть голову ломает, почему мы не появились. А пока есть время до встречи с консультантом по психологии, можно и заглянуть к своей тёте.

– Ой, Саша, заходи. Давненько у меня не был. Как дела?

– Да так, тётя Маша, по-разному, работу работаем, жуликов ловим помаленьку.

– Я сейчас чайник поставлю, с утра булочек и пирожков напекла, как знала, что придёшь, разувайся, проходи на кухню. Уставший ты какой-то Саша, может что случилось?

– Работа, всё она, спать спокойно не даёт.

– Да ладно ты не переживай так. Образуется. Найдёте обязательно, не на кофейной же гуще гадаете. И народу – вон, сколько вас.

– Знаешь, тётя Маша, я бы уже и на гуще гадал, и пасьянс раскладывал, лишь бы помогло.

– А хочешь, и вправду на картах бросим, а? у моей тёти загорелись глаза. – У меня соседка этим занимается уже давно. Этажом выше живёт. Все кто к ней приходил, довольны оставались.

– Тётя Маша, начальство нам на эти цели денег не даёт, а свои жалко.

– Да ты что! Какие деньги? – она всплеснула руками, – сейчас позвоним, придёт, посидим, поговорим, чаю попьём. Зачем деньги. Ну, так как?

А в принципе, почему нет? Женщинам на пенсии какое-никакое развлечение, а я немного отдохну, да и мало ли…

– Ладно, давай, зови сюда свою цыганку.

– И не цыганка она вовсе, – сказала тётя, набирая номер телефона. – Сейчас придёт, а ты чай наливай, не сиди как в театре, и пирожки бери пока тёплые. – Она положила трубку на место после непродолжительного разговора.

– Послушай, ты своей соседке ничего обо мне не говорила?

– Да как же! а разве не надо было? Ну вот, кажется и она, – в прихожей тренькнул колокольчик звонка.

– Саня, открой дверь, пока я на стол накрою.

Ну что же будем выполнять указание высокого начальства в полном объёме. Интересно, насколько это всё совпадёт с анализом профессиональных психологов? Карты уже есть, осталось найти шамана и запалить где-нибудь костёр в лесу.

Вошедшая женщина никак на классическую гадалку похожа не была. Ни тебе жгучих цыганских глаз, ни традиционной шали, ни монисты. Передо мной стояла дородная седая женщина в домашнем халате и тапочках. На груди на шнурке болтались обычные очки в роговой оправе.

– Ира, проходи, – с кухни раздался голос тёти Маши, – я сейчас.

– Ирина Николаевна, – представилась вошедшая, – а вы, стало быть, Александр, очень приятно. Маша мне о вас рассказывала.

– Простите, Ирина Николаевна, вы знаете, где я работаю?

– Кажется в полиции.

– Именно там. Вы давно занимаетесь гаданиями?

– Лет, наверное, десять, может больше. Вышла на пенсию и помаленьку пристрастилась. Я бухгалтером работала почти сорок лет. Сейчас иногда балансы свожу частным предпринимателям, консультирую по налогам, сами знаете, нашей пенсии на хлеб да коммуналку хватает. Карты – это исключительно для души. Денег за это не беру. Кто конфет принесёт, кто торт, кто ещё чего. А много ли мне надо. Вы как я догадываюсь, желаете узнать что-то по поводу вашей работы?

– Именно так.

– Ну что же приступим.

– Может, сначала чай попьём с пирожками, а уж потом за дело? У меня и чайник вскипел. – Тётя Маша выглянула из кухни.

– Тётя Маша чай после, сначала дело.

– Ну, раз так проходите в комнату, а я пока ещё кое-что здесь доделаю.

– Приступим, – гадалка достала из кармана колоду и разорвала упаковку. – Карты должны быть совершенно новые, не игранные, – пояснила она, – сдвигайте и перетасуйте молодой человек.

Я послушно сдвинул колоду и перемешал карты. Дамы, короли, тузы, шестёрки завертелись калейдоскопом в руках гадалки. Черная масть сменяла красную, красная – чёрную… наконец карты легли кругом, в центре которого оказался крестовый король. Однако, женщина, внимательно посмотрев на расклад, вновь смешала колоду и опять предложила мне сдвинуть её. И всё сначала.

– Знаете, Александр, я обычно в таких случаях прекращаю сеанс, но учитывая вашу работу, я не знаю, как поступить.

– Говорите всё как есть, – попросил я.

– Хорошо, будь, по-вашему. Могу сказать, что вам уже пришлось столкнуться с тремя смертями совсем недавно.

– Как с тремя? – невольно вырвалось у меня.

– Две вижу совершенно отчётливо, женщина и мужчина. Третья как бы совсем смазано, то ли есть, то ли нет, мужчина, женщина, мальчик, девочка… не пойму, разобрать никак не могу.

И тут мне пришло в голову – ведь Черновская была беременна! Но об этом мало кто знал.

– Продолжаем или достаточно? – женщина внимательно посмотрела на меня.

– Дальше.

И опять карты завертелись в чёрно-красном хороводе. И опять передо мной на столе лёг круг из дам тузов и валетов и других представителей этого семейства.

– Вижу злодея совсем рядом с вами, вижу даму, её смерть, нет, опять не могу разобрать… Размыто всё. Но опасность ей угрожает очень серьёзная. Вижу короля, который путает весь расклад. Его смерть… нет! Да что же это такое! Перемешано так, что не разобрать! Вижу неприятности, казённый дом, казённых людей, пустые слова, потерю, находку, нежданный друг вам поможет. Мутный расклад какой-то, первый раз за столько лет выпадает такое.

– Ирина Николаевна, а про злодея подробнее можно?

– Ну что же попробуем…

И опять карты завертелись в хороводе.

– Одинокий он, нет рядом с ним ни детей, ни женщин, вот что я скажу. Приблудный какой-то.

Странно… – женщина ещё раз перетасовала карты, – одна дама рядом с ним была, его же масти, но между ними и король и валет лёг. Вроде как близкий человек и вроде как не с ним. Вторая постоянно рядом ложилась, но ушла. Потерял он её недавно. А вот ещё! И опять между ними король… У него, похоже, серьёзные проблемы с близкими людьми. Хитрый, карты путает постоянно на пару с каким-то королём.

– Со мной что ли?

– Нет, Саша, вы человек казённый, при должности, а эти двое – так, обычные люди, но связаны меж собой давно. Всё разговоры вокруг них одни, сплетни, зависть, обиды, дама какая-то между ними ложилась, но тоже ушла. Вторая была и тоже ушла. Эти короли всегда выпадают парой. У злодея есть то, чего нет у других.

– Что, Ирина Алексеевна? Дом, машина?

– Молодой человек, здесь ни фамилии, ни адреса не написано, так что уж извините, большего сказать не могу. Однако деньги ему выпали нежданные, – она ещё раз посмотрела на карты. Но скоро они от него уйдут.

– Ира, Саша, у меня всё готово, идите за стол уже. После закончите, а то всё остынет.

– Тётя Маша мы уже закончили, идём.

Ароматный чай с вареньем, пирожки – красота. Особенно если остался в очередной раз без обеда. Однако, сытое брюхо к работе глухо, это точно. После такой трапезы сразу пропадает всякая охота вообще что-либо делать. Даже в сон тянет. Наверное, и вид у меня был слегка осоловевший.

– Саша, ты бы прилёг немного подремал, а то гляжу, носом клюёшь.

– Тётя Маша это я от удовольствия, спасибо за угощение и консультацию, но мне пора. Я распрощался с женщинами и вышел на улицу. Свежий воздух немного взбодрил. Интересно, что скажут профессиональные психологи? Однако до встречи с наукой меня ждал ещё один сюрприз.

– Слушай внимательно, – звонил Володя Кривошеин. – Думаю, тебя это может заинтересовать. Я просмотрел ещё и базу бюро регистрации несчастных случаев. Два года назад в университетском парке было нечто интересное.

– Володя, несчастные случаи не по нашей части…

– Этот может и подойдёт, как знать? Так вот, там есть небольшой ручеёк, через который сделан каменный мостик. С одной стороны перила обрушились от старости. Именно под ним нашли парня. Он вроде бы упал и ударился головой о камни.

– А может, оно так и было? Мало ли, пьяный, или хуже того – обкуренный. Там, наверное, и света нет.

– Фонарей и сейчас нет, и тогда не было, – уточнил Володя. – Я позвонил в райотдел, сам знаешь по стат. карточкам, много не нароешь, и мне картину такую нарисовали… Парень-то, спортсменом был, оказывается, волейболист, кандидат в мастера спорта, выступал за команду университета. Судмедэкспертиза показала, что он был трезвым. Криминалисты ничего найти не смогли, накануне шёл сильный дождь. Грабеж отпадает. При нём остались и деньги и вполне приличный сотовый телефон. Никто ничего не видел, шума борьбы люди тоже не слышали. Мотивов не просматривается. Кстати, это произошло в центральном районе. Проверкой по этому факту занимался Трубычев, ты его знаешь.

– Понял, ну ты меня и обрадовал.

– Чем могу… если ещё что-то наковыряю, позвоню. Пока, – он отключил телефон.

Неужели ещё один темняк? Странно, почему Трубычев списал всё на случайность. Хотя чего странного. Надо с ним встречаться, а заодно потолкуем между делом и с наукой, студент-то из их университета. Но ожидания иногда совпадает с реальностью и интуиция здесь не причём. Факты – вещь упрямая.

– Увы, молодой человек, вынужден вас разочаровать. Я не пророк, не экстрасенс и не Ганнибал Лектор из «Молчания ягнят». Даже на картах не гадаю, – профессор усмехнулся, – слишком мало информации, чтобы можно было дать обоснованные рекомендации.

«До чего же похож на Мефистофеля» – мелькнула в голове мысль. И видел я его в … «Институте психического здоровья».

Однако он опередил меня.

– Простите, мы с вами раньше не встречались? Лицо ваше мне показалось знакомым.

– Несколько дней назад в «Институте», если не секрет, почему вы меня запомнили?

– Профессиональное, ваше поведение отличалось от того, что я обычно вижу в стенах больницы. Но если бы я увидал вас на улице, вряд ли бы вспомнил. А вы?

– Больно уж вы похожи на э-э-э…

– Мефистофеля, – продолжил мой собеседник. И почему всё же вы решили обратиться к нам, если не секрет?

– Жизнь заставила, Анатолий Борисович. У нас стали возникать подозрения, что мы имеем дело с серийным преступником. Пока только три похожих преступления по способу совершения за два года и одно под вопросом.

– Вы уверены, что это один и тот же человек?

– Пока нет. Кроме схожести и видимого отсутствия мотива ничего общего. Это всё что я могу сказать, сами понимаете – немного.

– Вот именно, практически – ничего. Возможно, вы имеете дело с человеком неадекватным. Как и почему он таким стал? Единственное что приходит в голову – у него могли быть какие-то серьёзные психологические травмы в детстве, в юности, быть может, служба в армии каким-то образом повлияла, если до этого дошло дело. Как способствующий фактор – неполная семья или вообще он сирота. Все мы родом детства. Вы говорите, сзади нападает?

– Обычно – да, поэтому единственная выжившая свидетельница ничего вразумительного сказать не смогла. Свидетелей тоже нет. Мы предполагаем, что он свои преступления тщательно готовит и о спонтанности его действий я бы говорить не стал. Анатолий Борисович, и ещё, я бы попросил вас написать хотя бы самую короткую справку, но на бумаге.

– Кажется, понимаю, начальство требует.

– И это тоже. Кстати, один вопрос… помните несчастный случай два года назад в университетском парке?

– Да, конечно. Что и он?

– Меня интересует ваше мнение.

– Быть такого не должно! Я же помню этого парня. Высокий, спортивный, и чтобы он поскользнулся и свалился с мостика?! Да ещё насмерть?! Мне кажется, полиция просто отписалась. Разве так можно?!

– Ещё и не то бывает, Анатолий Борисович, – я сделал паузу. – Мне лично приходилось разбираться с тем, когда День молодёжи закончился двойными похоронами. Два парня упали на спину с лавочки, так шутки ради в цветочную клумбу. И если бы не полтора десятка свидетелей, которые друг не знали, ни за что не поверил бы сам. Мне бы хотелось все же уточнить, что об этом случае говорили в университете?

– Никто не верил в случайность. В той группе я вёл семинары несколько раз, когда их преподаватель заболел, потому и запомнил его. Обычно я только читаю лекции. Люди думали, что его убили.

– За что?

– Не ко мне вопрос. Разное говорили… Вспыльчивый он был, но всё в пределах нормы. Ещё вопросы?

– Если не затруднит. Вы сны вещие верите?

– Профессиональные?

– Да.

– Ну, так это нормально. Вспомните Дмитрия Ивановича Менделеева. Периодическую таблицу он увидел во сне. Если такое происходит, значит, мозг человека перегружен и не отдыхает. Нужно уметь отключаться от работы. Есть нечто похожее, но это не совсем сон. А если точнее состояние изменённого сознания или транса. Без разницы, каким способом это достигается. Человек должен заранее знать, чего хочет, или… – психолог задумался. – Чего хотят от него. В таком состоянии могут всплыть детали того, что он видел, даже если прошло достаточно длительное время. Важно правильно истолковать полученную информацию, то есть расшифровать. И, конечно же, доказательством она не будет. Всё это называется возрастной регрессией.

И всё же, если вы уж решили, что имеете дело с серийным преступником должно быть что-то общее, объединяющее его жертвы, сказать не могу что именно, но должно. Срабатывает какой-то пусковой механизм, человек превращается в монстра, или, точнее, монстр сбрасывает человеческую маску. Как и почему чудовище вылезло на свет – отдельный разговор, – профессор посмотрел на часы. – Однако извините, мне пора, приходите завтра на кафедру, что-нибудь придумаю. Справку возьмёте у секретаря, если нужны будут пояснения – звоните.

Глава 7

– Александр Сергеевич, мне срочно нужно с вами встретиться.

– Кто это?

– Черновский Олег Петрович.

– Простите, не узнал.

Да и узнать трудно, голос совершенно другого человека, хрипловатый и надтреснутый. Не мудрено, после таких переживаний можно не то что охрипнуть, но вообще онеметь. Однако рядом с номером высветились четыре буквы – «черн», точно – он.

– Слушаю вас, что случилось?

– Прямо сейчас, Александр Сергеевич, я подъеду?

– Да, конечно, дежурного предупредим, он вас пропустит.

Ну а пока есть немного времени, можно разгрести накопившиеся бумаги. Чёрт! Да кто же их наплодил столько?! Будто вся полиция и существует лишь за тем, чтобы писать, писать, и ещё раз писать. А ведь правильно говорит Палыч: – «хочешь отучить человека работать, заставь его отчитываться». Не успел я толком разобраться с ворохом макулатуры, как в приоткрытую дверь кабинета раздался стук. На пороге стоял Олег.

– Вот, – вместо «здравствуйте» он протянул маленький полиэтиленовый пакетик.

– Что это? – поинтересовался я, хотя шестым чувством уже догадался что там – внутри.

– Настина серёжка.

– Где нашлась?

– У меня в машине в багажнике, завалилась под домкрат. Александр Сергеевич! Клянусь! Не я! Не знаю, как она туда попала!

Вот чёрт! Ладно, если бы в салоне! И то, сразу появляется уйма вопросов. Ну, обронила женщина, не заметила, тем более что машина её собственного мужа. Всякое бывает, но в багажнике под домкратом?! Это означает только одно – передо мной убийца, вольный или невольный. Или? Или чего-то я не понимаю. Зачем было приходить и сдаваться? Ну, понятно – Вася Чиполино по ошибке явился в райотдел. Месяцем раньше, месяцем позже, всё равно бы сел. А тут? С учётом обстоятельств, срок светит очень большой. Гораздо проще выбросить эту находку в мусорный контейнер. Это же прямая улика! Или идёт многоуровневая игра, цели которой мне пока непонятны.

– Олег Петрович, руками трогали?

– Конечно, я её сначала нащупал, когда доставал запаску. Колесо пробил на дороге.

– Вы понимаете, что это, – показал на пакетик, лежащий на столе, – прямая улика?

– Да, естественно.

– Сейчас можно оформить явку с повинной.

– Но я не убивал Настю! Зачем мне что-то оформлять! Я же говорю, нашёл в багажнике, – с отчаяньем воскликнул Черновский.

– А как она туда попала? – быть может, ваша жена на ней ездила, или выдавали машину кому-нибудь другому? Вспомните.

Знаю, что нельзя задавать наводящие вопросы, знаю, но, в конце концов, это не допрос «под протокол», когда записывается каждое слово. И не укладывается это дело в привычную схему. Никак не укладывается! Не так ведёт себя Черновский, не логично. Такое впечатление, что кто-то невидимый, незаметно ставит указатели на той дороге, по которой «едет» машина следствия. «Поворот направо», «Стоп», «Движение только прямо». Ну да как же! Вот и «поедем» под «знак», а там посмотрим, что там.

– Нет, не было такого, Настя не ездила на машине, она только собиралась пойти учиться, чтобы сдать на права, – Черновский на секунду задумался, – и автомобиль я никому я не давал, разве когда меня остановили на посту ГАИ. Мои друзья довезли меня до дома и поставили машину во дворе. Ключи, правда, мне отдали позже, уже после похорон. Но это и понятно.

– Никто вашим авто не пользовался?

– Нет, мне об этом не говорили. Она всё время стояла во дворе.

– Вы уверены?

– Да конечно, это видно из моего окна. И сигнализация есть, но только брелок всего один, второй сломался, а заменить времени не было.

– Олег Петрович, считаю необходимым осмотреть вашу машину вместе с криминалистами прямо сейчас. Вызовем экспертов, найдем понятых и приступим. Где автомобиль?

– Здесь на стоянке перед вашим отделом. Устал от этого всего, – медленно проговорил он. – А кого возьмёте понятыми?

– Кого угодно, хотя бы продавцов из магазина напротив.

– Мои коллеги могут присутствовать при этом?

– Ещё лучше, пусть они и будут, если согласятся. Многие вопросы отпадут сами собой, – и немного помедлив, я добавил, – которые могли бы появиться в будущем…

А чтобы их не было, пусть коллеги Черновского сами увидят, что и как делается, чтобы не было разговоров, будто кто-то что-то подложил в его машину. А заодно и криминалисты всё запишут на видео.

Почти через час, эксперты появились, практически одновременно с уже знакомыми мне работниками телекомпании. Машину загнали в бокс, и начался осмотр. Эксперты долго и нудно «зачищали» автомобиль. Они поднимали коврики, заглядывали в каждую щель, снимали отпечатки пальцев с ручек дверей, руля, кнопок панели приборов.

– Что они делают, здесь и так светло? – спросил Черновский, когда один из криминалистов взяв в руки специальный фонарь начал с его помощью осматривать салон автомобиля.

– Ищем следы крови на обшивке и сидениях, – пояснил старший эксперт, – в определённом спектре она будет видна, даже если её убирали пятновыводителем. Скоро уже закончим это канительное дело, отпечатки сняли, где только можно. Результаты по «пальчикам» будут позже, – сказал он, – осталось посмотреть протектор, – фотографии я захватил с собой. Достоверные данные, получим только в лаборатории, но если, похоже, то – похоже.

Через несколько минут он удовлетворённо сказал.

– Кажется, есть – переднее правое, колесо. К вечеру узнаем точно, но его придётся забрать с собой.

К нам подошёл эксперт, который осматривал багажник.

– На внутренней обшивке есть пятна, напоминающие кровь, – сказал он, – чья она, определить можно лишь в лаборатории.

Черновский выглядел совершенно подавленным.

– Кровь? Откуда? Что за ерунда?

– Это не ерунда, а ещё одна улика, причём неопровержимая, Олег Петрович. Если группа совпадёт, то вам придётся ждать суда уже в следственном изоляторе.

– Простите, я не то хотел сказать. У Насти был ещё и кулон, – добавил он. Кажется, она его одевала утром. Если и он здесь окажется… Тогда я совсем ничего не понимаю.

– Какой кулон, Олег Петрович?

– Мой подарок на наш у «жестяную» свадьбу, восемь лет совместной жизни. На эту годовщину дарят всё что, блестит, вот я подарил – кольцо из белого золота, серьги, и такой же кулон с цепочкой. Она очень любила эти украшения.

Вот это уже интересно, на теле погибшей никакого кулона не было! Только вот об этом Черновскому пока знать ни к чему. Если и он найдётся в машине, то все вопросы, о том, кто убийца, снимаются, и розыск закончен. Однако мои ожидания по поводу скорого окончания этого дела так и остались ожиданиями. Через час бесполезных поисков старший эксперт сказал.

– Пусто, ничего больше нет.

– Уверен?

– Да, абсолютно. У нас такие приборы, что и крупинку золота увидим. А если нет, то и нет.

– Ошибиться не могли?

– Александр Сергеевич! Год назад, при обыске у одного «авторитета» нашли кольцо с крупным бриллиантом в чугунной батарее отопления. Если бы был только камень, искали бы до сих пор. А тут железо как у консервной банки, – он постучал пальцем по крылу, – и практически всё на виду.

Мы отошли с Черновским немного в сторону.

– Олег Петрович, ну ладно – серёжка! Хотя как она могла оказаться в багажнике, ума не приложу. Но и протектор совпадает! И кровь в багажнике! Это означает, что ваша машина была там, в Лесном переулке. Я вынужден задержать вас как подозреваемого.

– Как же так? Я ведь сам пришёл! Просто не представляю, как это могло произойти!

– «Это» – что?

– А-а-а …, – он покачал головой, – всё же считаете меня убийцей?

– Пойдёмте со мной в кабинет, вам надо успокоиться. А мне переговорить со своим начальством. Попытаемся ещё раз в деталях вспомнить тот день. Будет лучше, если ваши коллеги будут пока с вами.

Поднявшись к себе на этаж, я попросил понятых остаться в коридоре вместе с Черновским, но дверь кабинета Гусева оставил чуть приоткрытой, так чтобы было видно их всех.

– Что нашли? Рассказывай, – Палыч вопросительно посмотрел на меня.

– Не уверен на сто процентов что он, сомнения есть…

– Ты с ума сошёл?! – вполголоса сказал Гусев, кивнув в сторону двери. – «Закрывать» его надо и допрашивать, до тех пор, пока не сознается. Улики все налицо, алиби нет. Это же классика! Саша не нравишься ты мне. У тебя, что симпатии появились к этому телевизионщику, «Стокгольмский синдром» наоборот, или журналистов бояться стал? Так это лечится за полчаса. Ты не следователь, а опер, я имею полное право отстранить тебя от дела.

– Палыч, слишком гладко всё получается. Не должно так быть. Хотя, может так и надо сделать, как ты говоришь. От греха подальше. Однако, Черновский – человек грамотный и наверняка догадался бы, что следы могут остаться на дороге. Зачем ему было колесо в багажник пихать, если проще купить бэушную резину вместе с дисками, а родную выбросить в мусор. Ни одна экспертиза после не докажет то что эта машина была на месте убийства. Время-то у него было. Да и серёжку легче выкинуть. Для чего самому надевать себе на шею петлю?

– Ну, так может, он был в состоянии аффекта, знаешь, женщины могут иногда довести, – Гусев пожал плечами, – а потом…

– А вот было такое или нет, не нам решать, а психиатрам и следователю, пусть экспертиза разбирается, а мне тайм-аут нужен.

– Сколько?

– Хотя бы до завтра. Сейчас потолкуем с этим журналистом, но без протокола, может и разговорится, вдруг что вспомнит, а бумагу оформить всегда успеем. И ещё, если он ночевать будет сегодня дома, а не у нас в камере, то надо бы пристроить за ним наружку, хотя бы на ночь.

– Саша, служба наружного наблюдения может, конечно, заняться этим делом, но я ей не распоряжаюсь, ты сам знаешь. И что мы начальству скажем? Что Черновский, будучи под подпиской о невыезде, может смотаться? А закрыть его, у нас нет достаточных оснований из-за того что в его поведении полно противоречий, как ты говоришь? И это всё? И что нам ответят? Правильно, – не дав мне раскрыть рот, Гусев продолжал, – ищите эти самые основания, а если их нет – отстаньте от человека.

– Да знаю я это всё, Палыч, знаю. Только кто-то говорил, что нам везде зелёный свет будет?

– Ладно, попробую я переговорить с руководством по этому поводу, а ты иди уже, допрашивай, хотя, какой это допрос, так – ля– ля. Саша! доказательства нужны, доказательства, что это – он. – И, немного подумав, Гусев добавил, – или не он.

Оказавшись у себя в кабинете, я достал диктофон и положил его на стол.

– Разве протокол писать не будете? – поинтересовался Черновский

– Нет, не хочу записывать каждое слово на бумагу, приходится постоянно переключаться с разговора на писанину, можно упустить какой-нибудь важный момент. Потом, прослушаю, и быть может, что-то всплывёт. Так, иногда бывает. Допросом под протокол займётся следователь. Сейчас у меня другие заботы. – Я щёлкнул кнопкой чайника. Чай, кофе?

– Кофе, если можно.

– Конечно, но только – растворимый.

– Пойдёт, хотя предпочитаю настоящий, сваренный в турке.

– Так с чего все началось в ту пятницу?

– Вот с неё и началось, с этой самой турки. Обычно мы с Настей утром пьём, кофе, – Черновский на секунду умолк, – то есть – пили, – поправился он. – Готовлю всегда я, и всегда в старой медной турке которую, мы привезли давным-давно из Египта. Не признаю ни растворимый, ни из кофеварки, даже кофе-машина у нас обычно простаивает. Вроде бы и вкус, и запах похожи, но всё равно – не то. И в тот день я заварил и поставил на плиту свой котелок. А потом звонок.

– Какой звонок, кто это был?

– С работы, конечно. Дело в том, что я собрался взять небольшой отпуск без содержания, чтобы закончить материал. Я ещё работаю с одним издательством, но как всегда «но». Срочно понадобилось моё присутствие в редакции. Пока я разговаривал по телефону в комнате, Настя просмотрела кофе, он и сбежал и пригорел. Я, конечно, сказал, что-то резкое и понеслось… слово за слово, ну, в общем, переругались не из-за чего. Она вспылила, я тоже.

– Как часто у вас бывали такие междусобойчики?

– Раньше – совсем редко, а вот последний месяц, быть может, два, – Черновский сделал паузу, – будто кошка между нами пробежала.

– Или кот?

– Какой кот? – собеседник удивлённо посмотрел на меня, – ах, да понимаю. Вы, я вижу, уже успели ознакомиться с обстоятельствами.

– Конечно, давайте всё же более подробно о причинах скандалов.

– Хорошо, – Черновский сделал небольшой глоток, – растворимый – он и есть растворимый, и на том спасибо. Если посадят, и такого долго не увижу. Напряжения в наших отношениях возникли совсем недавно, – продолжал он. Настя стала часто задерживаться на работе. Мы словно бы стали отдаляться друг от друга. Между нами появились недомолвки. Раньше этого не было. Начались какие-то непонятные капризы.

– В её положении – это вполне нормально.

– Но ведь я об этом ничего не знал! – воскликнул мой собеседник, – и она мне ничего не говорила.