Текст книги "«Молодая Россия». Вариации на тему национализма в маршах эпохи"

Национализм и его вариации в маршах эпохи

Сознавать себя умным всегда приятно, только не надо задумываться: мысль всегда уничтожает декламацию и лозунги. Да и зачем размышлять, когда твое Движение, Партия, Орден думают за тебя? Зачем сомневаться: известность младороссов перехлестнула через океан, о них пишут влиятельные европейские газеты и журналы, как о самом жизнеспособном феномене в русской эмиграции. Например: французская газета «Же сюи парту», перечислив староэмигрантские объединения, писала, что все они представляют собой «лишь старые думские партии. Лишь одна формула родилась в эмиграции и она наиболее интересна, и наиболее замечательна: младороссы г. Казем-Бека… Эта партия, объединяющая самую живую молодежь, является одновременно монархической и фашистской, социальной и авторитарной. Эта группа, сдвигающая идеи, пользуется большим успехом у молодежи и от нее можно ожидать больших дел»⁹⁴. Харбинская газета «Русское слово» отмечала, что «работа представительства Союза в Манчжоу-Го в данное время выражается главным образом в подготовке кадров: желающих вступить в союз очень много, но прием производится лишь после основательной проверки и должной подготовки»⁹⁵.

Белградская газета «Луч» также в весьма лестных выражениях писала: «Первые же шаги младороссов оказались столь удачными, что к ним потянулось все самое активное, самое действенное и не только из эмиграции, но и из национальной глубины потусторонней России. Сильные своими качествами: сплоченностью, дисциплиной… младороссы твердо идут прямым путем к намеченной цели, предоставляя мертвым… погребать своих мертвецов. Перед младороссами как в древнем мифе о Геркулесе, лежат двенадцать подвигов, которые, несомненно, будут ими планомерно совершены в „ударном порядке“. На очереди – изъятие из эмиграции всего ненужного и отжившего, мешающего делу восстановления законной русской империи. Первым будет изъят журнал „Двуглавый орел“, где в казенном тоне поет свои проповеди елейный Тальберг или светлейший князь Горчаков, все зло, весь корень русской смуты… открывший во всемогущем масонстве. И готов гениальный план спасения России: взвалить все грехи русского народа (и главным образом свои собственные) на спину масонского козла отпущения»⁹⁶.

В «козлах отпущения» в нашей истории никогда не было недостатка. У нас умели всегда вешать ярлыки, невинно забывая о себе. Гораздо легче кричать о мировом заговоре, нежели бороться с ним. Удобнее рефлектировать на тему слабости, податливости матушки-России, чем сделать что-либо самому.

Рассматривая младоросские документы программного характера, следует отметить, что в них нет ни слова о так называемом жидомасонском заговоре, представленного в идеологических установках некоторых монархических и националистических организаций. И разрешение национального вопроса не обусловливались какими-либо ограничениями в правах народов многонациональной России. Напротив, он, прежде всего, связывался с темой общего жительства и сотрудничества российского геополитического мира.

Будучи убежденными в том, что предложенное советской властью разрешение национального вопроса, проблемы «свободной и национальной личности» является неудовлетворительным для народов России и всей империи в целом, младороссы считали, что только многонациональное, демократическое государство может успешно противостоять расово-этнической доктрине. Одновременно они подчеркивали всю важность поставленной задачи как для судьбы многонациональной России, «имеющей прямое влияние на судьбы мира вообще», так и для многих наций.

В то же время Казем-Бек признавал, что «ленинская постановка национального вопроса в революционной России оказалась прививкой… от сепаратизма. И от прививки русское великодержавное сознание не пострадало. Оно возрождается и крепнет. Для Русского Духа, для Русского Начала, для Русской Правды – „жизнь начинается завтра“… взаимоотношения народов Союзной империи не отлились еще в окончательные формы. Имперское строительство потребует десятилетий. Вопросы политики, культуры, хозяйства, быта, техники не могут быть разрешены удовлетворительно в условиях… кризиса. Народы Империи во главе с народом Русским строят и организуют свое величие. Их общая судьба требует много усилий, жертв, воли и веры. Им позволены дерзания, каких не знали другие народы»⁹⁷.

Для зарубежной России «конкретным способом постановки национального вопроса», по мнению младороссов, могут быть издания теоретических трудов, посвященных изучению Российского мира и теории многонационального государства; периодических сборников, в которых освещались бы «смысл, цели и возможности Российской Федерации, с русской точки зрения», позиции и стремления других народов России, мнения и желания русских меньшинств за рубежом, «доктрины и планы враждебных российскому единству и всеобщему миру сил»⁹⁸.

Как и во многих центрах русского рассеяния, младороссы организовали в 1939 г. Общество изучения народов России. Из семи сформированных в нем отделов (государствоведения России и входящих в нее национальностей; истории, библиографии и сбора материалов, документов и книг; экономического; редакторско-издательского; связей с научными обществами, общественными организациями и отдельными лицами; юридического; сношений с различными национальностями, изучение их положения и взаимоотношений; связей с русскими меньшинствами) исключительную важность имел седьмой отдел. В своей деятельности он преследовал две цели.

Во первых, сбор материалов о русском населении и русских областей за пределами СССР в двух направлениях: историко-географическому, включающему в себя исторический, археологический, этнографический, религиозный компоненты в таких местах, как Валаам, Печерский край, Волынь, Галичина, Подкарпатская Русь, и политико-географическому, культурно-бытовому и юридическому в целях изучения положения русских меньшинств в иностранных государствах и борьбы за сохранение своей национальности. Во вторых, привлечение к сотрудничеству с Обществом самих представителей русских меньшинств, преимущественно, через переписку⁹⁹.

Но, все эти грандиозные планы терпели неудачу по известной причине недостатка средств. Казем-Бек писал в январе 1939 г. на эту «больную» тему: «Ровно 16 лет тому назад я собрался заканчивать в Мюнхене высшее образование. Мне был 21 год. Был я уже женат. И когда после первого съезда (февраль 1923 года) выяснилось, что от меня требуют работы во главе нашего центрального органа, пришлось начать изыскивать средства для дальнейшей борьбы не за существование, а за торжество наших идей… В 24 году мне все-таки пришлось стать на заработок на одном из парижских заводов. Об образовании не могло быть и речи. В 26 году у меня уже была должность „с будущим“ в банке на юге Франции. Наша работа требовала моего возвращения в Париж. В 28 году я перебрался в парижский американский банк… В 29 году мне пришлось отказаться от всякого заработка вообще и рискнуть выворачиваться на общественном поприще без средств к существованию. Может быть, кто-нибудь у нас в Партии думает, что пользуюсь неограниченным кредитом. Это была бы жестокая ошибка. Мы – старая гвардия Младоросского движения – начали во всех областях с нуля. За душой у нас, кроме веры и дерзания, не было ровно ничего. Начало всякой общественной работы, всякой политической борьбы – в пропаганде. Пропаганда значит печать. Когда в 20-х годах мы приступили к первым издательским усилиям, когда вышли в свет наш первый сборник „К Молодой России“ и ранние парижские оповещения, – партии еще не было и в помине. Не было и Союза Младороссов, а только превращался в первичный сгусток его зародыш. Свои первые труды мы издали, просто сложившись. Потом опять сложившись. И еще. И так далее… За какой-нибудь год-два мы все уже по уши влезли в долги. Надо понять, что мы и по сей день из ЭТИХ долгов не вылезали. А к тому же сами попали в зубчатку: в рост Движения. По этому поводу надо запомнить: рост Движения это, прежде всего, нарастание расходов… Чтобы не слишком распространяться на эти темы, скажу просто: за последние три года у меня почти не было возможности основательно заниматься какими-либо делами, кроме денежных… Мой личный бюджет, в большой степени, взял на себя за последние полтора года Великий князь Дмитрий Павлович»¹⁰⁰.

Но жизнь продолжалась, и младороссов, в гораздо большей степени, занимали теоретико-аналитические проблемы, не требующие огромных затрат.

В 1936 г. в одной из передовиц «Бодрости» можно было прочесть следующие строки: «Во избежание непоправимых ошибок, те, кто отвечают за судьбы нашей страны, должны отдать себе отчет в том, что Москва никогда уже не будет столицей всемирного социалистического государства (надо полагать, что в Москве умели обходиться без напоминаний, особенно от эмигрантов, о стоящих перед ней задачах. – В. К.). Гнаться еще теперь за этой целью – значит неразумно растрачивать силы возрожденного русского национализма (какая смелость мысли, парящей в умах и опережающей реалии! – В. К.). Перед нами стоят иные задачи. Наша имперская мощь, наше мировое всечеловеческое значение (особенно по методам исправления человека. – В. К.), наша великая культура не нуждаются в… механическом включении иных законченных национально-культурных организмов в имперский организм России. Призванная создать новые высшие формы человеческой культуры на молодом Евразийском материке, Россия никогда… не отречется от всечеловеческих ценностей, созданных другими народами и впитанных русских духом. Мы принимали, принимаем и будем принимать в наш духовный мир все подлинно вселенское, что было создано и создается человечеством (а что будет служить критерием и кто его создаст? – В. К.). Но именно поэтому Россия может позволить себе роскошь понять, что новая Италия имеет полное право строиться на Римской, а не на евразийской основе, что французский социализм продолжает не только великую революцию, но и святого Людовика и святую Жанну Братство народов Советского Союза – России было заложено до кратковременной эры социалистического интернационализма, и оно должно пережить эту эру Освобожденное от классовой идеологии марксизма, оно должно быть поставлено на свою реальную историческую основу и должно быть окончательно понято как органическая непрерывность судьбы народов, населяющих великие континентальные пространства. Идейно углубить и утвердить братство народов России – такова одна сторона задачи, встающая перед нашей страной при ликвидации интернационала. Другая… заключается в том, что при нашем, быть может решающем, участии должно быть организовано, во всемирном масштабе, сотрудничество между национальными организмами, на которые распадается мир. Опыт нашей эпохи доказывает, что всемирная организация человечества не может осуществиться через интернационал. Осуществление социализма в отдельных странах через усиление элементов государственности – такова формула нашей эпохи. Мы не можем навязывать другим странам национальный социализм нашей страны. Но мы можем положить на весы международную мощь и величие России, для того чтобы из новых социальных национализмов выросла новая мировая гармония»¹⁰¹.

В целом, очень умно, значительно, глубоко. Даже Москва могла бы официально приветствовать подобное видение России и мира. Младороссы отчаянно хотели войти в историю и действительность своей Родины, где, как им казалось, идеи мирового пожара теряли свой блеск и жизненную силу, уступая место советскому, то есть национальному строительству.

В 1934 г. корреспондент английской «Обсервер» писал: «Национализм проявляется также во внутренней жизни страны. Десять лет тому назад чрезмерная любовь к своей родине расценивалась у коммунистов как проявление безразличия к международному революционному движению. В те времена одна коммунистка сказала мне, как бы извиняясь: „Я люблю Россию больше, чем надо хорошему коммунисту“. Теперь советский патриотизм воспевается во всех газетах. Конечно, вера в международную мессианскую миссию русской революции будет умирать медленно»¹⁰².

Тогда же А. Л. Казем-Бек писал о росте национальной стихии, постепенно охватывающей всю жизнь страны. «Слово „русский“ заменили словом „советский“. Страна стала „советской“, граждане „советскими“, города, горы, реки „советскими“. Но… в слове ли суть дела? Коммунисты часто не замечают, что под „советским“ обликом в жизнь страны проникает русская контрабанда». «Новый русский национализм должен пережить свои „детские болезни“. Они пройдут. Национальная же идея останется». «В России развился настоящий культ героической личности. Живым людям ставятся памятники. В их честь окрещивают (здесь у автора сбой произошел. – В. К.) не только улицы, но и города… А слова официального гимна по инерции все еще отметают с Богом и Царем когда-то ненавистного Героя. Патриотизм из единичного явления превратился в бытовую норму»¹⁰³.

Недаром в «Веселых ребятах», как отмечали младороссы, звучала песня, где были такие слова:

 
«Мы можем петь и смеяться как дети,
Среди упорной борьбы и труда.
Ведь мы такими родились на свете,
Что не сдаемся нигде и никогда».
«Мы все добудем, поймем и откроем —
Холодный полюс и свод голубой,
Когда страна быть прикажет героем
У нас героем становится любой».
 

Весьма любопытны и размышления младоросса А. Р. Мордвинова в связи с выходом знаменитой «Зависти» Ю. Олеши. Завершая свою рецензию, он писал: «Есть в юности каждого торопливо и неровно растущего человека период какой-то преждевременной усталости и болезненной обращенности на себя. Этот возраст… жизни сопровождается различными признаками внешней и внутренней дряхлости, сложной смесью мечты и порока, тяжелой тоской, ведущей к неприуроченным безжизненным действиям. Не так ли проходит и молодость России, лихорадочно быстрая, болезненная молодость? Наш деспотизм и наши утопии – все это от юных и смутных брожений, от безвольной тоски и порочной мечтательности. Но разве в самой этой смутной тяжести не таится возможность и преодоления – проблеск нового и желанного времени?»¹⁰⁴.

При этом в отличие от «красных профессоров» младороссы имели свою трактовку феноменов человеческого жития и бытия. По их утверждению, «национализм есть сознательная приверженность к нации, обязывающее к служению ей… Нация есть объединение личностей, связанных общностью исторической судьбы. Это есть духовный организм, образующийся в силу общности, как духовной направленности, так и внешних условий жизни (органичность и природность). С младоросской точки зрения нация отличается от народа тем, что в ней признак происхождения (крови) играет второстепенную роль. Нация может быть сплавом многих народов, но обладает единой синтезирующей культурой. Нация зарождается в момент осознания ее членами этой культуры и умирает, когда оказывается неспособной служить своему идеалу»¹⁰⁵.

Не нужно быть большим мудрецом, чтобы увидеть в младоросской «нации» прототип российской и прообраз новой исторической общности – «советского народа», и далее…

В определенной степени взгляды младороссов были близки мировоззрению евразийцев. Но… Одно из основных различий обусловливалось несхожестью трактовок российской истории, прежде всего неприятием глобального влияния азиатского фактора на становление российской государственности. Тем не менее, приверженцы Казем-Бека не теряли надежды, что «евразийцы сумеют преодолеть в себе те „уклоны“, которые могли бы лишить их национальных корней и, что в будущем они разглядят за наследием Чингиз-хана и наследие Киева, Москвы и даже Петровой столицы. Надо думать, что самое понятие „евразийство“ не будет больше искажаться пан-азиатскими устремлениями, что центр тяжести не будет переноситься с некоторой искусственностью на наши туранские истоки и что десять трудных веков необходимой и славной русской истории не будет отрицаться огулом»¹⁰⁶.

Представляет интерес и младоросская трактовка революции 1917 г., которая не привела к выявлению лица настоящей России только потому, что была «использована не русскими патриотами, а интернациональной кликой, ничего общего с Россией не имеющей, исказившей революцию в антинациональные формы кровавого антирусского режима»¹⁰⁷.

Итак, у нас в стране были у власти русские большевики, что неоднократно подчеркивал и сам Сталин в своем докладе на XVI съезде ВКП (б)¹⁰⁸.

В 1933 г. бывший управделами Наркоминдела С. В. Дмитревский, сбежавший на Запад, выступая по Русскому вопросу на страницах родственной ему «Младоросской искры», утверждал: «Именно из гонений на все русское вырос сейчас и крепнет в русских душах самый острый, самый яркий национализм. Русские, наконец то, ощутили себя нацией. Это ощущение – начало всего. Из него рождается национальная связанность и сплоченность. Каждый начинает смотреть поверх партий и классов – и во главу угла ставить интересы расы, кровного братства. Отсюда – национальная гордость… Отсюда – энергия и героизм русских в строительстве наших дней. Отсюда же – стремление к собственному освобождению, к отвоеванию своих прав первородства (среди других народов?! – В. К.). Пробуждается великодержавный инстинкт, углубляемый и проясняемый изучением истории, который говорит: – Вы, русские, и только вы – это раса и кровь основателей, создателей русского государства, охватившего шестую часть земли; создателей великой культуры, завоевавшей все эти огромные пространства. Земля это ваша, государство это ваше – и в нем вы должны играть роль не униженных рабов, не рабочего скота только, но владык. В этом ваше обязательство перед кровью всех прошлых поколений нашей расы. В этом ваш долг перед будущими поколениями русских. Голос жизни и истории проникает всюду – даже в души самых заскорузлых коммунистов, если только они русские по крови (все так старательно прятали свой „инстинкт^, что о нем можно было говорить только вне пределов Советской России. – В. К.) И он повелительно диктует основную задачу момента, которой покрывается все: за восстановление гегемонии Русской нации в государстве Российском… требование гегемонии русских это есть требование только равноправия – соответственно удельному весу и исторической роли отдельных национальностей России… Нелепо думать, что гегемония Русской нации должна привести к порабощению, или хотя бы даже умалению прав других национальностей России (почему же обязательно „нелепо“, опыт был по отношению к тем же полякам. – В. К.). В этом нет надобности, ни формально, ни по существу, поскольку Русская нация и сама по себе, и тем более с родственными ей по крови народами, составляет подавляющее большинство населения России (большинство отнюдь не означает единство. – В. К.). Что за кровь создала русскую нацию? – Кровь славяно-германских племен, смешанная с монголо-тюркской. Следовательно, везде и всюду в нашей стране подавляющая масса ее населения в большей или меньшей степени близка нам и кровью своей и культурой. Вместе с тем не надо забывать, что процесс образования Русской нации… начатый тысячелетие назад, не кончился еще сегодня. Русская нация не есть еще нечто окончательно кристаллизировавшееся, застывшее: она продолжает расти. Процесс роста облегчат процессы ассимиляции родственных нам народов. Подчеркнем еще: нацией насильников русские никогда не были. За это достаточно говорит вся история русской народной колонизации… Теперь о частном вопросе, еврейском. Еврейская нация в пределах России была до сих пор на особом положении. Она не участвовала, подобно большинству других, даже чужеродных нам народов, в исторической работе по созданию нашего государства (с каких пор экономика исключена из сферы государственного строительства? – В. К.). Наоборот: эта нация в значительной части способствовала разрушению государства русских в его исторических формах, как способствует сейчас в значительной мере и осуществляет порабощение Русской нации. Всему этому были причины. В прошлом у еврейства было мало оснований любить Русское государство. Вместе с тем, будучи исторически чужды ему, как и русской нации и ее культуре, они не могли по должному ни понимать, ни ценить их – и их разрушение было им не жалко. Все это было. Все это есть. Но вовсе не значит, что в наших планах о будущем мы должны настраиваться враждебно по отношению к еврейству… Наша общая задача в отношении еврейской нации должна быть та же, что в отношении прочих чужеродных русских национальных меньшинств: создание для нее таких условий жизни, в которых она могла бы вести на территории нашей страны спокойное, обеспеченное, ничем не стесненное существование – и могла бы оказаться полезным сотрудником в осуществляемом русскими дальнейшем строительстве их государства и их культуры. Этим сказано все… Не антисемитизм, но русскость, открытая русскость, – вот в чем суть, вот к чему я зову»¹⁰⁹.

Смена коммунистических лозунгов – от ставки на мировую революцию на строительство социализма в одной стране – воспринималась младороссами как эволюция в сторону национализма. Те, кто недавно мыслил в категориях «чистого коммунизма» и интернационализма, теперь утверждали: «Мы строим социализм в своей стране. Мы одни в мире. Только у нас верная идея и воля к построению нового мира. Мы построим. Мы покажем. Мы догоним и перегоним. А тогда уже держись Европа!» «В таких настроениях, – утверждала „Младоросская искра“ в 1934 г., – налицо все признаки национализма, утверждение своей культурной и качественной обособленности с явной тенденцией к империализму»¹¹⁰.

Отступление от идеи «мирового пожара», от лозунга «Даешь мировой Октябрь» младороссы видели в многочисленных переговорах – от дипломатических до финансовых (по вопросам разоружения, ненападения, товарообмена, кредита).

В Советской России интеллигенция при власти воспевала СССР, в то время как за ее границами младороссы составляли проекты «Союзной Империи» – новейшей формы государственного объединения российских народов, объединенных «под скипетром общих Императоров („всероссийских“, по старой формуле, – „всесоюзных“, по новой формуле)». Лидер младороссов подчеркивал, что будущее за многонациональными государствами, своеобразными наднациональными империями. Соответственно сама имперская идея – «общее достояние народов Союзной Империи». При этом цель и суть русского национализма в том, чтобы „оградить имперскую идею и дать ей очиститься и вырасти в новую, подлинно вселенскую силу. На этой базе и должна строиться Империя Союзных Народов (по сути этим занимались и большевики! – В. К.). Их сознание и их совесть – их национализм – должны жить и дышать круговой порукой под сенью… империи. Военный и таможенный союз самостоятельных национальных государств уже достаточен, чтобы Союз Народов был не эфемерной Лигой Наций, а мощным и сложным органическим целым“. Новой имперской элитой будет тот отбор людей дела и воли (т. е. младороссы. – В. К.)… которые в будущем послужат социальной и национальной (конечно, многонациональной) базой для новой Имперской Монархии»¹¹¹.

Правоту своих утверждений об эволюции большевизма младороссы усматривали в призывах ЦК комсомола обогнать Рур, Силезию, Пенсильванию, Канаду, Данию, Аргентину, то есть превращения социалистического соревнования в национальное¹¹². Конечно, это была чистейшая демагогия, но она хорошо укладывалась в их теорию.

В то же время если понимать суть «национализма» так, как его воспринимали младороссы, то здесь нет никаких поводов для усмешек. Нет причин для иронии над их восторгами от фильма «Александр Невский», от слов князя отпускаемым на волю немецким кнехтам: «Идите и скажите всем в чужих краях, что Русь жива. Пусть без страха жалуют нам в гости. Но если кто с мечом к нам пойдет – от меча и погибнет». Члены второй советской партии верили, что эти прекрасные слова «проникают в сердце советского человека, горячо любящего свою социалистическую родину»¹¹³.

Здесь только не следует забывать, что для младороссов слова «социализм», «национализм», «советы» – из одного ряда. Хотя и здесь есть, над чем подумать, если знать советскую практику: «Вы ведь советский человек, не правда ли?» – примерно так спрашивали следователи, стараясь добиться желательных сведений. Иными словами, патриотизм имел и чекистскую, охранительную форму и должен был восприниматься как помощь органам внутренних дел. Обо всем этом напоминала и сама «Бодрость»¹¹⁴.

Но в то же время в СССР торжественно отмечали очередную годовщину «Слова о полку Игореве», воспринимаемого как гимн русскому народу, русской государственности.

И безусловную правоту своих утверждений младороссы видели в свидетельствах тех, кто бежал от большевиков, например С. Дмитревского. В своей книге «Сталин», – отрывки из которой охотно публиковались в младоросской прессе, – он писал: «Наверх поднимаются все в большем количестве люди народа. Они несут с собой большой – у одних еще не осознанный, у других уже осознанный – национализм. Национализмом является окончательно победившая там идея „социализма в одной стране^. Национализм – индустриализация, национализм – все чаще звучащее утверждение: у нас есть отечество – и мы будем его защищать. Национализм – все чаще появляющееся именно там сравнение нашей эпохи с эпохой Петра Великого… с той только разницей, что масштабы нашей эпохи больше, и в деле революционного преобразования России принимают участие более широкие, чем тогда, народные слои. Пусть много уродливого в том национализме, что там сейчас проявляется. Он и не может быть иным, люди полностью еще себя там не осознали – и многие и не в состоянии пойти до конца на путь чистого, великодержавного национализма, но то, что мы сейчас имеем там, есть не только полная материальная подготовка здания будущей национальной империи. Там идет подготовка ее идеологии, там идет и подготовка ее людей» ¹¹⁵. «Трагедия коммунизма в том, – продолжал Дмитревский, – что, восторжествовав лишь в одной стране, он вынужден был вести по отношению к остальным странам оборонительную политику (разве Дмитревский не знал о Коминтерне и деятельности Иностранного отдела НКВД? – В. К.) и, тем самым, принимать целый ряд мер, противоречащих его учению, но соответствующих нуждам России. Обслуживая эти нужды, коммунизм рассчитывал на выправление своей линии после всемирной революции, которая одна лишь могла бы освободить его от той зависимости от Русской Нации, в которую он попал, придя к власти в России. Однако всемирная революция медлила, и каждый год промедления углублял все более противоречие между коммунистической теорией и русской практикой»¹¹⁶.

И что же в итоге?

Первое – русский национализм не следует трактовать в узконациональных рамках. Даже в рядах националистов-младороссов было немало представителей самых различных «племен» – от ассирийцев до якутов. Что же служило критерием для младоросского определения «русского национализма»? Тезис о ведущей роли русского народа? Верно, но не совсем. Думается, что здесь надо говорить несколько шире, а именно, о естественном и органическом мировосприятии жизни в России всеми населяющими ее людьми. Причем государствообразующим в силу историко-культурного бытия является русское «племя», свободное от расовых предубеждений.

Второе – судя по всему, младороссами были и Чкалов и Рихтер, Стаханов и братья Старостины, Ботвинник и Карацупа. Более того, идя к (абсурдному!?) абсолюту, самым славным младороссом можно назвать Сталина. Отсюда еще один вывод: не национальность, а заслуги перед Отечеством – критерий для приобщения к младороссам.

Рассуждения и размышления в этой сфере были весьма популярны не только в младоросской среде, но и пользовались успехом в различных странах, прежде всего тех, где национализм был востребован властями и правящей идеологией. Прежде всего, это государства балканского региона. Так, 26 апреля 1933 г. в Софии был организован партией антикоммуниста А. Цанкова доклад в переполненном зале члена Главного Совета Союза Младороссов И. А. Стоянова на тему «Национализм в сегодняшней России»¹¹⁷.

Сама тема русского национализма, подаваемого на фоне общей эволюции страны, была неразрывно связана с идеей революции. Живой пример: на сталинский призыв «догнать и перегнать Америку» младороссы в 1933 г. отвечали лозунгом Русской национальной революции «догнать и перегнать Германию»¹¹⁸, встававшей на путь революционного обновления страны.

По их мнению, сама внутренняя нестабильная ситуация в руководстве вела к смене власти в России. Воюя за молодежь, младороссы старались убедить ее, что она не одинока: в Советском Союзе подрастает новое поколение, сама жизнь на родине «вбивает клин между властью и нацией». Цитируя частные критические выступления «Спутника агитатора», «Комсомольской правды» и других органов советско-партийной печати, они рисовали общую картину катастрофы агитации и пропаганды в среде их советских сверстников.

В сентябре 1931 г. «Младоросская искра» с увлечением писала: «Руководители комсомола отмечают массовый выход ударников из комсомола. Ударники разочарованы в партийцах, видя в них не передовой элемент, не возбудителей и поборников строительства, а „консерваторов коммунизма“, уже отстающих от новой жизни, тормозящих строительство. С каждым днем обостряется противоречие между паразитарным „социалистическим строительством“ и подлинным строительством, ради которого ударники и „энтузиасты пятилетки“ жертвуют силами и здоровьем…. Десятки тысяч ударников, которые уже порвали с партией и комсомолом, составляют авангард русской национальной революции. Эмиграция их недооценивает, так как она еще не отличает нового национального начала от начала коммунистического. Эмиграция не видит возможности национального строительства в рамках коммунистического государства. Порвав с красными, ударники не могут столковаться с белыми. Кто эти ударники? Чьи они? Это советские младороссы, которым младороссы зарубежные шлют свой братский привет. Да здравствуют ударники русской национальной революции!» ¹¹⁹

Как хорошо, что они не знали об этом, в противном случае им пришлось бы ударным трудом заниматься на Беломорканале и других стройках века, куда поставляло рабочую силу Главное управление лагерей, т. е. известный ГУЛАГ.

Текучесть в комсомоле, политическая пассивность – все это, по мнению сторонников Казем-Бека, свидетельствовало о кризисе коммунизма. «В пятилетке сочетаются расчеты власти и усилие населения: антинациональное с национальным… Власть предприняла пятилетку для своего усиления, для торжества своей доктрины. Население поняло пятилетку как национальное строительство. Власть выдвигает гигантские проекты, ослепляет масштабами, цифрами, сроками только для того, чтобы увлечь за собой население. Население гордится русской мощью, русским богатством, верит в русское будущее… Пятилетка была задумана теоретически. Те, кто возражал против ее исполнимости, объявлялись вредителями. План был разработай лишь в общих чертах: населению предоставлялось учиться на ходу, исполнять, как умеют, заданное. Отсюда колоссальные перебои в плане. Отсюда всеобщая разруха в третий, решающий год пятилетки.