Текст книги "Образная сила разума и веры. Могут ли мышление и вера обходиться без образов"

Силы чувства веры

Постижение как улавливание смыслов

Если различать понимание (улавливание смысла из потока доводов) и постижение (таинственное усвоение необъяснимого), то сила чувства веры прежде всего в том, что оно приближает нас именно к постижению главных для человеческой жизни вещей.

В постижении нас перестают смущать рационально-логические пробуксовки: мы берём на веру то, что для рационалиста нуждается в доказательствах. Вера позволяет опираться на догадки, на образы, на свою интуицию или на интуицию тех, кто стал для нас авторитетом на пути развития этого чувства, – и постигать с их поддержкой смыслы, которые без этого остались бы для нас в недостижимой области Тайны.

Постижение идёт таинственными путями. Образы, метафоры, ассоциации совершают некую важную работу внерациональным образом. В результате образуется ощутимая уверенность в неосязаемых и невидимых смыслах. Тщетно пытаться рационально объяснить ход или результат этой тонкой работы.

Говорю такое потому, что меня побуждают к этому три обстоятельства собственного опыта.

Во-первых, много лет в детстве и юности я не встречался с постижением очень важных для жизни вещей (или не замечал этого).

Во-вторых, много лет после этого во мне происходила наплывами одухотворяющая работа постижения, происходит и сейчас.

В-третьих, я знаком (вживую или по книгам) со многими людьми, которые свидетельствовали о собственных подобных переживаниях, различающихся лишь не слишком существенными подробностями.

Чем дальше ведёт дорога постижения, тем лучше ощущаешь те смыслы, которых не ощущал раньше, чувствуешь некоторые – заведомо не все – связывающие их нити.

Способствуют постижению и многие явления культуры: искренние прозаические и поэтические тексты, проникновенная живопись, одухотворённая музыка, и так далее.

Ключевую роль постижение играет для таких центральных чувств как вера, любовь, призвание, этическое и эстетическое чувства. Для других чувств оно тоже может иметь важное значение. На любое чувство оно действует одухотворяюще.

Убеждения, полученные с помощью постижений, не менее значительны, чем знания, основанные на понимании, а в некоторых отношениях – и более. Возвращаясь к различию этих двух способов восприятия, надо отметить, что постижение может сопровождаться пониманием, но может обходиться и без него.

Зарождается ли чувство веры под воздействием окружения или формируется в результате сознательного личностного развития, в любом случае ему необходимы крупицы личного мистического опыта, которые сами являются элементами постижения. Они становятся достоверными опорами чувства веры.

Путь веры неизбежно метафоричен и полон образов, но сила и крепость человека, обретаемые на этом пути, реальны и ощутимы. Это говорит о том, что за веровательными образами и метафорами стоит несомненная явь.

Отрицание,
притворяющееся утверждением

Чтобы жить полноценно без веры в Высшее начало мироздания, человек должен был бы обладать мощнейшим разумом и глубочайшими чувствами. Но часто именно развитый разум способствует развитию чувства веры. Именно глубокие чувства формируются под влиянием этого чувства.

Иногда человек оберегает себя от возможных непонятных постижений с помощью отрицания высшего начала мироздания. Такая оборона называется атеизмом и в простейшей формулировке исходит из принципа «Бога нет!». Сам по себе этот принцип довольно забавен – именно потому, что утверждает понятие Бога, того самого высшего начала, которое он отрицает. Ведь есть какая-то странность в отрицании того, чего нет, в уверенности, что то, о чём я ничего не знаю, наверняка не существует.

Этот лабиринт неприятия кружит вокруг того, что он отрицает, опираясь на научно обоснованное незнание главного факта нашей жизни: её иерархичности, на вершине которой находится неизбежно таинственное Первоначало всего существующего. Но это давний и нескончаемый спор между верующими, атеистами и находящимися между них агностиками, уверенными, что о правоте тех или других судить невозможно.

Что конкретно утверждает атеизм, сказать трудно. Потому что вместе с Богом ему приходится отгораживаться от важнейших человеческих чувств, от той Тайны, блики которой улавливают эти чувства, да и от улавливающей половины собственного разума, внимательной к высшим уровням смысла.

Атеизм вынужден быть в какой-то степени агрессивным – ведь он исподволь ощущает, что рационально-логический подход ограничен и не подпускает к центральным вопросам бытия. Атеист старается доказать, что любой религиозный образ – всего лишь утешительная картинка для тех, кто лишён нужной степени изощрённости логического мышления и владения базой объективных знаний.

Но если чувство веры возникает в душе человека, оно постепенно пригашает атеистические порывы, пока они не сходят на нет. Тогда они остаются лишь страницей истории души – очень полезной для восприятия тех, у кого этого ещё не случилось.

Что для веры религия?

Про чувство веры, мне говорить легче, чем о религии, – ведь оно обитает в моём внутреннем мире. Хотя к тому, каково оно, неминуемо примешивается то, каким я хочу его видеть, – если не сегодня, то завтра. Оно ведь развивается: изменяется вместе со мной. По мере сил оно старается наполнять душу неким нерационализируемым знанием, привлекающим внимание к верхним уровням смысла. Оно намекает на способность моего ограниченного сознания временами преодолевать свои границы. Позволяет увязывать религиозные образы друг с другом. Свидетельствует о моём русле посреди океана Тайны… Но ничего не доказывает. Это всегда лишь надежда, даже если ощущаешь её как несокрушимую уверенность.

Не буду отождествлять религию со своим вероисповеданием, которое тесно связано с моим чувством веры, но даже у единоверцев эти чувства разнятся. А есть же и множество других верующих. И для каждого вероисповедания своя религия – это особая среда и особое русло становления чувства веры, поэтому её духовно-силовая поддержка имеет огромное значение.

Для верующего религия представляет собой некий ориентирующий лабиринт, помогающий постигать непостижимое. Если же говорить о религии в широком, общем смысле слова, то это, по сути, сумма наших знаний и незнаний о Высшем. И наша потребность в соединении Земли, быта, – с Небом, с верхними уровнями смысла. Это во многом образный, метафорический путь освоения жизни. И поиск ответов на вопрос о том, как жить. Это структура образов, располагающих человека к восприятию устройства мироздания вне зависимости от его склонности размышлять. Это и опора для веры и немалое испытание.

Когда же дело доходит до теологии, то религиозное учение становится суммой стараний интеллекта выстроить устойчивую пирамиду мысли, руководствуясь озарениями и опытом веры.

Преданность религии, религиозность – не чувство, а свойство, очень похожее на чувство веры. Но всего лишь похожее. Это доверчивость к религии, не всегда совпадающая с личным усвоением её идей и образов чувством веры.

Всегда ли религиозен верующий? Всегда ли руководствуется верой религиозный человек? Не стоит упрощать реальность утвердительными ответами на эти вопросы. Но путь веры чаще всего переплетается с путём религии, это совершенно естественно. Ведь религиозный опыт – это то многообразие переживаний и осмыслений веры, которое укрепляет и ориентирует твоё собственное чувство, которому важно сочетать уважения к церковным догматам с той свободой мысли, которая естественна для человека.

Вера – это стремление. Религия пробуждает веру и поддерживает её развитие. Верующий может сказать о том, во что он верит, лишь одно: «Для меня это так». Остальное – это дело религии с теологией.

Чувство веры может быть сильнее или слабее, но оно позволяет непосредственно улавливать что-то, относящееся к верхним уровням смысла. Религиозность – это скорее благоприобретённое свойство, конгломерат и переживаний, связанных с чувством веры, и взаимоотношений с традициями твоей религии.

Живому чувству веры естественно стараться следовать общецерковным догматам, лежащим в основе конфессии, к которой принадлежишь, но вместе с тем пользоваться своим свободным мышлением, которое удерживает человека от замуровывания в догматизм и начётничество.

Вера и религии

Каждому личному чувству веры придаёт сил та среда конкретного вероисповедания, в которой чувство зарождается, развивается, или просто существует. И эта среда, эта общая религия единоверцев – нечто иное, чем сосредоточенное в каждом отдельном человеке живое чувство веры. Ведь религия заботится и о теологической поддержке верующих (рассчитанной на понимание) и об их образно-интуитивных восприятиях (рассчитанных на улавливание), и о том, чтобы то и другое служило общности вероисповедания, а не оставляло каждого из единоверцев наедине со своими веровательными проблемами.

Но всё-таки многое зависит от самогó индивидуального чувства веры, от его жизнеспособности и отваги человека быть самим собой. Это личностное чувство, и оно пропитано личностной самобытностью. Религиозные образы могут быть общими, а восприятие их – у каждого своё.

Особое ободрение приходит к чувству веры от духовного или психологического контакта с тем Высшим, к которому оно направлено. Вере свойственно надеяться на возможность ответных импульсов от этого высшего начала. И религия старается быть помощником в осуществлении такой надежды.

Любая полноценная религия открывает нам целый круг образов и метафор, помогающих развитию мировосприятия. Эти образы становятся общими для тех, кого объединяет данная религия. Но метафорическая, образная, улавливающая сторона любой религии выходит за её рамки и становится общим достоянием человечества.

Религиозные образы – это часть общечеловеческой культуры. Их можно использовать универсально, безотносительно к конкретному религиозному учению. Опираться на них в саморазвитии и в педагогике как на существенную часть индивидуальной человеческой культуры.

Метафоричность религиозного мышления даёт нам возможность понимать главные вещи с уважением к Тайне, через её приятие, а не через исследовательское стремление докопаться до чисто рациональной основы всего и вся. Религия метафорична, но это не вера в метафоры. Это вера с помощью метафор.

Образный строй религии не означает подмену реальности поэтическими вымыслами. Напротив, он позволяет дойти до более глубинной реальности, чем простое знание исторических фактов (с той или иной степенью достоверности). Сила взаимодействия религиозных образов с человеческой душой значительнее, чем воздействие доказательств. Метафорический подход – это тот основной путь, который ведёт нас к восприятию верхних уровней смысла и даёт возможность наполнять верой свою жизнь.

Даже мне самому не раз случалось наблюдать, как факты переходят в предание, создающее тот или иной образ происшедшего когда-то. Это происходить не только за века или десятилетия, но даже за гораздо более краткий отрезок времени. Что уж говорить о предании, формировавшемся на протяжении исторических периодов!.. Оно неминуемо осуществляет работу по переходу от факта к образу, и эта работа не случайна: она необходима для вычленения главного в происшедшем. Даже самый реальный персонаж истории, в том числе религиозной, входит в неё, претерпевая превращение из живого земного существа в образ.

Образно-метафорический потенциал религии проявляется и в стремлении верующих придать этой стороне веры материально и визуально ощутимое существование. Начиная с самых первобытных верований, человек всегда нуждался в том, чтобы укреплять свои внутренние религиозные представления внешне ощутимыми восприятиями. Идолы, амулеты, святилища, храмы, жертвенники, статуи, иконы и многое другое, не говоря о многих других видах религиозного искусства, – всё это свидетельствует не о примитивном желании пощупать то, чему поклоняешься. Это проявление потребности углубить образ, найти его важный ракурс, внедрить как символический призыв и наглядное напоминание в повседневную жизнь.

В каждом верующем человеке образы его религии живут по-своему. Чтобы сохранить их смысловое ядро служат догматы и традиции, но и в этих рамках достаточно места для своеобразия восприятий, для личного чувства веры.

Путь веры не так прямолинеен, как путь религии, мощёный догматами и традициями. Но чувство веры питает своим смыслом путь любой религии.

Ориентация в метафорических ресурсах религии требует внимания и осторожности, чтобы не заблудиться, не брать на вооружение тёмное и разрушительное.

Религия всегда тесно связана с искусством как средством образного выражения идей и переживаний. Искусство помогает чувству веры видеть незримое и выражать невыразимое. Но в то же время стоит беречься чрезмерного перевода религиозно-духовного в эстетическую область. Ухода от духовной и социальной религиозной практики в дебри общих красивых рассуждений.

Есть ещё страшноватое слово «обрядоверие», означающее веру, сосредоточенную во многом на церковных обрядах, которые становятся как бы заменой Высшего, поскольку они более ощутимы. Но это не такое простое явление. Обрядоверие – это внимание к образной стороне почитания Высшего. Для кого-то оно является важной частью пути веры, оценивать который со стороны бессмысленно. Человек, в котором нет никакого обрядоверия, заслуживает сочувствия, потому что ему приходится либо противопоставлять себя церкви, либо лицемерить.

Религиозные образы – это не упрощение и не вульгаризация веровательных переживаний и представлений, а признание того, что мы лишь с их помощью можем ощутимо уловить отблески Тайны, которая стоит за нашим восприятием жизни.

Образ – это проявление одной из двух равноправных сил мышления, а не красивенькая декоративная картинка на стенке. Он хорош, если живёт в тебе и развивается – до осуществления в больших и малых поступках.

Образная сила религии не должна превращаться в облегчённую, не слишком глубинную замену чувства веры. Напротив, пусть питает веру, испытывает её на подлинность, на готовность быть тем, кем себя называешь: христианином или мусульманином, иудеем или буддистом…

Религия важна тем, что мир её образов, располагает человека к восприятию устройства мироздания вне зависимости от его склонности мыслить.

Каждая глубинная религия по-своему помогает человеку ориентироваться относительно верхних уровней смысла. Эта помощь укрепляется традицией, но она постепенно обновляется, потому что новые поколения людей нуждаются в своём осмыслении чувства веры и его переживаний.

Важно и то, что разные силы веры могут соединяться друг с другом. И человек замечает: с чувством веры он существенно сильнее, чем без него.

Конечно, для чувства веры главное не иррациональность и тем более не абсурдность. Оно метафорично, оно образно, оно эмоционально. Логика бессильна его оприходовать, но разум понимает устремлённость этого чувства в глубины Тайны.

Перегородки, не достающие до неба

Известна фраза о том, что наши земные перегородки между религиями не достают до неба. Её приписывают разным авторам, потому что многие известные люди прибегали к этому выразительному образу.

Но перегородки близко, рядом с нами, поэтому они ощутимы для конкретных людей, а небо – где-то там, в таинственной высоте…

Нас спасает мистический опыт – редкий, но особенно достоверный для живого человека. Даже крошечные крупицы этого опыта могут стать для кого-то опорными моментами в судьбе. Важно, что такие обладатели религиозного опыта как святые, пророки и церковные мудрецы – авторитетные для разных религий – во многих главных вещах сходятся. Или наоборот: то, в чём они сходятся, – Главное.

Мистические постижения поднимаются над перегородками, хотя могут облекаться в разные образы. Всё это – улавливающие догадки о верхних уровнях.

Чувство веры часто развивается среди различных верований, и во многих из них может найтись что-то проникновенное для тебя, вызывающее душевный отклик. Но когда духовное внимание растекается в разные стороны, это мешает той устремлённости, которая необходима вере, чтобы нести человека вперёд, к верхним уровням смысла. Так что доброжелательный интерес к иному – это гостеприимство, но не готовность сменить своё место жительства.

У каждой религии есть свой организатор-распорядитель: церковь. (Иногда их даже несколько, но тогда эта религия может распасться на несколько отдельных церквей.) Для церкви естественно заботиться, кроме главных вещей, и о перегородках, чтобы избежать разногласий и хаоса в вероучении. Но не будем путать пути религии в целом с путями той или иной церкви, а тем более с путями индивидуального чувства веры. Хотя оно опирается и на религию, и на церковь, однако нередко встречается и с особыми духовными проблемами, которые нуждаются в личностных решениях.

Не будем забывать, что применение религиозных принципов в собственной жизни – главная внутренняя работа верующего. Не всегда ему достаточно простого послушания авторитетам.

Образная сила религии – могущественная сила, и, как всякий ресурс могущества, нередко становится предметом спекуляций и манипуляций. Тогда возникают религиозные войны и прочие социальные патологии, которые потом будут вменены в вину скорее самой религии, чем манипуляторам, использующим их в своих целях.

Борьба церквей – с воздвижением и охраной своих перегородок – по сути внерелигиозна и чаще всего вызвана либо церковными распрями (внутренними или внешними), либо общественными противоборствами. Вроде бы не церковь должна руководить религией в духовном плане, а религия – церковью. Но человечество пока ведёт себя иначе.

В любом случае у каждого человека всегда остаётся возможность мыслить и действовать согласно своему чувству веры, а не приспосабливаться к внешним требованиям, если они неприемлемы внутренне. Иногда это требует мужества, но ведь речь идёт о том, что стало для тебя главным в жизни. В чём же и быть мужественным, если не в этом? Перегородки не должны доставать до неба.

Сила верующего не только в покорности, но и в дерзновении, вызванным устремлением к верхним уровням смысла. Может быть, даже заповеди предназначены не только для неукоснительного выполнения. Ещё и для осмысления, а порою – и для преодоления. Мне самому знакомо и то, и другое и третье: не всегда получается вписаться в универсальную общность.

Единоверцы как поддержка и как инерция

Обретение общности со многими другими людьми в главном – значительно для человека и применительно к обычной социальной жизни, и к религиозной.

Всякая религия опирается на свою социальную среду, объединяющую единоверцев и тех, кто примыкает к ним, хотя собственное чувство веры ещё слабо. Эта среда религиозных единомышленников представляет собой большую силу, помогающую отдельному человеку. Она поддерживает общую жизнь, общие традиции, общие смыслы.

Среда единоверцев может оказаться малой или большой, с теми или иными особенностями, но суть одна: общность чувства веры при всех индивидуальных человеческих различиях. Или, говоря иначе, общность религиозных традиций, к которым зачастую присоединяются этнические, создаёт обиход жизни, освещённой чувством веры – у кого ярче, у кого слабее.

Это очень важная социально-духовная поддержка: возможность жить в общем круге представлений и образов.

Но есть и другая сторона общей духовной жизни. Это её возможная инертность, возникающая от ощущения русла, которое как бы само несёт тебя вперёд. Это немного убаюкивает, снижает собственную поисковую активность, собственную заботу о плодотворном развитии души и разума.

Здесь мы подходим к влиянию на личную жизнь не только религии, но и церкви. Конкретная церковь может брать на себя и руководство религиозными вопросами, и заботу о повседневной жизни верующих. История рассказывает нам о самых разных коллизиях, возникающих в связи с этим.

Однако для чувства веры важен собственный путь, подобный во многом путям других единоверцев, но всегда обладающий своими особенностями. И очень значительны личные мистические переживания, которые тем более носят индивидуальный характер.

Живому чувству веры естественно сочетать уважение к общецерковным догматам, лежащим в основе вероучения, к которому принадлежишь, с той свободой мысли, которая так естественна для человека и удерживает его от психологически удобного закукливания в догматизм и начётничество.

Вместе, в толпе единоверцев, верить легче и естественнее. Вопрос лишь в том, что происходит с твоим чувством веры, когда толпа расходится по своим делам.

Важен и другой вопрос. Что происходит с твоим индивидуальным чувством веры, исполненном в одиночестве своими переживаниями, когда ты оказываешься в толпе?

На эти вопросы нет универсальных ответов. Свои ответы приходится искать самостоятельно, хотя это непросто.