Текст книги "НКВД против гестапо. Операции советской разведки"

Встает естественный вопрос. Если Пакбо лгал о важных событиях после войны, то не лгал ли он советской разведке и во время войны? За исключением 7 октября 1942 г., когда его сведения были опровергнуты, московский Центр, по-видимому, считал его информацию достоверной и полезной. Возможно, после войны Пакбо, как и Джим, пытался преувеличить собственную роль.

Кодовое имя Пюнтера упоминается в 22 радиограммах, но лишь в 6 из них содержится важная информация. Эти радиограммы относятся к периоду с 15 июля 1942 г. по 8 января 1944 г. Очевидно, Пакбо что-то слышал об арестах участников «Красной капеллы» в Германии, поскольку 5 октября 1942 г. попросил у Директора дополнительной информации. Пакбо сообщил также об аресте Пауля Бетхера, поскольку 8 января 1944 г. Центр заявил: «Насколько нам известно, Пакбо никогда не слышал о Пауле. Откуда же он узнал об аресте Пауля?»

Подобно Люси и Лонгу, Пакбо имел прямой контакт с швейцарской разведкой. Его основным информатором был Зальтер, чье подлинное имя не установлено, но им может быть Луи Зюсс, родившийся 6 октября 1890 г. в Бебленгейме в Эльзас-Лотарингии. Он считал себя французом. Скончался Зюсс 25 апреля 1955 г. в Швейцарии. В мае 1968 г. его вдова Фридель, урожденная Киршбаум, жила в Шенбуре – пригороде Женевы. У нее было двое детей – Христиана и Луи-Мишель. Христиана вышла замуж за американца по фамилии Томпсон. В 1955 г. при встрече с советским сотрудником ООН она заметила, что его подозревают в шпионаже.

Зальтер упоминается в 10 радиограммах. Он был связан с бывшим рейхсканцлером Виртом и британской секретной службой. Он также знал Лонга и Курца.

В одном сообщении указывается, что некий профессор Андре Ольтрамар и его сын, д-р Марк Ольтрамар, во время войны передавали Пюнтеру секретную информацию, которая поступала в Москву. Андре Ольтрамар был профессором Женевского университета; он жил в Женеве с Жанной Херш, философом, которая была гораздо моложе него. Он был председателем или заместителем председателя женевской ячейки Социалистической партии. В 1933 г. он был в составе правления женевского комитета помощи политическим заключенным, в котором сотрудничал и Пьер Николь. В числе его соратников в 1942 г. были Жан Венсан, Макс Хорнгашер и Морис Дюкоммен. Все четверо работали на советскую разведку.

К числу информаторов Пакбо относит также некоего Марио Бодемана, швейцарского социалиста и журналиста.

Еще одним вероятным агентом Пакбо был «Брат», который упоминается всего в двух радиограммах, отправленных Дорой Директору и датированных 27 января и 10 мая 1943 г. В общих донесениях приводятся данные о продукции оружейного завода «Эрликон», расположенного в Швейцарии. Генеральный директор станкостроительной фирмы «Эрликон Бюрле и К» был Эмиль Георг Бюрле. В середине и в конце 1943 г., как пишет Александр Фут, разведгруппа, в которой он работал, очень нуждалась в средствах. Пакбо и другие лица обратились за финансовой помощью к швейцарским предпринимателям и пообещали им выгодные заказы со стороны СССР по окончании войны. Пакбо обратился к Бюрле, который таким образом рассчитывал на доходы в будущем. Он передал разведчикам 80 тыс. швейцарских франков. После войны советские власти отказались выполнить обещание, которое от их имени дали швейцарским промышленникам руководители «Красной тройки». Большинство деловых людей возмутились подобным вероломствам. Пакбо утверждает, будто бы он попытался вернуть часть лично им заимствованных денег, но Бюрле в письменном виде отказался от них.

Кому давал деньги Бюрле – Пакбо или Сисси, не известно. Есть все основания полагать, что он-то и был «Братом», который упоминается в радиограммах «Красной тройки».

Владимир Соколин. В одной из работ, имеющих отношение к д-ру Йозефу Вирту, приводится отрывок из радиограммы Доры Директору от 3 октября 1943 г.: «Согласно Вирту, немецкое посольство в Берне в высшей степени заинтересовано в Соколине». Радиограмма имеет отношение к Национальному комитету «Свободная Германия».

Имя Владимира Соколина упоминается в радиограммах неоднократно. Однако, судя по всему, он сотрудничал не только с «Красной тройкой». Родился он в Женеве в еврейской семье. Отец его был выходцем из Белоруссии, мать – шотландкой. С 1931 по 1937 г. Владимир Соколин работал в советском посольстве в Париже. В 1937 г. он занимал должность второго секретаря постоянной советской делегации в Международном бюро труда при Лиге Наций в Женеве, а также заместителем Генерального секретаря Лиги Наций. После того, как в декабре 1939 г. началась советско-финская война, СССР был исключен из Лиги Наций. Однако, судя по всему, Соколин продолжал работать на советскую разведку в военные годы. Он поддерживал связи с Леоном Николем, Александром Абрамсоном, а возможно, и с другими лицами, сотрудничавшими с «Красной тройкой». Есть сведения, что Соколин предлагал свои услуги Москве через Радо, но Москва от них отказалась. Хорошо известно, что по окончании войны он участвовал в экономическом шпионаже в пользу Советского Союза.

Деятельность советской разведки в других странах Европы

Участники «Красной капеллы» не ограничивали свою деятельность Бельгией, Францией, Голландией, Германией и Швейцарией. Есть основания полагать, что эта организация имела свои филиалы далеко за пределами перечисленных стран. Особенно заметной была деятельность советской разведки в Болгарии, Румынии, Чехословакии, Италии, Австрии, Польше, Португалии, Скандинавских странах. Большинство из этих филиалов использовались как каналы для перекачки финансов и информации, но и сами развивали активную деятельность.

Австрия

Манфред фон Гримм, австрийский маклер, живший в Вене, вступил в контакт с Шандором Радо, находясь в Цюрихе. Фон Гримм предложил Радо как руководителю советской разведсети в Швейцарии использовать своего друга, принца Лихтенштейна, с его влиянием и связями. Фон Гримм получил псевдоним «Грау» («Седой») и часто упоминался в радиообмене Доры с Москвой. Австриец часто бывал во Франции и Италии, где под видом деловых встреч занимался сбором разведданных. У себя на родине он имел большой круг знакомых, которые снабжали его информацией.

Одной из них была Маргарита Зейдлер, кузина Манфреда фон Гримма, которая с ним тесно сотрудничала. Она находилась в довольно близких отношениях с Отто фон Габсбургом. Последний, сам об этом не догадываясь, стал источником информации.

«Портниха» – это кодовое имя неизвестного агента, работавшего в Австрии, который имел контакты в Швейцарии с «Красной тройкой». В радиограммах из Центра, адресованных Доре 20 декабря 1942 г., указывается, что один или два передатчика для швейцарской группы могут быть доставлены «Портнихе», которая живет вблизи австрийско-швейцарской границы.

Болгария

Вполне возможно, что Жермена Шнайдер в 1937 г. была курьером, обеспечивавшим связь с неизвестным агентом в Болгарии. Но о некоторых из агентов-болгар мы знаем достаточно.

Одним из них был Николай Янков-Яблин. Он родился 16 января 1896 г. в семье скромного письмоносца. Николай был старшим из детей. Вся семья выбивалась из сил, чтобы одаренный мальчик смог поступить в реальную гимназию и окончить ее. Родившись в местечке Айтос неподалеку от Бургоса, он был вынужден во время учебы жить у родственника в местечке Стара Загора. Он превосходно изучил русский и французский. В 1915 г. был мобилизован в болгарскую армию и получил офицерский чин. Из сообщения по радио узнал об Октябрьской революции в России. Сведения, получаемые по радио, он переводил на болгарский и использовал их в целях пропаганды среди военнослужащих и мирного населения. После окончания войны попал в черные списки и не мог найти работы. В 1919 г. вступил в только что созданную болгарскую КП. Руководство партии использовало технические способности Янкова. Он обеспечивал связь с немецкой радиостанцией в Науене, с английской в Ковентри, французской в Париже, был связан с Белградом, с Турцией. Несмотря на контроль со стороны французской и итальянской миссий, все пять подпольных передатчиков болгарской КП функционировали. В 1923 г. в Болгарии произошло антифашистское восстание. Но оно было подавлено. С 1923 по 1927 г. было убито свыше 30 тысяч коммунистов и антифашистов. Одним из первых в списках лиц, подлежавших аресту, был Николай Янков. Руководство БКП приказало ему эмигрировать.

Он отправился в Москву на курсы радистов. Ян Берзин дал Янкову псевдоним Яблин. Первым пунктом назначения молодого радиста-разведчика был Берлин. Скрываясь на квартире немецкого товарища, Янков-Яблин изготовил три средневолновых передатчика. В это время он работал вместе с доктором Зелигером, ассистентом профессора Альберта Эйнштейна. В 1925 г. Центр направил Янкова в Париж. Благодаря блестящему музыкальному образованию ему удалось проникнуть в салоны белой эмиграции. Планы противников советской власти становились достоянием Центра. Во время Второй мировой войны по заданию Центра он работал в Финляндии. Его жена и невестка сражались в рядах партизан в тылу немецких войск. В 1942 г. его жена попала в руки гестапо. Несмотря на нечеловеческие пытки, она не выдала местонахождения мужа. Отважную женщину расстреляли. Сыну Николая Янкова дважды удалось избежать газовой камеры.

В сентябре 1944 г. в Болгарии произошло народное восстание, а в 1945 г. Красная Армия одержала победу над фашистской Германией и милитаристской Японией. В 1946 г. разведчик вернулся с Дальнего Востока в Москву, а два года спустя – на родину, в Болгарию. В течение трех лет он работал в качестве технического директора государственного радио Болгарии и, наконец, директором радио и телевидения при Министерстве связи НРБ. Развитие радио и телевидения Болгарии тесно связано с именем Николая Янкова-Яблина. Недаром он был награжден восемнадцатью орденами, медалями и памятными знаками.

Старый разведчик и радист скончался в возрасте 81 года в январе 1977 г.[8]8
  Nach «Funkamateur». 1977, Nr. 2,3,4,5.


[Закрыть]

* * *

Создание филиала советской разведывательной сети на Балканах было одним из пунктов повестки дня во время переговоров, в которых принимал участие Леопольд Треппер, в 1937 г. находившийся в Швейцарии. Осенью 1940 г. в Болгарии активно действовала группа Стоянова – Мирчева. Год спустя немецкий функ-абвер (служба радиоперехвата) засек первые радиопереговоры между Болгарией и Москвой, однако прочитать шифрограммы не сумел.

После своего ареста Леопольд Треппер сообщил немецкому следователю о том, что донесение о расшифровке радиограммы Венцеля из Болгарии в Москву он отправил где-то в июле 1942 г. Поскольку Жермена Шнайдер передавала донесения прежде всего Трепперу, возможно, что она использовала свои старые курьерские связи с Болгарией, хотя едва ли сама ездила туда. Весьма вероятно, все сообщения от связных Треппера в Западной Европе попадали в руки сети Стоянова – Мирчева в Болгарии или в советское посольство в Софии, с которым эта сеть была связана. В 1942 г. сеть Стоянова – Мирчева значительно усилилась. В ноябре 1942 г. немцы перехватили 12 отдельных донесений, отправленных из Болгарии. Часть из них имела адресаты в Москве, часть – в Тбилиси.

В январе 1943 г. немцам удалось расшифровать код, который группа Стоянова – Мирчева использовала для связи с Москвой и Тбилиси. Способствовали ли этому аресты, произведенные в Голландии и Франции в 1942 г., не известно. В феврале 1943 г. была ликвидирована радиостанция группы Стоянова – Мирчева в Варне, однако дальнейшие донесения группы, в которых содержались предупреждения об охоте немцев за ними, переданные на другой частоте, достигли московского Центра.

В 1943 г. были ликвидированы еще семь передатчиков группы Стоянова – Мирчева, и немцы были уверены, что связь группы с Москвой осуществляется с помощью единственной станции, имевшейся в советском посольстве в Софии. И все-таки немцы попытались затеять «радиоигру» с Марко Стояновым. Несколько позднее, но в том же 1943 г., одному из участников группы Стоянова – Мирчева удалось добраться до Советского Союза.

Отважная разведчица Кристана Янева сумела оставить о себе память как участница немецкого Сопротивления. Она родилась 30 октября 1914 г. в семье известного македонского борца за свободу своего народа Ивана Янева в г. Высокая Драма. Отец ее погиб в бою. В 1919 г. умерла и мать Кристаны, которую взяла к себе в Софию ее овдовевшая тетушка. В шестнадцать лет ученица 2-й Софийской женской гимназии Кристана вступила в боевую организацию Союза рабочей молодежи Болгарии. В 1933 г. девятнадцатилетняя студентка историко-филологического факультета Софийского университета приняла участие в деятельности болгарского Всеобщего союза трудового студенчества. Свою учительскую карьеру она начала в 1938 г., поступив на работу в интернат для детей-сирот в Софии. Два года спустя вступила в подпольную организацию Болгарской рабочей партии. Тогда же ей предложили занять должность партийного секретаря рабочего района Софии Банишора. В это время она была завербована Разведупром VIII РККА.

После нападения фашистской Германии на СССР руководство Болгарской рабочей партии обратилось с воззванием к болгарскому народу выступить на борьбу против немецких оккупантов и их сателлитов. В воззвании были такие слова: «В новой войне, которая потрясет Европу до самого основания, симпатии всего болгарского народа безусловно на стороне братских народов СССР!» Болгарские коммунисты объявили начало партизанской войны в стране. Но испытанной в борьбе Кристане Ивановой Яневой, которая в течение многих лет работала плечом к плечу с такими известными деятелями болгарского коммунистического движения, как Никола Вапцаров, Антон Попов и Титко Черноколев, предстояла иная работа. Кристане, которая прекрасно владела немецким языком, следовало отправиться в Берлин и установить связь с организацией Шульце-Бойзена – Харнака. Для этой цели она должна была поступить в берлинский университет имени Фридриха-Вильгельма. Заручившись рекомендацией немецкого посланника в Болгарии обер-группенфюрера СС Адольфа Бекерле, Танка (так звучало уменьшительное имя Кристаны) Янева даже получила стипендию имени Александра Гумбольдта.

Поздней осенью 1942 г. отважная молодая женщина, которой дали клички Фрида, Хельга и Герда, направилась прямо в логово льва – в Берлин. Поселившись в доме коммерсанта Генриха Пауке, Кристана решила приступить к выполнению главной задачи – установлению контактов с Харро Шульце-Бойзеном, Арвидом Харнаком, Гансом Коппи и Куртом Шумахером. Но оказалось, что задача невыполнима: все эти лица были к этому времени арестованы гестаповцами. На помощь молодой женщине пришла Клара Шаббель – стенографистка-машинистка концертного объединения в Хеннингсдорфе. Она инструктировала болгарскую гостью, познакомила ее с другими участниками немецкого Сопротивления. Кристана тотчас принялась за нелегальную деятельность. Она добывала важные данные в научных институтах и учреждениях, осторожно выведывала сведения об уцелевших участниках организации Шульце-Бойзена – Харнака, выполняла обязанности курьера, для чего ей приходилось ездить на территорию оккупированной Франции и Бельгии. Кроме того, отправляясь на определенные железнодорожные узлы, она вела там наблюдение за направлением движения, характером и количеством немецких войсковых эшелонов и составов с военной техникой. В довершение всего она работала помощницей радистки.

После того как немецкая служба радиоперехвата зарегистрировала радиограммы «Красной капеллы», гестапо начало проверять по спискам подозрительных лиц путем прослушивания телефонных разговоров. В период с конца августа по конец сентября 1942 г. немецкая радиоразведка и гестапо выявили берлинские радиопередатчики. В конце сентября 1942 г. советские разведчики, работавшие в Швейцарии, передали в московский Центр радиограмму:

«Директору. Через Пакбо. В сентябре в Берлине обнаружена разветвленная организация, которая передавала Советскому Союзу информацию. Произведены многочисленные аресты, за ними должны последовать другие. Гестапо рассчитывает, что сумеет раскрыть всю организацию».

Кристана Янева принимала участие в работе антифашистской организации, которой руководили берлинские и гамбургские функционеры КПГ Антон Зефков, Роберт Абсхаген и Бернард Бестлейн. Работала она до конца апреля 1943 г. в самом центре Берлина. С арестованных участников организации Шульце-Бойзена – Харнака и в камерах не снимали кандалов. По распоряжению Мюллера даже при перевозках на кратчайшее расстояние заключенные оставались в кандалах. В случае побега кого-либо из узников автоматически подлежали аресту их охранники и надзиратели. Многие тюремные камеры не отапливались не только осенью, но и зимой. Доктору Милдред Харнак, гражданке США, не позволяли связываться с дипломатическими представителями ее родины. Участники организации, в особенности радисты и их помощники подвергались пыткам. Не только физическим, но и нравственным. Среди заключенных распространялись слухи о новых пытках, которые им предстоят. О том, что в случае казни одного из супругов такая же участь постигнет и другого. О мясничьих крюках, на которых будут вешать приговоренных, чтобы их смерть была более мучительной.

По приговору суда Кристана Янева была казнена в числе восемнадцати радистов и их помощников. Кроме них пять радистов были убиты гестаповцами без всякого суда. До своей гибели, еще находясь в тюремной камере, Кристана услышала радостную новость: 9 сентября 1944 г. болгарский народ свергнул монархистско-фашистское правительство и объявил войну гитлеровской Германии, выступив на стороне Советского Союза. Свою смерть она встретила за неделю до тридцатилетия вместе с четырьмя советскими и одной бельгийской сокамерницей. По словам ее бельгийской подруги, перед казнью Кристана сказала ей: «Если мне придется умереть, то не умрут наши идеи. Другие разовьют их далее».

Чехословакия

Вопрос о создании разведывательной группы в Чехословакии встал во время переговоров в Швейцарии в 1937 или 1938 г. В них принимал участие Леопольд Треппер. Возможно, что эта группа, известная, как «группа Оскол», возникла в 1939 г. в Праге и что именно эту группу после своей поездки в Берлин в апреле 1939 г. и отыскал Кент. О «группе Оскол» известно очень мало, однако, судя по всему, она была связана с советским посольством в Праге. В течение 1940 г. «группа Оскол» была занята поисками источников информации в Чехословакии и их связью с московским Центром при посредничестве советского посольства.

3 октября 1941 г. немцы ликвидировали радиостанцию в Праге и арестовали 73 человека. По-видимому, именно они и входили в состав «группы Оскол», поскольку больше о ней никто не слышал. Хотя и отмечается, что Шульце-Бойзен установил связь с Прагой, немцы не обнаружили доказательств связи между немецкими и чехословацкими разведгруппами.

В конце 1943 г. абвер выявил советского радиста в Богемии. Немцы утверждают, что якобы после этого ареста они предприняли успешную «радиоигру».

В августе 1941 г. радиограммой из Москвы Кенту отдали распоряжение передать 2 тыс. рейхсмарок Франтишеку и Воячеку или же через этих лиц связаться с Руди и вручить эту сумму ему. Франтишек и Воячек были торговцами картинами, которые имели свой магазин в Праге. Этот магазин служил явкой резидентуры и хранилищем средств, предназначавшихся для других участников разведгруппы. Руди было кодовым именем некоего лица, подлинная фамилия которого не установлена. В задачу Руди входила вербовка или использование лиц из окружения Нейрата, рейхспротектора Богемии и Моравии. В начале ноября 1941 г. Кент приехал в Чехословакию и установил контакт с Марией Раух, жившей в Рауднице по адресу Мария-гассе, 1414, и с неким Урбаном, торговцем хмелем, проживавшим в Праге. Известно, что Кент передал Марии Раух посылку от Генриха Рауха, агента бельгийской группы, работавшего на него.

Маргарита Барча, возлюбленная Кента, была чешкой. Отправившись в январе 1942 г. в Марсель, они создали группу из агентов-чехов. Прикрытие им было обеспечено созданием филиала фирмы «Симэкс».

Резидентуру в Чехословакии и Польше снабжал рациями Богдан Кобулов, советский офицер-разведчик, с ноября 1940-го по июнь 1941 г. проживавший в Берлине.

В Венгрии и Словакии работал еще один участник организации «Красная капелла». Это был Генрих Фомферра.

В составе «Красной капеллы» находились и те антифашисты, которые должны были работать в сопредельных с Германией странах – таких, как Венгрия, Дания, Швеция. Один из них, Генрих Фомферра, рассказывал впоследствии о тех трудностях, с которыми ему и другим немецким товарищам пришлось столкнуться, приехав в Венгрию. Местные хортистские власти внимательно следили за иностранцами и не разрешали им подолгу оставаться в стране. Чтобы продлить разрешение на проживание, эмигранты заявляли, что приехали на операцию. Очереди же на операцию приходилось ждать подолгу, и им разрешали остаться в Венгрии еще на полгода, а то и больше. Но операцию приходилось делать (повод для таковой всегда найдется.) Словацкие власти оказались более любезными и позволили эмигрантам приехать лечиться на водах Пьештани.

Одним из первых помощников Фомферры был врач по фамилии Торма, лечивший его жену от ревматизма. Полагая, что Фомферра и его жена датские подданные, доктор признался, что в студенческие годы находился в рядах сторонников Венгерской советской республики и был вынужден, после ее разгрома, эмигрировать в Чехословакию, где и завершил свое образование. Лишь позднее стало известно, что доктор Торма был членом КП Чехословакии. Доктор пользовался большим авторитетом среди патриотически настроенных жителей Пьештани. Через него Фомферра познакомился с целым рядом противников гитлеровского режима. Они засыпали песок в буксы, бросали в тендера паровозов мины, замаскированные под куски угля, устраивали диверсии на военных предприятиях и делали многое другое. Между прочим, именно на предприятиях Чехословакии изготавливались бомбы и снаряды, падавшие на головы солдат и мирных жителей СССР. Вскоре Фомферра узнал, где собираются антифашисты, а где фашисты. Хозяйку антифашистского кафе госпожу Ржиха фашисты отправили в концлагерь Равенсбрюк, где она и погибла. Фомферра познакомился с портным Весели, брата которого нацисты арестовали, а затем казнили в Германии. Благодаря родству с командиром и заместителем командира саперной части Весели удалось с их помощью похитить со склада большое количество взрывчатки. Ее использовали для проведения ряда диверсий.

Не обошлось и без неприятностей. Жертвой несчастного случая едва не стали коммунист Шварц и его жена. В квартире в Братиславе, где они жили, прогремел взрыв. Хозяин дома и его жена набросились с упреками на Шварца, жившего под именем швейцарского подданного Шрека. У Шварца хватило присутствия духа заявить, что они едва не стали жертвами покушения. «Бежим вызывать полицию!» – воскликнул Шварц и вместе с женой скрылся с места происшествия. Прибежище они нашли в пригороде Братиславы. Летом 1940 г. он устроился в Братиславе в качестве представителя швейцарской фирмы по производству фуража и окружил себя работниками, проживавшими в Словакии как легально, так и нелегально. Чтобы избежать преследования со стороны полиции, Шварцу понадобились новые псевдонимы, фальшивые паспорта на имя иностранного подданного, занятого той или иной деятельностью. На Фомферру местные патриоты косились, считая его полицейским агентом. Связь с ними помогли устроить Абелес-Коллар, Ян Секай и Юрай Шварц-Габай.

Что касается Шварца и его жены, то их укрыли в деревне. У Шварца был передатчик, спрятанный у родственницы. Купив болгарский паспорт и «отпрепарировав» его, Генрих Фомферра сумел установить оперативную связь с Болгарией. В феврале 1942 г. с трудом удалось спасти передатчик, находившийся в квартире одного из сотрудников Шварца, похищавшего с воинского склада оружие, предназначавшееся для словацких патриотов. На след Свитнича (так звали сотрудника) напали власти и арестовали его. В камеру к нему подослали провокатора, которому арестованный сообщил ряд имен друзей, чтобы предупредить их о неминуемом аресте. Провокатор Курт Эренштейн, в прошлом комсомолец, давно работал на словацкое гестапо. Благодаря ему словацкая тайная полиция арестовала как Фомферру, так и Шварца. Среди надзирателей оказался смелый и решительный человек – Стефан Гудович. Он помогал политическим заключенным: передавал записки, устные сообщения, делая вид, что бьет узников и угрожает им.

В 1944 г. состоялся суд над заключенными. Однако ввиду побед Красной Армии настроение судей было благожелательным по отношению к подсудимым. Фомферру и ряд его товарищей, как немцев, отправили в Берлин, в главную тюрьму гестапо. Их подвергали продолжительным допросам, но не били. По словам Фомферры, обращение с заключенными в словацкой тюрьме было более жестоким. Туда их вскоре и доставили. Зато там имелись условия для политучебы. Как отмечал Фомферра, пребывание в братиславской тюрьме для многих антифашистов – таких, как доктор Тополь, Фриц Фишер и Герц, – стало политической школой. Нескольких заключенных, в их числе Шварца, его жену, Хурбанича, Давида, Свитнича и Фомферру, отправили в Ружомберок. Однажды в этот лагерь доставили трех пленных советских офицеров. Заключенные узнали, что их намерены передать немцам. Партизаны прислали письмо тюремному начальству. Они пригрозили, что если с офицерами что-то случится, то тюремщикам не избежать возмездия!

В ночь с 27 на 28 августа 1944 г. началось народное восстание в Словакии. Политзаключенных и советских офицеров освободили. В восстании принимали участие и немецкие политзаключенные. Генриха Фомферру направили в Банска-Бистрицу, где он стал сотрудником МВД. После сдачи Банска-Бистрицы сотрудники отдела Фомферры ушли в лес и стали пробиваться на восток. После ряда злоключений благодаря документам, которые изготовил для них местный нотариус, Фомферра и его жена добрались до Кежмарока, где они ушли в подполье и стали там ожидать прихода советских войск. Случилось это 27 января 1945 г.

Помимо Фомферры и его товарищей в освободительном движении в Словакии принимали участие и другие немецкие антифашисты. В 1943 и 1944 гг. к членам подпольной ячейки словацкой КП принадлежали немец Бедржих Новак и Вильям Ханцель, ставший во время восстания комиссаром 10-го партизанского батальона в бригаде «Ян Жижка». Последний издавал листовки на немецком языке, составил текст клятвы немецких партизан и принимал участие в других видах деятельности. В боевых действиях принимали также участие немецкие антифашисты Г. Ульрих, П. Матик и другие.

Бригада «Ян Жижка» была одним из крупнейших партизанских соединений, принимавших участие в словацком народном восстании. Командиром бригады был чех Теодор Пола, политкомиссаром Штефан Кашчан, а начальником штаба советский гражданин Герой Советского Союза Всеволод Клоков. Ядро бригады было создано в Бановце и Бедраве, где компартия имела большое влияние среди населения бедных горных деревень. После ухода партии в подполье там возникло мощное антифашистское движение. Уже в конце 1943 г. в этой горной местности появились первые партизанские отряды. С началом народного восстания партизаны заняли центр округа Бановце[9]9
  Beiderseits der Grenze». Berlin, 1965. S. 215–234.


[Закрыть].

Италия

Генри Робинсон, приехавший из Франции в Швейцарию, в 1936 г. дважды побывал в Италии, где встретился с представителем ГРУ Большой Шеф рассчитывал создать в 1937 или 1938 г. итальянскую группу своей сети. Шандор Радо еще в 1937 г. вел разведывательную работу, связанную с Италией. Известно, что в 1942 г. радиограммы от Радо передавались через функционеров итальянской и швейцарской КП. В том же году Александр Фут получил из Италии фальшивый паспорт на имя Шнайдера. Паспорт был изготовлен в Швейцарии, и Футу следовало продлить его, воспользовавшись услугами Анны Мюллер.

Впоследствии Фут вспоминал, что документ уже был однажды продлен в Марселе. Владелец паспорта не имел никакого отношения ни к Христиану, ни к Францу Шнайдеру. Некоторое время спустя Фут увидел то же лицо, фотография которого была наклеена на паспорт, в итальянских газетах. Это было лицо человека, арестованного в Италии по обвинению в шпионаже.

По неподтвержденным данным, один дипломат, служивший в немецком посольстве в Риме, в результате арестов и допросов участников группы Шульце-Бойзена был разоблачен и оказался советским агентом.

Как показал другой источник, ГРУ в 1940 г. нелегально заслало в Италию агента по фамилии Григорьев (он же Григорий). Там его арестовали и приговорили к 30 годам тюремного заключения.

Польша

Как уже говорилось, Рудольф фон Шелиа, который с 1930 г. служил в немецком посольстве в Варшаве, был завербован советской разведкой в 1936 г. Его вербовщиком был Рудольф Гернштадт, варшавский корреспондент газеты «Берлинер Тагеблатт». Информацию, полученную от фон Шелиа, Гернштадт передавал в советское посольство в Варшаве. Важные сведения фон Шелиа поставлял ему через Ильзу Штебе до 1 сентября 1939 г., когда немецкие войска вторглись в Польшу.

Фюрер давно намекал, что нужен повод для начала войны. Летом 1939 г., собрав у себя высших армейских чинов, Гитлер выступил перед ними:

– Закрыть сердца милосердию! Нам предстоит ожесточенная борьба! Восемьдесят миллионов немцев должны получить то, что им должно принадлежать. Кто говорит о праве? Нам нужно не право, а победа!

План операции «Гиммлер» был давно готов, но осуществление ее откладывалось. 31 августа 1939 г. фюрер объявил, что начнет войну 1 сентября.

Переодетые в форму польских солдат и партизан, солдаты СД должны были:

• захватить на несколько минут радиостанцию Гляйвиц и произнести несколько враждебных Германии фраз на польском языке;

• завязать перестрелку с немецкими войсками у таможенного поста Дрейлинден;

• напасть на лесничество Питшен неподалеку от границы;

• в районе Бойтена разгромить немецкую таможню.

Руководство операцией было поручено штурмбаннфюреру СС Альфреду Науйоксу, который должен был отправиться в Гляйвиц с восемью помощниками и ждать сигнала по радио: «Бабушка умерла». Чтобы обеспечить видимость потерь с обеих сторон, были заготовлены «консервы». Заключенные из концлагерей, получившие смертельные инъекции, были доставлены на грузовиках-холодильниках в нужное место.

Вальтер Шелленберг в своих мемуарах «Лабиринт» описывает операцию несколько иначе. Согласно плану Гейдриха, «поляками» должны были стать заключенные из немецких концлагерей. Их должны были вооружить польским оружием, одеть в польское обмундирование, предоставленное верховным командованием вооруженными силами рейха. После операции тех из них, кто не будет скошен огнем, обещали освободить. Но едва ли руководители СД сдержали слово.