Текст книги "Шаманизм"

До сих пор речь шла о самой природе души человека в ее отдельном загробном существовании, об отношении мертвых к живым и наоборот; теперь следует вглядеться в условия жизни покойника за гробом, в ту обстановку, которая, по понятиям нецивилизованных народов, окружает человека после его смерти. В этой области миросозерцания безыскусная фантазия людей, столь близко стоящих к природе, пыталась создать по возможности богатые формами образы, но, несмотря на все их разнообразие, представления языческих народов о жизни души после смерти могут быть подведены к двум основным воззрениям. Как было уже указано, по более древнему из них душа живет в могиле и имеет тесную связь с останками умершего, по более же новому она удаляется в особое место, где живет вместе с другими душами. Во втором воззрении можно отметить еще один оттенок – это учение о переселении душ, часто встречающееся у малокультурных народов. С древнейшей формой представлений о жизни души после смерти мы достаточно познакомились выше и потому, не останавливаясь на ней, переходим к новейшей форме, оставляя в стороне смешанные формы, являющиеся результатом примирения двух основных, и находим у народов, отводящих для загробного мира особое помещение, различные градации от самых грубых, неясных представлений, до весьма сложных и систематичных. На одном маленьком островке Тихого океана, Нукуфетау, загробный мир, тиа, помещается прямо под той почвой, в которой покоилось тело умершего – он представляет точное воспроизведение мира, в котором обитают живые люди, даже с сохранением делений на семьи и роды[97]97
  Turner. 287.


[Закрыть]. На новогебридском острове Эроманга души идут на восток, но неизвестно, в какое место: даже рядом с этим верованием существует представление о блуждании душ в зарослях[98]98
  Turner. 330.


[Закрыть]. Дорейцы на Новой Гвинее имеют смутные понятия о загробном мире; жизнь души, по-видимому, происходит, по их мнению, при условиях, сходных с теми, которые были до смерти человека[99]99
  Rosenberg. 462.


[Закрыть]. Туземцы Новой Британии верили, что души умерших через воду направляются к восходящей луне и с нею поднимаются к звездам, откуда по временам они возвращаются для посещения земли[100]100
  Powell. Unter den Kannibalen von Neu-Britannien. 150.


[Закрыть]. Австралийцы колонии Виктории помещают души умерших в стране Уммекуллен, под землею. Там царствует злой дух Муурууи; никто оттуда еще не возвратился и потому никто не знает ничего точного об этой стране[101]101
  Dawson. 50.


[Закрыть]. Что касается переселения душ, то у многих дикарей встречаются предания о пребывании их в телах животных, людей и даже в различных предметах. У весьма дикого племени хиэн в Бирме души добрых людей переходят в тела быков и свиней[102]102
  Latham. I, 159.


[Закрыть]. Индейцы гоаяна близ Багии были убеждены, что души переселяются в птиц ганамбуэ, похожих на наших ворон[103]103
  Martius. 303.


[Закрыть], исанны в Бразилии думают, что души храбрых переселяются в красивых птиц, а трусов – в пресмыкающихся[104]104
  Martius. 602.


[Закрыть].

Этими сведениями о более грубых формах переселения душ можно ограничиться, говоря о простейших представлениях жизни за гробом. Гораздо более развития показывает учение чувашей, что честные люди после смерти будут перенесены в священную страну Ченгерда, где они опять найдут в лучшем состоянии своих родственников, свой скот и остальное имущество, а злые будут скитаться в виде обнаженных скелетов по обнаженным и бесплодным степям[105]105
  Georgi. Beschreibung aller Nationen Jos Hussischeu Koiohes. 43.


[Закрыть]. Такое же представление о будущей жизни существуем и у бурят. Хотя шаман пользуется и на том свете привилегиями, так что его душа, лишь только поднимется в дыму костра, начинает вести жизнь столь же приятную, как и боги, однако реалистическая фантазия бурят может ее представить себе только совершенно сходною с земной жизнью. Не только простой бурят, но и шаман женится на том свете, имеет детей, принимает пищу и пьет вино, ездит на прекрасном коне и носит одежду, никогда не изнашивающуюся[106]106
  Агапитов и Хангалов. 55.


[Закрыть]. Полинезийцы называют место, куда заходят души умерших, по, т. е. страною ночи; многие из них съедаются там богами, другие же попадают на небо миру, отличающееся замечательной красотою, здоровым воздухом, изобилующее пахучими и вечно цветущими растениями. Там избранники наслаждаются хорошей пищей и всеми удобствами[107]107
  Ellis. I. 396–397.


[Закрыть]. Туземец Макого, принадлежащий к племени уати-уати, рассказывал Камерону о странствовании души в загробный мир. На пути к небесному своду ее встречает другая душа, указывая дорогу добрых людей. Пройдя некоторое время, душа видит две дороги, идущие почти рядом; одна из них – злобная, чистая, а другая – грязная. Дух доброго человека выбирает грязную дорогу, потому что он знает хорошо замыслы злых духов, устроивших хорошую дорогу с целью заманивания душ. Далее его встречает женщина, которая старается соблазнить его; спасшись от этой опасности, душа подходит к месту, где две женщины держат канат и размахивают им. Женщина, стоящая у чистой дороги, пытается опрокинуть умершего, но тот, идя по грязи как можно дальше от нее, избегает беды. Следующим препятствием является глубокий и узкий ров, пересекающий обе дороги, в котором пламя то поднимается, то опускается. Воспользовавшись удобным моментом, добрый дух проскальзывает в безопасное место, и там его встречают две старые женщины; благодаря их попечениям он привыкает к новому своему жилищу. Несколько времени спустя божество Та-та-пули приходит, окруженное толпою духов, для испытания силы нового пришельца. Одна из старух подает божеству метательное оружие нулла-нулла. Получив от Та-та-пули это оружие, дух бросает его в одну из птиц эму, находящихся тут же на пастбище. Когда уати-уати видят падающую звезду, то говорят: «Это нулла-нулла; теперь Та-та-пули испытывает силу нового духа»[108]108
  Cameron. Notes on some Tribes of New South Wales. Journ. of the Anthopol. Just. XIV, 364–365.


[Закрыть]. Много сходного с рассказами Макого имеет описание странствования усопшего по пути на тот свет к загробным селениям своего племени, сообщаемое у даяков на о-ве Борнео. Во время похорон могущественного раджи певец в особом гимне воспевает эти странствования. Сначала умерший направляется к реке, через которую он должен переправиться, изготовивши себе лодку и весло, потом он идет к уступам горы Тукунг Даянг. Переплыв другую реку, Лунг, он взбирается на гору Пилунг, где встречает человека своего племени. Он достигает в своем странствии Долины слез, где встречает многих мужчин, женщин и детей, которым должен дать одежды. Покинув Долину слез, он видит большую личинку, которой дает немного клади (известного рода растения), потом дух умершего восходит на гору Лиматак, где встречает рой мух и большого медведя. Медведю он должен подарить свинью. Идя дальше, он встречает рыбака, от которого должен откупиться, подарив пизанг [разновидность банана. – Ред.] и несколько сахарного тростника. При переходе через одну реку он должен дать охраняющему переправу усики рыбы известного рода (silurus). Затем ему встречается женщина, занятая толчением риса; она убеждает его помочь в этой работе, но дух должен поспешно удалиться и продолжать путь, на котором среди дороги он переправляется через огонь и встречает женщину с ушами такой величины, что под каждым из них можно укрыться от ливня. Ближайшими предметами, попадающимися умершему в его путешествии, оказываются два древесных ствола; через один он должен перепрыгнуть, а другой разрубить своим мечом. Если дух принадлежит женщине, то он должен сделать на дереве надрез ножом. Наконец душа достигает горы Гульгули и, взойдя на нее, приходит к сознанию, что она уже более не принадлежит здешнему миру. Покинув гору, она вступает на узкую тропу, ведущую через лес Нуа Пирау, где встречает своих родителей и одну женщину, именем Аланиатай. Искупавшись в реке, протекающей по загробному миру, и перейдя через гору, дух усопшего отдыхает после всех трудов и, подкрепившись приятными плодами, доходит счастливо до неба своего племени[109]109
  Bock. Unter den Kannibalen auf Borneo. 257–258.


[Закрыть].

Один из влиятельных чоктавов рассказывал Катлину о будущей жизни по представлениям своего племени: «Все мы верим, что после смерти придется путешествовать далеко на запад, проходит через глубочайшую и стремительную реку, берега которой заграждены высокими и утесистыми горами. Через эту реку с горы до горы перекинут длинный, скользкий еловый ствол с ободранной корой, но которому мертвый должен пройти в блаженные охотничьи края. На другой стороне реки стоят шесть обитателей этих краев со скалами в руках, которые они бросают в духа, лишь только он достигнет середины ствола. Добрые проходят безопасно в страну счастливой охоты, где постоянно сияет солнце, деревья всегда зелены, небо никогда не покрывается облаками, дуют прохлаждающие ветры, где все празднуют, пляшут и радуются, где нет ни забот, ни печалей и люди никогда не старятся. Злые, пораженные скалами, падают со ствола и погружаются в воду на несколько тысяч футов глубины. Вода течет по скалам, издает смрад от мертвых рыб и животных, водовороты уносят их и опять возвращают на прежнее место. Там деревья все мертвы, вода наполнена ящерицами и змеями, умершие постоянно голодны, не находят пищи, постоянно больны и не умирают; солнце там никогда не проглядывает, и злые люди со страшными усилиями тысячами карабкаются по сторонам высокого утеса, с которого они могут взглянуть на прекрасную страну счастливой охоты, жилище блаженных, куда они никогда не могут проникнуть»[110]110
  Catlin. II, 127–128.


[Закрыть].

Полковник Додж описывает пребывание в стране счастливой охоты, употребляя краски не столь яркие, как художник Катлин, часто увлекавшийся своим сюжетом и своим артистическим чувством. В прозаическом изложении воина-политика, проведшего 33 года среди краснокожих на всем пространстве от реки Миссисипи до Скалистых гор и от британской границы до Мексиканского залива, мы не встретим картин Дантова ада, но зато у него хорошо выясняются непосредственные воззрения диких людей на будущую жизнь. Американский индеец не создал верования в какое-нибудь определенное божество, властвующее над загробным миром. Не зная другого счастья в земной жизни, как удовлетворение своих физических потребностей и страстей, он в будущей жизни видит только еще большую возможность насытиться и удовлетворить страсти. Здесь он встретит врагов, которые сделаются его рабами, и свирепых и быстрых животных, так как духи или тени всех животных, пресмыкающихся, птиц, насекомых и рыб тоже попадают в страну счастливой охоты. Он будет там убивать и поедать всевозможную дичь, одеваться в шкуры животных, сражаться с врагами и даже снимать с них скальпы. Но что происходит с тенями убитых животных, духами скальпированных врагов – это задача, над разрешением которой он не пытается трудиться[111]111
  Dodge. 177–181.


[Закрыть].

Гренландские эскимосы получают главную свою пищу из моря, и там под его дном находится блаженная страна, сообщающаяся с поверхностью земли глубокими пещерами в скалах. Там живут Торнгарсук и его мать. В этой стране постоянное лето, яркое солнце и никогда не бывает ночи. Прекрасная вода для питья, изобилие птиц, рыб, тюленей и оленей, ловля которых не представляет никаких затруднений, все это доставляет счастье добродетельным людям. Для яркости картины этого блаженства гренландцы говорят, что на том свете можно даже найти живых оленей и тюленей, которые сами варятся в больших котлах. Но не легко попадает душа усопшего в этот эскимосский рай; пять дней она должна скользить по жесткой шероховатой скале, покрытой кровью, и таким образом спускаться вниз. Особенно трудно совершить такое путешествие холодной зимой во время непогоды; души при этом часто погибают, что называется, говорит Кранц, у эскимосов второй смертью[112]112
  Cranz. I, 258–200.


[Закрыть].

Ринк по поводу загробного мира у гренландских эскимосов говорит, что после смерти души людские идут или в мир верхний, небесный, или в подземный, и подземный мир предпочтительнее небесных пространств, где умершие страдают от холода и голода и перебрасывают мяч, сделанный из головы моржа, отчего происходит северное сияние[113]113
  Boas. 590.


[Закрыть]. Центральные эскимосы совершенно перемещают эти два загробных мира. Счастливая страна, обильная нищей, без льда и снега, – это небо, называемое у них Кудливун или Адливун. Ад лежит под землею – это Адлипармиут, страна тьмы, постоянных снегов и страшных бурь; в нем царствует холод, и большая часть льдов находится там[114]114
  Boas. 588–590.


[Закрыть].

Академик Лепехин сообщает весьма наивный рассказ одного самоеда о посещении подземного царства. Тут языческие воззрения стоят рядом с библейскими рассказами, передававшимися христианскими миссионерами. Один самоед, живучи в худом чуме со старухою матерью, соскучился и пошел странствовать. На дороге нашел он два чума; в одном из них женился и, пожив несколько времени, отправился дальше. На одном холме он встретил большой камень, отворотив который, нашел под ним доску, а под доскою лестницу; спустившись по ней, он дошел до жилища подземных духов. Повелитель их спросил самоеда о цели его прибытия. «Просвещения ищу, – отвечал странник, – скажи мне, каким образом произошел я на свет?» Владыка подземного мира послал его за ответом на землю; здесь Христос рассказывал ему о построении Вавилонской башни, о рассеянии народов, в числе которых были будто бы и самоеды. Затем самоед снова спустился в подземелье, повелитель духов дал ему пензер (шаманский бубен), говоря: «Возьми и употребляй это при нужде, мы всегда будем приходить к тебе на помощь»[115]115
  Шашков. 67.


[Закрыть].

Подробное и весьма картинное описание подземного мира, по понятиям сибирских татар, мы находим в сказании о нисхождении в подземное царство Кубайко, сестры одного богатыря, отправившейся за отрубленной головой своего брата, унесенной одним чудовищем в царство девяти Ирле-ханов. Дойдя до пещеры, смелая девушка спустилась в подземный мир. На дороге видела она различные чудеса, исполнившие ее ужасом. Идя дальше, странница услыхала удары молота и увидела, что сорок человек ковали, другие сорок делали пилы, а еще сорок приготовляли клещи. Здесь на берегу реки при подножии высокой горы стояло жилище Ирле-ханов: каменный, сорокаугольный дом; перед входом в него было девять лиственниц, росших на одном корне. К одному из деревьев были привязаны лошади Ирле-ханов. Кубайко увидела на дереве следующую надпись: «Когда Кудай сотворил небо и землю, тогда явилось и это дерево, и до сих пор ни один человек, ни одно животное не подходили живыми к этому дереву». Войдя в жилище Ирле-ханов, Кубайко в темноте почувствовала, что ее хватают невидимые руки, цепляются за платье, дергают и терзают ее. Освободиться от мучителей не было возможности, они не имели тела. Потом главный Ирле-хан повел ее по различным отделениям дворца; одни покои были пусты, другие наполнены людьми. В одном из них сидели старухи и пряли лен, в другом были тоже старухи и, казалось, хотели проглотить что-то, чего никак не могли разжевать. В следующем покое сидели женщины средних лет; на шее и руках у них были камни, которых они не могли пошевелить. Четвертая комната была наполнена мужчинами с кольцами на шее, на которых висели огромные деревья. В пятом отделении Кубайко увидела простреленных мужей, вооруженных стрелами и луками; они бегали с криком и воем. Та же беготня, те же крики и вопли встретили девушку в шестом покое, занятом мужчинами, которые ранили себя ножами. Вошедши в седьмой покой, Кубайко увидела бешеную собаку и укушенных ею людей, тоже бешеных и рассвирепевших. В восьмом отделении муж и жена лежали под одеялом, сшитым хотя и из девяти овечьих шкур, но покрывавшим только одну половину. В девятом муж и жена лежали под одеялом, сделанным только из одной шкуры, и, тем не менее, обе половины были покрыты. Наконец, Кубайко вступила в десятое отделение, обширное, как степь. Здесь сидели восемь Ирле-ханов. Освободив голову своего брата, Кубайко на обратном пути получила от властителей подземного царства объяснение всех его чудес. Существа, которые драли ее платье, были служебные невидимые духи, которые вредят злым и могут умертвить их; от добрых же людей они держат себя далеко и не могут причинить им зла. Женщины, которые прядут в первой комнате, осуждены за то, что пряли на земле после солнечного захода, хотя и запрещено заниматься в это время какою бы то ни было работою. Сидящие во втором отделении получали на земле нитки для наматыванья на клубки, но делали клубки пустыми внутри и воровали пряжу. Теперь они осуждены мотать эти клубки, но так как это невозможно, то клубки будут вечно сидеть в их горле. Молодые женщины, которые сидят в третьем отделении с камнями на шее и руках, клали камни в масло, чтобы прибавить ему весу; за это целую вечность они должны носить тяжелые камни. Мужчины с кольцами на шее повесились из-за пресыщения жизнью; простреленные мужчины в пятом отделении также самоубийцы, застрелившиеся из-за несогласия с женами. Равным образом самоубийцы и раненые мужчины в шестом отделении; они в пьяном виде зарезались ножами. Обитатели седьмого покоя страдают за то, что были неосторожны перед бешеными собаками и укушены ими. В восьмом покое лежат супруги, которые на земле жили несогласно и каждый старался только о своих выгодах, они осуждены вечно ссориться за одеяло, которое при согласии было бы более чем достаточно для обоих. Лежащие в девятом отделении супруги могут служить примером того, что и малым делением будут довольны супруги, если только будет между ними мир и согласие. Они не несут никакого наказания, а лежат для того, чтобы при виде их злые еще более чувствовали свое наказание[116]116
  Шашков. 68–73.


[Закрыть].

Не так подробно описывается у лопарей подземная страна Ябме-аймо, которая находится глубоко внизу; вход в нее ведет иногда через озера, иногда – через трещины земли. В этой стране живут старухи людоедки; жизнь подземных обитателей мало чем отличается от жизни людей на земле; у них есть и скот, есть олени, лошади и собаки[117]117
  Харузин. Русские лопари, 155–168. Klemm. Kulturgeschichte der Menschheit. III, 70–77.


[Закрыть].

Тайлор в своей «Первобытной культуре» представил замечательный по тонкости анализ процесса возникновения представлений о душе и будущей жизни. Для нашей цели важен, однако, не самый генезис понятия, а то выражение, в котором различные стороны духовной жизни осуществляются. Сон и обморок являются самыми сильными стимулами к образованию представления о чем-то отдельном от тела, что может временно прекращать свою деятельность. Болезнь и смерть представляются временным расстройством или же окончательным удалением этого жизненного начала. Сон, благодаря сновидениям, по взглядам малокультурных людей, не что иное, как кратковременное отсутствие души, которая тогда странствует; то, что она видит во время отлучки, составляет содержание сновидений. Неудивительно, что сновидениям весьма часто приписывается пророческое значение, так как душа, освобожденная от телесной оболочки, может посещать жилища богов и сноситься с духами. Если австралиец видит во сне, что в известном месте находится гнездо лебедя, он отправляется на то место в надежде найти лебедей. Если он в сновидении ранен и потом на самом деле был ранен в битве, то наивный дикарь говорит: «Я знал, что это случится, потому что видел во сне». Стоит кому-нибудь из товарищей сказать, что во сне он видел своего приятеля в бедственном положении, чтобы тот сделался несчастным, беспокойным и даже больным. Но недостаточно этого. Когда собака во сне волнуется, то это считается признаком, что она в сновидении охотится за кенгуру, и на следующий день ее хозяин идет на охоту, с полной уверенностью в успехе[118]118
  Dawson. 52.


[Закрыть]. Родственник убитого австралийца из племени уати-уати в Новом Южном Уэльсе засыпает, положив голову на тело покойника, в ожидании, что мертвец в сновидении откроет убийцу[119]119
  Cameron. 362–363.


[Закрыть]. Полинезийцы острова Манагики убеждены, что сновидении производятся посещением душою различных мест[120]120
  Turner. 277.


[Закрыть]. Туземцы архипелага Аару в Индонезии уверены, что если кто видит во сне умершего, значит душа спящего встретила дух его[121]121
  Riedel. Der Aaru-Archipel und seine Bewohner. Verhandlugen der Gesel. für Erdk. zu Berlin. XII.


[Закрыть]. Гренландские эскимосы утверждают, что ночью душа покидает свое тело, чтобы отправиться на охоту, на танцы, в гости, и этим они объясняют свои сны, которые у них бывают очень часты и отличаются особенной живостью[122]122
  Cranz. I, 257.


[Закрыть]. Об американских дикарях Андрей Теве, французский монах XVI века, пишет, что они тщательно наблюдают и запоминают все виденное во сне, будучи уверены, что это должно непременно случиться. Если во сне они одержали победу над врагами или были побеждены, то нет никакой возможности их убедить, что это не случится[123]123
  Thevet. André. Les singularitez de la France Antarctique. 170.


[Закрыть]. Вотяки беседуют во сне с умершим, который в это время, по их мнению, посещает свое прежнее жилище. Бирские вотяки объясняют путешествия, которые человек совершает во время сна, тем, что тело его лежит на одном месте, а душа выходит из него и странствует по разным местам. Одна сказка казанских и глазовских вотяков, передаваемая Гавриловым, выражает вполне наглядно это верование[124]124
  Bush. 144.


[Закрыть]. Два человека пошли в лес драть лыки. Один из них был табачник. Устали они драть лыко, сели отдыхать, один курил, а другой спал. Когда один курил, душа (лулья) спящего вышла изо рта со звуком «шыр» (т. е. скоро) и, полетевши на сосну, вошла в дупло и опять вернулась назад; потом, вошедши в рот, разбудила спящего. Тот, когда проснулся, сказал товарищу: «Я сейчас видел сон». Тот сказал: «Какой?» – «В дупле одной сосны я нашел деньги в двух трубах». Потом они вернулись. Табачник пошел опять туда и, посмотрев в дупле сосны, нашел деньги в двух трубах[125]125
  Смирнов. Вотяки. 177.


[Закрыть]. Насколько при известном единстве миросозерцания некоторые черты повторяются у самых отдаленных народов, можно видеть из сравнения вышеприведенного сна с другим сном, о котором была речь раньше, в бурятском рассказе о странствовании души в виде пчелы. У якутов также существует воззрение, что во время сна душа отлучается от тела и повсюду витает[126]126
  Соловьев. Остатки язычества у якутов. Сборник газ. «Сибирь», I, 410.


[Закрыть]. Самоеды верят в пророческие сновидения. В сказке о юноше, убитом несколько раз, сообщается, что герой спит и на предложение отца встать и ехать в гости отвечает, что видел дурной сон, предвещающий, что отец его и все родные убиты, только он один остался в живых. Несчастие могло бы быть отклонено принесением в жертву известного числа оленей. Отец не обратил никакого внимания на слова сына, и все, предсказанное сновидением, сбылось[127]127
  Castren. Ethnologische Vorlesimgen. 137.


[Закрыть]. Суеверные лопари отводят весьма видное место рассказам о сновидениях и убеждены, подобно якутам, бурятам и другим русским инородцам, что душа во время сна путешествует и что сновидения представляют слышанное и виденное душой[128]128
  Харузин Н. 208.


[Закрыть].

Большое сходство со сном имеют некоторые болезненные явления, как, например, обмороки и эпилептические припадки; они тоже могут навести нецивилизованного человека на мысль о временном отсутствии души и о том, что тело тогда лишается главных своих жизненных отправлений. Подобные случаи должны произвести сильное впечатление. Вотяки очень хорошо характеризуют свой взгляд, говоря, когда сильный испуг парализует на некоторое время члены, «дух ушел» – им кажется, что из них сначала что-то вышло, а потом опять вошло, и это нечто давало телу возможность совершить различные действия[129]129
  Смирнов. Вотяки. 176–177.


[Закрыть]. Гофман в изложении преданий индейцев оджибве приводит характерный случай эпилептического припадка у одного из туземцев. Это был сын шамана, и припадок его принимали за окончательную смерть. Оживление приписывалось различным шаманским действиям отца и его помощников. Сам возвращенный к жизни индеец был убежден в действительности заблуждений отца и родственников и изложил различные откровения насчет способов приготовления великого волшебного лекарства[130]130
  Hoffman. Notes on Ojibwa Folk-Lore Amer. Anthropol. II, 222–223.


[Закрыть]. Все эти явления и смерть, окончательно прекращая деятельность организма, в глазах дикого человека мало чем отличаются друг от друга, главной чертою различия может считаться только большая или меньшая продолжительность времени, но с мыслью, что смерть есть нечто вечное, совершенно прекращающее жизнь человека, дикарь не может освоиться. Этим объясняется та легкость, с которой малокультурные люди верят в воскресение мертвых и в переселение душ.

Болезни, нарушающие нормальную деятельность человеческого организма, бывают двоякого рода: одни кончаются смертью, другие – выздоровлением. В глазах малокультурных людей болезни, подобно смерти, являются чем-то неестественным; они не могут поверить, что нарушения в жизненных отправлениях человеческого тела и даже совершенное прекращение жизненных процессов представляют нечто неизбежное; как смерть, так и болезни, по их мнению, насланы извне. Выздоровление считается победою над враждебными силами, смерть – результатом слабости волшебных средств, употребленных для борьбы с сверхъестественными врагами. Негры восточной части тропической Африки строго различают смерть, произошедшую от болезни, и смерть на войне или же от ран, полученных в сражении. В первом случае они, в противоположность нашим понятиям, ищут причин во вражде людей и богов, во втором не подозревают никаких сверхъестественных влияний и насильственную смерть считают вполне естественной[131]131
  Jacques et Storms. L'Etlnographie de la partie orientale de I'Afrique Equatoriale. 17.


[Закрыть]. Южноафриканские бечуаны каждую болезнь рассматривают как следствие волшебства[132]132
  Spillmann. 15.


[Закрыть]. Самоанцы приписывают появление болезни гневу какого-нибудь божества и для излечения больного стараются узнать причину гнева[133]133
  Turner. 140.


[Закрыть]. Негры Западной Африки болезнь, смерть, неурожай, вообще каждое бедствие приписывают насыланию злого духа, которого нужно умилостивить. Особенно часто таким враждебным виновником несчастий оказывается злоумышляющий человек, и его нужно отыскать и уничтожить[134]134
  Lenz. Skizzen aus West-Afrika. 181.


[Закрыть]. На Новобританских островах или архипелаге Бисмарка, как они теперь называются у немецких географов, болезнь и смерть считаются порождением или злых духов, или же известных людей, обладающих особыми знаниями; дар этот они получают по наследству[135]135
  Parkinson. Im Bismarck Archipel. 142–144.


[Закрыть]. Миссионер Эллис в своем сочинении о Полинезии говорит, что подобный взгляд господствует среди всех полинезийских народов[136]136
  Ellis, I, 395.


[Закрыть]. Горные черемисы приписывают все болезни, как людей, так и животных, действию злых духов[137]137
  Кроковский О. Горные черемисы. Ж. Мин. вн. дел, 41 часть, 133.


[Закрыть]. На о-ве Ньясе в Зондском архипелаге, если кто-нибудь заболеет, то односельчане говорят, что в него вселился злой дух[138]138
  Rosenberg. 174.


[Закрыть]. По верованию кольских лопарей злые духи производят все болезни людей и животных[139]139
  Харузин. Н. 162.


[Закрыть]. Сибирские самоеды объясняют появление болезней похищением души дьяволом женского рода[140]140
  Третьяков. 204.


[Закрыть]. У бурят болезни происходят оттого, что душа насильственно увлекается по воле какого-нибудь божества[141]141
  Агапитов и Хангалов. 58.


[Закрыть]. Даже полная дряхлость и смерть от старости не считается естественной. Когда вождь Муние Мсагара умирал от старости, то призван был фетишер [колдун, использующий фетиши. – Ред.], объявивший после колдовства, что болезнь начальника послана его родственниками, которые живут в горах Мпвапва; все родственники, указанные фетишером, были умерщвлены. Иногда только колдуны смягчают последствия болезни, указав на лиц, уже умерших, как на ее виновников, и тогда им приносят различные жертвы[142]142
  Jacques et Storms. 89–90.


[Закрыть]. Особенно распространено среди малокультурных народов убеждение в виновности живых людей, и преимущественно колдунов. Туземцы колонии Виктория в Австралии уверены, что если враг завладеет чем-нибудь, им принадлежащим, даже такими маловажными предметами, как кости животных, употреблявшихся в пищу, изломанное оружие, перья, лоскутки одежды, кусочки кожи и разные отброски, то он может употребить их для колдовства и произвести болезнь в человеке, которому эти остатки принадлежали. Неудивительно, что эти дикари тщательно уничтожают весь сор и все нечистоты при снятии лагеря. Зато если удастся найти что-либо, принадлежащее члену враждебного племени, то найденная вещь передается вождю для хранения, на случай если кому-нибудь из соплеменников понадобится нанести вред врагу из того племени. Вуулон, так называется эта вещь, дается каждому члену племени, желающему нанести вред. При употреблении вуулон намазывается жиром эму, смешанным с красной глиной; его привязывают к палке для метания копья, которую втыкают в землю перед лагерным костром. Чарующий садится с товарищами вокруг палки на таком расстоянии, чтобы их тени не падали на предмет. Они поют заклинания до тех пор, пока, по их словам, палка не повернется и не упадет в сторону того племени, которому вуулон принадлежал. Тогда в том же направлении колдующие бросают горячий пепел со свистом и проклятиями при пожеланиях врагу болезни и всяких несчастий[143]143
  Dawson. 54.


[Закрыть]. По воззрениям камчадалов, главные недуги, их постигающие, происходят от напущения врагов; причиняют их бесы, живущие по березникам и ракитникам в то время, когда кто кусты те по незнанию рубит[144]144
  Крашенинников. II, 130.


[Закрыть]. Чуваши говорят, что недуги – это неодушевленные существа, насылаемые недоброжелателями; их могут изгонять только йомзи – шаманы[145]145
  Золотницкий. Корневой чувашско-русский словарь. 166.


[Закрыть]. В Полинезии новогебридцы приписывают болезнь тому, что кто-нибудь сжег извержения страдающего[146]146
  Turner. 321.


[Закрыть]. Жители острова Ванкувер тоже приписывают болезни козням врагов[147]147
  Dawson G. Notes and Observations on the Kwakiool People of the Northern Part of Vancouver Island. Proc. and Trans. of the Royal Soc. of Canada. V, 177.


[Закрыть]. Г-жа Эрминия Смит сообщает весьма характеристичный случай колдовства у ирокезов. Мэри Джемисон захворала грудной болезнью, решила, что она испорчена, и обратилась к шаманам, которые наложили вытяжные пластыри, облегчившие боли. Она увидела тогда собаку, представившуюся ей во сне, и просила друзей застрелить ее, но это не удалось. Потом к ней пришел кот, незримый для других. Когда она выздоровела, то один соплеменник, обвинявшийся в колдовстве, заболел тою же болезнью и, как говорили индейцы, теперь умирает[148]148
  Smith Erm. 72.


[Закрыть]. В Африке вера в чары врагов достигла таких размеров, что составляет общенародное бедствие. Число жертв этого заблуждения громадно, так как колдун, испортивший человека, предается сначала ордалии [т. е. «божьему суду». – Ред.], а потом смерти. В стране Угого колдунов жарят на огне и в случае признания убивают; часто они сами убеждены в своих таинственных знаниях и для поддержания репутации сознаются в небывалых преступлениях[149]149
  Cameron. Across Afrika. I, 105–106.


[Закрыть]. У племени сонго, в юго-западной части бассейна реки Конго, это суеверие так распространено, что проявляется в самых незначительных случаях. Один туземец обвинил, например, носильщиков путешественника-шютта, что те колдовством произвели у него боль в большом пальце ноги[150]150
  Schütt. 109.


[Закрыть]. Племена дуалла и бахвири постоянно заняты разбирательством процессов о колдовстве. Если кто-нибудь заболеет или умирает, то непременно он испорчен; даже когда смерть последовала от змеи, крокодила или леопарда, то эти животные были очарованы и считаются только орудием нанесения вреда. Обвиненный должен выпить отвар из стружек ядовитого дерева; если наступившая рвота освободит его от яда, то это служит оправданием, в противном случае несчастная жертва предрассудка умирает или от действия яда, или же от руки убийцы. Преследование колдунов свирепствует с особенной силой на нижнем течении реки Конго[151]151
  Buchholz. Reisen in West-Afrika. 125–126.


[Закрыть]. У многих африканских правителей обвинения в волшебстве являются даже политическим орудием. На юге Америки, у патагонцев, подобное же убеждение служит, как и в Африке, предметом многих беспокойств и обвинений; по словам Местерса, всякий может быть заподозрен в колдовстве, и нередко умирающий сам называет виновника своей смерти[152]152
  Musters. Unter deu Patagoniern. 195.


[Закрыть]. У австралийцев существует подобный же обычай, и там умирающий, убежденный, что волшебство и наговоры были причиной его болезни, указывает своим соплеменникам, сколько следует убить членов враждебного племени, или же намечает прямо известного человека. Если покойник сам не назначил виновных, то его соотечественники для определения убийц прибегают к различным средствам, напр., наблюдают, в каком направлении первый кузнечик, переползший через могилу, пойдет дальше. Отыскав племя, на общем совете сограждане умершего решают, кого именно следует убить[153]153
  Dawson. 68.


[Закрыть].