Текст книги "Черный дракон"

X

Район развлечений

Имперская столица Люсьен

Военный округ Пешт

Синдикат Дракона

24 июня 3058 года

– Люди стали нервными, – заметил Усаги, жадно заглатывая обильно политую соусом лапшу из чашки, поднесенной прямо ко рту.

– Они совершенно разучились веселиться, – добавил его напарник Унаги, работая палочками так, словно взбивает яйца.

Касси сидела за столиком у двери, положив ногу на ногу, и прилагала все силы, чтобы не трясти слишком заметно правой туфлей. Ей не терпелось перейти к делу, но эта парочка оказывает ей одолжение. Торопить их нельзя.

Закусочная, где подавали приготовленную различными способами лапшу, находилась в квартале укийо, на достаточном удалении от дворца, так что дома вокруг не были угрюмо-черными. В основном здания были построены из рыжеватого кирпича, сделанного из местной глины. Толпы пешеходов исподтишка – насколько позволяли суровые правила приличия Синдиката – разглядывали Касси. Как обычно, на нее стоило посмотреть. Молодая женщина была в костюме мрачно-красного цвета; под жакетом виднелась серо-голубая блузка, такую одежду вместо традиционного наряда может надеть секретарша прогрессивно мыслящего промышленного магната – дзайбацу. Значительно укороченные волосы парика стали светлыми после применения специальной краски, стойкой, но в то же время легко смывающейся специальным раствором – по крайней мере, так ее заверила «Ворон». Касси заподозрила, что волосы у ее приятельницы, возможно, в действительности вовсе не того роскошного пепельно-золотистого цвета, что она демонстрирует всему миру. Завершали ансамбль темные очки с красными желобками в верхней части стекол – писк моды на Люсьене, что означало, на Хачимане их перестали носить еще до того, как Семнадцатый полк впервые ступил на планету.

Но вот юбка Касси, чуть короче позволенного, имела слишком большие разрезы по бокам. И это выдавало в молодой женщине проститутку, к тому же охотящуюся на клиентов, предпочитающих сотрудниц офисов.

Закусочная находилась на самой окраине укийо – квартала низменных развлечений имперской столицы, – но в то же время так, что сюда могли приходить представители среднего класса, желавшие почувствовать себя смелыми и при этом не потерять лицо, кошелек или жизнь. Однако короткое время официально предписанного обеденного перерыва уже прошло. В праздношатающейся толпе то и дело мелькали парочки «вежливых внушителей» в форменных мундирах с неизменными шоковыми пистолетами на поясе.

Собеседники Касси пустились в пространное обсуждение отличий здешней индустрии развлечений от той, что была на Хачимане. Слишком много маскирующихся под бары публичных домов, а хорошего джаза днем с огнем не сыщешь..

Усаги и Унаги. Кролик и Угорь. «Угорь» на воровском жаргоне означало «веревку», вора-домушника. «Кроликами» именовались карманники. Прозвища выдавали «гражданские профессии», бывшие у парочки до того, как она поступила на службу в Девятый призрачный легион; кроме того, они намекали на их военную специальность.

Усаги и Унаги называли себя разведчиками. В действительности они были пилотами разведывательно-дозорных роботов. По мнению Касси, ведение разведки из кабины боевого робота было сродни наблюдению за улицами города с верхнего этажа стоэтажного небоскреба через двойные зеркальные окна. Но парочка считала себя ровней Касси, а поскольку Усаги и Унаги знали улицы имперской столицы, молодая женщина не возражала, когда они называли ее коллегой.

К тому же оба были настоящие татуированные якудза. Они могли пройти там, куда ей доступа не получить. В конце концов терпение Касси лопнуло.

– Так вы хоть что-нибудь узнали? – оборвала она их бесконечную болтовню.

– Естественно, – ответил Унаги, засасывая последнюю ниточку лапши, словно птенец, расправляющийся с червяком.

– Пришельцы копают под старого Кота Ямагучи, – добавил Усаги.

– Вы шутите! – воскликнула Касси.

– И не думаем, – возмутился Усаги.

– Какой нам смысл шутить? – недовольно буркнул Унаги, отодвигая пустую чашку. – Ты не могла бы попросить добавку?

Парочка была ненасытной, будто «медведи-призраки» – настоящие, а не из Кланов. При этом разведчикам каким-то образом до сих пор удавалось оставаться похожими на стиральные доски на ногах-палках.

Даже Касси, сама изрядно приложившаяся к лапше, недоумевала, как в них влезает столько.

Молодая женщина поманила пальцем. Поспешно подбежавший хозяин, светловолосый коротышка с иссеченным бесчисленными морщинами лицом, рассыпался в поклонах, словно перед заглянувшими из любопытства в трущобы знатными господами – что, впрочем, могло соответствовать действительности. В любом случае якудза и уличные гуляки составляли львиную долю клиентов заведения.

Угорь и Кролик снова принялись болтать обо всем и ни о чем конкретном. Забарабанив пальцами по столу, Касси уставилась в окно, глядя на характерную для Дракона странную смесь современных технологий и феодального уклада жизни: мужчины с цыплятами в плетеных корзинках, подвешенных к удерживаемому в равновесии на плече шесту, проходили мимо огромных витрин с голо-изображениями плавающих в невесомости, подобно дельфинам, обнаженных танцовщиц. Молодая женщина была недовольна собой. Она, лучший разведчик, способная действовать в любой обстановке, пропустила такую мелочь, как вспыхнувшая война гангстерских группировок.

Перебарывать бессмысленную злобу на себя ее научила Кали Макдугал. Запястье левой руки Касси было испещрено давно затянувшимися маленькими белыми шрамами – напоминаниями о старой привычке наказывать себя острым ножом. В свое время подобная жестокость к самой себе помогла Касси научиться выживать в джунглях – в прямом и переносном смысле этого слова. Но теперь молодая женщина училась управлять собой иначе.

Одним из путей к этому было установление причин неудачи. Не для того, чтобы оправдать себя, а чтобы не наступать дважды на одни и те же грабли.

Она делала предположения. При ее работе это было сродни полету на автопилоте по узкому горному ущелью в снежный буран. Особенно учитывая то, что предположения основывались на строгих проверенных фактах.

Якудза Синдиката представляла собой некую федерацию, сеймейоси-ренго. В федерации действовали определенные правила. Наиболее твердо соблюдались соглашения и права ничейных территорий. Поскольку ставший Координатором «Тедди К.» ввел якудзу в общество Синдиката, о чем те прежде не смели и мечтать, Люсьен во время празднования его дня рождения автоматически превращался в зону, свободную от всяких разборок между группировками.

Касси ожидала, что сейчас, на период самых пышных торжеств по случаю дня рождения Координатора за всю историю – по крайней мере, на людской памяти, – перемирие между противоборствующими организациями будет заковано в фибростальную броню. Это было естественным предположением.

Такие, как правило, и приводят к самым страшным последствиям.

Касси тщетно пыталась связаться с местной организованной преступностью, Ямагучи-гуми. Старый Кот был ойабуном группировки хозяина, поэтому его якудза должна держать руку на пульсе всего происходящего. И это действительно было так, вот только у Касси возникли непредвиденные затруднения.

Подводный камень состоял в том, что общество якудзы закрыто для посторонних. И в этом нет ничего удивительного – общество Синдиката Дракона также является закрытым. Однако мир ирецуми запечатан герметически. В отличие от катаги, мира улиц и площадей, туда нельзя проскользнуть, воспользовавшись чужой маской, к чему привыкла Касси. Еще меньше надежд проникнуть в якудзу, воспользовавшись покровительством какого-нибудь очень влиятельного лица, – так Дядя Чанди добился для Касси встречи с Маккартни, усталым полицейским из отдела по расследованию убийств. Нет, в данном случае необходимо знать кого-нибудь. И это требовалось не только для того, чтобы проникнуть непосредственно в банду. Даже те, кто только обслуживал якудзу – торговцы, прислуга баров и ресторанов, проститутки, – получали место по рекомендации.

Существует много способов познакомиться с нужным человеком. Касси владела этим мастерством; на Хачимане она довела его до совершенства. Но сейчас преступное сообщество Люсьена было переполнено, словно реактор ядерного синтеза в чреве боевого робота. Посторонние не принимались.

У Унаги и Усаги рекомендаций же было предостаточно. Поскольку их босс Лейни Шимадзу была известна своей фанатичной преданностью Теодору и не запятнала себя противостоянием с Ямагучи-гуми, весельчаки смогли нырнуть в самую гущу преступного сообщества и уже через несколько часов появиться со сведениями, так нужными Касси.

Однако ответ оказался не менее озадачивающим, чем сам вопрос.

– Я была уверена, что на время дня рождения Координатора все оружие зачехляется, – сказала Касси.

Разведчики, переглянувшись, пожали плечами.

– Считается, что так должно быть… – начал Усаги.

– Но Инагава-сан сам устанавливает для себя правила, – докончил за него Унаги.

– Инагава? – Касси удивленно перевела взгляд с одного разведчика на другого.

Усаги пожал плечами:

– Он верховный ойабун всего округа Бенджамен.

– И он считает себя достаточно сильным, чтобы выступать против Ямагучи на его собственной территории?

– В сеймейоси-ренго он пользуется репутацией дерзкого выскочки, Касси-тян, – заметил Усаги.

– У него есть деньги, есть мускулатура, – добавил Унаги. – Может быть, мозгов чуток недостает.

– Разве Инагаву не беспокоят возможные ответные действия Тедди? Я полагала, Старый Кот Ямагучи – близкий друг Координатора.

Появился хозяин столовой с двумя чашками дымящейся лапши.

– Старый Кот горд, – произнес Усаги, набрасываясь на еду так, словно голодал перед этим целый месяц.

– Он ни за что не попросит Тедди о помощи, – проговорил с набитым ртом Унаги.

– А что говорят по этому поводу остальные ойабуны?

Одновременное пожатие плечами.

– К ним за помощью Ямагучи тоже не обратится, – сказал Усаги.

– Если только к Тосей-кай, – заметил Унаги.

– Корейцы и так работают на Кота, – добавил Усаги. Тосей-кай, «Голос Востока», составленная преимущественно из корейцев преступная организация, не была привязана к конкретной планете или области Синдиката.

– Но разве Инагава не нарушает правила приличия, начиная действовать именно сейчас?

Еще одно пожатие плечами.

– Если лает маленькая шавка, ее пинают. Если лает большая псина, ей дают кость, – процитировал распространенную в Синдикате пословицу Усаги.

Приезжие никак не могли понять эту странность общества Синдиката, основанного, как предполагалось, на всеобщем согласии; если у человека есть высокое положение, он может вести себя сварливо и эгоистично, как ему вздумается; при этом «согласие» будет состоять в том, что окружающие будут под него подстраиваться.

– Инагава-сан большой любитель мутить воду, – констатировал Унаги. – К тому же он корешится со стариком Тоямой.

Касси встрепенулась. Опустив свои вызывающие очки, она посмотрела на разведчиков поверх темных стекол.

– С Хираоке Тоямой? Ойабуном Диерона?

Разведчики усмехнулись.

– Именно, – подтвердил Усаги.

– С тем, чьего сына ты завалила на Тауне, – добавил со злорадной ухмылкой Унаги.

– Это не я уложила младшего спать. С ним расправилась своими ракетами «Рыжая» Гальегос. Старик Тояма здесь? На Жемчужине?

– Непосредственно в имперской столице, – уточнил Унаги.

– А что в этом такого? – невинно спросил Усаги. – Он никогда не выступал против Теодора.

– В открытую, – добавил Унаги.

В этом крылся ключ к пониманию правил поведения в Синдикате: главным было то, что выносилось на люди. Именно этим и объяснялось недавнее прошлое «кабальерос». Вот почему им приходилось сражаться и погибать на Тауне, не получая подкрепления в виде, скажем, пары преданных Тедди подразделений ОВСД, таких как Девятый призрачный легион. Посторонние не должны видеть, как Синдикат воюет сам с собой. Ни Теодор, ни Черные Драконы не хотели публично признать, что вступили в открытый конфликт. Кусуноки и его союзники из Черного Дракона притворялись перед всей Вселенной – и заверяли в этом своих солдат, – что, выступая против самого могущественного союзника Координатора, выполняют его волю. Тедди делал вид, что не предпринимает против них никаких действий. Так что Хираоке Тояма ничем перед ним не провинился.

Иногда даже Касси находила, что Синдикат серьезно болен. Почти так же серьезно, как и «кабальерос».

– Значит, Инагава состоит членом Кокурю-кай? – спросила она.

– Особо он это не афиширует, – ответил Усаги.

– Какой бы большой шишкой ты ни был, КВБ задаст тебе хорошую взбучку, если прознает про твои связи с Черным Драконом, – добавил Унаги.

Именно поэтому Хираоке Тояма никогда в открытую не показывал свою связь с Кокурю-кай. Армия, созданная при его непосредственном участии, воевавшая на Тауне и практически полностью истребленная, для всего мира не имела никакого отношения к Черным Драконам. Действительно, на ее эмблеме красовалось изображение дракона черного цвета, но такое же имелось на государственном гербе Куриты. Так что в плане видимости это было частное войско, создание которого в Синдикате хотя не поощрялось, но и не являлось противозаконным.

Откинувшись на спинку стула, Касси скрестила руки. Ей было о чем подумать.

– Мы хорошо поработали, Касси-тян? – жалобно спросил один из разведчиков.

Молодая женщина настолько забылась в собственных мыслях, что не смогла бы ответить, кто именно.

– Да. Ребята, вы постарались на славу. Я просто пытаюсь понять, что мне дают ваши сведения. Я могу быть чем-нибудь вам полезной?

Разведчики переглянулись.

– Касс, один пустячок… – осторожно начал Усаги.

– Валяй.

– Ты не сможешь взять для нас автограф у Джонни Чанга?

Касси едва удержалась, чтобы не вздохнуть.

– Договорились.

Она встала из-за столика.

– Еще кое-что, – остановил ее Усаги. – Дело касается Лейни… С того самого званого вечера она сама не своя.

– Я слышала, она мяла постель вместе с главой «Голоса Дракона». Нашим радушным хозяином, – сказала Касси, одергивая юбку.

– Для Лейни это обычное дело, – заметил Усаги.

– Наверное, Мигаки задел какие-то струны в ее душе, о существовании которых она даже не догадывалась. Конечно, он не вписывается в ее стандарт: красавец блондин с бицепсами больше мозгов. Быть может, это любовь…

Парочка, переглянувшись, захихикала.

– Рыжая Ведьма влюбилась? – недоверчиво произнес У наги.

– Ее сердце неуязвимо, словно реактор 320 ХЛ «Гермеса», – добавил Усаги. – Тут дело другое. Что-то не так.

Касси подняла руки:

– Сдаюсь. Мне ничего не известно, но я постараюсь что-нибудь разузнать.

Как будто и без этого мало тарелок в воздухе! Она так и не приблизилась к тому, чтобы определить, откуда исходит угроза полку, хотя в душе все более крепло убеждение: такая угроза существует.

И вот вдобавок к этому она еще взваливает на себя раскрытие убийства и безумные любовные похождения рыжеволосого пилота боевого робота. Мало способствует делу и поголовная ненависть женщин Семнадцатого полка за то, что она проткнула ножом идеальную задницу Джонни Чанга.

Вдруг раздался оглушительный свистящий рев. Скатерть сдуло со стола. Поток прохожих разделился, и вылетевший из-за угла пестро размалеванный аппарат на воздушной подушке, едва не врезавшись в стену здания, завывая турбинами, пронесся вдоль улицы. Касси вскочила, не обращая внимания на то, что порыв ветра задрал ей юбку. Пассажиры реактивного АВВП, четыре-пять молодых мужчин с длинными пучками волос на выбритых головах, одетые в черно-зеленые с золотом наряды, напоминающие форму Нефритового Сокола, громко выкрикнули непристойные замечания. Касси, не задумываясь, сделала им вслед неприличный жест.

С запозданием до нее дошло, что вряд ли ее маскировке пойдет на пользу, если она завалит улицы имперского города окровавленными трупами. Прежде чем пассажиры шумного агрегата разглядели оскорбительный жест, летательный аппарат скрылся за углом.

– Черт побери, это еще что такое? – воскликнула Касси. Приходящие в себя горожане отряхивали одежду, подбирали выпавшие вещи. У соседнего дома зеваки толпились у обрушившейся водопадом стеклянной витрины, разбитой реактивной струёй. Выскочивший на улицу владелец магазина забавно прыгал, громко причитая и извергая проклятия вслед скрывшемуся из виду летательному аппарату.

– Декигоро-дзоку, – ответил Унаги. – Прожигатели жизни.

– Дети богатых родителей, ищущие неприятности, – презрительно фыркнул Усаги.

– Насколько богатых?

– Верхняя прослойка среднего класса, – ответил Усаги.

– И некоторые буке, – добавил Унаги.

– Не помню, чтобы встречала таких на Хачимане, – заметила Касси.

– Насколько мне известно, там дети богатых родителей в основном носились по улицам на мощных мотоциклах.

– До них эта мода еще не дошла, – сказал Усаги.

– В кои-то веки раз, – усмехнулся Унаги, – Жемчужина идет впереди.

XI

Пронизывающий ветер теребил жесткие листья деревьев, росших вдоль берега. Разносившийся над водой звук казался отдаленным гулом аплодисментов. Лейни Шимадзу провела рукой по фибрографитовому борту парусной лодки, опуская ладонь в прохладную зеленоватую воду Искусственного озера.

– Я росла в роскоши, избалованной, – говорила Лейни Такуре Мигаки, который примостился на корме, держа руку на румпеле. – Отец все силы употребил на то, чтобы никто и никогда не догадался, откуда я родом. Разумеется, ты понимаешь, как это все бесполезно. Каждый человек может вытатуировать себе на теле клеймо со своим общественным положением – все равно его не скроешь.

Мигаки рассудительно кивнул. Он был в цилиндре и черном фраке, на носу почти висели солнцезащитные очки с крошечными круглыми стеклами – архипародия на псевдоевропейский наряд, надеваемый гражданами Дракона по особо торжественным случаям. На Шимадзу была шелковая каштановая рубашка и просторные серые форменные брюки с красными лампасами, выпущенные поверх высоких черных сапог. На взгляд Мигаки, она выглядела экзотической, опасной и соблазнительной. Впрочем, он признавался самому себе в склонности романтизировать безвкусицу и даже порок. Это вытекало из идеологии цу.

«Неужели это самая загадочная женщина на свете? – гадал Мигаки – Или она просто сумасшедшая? Быть может, одно тесно связано с другим? Имеет ли это какое-то значение?. «

Одно несомненно, познакомившись с Шимадзу, он, отбросив степенность, начал, словно первокурсник университета, гоняться за собственным хвостом. Что само по себе не так уж и плохо. Мигаки сдержался в самый последний момент, чтобы не рассмеяться вслух. Элеонора этого бы не поняла.

Погрузив в воду палец, она следила за поднимающимся от него крошечным буруном. Включавшиеся с ворчанием сервомоторы подстраивали парус из баллистической ткани к нюансам ветра, измеряемого установленным на мачте из углепластика датчиком. Гладь озера бороздили несколько яхт, белые треугольники их парусов торчали над неровной зеленой линией невысоких холмов Васеда.

– Я взбунтовалась. Этого следовало ожидать. Отец стремился сделать из меня совершенную во всех отношениях даму; я хотела стать сорванцом. Меня с позором вышвыривали из лучших частных школ полудюжины миров, а отец тратил баснословные суммы на взятки, добиваясь, чтобы меня в них приняли. Я же мечтала научиться ездить верхом, стрелять и драться. Что ж, в конце концов отец привез меня назад на. на планету, где мы жили, собираясь присматривать за мной своим бдительным оком. Он даже согласился разрешить мне учиться тому, чему мне хотелось, взамен на обещание постараться стать примерной дамой. И, честное слово, я старалась как могла.

Лейни вынула руку из воды.

– А потом, – она смахнула с пальцев капельки воды, сверкнувшие в лучах утреннего солнца осколками крошечных радуг, – гекокудзо. Те, кто внизу, восстают против тех, кто вверху. Преданный помощник решил, что старика пора сменить. Это еще одна черная тайна, унаследованная нами от далеких предков-японцев: абсолютная преданность вышестоящему – до тех пор, пока подчиненный не приходит к выводу, что может безнаказанно сбросить его. И если это ему удается, все соглашаются во мнении, что он лучше подходит для данной должности. – Она пожала плечами. – И вот коварный помощник стал уважаемым влиятельным ойабуном. Отец погиб. А сорванцу пришлось искать спасение в бегстве; внезапно жизнь перестала быть игрой.

Словно преждевременные сумерки, на лодку опустилась тишина. Какое-то время Лейни и Мигаки слушали голос озера, стук волн о борт, свист ветра…

В конце концов Мигаки, убедившись, что продолжения не будет, покачал головой.

– Невероятный рассказ, – промолвил он. Лейни криво усмехнулась.

– Совсем как в кино. Вам нравится?

Мигаки рассмеялся:

– Нравится. Настоящая жизнь становится особенно интересной, когда начинает подражать фильмам.

– Мы привыкли вести совершенно разный образ жизни, дорогой.

– Верно. Мне бы хотелось воплотить твою жизнь на экране. Вот только…

– Только жизнь якудзы – не та сторона жизни Синдиката, которую следует превозносить «Голосу Дракона», так?

– Да, определенные сложности возникли бы, – согласился Мигаки. – И все же, если ты не возражаешь, Лейни-тян, я мог бы… в чем дело?

У нее на лице мелькнуло выражение невыносимой боли. Молодая женщина махнула рукой.

– Ничего… Просто… давай поговорим о чем-нибудь другом, хорошо?

– Ну конечно. – Мигаки отчаянно задумался, почесывая подбородок. Ничто так не обескураживает, как просьба сменить тему разговора. – Придумал!.. Я нашел способ решить одним махом сразу две проблемы и очень горжусь этим.

Лейни, поднеся сложенные руки к губам, улыбнулась:

– Чудесно. Поражай меня своей изобретательностью.

Мигаки шутливо прикоснулся к цилиндру:

– Итак, во-первых, наши гости – гости «Голоса Дракона» – скучают. Они с трудом высиживают занятия по протоколу праздника, и лично я не могу их в этом винить. После года, проведенного на Хачимане, они вряд ли находят наше люсьенское общество интересным: все развлечения появляются у нас с запозданием на пять лет. А со скуки наши гости-«кабальерос» начинают вести себя согласно нашей старинной пословице, гласящей, что вдали от дома человек забывает о стыде.

– Семнадцатый полк? Сборище маньяков, – небрежно заметила Лейни. Если в ее голосе и была какая-то интонация, то лишь намек восхищения.

– Это очень мягко сказано…

Только что в общежитии разразилась война из-за воды. «Кабальерос» скрупулезно соблюдали разделение времени пользования общими душевыми между мужчинами и женщинами, что поражало даже такого человека, как Мигаки, прекрасно разбирающегося в нравах всех народов Внутренней Сферы. В результате сегрегация по половому признаку вылилась в лестнично-коридорные боевые действия, связанные с применением наполненных водой различных емкостей, вплоть до пустых мусорных корзин и даже пожарных шлангов. Дело дошло до поломанной мебели, кулаков и нескольких разбитых носов. К счастью, вмешавшимся офицерам йохей удалось восстановить порядок. Затем какая-то полоумная разведчица неверных сделала дырку в застрахованной на баснословную сумму заднице кинозвезды. Чтобы заполучить величайшего героя экрана, Мигаки пришлось свернуть небеса и землю, которые мало того, что взирают на все вещи, как на соломенных псов, но еще и чертовски тяжелы. Слава богу, у дьяволицы хватило ума продырявить звезду в таком месте, где это не будет видно.

– Второй проблемой является вопрос достоверности в новом голофильме, который я снимаю с участием Джонни Чанга. «Дракон-феникс». Задуманная Теодором и воплощенная шо-шо Хидейоши на берегах этого самого озера ловушка в киноверсии получилась слишком неправдоподобной. Возможно, Дымчатых Ягуаров провели вспомогательные роботы, замаскированные под «Удары молнии» и «Лучников», но зрители нашего Синдиката разбираются в таких вещах гораздо лучше.

– И ты собираешься задействовать в съемках настоящих роботов Семнадцатого полка? – с любопытством спросила Лейни.

Мигаки кивнул:

– Разумеется, пилотируемых самими «кабальерос». Судя по тому, что рассказал мне о них Эрни Кацуяма, они справляются с этим весьма неплохо

– Это точно, – подтвердила Лейни. – Но только не забывай о том, что энергия из них буквально хлещет через край. Иначе как бы тебе не пришлось разбираться с настоящим побоищем.

Мигаки самоуверенно кивнул. Его спутница следила за ним, полуприкрыв свои янтарного цвета глаза.

– А тем временем, – продолжал глава «Голоса Дракона», – близится к завершению работа над моим новым крупным проектом. Съемка костюмированных фильмов имеет свои сложности, но, по крайней мере, это гораздо дешевле, чем голофильм с участием роботов. И лично меня эта историческая драма волнует гораздо больше, чем то, что мне удалось заполучить величайшую кинозвезду Внутренней Сферы. Вот уже больше двух столетий не снималось приличной киноэпопеи «Цусингура», а в последний раз события были перенесены на почву тогдашнего общества Куриты…

Его слова лились подобно потокам воды во время ливня. Краска схлынула с лица Лейни; глаза превратились в две дырки, проткнутые в листе рисовой бумаги сёдзи.

– Лейни-тян! В чем дело? Если я что-то сказал…

Слушая свой голос словно со стороны, Мигаки поражался и радовался звучащим в нем ноткам юношеского раскаяния. А может быть, так оправдывался художник семнадцатого века перед своей любимой куртизанкой, дующейся на него?

–Да так… ничего…– Она решительно тряхнула головой. – Только давай больше не будем обсуждать твою историческую драму, хорошо?

– Ну разумеется, – недоуменно заморгал Мигаки. Быть может, именно это и влекло его к ней, помимо прекрасного тела, экзотического лица и свободолюбивого самурайского духа (хотя Лейни откликалась на это предположение с истинно самурайским презрением) – она не переставала его удивлять. Такой способностью могли похвастаться немногие.

– Может быть…

Лейни посмотрела ему прямо в лицо. Ее янтарные глаза, казавшиеся в свете солнца каштановыми, напомнили Мигаки взгляд зверя. Затравленного зверя.

– Отвези меня куда-нибудь, – сдавленно вымолвила Лейни – Куда угодно, чтобы я забыла этот проклятый мир.

– И что тут написано? – спросил «Ковбой» Пэйсон. Склонившись вперед, он, прищурившись, разглядывал непримечательную бронзовую табличку на черной мраморной стене у лестницы в три ступеньки, ведущей с уровня улицы вниз. Надпись на табличке была выполнена китайскими иероглифами.

– О, – смущенно ответил Миша, – это вход в ночной клуб. Там для вас нет ничего интересного.

«Ковбой» удивленно поднял брови:

– Старина Миша, у тебя опять такой голос, словно ты пытаешься удержать нас от какой-то беды. – Он выпрямился. – Думаю, я все же зайду и гляну, как там внутри.

Миша закатил глаза. Его лицо осунулось и стало заметно бледнее, чем когда он впервые встретился с «кабальерос». Даже яркие краски рубашки, казалось, поблекли. «Ковбой» начал спускаться вниз.

– Здесь написано: «Гей бой сан-чи сите кудасай», – прочитал вслух Бунтаро Мейн, одноглазый приятель «Ковбоя» из Девятого «Призрачного» легиона.

– Что это значит?

– Добро пожаловать в гей-клуб, – ответил Мейн, с любопытством разглядывая товарища.

На мгновение застыв на месте, «Ковбой» развернулся и бросился назад. Бак Ивенс сочувственно похлопал его по спине. Остальные шестеро «кабальерос» оглушительно расхохотались.

– Не так быстро, мачо! – воскликнул Бак. – Ты сейчас в таком состоянии, что не будешь слишком разборчивым.

«Ковбой» сбросил его руку со своего плеча. «Кабальерос» двинулись дальше. Справа начинался парк. Вдоль аллей стояли киоски, торгующие сувенирами, посвященными предстоящему празднованию, гирляндами хлопушек, журавликами-оригами, бумажными воздушными змеями и флажками с патриотическими лозунгами. Наемники шли по кювету, уклоняясь от зловонных автобусов, извергающих выхлопы формальдегида.

– А что мы здесь ищем? – спросила «Ворон».

– Лично я охочусь за сувенирами, – ответил «Ковбой», поднимая с прилавка фигурку толстенького веселого Хотея, покровителя веселья. «Кабальерос» познакомились особенно близко именно с этим из Семи Богов Счастья: его имя носила самая популярная на Хачимане марка виски. – Моей заветной мечтой всегда было разграбить Люсьен. Так что можете не сомневаться, черт побери, с пустыми руками я домой не вернусь.

– Эй, cuate[7]7
  Близняшка (исп.)


[Закрыть], здешний народ обожает преподносить подарки, – заметил Джесси Джеймс Лейва. – Большой папа нам обязательно что-нибудь подарит.

– Ага. Две чашки риса и шлепок по заднице. «Мальчики и девочки, отлично сработано. Следующий!»

– Так или иначе, мне по душе любое разнообразие, – сказала Риски Сэвидж. Оправившись после родов, она повадилась оставлять своего малыша Бобби в яслях с другими детьми и часами гулять вместе с остальными «кабальерос». – Если я еще немного послушаю лекцию о том, как надлежит себя вести, прочитанную человеком, которого я едва понимаю, я непременно свихнусь.

Тут из-за угла в облаке пыли, поднимаемой несущими винтами, появился аппарат на воздушной подушке. Взвыв турбиной, он плюхнулся посреди улицы, и из него выскочили пять юнцов в костюмах, напоминающих форму Кланов. Выпятив грудь вперед, упиваясь обращенными на них испуганными взорами, они направились вразвалочку к ларьку, торговавшему бумажными фонариками.

– Ого! – присвистнул Бак Ивенс. – А это еще что такое?

– Так, ровным счетом ничего, – занервничал Миша. – Не будем здесь задерживаться. Нам нужно успеть вернуться в Эйга-тоси. Завтра у вас съемки.

Юнцы, обступившие ларек, разглядывали товары. Самый высокорослый из пятерых, долговязый парень с выкрашенным в зеленый цвет пучком волос, выбрал оранжевый фонарь на палке и стал протыкать в нем дырки затянутым в перчатку пальцем. Продавщица, пожилая женщина в черном, выскочила, прихрамывая, из ларька и принялась кричать, размахивая руками. Парень, ухмыльнувшись, оттолкнул ее, и женщина упала на мостовую. «Ковбой» поставил божка на прилавок.

– Мне это начинает действовать на нервы, – бросил он, направляясь к ларьку с фонариками.

– Похоже, пожелания Риски сбываются, que no[8]8
  Не так ли? (исп )


[Закрыть]? – заметил Джесси Джеймс Лейва.

Юнцы перебрасывали друг другу палку с фонариками, гогоча над тщетными попытками продавщицы отобрать ее у них и издеваясь над тем, как она хромает. «Ковбой» подошел к вожаку.

– Эй, приятель, тебе не кажется, что шутка зашла слишком далеко?

Схватив парня за накладные плечи куртки, он развернул его к себе лицом.

Парень, подпрыгнув, нанес прямой удар ногой с разворота, целясь «Ковбою» в голову. Пэйсон, легко уклонившись вбок, отступил на шаг назад. Парень, приняв боевую стойку, выставил вперед ребра ладоней.

– Слушай, дружок, – обратился к нему «Ковбой», похлопывая кулаком в ладонь, – я не ищу неприятностей…

Вожак оскалился, словно акула. «Неверный» пошел на попятную. Сейчас будет весело. Парень приготовился крушить кости.