Текст книги "Полигон безумной смерти"

Меня втолкнули в комнату, где на полу с обреченным видом сидит Шурик. Похоже, что он очень трезво оценивает ситуацию и его мало прельщает перспектива дурки.

– Хай, будущий шизик! – жизнерадостно поздоровался я с порога.

– Рад тебя видеть, – просветлел Шурик.

– У тебя пять минут, – предупредил охранник, закрывая дверь.

– Вить, что с нами будет? – вопросительно взглянул на меня друг.

Максимально кратко излагаю ему все, что узнал. Шурик недоверчиво качает головой. Он все еще в состоянии удивляться. Завидую.

Открывается дверь. Входит конвой.

Все! Пора!

Конвоиры молчат. Они тоже люди. Они понимают, должны понимать мои чувства. Но я для них не просто человек, я носитель заразы, способной погубить многие жизни. В этот момент я менее всего думаю о ком-то. Больше интересует своя судьба.

Мы обнялись.

– Пока Шурка! – жму ему руку и отворачиваюсь. Не люблю показывать свои слезы. Всегда стеснялся собственных слабостей.

– Успехов Витек! – совершенно не в тему шепчет друг. Какие тут могут быть успехи? Успехи в смерти?..

Прощальный кивок и меня выводят из комнаты.

Мысль о побеге даже не приходит в голову. Куча охраны… Решетки на окнах…

Мы спускаемся по винтовой лестнице в очень глубокий подвал и останавливаемся, зайдя в маленькую комнатушку. Охранник плотно захлопывает дверь.

В комнате кроме меня находятся два человека в униформе. Один достал из подмышечной кобуры пистолет и передернул затвор. Холодный лязг стали отразился от грубых бетонных стен. На типично кавказском лице мелькнула легкая тень не то сожаления, не то сострадания.

– Ничэго личного парэнь. Так нада, – говорит он, поднимая пистолет на уровень головы. – Работа.

– Не бойся, – успокаивает стоящий в стороне охранник – низкорослый лысоватый мужчина лет сорока с типичными повадками профессионального борца. – Роберт спец. И глазом моргнуть не успеешь… – И уже Роберту, – давай быстрее. Не тяни резину. Не видишь что ли – парнишка сейчас в обморок от страха грохнется.

– Нэ говори под руку, – недовольно буркнул Роберт. – Вэчно ты со своими утешениями.

Я, удаляясь от стрелка, делаю шаг назад и упираюсь спиной в шершавую бетонную плиту. Вжимаюсь в нее всем телом, как бы желая раствориться. Холод бетона проникает в душу и заставляет колотиться сердце в дрожаще-сумашедшем режиме. Кажется, что еще миг, и оно, выломав ребра, выскочит из груди наружу прямо в ставшее профессионально-равнодушным лицо Роберта.

Вот и все!

Говорят, что за мгновение до смерти перед человеком проносится вся его жизнь, давая возможность осознать черную и белую стороны деяний. Фигня это все, лажа дикая или я исключение из этого правила, так как кроме дикого страха и желания наделать в штаны я ничего не чувствую.

Мой взгляд хаотично мечется по комнате в поисках чего-то такого… такого… Чтобы помогло спастись. Я знаю, что это бессмысленное занятие и что из этой комнаты мне уже своими ногами не выйти… но жажда жизни заставляет работать мозг в форсированном режиме чтобы найти какую-нибудь лазейку, пусть даже крохотную но лазейку. Кто-то в свое время сказал, что не бывает безвыходных ситуаций. Насколько я помню, этот кто-то давно умер, а это значит, что он глубоко заблуждался, иначе был бы жив.

Роберт прищуривает левый глаз и задерживает дыхание. Я точно знаю, что последует вслед за этим.

Закрываю глаза не в силах смотреть на безобидную внешне вороненую дырочку, из которой вот-вот выглянет с издевательской усмешкой старуха с косой как охрипшая кукушка из старых часов.

Глава 13.

Бух, бух.

Я уже приготовился упасть на пол, сраженный пулей. Но, увы… Тфу ты, не увы, а ура! Это стук в дверь.

Роберт недовольно опустил пистолет и открыл дверь.

От увиденного, моя челюсть рухнула к ногам по пути ободрав колени и пребольно стукнув по пальцам.

За дверями стоят отставник, Вика и Артем.

– Артем! – радостно завопил я как стадо слонов. – А ты как тут оказался?

– Да вот как всегда спасаю ваши тупые головы, – пробурчал друг с недовольной физиономией. – Меняй исподнее, и потопали. Есть дела поважнее чем пуля между глаз.

Сейчас я готов переносить его чувство юмора в любых дозах. Тень смерти еще минуту назад висевшая над моей головой делает меня более терпимым к чужим недостаткам.

Вика и отставник стоят рядом с ним со слегка очумелыми лицами. К чему бы это?

Особенно приятно наблюдать в таком состоянии отставника.

– Умм… – что-то неразборчиво проурчал отставник в сторону моих палачей.

– Че? – с той же степенью интеллекта тупо спросил Роберт, переводя лицо в степень очумелости начальника дабы своим разумением не смущать его.

– Умм… Его… – он ткнул пальцем мне в район пупка, – и второго ко мне в кабинет.

– А че… Стрелять не будем? – догадливо поинтересовался второй охранник и тут же заткнулся под тяжелым взглядом начальника.

Одна только Вика счастливо улыбается, выпав из состояния очумелости в счастливую для меня реальность. Ее улыбке я рад не менее чем неожиданному спасению. Нет вру… Все таки менее.

Через десять минут мы все сидим в кабинете командующего форпоста, а именно ним оказался отставник, и пьем крепкий кофе.

Петр Семенович – хозяин кабинета, сидит во главе шикарного дубового стола с медной каемкой и гравировкой непонятной тематики в центре, и нервно покусывает ластик на китайском карандаше.

«И у них экономия» – очнулось запуганное до смерти чувство юмора.

Мы с Шуриком обалдевшие от радости и возможности просто пожить для меня и пожить вне дурки для него тупо поглядываем то друг на друга, то на Артема. Жизнь, не смотря на все ее недостатки, довольно приятная штука, особенно если тебя окружают хорошие друзья и прекрасные женщины, ну и естественно изобилие хорошего темного пива. Я искренне рад, что мой жизненный путь не оборвала пуля Роберта и что у меня еще есть шанс в полной мере одарить себя прелестями жизни.

Артем с гордым видом восседает по другую сторону стола и свысока погладывает на нас, звучно хлебая кофе из хрупкой фарфоровой чашечки. Его лицо прямо таки лучится самодовольством и чувством хорошо выполненной работы. Сейчас он напоминает торговца недвижимостью, заключившего сделку века: продажу ветхой лачуги по стоимости шикарного особняка.

Как всегда, я ничегошеньки не понимаю в происходящем. Впрочем, это уже входит в привычку. Не смотря на шальную радость, накатившую в момент его появления, я все еще не понимаю чем обязан столь неожиданному спасению. Как-то не особо верится, что ему удалось уболтать этих черствых профессионалов в том, что мы никоим образом непричастны к тому, в чем нас обвиняют.

– Артем рассказал мне, – недовольно начал Петр Семенович окончательно сжевав ластик, – всю вашу эпопею. Могу сказать, что вам крупно повезло. Опоздай он на несколько минут, и наш разговор не состоялся бы.

Мы с Шуриком одновременно с благодарностью, глянули на Артема как две голодных дворняги на бомжа, бросившего уже обглоданную кость.

– А чуть раньше ты появиться не мог? Кто мне теперь нервишки лечить будет? – говорю капризным тоном.

– Так вот, судя из рассказа Артема Древо избрало его, – Петр Семенович ткнул пальцем в сторону Шурика, – для выполнения миссии. Как дети Древа мы полностью подчиняемся его выбору.

Странно то, что они поверили Артему на слово, даже не потребовав каких-либо доказательств. Как-то все слишком просто. Пришел к ним в гости совершенно незнакомый человек, рассказал сказочку, и все в нее дружно поверили. Неужели они настолько доверчивы? На них это не похоже…

– В прошлом уже было пару аналогичных прецедентов, когда Древо призывало посторонних для решения внутренних проблем. Почему, не знает никто, – добавила Вика, одарив меня нежным взглядом.

– А я? – интересуюсь не сводя глаз с ее улыбки. – Каким боком я причастен? Я ведь, по вашим, словам зараженный.

– Да. К сожалению да. Но избранный взял тебя в свою команду. И Артем уверил меня, что без тебя Александр и с места не сдвинется, – с выражением зубной боли на лице выдавил Петр Семенович.

– Ага! Я без Витька теперь даже в сортир не пойду! – выдал культурный Шурик, чем здорово меня удивил. Приятно все-таки, когда о тебе заботятся, хотя тему с сортиром надо будет при случае обсудить. Как мне кажется, Шурик немного погорячился с таким заявлением. Коллективные культпоходы в сортир это излишество…

– А как же зараза? В смысле гниль, – не унимаюсь я.

– Инкубационный период, то есть период от заражения до проявления первых симптомов и состояния заразить длится у существ вашей расы две недели. На вашу миссию теоретически уйдет несколько дней. Если вы ее проведете успешно, гниль на Древе ликвидируется, уничтожив и все удаленные частицы себя. В том числе и ту, что в тебе. Если же нет…Одним носителем больше одним меньше. Это уже не будет играть никакой роли.

– А в честь чего такая перемена политики? – не покидает меня чувство неопределенности своей судьбы.

– Гниль перешла на ствол! – наклонив голову, произносит траурным голосом Петр Семенович. – Это начало конца! Мы можем только оттянуть развязку, но устранить, увы, нет. Гниль распространяется слишком быстро. Тысячи носителей прорвали карантинный периметр и рассеялись по другим ветвям. Мы не в силах локализовать все очаги. Тебя, – он ткнул пальцем в меня, – спасает то, что ваш мозг почти не подвержен влиянию гнили в течение первых двух недель. А потом процесс идет как у всех жителей Древа.

– Наш мир гибнет, – обобщила его речь Вика.

Как ни странно, но меня не покидает ощущение театральности происходящих событий. Все происходит как в хорошем боевике: в самый последний миг появляется друг и спасает нас от смерти; из жертв мы становимся спасителями мира; и обязательный атрибут всех подобных фильмов – длинноногая красавица с обворожительной улыбкой… Есть у меня подозрение, что нам или конкретно врут или же не раскрывают правду до конца. Но зачем? Зачем чужакам возиться с нами? Что в нас такого? А может это всего лишь проявление легкой паранойи… Возможно подобным образом на меня подействовало нежданное спасение.

– Александр должен выполнить возложенную на него миссию. Он в тени Древа! Он касался семени Древа! – добавил отставник торжественно. – Я не знаю и не понимаю, что вы в состоянии сделать, но надеюсь, что вы это сделаете.

От его торжественных слов у меня аж слезу вышибло. Я звучно высморкался, заставив вздрогнуть, впавшего в древесный патриотизм Петра Семеновича.

Все как я и думал в самом начале: Чип и Дейл спасают галактику. А Артем будет в роли Гаечки… Интересно, если сказать обидится он или нет? Я подумал и решил не превращать сегодняшний день в дебаты, посвященные сексуальной ориентации друга. Эти мысли вызвали на лице веселую улыбку.

Артем, узрев мою сияющую улыбку, и догадавшись, что как всегда жертвой будущей шутки станет именно он, показал кулак. Я сразу уменьшил в половину яркость сияния.

– Точка перехода активируется примерно через трое суток. У вас есть время отдохнуть и вдоволь потренироваться. Дальше вам видней что делать, – деловито произносит отставник, с подозрением поглядывая на огромный клетчатый платок, прячущийся в мой карман.

Поднимаю руку:

– У меня вопрос. Как вы объясняете произошедшее с Шуриком той злополучной ночью?

– Насколько я понимаю, – начинает Петр Семенович, – Древо поместило семя в плод беременной земной женщине, которой оставалось жить всего несколько дней. Ее ребенок тоже был обречен. Древо никогда не допустило бы убийства. Оно воспользовалось теми, кто и так уже был почти мертв. Ребенок в утробе матери был трансформирован семенем в носитель информации. После выполнения своей функции они были разрушены. Более точно, предположить не могу, потому что деяния Древа не всегда понятны его жителям и не все его возможности мы знаем.

От его рассказа у меня по коже мурашки побежали. Разумный мир… Разумные болячки… И в этом разумном кошмаре еще живет масса разномастного народа…

– Да и вот что еще. До начала выполнения миссии вам запрещено покидать здание форпоста, – сурово добавил Петр Семенович.

Возражений с нашей стороны не последовало.

– О мотоцикле позаботьтесь, – попросил я.

– Хорошо. С ним все будет в порядке, – заверила меня Вика.

– А как вы так без проблем находитесь и функционируете в таком крупном городе? – вставая, поинтересовался Артем.

– В вашем-то продажном мире, – хмыкнул Петр Семенович и деловито поправил заколку в виде жука-скарабея на галстуке. Кажется, что он невероятно доволен тем, как прошел разговор.

Нам выделили вполне приличные жилые комнаты на втором этаже здания. Зайдя в свою комнату, я сразу же в изнеможении завалился на кровать. Тяжелый был денек, ничего не скажешь.

Почему-то в этот момент мне совершенно не хочется думать о столь необычных событиях, участниками которых мы стали. Хочется просто лежать, забыв обо всем. О чудом минувшей нас смерти, о гибели Машен, даже о Вике. Наверное, подобная апатия это последствия страха помноженного на сильнейшее удивление.

С одной стороны подобное развитие событий это вроде и есть та самая романтика, о которой я всегда мечтал под гнетом повседневной обыденной жизни, но с другой… Да ну ее к черту такую романтику! Если тебе приставляют к голове пистолет это не романтика – это покушение на убийство, и не просто какого-то незнакомого человека, а непосредственно меня. И к тому же меня не покидает чувство нереальности происходящих событий. Все как-то слишком наигранно… Мы ведем себя как стадо придурков. Лезем на рожен, не думая, впутываемся в сомнительные авантюры. Ну, у какого разумного человека хватит ума нападать на охрану столь серьезной фирмы. Я уже не говорю про наши столь удачные поединки: сперва с толстым охранником у двери, потом с близняшками. Меня больше всего удивляет именно успешность этих схваток. Если быть точным, то раунд с близняшками нельзя назвать выигрышным, но все же нам удалось доставить им определенные неудобства. Ни я ни Шурик никогда не были специалистами в мордобойном искусстве и в то же время вот так запросто завалили спецов. Как-то многовато белых ниток в этой истории шитой из лоскутков фантастической мистики и шизоидного бреда.

– Трусоват ты батенька, буркнул я сам себе, – поднимаясь с кровати. – Как только дошло до серьезных дел и поступков, требующих принятия истинно мужского решения так сразу же штанишки и помокрели.

После недолгого отдыха я оккупировал душ и долго нежился, смывая с себя грязь пыль и кровь. Телу и душе становилось легче. Выйдя из душа, обнаружил на кровати одежду, почти равноценную моей, только новую. С удовольствием зашвырнул комок грязной одежды в ванную. С волчьим аппетитом умяв стоящую на столе еду запрыгнул на кровать, потянулся и решил, что перед тем как спасать вселенные необходимо выспаться. Что и незамедлительно реализовал.

Глава 14.

– Ну–ну, – сказал Артем, рассматривая тир, – солидно!

И действительно, тир заслуживает такого комплимента. Расположенный в подвале здания он оборудован по последнему слову электроники и техники. Виртуальные противники, создание реальной атмосферы: туман, дождь. У входа на стойке лежат по меньшей мере десятка два моделей различного оружия.

– С кем воюете? – поинтересовался я у Вики, рассматривая средства уничтожения.

– К счастью, почти ни с кем. Исключение – легкие пограничные конфликты и самозащита, – с неохотой ответила она, с демонстративным отвращением взглянув на оружие. – Ладно, приступайте. Подберите оружие под себя. Опробуйте его.

– А почему здесь только земное оружие? – поинтересовался Артем, вертя в руках американскую М16. – А где же ваши бластеры-шмастеры и прочая дребедень, предназначенная для истребления непокорных гуманоидов.

Вика поморщилась в ответ на его слова. Но ответила.

– Основа существования нашего дома – Древа это мир и любовь. Мы не любим оружие. Своего у нас мало… Можно сказать, что его наличие это неприятная необходимость. То, что есть, вам не дадим по двум причинам. Первая – вы не в состоянии им управлять. Вторая – из соображений гуманности.

– Гуманисты! – пробормотал Шурик сам себе под нос. Он никак не может простить хозяевам попытку обеспечит ему путевочку в дурдом. Не вяжется в его голове этот поступок с гуманизмом. Не вяжется и все тут. Не помог даже вкусный обед. Да и впечатления от побоища в комнате еще не стерлись.

– Что значит не в состоянии управлять? Вы значить в состоянии, а мы нет? – завозмущался Артем. – Мы что, моральные уроды, какие-то? Что за дискриминация такая? Мы идем спасать ваш дом, а вы даже не желаете поделиться достижениями своего военно-промышленного комплекса.

Артем вообще всегда был фанатом оружия. Еще в детстве самопалы его производства вызывали зависть даже у более старших подростков. Немного повзрослев, он понял, что взрывать намного интереснее. Жертвой его интереса пал соседский курятник вместе с обитателями (вот уж точно сказано – ни пуха, ни пера). Но даже обильное наказание не остановило его продвижение по пути великого пиротехника. Его шедевром был мощный взрывпакет, закрепленный в яме соседского туалета. Когда обидчика-соседа, жутко выглядевшего и пахнувшего, забирали в больницу с ожогом седалища и разбитым лбом, он ликовал. Потом радость ушла, уступив место представителю детской комнаты милиции.

Вика усмехнулась в ответ на его слова и достала и металлического шкафа стоящего у стены желтую коробочку чуть больше ладони. Мы дружно уставились на нее в ожидании продолжения.

– Сейчас я их выпущу. У вас будет ровно пять секунд, чтобы взять их под контроль. По истечении этого в комнате не останется никого имеющего мозг. Если быть точнее, то останутся все, а вот мозги тю-тю, – продемонстрировала она свое неземное чувство юмора.

Не люблю я такие шутки. Чувство юмора это хорошо, но если оно переходит на уровень физического воздействия, то, как на меня это несколько чересчур.

Резким движением рыжеволосая девушка открыла коробку. Мы замерли в ожидании. Из коробки медленно выпорхнул рой. Да действительно рой. Я присмотрелся внимательно. Рой состоит из крохотных насекомых, величиной с комара. С гудением рой собрался в шар и начал наводиться на цель. Секунду он медлил, похоже, не в состоянии определить, чьи мозги пойдут на первое, а чьи на десерт. Потом разделился на четыре маленьких роя.

Шурик и Артем напоминают восковые фигуры застывшие в нелепых позах.

Щас бы с вас скульптуру лепить. И табличку к ней – «Пасечники в шоке.»

Вика качнула рыжей шевелюрой, и рой переливающейся в свете люминесцентных ламп лентой понесся к мишеням. Спустя секунду значительно поредевший он вернулся в коробочку.

Девушка нажала кнопку на пульте, и мишень подъехала к нам вплотную. Если быть точным на мишень, а ее ошметки. От некогда целой фигуры человека в полный рост остались лишь небольшие куски с обтрепанными краями, торчащие из зажимов удерживающих мишень.

– Для мысленного управления роем требуется долго учиться. Остальное оружие покажется для вас еще более странным, – заметила она назидательно. – Так что выбирайте то, что более привычно, – махнула рукой в сторону стола с оружием.

В течение нескольких часов мы подбираем оружие пробуем его в работе. Вика позвала одного из охранников – людей и он рассказал и показал все нюансы каждой модели. Она сама демонстративно старалась без надобности не касаться предметов убийства.

За такой короткий срок обучения спецназ из нас конечно не получился, но попадать в мишень мы все же научились. Значительную роль сыграло то, что у каждого из нас уже был определенный опыт общения с огнестрельным оружием на военной кафедре университета.

Вскоре еще один охранник принес пакеты с одеждой. Облачаемся. Комбинезоны из плотной, похоже многослойной, ткани армированы пластинами и специальными чашечками в районе плеч, предплечий, локтей, копчика, паха и коленей. Комбинезон состоит из раздельных брюк и куртки, соединяющихся между собой чем-то вроде широкого пояса с липучками. Очень непривычная одежда. Цвет облачения темно-серый.

– Эти комбинезоны защитят от ушибов и переломов при падениях или ударах. Кроме этого одежда полностью решает проблемы дождя, ножевых ударов и облучения невысокой интенсивности, – утешает охранник.

Очень хочется надеяться, что все перечисленное останется невостребованным.

Комбинезоны дополняются удобными шлемами с ребристой поверхностью и небольшими прозрачными щитками опускающимися на глаза. Говорят, что это необходимый атрибут экипировки в случае пылевой бури. Шлемы оснащены еще и системами связи. В довершение забрасываем на спины плоские ранцы. Они для провианта, дополнительных боеприпасов и прочих не менее пользительных вещей. Маскарад дополняется выбранным оружием. Осматриваем друг друга и покатываемся со смеха.

– Рембо – первая кровь, – заливисто ухахатывается Артем, глядя на мою худую фигуру, увешанную различными средствами уничтожения. – Сталоне мумифицированный.

Вот на мумификацию, я обижаюсь, и минут на несколько тир заполняется отборной руганью с элементами жестких извращений направленный в сторону друга. Он естественно не остается в долгу. Как бы мы друг друга не называли, но это никогда не вызывало чувство злобы. Устав от перепалки, тяжело дыша, вспоминаю, что в комнате девушка и поворачиваюсь в ее сторону, одновременно готовясь принести извинения за несколько нелитературный лексикон.

Вика стоит с растерянным видом, недоуменно поглядывая то на меня, то на Артема.

– Вы что действительно всем этим занимаетесь? – наивно спрашивает она. – Это что ритуалы?

Приступ веселья становится безудержным. Мы в изнеможении опускаемся на пол, постанывая от невозможности больше смеяться и тыкая то в нее, то друг в друга пальцами. Гыгыкание сопровождается очень выразительными комментирующими жестами.

Широко улыбающийся охранник наклоняется к уху девушки и что-то шепчет. Похоже, читает краткий курс русского национального мата. У Вики начинает меняться цвет лица.

– Все! Хватит! За работу! – железным тоном командует она. – У вас два дня на то, чтобы освоить оружие, привыкнуть к обмундированию и приобрести спектр навыков необходимых для выживания.

Успокаиваемся и, вытирая слезы, еще раз осматриваем выбранное оружие. Шурик как патриот выбрал автомат Калашникова с укороченным стволом и раскладным прикладом, пистолет, нож с широким лезвием. Артем, как существо исключительно ленивое и рациональное выбрал легкий скорострельный пистолет-пулемет Узи и узкий длинный стилет, а в качестве более серьезных аргументов несколько керамических гранат. Я долго колебался и остановил свой выбор на массивном карабине с мощной оптикой, амортизатором отдачи в прикладе и разрывными пулями. Из более легкого вооружения курносый пистолет в подмышечной кобуре. Короткий нож в кожаных ножнах на предплечье завершил список оружия. Уже выходя из тира, прихватываю со стеллажа несколько гранат. На всякий случай. Артем насмешливо улыбается моей запасливости. Ничего, пусть улыбается. Обстоятельства покажут, кто был прав.

Глава 15.

Вот и пробил наш час! Усаживаемся в комфортабельный микроавтобус и, прорезая темноту ночного города лучами фар, отправляемся к месту, с которого неделю назад и заварилась вся эта каша. За окном мелькают спящие дома, и я мысленно прощаюсь с этим городом и этим миром. Что нас ждет там?

По дороге слушаем напутствия Петра Семеновича.

– О этой точке перехода мы до сих пор не знали. Если верить расчетам, то она выведет вас километрах в десяти от эпицентра гнили. Причину, вызвавшую такой интенсивный рост гнили мы не знаем, так как ни один обитатель Древа не может попасть в область с такой интенсивностью заражения и остаться здоровым. Что вас там ждет, я не знаю… Врать не буду. Поэтому так вас и снарядили. Как сейчас выглядит эта ветвь, тоже точно сказать не могу. Ветви не являются статичными, а постоянно видоизменяются. Исключением являются лишь очень древние ветви. На всю работу у вас ровно три дня. Время обусловлено периодом активизации этого перехода. Следующее совпадение будет лишь через несколько лет. Могу только заверить, что атмосфера и климатические условия будут вполне приемлемы для вас.

– Ну и на том спасибо! – шутит Артем. Но видно, что и у него в душе поселился страх перед неопределенностью.

– Это указатель, – протягивает мне Вика деревянный шарик.– По цвету его поверхности можно определить направление наибольшей интенсивности гнили.

За время, проведенное на форпосте, мне так и не удалось переговорить с ней с глазу на глаз. Да и не знал я, что точно должен был сказать. Слишком противоречивы чувства. Как можно относиться к стороннице убийц частички меня, пусть даже и задевающей какие-то амурные струны души?

Вика смахнула с глаз прядь волос и добавила:

– Ваша цель – найти эпицентр гнили и постараться разобраться в причине ее возникновения. Если возможно, устранить причину. Хуже чем есть, вы уже не сделаете. Поэтому руки у вас развязаны. Если вы определите причину и, вернувшись, сообщите нам, может быть, мы еще сможем что-то сделать. Если нет, – она замолчала, не закончив фразы.

Всем и так понятно, что произойдет в случае нашего провала.

– Приборы связи за пределы гнили не способны посылать сигналы. Это касается и телепатии,– внес свою лепту Петр Семенович в итак не веселую картину.

Микроавтобус плавно останавливается.

– Прибыли, – говорит, поворачиваясь к нам, водитель. – Успехов! Держитесь мужики!

– Спасибо! – нестройно отвечает наше трио и выгружается наружу.

Увидев нас, упакованных оружием по самое никуда, какая-то парочка, целовавшаяся в свете уличного фонаря, поспешно ретируется, опасливо оглядываясь.

Да, зрелище не для слабонервных. Хорошо, что рядом еще милиции нет, а то совсем весело бы получилось.

– Время, – торопит нас Петр Семенович.

Подходим к точке отправки. Там нас встречает пара знакомых охранников искусно изображающих подвыпивших спорщиков. Они галдят, размахивают руками, доказывая друг другу преимущества одной футбольной команды над другой. Типичные болельщики.

– Точка перехода активна некоторое время. Это стандартная процедура прикрытия точки в период активности, – указывает Петр Семенович на охранников. – Вдруг кого случайно занесет… Хорошо, хоть точка не на проезжей части. Пришлось бы опять внеплановый ремонт дороги устраивать…

Останавливаю взгляд на Вике. Замечаю на щеке слезинку, блеснувшую в свете фонаря. Делаем одновременно шаг навстречу друг другу. Заключаю ее в объятья.

Я пойду, пойду на это! Пойду не ради какого-то обещанного вознаграждения. Пойду ради нее! Жизнь Древа это ее жизнь. Рыжие пушистые волосы приятно щекочут лицо. Нежно беру в ладони ее лицо. Целую в губы.

– Я вернусь! Обязательно вернусь!– обещаю, хоть сам не уверен в этом.

– Кхм! – вежливо отрывает меня отставник от столь приятного процесса.

Друзья смотрят на меня, и никому даже не приходит в голову пошутить. Все осознают серьезность происходящего. Мы должны выполнить свою миссию. Мы, три обыкновенных парня, будем вершить судьбы миров. Почему мы? Древо большое ему видней.

– Вперед! – командует Петр Семенович.

Вика отворачивается, пряча слезы. Охранники кивают и суеверно скрещивают пальцы. В последний раз бросаем взгляд на сонный город, на дремлющий как огромное неповоротливое животное судостроительный завод, на звездное небо. Все кажется непривычно красивым.

– Я вернусь! – шепчу себе и делаю шаг на полянку окруженную цепочкой темных кустов.

– Поехали! – шепчет Артем и поправляет свой Узи.

– До свидания, – добавляет Шурик, уже в пятый раз проверяя содержимое карманов.

Стоим секунд десять. Петр Семенович нервно поглядывает на часы.

Внезапно ноги начинают плавно погружаться в землю. Собственно это уже и не земля, а что-то вроде зыбучего песка.

По колени.

По грудь.

Делаю глубокий вдох и закрываю глаза.

Глава 16.

Вот уже скоро будет два часа, как мы идем по этому миру. Вернее по ветви.

Окружающие пейзажи наводят жуткую тоску. Низко висящее над головой красноватое небо, если его можно так назвать. Больше напоминает потолок небрежно выкрашенный бледно-красной краской не совсем трезвым маляром. Светило отсутствует как таковое. Слабо светится само небо. Чем-то напоминает освещение при закате на Земле, только намного мрачнее. Из-за непривычного освещения окружающий мир кажется иллюзорным, как бы нарисованным. Красный спектр здорово давит на психику. Всеобщее ощущение угрюмости: угрюмое небо, угрюмые скалы, угрюмые мы. Никогда не любил красный цвет!

Воздух чистый, с витающим слабым запахом сирени. Или может это мне кажется. Под ногами, впрочем, как и вокруг пепельного цвета горы. Хотя нет, до гор эти высокие каменистые холмы не дотягивают. Растительности нет, животных нет, насекомых тоже нет.

Тоска! Даже укусить тебя некому.

Исключением являются только аборигены. В момент высадки, если так можно назвать падение на острые камни с полутораметровой высоты, на нас сразу же набросилась толпа людей одетых в лохмотья. Судя по выражению лиц, они были ненормальны. Хотя, что можно сказать о незнакомой расе. По нашему общему мнению они заражены гнилью. Так вот, эти безумцы бросились на нас с камнями в руках. Чем собственно полностью определили свою степень дружелюбности. Не успев прийти в себя после перехода, мы тупо смотрели на галдящую толпу. Вид этих полных ненависти людей что-то мне напомнил. Где-то я это я уже видел. И этот мир и этих людей… Вот только где хоть убей не помню.

Первый камень, упавший у ног заставил прийти в себя. Шурик среагировал первый. Очередь из автомата над головами заставила толпу пересмотреть свое отношение к нам. Мы ожидали паники, вызванной грохотом выстрелов и свитом пуль, но люди так и остались стоять на своих местах пристально глядя на нас. Держа эту свору на прицеле, мы быстро ретировались в сторону высоких холмов.

И вот теперь мы плетемся по этим самым холмам ведомые темным пятнышком на деревянном шарике как стрелкой на компасе. Оружие и поклажа неприятно оттягивают плечи. Уже начала ныть поясница, протестуя против непривычных физических нагрузок.

–Дохляки! Выкидыши от брака урбанизации и прогресса! – занимаюсь я, самобичеванием вспоминая уроки физкультуры, пропущенные в школе.

– Все! Баста! Привал! – прерывает мои мысли Артем, и тяжело дыша, как паровоз усаживается на гладкий камень.

Последовав его примеру, плюхаемся рядом. Достаю сигареты. Закуриваем с Шуриком. От первой же затяжки голова идет кругом, сказывается усталость. Артем с неприязнью морщится и отодвигается. Он терпеть не может табачный дым.

Пока мы докуриваем он, порывшись в ранце, с довольной миной вытаскивает на свет плитку шоколада. Наткнувшись на наши укоризненные взгляды, со вздохом разламывает ее на три части и что-то бурчит по поводу безмерности человеческой жадности.