Текст книги "Летний зной"

Глава 11
Сантлак

В лагере под стенами Энгры снова поднялся шум. Доблестные герои просыпались. Больные головы и пересохшие глотки звали их к новым подвигам. Оказалось, что Ирса в лагере нет, зато его люди, исполняя господский наказ, выкатили новые бочонки вина. Тут же прошел слух о благородстве нового короля и его клятве помочь несчастной вдове. Рыцари один за другим присоединялись к попойке, выкрикивали здравицы во славу Перка и проклятия в адрес взбунтовавшихся смердов из этого, как его… городишки этого самого… который… в общем, за погибель вероломных смердов.

Потом о Вейвере и госпоже ок-Дрейс позабыли, все наперебой проталкивались к королю, благо он расположился рядом с бочонками, из которых виночерпии наливали благородным господам. Виночерпии переглядывались и хмурились, они утомились, ливреи с гербом Ирса пропитались потом и пролитым вином. Вот-вот – и ковши станут задевать дно, где же граф? Все новые рыцари присоединялись к пьянке, того и гляди опоздавшие станут возмущаться, что им не хватило вина… Ирс не появлялся, а в его отсутствие некому было поднять в поход развеселую ораву.

Перк и сам с удовольствием отдался шумному разгулу, вдову ок-Дрейс оттеснили в сторонку, затем она и сама сообразила, что сейчас ей не удастся получить большего, чем обещание, отданное впопыхах. Впрочем, дело сделано, рассудила женщина – клятву, данную при сотнях свидетелей, рано или поздно придется сдержать. Она лишь не могла решить, как будет ловчей поступить – остаться здесь и сопровождать армию Перка Первого в походе, или убраться от буйной толпы подальше, и уже после напомнить о себе? Даме, которая провела жизнь в захолустье, сделалось не по себе посреди громадного лагеря, в окружении сотен орущих буянов.

Госпожа ок-Дрейс потихоньку отошла от бочонков, в ее сторону, как будто, никто не глядел. Некрасивая толстуха в темном мешковатом одеянии не привлекала алчущих вина и развлечений вояк. Сыновья топтались рядом. Старший то вертел головой по сторонам, разглядывая пьяных воинов, то вспоминал об обещании вести себя прилично. Младший теребил мамину юбку и пищал, что ему хочется пить – пусть мама попросит, чтоб ему налили из бочки. Как всем.

Повозка и конвой Дрейсов расположились на краю лагеря, и госпожа направилась туда. Вокруг шумел пробудившийся лагерь, ржали кони, суетились и орали слуги… Из дырявого грязного шатра выбрался рыцарь в помятом колете, хрипло прокашлялся и, отойдя на несколько шагов, стал мочиться в пыль. Госпожу ок-Дркейс с мальчиками он не заметил – а может, просто не счел нужным соблюдать приличия. Эта сцена окончательно убедила женщину: сейчас лучше убраться подобру-поздорову. Сегодня не выйдет сделать больше того, что уже удалось. Вдова приподняла подол, чтоб не пачкать в лагерной грязи, и ускорила шаг. Младший сынишка сперва хныкал, потом перестал и только пыхтел, торопливо перебирая ногами – он боялся отстать от матери. Старший держался получше и помалкивал. Он еще успевал вертеть головой, разглядывая рыцарей – все спешили навстречу ок-Дрейсам, торопились на шум пиршества.

Возле повозки дама с удивлением увидела незнакомых воинов. Трое рыцарей расхаживали взад и вперед, а в сторонке расположились воины – судя по гербам на линялых плащах, вассалы этих дворян. Госпожа ок-Дрейс остановилась, младший тут же запищал: «Мама, идем, мама, я хочу пить, мама, у нас есть что попить? Мама, мама, мама!..»

Слуги ок-Дрейсов глядели на чужаков настороженно, однако те держались спокойно. При появлении хозяйки рыцари обернулись в ее сторону, а самый старший – лет пятидесяти, пожалуй, с седыми усами и черной повязкой, скрывающей левый глаз – двинулся навстречу.

– Госпожа ок-Дрейс?.. Позвольте называть свое имя и титул. Ок-Ренгар, Эйлих ок-Ренгар, свободный господин, к услугам вашей милости.

* * *

Женщина кивнула. Она не понимала, что происходит, однако седой вояка вел себя вежливо, и она успокоилась.

– Мадам, давайте говорить начистоту, – ок-Ренгар расправил усы, – я присутствовал при вашей аудиенции у Перка. Он славный малый, и если пообещал – то непременно сдержит слово. Однако вряд ли это произойдет скоро. Сперва нам предстоит схватка с императорской армией, затем коронация, далее его величеству предстоят всевозможные заботы, связанные с восшествием на престол. В общем, о вашей беде Перк вспомнит нескоро.

Госпожа ок-Дрейс кивнула. Как ни крути, этот рыцарь прав… когда она выезжала из Дрейса, все представлялось несколько иначе. Теперь она понимает, что милостей вновь избранного монарха ждать придется долгонько, хорошо, если не третьего Гилфингова пришествия…

– Ну и… что ж? – пролепетала вдова.

Она никак не могла взять в толк, что нужно одноглазому.

– Если мы сумеем прийти к согласию, ваши вероломные вассалы будут приведены к покорности весьма и весьма скоро, – пообещал господин ок-Ренгар.

Он широким жестом обвел поджидавших поодаль воинов.

– Я и эти благородные воины поможем вашем горю, мадам. Я с сыновьями, – снова жест в сторону пары рыцарей, которые топтались позади старика, – готов выступить хоть сейчас. Мы пригласим присоединиться к походу на Вейвер нескольких надежных сеньоров. Вместе у нас будет достаточно сил, чтоб вразумить непокорных холопов… если будет на то ваше доброе согласие.

– И?..

– Мы удовлетворимся самым скромным вознаграждением…

– Да… Но я не… – госпожа собиралась сказать, что у нее, несчастной вдовицы, не достанет денег и на в самом деле скромное вознаграждение.

Однако одноглазый не дал ей догворить.

– Каковое вознаграждение будет выплачено нам из контрибуции, наложенной на общину Вейвера. Соглашайтесь, мадам, соглашайтесь! Гилфинговыми ушами клянусь, лучшего способа привести вассалов к покорности вам не сыскать!

Один из сыновей ок-Ренгара – должно быть, старший – сделал, бренча доспехами, несколько шагов и остановился за спиной отца. Это был рослый чернявый парень с лицом, изрытым шрамами и преждевременными морщинами, так что возраст рыцаря определить было сложно. Из лабиринта морщин торчал длинный нос. Когда-то нос был перебит и сросся криво, так что придавал лицу вид хищный и энергичный. Не красавец, зато добрый вояка, по виду.

– Простите мою дерзость, прекрасная дама, – заявил ок-Ренгар младший, склоняя голову, – но лучше бы вам согласиться сейчас, и принять нашу помощь. Разговор с Перком слышали многие, и не все окажутся настолько честны, как мы. Вдруг, кому-то из собравшихся в Энгре господ покажется, что Вейвер можно привести к покорности, не сговариваясь с вами, а?

Вдова охнула, о такой возможности она и вовсе не думала!

– Соглашайтесь, прекрасная дама, – повторил воин. – Вот увидите, все обернется к вашему удовольствию. Клянусь, бородой Гилфинга, вы не пожалеете.

Дама ок-Дрейс коротко кивнула. Вполне возможно, на нее произвела впечатление галантность собеседника. Она уже давно не слыхала слов «прекрасная дама», да и, честно говоря, уж не надеялась услышать их вновь. К тому же во взгляде длинноносого рыцаря ей почудилось нечто давно забытое. Старший сын свободного господина ок-Ренгара глядел на вдову с интересом.

Тот, должно быть, почувствовал, что произвел впечатление и сделал еще два шага, теперь он стоял впереди отца. Младший ок-Дрейс перестал скулить и уставился на верзилу снизу вверх широко распахнутыми глазами, а старший потянул руку и, привстав на цыпочки, погладил рукоять кинжала на поясе чужого рыцаря. Рукоять и впрямь была красивой, украшенная медным драконом с крошечным рубином вместо глаза.

– Нравится? – подмигнул долговязый воин, – напомнишь мне на привале, я покажу тебе пару приемов. Такому славному парню пора учиться военному делу, я уверен, что из тебя выйдет отличный боец.

Славному парню было девять лет от роду, и военному делу он уже начал обучаться – в замке это происходит рано… но мальцу понравился кинжал и доставили удовольствие слова незнакомца. Поэтому паренек ответил, стараясь чтобы голос звучал как можно уверенней:

– Благодарю, сэр. Непременно напомню.

Вдова снова вздохнула. Покойный муженек любил детей, как полагается всякому доброму рыцарю… однако на отца мальчишка никогда не глядел с таким вниманием. Госпожа ок-Дрейс поняла, что судьба ее неожиданно изменяется. Знать бы, к добру или к худу? Что именно решилось нынче на окраине Энгры? Ну а уж судьба злого города Вейвер тоже решилась нынче… и уж точно – ничего доброго горожанам перемена не сулит.

* * *

Ок-Ренгары, заручившись согласием собеседницы, удалились собирать знакомых дворян.

– Мам! Мам! Ну, мам же! – младший повис на материной руке. – Кто эти дядьки? Чего они? Мам, я пить хочу!

Госпожа ок-Дрейс со смутным чувством поглядела вслед новым союзникам. Впервые события сменяют друг друга так быстро. Никогда прежде этой даме не приходилось принимать столь важных решений – да еще столь срочно. В детстве дни тянулись и тянулись, долгие, заполненные едва ли небессмысленными занятиями вроде вышивки, пения у окошка и трудов на отцовской кухне. Потом – отрочество, юность, непрерывные попреки матери: «Да когда ж найдется олух, согласный взять тебя, дуреха…» Злобные взгляды младших сестер, к которым женихи не едут, поскольку старшенькая на выданьи…

Потом – ок-Дрейсель, видный господин, родовитый и богатый, этот, едва взглянув на девушку, ушел напиваться с будущим тестем и отчаянно спорить о приданом. Потом – свадьба, когда все напились, переезд в замок Дрейс, новые заботы, новые скучные занятия, день за днем, день за днем – все то же, кухня, вышивка… разве что петь она перестала. Унылое время! Никто не требовал от госпожи никаких решений, да никто и не позволил бы ей решить хоть что-то существенное, ее забыты были – кухня, дети, замковое хозяйство, да и то под присмотром сенешаля. А теперь она – богатая вдова, несмотря на потерю сеньората над Вейвером все еще богатая… свободна и наделена властью, пока не повзрослеют сыновья. Зачем ей теперь? Молодость и красота ушли безвозвратно, к чему теперь свобода? Да она и не умеет свободой пользоваться.

Прекрасная дама… К чему ей теперь слова «прекрасная дама»? Но как сладко на сердце, когда их произносит ок-Ренгар! Хорошо бы он сказал снова, хотя бы разок.

– Мам! Ну, мама! Пить хочу!

Женщина устало вздохнула и велела слугам готовиться в путь. Потом отыскала кувшин, напоила капризного мальца, пригладила кудри старшего (тот досадливо морщился и норовил увернуться)… Наконец старший латник доложил: они готовы.

Вдова села в возок и велела:

– Поглядывайте, не появится ли благородный ок-Ренгар с союзниками.

Долго дожидаться не пришлось. Вместе с одноглазым рыцарем лагерь под Энгрой покинули около двух сотен воинов – полтора десятка сеньоров, которых ок-Ренгар пригласил принять участие в предприятии. Выглядели вояки достаточно браво – все в потертых плащах, в помятых видавших виды доспехах. И латники под стать сеньорам – тощие, костлявые парни на тощих костлявых конях, сущие разбойники с виду. Впрочем, они и есть разбойники по большому счету.

Одноглазый подъехал к повозке и склонился к оконцу:

– Мадам, мы готовы. Велите выступать?

Вопрос был вежлив по форме, но подразумевал распоряжение. Отныне госпожа ок-Дрейс вновь избавлена от необходимости отдавать распоряжения, в походе за всем присмотрит одноглазый рыцарь.

– Да, конечно, – кивнула вдова.

– И еще… – ок-Ренгар пожевал седой ус. – Какие-то дворяне наблюдали за нашими сборами. Похоже, этот поход их заинтересовал.

– Что за дворяне?

– Мне они незнакомы, но, думаю, мы еще встретимся с ними по дороге. Я велю Ангольду, чтобы держался поближе к вам и помог, если что.

«Ангольд, – подумала вдова, – вот как его зовут, этого славного малого. Ангольд».

Дворяне, на которых обратил внимание ок-Ренгар, и в самом деле объявились – настигли колонну в пяти или шести километрах от Энгры. Приглядевшись, вдова признала того, кто скакал впереди, сосед ок-Дрейсов. Считался союзником, поскольку не имел достаточно сил, чтобы вредить.

– Мадам! – выкрикнул рыцарь, осаживая коня в нескольких шагах от повозки. – Госпожа ок-Дрейс! Что я вижу! Вы ведете вооруженных людей, целое войско – и куда? Уж не намерены ли вы принять помощь чужаков! А как же мы, давние добрые друзья Дрейсов? Я… и прочие… почему вы не обратились за поддержкой к нам. Мадам ок-Дрейс! Как же так!

Еще бы, обратиться к ним… Тогда сеньората над Вейвером точно не видать – это вдова знала наверняка, потому и не подумала просить о поддержке земляков.

– Как же так! – надрывался сосед. – Госпожа ок-Дрейс, мадам! Скажите, куда вы их ведете!

– Не ваше дело, – прозвучал уверенный голос, и окошко перед вдовой закрыл лошадиный круп, покрытый линялой попоной. Ангольд направил жеребца между крикуном и повозкой. – Извольте-ка убраться прочь с нашего пути. Дорогу прекрасной даме ок-Дрейс!

В последней фразе при иных обстоятельствах могла бы почудиться ирония, но голос рыцаря был спокоен. Его соратники разъехались с дороги вправо и влево, пока сосед ок-Дрейсов кричал в темное окно повозки. Теперь два отряда сантлакских вояк застыли, обратившись фронтом навстречу друг другу и, хотя оружия к бою никто не приготовил, сцена приобрела зловещий характер. Под началом одноглазого было вдвое больше людей – и соседи отступили. Вдова с благодарностью подумала о б Ангольде – как вовремя он вмешался, избавил ее от необходимости препираться с этим рыцарем…

– Мама, – подал голос старший мальчик, – а ты купишь мне такой же кинжал, как у этого господина? Такой, с драконом?

Глава 12
Юго-восток Ванета

С рассветом имперское войско двинулось навстречу неприятелю. Ок-Линвер оставался в лагере – отдавал последние распоряжения командирам отрядов и наблюдал, чтобы обозные не копались. Он нарочно поднял солдат до восхода, чтобы начать боевые действия как можно раньше. Возможно, врагу требуется время на подготовку, а возможно, черный маг любит поспать подольше – если он не поспеет провести подготовку к битве или встанет, не выспавшись, и будет в скверном настроении… любая мелочь может сказаться на исходе схватки, а старый капитан решил, что в этой битве нельзя пренебрегать никакими мелочами.

Пока старик распоряжался на месте прежнего бивака, Эрегарт Изумруд уже помчался на поле будущей схватки. Мальчишка – что с него взять! Не терпится юнцу поскорей проверить свои силы, испытать свой талант. Накануне в шатрах колдунов допоздна не стихала работа, вспыхивали разноцветные искры, грохотали заклятия, иногда к темным небесам взмывали клубы вонючего дыма. Латники держались подальше от стоянки чародеев, глядели искоса и сдержанно поругивались. Более набожные да пугливые – бормотали молитвы и осеняли себя святым кругом.

Ок-Линвер не вмешивался, пусть маги занимаются своим делом, его интересует лишь результат. Если сумеют колдунишки своим противным Гилфингу искусству остановить закованных в сталь големов – то и славно, больше ничего от них капитану не нужно.

Дождавшись, чтобы самые нерадивые обозные мужики закончили сборы и напоследок отругав лодырей, ок-Линвер отправился к отрядам, которые разворачивали фронт на равнине. Поутру было прохладно, но денек обещал быть жарким – в небе ни облачка. В лесу темнее, но стоит задрать голову – и взгляду открывается розовая панорама. Рассветное солнце выкрасило ветви деревьев и небеса над ними неестественно розовым цветом. Вчера, на закате, все было облито багрянцем, будто кровью плеснули, но на рассвете все выглядит куда как радостней… Капитан был уверен, что кроваво-красного нынче к вечеру на окрестных полях будет предостаточно, и не солнце окажется тому виной… Однако ок-Линвер был слишком флегматичен, чтоб задумываться об отвлеченных вопросах, его ждали куда более насущные заботы.

Свита капитана – десяток всадников – все, как один, немолоды – ехали следом, этих и вовсе ничто не волновало. Им не было нужды рассуждать, достаточно исполнять приказы. Сходным образом мыслили и ванетские графы. Они поголовно, в общем-то, затаили недовольство распоряжениями ок-Линвера, но никому не пришло в голову не исполнить приказов. Когда старик выехал из-под сени леса на равнину, отряды латников уже заняли позиции на краю пашни под розовым небом. Кавалерия выстроилась, сохраняя деление на отряды под графскими знаменами, в центре – красно-желтые плащи гвардейцев. Ок-Линвер направил коня между эскадронами, на ходу бросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Где Изумруды?

Гвардеец, оказавшийся ближе, указал вперед. Чародеи расположились перед фронтом кавалерии. Ок-Линвер кивнул и пустил коня шагом. Когда капитан миновал строй, увидел магов. Изумруды стояли тесной группой, нанятые ванетинские колдуны держались поодаль, не смешиваясь с зелеными плащами. Юнцы Измруды, позабыв приличную сдержанность указывали пальцами и звонко перекликались:

– Вон, гляди, какие!

– Ага! Ух, здоровущие…

Несколько мальчишек – ок-Линверу, глядевшему с седла, эти сопляки казались лилипутами – отбирали друг у друга амулет на цепочке, колдовской глаз. Тот, кому удавалось завладеть прибором, тут же старался перекричать приятелей, описывая стальных болванов на противоположном краю полей. Мальчишки.

Капитан приметил Эрегарта и подъехал поближе. Свита отстала, старые вояки окружили знаменосца, тот развернул имперский штандарт в центре линии кавалерии. Ок-Линвер склонился в седле и негромко, чтоб не услыхал никто, кроме главного Изумруда, спросил:

– Что думаешь, мастер? Удастся тебе совладать с этими уродами?

– Я заготовил пару заклинаний, – так же тихо ответил паренек, – попробуем их, одно за другим. Мы останемся здесь, перед строем конницы, так?

Уверенности в голосе Изумруда не было ни на грош, как полагалось бы, имей он опыт. Знающий маг должен излучать самонадеянность. Капитан пожевал губами и буркнул:

– Я велю своим людям, чтоб прикрыли вас, если что. Но и вы не слишком здесь…

Ок-Линвер хотел пояснить, что магам следует держаться кучно, не разбредаться, иначе кавалерия, когда начнется атака, может ненароком растоптать кого-нибудь, кто окажется в стороне – но закончить фразу старик не успел.

Юнцы, забавлявшиеся с магическим глазом, дружно загалдели – они увидели рядом с железными великанами массивного всадника в рогатом шлеме. Тут же донесся треск барабанов, и на блестящих стальных телах големов вспыхнули розовые сполохи – гиганты пришли в движение, и солнечные лучи играли на полированной стали.

Ранняя побудка не помогла, черный маг уже был готов к бою… И схватка начиналась.

* * *

Ок-Линвер не стал договаривать, кивнул юному Изумруду и развернул жеребца. Теперь перед ним неровный строй кавалерии. Всадники привставали в стременах, разглядывая громадных големов – силуэты гигантов и без магического глаза были неплохо видны. Великаны шевелились и слегка раскачивались. Они уже делали первые шаги, следуя неспешному ритму барабанов.

Капитан поглядел в мрачные лица солдат и пустил коня шагом вдоль фронта.

– Люди! – луженая глотка, одно из непременных качеств хорошего командира, позволяла ок-Линверу без труда перекричать ропот встревоженных воинов и отдаленный барабанный треск. – Сегодня мы должны встать за нашего императора против врага. Отбросьте страх, попы Ванетинии сейчас служат молебны Гилфингу-Воину, так что, ручаюсь, благословение Светлого с нами! Он отведет злые чары и пошлет победу истому да правому!

Старый вояка еще раз глянул на солдат – как действует его речь? Пока что не слишком действует.

– Я уже дрался с этими великанами, и знаю: бояться их нечего! Они ничуть не страшнее троллей, а уж тех мы били не раз! Главное – не трусить. Трусов наш добрый император велит повесить, за это я ручаюсь! Эта участь куда страшней, чем нынешний противник, уж поверьте старику!

Каждую фразу ок-Линвер выкрикивал как девиз на бранном поле. Воины, мимо которых он проезжал, хмурились и отводили глаза, но старик знал, что они слушают и взвешивают: и впрямь, император нынче сделался суров, пощады не жди от него…

– И мы победим! Победим! Нас много, мы сильны и с нами – гилфингова правда! Один хороший натиск, и враг падет. Когда рожок протрубит дважды – склоняйте копья и смело нападайте. Да шпор не жалейте! Железные великаны медлительны, и потому мимо них следует пролететь галопом, а уж после – руби гевскую мразь, топчи, хватай добычу в их обозе! Эти разбойники ограбили Аднор, но теперь все будет ваше!

Ок-Линвер добрался к правому флангу и развернул жеребца, теперь он скакал тяжелой рысью, чтобы успеть прокричать ободряющие слова и тем, кто стоит слева от штандарта.

– Скачите быстрей, увернитесь от оружия железных болванов, и бейте копьями! Рубите и топчите! Здоровенным увальням не поспеть за вами! Ручаюсь, за славную победу его величество велит наградить каждого! Каждого, кто дрался нынче! О нынешней победе будут сложены песни, а кто за правое дело пал – те направятся прямиком в Гилфингово Блаженство!

Тут старик одернул себя – насчет Блаженства это он зря, не нужно было, его воины вовсе не спешат предстать перед Пресветлым… Дальше капитан хрипел только о строгости молодого императора, да будущих наград победителям, не забыл пару раз помянуть обоз и добычу… Доскакал к левофланговым, бросил напоследок: «Бейте крепко!» – и возвратился под знамя. Гвардейские командиры тут же приблизились, ожидая распоряжений.

– Перед нами стоят маги, – буркнул ок-Линвер. – Не затопчите этих бездельников. Клянусь Гунгиллиными сиськами, велю снести башку за каждого помятого копытами колдунишку.

– Как будем действовать? – осторожно спросил молодой гвардеец.

Ок-Линвер нахмурился – он был о парне лучшего мнения. Тот, верно, вообразил, что ок-Линвер разыгрывал мистерию перед ванетскими латниками, собираясь отправить их на убой. Нет же! Капитан в самом деле собирался атаковать всеми силами в лоб, миновать непобедимых големов и растоптать пехоты врага. Только и всего. А железными болванами пусть занимаются Изумруды.

– Как было сказано, – буркнул старый воин, – и помните об Изумрудах! Мне не нужны их жалобы после победы. Занимайте места в строю, господа и ждите сигнала. Я сам возглавлю атаку кавалерии!

* * *

Маги собрались толпой, от строя кавалерии их отделало расстояние в три десятка шагов. Эрегарт стоял в центре, вокруг него теснились зеленые и пестрые плащи. В руках юнец держал длинный посох, оголовок которого украшала затейливо исполненный металлический амулет. Мелкие самоцветы, оправленные в металл, играли и искрились. Если б на миг смолкли барабаны и храп волнующихся коней, можно было бы услышать, как чародеи нараспев декламируют заклинания. Здесь не было известных мастеров тавматургического искусства, этим магам средней руки да ученикам требовалось объединить собственные невеликие силы, сконцентрировать волшбу в заклинаниях, которые нес посох Эрегарта.

Бой барабанов приближался медленно, гигантские фигуры, окутанные розовыми рассветными искрами, слегка раскачивались и, казалось издали, стоят на месте. Однако они приближались, неспешно и неотвратимо. Сейчас кавалеристы примерялись, заранее намечали, как бы проскочить между громоздких махин… им было велено и в атаке держать строй, но, можно не сомневаться – когда рожок протрубит два раза, они непременно сломают линию и собьются толпами, чтобы обогнуть грозных гигантов на самом большом расстоянии… А големы приближались, уже легко можно было различить сегменты толстой брони, укрывающих неповоротливые тела, стали заметны росчерки шаров на цепях, которыми оканчивались верхние конечности…

От группы чародеев отделилась приземистая фигурка и, барахтаясь в зеленых складках, потрусила к капитану. Малец – из младших Изумрудов – остановился рядом с ок-Линвером. Старик, не меняя позы, искоса глянул вниз – из-под капюшона виден пухлый подбородок, жирная грудь приподнимается. Пробежал Изумрудик всего ничего, а запыхался.

– Мастер Эрегарт велел сказать, – пропыхтел толстячок, – между этих железяк нечто магическое.

– Нечто?

– Мы не может пока что определить характер магии, – затарахтел сопляк, – какие-то заклинания.

Ок-Линвер вздохнул и прикрыл глаза морщинистыми веками. Никогда не добьешься толку от колдуна. Нечто магическое… Но против хорошего натиска кавалерии нечто магическое не устоит.

– Ступай к Эрегарту, – капитан снизошел до ответа мальчишке, – и пусть не болтает лишнего, а применит свою магию, чтобы побороть вражьи чары. Так ему передашь.

Толстячок подобрал длинные полы зеленой мантии и поспешил обратно. Капитан снова глянул на приближающиеся громады, между ними ничего не было. Уже были различимы позади големов черные балахоны мертвых солдат и пестрые одежки наемников на флангах, пехота заметно отстала от шагающих башен. Стало быть, нет смысла менять план, ежели толстяку Эрегарту померещилась какая-то дрянь.

По мере того, как приближались неупокоенные гиганты, становилось очевидным: строй кавалерии заметно шире, фланги ванетского войска нависают. Если так, они сумеют охватить маленькую армию некроманта справа и слева – напасть на пехоту, минуя стальных великанов. Должно быть, это осознал и черный маг, барабаны изменили ритм, фланговые големы слегка развернулись, расходясь шире. По рядам ванетской конницы прошло движение, промежутки между шагающих колоссов делаются шире, теперь еще сподручней проскочить между ними!

Группа магов медленно двинулась вперед, отдаляясь от строя кавалерии, Эрегарт задрал оголовок посоха еще выше, теперь украшающие его камни светились разными цветами и искрились собственными огнями, над юным Изумрудом воздух дрожал и сочился струями пара, маги были готовы.

Вот центральный голем приблизился на сотню шагов, треск барабанов сделался совершенно отчетливым, вот еще ближе, еще… Эрегарт тоненьким голосом выкрикнул магическую формулу – с посоха сорвался клуб пламени и, оставляя дымный след, устремился к чудовищу. Взрыв! Фигура великана потонула в клубах разноцветного дыма, несколько десятков ванетцев торжествующе взвыли… Крик стих – из медленно оседающего облака показался неупокоенный гигант, он сделал очередной шаг. Посередине груди на доспехах обозначилась широкая впадина – черная, неопрятная посреди блестящего металла, от опаленного пятна валил дым, однако великан продолжал двигаться, выписывая около себя круги чудовищным оружием. Изумруд снова выкрикнул магическую формулу – и новый чародейский снаряд сорвался с посоха. Колдуны, сгрудившиеся вокруг Эрегарта, выли и стонали, наполняя посох силой.

Новый взрыв, клубы дыма, снопы искр… на этот раз великан пошатнулся и промедлил с очередным шагом. Потом еще и еще. Ровная линия големов нарушилась, центральный, весь в подпалинах и окутанный дымом, отстал от тех, что ползли на флангах, но по-прежнему исправно размахивал цепью.

Наконец маги выдохлись, и Эрегарт позволил им отступить. Колдуны побежали к строю всадников. Толстяк Изумруд, задыхаясь, остановился перед капитаном, ок-Линвер досадливо махнул рукой – мол, проваливай, и без твоих объяснений все понятно. Потом капитан оглянулся, трубач перехватил его взгляд и поднял рожок…