Текст книги "Древнеегипетская магия и медицина"

Анатомические представления древних египтян

Какими анатомическими познаниями обладали древнеегипетские врачи? Мнения исследователей по этому поводу радикально расходятся. Брестед (издатель хирургического папируса Смита) и вслед за ним Галиунгви и Финч отмечают, что в Египте появляются первые анатомические описания в систематической форме. В египетской медицинской литературе содержится более 200 анатомических терминов (из них около 100 – в папирусе Смита). Эти термины Финч сопоставляет с современными и переводит на английский (см. С. Finch, The African Background to Medical Science, 1990. P. 148–152, fig. 2–6). О глубоких анатомических познаниях египтян, впрочем, соединенных с древними магическими представлениями, говорит и Вассоевич (А. Л. Вассоевич, СПб., 2000. С. 31).

В контрасте с этими высокими оценками находятся выводы, сделанные немецкоязычными учеными. Сабри Кольта и Шварцман-Шафхаузер считают: «Кажется, что анатомические познания древнеегипетских врачей были уничтожающе незначительными. Об анатомии суставов не было известно ничего, соединение головы и шеи считалось жестким, различие между мускулами, жилами, нервами, полостными органами и сосудами не проводилось, а сердце, желудок, легкие, печень и селезенка не воспринимались в качестве органических сущностей» (К. S. Kolta, D. Schwarzmann-Schafhauser, Die Heilkunde im Alten Agypten, Stuttgart 2000. S. 87).

А Вестендорф восклицает: «Как могли египтяне, имевшие в других случаях весьма хорошую способность к наблюдению, развить подобную теорию, не подтверждаемую никакими фактами?» (W. Westendorf, Erwachen der Heilkunde. S. 45).

Читатель придет, вероятно, в некоторое недоумение. Разве не в древнем Египте высочайшего уровня достигли бальзамирование и мумифицирование умерших, сопровождавшиеся диссекцией и извлечением внутренних органов? Неужели врачи не пользовались данными, полученными при диссекции трупов? Оказывается, что и по этому вопросу мнения ученых диаметрально расходятся. Финч (С. 154) считает, что египетские врачи-жрецы либо использовали для обучения тысячи похоронных диссекций, либо проводили чисто клинические диссекции. Существовал даже запрет на клинические диссекции, отмененный лишь в эпоху Птолемеев. Кроме того, квазиклинические диссекции трупов проводились повсюду в Африке.

Противоположную позицию занимают немецкоязычные ученые. Кольта и Шварцман-Шафхаузер утверждают: «Не следует переоценивать возможности бальзамировщиков. Проводимые ими «сечения» были религиозными действиями, а не медицинскими исследованиями. Их ведущим интересом было сохранить, насколько это возможно, тело как внешнюю оболочку мертвеца, а не исследовать его. Таким образом невозможно было получить глубокие анатомические и патологические познания. Религиозно-культовая точка зрения препятствовала более глубокому пониманию человеческого тела со стороны бальзамировщиков, она препятствовала также интересу врачей к мумификации. Это привело к тому, что даже рудиментарные анатомические познания о человеке не смогли проникнуть в медицину» (К. S. Kolta, D. Schwarzmann-Schafhauser, Die Heilkunde… S. 86). Несколько по-другому, но в том же русле аргументирует и Вестендорф (W. Westendorf, Erwachen der Heilkunde. S. 45–46):

«Бальзамировщики были «кастой» в самих себе, с которыми врач, очевидно, не имел или не хотел иметь ничего общего. Не зря бальзамировщиков делили на два класса: парасхисты, разрезавшие труп, и тарихевты, вновь его соединявшие. В то время как последние пользовались глубоким уважением (и имели медицинские знания), первые значили немного по сравнению с коллегами. Но даже парасхист при разрезе тела из религиозного страха не повреждал труп больше, чем было необходимо для мумифицирования, чтобы оставить мертвому по возможности неповрежденный труп для для воскресения, на которое возлагалась надежда. Тем более это было справедливо для тарихевта (свидетельства из поздней эпохи об осквернениях трупов при мумификации были, скорее всего, исключениями). Вероятно, по той же причине следует разделить иероглифы, используемые для обозначения частей тела, на две группы: внешние части тела имеют в качестве образца органы людей, а в качестве образца для изображения внутренних органов служили органы животных. И здесь было запрещено разрушать человеческое тело лишь из стремления к знаниям».

Чтобы непредвзято рассмотреть этот запутанный вопрос, обратимся непосредственно к древнеегипетским анатомическим трактатам и содержащейся в ей терминологии. Климент Александрийский (II–III вв.) упоминает 42 «герметические» книги, имевшиеся в распоряжении египетских жрецов. Среди них упомянуты 6 медицинских книг: 1. О строении тела. 2. О болезнях. 3. Об органах. 4. О лечебных свойствах. 5. О женских болезнях. 6. О болезнях глаз. Эти трактаты, к сожалению, до нас не дошли. Диодор (I, 82) упоминает о священной книге, составленной выдающимися врачами. Манефон приписывает одному из первых царей Египта Атотису составление учебника анатомии. Очень часто первым царям приписываются разные нововведения, царей и богов рассматривают в качестве «культурных героев». На этом фоне следует рассматривать и данное сообщение, хотя истоки анатомических познаний египтян могут восходить и к столь раннему времени. Как считают некоторые исследователи (в том числе Вестендорф), анатомия рождается из патологии. Вначале описывалась болезнь, затем вводились глоссы, содержавшие также анатомические и физиологические данные. Исходя из функционирования здорового тела, можно было сделать выводы, полезные для процесса исцеления. Из таких глосс (царственный?) «анатом» собрал информацию для своего учебника.

Рассмотрим повнимательнее «анатомическо-физиологический учебник». Его заголовок гласит: «Начало тайноведения врача: знание о хождении сердца; знание о (самом) сердце». Трактат составлял, таким образом, тайные знания врача, т. е. он передавался лишь сыну или наследнику (как сообщается и в «Книге о желудке»). Знания врача в целом, тем не менее, не окутывались такой тайной.

Один из вариантов «Книги сосудов» начинается с таких слов: «Что касается человека: к его сердцу ведут 22 сосуда (доел, канала, ег. mt.w). Они передают воздух всем частям его тела». По аналогии с Нилом постулировалось существование в теле потока, «регулирование» и «канализация» которого были решающими факторами для здоровья. Египетское выражение mt, мн.ч. mt.w возникло в сфере водоснабжения и обозначало канал. Под этим словом имелся в виду не только «канал» в смысле сосуда, но и некий полостной орган, в том числе связки мускулов и жилы. Сравним в этой связи индийские (Ида, Пингала, Сушумна) и китайские представления об «энергетических каналах», проходящих в человеческом организме, в физическом мире соответствующие Гангу и его притокам.

Согласно египетским представлениям, по «каналам» транспортировались «вода» и «воздух» (сравни индийский термин «прана») во все части тела. Затем описываются по очереди все 22 «канала»: «4 аканала ведут к печени. Они дают ей воду и воздух». «4 канала – к легким и селезенке. Они дают каждому из них в равной мере воду и воздух». «4 канала ведут в двум ушам: 2 канала находятся на правом плече и 2 – на левом. Жизненное дыхание входит в правое ухо. Дыхание смерти входит в левое ухо». Другое высказывание (глосса): «Оно (дыхание жизни) входит в правое плечо; дыхание смерти – в левое плечо». Интересно, что отождествление правого и левого с положительным и негативным (жизнью и смертью) встречается уже здесь. Упоминание о левом плече может также быть истолковано как боль сердечного инфаркта. «Два канала ведут к мошонке; они дают семя». Вероятно, имелось в виду, что семя производится в сердце. И Аристотель считал, что семя возникает из крови сердца. Впрочем, согласно египетским представлениям, по «каналам» переносится не кровь, а «вода» и «воздух». «Два канала ведут к мочевому пузырю, они дают мочу». Иногда, кроме «воды» и «воздуха», по каналам транспортируются слизь и кровь, однако это уже переход к патологии. По представлениям древних египтян, кровь представляет собой выделение тела; застой крови или появление крови в отдельных частях тела могли вызвать болезнь. Например: «4 канала содержатся в ноздрях. Два дают слизь, два дают кровь». «4 канала находятся внутри обоих висков, они в конце концов ответственные за то, что оба глаза содержат кровь, из них возникают все болезни обоих глаз из-за того, что они открыты к обоим глазам». Эти представления египтян могли быть предшественниками учения Гиппократа и Галена о соках и пневме.

В распределении этих жизненно важных элементов сердцу (h3tj) Worth Estes, The Medical Skills of Ancient Egypt, Canton 1989, P.81) принадлежала ключевая роль. В текстах упоминаются афферентные каналы, подводящие «воду» и «воздух» к сердцу; канал-получатель передает «воду» и «воздух» к сердцу; канал-получатель передает «воду» сердцу, а 22 канала головы втягивают «воздух» в его (человека) сердце. О 22 каналах, ведущих к сердцу, мы уже говорили. Но упоминаются и эфферентные каналы, исходящие из сердца, ведущие ко всем частям тела и обеспечивающие их «водой» и «воздухом»: «При нем (сердце) есть каналы для всякой части тела». «Они приносят всем частям тела (воздух)». Некоторые исследователи (например Эстес, Worth Estes, The Medical Skills of Ancient Egypt, Canton 1989. P. 81) интерпретируют это как примитивную модель кровообращения. Другие (Вестендорф, Кольта и Шварцман-Шафхаузер. С. 90) отрицают всякую связь с кровообращением. Во всяком случае, сердце– h3tj, которое рассматривалось как духовный и символический центр человека, играло центральную роль в регуляции потоков, происходящих в теле. Сердце могло вести «самостоятельную жизнь», например, могло говорить: «В нем (человеке) есть каналы к каждой части тела. В их отношении можно сказать следующее: если некий врач, или жрец Сохмет, или маг возложит свои обе руки, свои пальцы на голову, на затылок, на руки, на место сердца-ib, то он произведет измерение сердца– h3tj, поскольку его (сердца– h3tj) каналы ведут ко всякому месту тела. Вот случай: оно (сердце-h3tj) говорит спереди в каналах каждой части тела». Многие исследователи видят в этом месте свидетельство о знании и измерении пульса (А. Л. Вассоевич, Духовный мир народов классического Востока, СПб., 1998. С. 134–137; Кольта и Шварцман-Шафхаузер. С. 91). Подобные глоссы по поводу «измерения» сердца – h3tj содержатся в папирусе Смита (pSm 1 (х – 1,12) = (IV 172; V 299)). Возможно, что в данном случае речь шла действительно о сосудах в современном смысле слова. Однако пульс связывался не с кровью, а с «воздухом». Об этом свидетельствует следующий пример; «Если сердце– h3tj становится вялым (уставшим), это значит, что сердце-йЗ^ не говорит или что каналы сердца– h3tj немы. Нет их признаков под обеими руками твоими, как это обычно происходит из-за воздуха, которым они наполнены» (pEb 855е (100,14–16 = (IV 4; V 8).

Внимательный читатель уже заметил, что по отношению к сердцу древние египтяне использовали два термина – h3tj и ib (последний, вероятно, восходит еще к праафразийскому языку, т. к. имеет параллели в семитских языках, ср. акк. libbu, ар. lubbun). Ученые предлагают разные интерпретации этого факта (читатель не должен удивляться и различным транслитерациям терминов у разных ученых, мы следуем транслитерации словаря Фолкнера). А. Л. Вассоевич видит причину этого в своеобразном сочетании глубоких анатомических познаний египтян, имевших понятие о двухкамерном строении сердца и различном назначении правого и левого отделов сердечной мышцы, с древними магическими представлениями, согласно которым «внутренние» органы должны быть сокрыты от наведения на них порчи, а «внешние» должны были быть защищены от этой опасности иносказательными наблюдениями. «Правое (венозное) сердце не проявляло себя при внешнем наблюдении и было, бесспорно, для египтян органом внутренним, в то время как левое (артериальное) сердце через большой круг кровообращения проявляло себя в пульсовой волне и потому, с точки зрения египетской, было органом, безусловно, внешним. Неудивительно поэтому, что египетское наименование для пульса – это «хождение сердца-хэт», т. е. хождение левого, «внешнего» сердца, а отнюдь не сердца-эп, сердца правого, которое было сердцем «внутренним», неподверженным сглазу.

В таком анатомическом дуализме для древнего египтянина вряд ли было что-то странное, коль скоро и себя самого и даже богов своих он привык постоянно мыслить вместе с двойниками «Ко»… И стоит ли удивляться тому, что сердце-эп и сердце-хэт одновременно обозначали и внутренний орган, и вместилище разума, эмоций, чувств. Одно сердце было двойником другого» (А. Л. Вассоевич. Духовный мир народов классического Востока. С. 139).

В то время как Вассоевич уверен в глубоких анатомических познаниях египтян, Вестендорф (С. 87–88) уверен в их незнании внутренних органов. Он считает (вслед за Граповым), что более древнее слово «ib» было впоследствии заменено более новым «hatj», о чем свидетельствуют и глоссы, например: «Если сердце-ib становится вялым, это значит, что сердце-hatj не говорит». Сердце играет важную роль в заболеваниях желудка. О тесной связи сердца и желудка говорит и место из биографии жреца эпохи 22 династии: «Сердце – бог, его храм – желудок»; вместе с тем, по мнению Вестендорфа, здесь отмечено и главенствующее положение сердца по сравнению с желудком. Сердце, по мнению Вестендорфа, рассматривалось египтянами как часть пищеварительного тракта, по которому пища попадала в желудок, поэтому при отсутствии аппетита сердце заставляли принимать пищу, о чем свидетельствует заголовок: «Начало лекарств, чтобы заставить сердце принять пишу». То же и в рецептах, говорящих о «лечении сердца» или «болезнях сердца»: в них речь идет часто об общих нарушениях пищеварения и об их воздействии на сердце.

Кольта и Шварцман-Шафхаузер занимают более осторожную позицию, хотя в целом их выводы близки к выводам Вестендорфа. Они отмечают (С. 91–92): «Для обозначения сердца и в связи с ним древние египтяне употребляли не только термин «hatj», но и обозначения «ib» и «га-ib». Эти понятия могли употребляться синонимично, как в конкретном, так и в переносном смысле (кроме ra-ib), но они могли употребляться и для обозначения отличных от сердца частей тела». Авторы приводят несколько примеров: «Если ты обследуешь человека с запором, его ib впало в страх/напряжение. Его лицо бледно, его сердце (ib) стучит… тогда ты должен сказать: он съел острую жареную рыбу (pEb 207 (42,8 – 43,2) = (IV 94; V 164). Стучащее ib здесь еще можно однозначно интерпретировать как сердце, хотя связь с жареной рыбой выглядит загадочной. В другом месте сказано: «Начало лекарственных средств, чтобы заставить ib принимать хлеб (pEb 284–293 = IV 96/7; V 168/9). Здесь ib выступает во втором значении – «желудок или верхняя часть пищеварительного тракта». Поскольку в связи с пищеварительным трактом употребляются и термины «hatj» и «га-ib», то следует считать, что древнеегипетский врач не мог четко отличать сердце и пищеварительный тракт. Следующие примеры, по мнению авторов, показывают, что термины «ib» и «га-ib» (а возможно, и «hatj») обозначали не только желудок, но и желудочно-кишечный тракт: «Если ты обследуешь человека, у которого страдает «га-ib» и обнаружишь, что его «га-ib» напоминает литавры, при этом он уходит и приходит под твоими пальцами. Ты должен сказать при этом: это косность пищи, не позволяющая ему есть дальше» (pEb 189 (36,17–37,4) = (IV 88; V 152). В другом месте сказано: «Когда ты обследуешь человека с запором «га-ib», то возложи на него свою руку, и ты обнаружишь его страдание, при этом его утолщения дрожат, когда (рука) с острыми пальцами находится на нем. Тогда ты должен сказать: это опухоль кала, которая еще не затвердела» (pEb 193 (38,3 – 10) = (IV 90; V 156). По всей вероятности, здесь термин «га-ib» используется в значении «живот». Авторы делают вывод: «Следует принять, что не только различие между сердцем и желудком было непонятно для древнеегипетского врача, но он не предпринимал и дальнейшей дифференциации пищеварительного тракта, которая могла бы имплицировать использование медицинского термина «желудок». То же справедливо для органов, не имеющих значения в рамках возникновения болезни (печени, легких и селезенки), поскольку считалось, что и они находились в связи с сердцем или пищеварительным трактом».

Этот пессимистический вывод, очевидно, не разделяет Финч, опирающийся на исследования Брестеда (Ch. Finch. The African Background… P. 152, fig. 8). На схеме он дает четкие соответствия древнеегипетских названий анатомическим органам. По его мнению, hty означает предсердие, a ru n ib – желудочек. Для легких он приводит термин sma, для желудка – kht, для селезенки – nnshm, для почек – ggt, для печени – mst. Возможно, что автор приписывает египтянам слишком однозначную трактовку медицинских терминов (а его транслитерации спорны), однако наличие собственных терминов для печени, почек, желудка, селезенки и т. д. противоречит утверждениям немецкоязычных ученых о неразличении египтянами внутренних органов и даже о непонимании ими отличия сердца от желудка.

Кроме того, проводилась дифференциация между правой и левой половиной живота, или каналами, ведущими к той или иной половине. Об этом свидетельствует такой пример: «Когда ты обследуешь человека, у которого страдает «га-ib», ты должен возложить на него руку. Если ты найдешь, что она укрепилась на правой половине (живота), ты должен сказать: она собралась и сделала комок» (pEb 203 (40,18–41,5) = (IV 92; V 161). В другом месте сказано: «Когда ты обследуешь человека с запором в левой половине (живота), он (запор) находится под его боком, а не расположился поперек. Ты должен сказать: она сделала берег и укрепила песчаный берег» (pEb 204 (41,5 – 13) = (IV 93; V 161). Упоминается также о страдании обеих сторон, «когда ты найдешь его (запор), при этом он улегся поперек» (pEb 198 (39,12–21) = (IV 91; V 158).

Эти описания болезни дают возможность представить выразительную картину потока пищи, течение которого можно преградить помещенной поперек плотиной, или же благодаря помехам в системе каналов правой и левой стороны помешать его беспрепятственному распределению в теле. То, что принималось существование связи этого потока пищи с испражнениями из зада, явствует из следующего места: «Когда ты обследуешь запор в его «га-ib» и найдешь, что он устроил преграду и улегся поперек, его сердце-ib болезненно, его «га-ib» сух, как пыль. Тогда ты должен сказать: это кровяное гнездо, которое еще не укрепилось… Этот случай идет из его рта или из его зада» (pEb 198 (39,12–21) = (IV 91; V 158). Или же сообщается о лечении «запора»: «Тогда ты должен сделать лекарство для омытия жареного мяса и для открытия его кишечника… ты должен рано наблюдать, что он ежедневно содержит, и видеть, что исходит из его заднего прохода» (pEb 207 (42,8 – 43,2) = (IV 94; V 164). Хотя речь здесь идет прямо о кишечнике, но в целом, по представлениям древнеегипетских врачей, не только желудочно-кишечный тракт являлся рекой, по которой протекала пища и выводились испражнения, но и «каналы» вообще. Об этом свидетельствует следующий пример: «(Задний проход) открыт каждому каналу по правой стороне и по левой стороне (тела) с руками и ногами. Они (каналы) заполнены калом» (pEb 854n (100,11) = (IV 3; V 4). Если исходить из терминологического отождествления сердца и пищеварительного тракта (как считают Вестендорф, Кольта и Шварцманн-Шафхаузер), то можно даже трактовать тексты таким образом, что кал транспортируется от сердца к заднему проходу, например, такое место: «Они (каналы) все приходят к сердцу, они соединяются возле заднего прохода» (pEb 207 (42,8-43,2) = (IV 94; V 164). Однако, в свете рассмотренной выше дискуссии о названиях органов, эта трактовка не кажется нам однозначной и убедительной.

Если система отвода каналов недостаточно функционировала, появлялся застой, переполнение или запор каналов, то в результате могла возникнуть болезнь. Запор является доминирующей болезнью в папирусе Эберса. В этой связи в особенности калу приписывали важную патогенетическую роль: «Испражнения – это то, что руководит ее (болезни) приходом» (pBln 163 h (16,3 – 16,5) = (IV 10; V 17). Под «запором «га-ib», всего живота, правой или левой половины живота или заднего прохода» египтяне понимали не только то, что сейчас называют обстипацией, но и вообще изменение течения «потока» из-за преграды с последующим застоем и недостатком обеспечения организма, последствиями чего могли стать рвота, усталость, вялость и т. д. Подобный запор мог привести к жалобам в весьма отдаленных частях тела, например, на нарывы на спине, воспаленные глаза или текущий нос.

В этой связи важную роль играли «вредоносные (или болезнетворные) вещества» (whd.w) и «слизистые (или илистые) вещества» (st.t), двигавшиеся в разных направлениях, которые благодаря каналам могли распространяться по всему телу. Приведем несколько примеров: «Когда ты обследуешь человека, страдающего в отношении «га-ib», и найдешь на его спине подобное тому, что приходится терпеть ужаленному (скорпионом), тогда ты должен сказать: это болезнетворные вещества, которые отклонились по направлению к его спине» (pEb 200 (40,5 – 10) = (IV 91; V 159). Или: «Когда ты обследуешь человека, страдающего в отношении «га-ib» и его часто тошнит, когда ты обнаружишь это спереди его, его оба глаза воспалены, его нос течет. Тогда ты должен сказать: это продукты гниения его слизистых веществ, они не могут спуститься в область его таза в качестве слизистых веществ» (pEb 192 (31,17–18,3) = (IV 89; V 155). То, что эти болезнетворные и слизистые вещества рассматривались как последствие «запора», видно из следующих мест: «Когда ты обследуешь человека с запором его «ra-ib»…, тяжело вхождение в него, когда он съел какой-то хлеб, узко прохождение его через «ra-ib»…, тогда ты должен сказать: это запор слизистых веществ» (pEb 206 (41,21–42,28) = (IV 94; V 163). В другом месте сказано: «Устранение болезненного кала в животе… Его живот тверд по причине того, что в животе находятся слизистые вещества, не могущие выйти наружу. Затем они гниют в его животе… Тогда ты должен сделать для него средство для испражнения» (pEb 30; pEb 296 = (IV 109; V 191), (IV 108; V 188). Сравнение с каналами Нила напрашивается само собой. Застаивающиеся соки тела («воды») приведут, согласно теории, к образованию болезнетворных и слизистых веществ (веществ гниения), которые (если «запор» не устранить) распределяются по каналам по всему организму и могут вызвать различные болезни. Подобную трактовку развивала позже в Греции Книдская школа врачей.

Терапевтические следствия очевидны. О них сообщают Геродот и Диодор. Геродот пишет: «Желудок свой они очищают каждый месяц три дня подряд, принимая слабительные средства, и сохраняют здоровье рвотными и клистирами. Ведь, по их мнению, все людские недуги происходят от пищи» (Герод. II 77, пер. Г. А. Стратановского). Диодор дополняет это высказывание следующим образом: «Чтобы предотвратить болезни, египтяне укрепляют тело клистирами, постами и рвотными средствами, иногда ежедневно, иногда делая перерыв в 3–4 дня. Они считают, что из всей пищи, перевариваемой в теле, большая часть является излишней, и что из нее возникают болезни. И поскольку данный метод лечения устраняет причины болезней, то таким образом лучше всего заботиться о здоровье» (Диод. I 82).

Естественно, что натуралистическое представление египетских врачей о болезни невозможно редуцировать лишь к «запору» каналов и последующему образованию гниющих веществ как причине всех внутренних болезней. Так, есть места, указывающие на то, что и каналы и сами (независимо от содержащихся в них веществ) могут вызывать болезни или воспринимать демонов (?), а двигающиеся по телу болезнетворные и слизистые вещества могут образовываться и без последующего запора. «В нем (человеке) есть два канала, (ведущие) к его верхнему бедру. Когда у него болит его верхнее бедро, его обе ноги дрожат, ты должен сказать: это каналы его верхнего бедра, он получил болезнь» (pEb 856 d = (IV 8; V 14). «Средство для устранения болезнетворных веществ, движущихся во всех частях тела человека» (pH 37 = (IV 12; V 21). Термин «болезнетворные вещества» имеет множество значений – от эмпирически наблюдаемых, выходящих вместе с калом кишечных червей до болезнетворных демонов. Неясно также применение понятия mt.w «канал» в значении мышечной связки или жилы, когда речь идет о размягчении жестких или искривленных mt.w или их дрожании. С другой стороны, именно здесь вновь содержится связь с продуктами гниения. Сравни следующий пример: «В нем (человеке) есть два канала, (ведущие) к плечу. Когда у нег страдает плечо, его пальцы дрожат, тогда ты должен сказать: это слизистые вещества. Что нужно сделать против этого: вызвать рвоту» (pEb 856 f (103,11 – 3) = (IV 9; V 15).

Таким образом, хотя и не все сохранившиеся тексты полностью соответствуют картине (пищеварительного) потока, впавшего в застой и производящего продукты гниения, однако можно считать, что это этиологическое представление играло доминирующую роль внутри натуралистического представления о болезни, в противоположность магическо-религиозному стремившегося объяснить болезни рациональным, хотя и спекулятивным путем.

Рассмотрим еще один важный вопрос: что египтяне знали о мозге и его функциях? Многие ученые считают, что почти ничего, так как египтяне помещали «душу», сознания и чувства в сердце. В этой связи интересно сообщение «Мемфисского богословского трактата» (сохранившегося на камне Шабаки 25 дин., но восходящего еще к Старому царству): «Сердце и язык имеют власть над всеми частями тела, на основании учения, что сердце находится в каждом теле, а язык – в каждом рту, у всех богов, людей и животных. Когда сердце мыслит все, что оно пожелает, язык повелевает все, что он пожелает. Видение глаз, слышание ушей, дыхание носа приносят сердцу сообщение. Сердце позволяет выйти наружу всякому познанию, а язык повторяет то, что мыслится сердцем. Так производятся все работы и все творения, дела рук, хождение ног, движение всех членов – по приказу сердца» (Н. Junker. Die Gotterlehre von Memphis, Berlin 1939. S. 48). Чарльз Финч недавно развил противоположную концепцию, утверждая, что египтяне хоршо знали строение мозга и его функции (Ch. Finch. The African background… P. 154–160). Остановимся подробнее на его аргументах.

Финч считает, что в примерах, подобных приведенному выше, египтяне имели в виду лишь глубокую чувствительность сердца к ментальным и эмоциональным состояниям, но нет основания предполагать, что египтяне не знали о мозге как месте всех ментальных функций. Первый приводимый им аргумент исходит из местоположения урея – поднимающейся вверх змеи – на царской короне. Змея располагается таким образом, что вершина ее головы находится как раз на уровне вертекса (макушки) черепа, а ее тело извивается синусоидальным образом от середины черепа, присоединяясь к линии, обходящей череп по окружности. Тело змеи разделяет череп на две равных части (полусферы), символически служа тем же целям, что и сагиттальный шов. Змея является эмблемой того, что разъединяет и в то же время соединяет. Египетское название вертекса «wpt», что означает «открывать», а также «различать» и «судить», – четкое указание на cerebrum как место различения, «wpt» может также относиться к «открытию» высших центров в коре, соответствующих «пробужденному» состоянию, идентичному результату подъема «змеи Кундалини» от основы хребта до вершины головы во время духовных упражнений в тантрической йоге. Когда «змеиная энергия» достигает вертекса, происходит открытие трансцендентального органа духовного видения («третьего глаза»). Среди ритуальных царей и традиционных жрецов Африки распространено мнение, что их сила размещается в головах. Даже на юге США об успешном докторе вуду говорят, что он «силен в своей голове».

Другой аргумент Финча – лингвистический анализ египетского слова для cerebrum «âmm». Оно означает также «знать» и «понимать», т. е. определяет как анатомию, так и ментальную функцию. Приводится еще несколько подобных аргументов. Название для темпоральной области черепа, в которой расположены центры слушания и говорения (maâ), используется и для обозначения самого слушания как «дать maâ». Слух, таким образом, связывается не с ухом, а с местами мозга, куда попадают звуки. Выражение «wab п irt» (корень глаза), имеющее в качестве детерминатива небольшое растение, относится к питательным функциям сосудов и нервов и соответствует анатомической реальности. Когда оптический нерв соединяется с задней частью глаза, он содержит в своей оболочке ретинальную артерию, которая в действительности питает глаз (здесь Финч цитирует идею известного мистика Шваллера де Лю-бич).

Затем Финч анализирует египетскую концепцию менинга (коры головного мозга) и его функций. Латинское название менинга «mater» (мать), он состоит из трех слоев: 1) dura mater («твердая матерь»); 2) pia mater («нежная мать») и 3) арахноид, т. е. из верхнего слоя, мягкого нижнего слоя и промежуточной паутинообразной мембраны. Египетское же название менинга «netnet» получается в результате удвоения слова «net», означавшего «вить» и «воду». Это удвоение, по мысли Финча, свидетельствует о понимании двойной природы менинга! «Net» обозначает также богиню Нейт, в чьем храме в Саисе находилась такая надпись: «Я – все, что было, есть и будет. Никто из смертных не смеет поднять мое покрывало». Менинг и является символически витым «покрывалом», окружающим мозг. Он также включает в себя цереброспинальную жидкость, омывающую весь головной и спинной мозг, a «net» может означать и «воду» или «жидкость». Латинский термин «mater», по мнению Финча, может также относиться к Нейт в ее функции Великой матери. В качестве богини неба Нут, владычицы небесных вод, она связана и с водой. Таким образом, в простом корне «net» содержится множество научных и символических значений.

Египетское название цереброспинальной жидкости – «nkh». Это слово может означать также «ребенок» или «новорожденный».

Менинг, цереброспинальная жидкость и мозг, взятые вместе, составляют прямую аналогию утробе, заполненной жидкостью. И в латинской терминологии по отношению к некоторым частям мозга использовались термины «vulva» и «testes». Ключ к пониманию аналогии между мозгом и репродуктивными органами может дать мифология жителей Тробриандовых островов в Меланезии, исследованных в 1914–1918 гг. Брониславом Малиновским (В. Malinovski, The Sexual Life of Savages in Northwestern Melanesia, London 1982. P. 149). Они считали, что для того, чтобы произошло зачатие, женщину следует «открыть», в чем и состоит функция сексуального акта. Однако это «открытие» связано и с «открытием» вершины головы, позволяющим духу ребенка проникнуть в голову матери, а затем, после зачатия, спуститься через кровь в утробу. Подобные представления существовали, очевидно, и у жителей доисторической Европы, о чем свидетельствуют найденные в 1895 г. во Франции женские скелеты с Т-образным разрезом на черепе, возможно, представляющим собой примитивное «открытие» головы (Н. Е. Sigerist, A History of Medicine, Primitive and Archaic Medicine, New York 1951. P. 113; Ch. Finch. P. 158, Fig. 10). У египтян же эти ранние идеи сочетались с более новыми физиологическими концепциями беременности.