Текст книги "Откровение Блаженного"

Конец второго тысячелетия

1

На все и вся взираю сквозь призму своей трагедии.

Раньше я готов был обнять Вселенную, которая из края в край представлялась мне как нечто Божественное – одухотворенной. В буйстве неиссякаемого благополучия мне чудилось, мерещилось «вечное, благостное…» Что это? Слабость воли? Проявление притворства? Отсутствие познаний «всего сущего»? Попытка «оболванить» судьбу?.. …В младенчестве, получив травму головы, я сильно заплошал. Уже шла война. Отец погиб. И мать, имея на попечении еще троих малолетних детей, глядючи на меня, почти бездыханного, молила Господа, чтобы забрал… Но Он не внял ее голосу.

Время поглощает свет и тьму. Все глубже и глубже проникает, закапывается «в самое себя» боль. Она же и вырывается наружу, скорбным крылом замахивается, бьёт по чистым струям Небесного Дня. Сжаться бы в комок глины. Стать прахом. Молитвенной памятью. Всё сущее – не касаемо… Оно – в стороне. В ином русле. Не созерцаю. Не вслушиваюсь. Лица – нет. Душа – порочна. Головешка сердца – чадит… Черный пламень затаился? Перевес чей?.. В бешенстве швыряю, бью об пол свои скульптуры… Не ломаются! – А ты поплачь…

Озираюсь. Болезненно вздрагиваю… Наволочь «разрушенного разума»… страх. Забиваюсь в угол, царапаю записку: «Когда я засну, и ты, «Некто», чей я услышал голос, острием топора ударь по моей голове… пожалуйста…»

•

Мои сны:

Cтоим. Сын и я. По чьей-то неведомой воле нам суждено расстаться. Он пошел. Я глянул ему вслед: на его мальчишеском затылке – большая лысина… Стало жаль до слез!

Мы с ним в моем хуторе. Нам надо съездить в Летник за сушняком. Алеша пригнал вместо быков двух телят. Я его поругал. Он посмотрел на меня печальными глазами.

Кто-то зажженным окурком ткнул мне в веко. Свет затуманился… потемнел…

Проснувшись, я вспомнил: Алеша маленький… Я рублю дрова. Он сбоку подсунул под топор фанерку. Я сердито отсек… уголок впился мне в глаз. Искры. Мрак. Боль…

Пытаюсь выбраться вверх по склону. Карабкаюсь. Сползаю… Снова лезу… Внизу – старший брат. Покойный. Смеется…

Черная река. Мужик мигает мне, чтобы я столкнул с обрыва свою жену… Я не соглашаюсь. С ней прыгаем с обрыва. Плывем. Течение быстрое. Жена пытается выбраться на сушу. У береговой кромки – наледь… «Здесь круто!» – кричу я. Стремнина несет дальше… одного…

Моя мать просит, умоляет меня: «Пиши об Алеше!..»

•

– Алексеич, ты зачем волосы перекрасил в белый цвет?

– Это не я…

– А кто же?

– Тот, кто на небесах.

•

Угрюмая женщина:

– О своем сыне мне ничего не говори. У меня и своего горя взахлёб!

•

На свои средства я издал первый вариант книжки «Воскрешение сына». Решил весь тираж (250 экземпляров) раздать светлым и добрым людям с одинаковыми автографами: взрослым – «Жалейте своих детей», сверстникам Алеши – «Спасет вас Христос».

•

…Одна женщина отказалась принять «Воскрешение сына»:

– Прочитала первую страницу… чуть было сердце от жалости не остановилось…

•

Всю свою жизнь я потешал земляков пейзажными стишками. А напоследок – душераздирающем воплем! «Самое эффектное ростокинское зрелище!»

– Ну и как?.. – с лукавой вожделенной ухмылкой заглядывает мне в глаза сосед. При этом его голова так наклонена набок, что щекой касается плеча.

Второй «приятель»:

– А ты, я погляжу, постарел не по годам!..

Пыль, мусор, всякий хлам и гниль житейского бытия кружатся, шуршат, преграждают мне дорогу. Усерднее, «внимательнее» всех – родственники. Не перестаю удивляться, поражаться их беспредельному невежеству, слепой ненависти, шизофреничной оголтелости. Они – совокупность алчности, мелочности, ущербности. Им – дай, принеси, положи… ублажи… А каково у тебя на душе – это их не касается. Впрочем, нет… Для них лучше, благостнее, коль единокровный несчастлив. Дикое, страшное племя, погубленное алкоголем, погрязшее в дремучих грехах, за которые приходится расплачиваться народившимся росточкам. Расплачиваться жизнью: такое немыслимое искупление пред Всевышним.

Встретился с братом. Он – ни слова о погибшем племяннике, о том, как живет-может моя семья, я сам. А сразу – о похмелке. Вот что его интересует в первую очередь – проблема номер один! Ну что ж, надо «выручать, спасать!» Бутылка… вторая… Повеселел мужик. Заболтался о том о сем… об одном и том же… а по большей части о родных… с дурной стороны… нечто похожее на сплетни, на злобные выпады, недовольства. К примеру, меня «пригвоздил» за то, что я на день его рожденья не прислал ему поздравительную открытку. Укор… Но имеет ли он под собой существенные основания? Ведь сам он, живя в ста верстах, за два года не заглянул ко мне, не проведал могилку Алеши!

Из Нового Завета: «Предаст же брат брата на смерть…»

В церкви я заказал молебен о болящих… во спасение жизни дочери Елены. Ибо силы зла исходят не откуда-то с тайных небес. И менее чем от чужих людей. Древняя мудрость гласит: «Враги человеку домашние его». То есть родные по узам, по крови. Из моих же примитивных наблюдений: у тех родственников, у кого узы скреплены чистосердечными, благими отношениями, миром и ладом, несчастий и трагедий не случается. Жить бы так всем.

•

Судьба – тайна. Судьба – совокупность добра и зла. Она расчетлива и всеохватна. Сфера ее влияний – подлунный мир (возможно, и Космос тоже). Кто для нее мы, люди? Былинки, песчинки… Захочет, напрочь скомкает, сметет. Захочет, благоуханно обласкает, наполнит силой, здоровьем, молодостью. Но последнее, особенно в век минувший, она являла в редких случаях, а больше карала, губила, уродовала. И сей пыл ее не охладел. Кто молится, тот и спасается. Тот и восстанет духом над терниями земного ада и взойдет в Царство Небесное.

Все темное – тут, а там – лучезарно.

Воспарившие познали радость утешения вечного. Ныне завидую им. Долго ли мне еще пребывать во искушении тягчайшем?.. Скорее бы… скорее…

•

Не ощущать росу, лучи, ветер…

Гляжу… гляжу на воду… Она связует меня с Богом?..

Слеза – солнце…

Слеза – туча…

Слеза…

2

Своей ранней смертью Алеша спас многих сверстников. В ком-то из них поубавилось бесшабашности, безоглядности, безотчетности: стоит ли в том или ином случае рисковать на авось или лучше пораскинуть умом. Кто-то посчитал, что не надо торопиться покидать родительское гнездо. Кому-то в душу заронился небесный лучик, посланный Всемилостивым, и они поняли: мир безграничен, и жизнь в нем никогда не прекращается. Они, его сверстники, приветно обмениваются со мной взглядами, говорят мне утренние слова, искренне сочувствуют, духовно поддерживают. Я им очень благодарен. Молюсь за них. Потаенно переживаю за дальнейшую их судьбу. Всех их зову сынками.

•

Иисус Христос, когда, в какие грядущие времена сбудется Твое пророчество о том, что люди «…не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа»?

Плачут матери на Руси. Плач их все громче и надрывнее. Впереди – огонь и лед. Скорбь и пустота.

Бессчетное количество раз мысленно возвращаюсь к роковому дню. Утро… Позвонить бы мне на автовокзал… Как я делал раньше. И могло бы все повернуться по-иному?.. Не сделал того… торопился?.. Нелепая оплошность?.. Как глупо и легко стать несчастным!

По пути Алеша зашел к другу. Я ждал у калитки. Потом резко окликнул… Он послушался… А повременили бы еще…

На автовокзале нечистая сила встреч подсунула кассиршу… И дальше продолжалась цепь странных «случайностей», о коих я поведал в начальных страницах. Почему его не спасли? Тот же водитель грузовика, который безмозгло и зверски «осуществил» погибельный таран?

Те же таксисты-земляки, следовавшие тем же маршрутом в город? Они лишь накоротке притормаживали у места автокатастрофы и… мчались дальше: для них дороже собственный заработок, чем чья-то человеческая жизнь.

Думаю о том… Ведь происходили же такие чудеса, когда замерзшие в тепле оживали. Почему судмедэксперт поспешно схватился за палаческий нож?! Мои соображения также читателю известны. Лаконично повторю: дабы скрыть преступление.

Но время идет. И возмездие уже вершится. Оно от Бога. Один из тех, кто повинен в гибели Алеши, до белой горячки упившись алкоголем, без оглядки сбежал за кордон. Второй… Его сын попал в большую беду. Про остальных я не ведаю – живут далеко. Но и им, рано или поздно, придется держать ответ за содеянное зло. Как бы они ни ухищрялись, ни изворачивались, ни прятались, ни забивались в щели. Божья карающая Десница достанет. Правый суд свершится.

Бессовестное государство отмежевалось от главной обязанности: помогать стать на ноги подрастающему поколению. Родители сами как могут тянутся из последних сил… Но вот их дети мало-мальски повзрослели, окрепли. Как тут же хищнически незамедлительно присваивают их «властные структуры» и ради личных (в большей степени!) материальных интересов посылают юношей в огонь и воду, ничуть не волнуясь за сохранность их здоровья и в целом жизни. …Ад не кончается.

3

Однажды я ехал на велосипеде. На повороте не сбавил скорость. Упал…. Дома окровавленное колено мне перевязывал Алеша, сосредоточенно, усердно… будто обрабатывал свою рану… Потом на этой же, левой ноге была у него травма колена…

Порой мне кажется, что это я сам погиб…

•

Хоронили незнакомого человека. Какая-то женщина «подарила» моей жене глубокую тарелку… чашу горечи, которую нам предстояло испить?!

•

…Сын лежал в гробу в моем костюме. Его же – остался в Волгограде. Мне в нем лечь…

•

Мать моя, ты взирала с Небес на то, как твой сын хоронил своего сына. Ты плакала. Твои слезы превращались в снежинки. Они падали на лицо Алеши. Обронялись в мое сердце. И – не таяли.

•

Окрестные места. Дом. Вещи… Всё, всё о нем тоскует. Молчаливо. Долго. Болезненно.

Мимо слуха пропускаю кем-то сказанное: «Он был…»

Когда кто-то начинает хвалить его, у меня каменеет сердце…

•

Я уронил на пол ручку. Нагнулся… Он… младенец… Ползет на четвереньках ко мне… улыбается… пялит глазки… чтобы взял его на руки… …Теперь он никуда не уезжает. Рядом. Каждую минуту. Каждую секунду. Вечно.

•

•

Девушка принесла цветы: – Алеше…

•

На его могилке ромашки, кустики травы. Я не стал их убирать, всё ему веселее…

•

Храм. Я зажег свечу. Служительница:

– Хорошо ему там – огонек горит ровно!

Мы не расстались

1

Я хронически несчастлив. Довольствуюсь осколками жизни. Не на белый свет взираю, а во тьму души своей. К боли душевной прибавилась боль физическая.

В пьяном виде прошу Бога: «Забери меня к сыну!..»

•

– Алексеич, а я на тебя в обиде…

– А я – на Бога…

•

…Оглянулся… моей дорогой никто не идет…

•

Все чаще одолевают думки: куда-то уйти, где-то уединиться… В лесной землянке? В заброшенном хуторе? В монастыре?

•

Встреча с истинно верующими людьми – для сердца покой. Прихожу в церковь – ангелы ласково овевают мое лицо…

•

Мои сны:

Я выстрелил из ружья в незнакомую девушку…

Я кормлю большую хищную птицу…

Два неведомых страшных существа. Одно отрывает у другого голову и последний обрывком шеи пытается откусить от своей головы… Глядят в мою сторону…

Обкусанные свиньи набрасываются на меня…

Из расколотой бутылки наливаю в стакан остатки вина. Вино темно-красное..

Еду на машине. На большой скорости. Вдруг свет фар гаснет… черный провал…

Я пьяный… Мать замахнулась на меня рукой…

Ветер выламывает стену моего жилья. Я пытаюсь ее удержать. В щели врывается леденящий холод…

В ночь под Рождество Христово я сказал:

– Господь, приснись мне.

Сон:

Я пролезаю через толпу. Человек в милицейской форме. Я говорю ему: «Сегодня День Рожденья Спасителя». Он отвернулся.

Христос указал мне одного из убийц моего сына.

Помещение. Будто здесь живет Алёша. Висит его костюм. Светлый. Я подумал: «У него такого не было…»

Передо мной храм. Я смотрю на него и плачу. Как бы стесняюсь людей… Ладонью прячу слезы…

•

Письмо от Елены Шуваевой:

«Сейчас я далеко… Сейчас я поняла, как Вы мне дороги, как мне жизненно необходимы Ваши наставления, Ваши слова… дорогой мой друг и учитель, я очень за Вас переживаю. Наша последняя встреча посеяла столько волнений! Я много думала о Вас. Вы должны быть сильным, Вы должны жить. Я понимаю, как трудно смириться с горем, я просто не нахожу слов, чтобы выразить все. Я порой сомневаюсь, есть ли Бог на свете. Если есть, то прочему он так несправедлив?.. У Вас есть дочь, любящая Вас, переживающая за Вас, живите ради неё и хотя бы немножко ради нас, Ваших поклонников, Ваших учеников. Мы Вас очень любим.

 
Открытая душа
Сиянье добрых глаз.
Блаженство простоты
И мир познанья в Вас.
Вы будто огонёк,
 
 
Пылающий во тьме.
Таких, как вы, людей
Частицы на земле».
 

Наталья Аксиниченко:

 
К тебе я мысленно спешу.
О сыне память не тревожь.
И Бога за тебя прошу.
В незримом сына ты найдешь.
Твой мальчик на тебя глядит:
«Не смей, отец, сдаваться!»
На помощь ангелом спешит, —
Злой силе не угнаться.
Давно знаком тебе успех,
Талант сияет светом.
Мы в книгах слышим грусть и смех,
Ты пишешь нам об этом.
Твой путь – тернистая тропа,
По ней иди упорно
С открытой совестью спроста,
Без слабости, достойно.
 

Наталья Адлер: «…Ты, будто поводырь, вёл меня по ступеням поэзии… Двадцать первый век соединит тебя с тем, кому отдал свою любовь и сердце, но пусть это будет не так скоро».

2

Ягоды на Алешиной калине в эту зиму не осыпались, их клюют снегири с весёлым щебетом.

•

Жена, тоскуя по сыну: «Какая ценность – живой человек!..»

Он – не прошлое, а будущее. Он – во всём: в сиянье неба, в лицах добрых людей, во взоре Христа.

Он стал Вечностью.

Постоянно ощущаю его зов…

•

Шел дождь. Январский. Я пришел на кладбище. Дождь перестал. Солнце. И гвоздики – на холмике…

Иду домой. Снова – дождь…

Из письма Виктора Паршина: «…Твои мысли о смерти… А кто же тогда на земле будет вспоминать твоего Алёшку? …обнимаю тебя и плачу вместе с тобой…»

Мария Сухорукова: «Буду молиться за твоего Алёшу». …Слово о сыне. Оно выплескивается из разорванного сердца… пока жизнь не остановилась, не замутилась в очах.

Выпустил книжку «Воскрешение сына». Есть задумка написать об Алёше роман: якобы он продолжает жить на земле… с его любовью к животным и растениям становится биологом… с его душевной чистотой становится священником…

Хочу осуществить – «Письма к сыну», «Разговор с Иисусом (Раздумья)».

•

Новый век. Сын остался – там?.. Утро. Теплый дождь посреди зимы. Такой же, как в майское утро, когда Алёша явился на свет. Это мне великая весть, что сын, его мать, его сестра и я не расстались. Связь не потеряна во Времени.

Все дни пасмурные. И только 10 января – солнце. …Здесь, на земле, я являю не только себя, но и его. Мои действия, мысли, поступки – это он.

Мать, сестра и я дарим ему годы своей жизни. …Из письма Лены: «Мама и папа, я вас очень люблю! Я хочу, чтобы вы были здоровы – тогда я буду счастлива!»

Стежка в рай

•

Мне противно моё лицо.

В окаменевшей угрюмости скрываю боль.

Из пещеры угасающей жизни взираю. Глохнет, мутнеет, холодеет мир. Полнокровность земной сути утрачена. …Плачет мой сын… И так всегда, когда метель…

Осколком в сердце… обочина, из сугроба торчит покорёженное железо… Монумент скорби?..

Голос моей матери с небес: «Младенцем ты дюже хворал. А уже война. Голод. Семья большая. Я просила Господа, чтобы Он забрал тебя…» Материнская мольба исходила от любящего и уставшего сердца… Более чем через полвека судьба настигла меня. И исполнила волю… …Глубокая яма могилы. Бездонная. Я заглянул в неё… как в пустоту своей умершей души.

•

– Ты еще жив, Алексеич?..

•

Моей жене говорят:

– Ты сильная женщина…

А я говорю:

– Но не сильнее беды.

•

Мои сны:

Изба моей матери. Чужие люди. Взоры всех обращены ко мне с вопросом: «Почему ты плачешь? Ты – больной?..»

Я раскрыл дорожную сумку: в ней вместо моих вещей – гнилые овощи и кость, похожая на череп головы человека.

Я – у костра. Поодаль – Алёша. Перед ним ведро с палыми листьями. «Он замерз, – подумалось мне. – Надо поджечь листья…»

Алёша как бы предупредил меня… взглядом… что я сбился с дороги и иду в обратную сторону… в прошлое… а надо – в будущее…

•

Восемнадцатиквартирный дом, в котором я живу. По соседству в общем дворе еще три частных. За последнее десятилетие здесь произошло немало трагедий. Вот частный дом слева… Его хозяин, будучи на рыбалке, при неизвестных обстоятельствах утонул в пруду. В среднем – тоже мужчина скоропостижно скончался. Правый дом – на две семьи. В одной половине из ружья застрелился отец, а затем умер его сын. Во второй – супруги потеряли младенца. В моём подъезде молодая женщина похоронила маленькую дочку, а вскоре – и мужа. У моего соседа по площадке сынок попал под колеса машины – исход печальный.

Об Алеше известно… В среднем подъезде неожиданно умер богатырского телосложения Иван Иванович – жить бы да жить ему! В третьем – две женщины оплакивают сынов – один из них расстался с жизнью на «локальной» войне, другой – умер от рака мозга.

Я посчитал ненужным перечислять причины…

Злой рок небольшого двора?

Злой рок всей грешной России!

•

«Пусть твой дом минует беда» – с таким автографом я передал свою книгу следователю, который «проводил» расследование по делу гибели Алеши. Вскоре он уволился. …Помню бледное, растерянное лицо главного врача больницы, неподалеку от которой произошла автокатастрофа. …Как мне добиться истины? Объявить голодовку? Или в знак протеста покончить жизнь самосожжением?

Проклятая, сатанинская страна! …Со мной, дабы в чём-то пособить, из местного РОВД послали майора. Но он, когда мы приехали на месте, занял позицию той стороны… поступил подло, гадко, низменно!

«Не мстите за себя, возлюбленный, но дайте месть гневу Божию». Пусть же будет так, как наставлял Иисус Христос.

•

«Пусть моя смерть преследует тебя всю жизнь». Такую записку когда-то оставил муж-самоубийца «хуторской ведьмы». «Преследует…» Да она «на метле!» Нынче – здесь, а завтра – там! Весь околоток от неё знобит! Губительная ее прыть не надломилась!

До страшной моей беды я получил от нее послание. С тысячами проклятий в мой адрес. Недобрым словом зацепила моего сына и племянника (он же отец Вани).

Впоследствии мерзкое письмо у меня выкрала городская гостья-родственница, состоявшая в «тесном колдовском согласии» с упомянутой выше. Неведомо, зачем, для какой цели она это сделала?

А каким образом вытравить из памяти? Родственник, весьма образованный муж, приехал на похороны и, как заведено в подобных ситуациях, дал некоторую сумму в качестве помощи. А когда собрался уезжать, моя жена по простоте душевной предложила ему взять деньги обратно. Он их без колебания принял.

•

Встретился я с В. А. Он:

– Я овец пас. Прочитал твою брошюрку «Воскрешение сына». Вдохновился и сам кое-что сочинил. …Беру местную газету. Читаю то, что он «кое-что сочинил».

Первые четыре строфы – пародия на мою книжку. Неуклюжие, графоманские строки с юморным уклоном. Ну да ладно, коль я, как писатель, не его вкуса! Невелика беда!

А вот далее… Во второй части своего рифмованного опуса он напрочь отмёл святое, библейское, невежественно и нелепо утверждая, что «…никто не воскресает никогда в небесной мгле». И опять же в противовес моему словосочетанию, вынесенному в заглавие «Воскрешение сына». Вон куда занесло неразумного! Эта его бесовская мысль мутными брызгами расплескалась во множестве куплетов. Поначалу возжелалось мне навредить… А причем многие и многие, кто безвременно похоронил любимых чад?! Отнять, не оставить, лишить их последней благолепной надежды! Да и у себя тоже – ведь В. А. сам потерял сына. Откуда же оная слепая злоба?! Почитал бы Ивана Бунина:

 
Нет, мертвые не умерли для нас!
Есть старое шотландское преданье,
Что тени их, незримые для глаз,
В полночный час к нам ходят на свиданье…
 

А лучше бы в переднем углу зажег свечу и с покаянно склоненной головой на коленях постоял пред Всепрощающим Ликом.

•

У этого человека на лице постоянно светилась радостная, счастливая улыбка. Сам красивый. Румяный.

Я при моем траурном состоянии души предпочитал как можно реже с ним встречаться. Или не встречаться совсем. …Но однажды такая же беда постигла и его: в кювет сорвалась машина и погибла дочь.

Из газеты я вырезал фотографию девушки и поместил на полке рядом со снимком Алеши (они ровесники и явно знали друг друга).

Ее отец…

Я теперь его не избегаю.

Нас поравняла судьба-злодейка.

Нет, он продолжает улыбаться. Но гораздо реже. И улыбка заключает в себе иные оттенки чувств…

2

О чем он думал в последние минуты, секунды? О том, что слишком короток был его век? За что так наказан? В чем провинился перед Богом и людьми? Или звал на помощь мать, сестру, отца? Кричал? Плакал? Одно известно: подвергся страшным физическим и вместе с тем душевным мукам. И мы теперь до конца жизни будем ощущать их плачущим сердцем.

•

…На снег падали и падали цветы, согретые девичьими ладонями. Красные, белые, желтые. Снег. Мороз. И – цветы. Красные, белые… Но больше – желтых. Разлучных. Последние брызги земной нежности, света. Цветы, цветы… живые… чтобы там, на небесах, продлилась твоя, сынок, юность.

 
Живые цветы – непогоде вопреки.
Живые цветы – Очи Всесветного.
Живые цветы – стежка в рай.
Живые цветы…
 

Я не поднял ни лепестка. Не отнял…

Они – твой вечный след.

Я пойду по живым цветам и найду тебя.

•

Неведомая боязнь… Устал, ослаб нервами и сердцем?

А если так и останется? Если хандра не пройдет, не уймется, а еще глубже укоренится, закостенеет? Надо одолеть, преломить… Надо как можно чаще бывать на могиле сына – это самое лучшее, самое озаренное, что в состоянии я сделать для него.

Кладбище… Это место извечно исполнено великого смысла – одновременно земного и небесного. Невыразимый уют, непоколебимый покой… Дух Божий…

Пусть здесь слезы будут всегда светлыми!

В благодатный час и мое тело примет мать-сыра земля. На крест сядет птаха и споет о вечном счастье Вселенского мира, равно принадлежащем всем, кто существует зримо и кто сокрыт тайной.

Наверно, есть своя доля правды в понятии следующего толка: где бы, в каком месте ни быть похороненным – одинаково. И все-таки лучше «не за горами и морями…»

Дабы близкие люди могли чаще наведываться к могиле родного человека, приносить цветы, убирать.

…Хотел бы на старости лет вернуться на малую родину и там на кладбище лечь в теплую землю на осиянном плоскогорье. А рядом – сын. Пересаженная его калина.

И един на двоих – дубовый крест.

•

Везде снег. А на холмике Алешиной могилки – проталинка… Восходит его тепло? И животворящий свет?

•

1 марта. Утренние низкие лучи, отразившись от стеклянной дверцы стенки, осветили Алешин уголок… Весна шлет ему привет!

•

Капель… Это стучит сердце моего сына.

•

Родился Алеша на четыре с половиной килограмма. Со временем в нем стала проявляться, «активизироваться» моя, отцовская, порода. Он рос поджарым, не толстощеким, без яркого румянца. До десятого класса ростом был невелик. Стеснялся. А в последний год школьной учебы только успевал на дверной притолоке шариковой ручкой делать пометки… Удивительно резкий скачок! Вот уже выше меня. В глазах – веселость, возмужалость, уверенность. И нам, родителям, радость!

Когда ему было семь-восемь лет, он и я надевали на руки боксерские перчатки и целый вечер азартно мутузили-дубасили друг друга. Его напористость, выносливость, ловкость поражали…

Алеша никогда не врал. Мягко, осторожно указывал на мои промахи. Особенно на неразборчивое отношение к людям, которое, как правило, оборачивалось чреватыми для меня последствиями: подножками, предательством и прочими гадостями со стороны последних. Видя, как я потом сожалею, переживаю, Алеша, обладая чутким сердцем и не по летам глубоким умом, совершенно по-взрослому обнимал меня, успокаивал, втолковывал, чтобы я впредь не игнорировал его наставления, дабы опять не угодить в неблаговидную ситуацию.

Картинка памяти: на огороде собираем с ним поспевшую фасоль. Стручки лопаются… Алеша подбирает все до единой фасолинки. Здесь и во всем остальном, что касается быта, каких-либо занятий, отдыха, он проявлял исключительную аккуратность, опрятность, пунктуальность, честность, приветливость. …Я вижу их, Алешу и Ваню, идущих в обнимку по райским кущам. Они уже привыкли там. Они скучают по нас, как и мы по ним. Но они так не печалятся, как мы… потому что в Вечности обрели бессмертие духа, являющегося самым Высшим, о чем думает вожделенно всяк смертный от рождения и до последнего вздоха.