Текст книги "Рассветы над Вавилоном"

Буров, улыбаясь, посмотрел на нее.

– Кариныч, ты действительно очень влиятельная персона, но не приписывай себе лишку. Я думаю, здесь-то как раз все и наоборот. Давай отталкиваться от фактов. Папа твой жив, хотя на данный момент и без сознания в больнице лежит. Но жив. Бог – он сильнее дьявола. А любовь – она сильнее ненависти. Папа твой жив, а это значит, что твоя любовь – она сильнее этих дурацких эмоций. И никакая ты не сирота. Понимаешь? Ну какая же ты сирота при живых матери и отце? Пусть одна и неизвестно где, а второй пока еще без сознания под капельницами.

Карина молча сделала глоток виски. В повисшую над гостиной тишину вновь вмешался студент. Он спросил, аккуратно опуская свой опустевший бокал на стол:

– А еще есть?

И тут вспыхнула Валентина.

– Ты что, Глебка, нажраться решил? Зачем? Страх приглушить? Все-таки думаешь совершить первое перемещение через вертушку? Хочешь довести себя до состояния амебы? Чтобы не так страшно было?

– Что ты разоралась? – попытался урезонить девушку студент. – От двух бокалов хорошего скотча еще никто во Вселенной в амебу не превращался!

– Ты что, никогда не перемещался? – вцепился в информацию Буров.

– Никогда… – с показной усталостью ответил Глеб.

– Почему? – спросил Давид, сверля его темными от виски глазами.

– Налейте еще стаканчик – расскажу!

– Тьфу ты! – фыркнула Валя. – У него дядя исчез, не добравшись до Сингапура. И он дрейфит. Думает, что и его засосет.

Буров встал и молча направился к бару. Вынул оттуда девственную в своей полноте бутылку такого же скотча, открыл ее и наполнил бокал студента.

– Дядя, говоришь? – спросил Давид, протягивая Глебу алкоголь. – Родной брат твоего отца? Василевич?

– Откуда вы знаете?

– Так ты же фамилию называл.

– Свою, – парень отхлебнул виски, – не дядину.

– Да. Но дядина есть у меня в списках. Фамилия красивая, белорусская. Не очень-то редкая. Поэтому я и помалкивал до поры.

– В каких еще списках? – не понял Глеб.

– В списках потеряшек, – улыбаясь, ответил Буров, – лостменов.

– А вы-то здесь при чем?

– А я, мой юный друг, тот, кого государство наняло, чтобы найти этих вот самых лостменов.

Над гостиной некоторое время повисело тягостно-удивленное молчание. Затем обязанности спикера вновь взял на себя Давид.

– Причем не просто наняло, а еще взяло подписку о неразглашении, так что теперь и вы должны хранить государственную тайну. А еще получаете официальный статус моих помощников и информаторов. Иначе говоря, дорогие мои, преклоните колени, я посвящаю вас в рыцари.

Хмурое молчание продолжало витать над комнатой. Через пару минут его прервал немного захмелевший Глеб:

– Мне кажется, я видел его. Как будто привидение какое-то.

– Кого? – спросил Рейнгольд, разглядывая свой стакан.

– Дядю.

На этом месте Буров закашлялся от попавшего не в то горло виски. Затем переспросил:

– Кого?

– Дядю. Только он как-то совсем изменился. Как привидение, говорю. А может, не он.

– Где?

– В Нариме. Когда в такси садились. Он пешком куда-то топал. С портфелем. А может, не он все-таки. Даже точно не он! Показалось.

– Нет, не показалось, – серьезно ответил Давид, глядя на улыбнувшегося после этой реплики Артура.

– Над чем смеешься? – обратился он к Рейнгольду.

Тот отхлебнул виски, а Глеб возмущенно уставился на Бурова.

– Это почему вы так уверены? Я видел человека, слегка смахивающего на моего пропавшего давным-давно дядю, и вовсе не могу гарантировать, что это он, а вы так безапелляционно утверждаете…

– Его поэтому и наняли, – продолжал улыбаться Артур. – У него талант поисковика. Мощный. И там, где зацепок никаких нет, ему тут же начинает благоволить удача. Был свидетелем.

– Дядя Арчи, прекращай свою демагогию. Я вас поздравляю, леди и джентльмены, мы снова едем в чудный город Нарим. В эту жемчужину русской архитектуры. В город демонов, стекла и бетона. В город-сказку…

– Хватит, а? – прервал его Рейнгольд. – Сам-то что демагогию развел? Кто едет? И когда?

– Завтра утром. Сегодня – отдых. А кто едет? Хороший вопрос. Отвечу так. Кариныч, ты поедешь потому, что у меня обязательства перед твоим отцом. Правда, предполагалось, что я буду сопровождать тебя в твоих исканиях, но, видишь ли, получается наоборот. К тому же что-то подсказывает мне, что ты еще внесешь свой вклад в эту непростую, на первый взгляд, задачу. Глеб, ты поедешь потому, что никто лучше тебя не опознает твоего утерянного родственника, когда мы найдем его. Арчи, ты должен ехать потому, что, возможно, я не смогу следить за Кариной все двадцать четыре часа в сутки. И тут мне очень даже пригодится твой профессионализм. К тому же это твои прямые должностные обязанности. Гариф в больнице как, нормально охраняется?

– Более чем, – ответил Рейнгольд.

– Ну и славно.

Буров остановил взгляд на Валентине.

– А вот тебе причин ехать с нами нет.

– Как нет? – разволновалась та.

– Нет. Возвращайся домой. Начинай готовиться к учебному году. Ты информатор в резерве.

Валя с надеждой посмотрела на Карину, но та ушла в себя, раздумывая над словами Давида.

– Тебе такси вызвать или сама доберешься?

– Сама, – проворчала Валя на ходу.

– Все, – улыбнулся Буров, – так и делаем. А теперь, друзья, все разбредаемся по комнатам и отдыхаем. Из квартиры никому не выходить. Я вызову такси на самое раннее утро. Часов на пять. Поэтому ложитесь спать пораньше.

Буров поднялся с дивана и медленно направился в спальню. Компания осталась в гостиной и, когда дверь за Давидом закрылась, начала очень горячо обсуждать что-то. Буров же, не раздеваясь, лег на аккуратно заправленную кровать бывшей жены и, закрыв глаза, без особого рвения попытался сосредоточиться. Однако два стакана скотча сделали свое дело – Давид провалился в сон.

И оказался на огромном каменном исполине, а внизу раскинулась все та же кроваво-красная прерия, завораживающая своей предрассветной красотой. Черная точка всадника появилась на горизонте и начала перемещение к нему. Буров привычным уже движением проверил карабин и, взяв его в руки, стал ожидать приближения гостя. В этот раз над прерией куражился ветер, гоняя песок и высохшую траву. Всаднику, однако, он только придавал ускорения. Наездник стремительно двигался к Давиду, становясь все больше и больше. Самосознание Бурова в минуты этого сна всегда вело себя одинаково: он помнил все, что было в предыдущих эпизодах (он называл их командировками), но не помнил ничего из того, что наполняло его жизнь вне сновидения. Всадник мчался во весь опор, надвигаясь все ближе и ближе, и Давид, встав на огромном куске камня, поднял карабин. Он не шевелился, напряженно вглядываясь в движение гостя, и с каждой минутой сердце стучало все сильнее, а наездник выглядел все более и более четко. Наконец он приблизился настолько, что Буров смог разглядеть все, кроме разве что лица, остававшегося скрытым за широкополой шляпой и платком, за которым прятались рот и нос всадника. Он остановился метрах в тридцати от камня и, подняв вверх правую руку, большим пальцем показал Давиду, что его карабин находится за спиной и не несет никакой угрозы. Буров попытался спросить у гостя, что ему нужно, но изо рта не раздалось ни звука, как будто кто-то ответственный за движение сигналов от мозга ко рту выключил передатчик. В небе появился кондор и, сделав пару кругов над озером, стремительно полетел в их сторону.

– Время подходит, – зашипел голос в голове у Давида.

Даже на таком расстоянии Буров увидел яркий блеск в наконец показавшихся глазах всадника.

– Какое время? – мысленно спросил он.

Кондор, паривший теперь практически над ним, отвлек на себя внимание гостя.

– Какое время?! – уже закричал Буров, впрочем, все так же беззвучно.

И вывалился из сна.

Он уперся взглядом в красивые светло-зеленые глаза своей бывшей жены Лизы, которая сидела на краешке своей же кровати и иронично рассматривала Давида.

– Ты еще что здесь делаешь? – нервно спросил он.

Она ухмыльнулась и кивнула в сторону двери.

– Это ты лучше мне скажи, что тут делаешь! И что тут делают все эти люди. По всем комнатам моей уютной питерской квартирки раскиданы какие-то тела, Буров! Что это еще такое, а? Кто-то спит, кто-то пьет! Что за цирк? Мы же вроде бы в разводе, нет? Что у тебя здесь за оргия?

Давид сел на кровати.

– А сколько времени?

– Час ночи.

– И что, ты выгонишь что ли, всех? Там женщины, дети, старики.

– Какие еще старики?! – завопила Елизавета.

– А Рейнгольд тебе что, юноша?

– Так, Буров.

Красивое лицо Лизы приобрело спокойно-рассудительное выражение.

– Я тебя одного, заразу, выгоню. А остальных потерплю до утра. Тебе назло.

– Господи, время идет, а ничего не меняется. Когда ты уже прекратишь свои чиновничьи замашки? Тебе назло… Что это вообще такое?..

Давид прервался.

– И кстати… – после непродолжительной паузы снова заговорил он. – Ты все-таки что здесь делаешь? Плуг отстегнули?

Вопрос застал ее врасплох. Не успев придумать какую-нибудь правдоподобную версию, она сказала:

– Я уволилась. Я более не государственный служащий.

– Ух! – отозвался на новость Буров. – И кто же ты?

– Угадаешь?

– Боюсь даже предположить, – улыбаясь, ответил Давид.

– Я теперь буду работать здесь, в Питере. В фирме, которая занимается дизайном интерьеров. У меня месячная стажировка. Затем по контракту.

– Поздравляю.

Буров по-дружески пихнул Лизу плечом и снова улыбнулся.

– Пока не с чем.

– Есть! Есть с чем, – сказал он и, добавив просительных ноток в звучание голоса, произнес: – Переночевать-то можно?

Лиза раздумывала, рассматривая маникюр.

– Только не здесь. Иди к своему старикану в гостиную. Господи, во что ты опять ввязался?

11

Рори угрюмо смотрел на Ахмеда, а тот с невозмутимым восточным спокойствием наблюдал за перемещавшейся по небольшому экрану бортового компьютера красной точкой электронного жучка Хоченкова.

– Он что, автогонщик какой-то? Этот твой Буров? Или аэрогонщик? Ясность есть?

Ахмед продолжал следить за движениями точки. Он выбрал переднее пассажирское сидение небольшого четырехместного бронированного аэрокара Рори, сзади устроился красавчик Пабло, а сам маленький предводитель расположился на месте пилота. Сразу за ними был припаркован еще один аэрокар – больше Рориного раза в три, – в котором ждали распоряжений бойцы из отряда Ахмеда. Находились все они на юго-западе Москвы, куда их и привела из Нарима эта маленькая ярко-красная точка. А сейчас она стремительно от них удалялась, двигаясь на север.

– Ты со мной не разговариваешь, Ахмед? Я вопрос задал.

Ахмед оторвался от экрана и задумчиво посмотрел на Рори.

– Ну что ты, Рори, как я могу с тобой не разговаривать? Ты просто не совсем правильные вопросы задаешь. Какая нам сейчас разница, кто такой этот Буров – гонщик, спасатель или бакалейщик. Вопрос должен звучать так: как нам его догнать.

– Ну хорошо, хорошо.

Рори пригладил блестящий от геля кок и поправился:

– Как нам его догнать, Ахмед? Что думаешь?

– Понять его логику. Куда и зачем он так несется. Ведь мы же исходим из того, что он не знает, что за ним идет охота, так? Тогда зачем ему нестись, как будто за ним гонятся все черти преисподней?

– Очень просто, – сказал красавчик.

Обе головы, маленькая с высоким коком и большая с минимумом волос, повернулись к Павлу. Молчание длилось недолго. Рори не выдержал первым.

– Поясни! – взвизгнул он.

Одна наиболее непослушная прядь все-таки вырвалась из-под диктата мощнейшего геля для волос, и на секунду Рори стал похож на предводителя Третьего рейха.

– Да что здесь пояснять! – прокричал Пабло. – Глянь на динамику его движения!

Ахмед совершил какие-то колдовские пассы над бортовым компьютером, и через секунду там появился график перемещения красной точки из Нарима в Москву и по территории столицы.

– И что? – спокойно спросил Ахмед.

– Что-что! – передразнил Пабло. – Он из Нарима двигался без остановок вообще, а в Москве – аж пять раз тормозил. Зачем?

– Пописать? – предположил Рори.

– Думаешь, так боится? – улыбаясь, подыграл ему красавчик. – Тебя? Или Викторию Викторовну?

Рори замер на секунду, как будто где-то внутри его нейронной сети возникло короткое замыкание, полностью остановившее функционирование организма, а затем вернулся к жизни со словами:

– Виктория Викторовна сегодня завершила дела в Санкт-Петербурге и в ближайшее время вернется в Нарим. И что ее ждет? Холод пустых апартаментов? Разочарование? Тоска? Думаешь, она будет очень довольна, Пабло, мой мачоподобный друг? Ясность есть?

Ахмед тем временем вывел на экран адреса всех пяти остановок их подопечного.

– Интересно, – пробасил он, пробежав взглядом по строчкам.

– Мне тоже, тоже интересно, – продолжал Рори, обращаясь к Павлу, – что Виктория Викторовна с тобой сделает, когда узнает, как твой толстый друг нас всех предал. Сдается мне, реструктуризация покажется тебе самым милосердным жестом с ее стороны.

Ахмед, не замечая ворчания Рори, закончил мысль, прерванную несколько секунд назад его маленьким боссом:

– Интересно, что у всех этих мест есть общая черта.

– Какая?

Павел всунул голову между сиденьями, пытаясь разглядеть экран.

– Букмекерские конторы, – ответил Ахмед.

– Букмекерские конторы!!! – завопил Рори и тем самым окончательно развалил свою прическу. – Он что, идиот, этот ваш сыщик?! Играть нужно не в Москве, а в Нариме!

Действительно, игорный бизнес в Нариме был легальным, как взятки и некоторые другие виды активности, а также препараты, за распространение которых в иных регионах граждан ожидало уголовное преследование. Наверное, именно поэтому население Нарима росло в геометрической прогрессии, перетягивая к себе людей со всех концов огромной страны.

– Не кипятись, Рори, не кипятись.

Ахмед оставался спокойным, как слон.

– Не кипятись, – повторил он. – Если какое-то явление имеет место в нашей чрезвычайно отзывчивой Вселенной, значит, в нем обязательно есть своя логика. Просто не всегда она видна сразу.

– Какая здесь, к черту, логика!!! – продолжал кричать Рори.

Кричать и дергать небольшой головой, что к концу его пламенной речи сделало его похожим на маленького черноволосого рокера, выпотрошенного длинным и очень энергозатратным концертом.

– Человек несколько часов назад уволок добычу из паутины не кого-нибудь, а Виктории Викторовны!!! Если продолжать этот ассоциативный ряд, черной вдовы! И вместо того, чтобы залечь на дно, он колесит по букмекерским конторам со скоростью, сравнимой со скоростью гепарда, если, конечно, вы не будете против, что я снова привел пример из учебника биологии!

– Ахмед, а что происходит? – ровным тоном поинтересовался красавчик.

– То есть что происходит? – переспросил тот. – Виктория Викторовна возвращается в Нарим, Рори нервничает, я тоже, а Буров с девчонкой стремительно удаляется от нас.

– Это понятно. Что происходит в городе? Глянь. На что можно сделать такое количество ставок?

Ахмед принялся искать. А затем начал выдавать информацию по мере ее поступления.

– Футбол в «Лужниках». Тараканьи бега в Филях. Стритрейс на северо-западе. Первые заезды сезона. Бои без правил аж в четырех местах города. Не интересует?

– Где стритрейс? – непривычно тихо переспросил Рори, вновь впившись взглядом в перемещавшуюся точку.

– На северо-западе, – повторил Ахмед.

– Он там! – вновь вернулся к крику маленький тираноподобный мужчина.

– С чего ты взял? – посмотрел на него Ахмед.

– Гляди сюда!

Рори ткнул пальцем в мониторчик бортового компьютера: действительно, красная точка, стремительно удалявшаяся на северо-запад, вдруг замерла на месте, видимо, ожидая чего-то.

– Бои без правил на северо-западе тоже есть. На Волоколамке, – без эмоций проговорил Ахмед.

– И кто из них там дерется?! – надрывался Рори. – Он сам? Или он все свои сбережения поставил на Фатахову? Думаешь, она?

– Согласен, бред, – улыбнулся наконец Ахмед. – Но гонки на аэрокарах тоже как-то не очень.

– Здесь речь уже не идет о том, что очень, что не очень. Вся ситуация сама по себе бред. Поэтому давайте отталкиваться от фактов.

Рори попытался вернуть прическе первоначальный вид, собрав растрепавшиеся волосы в кучку маленькими ладонями. Безрезультатно: пряди вновь беспорядочно растеклись по черепу. Рори повернулся к Павлу.

– У тебя расческа есть?

Тот немного обиделся на вопрос.

– А почему ты у меня спрашиваешь? Почему не у Ахмеда?

Рори недоуменно посмотрел на красавчика, затем перевел взгляд на абсолютно лысую, как бильярдный шар, голову Ахмеда, потом снова на Павла. Тот понял, что сказал лишнее, и молча протянул Рори реструктуризатор.

– Зачем мне он? – удивился Рори. – Хочешь, чтобы я реструктуризировал тебя за тот бред, что вылетает из твоего рта?

– Нет, – без тени улыбки произнес красавчик. – Индивидуальная модель. Там с боку кнопочка, видишь? Нажми.

Рори аккуратно нажал на крошечный черный прыщик на корпусе оружия, и через секунду изнутри вылезла такая же черная, как и оно само, расческа.

– Мило! – серьезно ответил Рори. – А зеркальце у тебя есть?

Паша укоризненно посмотрел на него, а тот начал приводить в порядок волосы, параллельно объясняя свою позицию коллегам:

– Факты. Что значит «факты» в нашей непростой ситуации?

Он сумрачно оглядел мужчин. Те помалкивали.

– Факты, а точнее факт, у нас один. Этот вот долбаный ментовский сексот! – закричал Рори, тыча расческой в экран бортового компьютера. – А что он показывает? Что наш друг наконец приостановил свое безумное движение. И у нас есть его координаты. Предлагаю продолжить погоню!

– Полностью поддерживаю! – отозвался Ахмед.

– И я, – буркнул сзади Павел.

Рори, более не теряя драгоценных секунд, поднял свой агрегат в воздух и, доверившись автопилоту, откинулся на сидении. А за ними, соблюдая положенную дистанцию, также на автопилоте двигались бойцы из группы поддержки. Через какое-то время электронное управление автоматически выстроило маршрут в обход воздушного пространства над центральной частью города, куда доступ частным аэромобилям был заказан, но Рори, недовольный таким поведением компьютера, прикрикнул на него:

– Ты куда собрался, зеленоглазый?

И действительно, посреди множества кнопок и лампочек системы управления аэромобилем ярче всего горели маленькие зеленые огоньки. Рори отключил автопилот и, взяв управление в свои руки, направил машину через запрещенную к полетам зону.

– Ты уверен? – повернулся к нему Ахмед.

– Время поджимает, – пояснил тот. – Кругаля давать – минут пятнадцать в минусе. Знакомец твой прорвался как-то. А мы чем хуже?

Рори пристально глядел вперед, а Ахмед и Паша смотрели, как пролетали внизу сначала Садовое, затем и Бульварное кольцо. Мелькнул и скрылся Московский Кремль. Рори управлял аэрокаром ловко и спокойно, хотя скорость полета превышала все допустимые в пределах данной территории параметры. И Ахмед, и Павел уже были готовы облегченно выдохнуть, но тут лобовое стекло озарил ярко-желтый свет прожекторов: машина транспортной полиции, пролетая чуть выше Рори, миганием фар показала, что требует немедленного снижения. Рори выругался и направил машину к земле.

Полицейских было двое. Один из них, молодой высокий парень с небольшими светлыми усиками, представился и попросил предъявить документы, разрешавшие полеты в центральной части города. Рори, покопавшись во внутренних карманах темно-синего пиджака, достал светло-серый прямоугольник карточки и, протянув ее инспектору, сообщил:

– Я депутат муниципального округа Тропический города федерального значения Нарима. Мне можно.

Парень спокойно посмотрел сначала на Рори, а потом на пластик его документа и протянул карточку коллеге, грузному дядьке с круглым лицом завсегдатая ирландской пивнушки. Тот приложил ее к считывающему устройству, прикрепленному к правой части его форменной одежды и перевел взгляд на экран своей книжки.

– Ромуальд Риббентроп? – спросил круглолицый полицейский.

Голос у него был низкий, а тон добрый, словно говорил он с хорошим другом. Слыша этот голос, сразу хотелось угостить толстяка пинтой темного эля.

– Я предпочитаю, когда ко мне обращаются Рори, – ответил хозяин документа.

– Ваш депутатский мандат аннулирован пять лет назад. Это во-первых.

– Что, еще и «во-вторых» будет? – фыркнул сзади красавчик.

– Да, – все так же дружески продолжал полицейский. – Во-вторых, даже если ваш мандат еще действовал бы, то это не имело бы ровным счетом никакого значения. И депутаты Мосгордумы добираются до рабочих мест на такси. Частному аэро– и автотранспорту в центр можно попасть только по специальным пропускам, которые выдает одно из наших управлений. На ваш аэрокар такого пропуска никто не выдавал. А кстати… – полицейский вновь заглянул в книжку, – машина зарегистрирована на…

Рори прервал его визгом:

– На Викторию Викторовну!!!

– Да, – спокойно подтвердил толстяк. – И где же она?

– В Нариме, – чуть сбавил тон Рори, протягивая полицейскому еще одну карточку. – У меня есть ее волеизъявление относительно аэрокара. Она доверила мне управление.

– И как же вы ее доверие используете, уважаемый Ромуальд… – начал было нотацию усатенький полицейский, но Рори, очень не любивший любые формы нравоучений, обращенных к его собственной персоне, вновь скатился на визг:

– Хреново!!! Во всех долбаных отношениях!!! Ясность есть?

Работники транспортной полиции опешили от верещания маленького пилота, а Ахмед, воспользовавшись их небольшой заминкой, вылез из машины и направился в сторону аэрокара сопровождения, припарковавшегося чуть позади Рори.

– Выходите из машины, Рори, – сказал после паузы молодой полицейский. – Придется отправить ваше транспортное средство на штрафную стоянку, а вас в полицейский участок. А там уже капитан примет решение, исходя из оценки всех фактов произошедшего. Вас ждет либо административный штраф, либо административный арест. А вам, джентльмены, – он посмотрел в салон, – придется продолжить путешествие иным образом.

– Нельзя, нельзя арест, – промямлил Рори, соображая, что делать, и проникновенно посмотрел на крупного полицейского, приняв его за главного в тандеме. – Может быть, договоримся?

– Договоримся?

– Договоримся! – снова взвизгнул Рори. – Денежные знаки, драгоценные камни, билеты на концерт Александра Ф. Скляра? Что вы хотите? Золотые прииски? Женщины? Каких вам? Блондинки? Брюнетки? Мулатки? Лилипутки?

Усатый юноша отпрянул от аэрокара, как будто боясь испачкаться о грязное предложение Рори.

– А Скляр вживую будет? – спросил старший коп. – Или голограмма?

– А как захочешь! – Рори не на шутку понесло, – Можно вживую. Можно – голограмму. Или вместе. Дуэтом. Как захочешь! Все будет! Ясность есть?

– Вы из Нарима… – как будто сам себе сказал полицейский. – Это многое объясняет. У нас здесь, знаете ли, за такие вещи пожизненное. Вылезайте из машины, Ромуальд!

– Не называй меня так!!!

Рори выплюнул из себя это, выдохнул и аккуратно выбрался на влажную поверхность крыши какой-то московской высотки, используемой в качестве парковки аэрокаров.

Его красивые лакированные туфли на небольшом каблучке сделали пару шагов в сторону полицейского и замерли как вкопанные: Рори увидел бойцов группы поддержки, вылезавших из своей машины. Молодой полицейский заметил их одновременно с Рори и дернулся в сторону старшего коллеги, а тот пока не наблюдал опасности, разглядывая модные башмаки нарушителя. Отряд, возглавляемый Ахмедом, в течение нескольких секунд занял боевую позицию, рассредоточившись по местности. В руках парней были одинаковые, уже серьезно устаревшие, но все же представлявшие опасность гладкоствольные реструктуризаторы Боба Силинджело, более известные как бобы. Внешне они напоминали древний вариант обреза винтовки Мосина.

– Ахмедушка, только без фанатизма, – попросил Рори.

Старший полицейский быстро повернулся на сто восемьдесят градусов и оглядел новую диспозицию.

– Точно из Нарима. Совсем башки нет, – единственное, что сказал он.

Его молодой товарищ, открыв рот, просто смотрел на происходящее. По всей видимости, за всю его недолгую пока еще службу, такого ему видеть не приходилось. Может быть, только в кино.

Тем временем из машины вылез красавчик и заметил, обращаясь к спине Рори:

– Не стоит их трогать. Они здесь такого не любят. Перевозбудятся.

– Без тебя знаю, красопетка!

– Надо их подчистить чуток.

Павел обошел вокруг машины и встал рядом со своим маленьким командиром. Рори вскинул на Попова острый взгляд.

– А есть чем?

Тот покачал головой. Зато подал голос Ахмед:

– У меня есть.

И вытащил из глубин своего внутреннего кармана две маленьких красных капсулы.

– Что за мезозой? – возмутился Рори.

– Есть что получше? – парировал Ахмед.

– Какой у них период очистки? – спросил Паша.

– Двадцать последних минут. Шведские. Качество стопроцентное. Европа.

Тут наконец взбрыкнул старший полицейский, крикнув Рори:

– Господа, а можно поинтересоваться? Вы что такое задумали?

Тот внимательно посмотрел на полицейского. Потом сказал с непривычной для него нежностью:

– Вам и вашему юному коллеге придется проглотить эти капсулы, – он кивнул в сторону Ахмеда. – Ясность есть?

– Не-а, – ответил старший.

Юноша по-прежнему молчал и смотрел на все вокруг, как на нечто разворачивавшееся вовсе не в его жизни.

– Поймите, просто других вариантов ну нет.

– Есть один, но он вам понравится еще меньше, – добавил перца Ахмед.

– Именно, – поддакнул Рори. – А здесь просто по капсуле выпьете и забудете последние двадцать минут, как страшный сон. Давайте скоренько. Часики-то бегут. Если за пределы двадцати минут выйдем, будет совсем плохо.

– Запить есть чем? – спросил старший.

Павел протянул ему небольшую бутылку газировки.

– Это же противозаконно! – возмутился наконец юноша. – Эти препараты запретили в конце прошлого века!

Рори обреченно вздохнул.

– Ахмед, реструктуризируй мальца.

Юноша тут же переместился к Ахмеду и, выхватив у него из рук одну капсулу, буркнул:

– Дай сюда!

Полицейский проглотил пилюлю, не размениваясь на газированные жидкости. Его коллега сделал то же самое, и Рори прокричал:

– Все! По коням!

Через минуту аэрокары продолжили движение на северо-запад, а еще через три они покинули пределы запрещенного для полетов пространства.

Спустя еще семь минут они снова наткнулись теперь уже на два автомобиля транспортной полиции и автомобиль без опознавательных знаков, синий, полностью изрисованный рекламой гонок. Машина полиции мигнула в их сторону, предложив остановиться, и Рори, снизив скорость практически до нуля, плавно подлетел к ним.

– Дальше нельзя! – крикнул один из полицейских в открытое окошко Рори.

Тот, уже не удивляясь ничему, выдохнул:

– И каковы причины?

– Зона стритрейса. На два часа вся эта территория доступна только участникам гонки, администрации и заранее аккредитованным болельщикам. Вы кто?

– Болельщики. Группа поддержки, – сказал Ахмед.

Он перегнулся через Рори и, улыбнувшись полицейскому, продолжил:

– Два аэрокара. Не успели получить аккредитацию.

– Не проблема, – тоже улыбнулся служитель закона и кивнул в сторону синей машины. – Можете купить аккредитацию и спокойно ехать дальше. Только я бы на вашем месте поторопился: самое интересное вот-вот начнется.

Рори еще раз тяжко выдохнул и направился в указанную сторону. Завершив с формальностями и получив проходки, он повел аэрокар к предполагаемому месту финиша гонки, и машина сопровождения помчалась за ним, едва справляясь с бешеным темпом, который избрал разгоряченный и разъяренный водитель. В итоге минут через десять оба автомобиля припарковались на местах для зрителей на крыше одного из небоскребов Китай-города. Машин там оказалось не так уж чтобы много, но были, и Рори, Ахмед и красавчик Пабло вышли из своего аэрокара осмотреться.

– Я хочу кофе, – сообщил Павел, оглядываясь вокруг в поисках чего-нибудь похожего на кофейный аппарат.

Не обнаружив ничего подобного в пределах видимости, он направился к входу в здание.

– Если найдешь, и мне захвати, – попросил Ахмед.

– И мне! – крикнул Рори.

Павел вытянул перед собой ладони и, критически осмотрев их, сказал:

– Две всего. Не десять, не девять и даже не три. Как я вам три стаканчика кофе умещу в двух, всего лишь в двух руках?

– Уж постарайся как-нибудь, – не внял его доводам Рори. – Это в твоих интересах.

Павел молча ушел. В трех местах крыши-парковки были оборудованы огромные экраны, на которых транслировали гонку. В правом нижнем углу каждого из них постоянно висела таблица с текущими результатами гонщиков. Рори и Ахмед подошли к одному из таких мониторов, располагавшихся метрах в пятидесяти от места парковки их аэрозверя.

– Ну и какой из них наш? – угрюмо спросил Рори.

Судя по таблице, аэроболидов было тридцать и сейчас участники миновали экватор гонки. Пять экипажей уже сошли с дистанции. Каждый пилот идентифицировался по определенным позывным и марке машины, поэтому на данном этапе невозможно было понять, кто из гонщиков – объект интереса их грозной компании. Ахмед не отвечал на ворчание Рори, а внимательно вчитывался в информацию внизу экрана. На первом месте шел «мерседес» миссис Робинсон. Вторым БМВ протоиерея Сергия, а третьим «субару» гонщика с ником «Шаровая молния».

– Ну что? – взвизгнул Рори.

– Ясно только одно: наш деятель не лидер. Вряд ли Дава Буров будет брать себе ник «Миссис Робинсон». Финишируют здесь, ориентировочно минут через сорок. Видишь площадку слева? – Ахмед показал рукой на гладкую поверхность асфальта, свободную от фанатов и машин. – Так что на ловца и зверь. Сидим и спокойно ждем, Рори. Проявляем терпение. Ясность есть?

– Подразнись еще! – проворчал маленький командарм.

Подошел Павел с двумя стаканчиками кофе и протянул их коллегам.

– Спасибо, – поблагодарил Ахмед.

Рори молча взял стаканчик и отпил немного ароматного напитка. Красавчик вопросительно склонил голову, и Ахмед ответил, тоже сделав глоток:

– Ждем. Скоро сюда подъедут. Здесь и сцапаем.

Павел улыбнулся и направился к аэрокару.

Их ожидание завершилось через тридцать пять минут, когда с востока, преследуемый желтой «субару», видимо, Шаровой молнии на крышу небоскреба совершил посадку ярко-красный «мерседес» миссис Робинсон. Временной интервал, разделивший гонщиков, составил не более пяти секунд, а еще через десять финишировал протоиерей Сергий. Рори, Ахмед, красавчик Пабло и ребята из группы поддержки ринулись к машине Шаровой молнии, так как маячок, отображавшийся на бортовом компьютере их аэрокара, свидетельствовал, что именно там и скрывается подопечный. Никто из них не стал доставать реструктуризаторы, поэтому и зеваки, и организаторы приняли их за поклонников серебряного призера гонки, рвущихся поздравить того с почетным вторым местом. Они окружили «субару» плотным кольцом тел в ожидании выхода гонщика. Тот, однако, не торопился наружу, осмысливая происходящее вокруг его аэрокара. Тем временем из остановившегося в нескольких десятках метров правее «мерседеса» вылезла миссис Робинсон, женщина лет шестидесяти, худенькая, с заостренными чертами лица. Болельщики поприветствовали ее радостными возгласами, а она закрутила головой в поисках организаторов турнира. И тут наконец открылась дверь «субару», и наружу выбрался светившийся от радости Хоченков. Окружившие его машину люди как один открыли рты от удивления и неожиданности. Их изумленное молчание через некоторое время прервал Рори: