Текст книги "Рассветы над Вавилоном"

– Митя, я понимаю, почему в твоем нике имеет место слово «шаровая», но при чем здесь «молния»? Где молния, а где ты?

Тот продолжал улыбаться, молча рассматривая миссис Робинсон. Та, заметив его пристальный взгляд, направилась к нему, а Дмитрий в свою очередь сделал несколько шагов ей навстречу. Приблизившись, она протянула ему ладонь, сказав:

– Классная гонка.

– Подтверждаю!

Хоченков ответил на рукопожатие.

Через секунду к ним подошел протоиерей Сергий. Им оказался молодой (по крайней мере, внешне) мужчина с небольшой аккуратной светлой бородкой.

– Спасибо за гонку и за эмоции, которые она мне подарила, дети мои. Благодаря вам, – сказал он.

Миссис Робинсон, ухмыльнувшись, протянула ладонь и бронзовому призеру.

Рори смотрел на происходящее без видимых эмоций, но тут откуда-то из внутреннего кармана пиджака раздались тихие позывные его книжки.

– Виктория Викторовна, – прошептал он, достав гаджет.

Вся компания вокруг стихла, жадно всматриваясь в его лицо. По левому виску Рори к щеке скатилась капелька пота. Он аккуратно, с видимой неохотой нажал на соединение.

12

– Глеб, точное, слышишь, мне нужно точное место. Где ты видел дядю?

Давид и студент стояли вдвоем на улице возле отеля, из которого выехали вчера. Рейнгольд и Карина ожидали их возвращения в квартире, где им очень любезно разрешила остановиться Лиза. Она владела недвижимостью и в Нариме.

– Вроде здесь, – промямлил парень.

Глаза его были красными с похмелья, лицо тоже, но Глеб держался как мог, чувствуя на себе ответственность вселенского масштаба.

– Шел куда?

– Туда.

Парень махнул рукой в сторону центра города.

Буров оглядел все окрестные здания в поисках видеорегистратора, который мог наилучшим образом зафиксировать его цель. И такой, с его точки зрения, оказался над вывеской кофейни сразу за отелем. Видеокамеры с какого-то уже давно забытого года являлись обязательным условием ведения бизнеса, но информация, зафиксированная на них, считалась государственной собственностью, поэтому частнику получить ее было практически невозможно, особенно если речь шла о Москве или Петербурге. В Нариме же вопрос решался проще, но стоило это довольно дорого. Буров не стал размениваться на мелочи и, сверкнув проходкой, изъял записи из кофейни и на всякий случай еще из отеля.

– Все, студент. Отступаем, – сказал он.

– Куда? – не понял тот.

Вчерашняя ночь давала о себе знать.

– На квартиру. К нашим.

– Ладно. Может, пивка возьмем?

– Лишнее. Перетерпи. Работы много. Вечерком куплю тебе, если будешь себя хорошо вести.

Студент хмыкнул и злобно посмотрел на Бурова.

– А так я тут беспредельничаю, да? Вечером уже не надо будет. Сейчас надо.

– Топай давай.

Давид остался неумолим, и они направились в квартиру Лизы, встретившую их тишиной и покоем. Наримское жилище бывшей жены Бурова было больше петербургского: кухня, гостиная, две спальни, гардеробная и ванная. Одну из спален занял не очень выспавшийся, так же как и Глеб, Рейнгольд, а Карина смотрела какое-то телешоу в гостиной. Оказавшись в квартире, Василевич тут же исчез в поисках места для сна, а Давид направился на кухню считывать информацию с видеофайлов. Имея все необходимые для поиска данные, включая время, когда Глеб столкнулся со своим, предположительно, дядей, Давид минут за пять отыскал нужные кадры и, превратив видеофайл в фотографии, начал пристально изучать их. На снимках застыл мужчина за пятьдесят (даже, наверное, ближе к шестидесяти), короткостриженый, одетый, несмотря на дикую жару, в хороший черный костюм. С портфелем. Фотография была сделана в девять пятнадцать утра, и человек на ней торопился куда-то в сторону центра.

– На службу? – пробормотал Буров. – В девять пятнадцать? В костюме, с портфелем? Чиновник? В Нариме хорошо быть чиновником. Да, Елизавета Андреевна?

Он обратился с вопросом к своей оставшейся в Петербурге бывшей жене. Тем временем на кухню зашла Карина.

– Кто это? – спросила она, глядя на фотографию.

– Дядя.

Буров увеличил фото.

– Я вижу, что не тетя, – огрызнулась девушка.

Давид повернулся и внимательно посмотрел на нее.

– Василевич. Дядя твоего ухажера.

Карина фыркнула от недовольства, но отвечать не стала: любопытство взяло вверх над сарказмом.

– Уверены?

– Конечно, – ответил Буров.

Он показал ей фотографию Василевича из материалов полковника Стасова. Девушка долго всматривалась в оба снимка.

– Сходство удивительное, – наконец сказала она. – Такое ощущение, что это разные, но очень похожие друг на друга люди. Братья. И что дальше?

– А дальше… – задумался Буров. – Дальше надо его найти.

– Как вы собрались его искать, имея только фотографию и направление его вчерашнего движения? – недоуменно проговорила Фатахова.

– Ты, Кариныч. Ты будешь его искать.

Та непонимающе уставилась на него, хлопая глазами. Через секунду Давид объяснил, что имел в виду.

– Садись вот здесь на кухне, – он мотнул головой в сторону стола, – открывай свою книжку. И занимайся поисками.

– И что ищем? – спросил подкравшийся к ним Рейнгольд.

– Чиновника, – тихо произнесла Карина.

Давид, улыбнувшись, посмотрел на нее.

– Не просто чиновника. Просто чиновник в Нариме – это капля в море. Мы ищем чиновника высшего ранга. Руководителя. Или ключевого зама. Или в крайнем случае начальника какого-нибудь мощного департамента.

– И наверное, люди такого ранга свое портфолио не прячут, как думаете? – спросила Фатахова.

– Уверен, не прячут. Все есть в Сети. Поэтому книжку в руки – и вперед! Спокойно и последовательно проверяешь всю административную Паутину Нарима сверху и до обозначенных мной пределов. Ниже не лезь: смысла нет. Только время потеряем.

– А ты чем займешься? – осведомился Артур.

– А я?.. – секунду помедлил с ответом Давид. – А я съезжу в одно место. На часик. Проведаю кое-кого. Раз уж здесь. Еще вопросы есть?

– А можно я буду искать не на кухне, а в гостиной? – попросила Карина и тут же пояснила Бурову причину: – Там удобнее.

– Не возражаю, – разрешил тот. – Комфорт – вещь важная. До определенной поры.

Буров направился к выходу, а Карина задумчиво проводила взглядом его удалявшуюся спину.

На улице Давид, оглядевшись, двинулся в сторону центра. Квартира Лизы находилась в квартале, граничившем с сердцем Нарима, и пешком до всех его удовольствий было от силы минут тридцать. День выдался прохладнее вчерашнего, поэтому Буров выбрал темп чуть более интенсивный, чем просто прогулочный. Шел он по теневой стороне улицы, а направлялся к своему старому знакомому Алексею Рысьеву. Рысьев в свое время служил в полиции – в различных управлениях, отвечающих за расследование преступлений в области информационной безопасности, – а потом, как и Буров, сменил государственную службу на частную, занявшись предпринимательством в той же сфере. Давид, поняв, что возвращение в Нарим неизбежно, еще вчера договорился увидеться с Рысьевым и сейчас шагал в кофейню с громким названием «Лучшее начало дня», где тот ему на одиннадцать и назначил. Мысли же сыщика крутились вокруг внезапной встречи с Лизой.

Чем ближе он продвигался к центру, тем ниже становилась средняя этажность застройки и более изысканным архитектурный облик города. Не обратив внимания, он прошел копию храма Христа Спасителя, одно из первых зданий в Нариме, возведенное по личному указанию тогдашнего мэра. Далее путь Бурова лежал через ряды бутиков, периодически сменявшихся ресторанами, отелями и кондитерскими лавочками. Впрочем, центр Нарима старались обустроить под стать европейским городам и старшим соотечественникам молодого мегаполиса.

Вскоре Буров повернул направо, на уютную пешеходную улочку, и, пройдя еще около километра, переступил порог кофейни, где за столиком у окна его уже ждал Алексей. Он встал и, улыбнувшись, протянул Давиду ладонь, тот же, пожав ее, приобнял Рысьева, которого не видел несколько лет. Алексей пил кофе, и Буров заказал себе тоже. Минут пять или шесть мужчины провели в выяснении некоторых личных вопросов, без которых не обходится ни одна беседа давно не встречавшихся людей. Рысьев завершил этот ритуал следующим образом:

– Как Елизавета? Видитесь?

– Бывает, – улыбнулся Буров, не вдаваясь в подробности. – Она умничка.

– Я помню, – улыбнулся в ответ Алексей. – У тебя дело?

– Так, пара вопросов, – продолжал улыбаться Давид.

Ему принесли кофе, он сделал глоток и протянул свою книжку Рысьеву. Весь ее экран занимала выбранная Буровым как лучшая фотография Василевича.

– Знаешь, кто это? – поинтересовался сыщик.

На лице Рысьева не дернулся ни один мускул.

– Конечно, – ответил он. – Это вице-мэр. Говорунов. Эдуард Михайлович.

– Что курирует? – без удивления продолжал Давид.

– Производство, технологии и аренду БЭС.

– Мило. Давно на службе?

– Лет десять. А что он сделал? Нормальный вроде дядька. Наладил все.

Буров не стал отвечать Рысьеву, а молча забрав книжку, вывел на экран коллаж из четырех фотографий женщины, которая приходила в офис к Гарифу.

– А эта тебе никого не напоминает?

Рысьев внимательно рассмотрел все снимки и замотал головой.

– А если их взять в совокупности с именем Виктория Викторовна? – не отставал Буров. – Знаешь такую?

– Женщина-загадка, – вновь улыбнулся Алексей, – женщина-бронепоезд. В Нариме некоторые о ней слышали, но никто никогда не видел. Думаешь, это она?

Он кивнул в сторону экрана книжки.

– Очень похоже на то, – ответил Давид. – Факты – упрямая штука. А они прямо вопиют об этом.

– Интересно. Что могло вытащить черную вдову из своей паутины? Только нечто очень-очень серьезное и важное.

– Она чуть-чуть покусала нашего цветочного короля. А за принцесской отправила своих нерадивых воинов.

– И что? Поймали? А король жив?

– Король жив. В реанимации. А дочку его пленили, пришлось вызволять. Кто Виктория Викторовна вообще такая? Почему я о ней раньше ничего не слышал?

Давид сделал еще один глоток и поставил чашку на стол.

– О ней мало кто что слышал. А не видел вообще никто. Было предположение, что ее вовсе не существует. Но потом нашлись люди, которые разговаривали с ней. Не лицом к лицу, конечно. Телефония, интернет. Ее империя-паутина начиналась с рейдерских захватов и вычленению недвижимости из предприятий. Потом добавила игорный бизнес и оружие. Она за пределы Нарима раньше не выходила. По крайней мере, я о таком не слышал.

– Думаешь, решила выйти за пределы снова с банальным рейдерским захватом?

– Похоже на то. Только почему с цветов начала?

– Женщина, – задумчиво произнес Буров.

Разговор мужчин плавно перетек на футбол, а потом и вовсе рассыпался: Рысьев засобирался домой.

– Пойду, выходной все-таки. С детьми лучше проводить такие дни. Как думаешь?

Давид ответил не сразу, но в итоге сформулировал:

– Здесь ты больший специалист, чем я. Поэтому в этом вопросе я тебе доверяю на все сто, друг мой. Беги.

Рысьев умчался, а Давид попросил счет и подумал было вызвать Стасова, но тут, как это иногда случалось, полковник опередил его своим звонком. Книжка Бурова заверещала, а на экране заулыбалось гладко выбритое лицо полицейского. Давид ответил на входящий.

– Можешь? – спросил Стас. – Можешь говорить?

– Конечно, могу, товарищ полковник, – не растерялся Буров. – У меня же есть рот.

– Ха-ха, – проворчал Стасов, – очень смешно. Есть новости?

– Есть. Еще какие!

– У меня тоже. Кто первый?

– Давай ты.

Буров внимательно всматривался в лицо полковника. Оно выглядело сильно потрепанным и уставшим. Либо давно не спал, либо много пил. Или и то, и другое.

– Информация расплывается. Есть утечки. Верхи начали дергаться.

– Черт, – выругался Буров.

Ага, – согласился с ним Стас. – Наверху все в панике. Везде. Через пять дней будет мощнейшее по составу международное совещание. В Давосе. От нас первый поедет. Очень вероятно, что они временно закроют вертушки. Прекратят перемещения. Все к этому идет. И возможно, на некоторое время планета превратится в огромный клубок негативных эмоций. Миллиарды дел, отпусков, встреч, свиданий – все это коту под хвост. Множество людей одновременно не смогут поменять билеты на самолеты или поезда. Им придется объяснять. А горькая правда лучше самой сладкой лжи.

– Паника будет, – спокойно прокомментировал Буров.

– Будет, – подтвердил Стасов, – будет. Недолго. Отыщем тех, кто уже здесь. Лазутчиков с Вавилона, которые готовят здесь плацдарм для массового вторжения. А других не пустим. Такое решение. Его в Давосе зафиксируют, на камеры руки пожмут. У тебя что?

– Я нашел одного, – нехотя произнес Давид.

– Ни хрена себе! – вырвалось у Стасова. – Вот это эффективность! Кого?

– Василевича. Архитектора, который летел в Сингапур. Он теперь Говорунов Эдуард Михайлович. Вице-мэр Нарима. Ну как теперь, десять лет уже, говорят. Проверь его.

– Проверю. Но имей в виду: его на раз не арестуешь. Для чиновников такого ранга нужна специальная виза. Но в текущих обстоятельствах я тебе ее достану за два часа…

Стасов разволновался, но Давид прервал поток его измышлений своим тихим:

– Давай его не будем сейчас брать.

Полковник притих, ожидая продолжения, и ждать ему пришлось недолго.

– Сначала проверь, что у него с документами. Включи его жука. Прикрепи к нему лучших невидимок. Пусть фиксируют все его контакты. Пусть пишут все, что происходит в его жилище. И скидывают мне. Ты же не думаешь, что существа, желающие захватить нашу планету в каких-то своих сугубо корыстных целях, существа, создавшие для этого организованную группу, так или иначе не будут контактировать между собой?

– А если они телепаты?

– Какие еще телепаты? – не понял Буров.

– Если они общаются исключительно на уровне ментального излучения, – пояснил Стас, – как ты это увидишь?

– Несколько лет назад я смотрел сериал «Воронье», помнишь? Там тоже были какие-то телепаты…

– Там были экстрасенсы, – перебил Давида полковник.

– Ну экстрасенсы. По ним было очень заметно, когда они общались с кем-то на уровне ментального излучения. Один глазки прикроет, у другого слюнка потечет, третий… Прилично ли говорить, что третий? И так далее. Что-нибудь да заметим, Стас. Не затягивай. Начинай прямо сегодня.

– Ладно, – проворчал тот и отключился.

Давид направился обратно в квартиру.

А там Артур и Глеб сгрудились вокруг Карины и ее книжки. А с ее экрана на всю их честную компанию смотрел все тот же Говорунов Эдуард Михайлович. Буров прошел в гостиную. Карина нашла взглядом глаза Давида и сказала, улыбнувшись:

– Я отыскала его.

– Вижу, – ответил он.

Затем похлопал по плечу Глеба.

– Похож?

Тот молча рассматривал фото. Наконец выдавил:

– И да, и нет.

У Бурова брякнула входящим письмом книжка. Там было несколько предложений от Стасова: «Дава, это он. По всем базам его следы начинаются с 2107 года. Как будто не было его раньше. Жука активировали. Невидимок приставили. Ждем».

Буров бросил на Глеба пронзительный взгляд.

– Что смущает, студент?

– Не знаю. И похож, и нет. Как аватар.

– Все так, Глеб. Все так, – не стал развеивать его сомнений Давид.

Затем обернулся к Рейнгольду.

– Как думаешь, у Лизы здесь тоже есть виски?

– Поискать?

– Уж будь любезен.

– Вы что, опять пить собрались? – вскинулась Карина.

– Для аппетита, – проворчал Буров. – Нам с Артуром не помешает.

– А мне? – оживился Глеб.

– А ты вчера свою месячную норму выпил.

– Нет, – попробовал спорить студент.

– Да, – стоял на своем Буров.

Парень ушел в спальню, а Рейнгольд вернулся в гостиную с маленькой бутылкой виски, двумя бокалами и льдом.

– Дава, женись, а? Снова женись! Где ты еще такую бабу найдешь? Красивая, умная, квартиры по всей стране, в каждой по бутылочке виски!

Рейнгольд расположил находки на журнальном столике и уже собрался было наполнить бокалы, как его остановил звуковой сигнал, сообщавший, что к ним пожаловали гости. Давид, Артур, а за ними и Карина подошли к двери и внимательно посмотрели на экран в правой верхней ее части. Звонок раздавался с этажа: на площадке перетоптывались трое крепких молодых людей, внешне Бурову незнакомых.

– Узнаешь кого?

– Нет, – ответил Артур. – Может, зря мы Лизин виски взяли?

– У Лизы ключи есть, – сказал Давид. – Ты с Кариной в дальней спальне укройся, а я вступлю в переговоры.

Артур и девушка исчезли, а Буров спросил, нажав на маленькую черную точку динамика:

– Кто?

Мужчина, стоявший ближе всех к двери, поднял голову, услышав голос Бурова, и, улыбнувшись широкой и красивой улыбкой, ответил ему, протягивая к спрятанной в двери видеокамере белый пластик проходки:

– Свои.

– Свой своему поневоле брат, – вспомнил пословицу Буров и открыл дверь гостям.

Те очень быстро заполнили пространство коридора. Слово взял все тот же парень лет тридцати, крепкий и короткостриженый. Поломанный в двух местах нос говорил о его увлечении боксом, а большие зеленые глаза светились юмором и интеллектом. Он продолжал теребить в руках проходку и одновременно осматривал жилище.

– Меня зовут Зверев Ювеналий Ювеналиевич.

– Красивое имя.

– Я капитан полиции. Начальник отдела по особо важным. Город Нарим. Где мы можем переговорить?

Давид жестом пригласил капитана на кухню, а мужчины, сопровождавшие его, остались стоять в коридоре.

– Кофе сварить?

– Не утруждайте себя, – отказался тот. И через секунду добавил, все так же любознательно осматриваясь: – Пояснить причину моего появления? Или догадаетесь сами?

Давид расплылся в счастливой улыбке.

– До того как вы представились, у меня было два варианта: потеряшки и Виктория Викторовна. Но теперь готов биться об заклад, что причина вашего появления – люди, исчезнувшие в недрах телепортационных устройств.

– Бинго, – сказал капитан.

– Вы назначены главным по Нариму? По поискам? А тут приезжает какой-то питерский штатский и что-то вынюхивает. Такое направление мысли?

– Практически. Вы же знаете разграничения. Должны были согласовать оперативно-разыскные мероприятия на территории Нарима с моим штабом.

– С вашим штабом? А как вы узнали, что я приехал?

Буров и сам догадывался как: жук активирован, поэтому его перемещения сейчас очень легко отследить, особенно учитывая возможности Зверева.

– Вы только меня смотрите? Или всех?

– Всех, – не стал отпираться Ювеналий, – но пока только вы имели наглость явиться сюда. Это моя юрисдикция! Понимаете? И это – Нарим. Другая планета. Здесь свои правила.

– Например?

– Ну нельзя так просто взять, приехать в Нарим и начать вести свое расследование, не маякнув куда полагается!

Внутри Бурова начало расти напряжение от этого бесполезного, с его точки зрения, словесного пинг-понга. И напряжение отразилось на сказанном.

– Товарищ капитан, мое присутствие в Нариме – факт уже состоявшийся. Варианта два: первый – принять его и договориться о том, как действуем дальше. Я никогда не был противником совместной работы, особенно если есть польза для общего дела. Второй – продолжить отрицать ситуацию. Это вариант может привести к печальным последствиям.

– Каким?

– По физике что было в школе? Сила действия равна силе противодействия.

Ювеналий внимательно изучал лицо Давида на предмет возможного блефа и, изучив, перешел на «ты».

– С физикой у меня как-то не сложилось, – сказал он. – Но вот как сейчас помню: моя учительница по географии частенько говорила так: «Если не знаешь, что ответить, отвечай „Гондурас“». А в нашем случае ответ будет немного другой, но в рифму.

– Какой?

– Стас. Пока ты под крылышком у этого кабинетного птенчика, естественно, ни тебя, ни шелупонь, прячущуюся в красивых дизайнерских комнатках твоей бывшей женушки-взяточницы никто трогать не станет. Но так будет не всегда. Имей в виду, если вдруг крылышко исчезнет – ведь птенчик может и упорхнуть, а может в цыпленка табака превратиться, – а ты со своей свитой в этот момент будешь все так же разгуливать по Нариму, вынюхивая здесь что-то, возмездие окажется быстрым и яростным, – произнес Ювеналий.

– Вот это заявленьице.

Давид улыбнулся и впервые надолго задержал взгляд на Звереве. Тот сохранял абсолютную невозмутимость.

– А что у тебя за интерес к Виктории Викторовне? – спросил Ювеналий.

– У меня нет к ней никакого интереса, – возразил Давид, – а вот у нее ко мне прослеживается нездоровое любопытство. Вы встречались с ней?

Ювеналий замялся.

– Скорее нет, чем да, – неопределенно выразился он.

– Как это?

– Долго объяснять. И лень, и не надо. Лишнее. Что хотел, я сказал. Ты делай выводы. Надеюсь, сделаешь правильные. Разреши откланяться.

Ювеналий направился к выходу. Буров дождался, когда вся их веселая группка покинет квартиру Лизы, и закрыл за ними дверь. Через секунду в коридор вышли Рейнгольд, Карина и Глеб. Артур укоризненно посмотрел на Бурова.

– Зря открыли?

– Нет. Нормально. Чем больше информации, тем выше вероятность успеха.

– Кто они такие? – сгорал от любопытства Артур.

– Молодой с перебитым носом – главный в Нариме по поиску потеряшек. Считает, мы на его территории развели безобразия. Выдвинул ультиматум. И это он еще не знает, что мы нашли Василевича и приставили к нему невидимок, – улыбнулся Давид.

– Каких еще невидимок? – подала голос Карина.

Буров открыл книжку и проверил входящие от Стасова. Тот уже скинул ему ссылки на два канала. На первом перемещения Василевича проецировались на карту Нарима, а на втором показывали кино: авто– и аэрорегистраторы, видеокамеры на улицах, в административных зданиях и кафе, а также в руках невидимок снимали все, что происходило и будет происходить с вице-мэром.

– Невидимки, – объяснил Буров, посмотрев на девушку, – это полицейские, которые занимаются исключительно слежкой и выполняют свою задачу так виртуозно, что ты ну ни за что не определишь, что за тобой следят и еще кино снимают.

– Про любовь? – спросила Фатахова.

– Иногда про любовь. Иногда про разлуку.

Рейнгольд, все это время перетоптывавшийся в нетерпении, наконец не выдержал, обратившись к Бурову:

– Дава, мы будем пить?

– Я не буду, Арчи. А ты как хочешь. Твоя ответственность.

– Все равно у меня задач пока нет, – пожал плечами Артур и направился в гостиную.

Карина задумчиво погладила свой ежик и сказала:

– Я не люблю про разлуку.

– Да кто ж любит-то, – ответил Давид.

Он решил пойти на кухню, чтобы спокойно понаблюдать за Василевичем. За ним увязалась Карина. Буров, открыв книжку, погрузился в видеообзор. Василевич (или, скорее, Говорунов) сидел за массивным, черного цвета столом в форме буквы «т» и рассматривал какую-то бумагу. Стол этот был доминантой кабинета и разрезал его на две равные части. Эдуард Михайлович занимал место на вершине этой гипотетической «т», а в ее основании сидела средних лет блондинка в странном пиджаке цвета хаки. Время от времени женщина бросала на чиновника внимательные и хитрые взгляды. Камера снимала из центра комнаты, сверху, поэтому потенциальным зрителям открывался хороший вид и на хозяина кабинета, и на его посетительницу.

– Как это возможно? – поинтересовалась Карина.

– Что именно?

– Всего лишь час прошел, а у него уже жучки в кабинете. Он же из него и не выходил, наверное.

Буров радостно улыбнулся.

– Кариныч, все административные здания Нарима, как и любого, в принципе, города страны еще на этапе строительства снабжаются такими вот встроенными сюрпризами. А чтобы перевести их в режим съемки, большого ума не надо. Разрешение соответствующего органа. И все. Все происходит автоматически.

– Плохой текст. Мне не нравится, – сказал Говорунов.

Буров и Карина притихли в ожидании продолжения. Блондинка абсолютно не удивилась словам вице-мэра.

– Вы принципиально согласуйте. Подправим, – пообещала она.

Говорунов и бровью не повел, продолжая изучать написанное.

– Плохой текст, – повторил он.

– Согласуйте, – не сдавалась женщина.

На кухню подтянулись Рейнгольд и Глеб. В руках Артура красовалась практически полная бутылка двадцатилетнего скотча и бокал, а Глеб держал черный прямоугольник книжки.

– Что здесь у вас? – спросил первый, подсаживаясь к Бурову.

Василевич остался стоять за их спинами.

– Бывшему Василевичу, а ныне Говорунову, по всей видимости, сейчас будут давать взятку, – объяснил Давид.

Рейнгольд улыбнулся и плеснул себе виски.

– Ох, люблю я это дело!

– Какое? – не поняла Карина. – Выпивать до обеда?

– Нет. Смотреть, как алчность и тщеславие берут вверх над благочестием и скромностью.

– А-а-а. Это, наверное, из-за того, что у вас самого подобный процесс повторяется с завидной регулярностью.

Карина не отрываясь смотрела на экран книжки Давида. Рейнгольд молча уставился на нее, не понимая, всерьез говорит она или нет. Но затем его внимание отвлек на себя Говорунов. Он спросил:

– Анна Борисовна, вы верите в Эллиона?

И блондинка, сидевшая напротив Говорунова, и его неслучайные зрители по ту сторону буровской книжки, удивленно посмотрели на чиновника.

– Это вопрос с подвохом?

– Это прямой, как палка, вопрос, требующий абсолютно честного и незамедлительного ответа, – изрек Эдуард Михайлович.

– Тогда мой ответ – нет, – сказала блондинка.

– Спасибо за честность, – улыбнулся Говорунов, – мой ответ по документам полностью совпадает с вашим.

Он протянул женщине неподписанные бумаги и кивком указал ей на дверь. Дама, однако, не спешила покидать кабинет.

– Я вам деньги предлагаю, – настаивала она. – Много. Вы что?

Говорунов молчал, насупившись, а Рейнгольд, ухмыльнувшись, повернулся к студенту.

– Твой дядя – сектант? – спросил он.

– Это не мой дядя, – поморщился Глеб. – Точнее, не совсем мой.

– Вы же вице-мэр Нарима, – не сдавалась блондинка, – вам же можно.

– Голубушка, – сказал Говорунов, – послушайте, у меня есть определенные принципы, по которым я живу. Живу, прошу заметить, счастливо – хотя и не безмятежно – уже несколько десятков достойных лет. И здесь не важно, в Нариме я, в Нальчике или, на худой конец, в Нягани. От изменения местонахождения тела принципы мои не меняются.

Блондинка вздрогнула, словно вспомнила что-то очень неприятное.

– Какие еще принципы? Взяток не берете? Тогда, скажите на милость, как вы умудрились столько лет в Нариме на такой должности удержаться?

– Мадам, я беру взятки. Мне же надо кормить семью.

– Тогда о каких принципах вы мне тут вещаете?

– Я никогда, слышите, никогда не возьму денег от человека, который не верит в божественную природу Эллиона.

– Я верю в Эллиона, – тут же отреагировала блондинка и подняла грустный взгляд на вице-мэра.

Тот молчал, угрюмо рассматривая ее лицо. Женщина опустила глаза куда-то вниз, на свои модные черные туфли и сказала так тихо, что зрительный зал с трудом разобрал ее реплику:

– Верю. Всем сердцем. Всей душой. Всем разумением.

– Не из той песни строчки, голубушка, – покачал головой Говорунов.

Блондинка перевела взгляд с туфель на лицо Эдуарда Михайловича. А тот написал что-то на маленьком квадратном листочке и протянул ей, предлагая подняться. Женщина вспорхнула со стула и, приблизившись к Говорунову, выхватила из его ладони белый квадрат записки.

– Что это? – спросила она.

– Адрес. Приезжайте сегодня к семи.

– И что меня там ждет?

– Секс, наркотики и рок-н-ролл, – ответил Говорунов.

– Уже лечу, – улыбнулась она. – Вы будете?

– Да. Проповедь будет. Мессу отслужим. Ничего особенного. Приходите. А завтра я всю эту макулатуру вам подпишу.

– И на что только не готовы идти современные женщины ради достижения поставленных целей! – вздохнула блондинка и выбежала из кабинета Говорунова.

Пространство его погрузилось в тишину, что было логичным, но такая же тишина окутала и кухню, из которой за ним наблюдала компания под предводительством Давида Бурова. И это выглядело значительно менее логичным, учитывая количество человек, собравшихся на бесплатный просмотр. Первым молчание нарушил Рейнгольд. Данный поступок как раз совершенно четко укладывался в канву происходящего, учитывая, что где-то внутри него уже бултыхалось как минимум полтора бокала скотча.

– Он точно инопланетянин, – резюмировал Артур.

Давид молчал, угрюмо рассматривая экран своей книжки. Ответила Рейнгольду Карина.

– Он точно не инопланетянин, – не согласилась она, – я читала Герберта Уэллса. Я знаю, как выглядят инопланетные захватчики. А у этого мужчины просто немного сдвинулась система отсчета.

– Какая система отсчета? – спросил Глеб.

– Ты не читал трудов Эйнштейна? – удивилась Карина. – Представь, ты сидишь в вагоне поезда и смотришь в окно на перрон. И вот поезд начинает двигаться. Но ты находишься внутри него, и на какое-то время у тебя возникает полная иллюзия того, что поезд стоит на месте, а движется перрон.

– А на перроне? – уточнил Глеб.

– А для человека, стоящего на перроне, все однозначно: он не двигается с места, а поезд едет.

– А для человека, находящегося где-нибудь за пределами планеты? Например, на Вавилоне-1? – подключился к обсуждению Буров.

Карина задумалась. И через секунду сформулировала ответ.

– Двигаются оба. Вместе с Землей.

– Двигаются оба, – повторил за девушкой Давид и, улыбнувшись, посмотрел на Карину. – Кариныч?

– Что?

– Будь другом, завари чаю, а? Не может такого быть, чтобы у Лизы не нашлось зеленого чая.

Фатахова направилась выполнять поручение. Дальше в течение нескольких рабочих часов в кабинете Говорунова ничего интересного не происходило. Он подписывал документы, пару раз вставал размяться, поговорил по телефону. И в итоге ровно в шесть вечера покинул здание мэрии. Дальше его вели уличные камеры и записывающие устройства магазинов и кафе. Говорунов шел пешком, не торопясь и всем своим видом показывая, что наслаждается прогулкой, погодой, вечерним городом. Он заглянул в ресторанчик в двух кварталах от здания администрации и заказал себе спагетти с морепродуктами и большую чашку кофе. Снимала его камера, расположенная где-то в районе барной стойки, точнее над ней, а так как вице-мэр сел лицом к бару, то вся компания, проглатывая слюну, наблюдала за легким ужином Эдуарда Михайловича.

– Я есть хочу, – пожаловался Глеб и отвернулся от экрана.

Судя по скорости, с которой Говорунову принесли блюдо, оно уже было готово к его приходу, поэтому вся трапеза вице-мэра длилась не более пятнадцати минут, после чего тот вышел на улицу и зашагал в северную часть центра Нарима. Путешествие его продолжалось минут, наверное, двадцать, пока он не приблизился к стандартному для города светло-серому офисному зданию. Говорунов зашел внутрь и, миновав пост охраны, поднялся на третий этаж. Далее он почти сразу свернул направо и переступил порог зала, под завязку наполненного людьми. Вице-мэр двигался по проходу к трибуне, с которой в зал что-то эмоционально говорила молодая чернокожая женщина. Зрители внимали ей в абсолютной тишине; только когда Говорунов проходил мимо, то здесь, то там раздавалось тихое:

– Проповедник…

Эдуард Михайлович сел на сцене рядом с выступавшей девушкой и прислушался к ней.