Текст книги "Повелители Тьмы"

VI

Решение пришло утром, на свежую голову. И когда оно пришло, Ярослав удивился, как он сразу не додумался до этого. Он найдет в берлинском приюте младшего брата Абдуззахира аль-Бахри и разузнает у него все обстоятельства исчезновения иракца. Но сделать это надо было в абсолютной тайне от «Ultimate Solution». Ярослав сразу же подумал о Хельме и о ее волонтерской работе в приютах. Он думал, что если за ней и была слежка, то по крайней мере, не такая вездесущая, как за ним – через нее проходил только маленький фрагмент информации по проекту «Геката». Но мог ли он всецело доверится ей и рассказать о письме «Доброжелателя» о разговорах с Элфордом и Ботрайтом, о своих подозрениях? Да, он доверял ей, он был уверен, что она поняла бы его, но он опасался, что она могла случайно проговорится, случайно пренебречь правилами предосторожности, невольно проявить невнимательность. Поэтому он решил пока что сказать ей, что он хотел бы найти сироту просто для того, чтобы прояснить лично для себя это туманное дело с исчезновением человека и, если нужно, помочь бедному мальчику. Так он и сказал Хельме и попросил ее ни слова не говорить об этих поисках никому из «Ultimate Solution», объяснив это тем, что для Ботрайта дело как бы закрыто и ему очень не понравится такая несанкционированная активность. Хельма согласилась и через неделю сообщила:

– Я нашла его. Посещала с подарками от спонсоров нашей волонтерской организации приют в Фридрихсфельде и увидела там подростка, по виду с Ближнего Востока. Спросила у директора приюта, как зовут. А она говорит: «Шамсуддин аль-Бахри». Ну, я поговорила с ним немного. Умный и живой паренек, не то, чтобы запуганный, а недоверчивый, как бы прячется в себя, неохотно идет на контакт. Директор мне рассказала, что он увлекается пением и у него, по ее мнению, есть способностим

– Спасибо, Хельма. Знаешь что, мне необходимо поговорить с ним. Расспросить, что он знает об исчезновении брата. Поможешь?

– Конечно милый. Мы можем поехать туда вместе. Когда ты хочешь?

– Хм, можно послезавтра вечером?

– Да, давай.

Невысокое белое здание приюта располагалось у небольшого сквера. Ярослав оставил свой смартфон дома во включённом состоянии, якобы «забыл», попросил Хельму выключить ее смартфон и вынуть из него аккумуляторную батарею и поехал вместе с ней на метро, а от метро они прошли к приюту минут двадцать пешком. Зашли в кабинет директора, полной, добродушной женщины.

– Фрау Калленберг, – начала разговор Хельма, отыгрывая сценарий беседы, который они вместе обсудили по дороге в приют, – Я хотела бы поговорить с Вами насчет Шамсуддина аль-Бахри. Если у него действительно талант к пению, то нельзя допустить, чтобы он бесполезно пропал. Вот этот молодой человек, – кивнула она в сторону Ярослава, – учился в Академии Музыкальных Искусств. Он недавно приехал к нам из России. Он мог бы прослушать Шамсуддина и сказать свое квалифицированное мнение. А у меня самой есть знакомая в очень хорошей музыкальной школе, и я могла бы поговорить с ней о приеме мальчика на обучение.

– Ах, Хельма, милая, как ты добра! Разумеется, господин…

– Лопатин, – подсказала Хельма.

– Господин Лопатин, – с улыбкой продолжила фрау Калленберг, – может прослушать нашего подопечного хоть сейчас. У нас уже должен закончится обед. Пойдемте в столовую, Шамсуддин должен быть там.

Втроем они прошли в столовую. Шамсуддин, черноволосый худой подросток с большими умными глазами, допивал свой компот, когда директор приюта позвала его. Хельма с ласковой улыбкой на лице поздоровалась с ним и представила Ярослава как музыканта из России. Затем все вместе направились в небольшой зальчик, где стоял рояль. Фрау Калленберг пошла заниматься своими делами. Хельма прекрасно играла на рояле. Узнав, что Шамсуддин может спеть «Оду к радости» Бетховена, она стала аккомпанировать.

– Неплохо, очень неплохо, – сказал Ярослав с видом знатока, когда юный иракец закончил пение, – Но, чтобы стать настоящим профессиональным певцом, тебе необходимо учится.

Глаза мальчика загорелись.

– Да? Вы думаете, что я хорошо пою, правда?

– Конечно.

– Но как же мне учится? И где?

– Если ты хочешь учится, мы можем устроить тебя в музыкальную школу. Ты будешь посещать ее три раза в неделю, в вечернее время. Решай сам, хочешь ли ты этого и сможешь ли потянуть это обучение вдобавок к тому, что ты учишься в обычной школе, – ответила Хельма.

– Смогу! – рассмеялся Шамсуддин. – Что мне делать, чтобы меня приняли в эту школу?

– Ничего. Хельма все уладит и скажет тебе, когда и куда придти на занятия. Но, возможно, потребуется согласие твоих родственников. У тебя есть кто-нибудь из родственников здесь в Германии?

Лицо Шамсуддина мгновенно накрыла тень.

– У меня был брат, – с грустью в голосе произнес он, – но он пропал без вести более полугода назад.

– Да ты что? А как это случилось если не секрет?

– У нас не было денег. Чтобы заработать, мой брат поступил как волонтер на испытания какого-то научного медицинского прибора в компанию «Ultimate Solution». Он вышел оттуда очень больной. У него постоянно и ужасно болела голова, его мучили рвота и сильные боли в почках и сердце. Он забывал самые простые вещи через десять минут, а ночью по несколько раз просыпался от кошмаров. Ну вот, а когда через три дня после того, как вернулся домой, он вышел один на улицу днем, он исчез…

– «Ultimate Solution»? Ты знаешь, я ведь работаю в этой компании, – Ярослав решил идти ва-банк.

– Но ведь Хельма сказала, что Вы – музыкант?! – отпрянув, с настороженным недоверием в голосе воскликнул Шамсуддин.

– Да, в свое время я учился вокалу в Академии Музыки, я хорошо разбираюсь в этом, но все-таки пение стало моим хобби, а моей профессией – программирование. Поэтому я сейчас работаю в «Ultimate Solution». Но я приехал из России и стал работать в этой компании уже после того, как исчез твой брат. Вот посмотри копию моего контракта с компанией. Видишь дату? – Ярослав достал из бумажника сложенную вчетверо копию первого листа контракта и дал ее Шамсуддину.

– Да.

– Ты веришь мне?

Шамсуддин очень внимательно посмотрел в глаза Ярославу и после паузы произнес:

– Да. Я верю Вам.

– Постой-ка, я припоминаю что один наш сотрудник рассказывал историю об иракце – волонтере на испытаниях. Как он сказал, не помню точно… Абдулрашид? Адуззахри?

– Абдуззахир…

– Точно! Так вот он рассказывал мне и еще паре коллег на обеденном перерыве в столовой, об исчезновении Абдуззахира. По его словам, твой брат якобы был связан с мафией и его убрали люди из враждебного клана.

– Это ложь! – глаза мальчика загорелись гневом, – Мой брат никогда не был членом мафии! Он считал, что такие дела противны воле Аллаха! Он хотел честно работать! После того как здесь в Германии умерла наша мать, мы остались совсем одни. Нам дали маленькую квартиру и пособие. Мой брат постоянно искал работу, но мог найти только случайный временный заработок, на месяц или два. Его не брали на работу. Сначала говорили, что он плохо знает язык, потом не было свободных вакансий. Не верьте им, пожалуйста!

– А я и не верю им, Шамсуддин. Мне очень жаль, что твой брат исчез. Знаешь что… Я попробую выяснить, что на самом деле произошло с Абдуззахиром. Но только давай сразу договоримся – никто, абсолютно никто, кроме меня и Хельмы не должен знать о наших с тобой разговорах по поводу твоего брата. Ты сам должен понимать причины. Если исчезновение Абдуззахира не случайность, а дело рук плохих людей – о наших разговорах не следует говорить никому.

– Я понимаю это и буду хранить тайну, можете не беспокоится. Я уже взрослый. Это мои ровесники в школе, местные, еще дети. А я из Ирака… Я взрослый.

– Ну вот и отлично, Шамсуддин. Хельма будет навещать тебя. А я, если что узнаю – расскажу тебе.

VII

После приюта Хельма поехала на девичник с подругами, а Ярослав отправился домой на метро, по дороге погрузившись в раздумья. Теперь было ясно, что Ботрайт солгал. Исчезновение Абдуззахира аль-Бахри не было связано с мафией. А почему он солгал? Не иначе потому, что к этому как-то причастна «Ultimate Solution». «Я должен выйти на «Доброжелателя» чтобы распутать этот клубок и узнать, что же на самом деле таится под покровом проекта «Геката», – решил Ярослав.

И он начал действовать согласно рекомендациям в письме «Доброжелателя». Рассказал всем своим коллегам о своем новом увлечении – нумизматике. Стал покупать тематические журналы и оставлять их на своем рабочем столе, начал сайты и форумы в интернете по нумизматике. А через неделю опубликовал на форуме, который дал «Доброжелатель» объявление о том, что хотел бы купить серебряную бухарскую таньгу времен династии Шейбанидов. Для связи он дал адрес электронной почты на публичном крипто-сервисе. Практически этот почтовый ящик невозможно было взломать, по крайней мере за несколько дней, а все сообщения безвозвратно удалялись в течение 24 часов. Он дал объявление утром, а уже вечером на почту пришло письмо:

«Дорогой друг,

Я очень рад что Вы приняли решение пойти на контакт со мной. Давайте встретимся завтра в 17.30 в Музее Фотографии у Зоологического Сада. Людей там обычно мало, и Вы легко найдете меня в главном зале экспозиции. Вы узнаете меня по красному шарфу и журналу «Конкрет» в руке. Спросите меня сначала о продаже монеты, чтобы я был уверен, что это Вы. Смартфон с собой не берите. Если по каким-либо причинам прийти завтра не сможете – через неделю дайте это же объявление на форуме повторно, я назначу другую дату и время.

Искренне Ваш,

Доброжелатель».

В главном зале Музея Фотографии, когда в нем появился Ярослав, было всего три человека – пожилая женщина, молодой человек богемного вида и черноволосый, короткостриженый мужчина средних лет, в очках, с умным вытянутым лицом, в черном пиджаке и с изящным красным шарфиком на шее. В руке он держал свернутый номер журнала «Конкрет».

– Добрый день. Позвольте спросить, это Вы продаете монету?

– Да, – с широкой доброжелательной улыбкой произнес мужчина, – Однако, тут не очень удобно, давайте выйдем на улицу, прогуляемся.

– Меня зовут Роберт, я родился в Англии, жил в Америке, во Франции, сейчас живу здесь в Германии. Вы знаете, Ярослав, я почему-то был уверен, что вы обязательно поверите мне и свяжетесь со мной, – сказал «Доброжелатель» когда они вышли из Музея и неторопливым шагом направились в сторону парка Тиргартен, – Да, ну так вот, дело в том, что я давно знаю Элфорда. По образованию и по роду деятельности я – системный аналитик. Пять лет назад я стал работать в «Ultimate Solution». Тогда они не занимались еще искусственным интеллектом, а выполняли высокотехнологичные заказы Пентагона. Основателем компании и ее руководителем был тогда отнюдь не Крис Элфорд. Основал эту компанию Фрэнк Фитцджеральд.

– Как? Фрэнк Фитцджеральд? – удивленно переспросил Ярослав.

– Да, так. А что, Вы знакомы с ним?

– Я видел его и говорил с ним. Именно он приезжал ко мне в Петербург для того, чтобы предложить контракт на работу в «Ultimate Solution», – и Ярослав рассказал Роберту подробности своей встречи со странным господином.

– Хм, очень интересно. Фрэнк Фитцджеральд – потомственный мультимиллионер, принадлежит к элите Америки. Именно он, а вовсе не Элфорд и придумал проект «Геката». И именно он является основателем «Ultimate Solution». Поначалу я, как и Вы, воспринял этот проект как обычную научную разработку. Однако, в процессе работы, а в мои функции входило ставить задачи проектно-производственным командам, сопоставляя и анализируя информацию – я стал все больше и больше понимать цели проекта. На самом деле, цель проекта «Геката» – соединить возможности человеческого интеллекта с быстродействием и мощностью компьютерной машины, создать самую совершенную, качественно новую нейросеть, способную управлять всеми глобальными процессами, создавать хаос и управлять им в своих интересах, просчитывать все действия враждебных создателям нейросети сил на много ходов вперед, купировать все угрозы, манипулировать реальностью так, как того захотят создатели. Однажды, я случайно получил доступ к компьютеру Элфорда на короткое время и обнаружил один документ. Вот возьмите, он здесь, – Роберт достал из внутреннего кармана пиджака флешку и передал ее Ярославу, – Так вот, из этого документа я узнал, что Фитцджеральд и Элфорд регулярно посещают собрания одного тайного общества. И это не детский сад с парамасонскими ритуалами как «Общество Печати» Гарварда, где учился Фитцджеральд или «Череп и Кости» Йелля, где учился Элфорд, а серьезная штука, судя по всему. Все члены этого общества имеют псевдонимы, но насколько я понял, в нем состоят некоторые люди из числа самых богатых и самых влиятельных не только в Америке, но и в Европе. Общество называется «Орден Могущества». Их главная идея и их главная цель – власть. Абсолютная власть над миром… А средством к этой цели должен служить проект «Геката».

– Но есть же правительства, законы… Как они собираются править миром? – спросил Ярослав.

– Ах, молодой человек, вы не представляете, насколько наши правительства зависят от денежных мешков. Они зависят от них больше, чем от избирателей. Правительства уже сейчас достаточно управляемы. Но дело даже не в этом. Все процессы в обществе, в экономике, в политике, в кадровых назначениях чиновников и так далее – будут полностью управляемы нейросетью. Выборы, назначения правительств и тому подобные формальности станут просто элементом дирижируемого процесса. Какой результат захотят члены «Ордена Могущества» такой и будет, понимаете?

– Да, понятно. Но что же произошло дальше? Почему и как Вы ушли из «Ultimate Solution»?

– Я осторожно пытался узнать больше об этом их тайном обществе, но, к сожалению, мне это не удалось. Работать же над проектом и вносить свой вклад чтобы планы этих людей реализовались я не считал для себя этически приемлемым. Поэтому, я решил отойти в сторону, сохранив в тоже время дружеские контакты с некоторыми людьми, простыми исполнителями, работавшими вместе со мной в компании. Проект в это время забуксовал в плане технического исполнения, и я использовал этот факт, мотивируя для Фитцджеральда и Элфорда свое желание уйти. Кроме того… За год до этого у меня погибла жена… И я сказал им что я психологически надломлен, а работа в компании слишком напряженная и поэтому я хотел бы поработать в другой сфере – журналистике, где я буду более свободен и это поможет мне. Ведь на самом деле я имею второе образование журналиста и даже работая в «Ultimate Solution» не прекращал сотрудничество с несколькими изданиями, изредка публикуя в них свои статьи. Короче говоря, судя по тому, что я еще жив, – улыбнулся Роберт, – они поверили мне, поверили в то, что я решил, что проект неосуществим и скоро заглохнет и в то, что я буду молчать о целях проекта.

– А почему такой важный человек, как Фитцджеральд, специально приехал ко мне, чтобы нанять меня? Это странно… И почему, если, как Вы говорите, он является основателем компании, теперь всем руководит не он, а Элфорд? – задумчиво спросил Ярослав.

– Видите ли, дело в том, что около года назад у Фрэнка Фитцджеральда обнаружилась тяжелая болезнь. Это сообщили мне мои бывшие коллеги, оставшиеся работать в компании. Точный диагноз неясен, мнения врачей разделились. Судя по всему – болезнь моторных нейронов, или иначе – болезнь Лу Герига. По этой причине Фитцджеральд передал непосредственное руководство компанией Элфорду. А почему он приехал к Вам лично? Что ж, я могу только предположить, но скорее всего так и есть, что Вы были им крайне необходимы, учитывая тот факт, что проект «Геката» топтался на месте. А эти люди, про которых Вы рассказывали, сопровождающие Фрэнка, они на самом деле не столько для охраны были, сколько для того, чтобы помогать больному в случае чего.

– Хорошо. Теперь я многое понимаю. Но что Вы посоветуете мне делать? Как мы можем сорвать планы этих людей?

– Давайте подумаем. Что нам известно на текущий момент? Есть некая фирма, которая занимается проектом нейросети. Боссы этой фирмы входят в какую-то тайную структуру, объединяющую людей, про которых мы знаем только то, что они очень богаты и влиятельны. У нас почти нет реальных доказательств. Я мог бы опубликовать в прессе документ, который я раздобыл, но там нет имен и все очень туманно. Но этого мало, чтобы привлечь внимание. Нужны более весомые доказательства.

– Понимаю… То есть я должен глубже проникнуть в планы Фитцджеральда, Элфорда и той тайной ложи, в которую они входят?

– Да. И у Вас есть такой шанс, Ярослав. Когда Вы раздобудете реальные доказательства – тогда я используя свои связи в журналистском сообществе и в политических кругах, чтобы обнародовать информацию и поднять волну общественного возмущения.

– Вы считаете, что этого будет достаточно чтобы остановить их?

– Посмотрим. Пока что у нас нет выбора… Если Вам нужна будет какая-либо помощь с моей стороны – я всегда готов. Приходите по этому адресу в бар «Петер Пане» у Главного Вокзала, – Роберт передал Ярославу клочок бумаги с адресом, – Там работает мой друг, очень надежный человек. Зовут его Отто. Найдете его, скажете, что хотели бы купить у господина Доброжелателя еще и другие старинные монеты. Он мне немедленно сообщит. Бумажку уничтожте.

Они вышли из парка на площадь Большая Звезда. Теплый июньский вечер толкнул на свежий воздух немало бегунов и велосипедистов. Ярослав и Роберт пожали друг другу руки и разошлись. Роберт остался ждать такси, а Ярослав решил воспользоваться электросамокатом, чтобы добраться до дома.

VIII

Ботрайт вызвал Ярослава к себе в кабинет:

– Ну что, хочу Вас обрадовать, мы нашли волонтера.

– Наконец-то, я рад, – с искренним воодушевлением воскликнул Ярослав, – кто он?

– Я понимаю, что по-человечески Вам интересно, кто этот человек. Но, видите ли – к Вашей работе это не имеет непосредственного отношения. Да и какая, в сущности, разница, кто он? Просто человек…

– Да, но… Как-то странно… Впрочем, Вы правы… Когда он будет у нас и мы сможем подключить к нему нейросеть?

– Уже завтра в три часа дня его привезут сюда. Но я должен Вас уведомить – мы приняли решение, что ни Вы, ни работники Вашей команды не будут участвовать в процессе подключения волонтера к аппаратуре. Это сделают другие специалисты. Также, мы решили, что Вам необязательно иметь непосредственный доступ к этому человеку.

– Почему? – спросил Ярослав с оттенком разочарования в голосе, – Вы не доверяете мне?

– Не в этом дело. Просто мы хотим диверсифицировать объем работ между разными рабочими группами. Для конечного результата будет эффективнее, если каждый сосредоточится на своем деле. Вся информация по работе мозга нашего, скажем так, «подопечного» и по работе нейросети будет поступать к Вам в режиме онлайн. Для того участка работы, который выполняет Ваша команда, непосредственный доступ к пациенту совершенно необязателен.

Ярослав, поняв, что Ботрайт, а точнее Элфорд (ибо решение принимал он), не доверяют ему, и, возможно, что-то скрывают, перевел разговор на другие, технические и организационные моменты.

Как и сказал шеф, на следующий день в три часа дня, в специально отведенный бокс в научно-исследовательском центре компании «Ultimate Solution» в Шпандау был доставлен волонтер. Никто из участников команды Ярослава Лопатина не знал, кто этот человек. Операцию по вживлению чипов в мозг волонтера, подключение аппаратуры – все это осуществили несколько сторонних нейробиологов, хирургов, техников. Еду «подопечному», как его сразу же стали называть все в центре, приносили неизвестные молчаливые люди – сотрудники какой-то частной охранной фирмы, но не службы безопасности «Ultimate Solution». Они же делали уборку помещения.

По информации, которую сразу же получал Ярослав, имплантирование чипов в мозг подопечного прошло успешно. Дизайн устройства был спроектирован таким образом, что на голове волонтера постоянно находился шлем из пластика. В этот шлем была вмонтирована сеть микроприборов, получающих сигналы от вживленных в мозг чипов и в свою очередь передающих их устройству-дешифратору. Первые данные мозговой активности стали сразу же поступать в дешифратор, который начал их анализировать и создавать матрицу – всеобъемлющую интерпретацию работы человеческого мозга. Но самым сложным звеном в этой цепи было обучение нейросети на сверхмощном компьютере, с которым был связан прибор-дешифратор. Процессоры этого компьютера занимали площадь около ста пятидесяти квадратных метров и располагались в помещении, соседнем с небольшой комнатой, в которой на кровати лежал волонтер. Технические ограничения всей этой системы не позволяли волонтеру «отсоединится» от нее. Если бы он снял шлем и покинул свою комнату, то таким образом весь процесс «обучения» нейросети, который необходимо было поддерживать в режиме 24 на 7, даже во время сна – пошел бы насмарку.

Первоначальный уровень, с которого началось «обучение» нейросети, был уровнем сознания только что родившегося младенца – то есть простейшие реакции на внешние раздражители, позитивные или негативные. Но так и должно было быть. Ярослав рассчитывал, что нейросеть будет идти от таких простейших реакций к освоению лексики языка (за основу планировалось взять английский язык), далее – к оперированию словами в контексте все более и более сложных задач, и наконец – к полному аналогу человеческого мышления.

Через несколько дней после того, как в Центре в Шпандау появился волонтер, Ботрайт спросил у Ярослава:

– Скажите, пожалуйста, а как у Вас отношения с Хельмой? Прошу понять меня правильно, Ярослав, я не вмешиваюсь в Вашу личную жизнь, боже упаси. Но, видите ли, Хельма – наш сотрудник, она взяла на себя определенные обязательства в плане безопасности проекта. И вот, недавно я получил насчет нее кое-какую информацию… Прямо сказать – неоднозначную информацию…

– Мои отношения с Хельмой прекрасны, мистер Ботрайт, – сухо ответил Ярослав, – Что за информацию Вы получили, позвольте узнать?

– Хельма ни с того ни с сего почему-то заинтересовалась судьбой брата нашего бывшего волонтера. Ну того иракца, который пропал без вести, помните? А с чего это вдруг ей начать помогать именно брату волонтера? Разве мало сирот в Берлине? Может она не доверяет официальной версии нашей компании и стремится что-то раскопать, найти какие-то «улики» против нас, которых нет и быть не может? Согласитесь, что возникают обоснованые сомнения в ее лояльности компании.

Ботрайт говорил об этом Ярославу потому, что сотрудники службы безопасности «Ultimate Solution», которые наблюдали за самим Ярославом и за всеми членами его команды, и в том числе за Хельмой, установили, что девушка устроила Шамсуддина аль-Бахри на учебу в музыкальную школу и доложили об этом Ботрайту. Ботрайту также доложили, что Хельма нередко посещает приют, где находится Шамсуддин. В свою очередь Ботрайт рассказал об этом Элфорду. Никакого другого «компромата» на Хельму и Ярослава не было и, немного обождав, Элфорд решил не тянуть кота за хвост, а прямо спросить Ярослава, что ему известно об этом и что он об этом думает. Ботрайту Элфорд дал указание записать разговор с Ярославом на видео и предоставить запись ему, Элфорду.

«Они все равно об этом узнали бы рано или поздно», – подумал Ярослав, – «Но что если они знают не только это, а и то, что я был в приюте? Вряд ли, но… так, спокойно, мне нужно отыграть все это дело в свою пользу». Смотря Ботрайту прямо в глаза, он ответил ему тоном человека, расслабившегося после напряжения:

– Ах это. Да. Хельма мне рассказывала. Как Вы, наверное, знаете, она в свободное время занимается, так сказать, добрыми делами, в одной некоммерческой организации по помощи детям-сиротам, посещает приюты. И кроме того, Хельма увлекается пением. Она мне недавно сказала, что встретила в приюте подростка из Ирака с редким голосом и решила помочь ему поступить в музыкальную школу. То, что это оказался брат того самого злосчастного волонтера – простое совпадение. Поверьте мне, мистер Ботрайт, если бы я заметил что-то странное в поведении Хельмы, что-либо, что указывало на ее нелояльность нашей компании – я бы немедленно сообщил бы это Вам.

– Вот как? Вы ставите нашу компанию выше своей привязанности к женщине?

– Я люблю Хельму, но больше всего я люблю свою работу, свое дело. Если бы я обнаружил нелояльность Хельмы к компании, я бы сообщил Вам и в тоже время открыто сказал бы об этом Хельме. Но, я уверен – Хельма преданна компании и нашей работе так же сильно, как и я сам.

– Хм, это правильный подход к делу, Ярослав. Хорошо, идите, жду от Вас отчет сегодня вечером.

Ярослав вышел, а через полчаса Ботрайту по видеосвязи позвонил Элфорд:

– Ну что ж, Билл, я просмотрел запись Вашего разговора. Лопатин убедителен… Мне бы хотелось ему верить, но надо бы еще проверить его.

– Каким образом, шеф?

– Я подумаю. И скажу Вам скоро.