Текст книги "Фатальное колесо. Пятое колесо в телеге"

– Так ты на «фо-но» рубишь? – чуть заметной грубостью попытался я разбавить казус. – «Сонату», «К Элизе». Да?

Опять блеск глаз в полумраке. Теперь изумленный.

– Ты откуда все это знаешь?

Тоже мне, бином Ньютона.

В музыкальных школах и студиях сейчас учится каждая третья девчонка. Отбирают по слуху и чувству ритма, который у этой подруги явно есть. На скрипки, виолончели, вообще на струнные инструменты идут мало, на баян и гитару родители в большинстве своем отдают мальчишек. Чтоб «веселили компании». Девчонкам остается фортепиано. Даже если специализация другая, факультативно к черно-белым клавишам прикасаются все. Учат по обязаловке тошнотворные этюды, менуэты разные, полифонические навороты Баха – сдали и забыли. Зато «Лунная соната» и багатель «К Элизе» Бетховена – общепризнанный и всеми горячо любимый минимум.

Как ни гадай – не промахнешься.

– Я все про тебя знаю, – вновь шепнул я в доверчивое ухо, придав голосу зловещий оттенок. – Потому что я… пришелец из будущего. Тада-а-ам! И знаю, что с тобой будет дальше.

– Браконьер ты из будущего, а не пришелец, – было мне ответом. – Нехорошо, между прочим, кадрить чужих девчонок, да еще и на вражеской территории. Гляди, как Артем на тебя зыркает, сейчас мимо кружки прольет!

– Ты же сказала, что он фантазер. «Фан-тазер… ты меня называла…»

– А может быть, я пошутила? Или просто хотела заставить поревновать мальчика? Наивные вы пацаны, как… дети малые!

Девочка-вамп!

Которая минуту назад банально трусила поцеловаться.

Я только головой покачал.

– С тобой и не поспоришь. А давай действительно устроим твоему жениху представление с переживаниями. К примеру…

Дальше я ничего не смог произнести.

Потому что леденящий ужас в один миг парализовал мне горло – словно микровзрыв моментальной заморозки. До уровня абсолютного нуля. А по спине, хранившей еще пока остатки человеческого тепла, колючей поземкой побежала знакомая дрожь. Как тогда в лагере, когда вино в бокале Дианы начало сходить с ума. Вместе со всем миром…

И так же внезапно, как этот непрошеный паралич, у меня появилось…

…Знание.

Не глобальное, нет.

Не абсолютное… к сожалению. До божественных категорий мне как было далеко, так и осталось. У меня появилось малюсенькое, никчемное знание, локализованное во времени и пространстве до смешных величин, – оно ограничивалось размерами комнаты в студенческом общежитии и… шестнадцатью минутами моей предстоящей жизни.

Так вышло, что в каком-то смысле я не соврал имениннице – я действительно знал, что с ней будет. Потому что через пятнадцать минут она…

…умрет.

Глава 3
«Лучше бы тебе этого не знать»

Это было не предположение.

И предвидением это тоже назвать было трудно.

Не расчетом, не прогнозом, не слепым угадыванием. И даже не твердой уверенностью, какой бы безапелляционной она ни была. Это было самое что ни на есть настоящее Знание!

В чистом виде.

Только так и не иначе.

Без вариантов – ЗНАНИЕ.

Потому что предстоящие минуты общей численностью шестнадцать оборотов секундной стрелки по циферблату – ни больше ни меньше, – я уже… прожил. Лично и непосредственно. Только что. Секунду назад. Ту самую чертову секунду, которая вновь застыла, как муха в янтаре, хоть жужжи, хоть не жужжи. И все эти как в кошмарном сне прошедшие минуты я был именно в этой самой общаге, среди развеселых студентов-строителей, на глазах у которых и умирала эта девочка.

Точнее… умерла.

Окончательно и бесповоротно. По всем признакам – от… асфиксии. От анафилактического шока, надо думать, приключившегося у нее скорей всего из-за аллергии на алкоголь. Да-да, на алкоголь! Именно в нашей стране и именно такая вот редкая аллергия!

Бывает же…

И самое страшное, что весь этот дикий кошмар уже произошел! Это чудовищное, нелепое происшествие уже случилось, уже осталось у меня в памяти за спиной, позади в прошлом. И одновременно… впереди в будущем. В очень недалеком будущем.

Каких-то…

Ничего не понимаю.

Вновь чудовищно кружится голова. Опять «вертолет», мать его вертушечью… прицепился, гад. И не пил ведь вообще ничего. Или пил? Да нет же… отказался.

Это все точно было в реальности – не во сне и не в бреду, я уверен.

Мы танцевали «медляк» с этой именинницей, болтали ни о чем, подкалывали друг друга и смеялись. Потом к нам откуда-то сбоку подгреб Артем с кружками и занудным предложением «остаканиться». Пока я бездарно отнекивался, Ленка, видимо, под впечатлением назревающего любовного треугольника, сулящего головокружительные перспективы в жизни, схватила жестянку, отхлебнула и… тут же, закашлявшись с надрывом, осела на пол, стала задыхаться и царапать себе шею. Кто-то даже заржал, не врубившись, кто-то кому-то стал дурашливо объяснять, что телке, мол, в вино подлили… спирт! Типа он сам видел… ха-ха… пить девочка не умеет… мама не разрешает…

Никто сразу и не понял, что она умирает.

Никто, кроме меня.

Потому что я видел, как она безнадежно и неотвратимо уходила, как ни старался я ее реанимировать в силу своих дилетантских медицинских навыков. И вновь кто-то хохотнул нервически, когда я стал вдувать воздух ей в легкие, рот в рот… и когда в панике давил ей на грудную клетку, раз за разом, обливаясь потом и холодея от заливающего мозг осознания безнадежности.

Никто даже не сообразил метнуться позвонить в «Скорую» – думали, шутки все это. А может, и не думали вообще ничего. Просто цепенели, как я сейчас, от ужаса – кто из этой быстро взрослеющей детворы видел до этого смерть так близко? Особенно здесь, особенно сейчас, особенно… того, с кем только что так весело проводил время!

Но… как же так?

Что происходит?

Вот же… вот же она живая передо мной!

Прижимается ко мне в «медляке», и руки ее по-прежнему на моих плечах. Теплые руки! Не скрюченные в предсмертных конвульсиях! А я… а я обнимаю ее за талию, пальцами чувствуя твердую ложбинку на девичьей пояснице под тонкой тканью…

Голову опять крутануло так, что потемнело в глазах.

И… паралич отпустил.

– …Ну что «к примеру»? Эй! Ты чего застыл?

Я сильно зажмурился – в темноте под веками привычно вспыхнули тысячи белых звезд, полыхнули и поплыли куда-то в сторону, словно далекие туманности в иллюминаторе звездолета. Потом аккуратно открыл глаза и сфокусировал взгляд прямо перед собой.

Жива. Точно!

Так же точно, как и… мертва… была только что. Лежала вот тут около стола, и пульс на сонной артерии вообще не прощупывался!

Галлюцинации?

Я осторожно убрал руки от ее спины, затравленно огляделся и буркнул угрюмо, слегка качнувшись в сторону ее виска:

– Поговорить… надо. Выйдем.

Развернулся, как в полусне, и шагнул в сторону коридора.

– Эй, Витек! Так выпьем или нет? Или мамочка заругает?

Артем.

В сознании полыхнуло – спирт в игристом вине! Это… пистолет у виска. Того самого, куда я только что нашептывал всякую игривую белиберду…

Меня качнуло в сторону.

Пытаясь вернуть равновесие, я взмахнул рукой. Удачно, надо сказать, взмахнул – загремели по полу выбитые из рук Артема кружки, взвизгнула от неожиданности какая-то девчонка, зашипело игристое на обшарпанных досках.

И… резко пахнуло медициной.

Как в процедурке. Как на ватке после укола…

– Э! Ты чего? Блин… последнее же бухло!

– Прости, брат…

– Уп-пх…

Никто, надеюсь, не заметил, как мой локоть жестко вошел ему под ребро. Тем более что пока несостоявшийся отравитель тщетно хлопал ртом, я нырнул ему под руку и потащил страдальца к выходу.

– Устал чувак, – бросил я окружающим. – Пойдем, друг, покурим в коридоре. Что, Лен? Нельзя там курить? О’кей! Тогда на пожарной лестнице подымим. Там ведь можно?

В коридоре неожиданно рядом с нами возник лохматый анархист, любитель зарубежной эстрады:

– Давай помогу.

– Че нам помогать-то? Курить?

– На свежий воздух его надо – там отдышится.

Я внимательно посмотрел на нечаянного помощника. Видел? Почему тогда в бутылку не полез? Ведь я – чужак. К тому же еще и борзый…

На всякий случай я сбросил руку Артема со своего плеча и развернулся навстречу возможной опасности:

– Уверен?..

– Я говорил ему, что не надо, – неожиданно стал оправдываться меломан, наблюдая с интересом, как Артем сползает по стенке в положение «сидя на полу». – У Ленки ведь астма. Она даже от запаха водки заходится. А он – ничего не будет, ничего не будет!

Зло.

Это зло сейчас куском дерьма сползало по стенке.

Хотя…

А так ли все однозначно? Что это было на самом деле – действительно зло или просто мальчишеская жестокость, замешенная на глупости? Как будто второй вариант лучше?! Без малого философский вопрос на поверку – с кондачка не решить. Парень просто хотел подпоить понравившуюся ему девчонку, рассчитывая, видимо, на далекоидущие префениции на ближайший вечер. Кто так не делал в свое время? Я, к примеру, точно делал. Мне ли судить?

Да и вообще кто я такой? Совесть нации? Карающий меч мироздания?

Не много ли берешь на себя, сабля ходячая?

И судьба, кстати, у этой девчонки все равно предрешена, к гадалке не ходи. Не сейчас, так потом случится что-либо подобное. Наверное, даже врачи с ее родителями не предполагают, что девочка со своей астмой и аллергией может сгореть так быстро. Так отчаянно и стремительно! А я вот могу. И не предположить, а… видел это все своими собственными глазами!

– Так! Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? – зазвенел за моей спиной голосок спасенной именинницы. – Ты что, ударил Артема? Витя!

Громкий же у нее… ретранслятор!

Стало быть, вокал хороший. Наверное, еще и поет до кучи.

А я так погляжу, наши веселые именины двигаются в привычном праздничном направлении – того и гляди, скоро начнется зажигательный и всеми любимый аттракцион под названием… «Наших бьют!». Что это? Закон сохранения увечий в природе? С одной претенденткой не вышло, так давай другому люлей навешаем?

– Никто его не ударил, – неожиданно заступился за меня лохматый. – Теме просто по шарам дало! Птица «пе́репил». У него это бывает.

А ведь мне тоже хочется дать Теме… в «шар»!

Несколько раз. И очень сильно.

– Лен, а у тебя ручка есть? – попытался я отвлечься от сладких грез и немного смягчить ситуацию. – Или карандаш?

– Зачем?

– Телефон тебе свой запишу. Созвонимся потом. Мне просто идти уже пора. И такое ощущение, что… миссия моя здесь закончена. В целом.

– Что за миссия?

– Ох, Лен! Лучше бы тебе этого не знать. Так что там с ручкой?

Фыркнув, именинница развернулась и исчезла в глубине комнаты, где о неприятностях утраты остатков алкоголя общество явно уже подзабыло. Да и нужно им это бухло, как… пятое колесо в телеге. И так весело!

М-да… повеселились бы они сейчас, если бы не я.

– Меня Сеней зовут, – вдруг невпопад произнес меломан и протянул руку. – От фамилии Семенов. А на самом деле я – Серега.

– Угу.

– Ты это… приходи завтра, то есть… послезавтра. Как договаривались. Можно и… утром.

– Слушай, Сеня! – Я постарался вложить в свой голос максимум убедительности. – Эта девочка сейчас практически умерла! В муках. Еще пара минут – и все! Я бы даже откачать ее не смог.

– Прямо так и умерла…

– Поверь! Ты бы тоже… не хотел это увидеть.

Снизу пискнуло.

– И ты, Тема… не хотел бы. Хоть и… чудак ты на букву «мэ». Слушайте, парни. Получается, спасла сегодня «бутылочка» вашу Ленку. В моем лице. Теперь у нее двойной день рождения – такое не у каждого смертного бывает. Не глупите больше так со спиртом, чревато это. Иначе – беда бедовая! Проклинать себя будете до конца жизни.

Видимо, я действительно был убедителен, так как уточняющих вопросов не последовало. Хотя рожи у них были…

Вот откуда у современной молодежи этот ничем не прикрытый скепсис?

Ах, так?..

Странная идея неожиданно пришла мне в голову. Пусть это будет для них контрольным выстрелом:

– Не верите? А если я скажу…

– Вот фломастер, подойдет?

Вовремя она появилась. Девочка-сюрприз.

– Очень кстати. Давай.

Сняв колпачок, я прямо на стене коридора под пацифистским значком написал мелко и аккуратно: «13 сентября. Кубок Канады. Наши победят 8:1. Ура!»

– Сеня! Видишь это? Прочитай!

– У канадцев? Да ладно…

– Прохладно! Если сбудется это, то и про Ленку я говорил вам правду. Принимается?

– Что? Ты что-то про меня говорил? Им? А что ты про меня говорил? А?

Началось. Музыкальный слух у девочки!

– Они сами тебе скажут… через две недели. Когда сборная СССР накостыляет канадским профи в Монреале. Потерпишь? Это сюрприз.

– Почему это я должна тер-п… Ой! Что ты делаешь?

Тем же фломастером я крупно нацарапал пять цифр своего телефона прямо на ее локте.

– Звони… детка. Лучше вечером, после девяти. И… живи долго. Слышал, Сеня? И ты… Тема.

– Странный ты какой-то… С чего ты решил, что я позвоню? Много о себе возомнил!

Тетя-вамп вернулась. С того света.

Вот вам и благодарность! Спасай после этого пухлых и вздорных красавиц.

– Ну ладно… Пока!

Не дожидаясь ответных излияний, я осторожно прикрыл за собой застекленную дверь и загрохотал вниз по железной лестнице.

Ничего себе… сходил в магазин за курточкой!

Может быть, лучше с мамой в следующий раз?

Маменькин сыночек!

Глава 4
Отмазался

– …Знать, уметь, решать и делать – вот чему научат вас наши преподаватели!

Я стоял на митинге, посвященном открытию учебного года в судостроительном техникуме, и совершенно не слушал местных ораторов. О другом голова болела, о более насущном – как вышло так, что вчера меня снова протащило сквозь время? На этот раз, правда, не очень далеко и в обратную сторону. Но все же…

Это и есть тот самый обещанный Дианой сюрприз?

И главный вопрос – это случайно получилось или вновь постарались какие-то невидимые внешние доброжелатели? А что? Где гарантия, что за мной все это время не наблюдают исподтишка? «Большой брат видит вас!» А то и… «большая сестра», будь она неладна!

Нет ответов.

Во всяком случае, лично я этого скачка, спасшего жизнь студентке Лене, не заказывал. В смысле – сознательно. И не контролировал. Но ведь… и дышим мы непроизвольно, большей частью. И пищу перевариваем без контроля со стороны центральной нервной системы. И потеем, и бледнеем…

Может быть, я приобрел какую-то новую рефлекторную реакцию?

Скажем, наступил какой-нибудь «крайняк», и меня – раз, и откинуло назад по времени, на безопасное расстояние. Точнее, не на расстояние, естественно, – на временной период.

Туда, где можно еще принять какое-то другое альтернативное решение…

– …И всюду, на любом заводе, в любой мастерской будут рады видеть выпускников нашего техникума. Ну, а сейчас, дорогие товарищи первокурсники, поздравляю всех вас с началом первого в вашей жизни учебного семестра и желаю напряженной, интересной во всех отношениях учебы! У меня все.

Не дают абстрагироваться со своими «умными» речами.

А кстати… почему с трибуны не трындят про партию?

Про мудрого генсека или, скажем, про отцов-основоположников – ни слова, вопреки стереотипам наших «либерастых» мудрецов первой половины двадцать первого века? По их мнению, тут все должны ходить… в кумачовых одеждах! И под дулами кагэбэшных маузеров.

А ведь на самом деле заполитизированность жизни этого «застойного» общества находится на исчезающе малом уровне. Все идеологические надстройки повседневного существования людьми воспринимаются с обидной снисходительностью, с юморком или вообще с вялым равнодушием беззлобного игнора. Ну, висят кругом какие-то плакаты, типа «Слава КПСС», ну и что? Деталь интерьера, не более. Нравится этой «КПСС» себя славить – да пожалуйста!

Хоть «горшком» обзовитесь…

Вот и директор технаря, крепкий мужичок лет сорока, выступая перед разношерстной толпой поступивших счастливцев, не стал себя сильно утруждать идеологическими экзерсисами. Порадовал лаконичностью, конкретностью и… энергичной жестикуляцией массивных и слегка коротковатых лап. А ладошки у него явно не учительские! Интересно, шариковые ручки не ломаются в этих «милых» пальчиках, заточенных под кайло и отбойный молоток? Прикольный дядька!

На трибуну поднялся молодой мужчина лет двадцати пяти с эталонной прической комсомольского лидера.

– Товарищи! Двадцать шестой съезд нашей Коммунистической партии, состоявшийся весной этого года, определил основные направления…

Ну-у… пошло-поехало. Накаркал.

Сглазил я их, что ли?

Точное дело – перехвалил. Надо думать, это какой-нибудь комсомольский функционер выступает: комсгруппорг або групкомсорг, а то и целый секретарь комитета ВЛКСМ! Ишь ты, как распинается! Соловьем поет. Да только… не слушает его никто. Говорю же – народу плевать.

Скучая, я стал рассматривать почтенную студенческую публику.

Все выглаженные, умытые и причесанные – любо-дорого посмотреть! Все изо всех сил стараются выглядеть взрослее обычного, ну это и понятно – тут вам, чай, не школа. Детство осталось за железными воротами, отделяющими площадь Нахимова от внутреннего двора техникума. Тут, на секундочку, у людей начинается сейчас взрослая самостоятельная жизнь… так мамы, по крайней мере, обещали.

Кстати, о мамах – большинство внезапно повзрослевших организмов действительно красуется в приличного вида цивильных костюмчиках, как мне и внушала моя драгоценная родительница. Пиджачки надеты в основном на водолазки – модно так по нынешним временам. На черную водолазку – норма, на белую – с претензией на оригинальность. Гляжу – один даже красную под пиджак напялил. Патриот! Гораздо меньшее число авантюристов – в разношерстных курточках типа моей или просто в тонких джемперах… с оленями. Шучу, без оленей – пуловеры надеты на клетчатые рубашки, с выпущенным наружу воротником. Что не менее оленеобразно.

Ну и редкими вкраплениями сапфира в невзрачную каменную породу выглядят супермодники, обтянутые с ног до головы в импортную джинсу. В новенькую, необмятую еще, загадочно-забугорного темно-синего цвета. Индиго! Ни-ни, чтобы где-нибудь ткань потерлась! Дурной тон, однако. Пока еще…

Счастливцев – единицы, но не заметить их невозможно.

Хотя бы по избыточной величине угла между вектором задранного носа и плоскостью общего горизонта. И, что характерно, замечала их послушно большей частью именно женская составляющая нашего будущего студенческого братства, которую язык не поворачивается назвать «половиной»: ко всеобщему разочарованию, девчонок в нашей толпе не больше четверти. Не прикалывают, видимо, слабый пол романтика судоремонта и соленые будни техника-моториста. У строителей, к слову, девчонок-то побольше будет! И почему-то мне кажется, что… у соседей малина слаще. Симпатичнее у них девки! Ленка, к примеру…

Несправедливо это и обидно.

Впрочем, на вкус и цвет… всюду разный менталитет. По поводу этих легкомысленных дел – поживем, увидим еще… кто хохотнет последним. Мы сюда, на секундочку, учиться пришли, а не глупостя́ми всякими заниматься!

– Слышишь, друг? А че, уже сегодня занятия будут?

Я оглянулся.

Коренастый парень с забавной внешностью польского танкиста То́мека из известного сериала деликатно потряхивал меня за локоть. «Цима», – вспомнил я. В миру – Цимакин Серега. Хитрый сельской чертяка, прикидывающийся этаким колхозным недотепой. На самом деле еще тот пройдоха. К примеру, сейчас – прекрасно ведь знает, что учимся послезавтра: весь народ перед митингом крутился в центральном фойе у доски с расписанием, старательно записывал в блокнотики – чего там от судьбы ждать в ближайшие дни.

Циму я там тоже видел. А теперь он типа не в курсе.

Знакомства просто завязывает. Связи. Так и будет четыре года метаться в поисках родственных душ по принципу «полезный друг, бесполезный друг». И начал он сей марафон, стало быть, с меня. Я действительно так располагающе выгляжу? Помню, в свое время Цима очень быстро от меня отчалил – не люблю паразитирующих хитрованов.

На сей раз есть смысл ускорить этот процесс.

– Тебя Серегой зовут? – прибавил я себе немного статуса. – Не тушуйся, я просто слышал на перекличке.

– Ну и память у тебя! Дружим?

Святая простота!

– А че так скромно? Давай сразу поцелуемся, зачем же себя сдерживать? Ограничивать, понимаешь…

– Э-э… да я просто…

– Все нормуль, Серый. Гляди! Видишь чувак в джинсах? У всех новье, а у него одного они тертые. Потому что парень этот… веселый человек просто. Да и пофигист к тому же, каких поискать. Его Тарасом кличут. Ты с ним дружи, больше пользы будет… обоим.

– Ладно, – покладисто согласился Цима и… отвалил.

В тертых джинсах – Тарас, Тарасик, Дума, Челентано – душа нашей группы.

По крайней мере скоро таковой станет.

Злые люди будут считать его клоуном и скоморохом, но такие вот весельчаки, как Дума, должны быть в каждом коллективе. Ко всему прочему Тарас мастерски копирует походку культового итальянского актера из фильма «Блеф», из той самой сцены, когда герой под музыку направляется на борт яхты «Бель Дюк». Помните? Впрочем… не суть важно.

Цима и Дума – как лед и пламень. «Инь и ян» отечественного розлива – две трудно разделимые противоположности. К тому же для Цимы Тарасик – единственный вариант друга, который в их тандеме не станет сразу претендовать на лидерство. Так пусть же наслаждаются друг другом!

Я удовлетворенно заметил, как между будущими друзьями завязался оживленный разговор. Главное – не загордиться. А то знаем мы, как печально заканчивают карьеру вершители судеб человеческих! Скромнее надо быть.

Под хлипкие аплодисменты комсомолец оставил наконец трибуну, и… митинг как-то само собой рассосался. Без пафоса, знамен, фанфар и гимна.

– Группы М-111 и М-121, попрошу подойти ко мне!

Кажись, нас кличут.

О! Знакомый персонаж. Лидер комсомольской организации?

– Вы секретарь комитета? – не удержался я от «компетентного» вопроса.

Парень, приветливо улыбаясь, рассматривал мой зеленый вельвет.

Чересчур пристально, на мой закомплексованный взгляд.

– Угадал. Можно потрогать? – протянул руку к моей куртке. – Редкая вещь.

– Да… можно, конечно, – слегка опешил я. – Куртка как куртка. А вы…

– Зовите меня Виктором Анатольевичем.

О как! Тезка. Причем и по папе тоже.

Бывает.

– Правда? Тогда меня тоже можете звать… Виктором Анатольевичем. Кроме шуток. Вышло так, понимаете ли…

Что же меня опять несет на дерзости?

На языке современной молодежи это называется выпендриваться. Или «хайпить», если обращаться к более поздним временам. Бабуля моя сказала бы проще: «Хватит воображать тут!»

Комсомолец хохотнул и неожиданно пожал мне руку.

– Вот и староста у нас есть в М-111. Главное – имя легко запомню!

– Да я…

– Знаю. Ты согласен. Ребята! Все подошли из «механиков»?

– Все-э…

– Очень хорошо. Сразу к делу. Требуется ваша комсомольская помощь. В «Золотой балке» в этом году рекордный урожай технических сортов винограда. Нас просили помочь с уборкой. Поможем?

Спрашивает так, будто решение за нас еще не принято. Лицемер аппаратный.

– А учеба?

– Всего на две недели, учеба никуда не убежит. Руководство техникума не возражает. Есть кто против?

– Не-э…

– Значит, все «за», единогласно. Отлично. Сбор завтра на этом месте в восемь утра. С собой иметь рабочую одежду и туалетные принадлежности, все остальное выдадут в общежитии совхоза. Старосты групп, попрошу подойти ко мне, остальные свободны. До завтра!

Блин, я же староста. Не было печали…

От параллельщиков подошла крупного вида девица с толстой русой косой за плечами.

– Знакомьтесь, начальники, – махнул рукой комсорг, – это Витя, это Галя. Долго вас не задержу. Завтра вам обоим нужно появиться здесь на пятнадцать минут раньше. Вот на этом самом месте вас будет ждать мой помощник – Жора Фасулаки…

– Фасу… что?

Комсомольский босс вновь пристально посмотрел на меня. Я бы сказал – с выражением. Пришлось заткнуться.

– Продолжаю… прерванную по недоразумению мысль. Мой помощник, Жора Фасулаки, «корпусник» со второго курса – он сейчас печатает списки ваших групп, а завтра передаст вам копии. Из рук в руки. Это понятно?

Мы синхронно кивнули. На этот раз молча.

– Дождетесь автобусов, познакомитесь с водителями и вместе с Жорой примете транспорт. Вы как старосты групп будете считаться старшими машин. Начнут прибывать ваши подопечные – обязательно сделайте отметки в списках. Перед убытием – контрольная перекличка. Ну и… дисциплина в группах полностью на вас. Старший стройотряда…

– А это у нас что, «стройотряд»?

– А ты как думала, Галина? Конечно, стройотряд! И пользу принесем, и подзаработаем немного. Правда… очень немного. Но ведь не в деньгах же счастье?

– Золотые слова, Виктор Анатольевич. Так вы не договорили – кто старший-то?

– А старший – ваш покорный слуга. Я, стало быть. Осуществляю общее руководство и несу ответственность за результаты нашего студенческого десанта. Ну и за здоровье бойцов, разумеется. Слыхали, наверное, что такое техника безопасности?

– А то!

– Вот и хорошо. Я буду встречать вас уже в совхозе. Там на месте и пройдем инструктаж. Есть вопросы?

– Гитару можно взять?

– Нужно! Ну, ладно, до завтра.

– До свидания.

Я развернулся и побежал через ворота на выход. Осенило кое-что.

Дело в том, что тут рядом с техникумом – морской причал, откуда рейсовые катера отходят на Северную сторону. Каждые пятнадцать минут. И как раз туда сейчас двигает мой будущий технарский дружок – Вовка Микоян, который сегодня как-то на глаза мне ни разу и не попался. А то бы я вспомнил о нем раньше – он тоже музыкант-любитель, правда, в отличие от меня, очень скромный и незаметный. Играет «для себя». Кстати, философию в технаре мы тоже будем проходить (ничего себе так, да?), и кантовская «вещь в себе» у меня всегда ассоциировалась с образом моего музыкального друга.

– Вовка! Эй, постой!

Господи, худенький какой! Выглядит лет на тринадцать, несмотря на черный пушок под носом. И… веснушки около глаз. А у армян разве бывают веснушки? А! У него же мама – русская. Из-под Волгограда, кажется.

– Ты меня?

– Угу. Стой. Тебя. Я… староста, Виктор зовут. Ты меня, кстати, не помнишь?

– Нет.

– Ну и ладно. Поручение у меня к тебе. Маленькое, но очень ответственное. Гитару возьмешь в стройотряд?

– А ты откуда знаешь, что я играю?

– Из… личного дела, блин. Знаю, и все! Так возьмешь или нет?

– Ну… возьму.

– И Ромыч пускай берет!

Я махнул рукой в сторону симпатичного парня, который топтался рядом и прислушивался к нашему разговору, непроизвольно приоткрыв рот от избыточного интереса. Ромик Некрасов. Тоже живет на Северной стороне и тоже любит помучить инструмент на досуге, правда, не так вдумчиво и фанатично, как Вова Микоян. А еще в прошлой жизни Роман играл в нашем музыкальном ансамбле на ритм-гитаре. И в этом варианте действительности будет играть… я уверен.

– Я?

– Есть возражения?

– Э-э… нет. Только я плохо играю.

– Вот и подучишься. Лады?

– Ну… хорошо.

– О’кей. До завтра тогда. Не опаздывайте… будущая рок-группа «Встреча».

Да, именно так мы когда-то и назывались.

О боже! Опять путаница.

Да… будем, будем называться! Сам себя постоянно одергиваю. И почему-то с какой-то необъяснимой страстью пытаюсь ускорить естественным ходом идущие процессы. Ведь наша музыкальная банда созреет только через полгода! Я сейчас, образно говоря, стимулирую рост моркови путем хаотичного поддергивания ботвы кверху.

Зачем? Не могу объяснить. Потому что не моя это забота – рассуждать. Курс моей теперешней жизни прокладывает сейчас…

…ПЯТОЕ КОЛЕСО В ТЕЛЕГЕ!

Рулевое, как я раньше успел заметить.

Так что сам я и ни при чем особо.

Вот так. Будем считать… отмазался.