Текст книги "Очищение. Зачем Сталин обезглавил свою армию?"

Глава 7. Как нарком Дыбенко громил немцев под Нарвой

Отряд Дыбенко был переполнен подозрительными «братишками» и не внушал мне доверия, достаточно было глянуть на эту матросскую вольницу с нашитыми на широченные клеши перламутровыми пуговицами, с разухабистыми манерами, чтобы понять, что они драться с регулярными немецкими частями не смогут.

Генерал-лейтенант Михаил Бонч-Бруевич. Вся власть советам. М.: Воениздат, 1957. С. 260

Миллионы шакалов устремились в эту сеть власти. И не будь сталинской сверхвласти, они сожрали бы все общество с потрохами, разворовали бы все, развалили бы.

Александр Зиновьев. Нашей юности полет. Лозанна, 1983. С. 35

1

Разгон Учредительного собрания и расстрел рабочих демонстраций на улицах Питера потянули за собой последствия. Россия все еще в Первой мировой войне, но новую власть, которая стреляет в народ, никто не пожелал защищать. Немцы двинулись вперед на Петроград. На их пути – Чудское озеро. Его можно, как мы уже знаем, обойти с двух сторон: южнее, через Псков, и севернее, через Нарву.

А у России нет армии. Армию коммунисты разложили. Дыбенко именно на этом поприще отличился и прославился. Спасти новую власть в начале 1918 года могли только балтийские матросы. Что ж, народный комиссар по морским делам товарищ Дыбенко, забирай своих матросов, веди их под Псков и Нарву, спасай революцию! Останови немцев!

И Дыбенко повел. Вот его-то действия 23 февраля 1918 года и стали всенародным праздником – Днем Красной Армии и Флота[10]10
  Такое название праздник носил до 1946 года. – Прим. ред.


[Закрыть].

2

23 февраля 1968 года я получил свою первую медаль «50 лет Вооруженных Сил СССР». Весь наш народ и все прогрессивное человечество в торжественной обстановке отметили славный юбилей тех первых побед, которые и стали днем рождения непобедимой и легендарной Советской Армии. Я – страстный поклонник орденов и медалей. О своей первой медали мечтал в караулах и нарядах, о ней тайно писал стихи. В то время я добивал свой десятый год в погонах: семь лет – в алых Воронежского и Калининского суворовских училищ, три года – в малиновых Киевского высшего общевойскового командного училища.

И вот первая медаль. Она была великолепна: большая, сверкающая, с красной эмалью по звездочке, на атласной голубой ленточке с белыми и красными полосочками посередине. Я не носил ее на груди. Нет. Я все время держал ее в кулаке, не веря своему счастью. В тот день я решил учиться еще лучше. И решил начинать прямо сейчас. Праздничные дни пройдут, а сразу после них – семинар по ленинской работе «Тяжелый, но необходимый урок».

Эту работу мы изучали бесчисленное количество раз. Товарищ Ленин учил нас, что с противником надо бороться. С ним надо уметь бороться! Лекторы обычно произносили эти слова с ударением на слове «уметь». К семинару можно было не готовиться. Работу эту я знал почти наизусть. А тут решил: почему почти? Дай-ка я ее выучу наизусть. Раскрыл ленинский том, сижу, учу: «Эта неделя явилась для партии и всего советского народа горьким, обидным, тяжелым, но необходимым, полезным, благодетельным уроком».

Учу не только ленинскую статью, но и примечания к ней: статья впервые опубликована 25 февраля 1918 года в вечернем выпуске газеты «Правда». Это надо запомнить особо. Подметил: такие мельчайшие детальки ценятся любой экзаменационной комиссией чрезвычайно высоко. Если между прочим бросить как нечто незначительное: «25 февраля 1918-го в вечернем выпуске…», то любая экзаменующая рука немедленно подрисует к пятерке большой жирный плюс. И маленькое открытие согрело душу: вот семинар будет, а вряд ли кто внимание обратил, что мы обсуждаем ленинскую работу ровно через 50 лет после ее первой публикации.

Вот тут меня и прожгло. Вот тут-то я воздухом и захлебнулся. Сначала что-то понял, но не сообразил еще, что именно, еще не успел сам для себя понятное выразить словами и образами. Только отдышавшись, начал осмысливать: 50 лет назад, 23 февраля 1918 года, Красная Армия под Псковом и Нарвой одержала свои первые блистательные победы, которые мы вот уже 50 лет дружно празднуем, за которые мы, потомки, никогда не воевавшие, медали получаем. Почти одновременно с этим историческим событием, тоже 50 лет назад, 25 февраля 1918 года, в вечернем выпуске газеты «Правда»…

В вечернем выпуске… То есть был дневной выпуск, но там статьи Ленина еще не было. Днем ленинскую статью только набирали… Следовательно, Ленин ее писал 24 февраля или в ночь на 25 февраля 1918 года. 23 февраля – великие победы, а 24 февраля, узнав о победах, товарищ Ленин, матерясь и кусая ногти, пишет, что вся прошедшая неделя была для всего советского народа «горьким, обидным, тяжелым уроком». Товарищ Ленин раздает ценнейшие советы: с противником надо бороться! С противником надо уметь бороться! С ударением на слове «уметь».

Как же глубок ленинизм! Не будь ленинских томов, мы бы и не знали, что с противником надо бороться. Да не просто надо бороться, а еще и уметь. Товарищ Ленин, не называя по имени, кроет кого-то, не умеющего бороться: «мучительно-позорные сообщения об отказе полков сохранять позиции, об отказе защищать даже нарвскую линию, о неисполнении приказа уничтожить все и вся при отступлении; не говоря уже о бегстве, хаосе, близорукости, беспомощности, разгильдяйстве».

В нашей армии на протяжении пятидесяти лет служили десятки миллионов людей. «Тяжелый, но необходимый урок» – в золотой десятке обязательных ленинских работ, которые каждому военному человеку полагалось знать если не наизусть, то весьма близко к тексту. Неужто никто не обратил внимания на эту близость дат? Открывать-то тут нечего. Но почему я вижу эту близость, а никто другой не видит? И писал Ленин не о каком-то таинственном участке обороны, но называл Псков и Нарву своими именами. Не схожу ли я с ума?

И не понятно: неужели большие начальники из Главного политического управления Советской армии, те, кто нам эти работы настоятельно рекомендовали, не заметили, что при простом сопоставлении дат ленинская статья одним только своим названием опровергает любые рассказы о великих победах, якобы одержанных 23 февраля 1918 года?

И что есть урок? Каждый из нас попадал в положение, когда что-то натворил, и оправдаться нечем. И вот тогда, за неимением лучшего, мы обращаемся к общему собранию коллектива: это будет для меня уроком.

Вот и товарищ Ленин развалил армию и флот своей антивоенной агитацией, германцы нажали, фронт рухнул, и надо товарищу Ленину перед всей Россией ответ держать. И он мямлит: это урок. И он советует: с противником надо бороться… Гениальность Ленина в том, что он молол чепуху, с которой не поспоришь. Кому придет в голову утверждать обратное? Кто будет доказывать, что с противником не надо бороться? Что не надо уметь бороться?

Я о чем? О том, что если бы Павел Дыбенко 23 февраля 1918 года одержал великие победы под Псковом и Нарвой, то товарищ Ленин, узнав об этом 24 февраля, за день и ночь написал бы совсем другую статью, и в вечернем номере газеты «Правда» 25 февраля 1918 года появилось бы нечто совсем иное по содержанию.

Но получился обидный и горький урок. И, понятно, весьма необходимый. Пока гром не грянул, товарищ Ленин, как тифозная вошь, армию разлагал «Окопной правдой» и прочей мерзостью, публикуемой на немецкие деньги. Но преподали немцы урок товарищу Ленину, и он озаботился обороной страны.

3

С того дня великие победы под Псковом и Нарвой стали для меня предметом особого и несколько нездорового интереса, имя великого полководца Дыбенко – тоже. Благо книг о войне у нас написано много и теми книгами забиты все библиотеки. И вот я читаю «Размышляя о минувшем» генерал-лейтенанта С. А. Калинина. В 1918 году солдат Калинин, вернувшись с фронта, творил революцию в Самаре. Голод. Разруха. Положение коммунистов шаткое. Людей не хватало.

Не помню сейчас точно, в конце марта или в начале апреля, в Самаре произошло событие, взволновавшее всю партийную организацию. В город неожиданно, без всякого предупреждения, прибыл эшелон балтийских моряков во главе с П. Е. Дыбенко. Вначале мы обрадовались новому пополнению. Но в тот же день в губком пришла телеграмма за подписью М. Д. Бонч-Бруевича. В телеграмме предлагалось немедленно задержать Дыбенко и препроводить в Москву за самовольное оставление вместе с отрядом боевой позиции под Нарвой.

Калинин С. А. Размышляя о минувшем. С. 71.

Нам говорили, что под Нарвой – великие победы, но сам победитель почему-то сбежал и его по всей стране ловят. И вот самарские большевики решают, как с матросиками обойтись. Решили: делегатом идет один Калинин без охраны и без оружия.

Как только я появился на перроне вокзала, матросы взяли меня под стражу и, как «контру», привели в вагон Дыбенко. За столом сидел богатырского вида моряк…

Там же.

Коммунист Калинин устыдил революционера Дыбенко, тот раскаялся и решил возвращаться в Москву.

Конец этой истории я узнал через 21 год. 26 февраля 1989 года «Красная звезда» поместила большую статью о великом полководце Дыбенко, в которой парой строк сказано:

За отход от Нарвы и самовольный отъезд с фронта Дыбенко исключили из партии. (Был восстановлен только в 1922 году.) Он предстал перед судом Революционного трибунала… Совнарком вынес решение – отстранить Дыбенко с занимаемого поста. Павел Ефимович к этому себя уже подготовил: «Конечно, я виноват в том, что моряки добежали до Гатчины…»

Случилось вот что. Члену первого Советского правительства товарищу Дыбенко и его доблестным матросам приказали остановить германские войска под Псковом и Нарвой. Никаких побед пламенные революционеры ни под Псковом, ни под Нарвой не одержали, никого не остановили, неувядаемой славой своих знамен не покрыли. Наоборот, при первых столкновениях с противником изнеженные матросики, просидевшие всю войну в портах, дрогнули и побежали. И наш герой вместе с ними. А может быть, впереди.

Защитники революции добежали до самой Гатчины. Тут надо открыть карту, чтобы оценить их героический путь. 120 километров бежали защитники социалистического отечества. Три марафона по глубокому февральскому снегу. В Гатчине захватили эшелон и понеслись по стране спасать свои революционные шкуры. Вдогонку спасающимся глава высшего военного совета Бонч-Бруевич рассылает по стране телеграммы: поймать героев и под конвоем доставить в Москву. Герои должны были остановить противника, но их самих надо останавливать. Если удастся найти.

Героев обнаружили аж в Самаре. За Волгой. Теперь надо взять глобус и оценить этот героический отход. Появились герои-балтийцы в Самаре в конце марта или в начале апреля. И кто знает, где за целый месяц после великих побед они еще успели побывать. Может быть, добежали до озера Байкал, убедились, что за ними никто не гонится, и вернулись? Тут, в глубоком тылу, они защищают революцию: хватают первого попавшегося и допытываются, не контрик ли. Тут им храбрости хватает.

Меня только один вопрос интересует: а чем революционер Дыбенко все это время после бегства из-под Нарвы кормил своих революционеров? Еще вопрос: а от кого революционеры побежали? Побежали от германской армии. А понятие об этой армии весьма растяжимое. В то время германские матросики от безделья тоже бунтовали в своих портах. В то время Германия уже голодала. В то время германская армия была уже полностью и окончательно истощена войной. Германская монархия рухнула в ноябре 1918 года. Продержалась она до ноября только потому, что товарищ Ленин в марте 1918 года подписал с кайзером Брестский мир и отдал кайзеру Украину до самого Курска и Ростова вместе с рудой, углем и сталелитейной промышленностью, вместе с хлебом и мясом. Ленин отдал кайзеру Польшу и Прибалтику, выплатил огромные репарации золотом и хлебом. Вот оттого кайзеровская армия и дотянула до осени. Но в феврале 1918 года всей этой ленинской помощи кайзеру еще не было, потому Германия стояла на самом краешке, стояла над пропастью. Юрий Фельштинский пишет:

Но самым удивительным было то, что немцы наступали без армии. Они действовали небольшими разрозненными отрядами в 100–200 человек, причем даже не регулярными частями, а собранными из добровольцев. Из-за царившей у большевиков паники и слухов о приближении мифических германских войск города и станции оставлялись без боя еще до прибытия противника. Двинск, например, был взят немецким отрядом в 60–100 человек. Псков был занят небольшим отрядом немцев, приехавших на мотоциклах. В Режице германский отряд был столь малочислен, что не смог занять телеграф, который работал еще целые сутки.

Фельштинский Ю. Крушение мировой революции. С. 259–260.

Вот от этого воинства и бежал член Советского правительства народный комиссар по морским делам, полководец и флотоводец Дыбенко со своими вояками. Петроград он бросил без всякой защиты, но у немцев просто не было сил его захватить.

Немцы так до Петрограда и не дошли. А Дыбенко, пробежав незамеченным мимо Москвы, убежал за Волгу.

* * *

Спросят: что это мы все про Дыбенко да про Дыбенко?

Отвечаю: среди расстрелянных Сталиным командармов 1-го ранга самый знаменитый и высокопоставленный – Фриновский. А среди командармов 2-го ранга самый знаменитый – Дыбенко: он один входил в состав Советского правительства. У остальных командармов 2-го ранга такого опыта не было и не было таких блистательных побед.

Но были же и другие полководцы! Тухачевский, Якир, Блюхер! Они же одерживали победы!

Одерживали. Дойдем и до них. Только сразу предупреждаю: те, другие, не настолько «гениальны», как Дыбенко. То, что совершил Дыбенко 23 февраля 1918 года, мы празднуем вот уже девяносто лет. А победы Тухачевского, Якира, Блюхера, Уборевича, Путны, Вацетиса не столь блистательны и грандиозны. Их победы мы не празднуем.

Нечего праздновать.

Глава 8. Был ли командарм Дыбенко американским шпионом?

 
Я в восторге от Нью-Йорка города,
Но кепчонку не сдеру с виска.
У советских собственная гордость:
На буржуев смотрим свысока.
 

Владимир Маяковский. Бродвей (1925)

1

Интересно узнать, чем завершился суд над Дыбенко. Принимая во внимание пролетарское происхождение и великие заслуги, советский суд оправдал дезертира Дыбенко. Оправдание вот какое: он не был готов воевать.

Правильно. Ломать – не строить. Разлагать армию и флот Дыбенко был готов. Разбивать офицерские головы кувалдой – тоже. Расстреливать рабочие демонстрации – и тут готов. Разогнать всенародно выбранное Учредительное собрание – всегда готов. А вот воевать на фронте – не готов. Чуть опасность – и побежал революционер Дыбенко далеко и быстро. Еле изловили.

Поймав, его выгнали из правительства Ленина – Троцкого, из коммунистической партии, но расстреливать не стали и даже не посадили. И вот после суда начинаются совсем удивительные приключения. «Советская военная энциклопедия» (Т. 3. С. 277) сообщает, что с лета 1918 года Дыбенко находился на подпольной работе в Украине.

Странно. Выгнали из партии, и куда его теперь? На подпольную работу! Выгнали за разгильдяйство и трусость, за дезертирство и после этого… Там, в подполье, только такие и требуются. Да ведь не просто выгнали – Дыбенко сам перепугался и сбежал за Волгу, тем самым вышел из состава троцкистско-ленинского правительства, самоустранившись. А если он и с подпольной работы сбежит?

И о каком подполье речь? Подполье было партийным, у каждой партии собственное: у анархистов свои пароли, явки и тайники, а у левых эсеров – свои. В какое именно подполье послали Пашу Дыбенко, если он беспартийный? Вообразим, что прибыл подпольщик Дыбенко на явочную квартиру с такой аттестацией: он больше не коммунист, его выгнали за трусость, теперь он с вами работать будет. А кому он такой нужен?

Представим, что в ходе войны Гитлер за трусость выгнал из своего правительства и из нацистской армии, допустим, Геринга, и забросил его в советский тыл – свастики на заборах рисовать, листовки расклеивать, по ночам красные гитлеровские знамена тайно на заводских трубах вывешивать. Неудобство в том, что Геринг был мужиком крупным, заметным, как Павел Дыбенко. Кроме того, Геринга по карикатурам знала вся Россия, он быстро попался бы. Но в то время Павла Дыбенко в России и Украине знали лучше, чем Геринга в Германии в последние годы Третьего рейха: председатель Центробалта, член первого советского правительства, троцкистско-ленинский нарком, палач народных демонстраций и губитель Учредительного собрания. Фотографии его печатались во всех газетах. Дорвавшись до власти, народные комиссары по всякому поводу печатали свои портреты: вот мы, правители ваши, Дыбенко, Коллонтай, Раскольников, – любуйтесь. И приказы-декреты писали товарищи зачастую лишь ради того, чтобы украсить их своей подписью, чтобы знала Россия своих повелителей. Да и в лицо Павла Дыбенко знал каждый балтийский матрос, а они по всей стране разбежались, любой опознать мог. И провалился бы подпольщик Дыбенко и всю подпольную организацию завалил бы.

Так кто же его послал на подпольную работу? Вот тут биографы славного революционера умолкают. Его никто в подполье не посылал. Он сам ушел в подполье. В грозный час, когда судьба советской власти висела на волоске, Дыбенко так законспирировался, что никто не знал, куда он подевался.

2

Потом Дыбенко вынырнул. Большевики захватили Крым, и Дыбенко стал народным комиссаром по военным и морским делам Крымской советской республики. Пробыл он на этом посту недолго. Выбили красных из Крыма. И обнаружили там неизгладимые следы страшных злодеяний.

В марте 1921 года балтийские моряки подняли Кронштадтское восстание. Это восстание среди прочих подавлял и бывший балтийский матрос, бывший председатель Центробалта товарищ Дыбенко. Он командовал Сводной дивизией. И тут надо объяснить, что есть Сводная дивизия.

В Кронштадте против большевиков восстали гарнизон города и экипажи некоторых кораблей Балтийского флота. Мало кто из коммунистов желал проливать кровь матросов, которые подарили власть Ленину и Троцкому. Это ведь свои. Мятеж давить некому. Верных частей нет. И вот тогда партия послала на подавление своих полководцев. Тут и Троцкий, и Тухачевский, и Якир, и Федько, и Ворошилов с Хмельницким, Седякин, Казанский, Путна, Фабрициус и другие. Заглянем в биографию любого стратега того времени и почти наверняка найдем его в числе кронштадтских героев. Такое впечатление, что в тот момент никто молодой Советской республике не угрожал – кроме народов России.

Восстание в Кронштадте могло стать детонатором. Вся Россия могла полыхнуть. Уже забастовал Питер. Уже тамбовские мужики сажали на вилы озверевших комиссаров. Кронштадт коммунистам надо было давить. Срочно. Потому, бросив всё, они стянули сюда весь командный состав: рядовых на такое дело поднять не удавалось. Но одних командиров было мало. И тогда коммунистическая партия послала делегатов своего X съезда. Этим деваться некуда – если полыхнет, делегатов русский народ накажет так, как только у нас наказывать умеют. Командирам и делегатам Троцкий обещал огромное количество орденов.

Но карателей не хватало. И тогда на подавление мятежа бросили крупных партийцев. Тут и Калинин, и Бубнов, и Затонский. Бросили начинающих писателей: иди, объявим классиком. Там, кстати, и купил себе звание классика будущий генеральный секретарь правления Союза писателей СССР Александр Фадеев.

Но и будущих классиков соцреализма не хватило. Послали курсантов. В большинстве своем это были карьеристы, сознательно выбравшие советскую власть и намеревавшиеся делать карьеру, проливая реки народной крови. Коль так, вот вам, ребятки, возможность отличиться.

Ко всему прочему сформировали Сводную дивизию. Она еще именовалась Сбродной. Коммунисты собрали в эту дивизию всю мразь, которая только была в стране и за ее пределами. Собрали тех коммунистов, кто провинился, проворовался, пропился, продался, собрали сюда коммунистов-мародеров и коммунистов-насильников. Во главе Сбродной дивизии стоял бежавший с поля боя, изгнанный из партии за трусость, вынырнувший неизвестно из какого подполья Дыбенко: вперед, товарищи! Он в партии не состоял, мог бы этим делом и не заниматься. Но занялся. И опять кронштадтский лед. Опять проруби. И трупы под лед. Только теперь это не трупы офицеров, теперь это сами матросики. Когда Дыбенко бунтовал, его отправили просто воевать на фронт, а когда против него бунтовали, он матросиков топил.

О храбрости Дыбенко докладывал заместитель начальника особого отделения Юдин:

561 полк, отойдя полторы версты на Кронштадт, дальше идти в наступление отказался. Причина неизвестна. Тов. Дыбенко приказал развернуть вторую цепь и стрелять по возвращающимся. Комполка 561 принимает репрессивные меры против своих красноармейцев, дабы дальше заставить идти в наступление.

Центральный архив ФСБ РФ. Фонд 114728. Том 3. Лист 30.

Стреляли своих красноармейцев, чтобы заставить их стрелять по своим матросам. Расстрел на расстреле и расстрелом погоняет. Захваченных матросов – судить. Наш родной пролетарский суд разбирал каждое дело индивидуально и вынес 2103 смертных приговора (Военно-исторический журнал (далее – ВИЖ). 1991. № 7. С. 64).

Тоже ведь не просто это – приговоры выносить. Если на разбор каждого дела и на вынесение приговора тратить по целой минуте, то за десять часов напряженного труда без перерывов можно вынести всего 600 смертных приговоров. За двадцать часов без единого перерыва можно вынести 1200 смертных приговоров. А привести в исполнение… Ну-ка сами попробуйте две тысячи человек перестрелять. То-то.

С этого героического момента карьера Дыбенко снова пошла вверх, правда, не так круто, как раньше. У него было три ордена. По тем временам – герой из героев. Но за всю Гражданскую войну он не заработал ни одного. Нигде никак себя в войне не проявил. Первый орден – за Кронштадт, за карательную экспедицию. За расстрелы. Никакой войны там не случилось. Корабли вмерзли в лед, и толку от них не было. Пушки на кораблях сверхмощные. Из тех пушек на огромные расстояния стрелять по таким же линкорам с непробиваемой броней. По пехоте из таких орудий – как из пушки по воробьям. Были на кораблях пушки малого и среднего калибров, были пулеметы. Но Гражданская война – это одна непрерывная череда кризисов. Каждый раз, когда кризис возникал, с кораблей и бездействующих фортов Кронштадта телегами, баржами, санями, грузовиками и эшелонами вывозили патроны и снаряды, гнали их под Царицын, под Воронеж, под Ростов и Батайск, под Варшаву. Так что не оказалось у восставших матросиков патронов и снарядов. И винтовка матросу не положена. На кораблях винтовки только для караула.

И еще: в Кронштадте не было продовольствия. Коммунисты установили такую власть, что хлеб почему-то пропал. И масло с сахаром тоже. Питер голодал. Потому время от времени запасы Кронштадта перебрасывались на съедение городу. В 1919 году запасы Балтийского флота и Кронштадтской крепости были полностью вывезены и съедены. Потом в Кронштадт от случая к случаю подбрасывали. Но понемногу. Голод как раз и был одной из причин восстания. Если бы можно было потерпеть, то восстание следовало начинать на две-три недели позже, когда вскроется Финский залив. Тогда восставшему флоту никто был бы не страшен. Тогда флот представлял бы действительную силу, а крепость на острове была бы неприступной. Но ждать было невозможно.

В карательной операции против голодных матросов, которым было нечем стрелять, и отличились все наши полководцы, стратеги великие, и Дыбенко среди них. Создав десятикратное превосходство в живой силе и подавляющее в вооружении, разгромили безоружных матросов и учинили расправу. За эти подвиги всех изгнанных из партии начали восстанавливать в ее рядах. Через год раздумий и сомнений вернули в партию и Павла Дыбенко. И должность ему дали: командир дивизии. Карательной.

Гражданская война завершилась, а народишко все никак власть народную признавать не желал. И здесь Дыбенко себя проявил. И заработал еще два ордена. В мирное время. На карательном фронте. И стал легендарным героем. С тремя орденами.

3

1937 год застал командарма Дыбенко в Куйбышеве на посту командующего войсками Приволжского военного округа. Заместителем у него – комкор Кутяков. Тот самый, который после смерти Чапаева командовал Чапаевской дивизией.

Поступил приказ: Кутякова взять. Дыбенко не возражал. Наоборот, он был готов помочь чекистам организовать арест своего заместителя прямо в своем кабинете. Кутякова взяли 13 мая 1937 года.

По какому-то дьявольскому совпадению именно в этот день, 13 мая, в Кремле Сталин принимал Тухачевского, о чем в книге регистрации сохранилась соответствующая запись. О чем Сталин говорил с Тухачевским, навсегда останется тайной. Но из Кремля, от Сталина, Тухачевский направляется в Куйбышев, чтобы занять кабинет Дыбенко, в котором только что был арестован Кутяков.

Тухачевский прибыл в Куйбышев и якобы принимал Приволжский военный округ, а Дыбенко якобы его сдавал. Но, сдав округ, Дыбенко почему-то не спешил уезжать. Дыбенко почему-то задержался в Куйбышеве.

В свете дальнейших событий эта задержка понятна. Сталин выслал Тухачевского из Москвы с тем, чтобы оторвать от соратников и подчиненных, от власти в Москве. Но не так был прост товарищ Сталин, чтобы дать Тухачевскому власть в Куйбышеве хотя бы на короткое время.

Потому Дыбенко, якобы сдав округ Тухачевскому, никуда не спешил. Он остался на месте. Подстраховывать. Тухачевский в Приволжском округе – только формально командующий. А власть над округом фактически так и осталась в руках Дыбенко. Если бы ударило в голову Тухачевскому что-либо непотребное, то осуществить это никак не удалось бы: ключи от власти над Приволжским военным округом были не у него, а у Дыбенко.

И вот Тухачевский арестован и отправлен обратно в Москву. Вслед за ним поспешил и Дыбенко – судить Тухачевского, Якира, Путну, Примакова и других. И судил. Вместе с Блюхером, Алкснисом, Беловым и другими уличал, разоблачал, клеймил, выносил приговор. И гордился доверием. И хвалился своим участием. И. В. Дубинский вспоминает:

Приехал из Куйбышева Дыбенко… Хвалился, как он, Дыбенко, пригласил к себе в кабинет своего первого заместителя Кутякова, а там, спрятавшись за портьерами, уже ждали работники НКВД.

Дубинский И. В. Особый счет. М.: Воениздат, 1989. С. 201.

4

Как военный теоретик Павел Ефимович Дыбенко себя не проявил. Он написал множество книг: «В недрах царского флота», «Мятежники», «Октябрь на Балтике», «Из недр царского флота к Великому Октябрю», «Революционные балтийцы». Все эти творения не о стратегии и тактике, а о героических подвигах великого революционера Дыбенко.

А завершилась карьера полководца, мыслителя и организатора ударного лесоповала в тюремной камере. Среди прочего товарища Дыбенко обвиняли в пьянстве и разложении. В постановлении ЦК ВКП(б) от 25 января 1938 года говорилось:

Дыбенко вместо добросовестного выполнения своих обязанностей по руководству округом систематически пьянствовал, разложился в морально-бытовом отношении…

Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О т. Дыбенко». Архив Президента РФ. Фонд 3. Опись 24. Дело 330. Лист 113.

В письме Сталину Дыбенко пьянство отрицал:

Записки служащих гостиницы «Националь» содержат известную долю правды, которая заключается в том, что я иногда, когда приходили знакомые ко мне в гостиницу, позволял вместе с ними выпить. Но никаких пьянок не было.

Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия. Книга первая. Ч. 2. С. 269.

Знали революционеры, где выпивать. Местами их дружеских развлечений были гостиницы «Националь» и «Метрополь». А морально-бытового разложения Дыбенко не отрицал. Под этим термином в Советском Союзе понималась выходящая за рамки приличия любовь к чужим женам. К сведению тех, кто родился после всего этого: в Советском Союзе могли выдвигаться самые фантастические обвинения – от шпионажа в пользу Аляски до черт знает чего. Но были два обвинения, которые никогда не выдвигались зря: тем, кто не пил и по чужим женам не шлялся, пьянства и бытовухи не шили. А если шили, значит, были основания.

А еще революционера Дыбенко объявили американским шпионом. Шпионаж в пользу Америки – это несколько круто взято. Но товарищ Дыбенко и тут не полностью чист. У него сестра почему-то жила в США. Дыбенко имел официальные встречи с американскими военными представителями и в частных разговорах просил содействия в получении пособия для сестры. И своего добился. Пособие в США сестра бедного командарма получала.

Забота о сестре – дело святое. Но надо выбирать одно из двух: устраивать в России переворот и раздувать мировую революцию в надежде истребить всех буржуев или клянчить у тех самых буржуев деньги. Дыбенко такие вещи совмещал: он всей душой ненавидел помещиков, капиталистов, офицеров и всяких прочих угнетателей, считал их кровопийцами, истреблял их беспощадно весьма необыкновенными способами. Он посвятил жизнь борьбе против них, он гневно разоблачал их в своих бессмертных произведениях, он готовил войска к освободительной войне в мировом масштабе. В то же самое время он выпрашивал у этих вампиров денежки на пропитание родственнице.

Дыбенко залил Россию кровью, чтобы всем хорошо жилось, а дошел до того, что, являясь наркомом, командующим округом, заместителем наркома, не мог (или не хотел) сам помочь своей сестре. Да забрать ее из капиталистического ада в наш процветающий рай, и дело с концом!

5

Теперь представим себя американскими разведчиками и на просьбу о предоставлении пособия бедной сестре посмотрим проницательным разведывательным взглядом.

Самое трудное в агентурной разведке – найти человека, который имеет доступ к секретам. Мимо тебя народ толпами валит, а кто из них к секретам допущен? В данном случае такой вопрос не возникал. Если бы мы были американскими разведчиками, а перед нами стоял командующий войсками Ленинградского военного округа командарм 2-го ранга Дыбенко, то главная трудность отпадала: уж он-то доступ имеет.

Но как обратиться к нему, если он проносится мимо в длинной черной машине в окружении телохранителей? Если живет в спецквартире спецдома? Если проводит свой командирский досуг на спецдачах? Если ест и пьет в спецресторанах? Если магазинов не посещает и ему все на дом доставляют? (А если и посещает, то спецмагазины.) И где его поймать, если восстанавливает он свое революционное здоровье в спецсанаториях? Если путешествует в спецпоезде? Если рыбку ловит в спецводоемах, а оленей стреляет в спецзаповедниках? Если он всегда под охраной?

Случай представился: американская военная делегация встретилась с товарищем Дыбенко. Контакт есть. Но как разведчику (если он затесался в состав делегации) в ходе официальных переговоров перескочить на темы личные? Как выведать у красного командира его наклонности, интересы и увлечения? Если мы ловим белочку, то ей надо насыпать орешков, птичке – зернышек, мартышке подвесим банан на веревочке. Задача разведчика в том, чтобы выведать, кому какую наживку подсунуть: филателисту – марочку необыкновенную; нумизмату – стертый пятак. А как узнать, что товарищу Дыбенко требуется? И тут проблем не возникло: он сам рассказал. Он сам капиталистическим делегатам объявил: денежки требуются американские. Шелестелки. Зелененькие. Долларцы. Баксы!