Текст книги "Шокирующие китайцы. Все, что вы не хотели о них знать. Руководство к пониманию"

Подарок всему миру

Чай – не водка, много не выпьешь.

Русская поговорка

Возможно, после прочтения предыдущей главы виртуальный аромат восточных яств стал щекотать ваши ноздри, и сейчас вы как раз находитесь на пути к ближайшему ресторанчику. Кстати, там прежде всего вам придется заказать себе зеленый чай. Так полагается.

Как вы поняли, китайцы делают кое-что совсем наоборот, нежели мы с вами. Так, суп у них появляется на столе в конце обеда или ужина, а вот чай вначале предшествует всему остальному, а затем сопровождает всю трапезу до конца. Присутствие чая вовсе не означает, что едоки обходятся без других напитков, но он практически обязателен, а все остальное – в общем-то, не очень; если все делается по правилам, то фарфоровый чайник и маленькие толстостенные чашечки без ручек окажутся перед вами немедленно после того, как вы сядете за стол.

Конечно, в том, что касается посуды, возможны варианты. В забегаловке победнее или дома у вашего приятеля место симпатичных чашечек могут занять плохо вымытые (если вообще мывшиеся когда-либо) обычные стаканы или вообще баночки из-под фруктового джема или повидла (подобный сосуд, снабженный, естественно, завинчивающейся крышечкой, вообще следует считать самой любимой посудой китайцев – настолько охотно и часто они берут с собой эти баночки в дорогу или пользуются ими дома). Завариваться чай может и не в чайнике, а в специальных, довольно больших и опять же фарфоровых, кружках с крышками, и каждый такой комплект может быть простым по дизайну и одноцветным, а может являть собой настоящее произведение прикладного искусства. Словом, за пять тысяч лет китайское общество научилось потреблять свой любимый напиток не только разнообразно, но иногда и довольно красиво.

Иной житель Поднебесной, расхваставшись (а неуемное хвастанье – это вообще почти перманентное для китайца состояние), порою заявляет, что, мол, «наш настоящий китайский чай – обязательно зеленый, самый ароматный, полезный для здоровья и…»…. и т. д. и т. п., дальше вы уже себе все представляете. На самом деле такие сентенции лишены всяческого смысла, ведь Китай – родина и зеленого, и черного чая, и тех сортов этого продукта, которые занимают промежуточное положение между первыми двумя. Другое дело, что в странах Запада, да и у нас, черный чай – напиток гораздо более распространенный и любимый, чем все остальные, и пьем мы его не так, как китайцы.

Традиции чаепития уходят корнями в самую глубокую древность, и вряд ли когда-либо удастся точно определить время их возникновения, да и нужно ли это?

По крайней мере, легенд, связанных с чаем, в Китае хоть отбавляй… Вот, к примеру, одна из них.

Когда Бодхидхарма, ставший затем первым патриархом китайского чань-буддизма, прибыл из Индии в Китай и обосновался в знаменитом сейчас Шаолиньском монастыре, то проводил немало времени в медитации рядом с монастырскими стенами. Но однажды он заснул во время своих занятий, а пробудившись, так разгневался на самого себя за лень и небрежение, что… вырвал свои веки и выбросил их подальше. Через некоторое время на том месте, куда упали отверженные патриархом кусочки его плоти, выросло невиданное растение – куст, отвар листьев которого обладал не только отменным вкусом, но и бодрящим действием; последний факт был немедленно оценен самим Бодхидхармой, предписавшим всем обитателям монастыря употребление вышеозначенного отвара ради того, чтобы не спать во время медитаций.

Другая же легенда говорит о том, что это не чаньский патриарх, а один из китайских императоров случайно обнаружил чудесные свойства зеленого чая, когда в котелок, поставленный поварами на огонь во время охотничьего привала, ветерок принес несколько листьев, сорвавшихся с соседнего куста. Согласно преданию, император попробовал получившийся напиток то ли в виде эксперимента, то ли, опять же, случайно, и пришел в восторг от его вкуса, аромата и прочих прекрасных качеств…

Классификация чая – дело непростое, тем более что китайцы смотрят на это дело несколько по-другому, нежели мы. Например, один из видов зеленого чая, жасминовый, получается путем простого добавления измельченных листьев и цветков жасмина к обычному чайному листу. Однако китайцы склонны выделять такой чай в особый тип (то есть, мол, есть чай зеленый, а есть чай жасминовый). Или, допустим, в Китае довольно популярен специфический напиток «цзюйхуа ча», получающийся путем заваривания кипятком высушенных цветков хризантемы (заметьте, никакого чайного листа здесь и близко не лежало), при этом китайцы упорно относят его к категории чая.

Большая часть территории современного Китая с климатической точки зрения благоприятна для культивирования чайных плантаций, поэтому многие провинции могут похвастаться своими, более или менее известными марками этого продукта. Знамениты, к примеру, чаи из провинции Юньнань (там производится не только зеленый, но и очень неплохой черный чай, идущий на экспорт), а названия «Лунцзин» и «Маофэн» (сорта из Чжэцзяна) каждый китаец выучивает, наверное, сразу после слов «мама» и «папа».

Но это еще не вся классификация. Любая марка подразделяется, согласно качеству листа, на несколько сортов – от особого до чуть ли не пятого, что самым радикальным образом отражается на цене продукта, продаваемого в чайных лавках и соответствующих отделах крупных магазинов. Таким образом, вы можете купить один цзинь (пятьсот граммов, наиболее привычная для китайцев единица веса в розничных торговых операциях) чая «Лунцзин» за десять юаней (чуть больше одного доллара), а можете (если хотите) и за тысячу. Самое интересное, что никакой разницы, скорее всего, вы так и не почувствуете.

Эта самая разница, если она на самом деле есть, выявляется, похоже, лишь по-настоящему подготовленными экспертами-дегустаторами, и простым смертным ее ощутить не дано. Это относится не только к варварам-иностранцам (куда уж им!), но и к обычным жителям Поднебесного государства. Иначе с чего бы в последние годы в Китае остро встала нижеследующая проблема?

Первыми забили тревогу, как водится, газеты и телевидение. Оказывается, по всей стране потребителей частенько обманывают, продавая им под видом дорогого товара более низкие сорта тех же самых известных марок. Допустим, третий сорт чая «Маофэн» под видом первого; второй под видом высшего… четвертый под видом третьего и т. д. Думаете, ерунда? Ничего подобного, ведь разница в цене, а значит, и сверхнормативная прибыль, получаемая чересчур находчивыми продавцами (и оптовыми, и розничными!), измеряется порой десятками и сотнями юаней за цзинь товара…

Но ведь жители Поднебесной в основном покупают чайный лист на развес и поэтому всегда имеют возможность перед приобретением проверить его аромат, а иногда и продегустировать заваренный напиток! И если разница между первым и третьим сортами чая действительно пропорциональна разнице в цене на них, то почему же ее не могут определить китайцы, пьющие свой чай чуть ли не с рождения и поголовно считающие себя великими экспертами в этой области? Объяснение, мне кажется, может быть только одно: ситуация здесь, как у нас с какой-нибудь картиной типа «Черного квадрата» – попробуй только вслух сказать, что не улавливаешь в ней особого смысла, и немедленно прослывешь невеждой и дураком; вот и большинству китайцев остается только продолжать восторженно вздыхать, откушав дорогого чайку по сто-двести-триста и т. д. долларов за пятьсот граммов, казаться друг другу экспертами в области чаеведения и давать торговцам водить себя за нос. При этом я сильно подозреваю, что все так повелось еще со времен Бодхидхармы. Между прочим, среди дешевых сортов и не особенно известных марок порой встречается действительно вкусный чай.

Понятен неизбежно возникающий у сколько-нибудь интересующегося восточными обычаями человека вопрос: «А как там насчет чайной церемонии?» Так вот, просьба не путать: та чайная церемония, которую можно увидеть в кино и в передаче «Клуб путешественников», – наследие не китайской, а японской традиции. То есть находится там же, где и кимоно, гейши и джиу-джицу. Иными словами, в крупных городах Китая есть японские рестораны, где при желании эту самую церемонию молено заказать, а в остальных местах Поднебесной с этим будет проблематично.

Впрочем, нет сомнений, что корни японской чайной церемонии находились именно в Китае, как и сама привычка к потреблению отвара зеленых листьев некогда пришла на японские острова с материка. Однако здесь нужно учитывать несколько факторов, и первым из них является то, что в двадцатом столетии, в век войн и разрушений, китайцам было не особенно-то до церемоний, и старая традиция пришла в изрядный упадок. По крайней мере, то действо, которое молено увидеть в некоторых пекинских и шанхайских специализированных (и очень дорогих) чайных, во-первых, гораздо примитивнее японского ритуала, во-вторых, оно, как и весь антураж подобных заведений, выглядит слишком лубочно, чтобы быть действительно традиционным. Что-то вроде нашего фольклорного представления с медведями, самоварами и развесистой клюквой, скорее для ублажения любопытствующих иностранцев и некоторого количества местных граждан, слишком «продвинутых» в сторону гамбургеров, интернета и прочих заморских штучек, подзабывших о существовании своей собственной национальной культуры. Но желающих вспомнить о ней.

Кроме этого, навряд ли китайская чайная церемония по своей сложности и утонченности когда-либо существенно приближалась к японской и в прошлом: китайцам никогда не было свойственно японское стремление к доведению вещей до степени высшей рафинированности. Вы можете убедиться в этом и на другом примере, проанализировав, скажем, разницу содержания и вида формальных упражнений в китайских и японских боевых искусствах.

Тем не менее некоторые жители Поднебесной вряд ли уступают в искусстве наливания чая японским мастерам чайной церемонии. Например, и поныне в чайных провинции Сычуань обжигающий кипяток наливает посетителям специальный служащий из большого металлического чайника с тонким и длинным, почти метровым носиком. Струя кипятка, вырываясь из такого носика, пролетает от нескольких десятков сантиметров до примерно полутора метров по воздуху и попадает точно в вашу чашку. Если наливающий кипяток мужичок действительно является специалистом своего дела, то ни капли воды не упадет мимо чашки и, тем более, ни один из сидящих за столом не будет обрызган. Говорят, что в стародавние времена такие чайники появились именно в царстве Шу (Шу – второе название Сычуани) в свое время потому, что в этой густонаселенной области столики в чайных всегда были облеплены народом: слуге приходилось наливать кипяток из-за плеча сидящего, что являлось крайне ответственным делом. Рассказывают также, что стать таким специалистом мог в старину далеко не каждый, ведь перед тем как получить в руки чайник с горячей водой, кандидат должен был сдать очень необычный экзамен – со значительного расстояния попасть струей кипятка из носика в отверстие мелкой монеты. Напоминаю, что в старом Китае медные монеты изготовлялись с отверстием в центре: из-за своей небольшой стоимости они часто нанизывались на нить и использовались в связках. Размер отверстия составлял всего несколько миллиметров, и попасть в него с расстояния кипятком из тяжелого чайника – задача не из легких.

Сейчас, насколько мне известно, никто таких экзаменов не сдает и не принимает, но обитатели провинции Сычуань в большинстве своем сохраняют должный уровень мастерства. Однако, если в «сычуаньском» ресторане в какой-нибудь другой провинции Китая (или, не дай бог, у нас в России) вы увидите парнишку с таким вот длинноносым чайником в руках, берегитесь: опасность рядом. Если он собрался налить вам чайку, лучше спрятаться на время под стол…

Если чай заваривается не в фарфоровом чайнике, а прямо в чашке, а кипяток доливается по ходу дела, как это делается в Сычуани и многих других частях Китая, то можно ожидать, что вам достанется чашка с полукруглым блюдцем и полукруглой же крышкой, не накрывающей края чашки. Таким образом, молено посасывать чай сквозь щель между крышкой и краем чашки, не позволяя листьям попадать в рот с каждым глотком.

Крышка в таких случаях очень полезна, ибо в чашке может болтаться не только некоторое количество разварившихся листьев, но и много других вещей. Например, заслуженно популярный в Китае «Чай восьми драгоценностей» («Бабаоча») представляет собой смесь чайного листа с сушеными цветками хризантемы, сушеным жужубом (китайским фиником), сахаром в больших прозрачных кристаллах и другими ингредиентами. Будучи залит кипятком, этот набор постепенно разбухает и заполняет собой добрую половину чашки. Разжевывать эту фигню довольно муторно (а лучше этого вообще не делать), но напиток получается замечательно вкусным.

Как уже говорилось выше, истинным национальным сосудом для питья чая в Китае является сейчас отнюдь не изысканная фарфоровая чашка, а банка с завинчивающейся крышкой. Но если в исходном варианте это была стеклянная емкость из-под некого консервированного продукта, то теперь китайская промышленность наладила выпуск целой кучи вариаций на данную тему: баночку можно приобрести большую или маленькую, стеклянную, пластиковую, металлическую… с рисунком, в чехле, на ремешке… варианты бесконечны. В течение дня запас жидкости в заветном сосуде многократно пополняется путем доливания кипятка (заварка обычно не досыпается), поскольку потребление (путем шумного всасывания) происходит ежеминутно. И разумеется, за поисками источника кипятка следует поиск ближайшего туалета… причем если на родном заводе или в офисе все уже давно обустроено как надо (то есть бак с кипятком, термометром и краником и туалет находятся на расстоянии непосредственного визуального контакта), то, к примеру, в турпоездке жизнь среднего китайца незавидна: очень тяжело с утра до вечера существовать от одного сортира до другого, крепиться, похныкивая и прыгая с ноги на ногу, и одновременно высматривать повсюду заветную горячую воду («а-ааа, ужас! ужас! у меня осталась только треть баночки!!!»)…

Усиленное потребление горячей воды (ну да, когда-то это был зеленый чай, но после десятого вливания кипятка, сами понимаете…) связано со стойкими китайскими представлениями о «ян шэн» («поддержании здоровья»); злые языки говорят, что нынешнее повышенное внимание к самооздоровлению связано с высокой стоимостью медицинских услуг в Китае и отсутствием нормальной системы социального страхования. Убедить же китайца в том, что три литра жидкости (и это только вода из любимой баночки) вдень полагаются разве что альпинисту на восхождении, но уж никак не семидесятилетней бабусе на заслуженном отдыхе, решительно невозможно…

Если зеленый китайский чай, хотя и не самого лучшего (но и не самого худшего) качества, можно иногда сейчас купить в наших магазинах, а уж про чай черный мы сами можем многое рассказать, то так называемые «промежуточные», или полуферментированные, сорта типа «Улун» («Черный дракон») или «Тегуаньинь» («Железная Гуаньинь») у нас редкие гости. Это действительно нечто среднее между зеленым и черным чаем, при заваривании дают светло-желтый, не насыщенный цвет. Вкус у них достаточно специфический, но многие мои знакомые нашли обе этих марки вполне приемлемыми для себя.

Развесистые дифирамбы, которые поют китайцы своему давнему изобретению (в основном не черным, а зеленым сортам; некоторые по простоте душевной почему-то вообще полагают черный чай заморским продуктом) в смысле его пользы для здоровья, преувеличены разве что самую малость – это довольно редкий случай, ибо обыкновенно китайское хвастовство никаких границ не знает. Кроме бодрящего эффекта, которым обладает черный чай, его зеленый собрат способствует очищению организма, снижению уровня холестерина в крови, нормализует давление и сердечный ритм, успокаивает психику, помогает переносить сильную жару и прекрасно утоляет жажду. Регулярное его употребление вполне способно принести здоровью заметное улучшение (если, конечно, не убивать одновременно это самое здоровье ежедневно с помощью рюмки, сигареты и стрессов).

Между прочим, большинство видов так называемого «оздоровительного чая» китайского производства, появившегося в нашей стране, сделано именно на основе обычного зеленого чая с добавлением различных трав, так что для человека эти снадобья, как правило, по крайней мере не вредны, а при разумном употреблении могут дать и некоторый положительный эффект типа нормализации сна и аппетита. Исключение составляет списанный по причине своей некондиционности сомнительный товар типа заполонившей некогда российские аптеки «Летящей ласточки» – к нам эту дрянь спихнули именно потому, что в Китае она была запрещена к продаже министерством здравоохранения.

Вопрос, который до сих пор волнует прекрасную половину российского населения: можно ли похудеть на халяву, вкушая торты и запивая их чудодейственным китайским чаем марки «Канкура», «Жуй Хуй» или… (вариаций много, поскольку торгашей, желающих заработать на этой вечно животрепещущей теме, с годами меньше не становится)? Конечно, можно, но только без тортов! Я даже могу поделиться универсальным тайным китайским рецептом использования этих снадобий (мне поведал его один шаолиньский монах): утром чашка чая для похудения (подходит любой бренд) + кросс три километра + не жрать жирное, сдобное и картофельное в течение дня, есть побольше фруктов и овощей + вечером полтора часа активной тренировки + на ночь еще одна чашка китайского чая той же марки, что и утром. Уже через пару месяцев результат сразит наповал всех окружающих, и будет вам счастье…

И наконец, о самом главном. Марки, сорта и виды чая в Китае настолько разнообразны, что их описанию можно было бы посвятить не меньше страниц, нежели китайской кухне, то есть многотомное сочинение. По понятным причинам я не могу сделать этого здесь и ограничусь лишь беглым описанием. Но несправедливо будет не сказать, что основной отличительной чертой и общей особенностью всех китайских чаев является их неповторимый, тонкий, изумительный аромат. Я согласен с тем, что черный чайный лист тоже иногда неплохо пахнет, но, будучи заваренным, он довольно редко отличается действительно изысканным запахом. Зеленый же чай приятен для обоняния почти всегда, и в сухом, и в заваренном виде, зимой и летом, в любую погоду и в любом месте, на изысканном банкете и на горном перевале… Кажется, что это одно из тех немногих изобретений, которыми китайцы могут гордиться с полным и несомненным основанием.

Однако как бы ни был прекрасен вышеупомянутый напиток, для некоторых он не особо соблазнителен. Поскольку в нем не найти ни одного градуса. Если вы хотите узнать про более крепкие напитки, то для вас – следующая глава.

«Ганьбэй!»

Водка без пива – деньги на ветер.

Русская поговорка

Как я и говорил, одновременное присутствие на китайском обеденном столе зеленого чая и других, алкогольных и безалкогольных, напитков имеет место довольно часто, хотя и не является строго обязательным. Каждый из трапезничающих может сопроводить процесс застолья стаканом чего-либо прохладительного или пива. То есть чего душа пожелает.

О прохладительных напитках много рассказывать не стоит, тем более что в нынешнем Китае привычные нам «кока-кола», «пепси-кола» и прочие тошнотворно рекламируемые по телевизору газировки пользуются всенародным уважением. Уважение это простирается до такой степени, что в иных местах не поддельные напитки известных марок – очень большая редкость; самое интересное, что поддельщики процветают, несмотря на обилие по всей стране настоящих, фирменных, работающих круглосуточно заводов, принадлежащих двум знаменитым газировочным гигантам. При этом фальшивый товар продается по тем же ценам, что и настоящий.

Впрочем, китайцы – мастера подделки, и это общеизвестный факт. Вопрос здесь только в технологическом уровне производства и раскрученности торговой марки. Несколько лет назад все центральные телеканалы КНР начали яростно рекламировать, как они ее называли, «собственную „колу“ китайского народа» – название этого продукта звучало как «Future Cola» («Кола будущего»), и каждый, кому довелось услышать торжественный голос лопающегося от гордости рекламного диктора, мог подумать, что в жизни Поднебесной совершилось наконец архиважное событие… В отличие от поддельной «кока-колы», в которой нельзя с первого глотка не распознать фальшивку, раскручиваемая на государственном уровне «собственная „кола“ китайского народа» оказалась по вкусу практически неотличимой от «кока-колы» самой настоящей. В дальнейшем же это дитя ура-патриотической паранойи благополучно сдохло, поскольку стоило примерно столько же, сколько и обычная «кока-кола», и потребители отнеслись к ней довольно-таки прохладно.

Все остальное газированное и безалкогольное питье производства КНР вряд ли заслуживает даже упоминания, так как разнообразных сахариновых лимонадов, окрашенных во все цвета радуги богатыми на выдумку производителями, много и у нас, и в других частях планеты. Иное дело – китайское пиво. Ежесекундно в Китае употребляется внутрь не меньше железнодорожной цистерны этого живительного напитка, причем непременно с бодрым вскрикиваньем «Ганьбэй!» («Осушим стаканы!») – не забудьте этот лозунг, он непременно пригодится вам в Поднебесной; когда ваши китайские друзья обнаружат ваше знание данной формулы, они придут в нескончаемый восторг…

Когда в 1897 году небольшой город на побережье провинции Шаньдун – порт Циндао стал германской колонией, там, естественно, немедленно началось производство того продукта, без которого не мыслит жизни любой нормальный немец. Пиво, изготавливаемое пивоварами Циндао, пришлось по вкусу не только придирчивым колонистам, но и наиболее интересующимся западными нововведениями и состоятельным китайцам. Прошли года, несколько раз менялась в Циндао власть, давно уже нет на тамошних пивоварнях немцев, однако считается, что качество и репутация местного пива практически не изменились; вот поэтому-то оно не только является наиболее старой и уважаемой пивной маркой во всекитайском масштабе, но и активно экспортируется в страны Запада.

Примерно на этом месте российские ура-патриоты начинают громко топать ногами и верещать о том, что китайское пивоварение началось, дескать, с русского купца Рублевского, который в 1900 году профинансировал появление в Харбине сотни немецких инженеров-пивоваров и строительство пивного завода, а значит, все китайское пивоварение было создано русскими и вообще «Россия – родина слонов», а «харбинское пиво» – первое в Китае.

Однако (я не фанат Германии, просто мне дорога справедливость) замечу вот что: во-первых, пивной завод в Циндао начал работу, по некоторым сведениям, не 1903-м, а в 1898 году, когда Харбин еще только-только начинал строиться; во-вторых, в любом случае без именно немецких специалистов и технологий обойтись не смогли. Выводы напрашиваются сами собой.

Ни одной марке пива в Китае не удается безраздельно доминировать, так как практически каждая провинция и каждый крупный город могут похвастаться одним-двумя-тремя… сортами местного пива, не только вполне приемлемого на вкус (как правило, всяко лучше нашего), но и достаточно дешевого. Кроме того, пивной рынок Поднебесной империи удалось осчастливить своим присутствием и многим признанным мэтрам мирового пивоварения – «Budweiser», «Blue Ribbon», «Asahi» и тому подобные гиганты данной отрасли давно уже производят свою продукцию непосредственно в КНР, отбивая у китайских конкурентов ту часть потребителей, которая отличается несколько большей платежеспособностью и тяготеет к престижным маркам. Несколько лет назад и некий российский пивной гигант ничтоже сумняшеся решил подзаработать деньжат за счет сбыта своей дрянной продукции на огромном рынке Китая. Как и следовало ожидать, любителей фуфла среди искушенных китайских потребителей не нашлось.

Если говорить о деталях, то еще несколько лет назад практически 99,9 % пива на китайском рынке составляли светлые сорта: дело тут было не в отсутствии у промышленности соответствующих возможностей, а в привычке населения именно к светлому пиву. Теперь картинка несколько изменилась, и на полках местных магазинах темное пиво – гость не редкий, хотя и не всегда обладает приемлемым качеством.

В китайском народе пиво – напиток очень и очень уважаемый, и без него часто не обходится обед и, особенно, ужин. Мне приятно констатировать тот факт, что в подавляющем большинстве случаев китайцы употребляют этот напиток по-человечески, то есть за столом и из стаканов и кружек, а не жадно присосавшись к грязному горлышку бутылки в раскачивающемся вагоне метро и не на садовой скамейке, закусывая вонючей воблой и посыпая землю вокруг себя шелухой, крышками и пустыми бутылками… А сопливый тинейджер с пивной бутылкой в неуверенной руке («мы так пьем пиво, потому что мы так носим наши кепки»), привычная картина для наших улиц и прочих общественных мест, – в Китае настолько редкое зрелище (хотя я и там такие экземпляры видел), что даже на душе становится радостно.

В девятнадцатом и первой половине двадцатого века китайцы испытали на себе ту страшную проблему, которая по-настоящему пришла в западный мир лишь позже, то есть после Второй мировой войны. Имя этой беды, конечно же, наркомания. Десятки и сотни тысяч жителей Поднебесной империи, попав в опиумную зависимость, лишились состояния, семей, здоровья и в итоге самой жизни. Именно широчайшее распространение наркомании в Китае и привело к возникновению того позорного прозвища, тень которого еще витает (и незаслуженно) над этой страной до сих пор, – «больные Восточной Азии»…

Только коммунистическое правительство, созданное после революции 1949 года, смогло, действуя железной рукой и большевистскими решительными методами, искоренить заразу и вернуть обществу очень важную вещь – свободу от проклятых наркотиков. Есть ли наркомания в Китае сейчас? Конечно, есть. Но ее масштабы несопоставимы с западными и, естественно, с нашими: наркодельцы в КНР отправляются преимущественно к стенке, и желающих рискнуть жизнью даже ради суперприбыльного бизнеса оказывается не так уж много. Если же вы спросите о «Золотом треугольнике», часть которого действительно находится на китайской территории, то это скорее локальная, нежели общегосударственная проблема, да и основная часть продукции оттуда отправляется заграничным потребителям…

Но, как вы можете видеть, печальный опыт наркомании и борьбы с ней все же имеется в китайской истории, при этом занимая там довольно значительное место. Удивительно, что китайское общество никогда не испытывало другой подобной проблемы – алкоголизма, притом что в крепких напитках в Китае недостатка не было никогда. Более того, полки магазинов в городах и деревнях Поднебесной иногда просто ломятся от обилия винно-водочной продукции, а разнообразие ассортимента, которым может наслаждаться знаток и любитель, просто сказочное.

Исходя из принципа повышения градуса, скажу сначала несколько слов о виноградном вине. В принципе, технология виноделия «европейского» типа в Китае сейчас находится на мировом уровне, причем и белое, и красное вина делаются очень приличные: если сравнивать их с той импортной (французской, итальянской, испанской) продукцией, в которой китайский рынок также не испытывает недостатка, то еще неизвестно, что лучше. Отличить «европейское» вино китайского производства от настоящего европейского сможет разве что настоящий дегустатор. И наконец, бутылка местного сухого виноградного вина нормального качества стоит от трех до шести долларов, то есть вполне по карману среднему городскому китайцу. Да только последний не очень-то жалует сухое вино, изготовленное по западной технологии.

Может быть, «традиционному», то есть ферментированному и потому сладкому на вкус, виноградному вину отдается большее предпочтение? Это едва ли, хотя такой напиток несколько больше отвечает соответствующим понятиям китайцев, придающих важное значение «сян», то есть аромату. Хотя этим самым специфическим ароматом китайское «традиционное» вино богато, да и разброс цен на него побольше, чем на «европейское» – дешевое, но пригодное к употреблению внутрь пойло можно приобрести и за «доллар бутылка». Более изысканное «китайское» вино, типа известного «Гунгуй», подороже, но его сильный цветочный аромат, по крайней мере, далеко не противен и может понравиться даже не разбирающемуся в китайских понятиях иностранцу. И все-таки, повторю, сами китайцы – не очень большие любители ни «китайского», ни «европейского» виноградного вина.

«В чем же дело? – спросит прочитавший хотя бы одно китайское литературное произведение читатель. – Да ведь там герои хлещут это самое вино цистернами?! Откуда такое несоответствие между теорией и практикой?» Причины здесь лежат скорее в области филологии, нежели виноделия. Дело в том, что китайское слово «цзю» универсально, то есть им в принципе может обозначаться любой алкогольный напиток, а уточняющая приставка («байцзю» – водка, «путаоцзю» – виноградное вино, «пицзю» – пиво) добавляется к нему не всегда. В традиции перевода китайской литературы на русский язык как-то само собой образовалась привычка передавать смысл «цзю» нашим словом «вино». Видимо, из-за его более благозвучного звучания. Ничего необычного, тем более что встречающееся в русском фольклоре «зелено вино» – ведь тоже отнюдь не перебродивший виноградный сок.

Таким образом, китайские литературные герои, как и их реальные соотечественники в прошлом и настоящем, предпочитают употреблять именно «байзцю», и подтверждение данного факта можно видеть практически в любой китайской закусочной или ресторане. Так что же за прозрачная жидкость льется в Поднебесной империи в подставленные стаканы?

А разнообразие, дорогой читатель, такое, что впору писать на эту тему докторскую диссертацию (как и по поводу чая). Для начала заметим, что если русская водка благодаря усилиям г-на Менделеева имеет стандартную крепость сорок градусов (если изготовитель не подпольный и ему не пришло в голову что-то другое, конечно), то китайское «байцзю» имеет в своем составе диапазон от восемнадцати до семидесяти процентов спирта. Впрочем, градус здесь опять же – не главное. А что главное? Правильно – «сян»!

Трактовка этого «сян», однако, в данном случае не вполне тождественна русскому слову «аромат». При всем моем уважении к нашим переводчикам, наилучший вариант для перевода названия того самого любимого китайцами «цзю» все же не «вино», а «водка-вонючка». Китайцы не особенно одобряют «цзю» без «сян», и поэтому к русской водке относятся совсем без энтузиазма, а вот русские относятся к китайскому «цзю» по-разному. Как именно, узнаете чуть ниже.