Текст книги "Жуков. Портрет великого полководца"

А ведь получив директиву о преобразовании Западного особого военного округа в Западный фронт командующий войсками генерал Д. Павлов должен был незамедлительно прекратить все сборы военнослужащих и отправить их в свои части, но с разрешения наркома С. Тимошенко, с которым у Павлова поддерживались хорошие и доверительные отношения, он не только не прекратил все сборы, а увеличивал их число, спланировав на 22 июня крупные показные войсковые учения на Гожа-Пореченском полигоне (недалеко от г. Гродно) с привлечением высшего командного звена округа. Командующему войсками и штабу округа уже было известно, что начиная с 15 июня проводная связь с приграничными армиями постоянно нарушалась, а с 20 июня она действовала лишь периодически, но никаких практических мер по повышению боевой готовности войск округа в эти и последующие дни принято не было. Шли плановые сборы специалистов всех военных специальностей, вся артиллерия соединений и объединений округа, в том числе и зенитная, была собрана на полигонах для отработки практических стрельб, а авиация округа в количестве 30 авиационных полков была стянута на приграничные аэродромы, выстроена в образцовые ряды и не замаскирована. Штаб округа также получил распоряжение скрытно переместить основной состав генералов и офицеров на полевой командный пункт в Обуз-Лесновский и вывести дивизии прикрытия к государственной границе, но это распоряжение, как и все другие, в Минске не выполнялось. Все приграничные дивизии Западного особого военного округа, несмотря на угрозу войны, мирно располагались в городах и крупных населенных пунктах и занимались боевой подготовкой по мирному расписанию. Но еще древние полководцы Рима усвоили простую истину, что римские легионы, где бы они ни находились, при малейшей угрозе нападения или войны, должны были заниматься боевой подготовкой в лагерях, представлявших собой крепость, которую невозможно было взять с ходу. Что мешало наркомату обороны и командующим приграничных военных округов расположить дивизии непосредственно на тех рубежах, где они должны были встретить врага, но уже подготовленных к ведению оборонительного боя? Ведь направления вторжения и наступления ударных группировок противника были известны военному командованию, так же как был известен и состав германских войск, сосредотачиваемых для нападения на Советский Союз.

Почему командующий Западным особым военным округом и его штаб выпали из общего плана подготовки вооруженных сил к войне, следует искать в складывавшихся на то время отношениях между Д. Павловым и наркомом обороны маршалом С. Тимошенко, и между Д. Павловым и Г. Жуковым, начальником Генерального штаба Красной Армии. Д. Павлов был один из известных генералов, имевший опыт боевых действий в Испании и считавшийся одним из лучших специалистов в области применения танков в войне. Самоуверенности и честолюбия в нем было чересчур много, они придавали ему особый оттенок в отношениях с военным министром – эти достоинства маршал Тимошенко особенно ценил. Павлов не скрывал своих хороших и доверительных отношений с наркомом, к тому же, если возникало важное и срочное дело, он мог набраться смелости и обратиться по телефону к самому Сталину, чтобы разрешить непонятный вопрос или проблему, долго не решаемую в военном министерстве. Эта способность добиться поставленных целей смелостью, в которой было немало нахальства, одними начальствующими лицами в Павлове ценилась, другими – осуждалась. Пока сложные и трудные обстоятельства обходят таких людей стороной – они всегда на виду, в центре всеобщего внимания, и их трудно в чем-либо упрекнуть, так весомо и величаво бывает их положение в обществе. И такого характера люди, зачастую, при наступлении чрезвычайных, грозовых событий, нередко первыми духовно и психологически ломаются, и с них быстро слетает та важность и величавость, что окружала их до этого.

Начальник генерального штаба генерал арии Г. Жуков соперничал с Д. Павловым за влияние и положение в близком кругу наркома обороны маршала С. Тимошенко, и со временем она переросла у них в неприязнь, выражавшуюся в том, что оба старались не вмешиваться в дела друг друга. Так поступали и другие заместители наркома обороны в отношениях с Павловым. Генерал армии К. Мерецков 19 июня был в приграничных городах Брест, Гродно и Белосток и видел там размещенную как для парада на аэродромах авиацию округа, но его доклад наверх остался неуслышанным.

Воспользовавшись доверительными отношениями с маршалом С. Тимошенко, Павлов испросил разрешения у наркома обороны готовить войска округа по своему усмотрению и поэтому большинство директив и распоряжений Генерального штаба о приведении войск в боевую готовность он просто не исполнял, а Г. Жуков принципиально в дела Западного округа не вмешивался. За неделю до войны генерал Д. Павлов проводил со штабами трех пограничных армий командно-штабные учения, совместив их с полевыми поездками вдоль государственной границы, под предлогом уточнения войскам задач, а на самом деле он отвлекал командующих и штабы от подготовки к войне. Замысел этих учений был типичным для того времени. «Западные», упредив «восточных» в сосредоточении и развертывании войск, переходили в наступление и были задержаны организованной обороной наших войск. Опираясь на заранее подготовленные рубежи, «восточные» успевали завершить сосредоточение своих ударных группировок, переходили в контрнаступление, громили противника и выходили к Висле. По такому сценарию Павлов провел учение с 3‑й армией (с 12 по 15 июня), с 10‑й армией (с 17 по 20 июня) и с 26 по 29 июня такое же учение он собирался провести с 4‑й армией⁵⁹.

Утром 20 июня командующему округом генералу армии Павлову, проводившему полевую поездку с командованием 10‑й армии, сделали доклад начальник разведки округа полковник С.В. Блохин и начальник разведки ВВС округа майор Масько, в котором они сообщили о начале крупного сосредоточения немецко-фашистских войск в районах Сувалки, Ортельбурга, Бяла-Подляска, Бжеец, Гольдап, о концентрации германской авиации вблизи государственной границы СССР и что отмечаются частые случаи повреждения линий проводной связи, связывающие приграничные армии со штабом в Минске. В это же время командующий 3‑й армией генерал В. Кузнецов запиской доложил Павлову, что немцы ведут «открытую подготовку к войне» и что в «Августовских лесах юго-восточнее Сувалки установлено крупное сосредоточение их войск»⁶⁰.

Павлов прерывает проведение учений, перелетает в Брест, а потом и в Гродно, и отдает распоряжение командующему ВВС округа генерал‑майору И.И. Копцу всех летчиков на воскресенье отпустить к семьям, а все оружие и боеприпасы с самолетов сдать на дивизионные склады. Точно так поступил и великий князь Александр Михайлович из дома Романовых, руководивший русской авиацией перед Первой мировой войной, приказавший снять с самолетов все вооружение и отправивший на фронт небоеспособную авиацию⁶¹.

21 июня Павлов возвратился в Минск и вечером этого же дня вместе со своими заместителями смотрел спектакль в Доме офицеров, куда по его приказу была подведена правительственная связь. Во время спектакля начальник разведки округа полковник С.В. Блохин снова сделал доклад командующему об угрожающем сосредоточении танков и мотопехоты немцев у советских границ, на что встревоженному своему заместителю генерал-лейтенанту И. Болдину Павлов произнес: «Опять чепуху какую-то докладывает»⁶². Несмотря на тревожные сообщения, Павлов после спектакля уехал домой, и только вызов наркома обороны маршала Тимошенко заставил его приехать в штаб округа. В этот же период все штабы приграничных округов, преобразованных во фронты, уже три дня находились на полевых командных пунктах и готовили себя и подчиненные им войска к ведению боевых действий.

Дорого стоило доверие наркома обороны к Павлову, совершенно ничего не сделавшему для подготовки войск округа к войне. Округ, представлявший до войны огромную военную силу, на которую рассчитывали правительство и наркомат обороны, с началом войны словно являл из себя неожиданно заболевшего человека, не способного не только ходить, но и здраво мыслить. В округе к 22 июня для обороны государственной границы было предназначено 25 дивизий, из которых было 12 стрелковых, 8 танковых, 4 мотострелковых и одна кавалерийская дивизии, объединенных в три армии: 3‑я, 10‑я и 4‑я, штабы которых располагались в Гродно, Белостоке и Бресте. Основная масса соединений округа сосредотачивалась в белостокском выступе, самом угрожаемом районе, где они могли – и оказались – окружены в первый же день войны. Здесь было собрано 19 дивизий, в том числе все танковые и моторизованные дивизии. Самый сильный 6‑й механизированный корпус 10‑й армии, имевший на своем вооружении 352 новых танка КВ и Т-34, располагался в центре белостокского выступа, а самые слабые 11‑й и 14‑й механизированные корпуса прикрывали фланги этой плохо продуманной группировки войск, и они были быстро смяты противником⁶³. В округе имелось три сильных противотанковых бригады, две из них находились в белостокском выступе, а одна – в глубине округа, и они не принесли пользы войскам при отражении крупных танковых группировок противника.

Непосредственно за этими армиями прикрытия в районе Волковыска находилась только одна 36‑я кавалерийская дивизия. Все другие крупные воинские формирования округа: 2‑й, 21‑й, 44‑й и 47‑й стрелковые корпуса в составе 10 стрелковых дивизий без артиллерии, зенитных средств, саперов и связистов и без боеприпасов с 17 мая осуществляли ночными переходами выдвижение к государственной границе в районы, находящиеся от нее на 80-150 км. В момент нападения Германии они сосредотачивались в обширном районе: Лида, Бытень (50 км юго-западнее Барановичи), Слуцк, Минск, Молодечно. В этом же районе дислоцировались 17‑й и в примыкающих к нему районах – 20‑й механизированные корпуса. Оба корпуса танков не имели⁶⁴. Читатель может удивленно спросить – а зачем нужно было совершать маневр такими крупными военными силами за неделю до войны без продуманного оперативного и стратегического замысла, который привел к коллапсу в первые же дни войны? И кто за это ответил? Пока это остается тайной, а послевоенные мемуаристы эту тему всячески замалчивали.

Послабления были даны наркомом обороны и командующему Киевским особым военным округом генералу М. Кирпоносу – штаб фронта, расположенный в Киеве, разрешил ему сосредоточиться на полевом командном пункте в Тарнополе не 19 июня, как того требовала его же директива, а к утру 22 июня⁶⁵. 16 июня в Киеве был дан приказ наркома и начальника Генерального штаба с 17 июня начать выдвижение из глубинных районов округа к государственной границе пяти стрелковых корпусов⁶⁶, не объясняя командно-политическому и рядовому составу, во имя чего это передвижение затевалось. Вместе с корпусными частями в движение пришло около 300 тыс. солдат и офицеров, и высшее военное начальство говорило, что все эти войска привлекаются для учений. Вслед за этим эшелоном в новые районы, поближе к государственной границе, начали выдвижение еще три окружные дивизии и большое количество вспомогательных частей, общей численностью около 150 тыс. человек. Войска уходили «на учения» с одним неполным комплектом боеприпасов на все виды оружия, без запасов ГСМ и продовольствия. Вся корпусная и дивизионная артиллерия и средства противовоздушной обороны были оставлены на сборах артиллеристов или в пунктах постоянной дислокации из-за отсутствия автотранспорта и тракторов. В предназначенные районы, удаленные от государственной границы на 80-100 км, корпуса и дивизии должны были прибыть 26–28 июня, ночными переходами. Они должны были нарастить силу ударов по вторгшимся войскам противника и перенести боевые действия на его территорию. В наркомате обороны не допускали другого развития событий, в противном случае рушилась вся стратегическая концепция способа отражения немецко-фашистских войск на нашу страну. Никто в высших военных эшелонах власти не задумался над тем, что приграничные армии могут не выдержать первого удара немецко-фашистских войск, что заставило бы наркомат обороны и Генштаб размещать вторые эшелоны не в районах сосредоточения, а на армейских и фронтовых оборонительных рубежах, где они могли выдержать натиск врага и выиграть время для подтягивания стратегических резервов.

В общей сложности за неделю до войны 56 стрелковых и танковых дивизий Западного и Киевского особых военных округов, насчитывающих в своем составе, вместе с армейскими и корпусными частями, более полумиллиона солдат и офицеров, «находились в движении и в таком удалении от государственной границы, что они не смогли оказать помощь войскам прикрытия (первому оперативному эшелону в отражении ударов врага в приграничной полосе), и в первые дни войны они оказались не готовы к организованному вступлению в сражение с прорвавшимися на советскую территорию силами противника и были быстро разгромлены»⁶⁷. А чтобы создать видимость мирной обстановки в приграничных областях Советского Союза и не «вспугнуть» гитлеровское командование такой масштабной перегруппировкой советских войск и ввести его в заблуждение, Наркомат обороны потребовал от командующих Западного и Юго-Западного фронтов соблюдать тишину на государственной границе в такой степени, чтобы немцы не могли заподозрить Красную Армию в приготовлениях к отражению их нападения. Выполняя эти указания, командующие переусердствовали в своем рвении и даже потребовали от приграничных соединений и частей изъять из обращения боеприпасы и патроны и сдать их на склады «НЗ».

Вот в этом безобразном применении наркоматом обороны приграничных войск накануне войны и кроется вся изнанка катастрофы первых дней войны, за которую никто не захотел отвечать, а впоследствии все свалили на Сталина, ведь мертвые кумиры могут выдержать все. Вся эта огромная военная сила к началу нападения немецко-фашистских войск не была подготовлена к войне и безобразно использована в начале войны. Командование корпусов и дивизий для ведения боевых действий не имело ни боеприпасов, ни продовольствия и пополнить их не могло, так как все фронтовые склады с вооружением, боеприпасами, продовольствием и вещевым имуществом были захвачены немцами на второй или третий день войны.

Более организованно, смело и ответственно в предвоенные дни в Киевском особом военном округе действовал командующий 5‑й армией генерал-лейтенант М.И. Потапов. 20 июня по приказу командарма на наиболее опасные участки государственной границы, проходившие по рубежу Влодава, Крыстынополь, Сенява, Радымно, были выдвинуты дивизии прикрытия. Из крупных городов и населенных пунктов войска были выведены в свои районы и приступили к их инженерному оборудованию. Из военных городков, расположенных вблизи государственной границы, велась интенсивная эвакуация семей офицеров вглубь страны. Все попытки командующего 5‑й армией генерал-лейтенанта Потапова установить взаимодействие с войсками Западного фронта оказались безуспешными из-за полного спокойствия в войсках этого фронта и нежелания его командования действовать так, как действуют соседи.

Совсем иная обстановка складывалась в Прибалтийском особом военном округе. Еще 17 июня командующий округом генерал-полковник Ф.И. Кузнецов предупредил командиров соединений о концентрации войск противника вдоль государственной границы и потребовал от них усилить ее охрану на своих участках обороны. К исходу 19 июня штаб Прибалтийского особого военного округа, переименованного в Северо-Западный фронт, скрытно расположился вблизи небольшого населенного пункта Паневежис, и вместе с ним на заранее подготовленные рубежи обороны вышли дивизии, предназначенные для прикрытия государственной границы. 20 июня из всех приграничных городов, таких как Алитус, Каунас, Плунге и других, началась эвакуация семей офицеров вглубь страны. Фронт усиленно готовился к отражению нападения вермахта и сумел бы сделать это более успешно, если бы его левый фланг не оказался полностью оголенным из-за бездействия командующего Западным фронтом Д. Павлова. Начальник войск связи Северо-Западного фронта полковник П.М. Курочкин, прибыв в Паневежис, 20 июня попытался установить связь и организовать взаимодействие со штабом Западного фронта, но начальник связи генерал‑майор А.Т. Григорьев отказал ему в такой поддержке. «Нам это не нужно!» – заявил генерал⁶⁸.

Командующий Северо-Западным фронтом и его штаб усиленно вели разведку противника, и в донесении Генеральному штабу по состоянию на 20.00 часов 21 июня генерал Кузнецов доносил: «По данным, заслуживающим доверия, продолжается сосредоточение немецких войск в Восточной Пруссии. Закончено строительство понтонных мостов через реку Неман в районах: Рус, Таттамишкен, Клокен, Тильзит, Винкел; продолжается в районе Вишвилл и усиленно в районе Винге. В Клайпедской области гражданскому населению предложено эвакуироваться вглубь от границы на 20 км. В Сувалковском уезде жители выселены вглубь от границы на 5 км»⁶⁹. Затем командующий перечислил состав немецко-фашистских сил, что были сосредоточены близи советской границы, и он мало чем отличался от того состава, что вторгся 22 июня на нашу территорию.

С началом войны командование Северо-Западного фронта врага встретило организованно, но командующий фронтом все время отрывал так необходимые ему самому фронтовые резервы и бросал их на прикрытие своего левого фланга, оказавшегося открытым из-за полного бездействия войск Западного фронта, куда неудержимым потоком устремились немецко-фашистские войска.

Одесский военный округ, небольшой по составу в нем войск, прикрывал огромный участок государственной границы, и с началом войны он формировал 9-ю армию, сил которой явно не хватало для надежной защиты наших рубежей и города Одессы. Отчетливо осознавая все возрастающую угрозу вооруженной агрессии, командование округа во главе с генерал-полковником Я. Черевиченко предприняло все меры по организации прочной, причем активной обороны. Важно заметить, что решать эту задачу войскам округа было непросто. По состоянию на 1 июня румыно-германские войска значительно превосходили войска Одесского военного округа, как по количественным, так и по качественным показателям. Поэтому, подготовив и отправив 20 июня самолетом в Москву «Записку по плану действий войск Одесского военного округа в прикрытии госграницы», командующий войсками Одесского военного округа сделал глубокий анализ возможных действий немецко-румынских войск в зоне своей ответственности и обратил внимание наркома обороны маршала Тимошенко и руководства страны на необходимость усиления сил округа или создания нового фронта, чтобы румынское стратегическое направление было надежно прикрыто военными силами. Уже на следующий день Сталин прочитал этот документ, и днем 21 июня решением советского правительства был образован Южный фронт во главе с генерал-полковником И. Тюленевым, а его штаб был укомплектован генералами и офицерами Московского военного округа⁷⁰,

20 июня командующий Одесским военным округом генерал-полковник Я. Черевиченко и начальник штаба округа генерал‑майор М. Захаров, еще не зная решения Москвы по представленному ими оперативному документу, оценив сложившуюся обстановку на государственной границе, отдали приказание:

1) войска и штабы поднять по боевой тревоге и вывести их из городов и населенных пунктов;

2) частям прикрытия занять свои районы;

3) установить связь с флотом и пограничными частями и тесно с ними взаимодействовать.

Таким образом, по боевой тревоге в Одесском военном округе были подняты 7 стрелковых, 2 кавалерийских, 2 танковых и 1 мотострелковая дивизия и 2 укрепленных района, и все эти части к началу войны находились в районах боевого предназначения⁷¹.

Такое вдумчивое и серьезное отношение к оперативному планированию и подготовке войск к отражению агрессии положительно сказалось на выполнении боевых задач. 22 июня 1941 года войска Одесского военного округа, переименованные в Южный фронт, как и личный состав Черноморского флота, нападение немецко-фашистских войск встретили организованно, проявив мужество и стойкость при отражении натиска превосходящих сил противника и, в отличие от других округов, понесли наименьшие потери. Немалую организующую роль в этом важном деле сыграл штаб округа во главе с генералом М.В. Захаровым, нашедшим себе призвание и славу на всех штабных постах⁷².

Активно реагировало на проявления признаков надвигающейся войны и командование Ленинградского военного округа, переименованного 21 июня в Северный фронт, хотя его войска меньше всего могли быть подвергнуты внезапному нападению. Финской армии, начавшей отмобилизование своих войск в середине июня, была противопоставлена система мер приведения приграничных дивизий в высокие степени боевой готовности, а вот в Заполярье обстановка была более угрожающей. Там, в районе Вадсе, Ганнвил и Петсамо заканчивала сосредоточение немецко-фашистская армия «Норвегия», угрожавшая Мурманску и Северному флоту. Упреждая нападение немцев и финнов, командующий Ленинградским военным округом генерал-полковник М.М. Попов еще 15 июня выдвинул к государственной границе 122-ю стрелковую дивизию и прикрыл ею направление на Кандалакшу. Командующий же 14‑й армией генерал-лейтенант В.А. Фролов (ее основные силы дислоцировались на Кольском полуострове) подготовил и к исходу 21 июня двумя полками 14‑й стрелковой дивизии занял оборонительный рубеж вдоль государственной границы, а 52-ю стрелковую дивизию в полном составе разместил на армейском оборонительном рубеже, проходивший по обеим берегам реки Западная Лица. Эти своевременные и продуманные далеко наперед военные меры упредили действия немецкой и финской армий и сорвали их замыслы по овладению Кольским полуостровом, потеря которого могла нанести непоправимые последствия крепости сопротивления советских войск на всем северном направлении.

Правительство и Генштаб пристально отслеживали все приготовления немецко-фашистских войск для нападения на нашу страну. 18 июня советские разведывательные самолеты совершили облет государственной границы с углублением на вражескую территорию до 200–300 км, и они подтвердили факт выдвижения ударных группировок вермахта на исходные позиции для нападения на Советский Союз. 21 июня облет был повторен, и он подтвердил – группировка немецко-фашистских войск создана и растянулась на сотни километров в виде механизированных и походных колонн. Скрыть сосредоточение такого огромного количества войск у государственной границы было невозможно – около четырех миллионов солдат и офицеров и более полумиллиона единиц боевой и транспортной техники сосредотачивалось на основных дорожных направлениях, ведущих вглубь территории Советского Союза. Военные руководители страны в лице ее наркома маршала С. Тимошенко и его ближайших советников К. Ворошилова, Г. Кулика, Е. Щаденко в этот ответственный час истории проявили излишнюю осторожность и нерешительность в приведении войск в полную боевую готовность, дав им такие послабления и такие ограничения в боевой деятельности, что войска оказались практически не готовы к их ведению, когда фашистские войска напали на нашу страну.

Сталин не рискнул расставить в армии молодые кадры, как это он сделал во всех министерствах и ведомствах: слишком много в его окружении было верных военных соратников еще со времен Гражданской войны, на кого он всегда опирался в трудные годы борьбы с оппозицией, в разное время возглавляемой Рыковым, Зиновьевым, Каменевым и неизменно Троцким. Среди его близких соратников особенно выделялись Ворошилов, Буденный, Тимошенко и Шаденко, доказавшие как верность советскому режиму, так и верность Сталину. Все четверо активно противодействовали и способствовали разоблачению крупного военного заговора в армии, в который были вовлечены многие генералы из высшего командного звена, не знавшие истинных целей руководителей заговора, но давшие согласие в нем участвовать только из желания угодить своему начальству.

Особенно много сделал для разоблачения заговора в армии во главе с маршалом Тухачевским С. Тимошенко. Проходя службу в должности заместителя командующего войсками Белорусского военного округа и будучи вовлеченным командующим войсками округа командармом 1-го ранга И. Уборевичем в заговор по свержению советской власти, во главе которого стоял М. Тухачевский, он немедленно сообщил об этом Сталину и получил указание активно в нем участвовать, для чего доверенные люди вождя снабжали его «полезной информацией», касающейся жизни К. Ворошилова и других руководителей страны. И. Уборевич настолько доверял Тимошенко, что по его просьбе нарком обороны Ворошилов направил его служить к И. Якиру для оказания помощи последнему в сколачивании ядра заговорщиков в Киевском военном округе. Генерал долго ходил среди заговорщиков как по лезвию ножа, но он дал самые ценные сведения о целях заговора, количестве его участников, а после суда над ними нередко вставал на защиту тех генералов и офицеров, чье участие в заговоре носило пассивный характер. Среди тех, кто сообщил Сталину о вовлечении их в заговор, были генералы Голиков, Ефремов, Лизюков и многие другие офицеры, среди которых числился и будущий главный маршал авиации Голованов.

Трудно сказать, верна ли мысль А. Зиновьева: «Останься Тухачевский – не было бы Советского Союза к концу 1941 года». Возможно, он имел в виду то, что сказал Примаков в «последнем слове»: «Люди, входящие в заговор, не имеют глубоких корней в нашей Советской стране потому, что у каждого из них есть своя вторая родина: у Якира – родня в Бессарабии, у Путны и Уборевича – в Литве, Фельдман связан с Южной Америкой не меньше, чем с Одессой, Эйдеман – с Прибалтикой не меньше, чем с нашей страной».

В наркомате обороны внимательно отслеживали войну Италии и фашистской Германии с Грецией и Югославией, и когда она закончилась – пристально следили за начавшейся переброской германских войск в Польшу, Австрию, Венгрию и Румынию. Перебрасываемые в эти страны немецкие дивизии и корпуса располагались на удалении 150–300 километров от границы с таким расчетом, чтобы пехотные за трое, а танковые дивизии за сутки до начала войны могли сосредоточиться у государственной границы для нападения на Советский Союз. Величайшая скрытность, обман и дезинформация окружали все мероприятия, связанные с переброской фашистских войск с Балкан к границам Советского Союза. В осознанную подготовку к войне с Советской Россией были посвящены лишь фашистские заправилы во главе с Гитлером. Германскому народу и армии изо дня в день внушалась опасность нападения на них англичан и русских, и от них неизменно требовалось самоотверженное отношение к труду и наивысшая готовность к отражению нападения ненавистных врагов. В воюющей стране это было делать несложно. Оккупация юго-восточной Европы усилила военно-экономический потенциал и улучшила стратегическое положение фашистской Германии, особенно в преддверии спланированного нападения на Советский Союз. Фашистская Германия заставила работать на себя 7 млн согнанных со всей Европы рабочих и военнопленных. 5000 заводов Франции поставляли Германии 80 % самолетов и 70 % автомобилей. Гитлеровцы захватили оружие, боеприпасы, снаряжение и транспортные средства 180 сдавшихся на милость «победителю» дивизий (12 – Англии, 22 – Бельгии, 18 – Голландии, 6 – Норвегии, 92 – Франции, 30 – Чехословакии). Только во Франции Германия захватила 4930 танков, 3000 самолетов. А французскими автомобилями немцы оснастили 62 свои пехотные и моторизованные дивизии. Загнав под фашистский сапог всю Европу, Германия удвоила свой национальный доход, целиком или частично удовлетворила свои потребности за их счет в предстоящей войне с Советским Союзом. Нефть Румынии, алюминий Бельгии, самолеты и автомобили Франции, танки и пушки Чехословакии, продовольствие Польши, Австрии, лес Финляндии, да и людские ресурсы всей Европы, – все пошло в ход для подготовки крестового похода против СССР. На пряжках ремней фашистов при их вторжении на земли Советского Союза было выбито: «Gott mit uns» («С нами бог»). В результате насильственного захвата многих европейских стран, а также за счет союзников по фашистской коалиции Германия значительно увеличила свои потенциалы:

– территориальные в 6 раз (до 3 млн 277 тыс. кв. км);

– людские в 4 раза (до 283 млн чел.);

– по производству электроэнергии в 2 раза (до 110 кВт/ч);

– по производству стали в 2 раза (до 44 млн т);

– по производству нефтепродуктов в 20 раз (до 10 млн т);

– по производству бокситов в 23 раза (до 2,2 млн т);

– по добыче железной руды в 8 раз (до 27 млн т)⁷³.

Совсем иная обстановка складывалась в Советской России. Она демонстрировала всем созидательный труд, стремление к миру, и все свои приготовления к отражению возможной агрессии русские должны были тщательно координировать с целями своей внешней и внутренней политики. За две с половиной пятилетки, то есть за 13 лет, отпущенные Советскому Союзу как мирные годы, страна под руководством Сталина совершила невиданный рывок в экономике: из аграрной и отсталой, какой была царская Россия, она превратилась в ведущую промышленную державу мира, с новейшими технологиями, с великолепными инженерными и техническими кадрами, способными двигать государство к новым высотам и рубежам. В годы первой, второй и третьей пятилеток национальных доход страны ежегодно повышался примерно от 10 до 15 процентов в год, а промышленное производство росло до 17 процентов ежегодно.

Этот путь был трудным и ярким: советские люди созидали, – с невиданным размахом строились заводы и электростанции, университеты и музеи, санатории и дома отдыха, дворцы, клубы и библиотеки. В невиданно короткие сроки советские люди построили систему всеобщего бесплатного образования, лучшую в мире систему здравоохранения, и вместе с предоставленным правом на труд и на отдых весь новый социалистический строй отвечал самым сокровенным желаниям и чаяниям каждого советского человека. Вот почему, когда началась война, на защиту Отечества первой поднялась молодежь – ведь это была ее страна, и только с ней она связывала свое будущее. Вслед поднялись все, кто мог держать в руках оружие, а к труду на оборону страны вернулись люди даже преклонного возраста и пришли подростки и дети. В этом и только в этом кроется секрет нашей победы над фашистской Германией.

Успешно выполнялись планы третьей пятилетки. Она смогла продолжаться только три с половиной года – война оборвала ее созидательный ритм. Но за это время были введены в строй 3000 новых заводов, шахт и других предприятий, то есть примерно вдвое больше, чем за всю первую пятилетку. В строительном секторе за 3,5 года было построено жилых домов на общую площадь 42 млн кв. м, столько же, сколько было сдано за все годы второй пятилетки. За это же время было построено 5325 школ, детских садов на 98,4 тысячи мест, больниц на 27,7 тыс. коек⁷⁴.