Текст книги "Я был счастлив. Том 2. В зените лет. Том 3. На закате лет. Приложение. На расцвете лет"

Я был счастлив
Том 2. В зените лет. Том 3. На закате лет. Приложение. На расцвете лет
Виктор Вассбар

Редактор Виктор Васильевич Свинаренко

Иллюстратор Елена Владиславовна Смолина

Дизайнер обложки Елена Владиславовна Смолина

Корректор Светлана Михайловна Свинаренко

© Виктор Вассбар, 2024

© Елена Владиславовна Смолина, иллюстрации, 2024

© Елена Владиславовна Смолина, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0050-6396-0 (т. 2, 3)

ISBN 978-5-0050-6397-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В зените лет
1 том

Моей дорогой жене Светлане

за её терпение и любовь.

«Неуважение к предкам есть первый

признак дикости и безнравственности»

А. С. Пушкин

«Гости съезжались на дачу…»

Вторая книга серии «Я был счастлив». Первым томом «На восходе лет» этой серии я начал мои автобиографические повести. Вторым и третьим томами, и приложением ко всей серии продолжаю вести рассказ о себе и о людях связанных со мной кровными и товарищескими узами.

Порой задаю себе вопрос: «Зачем я начал писать автобиографические повести? Кому это нужно?» В моей биографии нет ничего интересного, с моей точки зрения. Мои предки были крестьянами, рабочими и служащими, и я их потомок всё, что было в них, вобрал в свою кровь по их крови. Я горжусь, что они из трудового народа, творившего трудную и сложную историю моей страны. Горжусь, что принадлежу к ним. Мои предки капля в людском море России, но их роль в истории нашей страны велика, ибо из капель состоит океан. Мои предки ни чем не хуже тех, кто носил золотые эполеты и мундир с ключами. Поэтому с верой в тебя, потомок, я продолжаю воспоминания о моей жизни, к которой, надеюсь, ты отнесёшься с пониманием, без укоров в мой адрес. С верой, что продолжишь мой труд, – расскажешь о себе своим потомкам.

Сегодня пасмурно. По небу плывут серые облака, в просветах между ними редкие голубые проплешины, холодный северный ветер, но есть надежда на бабье лето. Последнюю неделю моросило, было довольно-таки прохладно, температура не поднималась выше +10 градусов по Цельсию. С 15 сентября интернет обещает потепление до +22 градусов, хорошо, если это будет так. Но интернет не бог. Хочется, чтобы Светин день рождения был светлый и тёплый, чтобы небесная сырость и серость не навевала уныние, это в метеорологическом плане, а в плане душевном день, конечно, будет тёплым и светлым, ибо я и дети любим нашу Свету.

В этой книге, как и в первых двух, я не буду нагружать тебя, потомок, философскими рассуждениями, они, конечно, будут, но в разумных пределах. Не буду поучать, и давать рецепты жизни, я просто буду писать о себе, а ты решай, брать что-либо из моей жизни для себя или отринуть, или читать как занимательную литературу, надеюсь, что она будет таковой. И ещё пойми, моя цель не показ себя и членов моей семьи – жены Светы и наших детей Наталии и Оксаны идеальными людьми, у меня одно желание, как можно полнее показать нашу жизнь от рождения до сегодняшнего дня, и показать нас такими, какие мы есть в действительности.

Второй том – «В зените лет» состоит из двух книг. Первая книга «Красивая девочка Света», вторая «Лейтенанты».

Книга «Красивая девочка Света» начинается с предков Светланы по линиям Гончаровых и Мосиных, продолжается её детством, юностью, отрочеством (написана со слов Светы). Моё знакомство со Светой и наша свадьба, – лично мои воспоминания. В основном книга написана от её Я, с незначительными отступлениями «От автора», т.е. моего Я.

Вторая книга – «Лейтенанты» полностью состоит из моих воспоминаний о службе и жизни в гарнизонах, кратких часах отдыха в выходные дни и днях отпуска. В ней я рассказываю о том, как жил, о чём думал и мечтал, что имел и что потерял, как создавал семью. Вывернуть себя наизнанку, поверь, потомок, очень трудно. Не каждый человек будет рассказывать о себе подробности, а если будет, то обязательно с приукрашиваниями, расцвечивании себя в радужном свете, т. е. лепить из себя идеального человека. Я о себе так не буду писать, – во мне есть всё от нормального человека, – положительное и отрицательное (человек по сути своей эгоист и святым он быть не может.). Все святые это надуманные церковью индивиды. Святой – это безгрешный идеал, а такой разумной сущности не было, нет, и не будет никогда, ибо не идеален даже Бог – Высший Материальный Разум. Пока так. Что будет дальше, не знаю. Пишу без синопсиса. Сто́ит взять в руки перо (в моём случае компьютерную мышку), буквы сами начинают складываться в слова, а они в строки.

Третий том «На закате лет» говорит сам за себя.

Приложение «На расцвете лет» – рассказы в художественной форме, как дополнение к серии. «Я был счастлив».

Часть 1. Красивая девочка Света

Глава 1. Краткая генеалогия

Забайкальские казаки

Гончаровы.

Кто тот первый Гончаров, прибывший в Бурятию из европейской России, я не знаю (книгу пишу со слов Светы, а она тоже не знает всех своих корней), поэтому открываю эту часть книги с её деда по материнской линии – Гаврилы Павловича Гончарова, казака села Желтура, что в Забайкалье, потомка первого Гончарова. Света говорит, что её дед был атаманом станицы Желтура, так сказала ей её мать Полина, но достоверных сведений у неё нет, поэтому в полной мере верить словам её матери нельзя, так как в то время она была ребёнком. Но то, что он был не простым казаком это верно, я видел фотографию (к сожалению, она затерялась), на которой Гаврила Павлович в военной форме, – на погонах лычки, на поясе сабля.

Не известны Свете и полные данные бабушки – жены Гаврилы Павловича, говорит, что звали её Глафира. Из воспоминаний своей матери Света помнит, что Глафира вырастила четверых детей – двух дочерей Галину и Полину, и двух сыновей. Галина была старшим ребёнком в семье Гончаровых, Полина (мать Светы), – второй ребёнок. Имена двух сыновей близнецов – последних двух детей Гаврилы Павловича и Глафиры – Света не помнит.

Итог сказанному; кто был первый Гончаров, где родился, как оказался в Забайкалье мы не знаем, но фамилия наталкивает на мысль, что он был не простым человеком, а дворянином волею судьбы оторванным от родных мест и заброшенным в Сибирь. Вкрадывается мысль, что он был декабристом, но… это лишь мысль, догадка, но верная, как мне думается, на 99%. Доподлинно же известно, что первый Гончаров, поселившись в Забайкалье, уже никогда не выезжал из этих мест. Свой род продолжил слиянием своей русской крови с бурятской. Женился на бурятке, очевидно, из-за недостатка русских женщин или их полного отсутствия, поэтому все его потомки унаследовали бурятские черты лица, они присутствует и в Свете, что, между прочим, украшает её. Света очень красивая женщина.

Из воспоминаний Полины Гавриловны.

Жили Гончаровы зажиточно, – добротный дом, лошади, коровы, птица, земля. Дети выросли и стали хорошими помощниками, но революция 1917 года и гражданская война разрушили мирную жизнь России и обрушились смертью на её граждан, не обошла горькая доля и семью Гончаровых. Гаврилу Павловича расстреляли красные забайкальские партизаны. Жена Глафира от переживаний вскоре умерла. Полину, Галину и их двух братьев близнецов взяли к себе родственники, проживавшие в Кяхте.

Сейчас можно только представить жизнь Гончаровых после революции, но с полной уверенностью можно сказать, жили не сладко, – голодовали, носили латанное-перелатанное платье и находились в постоянном страхе, – придут, арестуют и отправят в лагеря за колючей проволокой. Но, как говорится, бог миловал. С полным установлением советской власти в Забайкалье Гончаровых оставили в покое, собственно, что с них было брать, когда господа-товарищи уже всё забрали, разворовали, растащили на «благо» революции, оставив детей «без кола и двора» – средств к существованию, именно к существованию, ибо нормальной человеческой жизни в то время ни у кого не было.

Старшая дочь Гаврилы Павловича – Галина.

Достигнув совершеннолетия, Галина вышла замуж за местного мужчину Ивана (его фамилию Света не помнит), родила дочерей Капитолину и Татьяну, сыновей Ефима и Владимира, но волею судьбы взрастить их до совершеннолетия не смогла, умерла в первый год Великой Отечественной войны. Проходил по Кяхте какой-то мужик, говорил:

– Ешьте травку, она питательная». – Показал, какую именно.

Галина отварила её, съела для пробы несколько ложек и умерла, благо не успела накормить той травой детей. Потом НКВДешники нашли того мужика и, естественно, расстреляли. А виноват он был или не виноват, сейчас уже не докажешь. Может быть, старшая сестра Полины плохо отварила ту траву или съела её очень много с голоду, или у неё открылся аппендицит, вот и результат, а может быть тот мужик действительно был враг. Пойди сейчас, докажи!

Галя и Поля Гончаровы

Вторая дочь Гаврилы Павловича – Полина.

1931 год. Голод. Полине 18 лет. Чтобы как-то прокормиться Полина устроилась помощником повара на пограничную заставу – Кяхта. В один из дней с проверкой прибыл высокий начальник. После инспекции ему устроили, как сейчас говорят, банкет. На стол поставили водку, установили тарелки с закусками и блюдо с пирогами. Взял пирог начальник, откусил, прожевал, проглотил, а потом как закричал: «Кто пироги пёк! Привести её ко мне немедленно!»

Пирогами занималась Полина. Ведут её к высокому начальнику, и думает она, что ругать её будут, а потом уволят или даже расстреляют.

Посмотрел на неё начальник, подошёл к ней, обнял и сказал: «Ах, какая же ты умница! Да какие же у тебя пироги хорошие! И кто ты здесь по должности?»

– Помощник повара, – смущаясь, ответила Полина.

– Привести ко мне старшего повара, – приказал начальник.

Привели, а она пьянющая в «драбадан».

– Её уволить, – ткнув пальцем на старшую повариху, сказал начальник, – а эту умницу, назначаю старшим поваром.

Так Полина стала старшим поваром. В тот день впервые внимательно посмотрел на неё начальник пограничной заставы лейтенант Мосин Михаил Евстафьевич. Вскоре Полина и Михали стали жить вместе.

Не спокойно было на границе в тридцатые годы. Провокации. В один из дней на участок заставы лейтенанта Мосина было совершено вооружённое нападение. Быстро вышли пограничники к границе, отразили нападение врага, а перед этим пришёл Михаил домой, положил на стол гранату и сказал: «Поля, если прорвутся бандиты, в плен не сдавайся, замучают. Лучше подорви себя», – но благо, всё обошлось.

С началом войны Полина привела в свой дом детей сестры, оставшихся без родителей, их отец был на фронте. Кормились на продовольственный аттестат Михаила Евстафьевича. Перед отправкой на фронт он отдал его Полине.

Из своих детей у Полины к тому времени остался в живых один сын – Валентин, рождения 21 ноября 1938 года. Толя – умер в 6 – 7 лет, Нэля умерла в 3 года от скарлатины, потом умерла новорожденная девочка – прожила несколько дней. Полина Гавриловна рассказывала: «Пришла соседка, посмотрела на мою доченьку и сказала, умиляясь: «Ой, какая хорошенькая! Когда она ушла, у доченьки изо рта пошла пена, и она вскоре умерла. Сглазила». Всего у Полины умерло шесть детей.

Сыновья Гаврилы Павловича.

С началом войны два его сына близнеца – братья Полины и Гали были направлены на фронт. Собрали их как казаков – с лошадьми, с кавалерийской амуницией, погрузили в вагоны, но, не доезжая до фронта, состав разбомбили фашистские самолёты, братья погибли. Год их рождения можно примерно вычислить исходя из года рождения Полины. Полина родилась в 1913 году, значит мальчики в 1914 – 1916. К началу войны им было 25 – 27 лет, они могли быть женаты и иметь детей. Но, очевидно, не были и не имели, так как Полина Гавриловна в воспоминаниях о своей семье никогда не говорила о каких бы то ни было женщинах, связанных с братьями семейными узами.

Ты, потомок, можешь сказать, что могли быть внебрачные дети. Поверь, не могли. То время – не нынешние нравы. И Кяхта в то время была небольшим посёлком, все и всё было на виду.

Дочь Галины – Капитолина.

В 1945 году с войны пришёл муж Галины, забрал у Полины своих детей и вскоре женился. Капитолине было тесно в родном доме, уехала из Кяхты к тёте – Полине в Омск, поселившейся в этом городе с мужем и детьми после войны. Через несколько лет Капитолина возвратилась в Кяхту, вышла замуж за Евстафия Потёмкина, родила Галину и Николая. К прямой исторической родословной линии Светланы Капитолина не относится, но я упомянул её, ибо к линии Гончаровых она имеет непосредственное отношение. Капитолина и Света – двоюродные сестры.

Лейтенант Мосин

Мосины.

Мосин Михаил Евстафьевич родился в??.09.1908 году в селе Мосина Клевакинской волости, Камышловского уезда, Пермской губернии Российской Империи в семье обнищавшего государственного крестьянина.

Село Мосина. По берегу речки Каменки. В «Дозорной книге» Михаила Тюхина 1624 г. внесено как д. Ячменева (Мосина) с 7 дворами. В 1762 г. некоторые жители её участвовали в восстании против приписки к ВИЗу, в 1774 г. участвовали в Пугачевщине. С 1803 г. стали государственными крестьянами. Первопоселенец имел фамилию Ячменев, преобладали фамилии Ячменевых, Мосиных, Вагановых. Первопоселенцы были выходцами с реки Ваги Олонецкой губернии. В 1914 году в деревне была построена деревянная церковь, и деревня Мосина стала селом.

К 1916 году в селе Мосина было 215 хозяйств, в них проживало 513 мужчин и 512 женщин, все русские.

Михаил Евстафьевич вспоминал.

– Из детей я был старший в семье, за мной шли братья Арсений и Анатолий, потом сестра Елизавета. Все рождены до революции семнадцатого года. Особо-то я не помню себя в тот период, помогал родителям в меру моих детских сил, шалил, естественно… Куда без этого? А вот то, что жили мы очень бедно, это помню прекрасно. У нас был маленький домик и небольшой клочок земли, на которой мать выращивала овощи, а отец кормил семью батрачеством на зажиточного соседа. Помню себя в рваной рубашке и коротких штанах, собственно, такими оборванцами были все мои сверстники, кроме сына того крестьянина, на которого батрачил мой отец. Мальчик тот, сейчас уже не помню его имя, всегда ходил по деревне чистеньким и в добротной одежде… вот, вроде бы, что здесь зазорного, ан нет, не нашинский, хотя и с одной деревни, его никто не приглашал в общие игры. Стоит, бывало, смотрит, а мы не замечаем его. Сейчас-то я понимаю, что вины в том его не было. Так вот, слушайте дальше. Как-то он вышел на улицу в таком рванье, что не приведи господи… Я-то заводила был в деревне, увидел его в рубашке с дырами, в штанах с лохмотьями и босого, подошёл к нему и сказал: «Ты куда это так вырядился? На машкерад что-ли?» – А он так гордо голову приподнял и ответил: «Папке сказал, что хочу рубашку как у тебя, чтобы была с дырками. Потому что с тобой все играют, а со мной никто». – Жалко мне стало его, сказал пацанам, что надо принять его в нашу игру. Приняли.

Пришла революция, после которой Михаил, окончив 4 класса, вступил в комсомол, был избран секретарём комсомольской организации своего села и в 1930 году был зачислен на военно-пулемётные курсы. По окончании курсов был направлен для прохождения дальнейшей службы в 51-й погранотряд КГБ. Отряд дислоцировался в селе Кяхта Бурятской АССР, входил в состав Краснознаменного Дальневосточного военного округа. В 1939 году пограничники отряда участвовали в боях с японскими милитаристами на реке Халхин-гол. В 1942 году капитан Мосин в числе 500 пограничников был направлен на фронт. Участвовал в боях под Орлом, был ранен в шею и левую руку (кисть руки стала неработоспособной), но капитан Мосин продолжил службу. Был поставлен на должность командира 78 отдельной роты обслуживания армейской базы №100 70 А. На этой должности был представлен к ордену Красной Звезды. Наградной лист от 12. 09.1944 года за подписью п/п-ка Чайкина, начальника управления армейской базы. В 1945 году капитан Мосин был награждён орденом Красного Знамени и вторым орденом Красной Звезды. Кроме орденов был дважды награждён медалью «За боевые заслуги», медалью «За взятие Берлина», медалью «За победу над Германией».

1947 год. Полина и Михаил в Берлине

Михаил Евстафьевич Мосин закончил войну в Берлине в звании капитан. Был назначен на должность командира комендантской роты советского сектора Берлина. Войне конец! Воля, свобода! Пей, гуляй, воля, – вседозволенность! И пили, и гуляли победители. Посмотрел Г. К. Жуков на творимые в Берлине безобразия и приказал офицерам вызвать свои семьи к месту службы. Отправил капитан Мосин своего ординарца в далёкое Забайкалье. Как и сколько дней он добирался до Кяхты, неведомо, но прибыл, помог Полине и её сыну Валентину собраться и отправились они в путь дорогу. Долго ли, коротко ли ехали, опять неведомо, только уже на границе с Польшей, в октябре 1946 года Валентин заболел. Отправила Полина своего сопроводителя в Германию – к мужу с наказом, чтобы приехал и привёз лекарства. Михаил Мосин приехал к семье в конце ноября, привёз деньги и лекарства, а через несколько дней отбыл к месту службы, оставив с женой Полиной и сыном Валентином ординарца. По выздоровлении Валентина Полина с сыном в сопровождении ординарца продолжила путь. В феврале 1947 года они прибыли в Берлин.

Берлин.

Берлин поразил Полину своей громадой, хотя предстал перед ней в руинах, всюду искорёженный металл – разбитые орудия и их лафеты, остовы танков и их башни; горы битого кирпича рядом с разрушенными высотными зданиями; запах пыли и жжения, тлена и гниения несущегося из-под обломков, но среди всего этого мирная жизнь, – спокойное деловитое движение гражданского населения Берлина и воинов советской армии; работал даже автомобильный, наземный и подземный электрический транспорт – метро, которое Полина увидела впервые в своей жизни, как впрочем, огромное количество людей и автомобилей, от которых у неё кружилась голова.

Особое восхищение вызвала у неё квартира в высотном доме рядом с комендатурой. Перешагнув порог квартиры, Полина остолбенела, она ожидала увидеть многое – большую комнату с вешалкой у входа, стол и стулья посреди комнаты, кровать с тумбочкой, диван, и большое зеркало – мечту своей жизни, но то, что предстало перед ней, затмило всё её мысленное воображение. В прихожей с настенной вешалкой и тумбочкой под ней было три двери, одна вела в ванную комнату с туалетом, другая на кухню, третья в гостиную комнату с пианино и большим зеркалом в полированной деревянной раме, полированным столом с круглой столешницей в центре и стульями с витыми спинками. На правой стене в красивых рамах висели картины – репродукция натюрморта кисти Фальконе и величественная стела неизвестного художника, у левой стены стоял мягкий диван с круглыми мягкими подголовниками, на полу яркий палас. Из гостиной комнаты Полина прошла в спальню с широкой кроватью, шифоньером и комодом. Открыв шифоньер, увидела в нём платья, аккуратно развешанные на вешалках мастеров: Julius Lesser, J.G. Weitfauff, H.C. Aastrup, в комоде ровными стопками лежало постельное бельё, а на его крышке зеркало на металлической подставке и большая коробка с духами и одеколоном. Потрогав всё руками, Полина присела на кровать и, взвизгивая от нахлынувшего счастья, стала подпрыгивать на ней как ошалевший ребёнок, затем резко подхватилась и побежала на кухню, размер и богатство которой ошеломили её. Здесь были полированный кухонный стол с тумбами, сервант с фарфоровой, фаянсовой, стеклянной и хрустальной посудой неведомого предназначения, и с водой из крана, которая вызвала в ней новый бурный восторг. Недоумение вызвал туалет с неведомым белым фаянсовым предметом, названным Михаилом унитаз и белая ванна на красивых витых ножках. Горячей воды не было, но это нисколько не уменьшило восторг Полины.

Понемногу освоившись и почувствовав себя в безопасности, Полина стала совершать самостоятельные прогулки по Берлину и однажды познакомилась с обаятельной немкой, сносно говорящей на русском языке. Немка сказала ей, что знает адрес, где в обмен на продукты питания можно получить красивую чернобурку. Собрав узелок с продуктами, Полина нашла дом по указанному адресу, вошла в него и, постучавшись в квартиру, вошла в неё.

За столом с водкой и закусками сидели три упитанных немца, от вида которых у Полины закружилась голова.

– Всё, сейчас меня убьют, – подумала она и, бросив узелок с продуктами, выбежала из дома.

Ноги несли домой, но вынесли к военному посту, на котором стояли солдаты в странной военной форме. Подойдя к ним, Полина спросила: «Как пройти в комендатуру?»

Солдаты внимательно посмотрели на неё, потом, улыбнувшись, что-то сказали на незнакомом ей языке. Второй раз за один день Полина испугалась.

– Потерялась. Теперь Михаил никогда меня не найдёт, – подумала она и слёзы хлынули из глаз. Полине было 33 года. Но на её счастье вскоре к ней подошёл человек и на довольно сносном русском языке спросил, кто она и откуда.

– Я жена русского офицера, – ответила Полина.

Всё понятно, – ответил тот человек. – Ожидайте здесь.

Через полчаса на «Виллисе» за ней приехал муж.

По дороге домой он сказал, что она вышла к американскому сектору Берлина, пожурил и наказал, чтобы в его отсутствие никогда не ходила одна по городу. Полина шмыгнула носиком, кивнула головой, но уже через месяц всё повторилось. Заболел Валентин. Его положили в госпиталь, а до него можно было добраться только на метро. Собрала Полина узелок с продуктами и, не поставив в известность мужа, пошла к метро, вошла в него и поехала в госпиталь.

Доехав до станции назначения, спросила у немцев: «Можно выходить?» – Ответили: «Ja! Ja!»

Электричка ещё шла, а машинист уже открыл двери. Полина ступила на перрон и упала. Ни один немец не помог подняться. Шли и говорили: «Russisches betrunkenes Schwein!» – Русская пьяная свинья!

Полина была на пятом месяце беременности. Помог подняться какой-то советский солдат, случайно оказавшийся в метро.

1947 год. Полина Мосина

С синяками, кровоподтёками и без узелка с продуктами Полина возвратилась домой и вновь получила выговор от мужа. Но этого ей было мало. Решила как-то одна пойти в баню при небольшой санитарной части. Вошла, помылась, стала одеваться, погас свет. В темноте стала искать выход, забрела в какое-то помещение.

– Солдатики спят, – увидев топчаны с солдатами, накрытыми белыми простынями, подумала Полина и пошла на узкую полоску света, пробивающуюся сквозь неплотно прикрытую дверь.

Приоткрыла её и увидела пожилого мужчину в белом халате, его глаза, расширяясь от страха, смотрели на неё как на привидение. Что он подумал, увидев молодую женщину, выходящую из мертвецкой, осталось в истории. Полина спросила его, как выйти из бани, и спокойно пошла в направлении, указанном трясущейся рукой санитара. Вечером о её походе узнал Михаил и сказал:

– Часовой, впустивший тебя в баню, забыл сказать сменщику, что в помывочном отделении находится женщина, и тот выключил свет. Ты в темноте ошиблась дверью, прошла из помывочного отделения в морг и напугала его сторожа.

Ночью 15 сентября 1947 года Полина родила девочку. 4 октября родители пошли её регистрировать, им в этом отказали, т.к. не было документа о браке Михаила и Полины, потерялся во времени. Пришлось вновь регистрировать свой брак.

Свидетельство о браке №14076. Гр. Мосин Михаил Евстафьевич. Гр-ка Гончарова Пелагея Гавриловна вступили в брак, о чём в книге записей актов гражданского состояния о браке за 4 октября 1947 года произведена соответствующая запись за №14076. Фамилия после заключения брака, он Мосин Михаил Евстафьевич, она Мосина Пелагея Гавриловна. Место регистрации консульский отдел НКВД СССР города Берлина. Выдано 4 октября 1947 года.

После их брака новорожденную зарегистрировали, о чём 4 октября 1947 года в книге записей актов гражданского состояния о рождении была произведена соответствующая запись.

Гр. Мосина Светлана Михайловна родилась 15 сентября 1947 года. Отец Мосин Михаил Евстафьевич, мать Мосина Пелагея Гавриловна. Место рождения Берлин, Германия. Место регистрации консульский отдел СВАГ (Советская военная администрация в Германии). Выдано свидетельство о рождении I-B №761091.

Светлана вспоминала:

– Имя Света мне перешло как бы по наследству. У папы был фронтовой друг, его невеста погибла во время войны, звали её Света. Вот он и попросил папу назвать меня её именем.

1947. Полина с дочерью Светой. Справа Мута – няня.

Валентин.

Брат рос слабым ребёнком и причина в том – голодное детство. Часто болел, несколько раз был при смерти. Болел и в Берлине, хотя там с питанием было хорошо. Папа служил при военной комендатуре – командиром роты, и офицерский паёк позволял ему содержать всю семью, да и зарплата была хорошая, плюс три ордена, за которые платили. Всё это со слов моих родителей.

А Валентин, когда я подросла, рассказывал о себе:

– Однажды я с пацаном, тоже сыном офицера пошёл на реку за раками, не предупредив никого. Собственно, если бы мы сказали, нас бы не отпустили, но мы пацаны, а пацаны, как известно, народ шебутной. Так вот, наловили мы раков и довольно-таки много, идём домой радостные, посвистываем. Навстречу мой папа.

Нас потеряли, и мы своим долгим отсутствием переполошили всех. За несколько дней до этого пропала девочка. Нас в школу и из школы возили на автобусе. В школу девочка приехала, а в обратном автобусе её не оказалось. Искали долго, но не нашли. Убить её, конечно, не убили, похитили немцы. Вероятно, она была очень похожа на какую-то немецкую девочку.

Папа, естественно, поучил меня рукой по попе. А вообще-то мы чувствовали себя как дома, хотя находились в Германии, совсем недавно ещё фашистской. Когда нас – ребятню везли на открытой машине, мы обстреливали всех немцев каштанами. Они молчали, а мысленно, естественно, проклинали нас. Но мы были победителями. Каштаны это ерунда, а вот оружие это уже серьёзно. Найти в разрушенных подвальных помещениях домов пистолет или автомат было проще простого, и находили, даже с патронами. Среди нас – пацанов-восьмилеток был мальчик лет четырнадцати. Он нашёл немецкий пистолет с патронами в обойме. Вынул одну пулю из патрона и, заменив её выструганной деревянной, выстрелил в немца. Убить – не убил, но больно ему было, это точно. Немец пожаловался в комендатуру, того пацана нашли и отцу-полковнику крепко досталось. Немец оказался антифашистом.