Текст книги "Аральский тупик"

Владимир Война рассказывает такую историю: «Группа развивающихся стран обратилась в Международный банк реконструкции и развития с просьбой о выдаче ссуды. Им необходимы были средства на развитие современных отраслей промышленности. Международный банк ответил отказом. Причина? Отсутствие туалетов». Если верить данным, полученным нами в лучшем здании столицы Каракалпакии – обкоме партии, даже Нукус канализован на 20 %. Зато в обкомовские туалеты можно ходить на экскурсию. Что и делают местные журналисты и писатели: на полиграфкомбинате (а там размещены все каракалпакские редакции) нет ни одного туалета, нет водопровода, да и само здание, в отличие от новехонького ультрасовременного здания обкома, давно обветшало. Две щелястые будки во дворе – вот место, где работники всей каракалпакской прессы могут облегчить душу. Ни в одном городе на территории автономной республики нет хозяйственно-фекальных сооружений (проще говоря, фильтров). Банями Каракалпакия обеспечена на 78 % – по помывочным местам, – то есть в действительности – процентов на 50. Как сказал первый секретарь Каракалпакского обкома КПСС К. С. Салыков (присланный из Москвы и после нескольких лет имитации трудового процесса отозванный для новых трудовых подвигов в Москву же), здания всех райкомов и обкома построены с превышением сметной стоимости на полтора – два миллиона рублей – опять же за счёт непостроенного жилья, бань, канализации, водопровода…

Ну, Каракалпакия – ладно, область неблагополучная во всех медико-санитарных отношениях. Возьмем из чистого любопытства область, внимания особенного, если бы не землетрясение, не привлекавшую – Ленинабадскую, Таджикской ССР. Оказывается, и здесь медицинское и санитарное обеспечение населения оставляет желать лучшего. 75 % стационаров не обеспечены горячей водой, 80 % не имеют канализации. Не отвечают элементарным требованиям 90 % амбулаторно-поликлинических учреждений области, сокращается сеть детских санаториев – в Ходжентском районе, к примеру, в течение трёх лет после тяжелейшего землетрясения остались неразвернутыми 50 детских санаторных коек. Может быть, дети в них уже не нуждаются? Ан нет. Уровень заболеваемости брюшным тифом и паратифами, как и в низовьях рек, растёт, превышая примерно в 6 раз среднесоюзный показатель. Только 61 % населения области обеспечен водопроводной водой, более 400 населенных пунктов вообще не имеют водопроводов. С 1974 года строится лабораторный корпус областной СЭС; после консервации в нём разместилась база

УПТК треста КПДС – и прекрасно, как говорится, себя чувствует. На существующей же базе областной СЭС нет таких важных лабораторий, как вирусологическая, токсикологическая, лаборатория по контролю уровней загрязнения окружающей природной среды. В Ходжентском районе и г. Кайраккуме во время землетрясения разрушились все здания учреждений здравоохранения. Прошло четыре года, но практически ни одно не восстановлено; можно ругать трест «Сельстрой-2», срывающий сроки ввода, однако деньги израсходованы, а больниц и поликлиник нет как нет. Люди болеть перестали? В Ура-Тюбинском районе как раз во время пребывания там экспедиции «Арал-88» (а именно – в кишлаке Руганд) была эпидемия брюшного тифа. (Об этом я узнал, по привычке купив местную районную газету – тогда ещё в каждой союзной республике в любой газете хотя бы одна полоса должна была выходить на русском языке). Эта экзотическая болезнь, с которой вроде бы навсегда покончили ещё до Великой Отечественной войны, в местности, где никогда не занимались хлопкосеянием, распространилась опять же потому, что население употребляло для питья арычно-хаузную воду, ибо другой нет.

До 1985 года любой материал, в котором речь шла о воде (читай: орошении и хлопководстве), мог появиться в печати только после прохождения цензуры Минводхоза и Госкомгидромета – без этих двух виз Главлит не ставил свою. Когда в 1965 году редактор каракалпакской газеты «Рыбак Арала» Айтжан Бекмурадов перепечатал чудом проникший на страницы «Комсомольской правды» материал собкора газеты по Узбекистану Наримана Дадабаева об уже возникшей проблеме (название корреспонденции осталось и по сегодняшний день актуальным: «Сумерки над Аралом»), то был сурово наказан по партийной, а раз так, как у нас обычно бывает, и по всем остальным линиям. За решётку его, правда, не упрятали, но возможности «сеять панику» впредь он лишился навсегда. Сегодня же нужно смело признаться: с биологической точки зрения Арал мёртв. Для трех миллионов обитателей региона это трагедия в полном смысле слова, точнее, во всех его смыслах.

Чтобы разобраться в сложившейся ситуации, в Средней Азии и в Москве были проведены несколько совещаний, встреч, конференций – как говорится, лучше поздно…[3]3
  Забегая вперед, замечу, что проведение всевозможных слетов, даже и международных (рассекретили секрет Полишинеля!) стало в дальнейшем своего рода традицией. А воз и ныне там.


[Закрыть] В центральных газетах, в том числе и в «Литературной…», стали появляться материалы об Арале, журналы «Наука и жизнь», «Советский Союз», «Памир» (в нём была опубликована целая серия интересных со всех точек зрения статей), «Новый мир», «Юный натуралист» и другие всерьез пытаются привлечь общественное мнение, общественное сострадание, общественный интерес к решению проблемы, к поиску различных путей выхода из кризиса[4]4
  Правда, кровавые события в Фергане, Душанбе, Оше отвлекли общее внимание от Арала. Однако межэтнические столкновения раньше или позже кончаются если не дружбой, то миром, сходят на нет и в конце концов забываются, а экологические катастрофы такого масштаба – если не принимать мер – с годами становятся всё страшней, и, уж конечно, сами по себе не прекращаются.


[Закрыть]. В результате все мы, порядочно обалдевшие (в буквальном смысле слова) за годы советской власти от тотальной дезинформации, с немалым изумлением узнали не только о том, что Синего моря – так на Руси до середины XIX века называли Арал, – по сути дела, уже нет, но и о том, что стоило оно всего 90 миллионов рублей. Именно в такую копеечку оценил водоём тогдашний министр водного хозяйства и мелиорации СССР Н. Ф. Васильев. Не дёшево ли? Руководитель рабочей группы по аэрокосмическим методам программы ЮНЕСКО «Человек и биосфера» доктор географических наук Б. Виноградов заметил в газете «Известия»: не только на примере Арала видны из космоса «следы разрушительной деятельности Минводхоза». Номенклатурный работник (но не мелиоратор по образованию), под чьим крылом о чём-то поют, как говорится в ещё одной песне, правда, по другому поводу, два миллиона мелиораторов по образованию и профессии, может, конечно, делать вид, будто не знает, что из того космоса (где он, тот космос?) видно. Но притворяться, будто ему неизвестно, что еще в начале семидесятых годов возможные убытки только от антропогенного опустынивания оценивались в пределах 60 миллионов рублей, но уже составили не менее 100 миллионов («Наука и жизнь», 1987, № 11), – это не по-министерски.

Направляясь в Узбекистан на I Всесоюзное совещание по проблемам Аральского бассейна (весна 1988 года), названное его организаторами – общественным Комитетом по спасению Арала при Союзе писателей Узбекистана, – «Экология и литература», я многого не знал. Слышал об обмелении этого озера, но думал о ситуации примерно так же, как лирический герой Ю. Кузнецова: «Не хочу говорить о печали. // Слезы радости, а не беды // Пусть наполнят аральские дали, // Если им не хватает воды». Совещание состоялось в мае 1988 года (передвижное; маршрут: Ташкент – Нукус – Муйнак – Учсай – Ташаузский канал – Хорезм – Ташкент), в июне разговор был продолжен на Аральской встрече в городе Аральске, порту на суше, о чем напоминают оставшиеся на его территории 29 зловонных соленых луж да проржавевшие землечерпалки, суда, различный металлический хлам. Нет, не наполнить слезами аральские дали!

Город Аральск

Вот почему два месяца – с 28 сентября по 28 ноября – в Средней Азии и Южном Казахстане действовала I Всесоюзная комплексная научно-публицистическая экспедиция «Арал-88», организованная по инициативе редакций журналов «Памир» и «Новый мир». Об экспедиции, её участниках и их работе рассказано достаточно полно (в частности, в журналах «Советский Союз», «Новый мир», «Памир»), повторяться не буду. Доклады, статьи, книги, которые появляются и будут выходить в будущем, должны дать объективную картину сложившейся в Средней Азии обстановки. Заговора молчания вокруг Арала больше не существует, «партия – наш рулевой», три десятилетия запрещавшая касаться темы, дала наконец добро на расследование причин, приведших к обмелению водоёма и деградации региона. Правда, только тогда, когда уж некуда стало деваться, после того как «каракалпаки и казахи Приаралья попали в экологический концлагерь» (так метафорически определил ситуацию ташкентский геолог Владимир Ковалев). Человеческая логика отказывается объяснить, почему власти предержащие не позволяли бить в набат, когда Арал еще можно было спасти, не позволяли даже тогда, когда сотни траулеров, барж, мотофелюг, баркасов оказались в песках, как, кстати, и дворцы партийной знати, строившиеся на берегу на народные деньги (не просто дачи – госдачи), – не менее страшные овеществлённые миражи, чем кладбища кораблей в пустыне. На что надеялись те, кто ответственен за гибель экосистемы, а значит, в первую очередь – человека в ней? На безнаказанность? Что ж, расчеты оказались верными – наказанных нет.

На остров Барсакельмес (что в дословном переводе – «пойдёшь – не вернёшься») мы прилетели на маленьких бипланах – на Аральском море не действует ни один порт, судоходство полностью «изжито», так что и в этом случае нас песня и зовёт, и ведёт. В том смысле, что туда только самолетом можно долететь. Да еще добраться на военном корабле с воздушной подушкой, которому что водная гладь, что пустыня – всё едино, но на который нас не пригласили.

Я разговорился с Лидией Яковлевной Курочкиной, доктором биологических наук из института ботаники АН Казахстана. Она здесь не впервые.

Наблюдая, как осенний пронзительный ветер гонит по воде мелкую рябь, Лидия Яковлевна вдруг сказала:

– А знаете, мысль об осушении Арала посещала ещё Гитлера…

– Ну да! С нашими-то более или менее понятно: планов громадьё, проекты века. А Адольфу-то Алоизиевичу чем Арал помешал?

На Баракельмесе

– Он планировал после завоевания Средней Азии спустить Арал, а местных жителей, чтобы отвлечь от ненужных воспоминаний, приспособить к выращиванию риса на осушенном морском дне.

– Да, вот это размах, – пробормотал я, думая о том, что в этом самом размахе проявилась прежде всего позиция завоевателя, человека, по определению писателя Владимира Гусева, страстного (даже – «самого страстного человека XX века»), но не шибко грамотного. Да и волновало ли его то обстоятельство, что с ликвидацией гигантского терморегулятора, каким всё ещё остается Арал, климат всего региона сделается очень похожим на климат Южной Сибири, только пресной (особенно – питьевой) воды будет по-прежнему не хватать, а с поверхности рукотворной Аральской пустыни будут подниматься в воздух соли и накопившиеся в воде за многие годы ядохимикаты.

На Баракельмесе

Лист третий
Несколько цифр с комментариями

Мы, коммунисты, – люди особого склада.

И. В. Сталин

Во время работы экспедиции «Арал-88» стали известны следующие, в недавнем прошлом секретные цифры. По данным заместителя председателя Андижанского облисполкома Джалилова, в области 200 тысяч человек не занято общественно-полезным трудом. (Первый секретарь Андижанского же обкома КПСС М. М. Алимжанов успокоил: не 200, а всего 120 тысяч человек.) Примерно такая же картина в остальных областях Ферганской долины Узбекской ССР.

Безработица необходима всякой мафии, а уж партийно-государственной, которая «честно» имеет право не признавать как наличие безработицы, так и организованную преступность, – в первую очередь. Незанятое социально незащищенное население – всегда и везде резерв преступной среды.

Удельный вес незанятого в общественном производстве населения из года в год увеличивается. В 1988 году он составил в Туркмении 19,7 %, в Узбекистане – 22,9, в Таджикистане – 25,7 (в 1989-м – 26,4 %). Кровавые события в Закавказье и Средней Азии объясняются, в частности, незанятостью, – это именно незанятость – и в том случае, то есть, когда человек ходит на работу, но заняться на ней ему нечем, и в том, когда работа эта – от случая к случаю, смотря по сезону; зарплату, естественно, получает такой человек чисто символическую – меньше, чем пособие по безработице в условно развитых странах.

В упоминавшемся не раз Аральске 5 тысяч незанятого населения (первый секретарь райкома партии Б. Уалиев уточнил: безработных) – немало, если учесть, что в городе живет примерно 40 тысяч человек, а во всем районе – 80. На побережье Арала безработица связана с отступлением моря, а подальше от моря – с наступлением хлопчатника.

Следует, разумеется, учитывать что среди незанятого населения большее количество многодетных женщин (в Туркмении, по оценке Госкомтруда республики, из 19,7 % незанятого населения 46 % – женщины, имеющие 4 и более детей), мало детских дошкольных учреждений, а дети болеют… Но ведь и то правда, что по переписи 1970 года в РСФСР на каждую сотню лиц в возрасте от сорока до сорока пяти лет приходилось 85 тех, кому до 5 лет, а в Узбекистане, например, – 302, а в Таджикистане– 322… «В сущности говоря, в Средней Азии сейчас – громадное аграрное перенаселение, то есть скрытая безработица», – пишет В. И. Переведенцев (Виктор Иванович тоже работал в составе экспедиции «Арал-88») в «Советской культуре» от 13 января 1990 года. Добавьте сюда – в то же самое время! – острую нехватку квалифицированных рабочих: при избытке рабочих мест – примерно 40 тысяч в

1989 году – Узбекистан (да и вообще Средняя Азия) импортирует (а сегодня точнее сказать: импортировала) из европейской части СССР квалифицированных промышленных рабочих! Ковали местные кадры и доковались: большинство этих кадров занято партийным и советским руководством, а также сельскохозяйственным производством и неквалифицированным трудом. (Один пример: по официальным данным, на ташкентском авиационном производственном объединении им. В. П. Чкалова осенью 1990 года было более 4,5 тысяч вакансий, – и, конечно, не уборщиков цехов.)

Практически во всех областях, где побывала научнопублицистическая экспедиция, местные руководители сетовали на неполную занятость населения (по-русски говоря, на безработицу, приведшую в конце концов к организованной узбекскими, таджикскими, киргизскими националистами резне, унесшей тысячи жизней), а также на то, что ежели выращивать не хлопок, а овощи-фрукты, то рабочих рук высвободится еще больше. Формально так оно и будет: трудоемкость хлопчатника 980 человеко-часов, овощей – 907, плодовых культур – 344, картофеля же – 295. Но это в том случае, если и в 2000 году гипотетические 45–50 миллионов населения региона будут заниматься экстенсивным сельским хозяйством, как сегодня.

Политика геноцида, проводимая КПСС и советским правительством против русского и других народов нашей страны, позволяла делать вид, будто ликвидация безработицы, случившаяся у нас по декрету в 1930 году, и в самом деле одно из главных достижений системы – наряду с другими «благами»: бесплатным медицинским обслуживанием, бесплатным образованием, почти бесплатным жильём, слиянием города с деревней, армян с азербайджанцами и эстонцев с узбеками. Излишки рабочей силы поглощали многочисленные «стройки коммунизма» – «стройки века», разворачиваемые под знаменем ГУЛАГа. Время убедительно показало человеконенавистническую сущность измышлений теоретиков коммунизма (Ленин убеждал: «Надо, чтобы все работали по одному общему плану на общей земле, на общих фабриках и по общему распорядку»[5]5
  Ленин В. И.  ПСС. Т. 41. С. 310–311.


[Закрыть]; Троцкий настаивал: «Мы говорим: это неправда, что принудительный труд при всяких обстоятельствах и при всяких условиях непроизводителен»[6]6
  Девятый съезд РКП(б). Протоколы. М., 1960. С. 97–98.


[Закрыть]), сеть концентрационных лагерей, изобретённых, хотя англичанами и в Южной Африке, но с 1918 года в нашей стране приобретших глобальный характер, была наконец ликвидирована, освободились рабочие руки. Но в государстве, где планирование вопреки его декларативности – понятие чисто абстрактное, рыночная экономика (рыночная, а не базарная!) отсутствует, а та, которая существует, никак не связана с демографической ситуацией и общим интеллектуальным уровнем населения региона, безработица – явление вполне естественное, только гораздо более безобразное, нежели в цивилизованном мире.

Это явление можно замалчивать сколько угодно, но ликвидировать декретом невозможно.

Блокнот второй
Кто виноват?

Ученье Маркса всесильно, потому что оно верно.

В. И. Ленин 

Лист первый
Мелеть или не мелеть? Вопрос о постановке вопроса

Была ли вообще в сложившейся социально-экономической системе у моря альтернатива – то есть могло ли сложиться так, что Арал не обмелел бы? К сожалению, нет. Не мелеть Арал не мог.

Вернёмся на четверть века назад. К 1965 году из 79 кубокилометров воды, которые Амударья способна (теоретически) донести до места назначения, и из 35 кубокилометров воды Сырдарьи Аралу доставалось в среднем 58,5 кубокилометра в год. Правда, с 1959-го по 1962-й уровень моря даже несколько повысился, что вызвало у обитателей острова Барсакельмес, бывшего в те времена заповедником не только de jure, но и de facto (последние годы никакой научной жизни на острове-заповеднике нет по причине полного отсутствия научных сотрудников, егеря не знают своих обходов, а сам директор Сабырбай Мусаев живёт в Аральске, наезжая, точнее, налетая во вверенное научное учреждение раз эдак шесть в год), опасения чисто научного характера: куда девать куланов и сайгаков, ежели остров, не дай Бог, совсем скроется под водой?

Опасения оказались преждевременными, произошло обратное – остров стал увеличиваться в размерах, и к 1989 году оголившееся дно окружило его прибрежной полосой шириной не менее чем в два километра. В этом нет ничего удивительного. С каждым годом в Арал поступало все меньше и меньше воды: к 1970 году (когда в Узбекистане полным ходом шло освоение земель под хлопок и вовсю строились каналы) Арал получал в среднем 43 кубокилометра в год, к 1980-му – меньше 17, в 1985-1986-м – ни капли. После сентября 1988 года положение, казалось бы, должно было поправиться: ЦК КПСС и Совет министров СССР приняли постановление «О мерах по коренному улучшению экологической и санитарной обстановки в районе Аральского моря, повышению эффективности использования и усилению охраны водных и земельных ресурсов в его бассейне». Не анализируя постановления, заметим: оно есть, руководители государства соблаговолили признать наконец факт свершившейся экологической катастрофы, но не следует надеяться, что ему суждено оказаться в числе тех десяти из ста (по официальной статистике), которые у нас в стране раньше или позже выполняются. Мы еще вернемся к этому постановлению, а пока запомним: предусматривается «установить гарантируемый приток речных вод в дельты рек Амударьи и Сырдарьи, начиная с 1990 года, в объеме не менее 8,7 кубокилометров в год, с доведением его в 1995 году до 11 кубокилометров, к 2000 до 15–17 кубокилометров и в 2005 году до 20–21 кубокилометров (с учетом коллекторно-дренажных вод)». Ну, как тут не вспомнить Ходжу Насреддина, взявшегося за солидное вознаграждение обучить эмирова осла грамоте. Курс обучения предполагалось завершить через 20 лет. Когда друзья попросили объяснить, зачем он ввязался в заведомо гиблое дело, Насреддин ответил: «Аллах всемогущ и милосерден, и за это время одному из нас – ослу, эмиру или мне – позволит покинуть бренный мир». Ибо необходимо Аралу не 17 кубокилометров к 2000 году, а 36,6 уже сегодня и ежедневно. Такое количество испаряется с поверхности водоема за год, и 36,6 кубокилометров позволят пусть не восстановиться Аралу, но удержаться на нынешнем уровне. (Оптимум рассчитал на ЭВМ кандидат физико-математических наук из Ленинграда Сергей Васильевич Котов.)

Школьники

Одним словом, как ни крути, а «покуда травка подрастет, лошадка с голоду умрет». Интересно, что еще датский принц Гамлет, не подозревавший о существовании Арала, знал: «старовата поговорка».

– Как же так получилось, что профессионалы-мелиораторы не учли в технико-экономических обоснованиях (ТЭО) своих проектов вероятность усыхания моря? – спросил я генерального директора НПО «САНИИРИ» (Среднеазиатского, а фактически – Узбекистанского НИИ ирригации), кандидата технических наук Виктора Абрамовича Духовного.

– Почему же не учли? Осушение Арала входило в наши планы, – ответил профессионал спокойно и доброжелательно.

В обилии газетных и журнальных публикаций, теле-и радиопередач, выступлений на аральскую тему можно обнаружить несколько вариантов объяснения причин катастрофы. Руководитель экспедиции «Арал-88» Григорий Иванович Резниченко в статье «Море разногласий» (журнал «Памир» № 9, 1988) высказал убеждение:

Аральское море выпил хлопок, главный виновник сложившегося положения – Минводхоз. Историк средневекового Хорезма (тогда Хорезм занимал территорию едва ли не всей Средней Азии и части Азербайджана) академик и директор института востоковедения АН Азербайджана, почетный член Турецкого исторического общества, Герой Советского Союза Зия Мусаевич Буниятов в прессе об Арале специально почти не высказывался, поэтому тем интереснее его мнение:

– Испокон веков междуречье Амударьи и Сырдарьи представляло собой сплошные сады, бахчи, виноградники, урожай даже вывозился. Добывалось здесь и золото, – средневековые копи используются и поныне для добычи этого металла на Зеравшане. Развита была культура, наука ренессансного типа, особенно в Бухаре, Самарканде, Ургенче. И то, что сегодня произошло в регионе, настолько трудно совместить с понятием прогресса, что даже не огорчает, а лишь удивляет: как мог человек, вся жизнь которого связана с водой, занять огромное пространство своего обитания под монокультуру – хлопчатник. Ведь не хлопком единым жив человек, точнее, вовсе не хлопком. А получилось так: всего, чем славилась когда-то Средняя Азия, практически не существует. Экология нарушена непоправимо, старопахотные земли засолены, зарегулированы воды обеих рек, загублена флора и фауна самого моря. Местное руководство – оно вроде бы и озабочено судьбой Арала, но останавливать надвигающуюся его гибель не собирается, продолжая отдавать распоряжения о заготовке всё нового количества хлопка. Море станет ямой с солёным песком, реки превратятся в источник омертвляющего смрада, а что касается искусственных озёр… Яне вижу просвета. Наши лозунги иногда оказываются дутыми. Возьмём все эти обещания о наступлении лучшего времени – на моей памяти все попытки их реализовать в конечном счете оказывались во вред человеку. В войну мы форсировали Днепр, были тогда плавни, живность была, а сейчас вместо всего этого – зарастающее вонючей зеленью Каховское море, такое же, кстати, как и Цимлянское… Природа сама определяет, куда течь реке, как течь, какой живности и где водиться. Последние лет двадцать мы живем по поговорке «после нас – хоть потоп»[7]7
  Первый секретарь Хорезмского обкома Компартии Узбекистана, депутат Верховного Совета СССР Мирахмат Мирходжиевич Миркасымов, принимая во дворце обкома в городе Ургенче представительную группу участников I Всесоюзного совещания по проблемам Арала «Экология и литература» (второе совещание должно было состояться через год, в мае 1989 года, но Комитет спасения Арала при СП Узбекистана, организатор совещаний, обеспокоенный активными антиправительственными действиями узбекских националистов, ссылаясь на гибель сотен месхетинцев и русских, перенёс это мероприятие на осень), предупредил первым делом: «О хлопке говорить не будем». Поэтому беседа товарища Миркасымова с писателями, учеными, медиками прошла в теплой и, как любят писать наши газеты, дружеской обстановке. Покинув Хорезм, мы узнали, что Миркасымов получил повышение и работает теперь в Ташкенте. К началу 1990 года он «дорос» до должности председателя Совета министров Узбекистана.


[Закрыть]. Или какой-нибудь последний день Помпеи: завтра всё исчезнет, так давайте же сегодня все крушить. Это не по-человечески. Что оставим потомкам?

Будни экспедиции. На переднем плане Г. И. Резниченко

Виктор Григорьевич Казаков, консультант СП СССР по публицистике, писавший об экологических бедах Молдавии, об опустынивании Чёрных земель калмыков, о тяжёлой ситуации в Волго-Каспийском бассейне, пришел к следующему выводу:

– Дело не в субъективных чьих-то просчетах. Дело в том, что в нашей самой экономической системе отсутствует пока природоохранный механизм. Следует чётко в нашем уголовном кодексе определить понятие ещё одного преступления – экологического, и спрашивать за него как за хищение в особо крупных размерах. А возможно это, в свою очередь, при наличии правдивой и честной статистики, которой у нас пока нет.

В. И. Олейник

Еще более конкретен и точен Владимир Иванович Олейник, заместитель начальника следственной части прокуратуры РСФСР, побывавший в регионе в составе экспедиции «Арал-88» (и не понаслышке знакомый с «делами» узбекской хлопковой мафии).

– Вы посмотрите уголовно-правовое и гражданское законодательства, которые в случае гибели рыбы в водоёме, животных – предусматривают довольно суровое наказание виновных. Но ни в одном законе не говорится: загрязнение окружающей или водной среды пестицидами, другими ядохимикатами, повлекшее тяжкие последствия для человека или его смерть, наказываются таким-то и таким-то образом. Нет этого! Статья, предусматривающая такого рода деяния, должна быть обязательно.

– Надо в школе и на производстве поднять роль экологического воспитания и образования, – считает кандидат биологических наук Абдукадыр Эргашев, член республиканской (УзССР) комиссии ЮНЕСКО по программе «Человек и биосфера». – Присутствовали ли на совещаниях по Аралу представители общества охраны природы? Нет, и оно понятно – ведь в аппарате общества мы не обнаружили ни биолога, ни географа… А когда у нас в стране руководство промышленными предприятиями консультировалось перед вводом предприятия в строй с геологами, биологами, экологами? Никогда и нигде. Выходит, пришло время ещё раз доказывать актуальность пословицы «не плюй в колодец, пригодится воды напиться»?

Высказывались – да и продолжают высказываться – мнения о влиянии природных факторов на осушение Арала. Дескать, отрицательные природные факторы вообще косяком пошли, да как на грех – последние годы исключительно маловодные. Вот год 1988 был полноводным – и море отступило не на 80 сантиметров, как обычно, а всего на 20. Поскольку ещё в школе мы привыкли к тому, что условия для ведения сельского хозяйства в нашей стране исключительно неблагоприятные, и только ценой невероятных усилий, то есть невзирая на погодные условия, мы можем хоть что-то вырастить[8]8
  Иронизируя над такой постановкой вопроса, вернее, уходом от него, Юрий Черниченко приводит в пример островное государство с действительно плохим климатом («влажноват», «почвы неважнецкие»): «У Англии средиземноморского климата и иных уникальностей нет и не было. А уже если территорию брать, то Великобритания в семьдесят раз меньше, чем в сумме Австралия, Новая Зеландия и Канада. Но вот справочники хором говорят, что одна эта Англия, „туманный Альбион“, и ныне производит сельских продуктов, считая по стоимости вала, без малого столько же, сколько Австралия, Новая Зеландия плюс Канада, вместе взятые!» (Дальняя поездка. М.: Современник, 1988).


[Закрыть], многих такой взгляд на проблему Арала устраивал и устраивает по сию пору. Тем более что сразу можно вспомнить: раньше, до «исторического материализма», погодные условия были не в пример лучше, вот Арал и не высыхал. А то, что были лучше, тоже известно: до 1914 года Россия хлеб (да и не один хлеб) продавала, а теперь, вишь, покупает (да и не один хлеб; в 1987 году, например, объем импорта продовольствия составил 17,7 миллиарда инвалютных рублей).

С погодными условиями, с маловодьем этим даже пытались бороться (исполняя хором под руководством Большого Партийного Начальника любимую песню: «Будет людям счастье, счастье на века – у советской власти сила велика!»): бывший первый секретарь Кашкадарьинского обкома партии Гаипов посылал самолеты на «штурм» ледников – их опыляли угольной пылью. Человек большого государственного ума, бывший первый секретарь первым (и, к счастью, последним) понял: такая дорогая, но нехитрая операция вызовет более активное таяние снегов, питающих реки, – и проблема орошения решена! Не успел, видно, бывший первый секретарь почитать до принятия такого решения басен дедушки Крылова.

Академик ВАСХНИЛ экономист В. Н. Тихонов, выступая на «Днях Арала» в московском ЦДЛ (февраль 1989 года), заметил:

– Трагедия Арала – это лишь одно из наиболее, по-моему, ярких проявлений общей трагедии нашего сельского хозяйства, трагедии, в данном случае обусловленной так называемой мелиорацией, которая в основном сводится либо к орошению, либо к осушению земель.

В печати неоднократно уже приводились данные о том, какова эффективность этих вложений. Минводхоз – автор всех основных мелиоративных программ – признаёт, что срок окупаемости вложений в прошлом пятилетии составил не менее двадцати пяти лет. Четверть века – это жизнь поколения! Если же подсчитать точнее и добросовестнее, что мы и попытались с моими коллегами сделать, реальный срок окупаемости составляет не четверть века, а сто четыре – сто семь лет! Может ли страна продолжать вкладывать нарастающие ресурсы, притом что окупаются они только через столетие?

У нас сложился строй государственно-монополистической экономики. И до тех пор, пока этот строй государственно-монополистической экономики в нашей хозяйственной системе будет существовать, народ не получит возможности противодействовать даже самым неразумным хозяйственным решениям.

Василий Илларионович Селюнин, предупредивший в своей знаменитой статье «Истоки» («НМ», 1988, № 5) о том что, «если не будет крутых перемен, в середине девяностых годов наша экономика развалится со всеми вытекающими отсюда последствиями – социальными, внешнеполитическими, военными и т. п.», в интервью газете «Комсомолец Туркменистана» 27 октября 1988 года определил ситуацию в Приаралье так: «Быть может, я скажу резковато, но я увидел здесь модель того распада, к которому может прийти всё народное хозяйство».

Старый газетный волк, Василий Илларионович остался романтиком: к распаду всё народное хозяйство страны уже пришло. Иначе вопрос об уникальной операции по осушению Аральского моря просто бы не встал. Или?.. И я пошел в Министерство водного хозяйства и мелиорации СССР, к первому заместителю министра П. А. Полад-заде.

– В 1970 году Госплан СССР, ВАСХНИЛ, Министерство сельского хозяйства СССР и Минводхоз внесли на рассмотрение Политбюро ЦК КПСС доклад о проблемах водного хозяйства и развитии мелиорации в стране. Доклад был одобрен. В нём прямо говорилось о том, что усыхание Аральского моря неизбежно, были расписаны параметры водопотребления. Доклад стал основой утверждения программы действий, и все делалось в соответствии с ней, – сказал Полад Аджиевич. – Достаточно заглянуть хотя бы в принятое единогласно 5 марта 1986 года XXVII съездом КПСС Постановление «Основные направления экономического и социального развития СССР на 1986–1990 годы и на период до 2000 года».

Что ж, я заглянул. И в самом деле: в Узбекской ССР предусматривается «ввести в эксплуатацию за пятилетие 350 тысяч гектаров орошаемых земель, реконструировать системы обводнения пастбищ на площади 4,8 млн. гектаров. Продолжить комплексное освоение Каршинской и Джизакской степей». Той самой Каршинской степи, где урожаи хлопка самые низкие в республике – «земля не та», – заметил Селюнин в своей последней (№ 5,1989 г.) тоже «новомирской» статье, – откуда люди продолжают бежать, несмотря на выполнение Кашкадарьинским облисполкомом планов по переселению, а также на цену около 10 тысяч рублей каждого освоенного поливного гектара[9]9
  «За последнее время с узбекской целины уехало около семисот семей. Переселение каждой обошлось в многие сотни рублей» («Известия», 7 июля 1987 года).


[Закрыть]. Еще в «Основных направлениях» планируется ввести в текущей пятилетке 410 тысяч гектаров орошаемых земель в Казахстане, 100 тысяч – в Туркмении, 65 тысяч – в Таджикистане… Разумеется, не забыт и хлопок, ведь ради него всё и затеяно – предполагается «обеспечить получение в 1990 году 2,8–3 миллионов тонн хлопка-волокна».