Текст книги "Клетка короля"

Только у Воло хватает храбрости приблизиться к королю.

– Ваше величество, мы эвакуируем вас…

С полными злобы глазами Мэйвен поворачивается к нему. Лампочки в люстрах над ним взрываются, разбрасывая пламя вместо искр.

– У меня нет причин бежать.

Все это – за несколько секунд. Бальный зал лежит в руинах, полный битого стекла, перевернутых столов и изувеченных трупов.

Среди погибших – принц Александрет. Он неподвижно сидит на почетном месте, и между глаз у него – дырка от пули.

Я не скорблю о нем. Свою способность он использовал, чтобы причинять боль.

Разумеется, меня допрашивают первой. Надо бы уже к этому привыкнуть.

Измученная, эмоционально опустошенная, я валюсь на холодный каменный пол, когда Самсон отходит. Я дышу с трудом, словно от долгого бега, и усилием воли заставляю сердце успокоиться. Надо перестать задыхаться, сохранить хоть какие-то остатки достоинства и здравого смысла. Я вздрагиваю, когда Арвены снова надевают на меня кандалы; ключ они прячут. Мои оковы – одновременно облегчение и бремя. Щит и клетка.

На сей раз мы возвращаемся в большой зал совета, круглое помещение, где некогда Уолш покончила с собой, чтобы сохранить секреты Алой гвардии. Там хватит места, чтобы допросить десяток захваченных убийц. Стражи усвоили урок – они крепко держат пленных, не позволяя им двигаться. Мэйвен злобно смотрит на них. По бокам стоят Воло и Дарак. Принц буквально дымится, разрываясь между бешеным гневом и скорбью. Его соправитель погиб во время покушения на Мэйвена. Попытка, к сожалению, не удалась.

– Она ничего не знала. Ни о мятеже, ни о предательстве Джона, – сообщает Самсон.

Ужасный зал кажется маленьким – большинство мест пустуют, двери надежно заперты. Здесь остались только ближайшие советники Мэйвена. Они смотрят и усиленно думают.

Мэйвен усмехается. Его чуть не убили, но, кажется, он уже пришел в себя.

– Нет, Алая гвардия тут ни при чем. Они действуют иначе.

– Вы этого не знаете, – огрызается Дарак, забыв про вежливость и улыбки. – Вам ничего про них не известно, что бы вы ни говорили. Если Алая гвардия в союзе с…

– Исключено, – резко говорит Эванжелина из-за левого плеча Мэйвена. У нее нет ни места в совете, ни титула, и ей приходится стоять, невзирая на многочисленные пустые кресла.

– Боги не вступают в союз с насекомыми, хотя и могут страдать от нашествия муравьев.

– Красивые слова в устах красивой девушки, – отзывается Дарак, откровенно ее игнорируя. Эванжелина кипит. – Ну, что теперь?

По знаку Мэйвена немедленно начинается допрос. Тень из Дома Хэйвена. Ее крепко держит Трио собственной персоной, не позволяя женщине улизнуть. Без своей способности она кажется тусклой – слабое эхо своего прекрасного клана. Темные волосы, лишенные обычного алого блеска, словно вылиняли. Когда Самсон касается ее виска, она взвизгивает.

– Она думает о своей сестре, – бесстрастно заявляет Самсон. В его голосе слышится одна лишь скука. – Об Элейн.

Я видела ее всего несколько часов назад, когда она скользила по гостиной Эванжелины. И ничем не намекала, что знает о предстоящем покушении. Но никакой хороший стратег и не выдаст своих планов.

Мэйвен тоже это понимает. Кипя от гнева, он глядит на Эванжелину.

– Мне сообщили, что леди Элейн сбежала вместе с большинством своих родственников и покинула столицу, – говорит он. – Вы, случайно, не знаете, куда они могли направиться, моя дорогая?

Эванжелина смотрит прямо перед собой. Она идет по стремительно истончающейся линии. Хотя отец и братья рядом, даже они вряд ли сумеют спасти ее от гнева Мэйвена, если тот слетит с тормозов.

– Нет. Да и с какой стати? – беспечно спрашивает Эванжелина, изучая свои острые ногти.

– Потому что она – невеста твоего брата и твоя любовница, – спокойно отзывается король.

Даже если Эванжелина чувствует себя пристыженной и виноватой, она не показывает этого.

– А… – она усмехается, ничуть не выбитая из колеи. – Скажите на милость, каким образом Элейн могла что-нибудь от меня узнать? Вы так старательно преграждаете мне доступ к политике. Считайте, что Элейн оказала вам услугу, – она не давала мне скучать.

Слушая их перепалку, я вспоминаю другую королевскую чету. Родителей Мэйвена, которые поссорились после того, как Алая гвардия устроила стрельбу на празднике в Замке солнца. Они набрасывались друг на друга, оставляя глубокие раны, которыми можно было воспользоваться позже.

– Тогда подчинись допросу, Эванжелина, и посмотрим, – предлагает Мэйвен, вытянув унизанную драгоценными камнями руку.

– Ни один из моих детей этому не подвергнется, – гремит Воло – не угрожая, а констатируя факт. – Она не участвовала в заговоре – и защищала вас, рискуя жизнью. Без решительных действий Эванжелины и Птолемуса… Нет! Даже говорить об этом – измена. – Патриарх дома хмурится, морща белый лоб, как будто ему отвратительна сама мысль. Как будто он не радовался бы, если бы Мэйвен погиб. – Да здравствует король.

В центре зала женщина из Дома Хэйвена рычит, пытаясь отпихнуть Трио. Он крепко держит ее, не позволяя подняться с колен.

– Да здравствует король! – восклицает она, гневно глядя на нас. – Тиберий Седьмой! Да здравствует король!

Кэл.

Мэйвен встает, стукнув кулаками по подлокотникам кресла. Я ожидаю, что зал вспыхнет, но огня не появляется. И не может быть. Никакого огня, пока он сидит на Молчаливом камне. Пылают только его глаза. А потом Мэйвен начинает смеяться. Медленно и безумно.

– Всё это… ради него? – спрашивает он с издевкой. – Мой брат убил короля, своего отца, помог убить мою мать, а теперь пытается прикончить меня. Самсон, продолжайте, – говорит он, кивнув кузену. – Я не испытываю никакой жалости к изменникам и не намерен их щадить. Особенно если они глупы.

Остальные поворачиваются, чтобы понаблюдать за продолжением допроса, послушать, как женщина из Дома Хейвена будет делиться секретами своего клана, их целями, замыслами. Свергнуть Мэйвена, восстановить в правах его брата. Сделать Кэла королем, как и следовало. Вернуть привычный порядок вещей.

Всё это время я смотрю на юношу на троне. Он сохраняет маску. Зубы стиснуты, губы стянуты в тонкую жестокую линию. Неподвижные пальцы, прямая спина. Но взгляд блуждает. Мысленно Мэйвен где-то очень далеко отсюда. А под воротником виднеется легчайший серебряный румянец, который окрашивает шею и кончики ушей.

Ему страшно.

Одно мгновение я радуюсь. А потом вспоминаю – чудовища опасней всего, когда боятся.

11. Кэмерон

Я предпочла бы остаться в Трайале, хоть и превратилась бы там в ледышку. Я осталась бы не от страха, а чтобы доказать свою правоту. Я не оружие, которым можно пользоваться. Не то, во что превратилась Бэрроу. Никто не будет указывать мне, куда идти и что делать. Хватит с меня этого. Я жила так всю жизнь. Инстинкты велят мне держаться подальше от предстоящей операции в Корвиуме – крепости, которая пережует любого и выплюнет кости.

Однако мой брат Морри всего в нескольких милях от меня и по-прежнему в армии. Даже имея свою способность, я нуждаюсь в помощи, чтобы добраться до него. И если я хочу чего-нибудь от этой дурацкой Гвардии, мне придется предложить что-нибудь взамен. Фарли выразилась достаточно ясно.

Мы поладили, особенно после того как она извинилась за слово «использовать». Фарли говорит то, что думает. Она не хандрит, хотя у нее есть все основания. Не то что Кэл, который мрачно сидит в углу и то отказывается нам помогать, то смягчается – когда захочет. Сверженный принц донельзя утомителен. Не знаю, как Мэра терпела его колебания и нежелание занять, черт возьми, определенную сторону – особенно теперь, когда у Кэла остался только один вариант. Но он до сих пор куражится, разрываясь между двумя желаниями – защитить сородичей в Корвиуме и разобрать город по камушку.

– Нужно захватить стены, – негромко говорит он, стоя перед Фарли и полковником.

Мы находимся в штаб-квартире в Рокасте, менее укрепленной дополнительной базе в нескольких милях от цели.

– Кто контролирует стены, может вывернуть город наизнанку. Ну или вообще обрушить укрепления. Сделать Корвиум бесполезным для всех.

Я сижу без дела в скудно обставленной комнате, рядом с Адой, прислушиваясь к обмену репликами. Это идея Фарли. Мы – одни из самых приметных новокровок, все Красные нас хорошо знают. Наше участие в обсуждениях – внятный намек для остальных. Ада наблюдает за происходящим широко раскрытыми глазами, запоминая каждое слово, каждый жест. Раньше с нами сидела Бабуля, но ее больше нет. Она была такой маленькой, но оставила после себя огромную брешь. И я знаю, чья это вина.

Мой взгляд впивается в спину Кэла. Способность рвется на волю, и я подавляю желание поставить его на колени. Он погубит нас ради Мэры – но не станет убивать своих сородичей ради всего остального мира. Бабуля сама решила проникнуть в Археон в одиночку, но мы в курсе, кому принадлежала идея.

Фарли злится так же, как и я. Она едва в силах смотреть на Кэла, даже когда разговаривает с ним.

– Вопрос в том, как эффективно разделиться. Мы не можем бросить всех на штурм стен, хоть это и важно.

– По моему подсчету, в Корвиуме не меньше десяти тысяч Красных солдат.

Я чуть не смеюсь скромности Ады. «По моему подсчету». Ее подсчеты безошибочны, и все это знают.

– Военный кодекс требует присутствия одного офицера на каждые десять солдат, то есть в городе находится как минимум тысяча Серебряных, не считая штаба и администрации. Наша цель – их нейтрализовать.

Кэл складывает руки на груди. Его не убеждает даже безупречный, неоспоримый разум Ады.

– Не согласен. Наша цель – уничтожить Корвиум, поразить армию Мэйвена в самое сердце. Это можно сделать и без… – он запинается, – без резни на обеих сторонах.

Как будто принца волнует, что станется с нашей стороной. Как будто его волнует смерть кого-нибудь из нас.

– Как же вы рассчитываете уничтожить город, где есть тысяча Серебряных? – спрашиваю я, зная, что не получу толкового ответа. – Может, принц попросит их посидеть тихонько и не вмешиваться?

– Конечно, мы будем драться с теми, кто начнет сопротивляться, – вмешивается полковник. Он смотрит на Кэла, предлагая тому возразить. – А они будут сопротивляться. Мы это знаем.

– Правда? – в голосе Кэла звучит тихое самодовольство. – На прошлой неделе Мэйвена попытались убить собственные придворные. Если среди Высоких Домов раскол, значит, он и в армии. Но если открыто атаковать, это заставит противников Мэйвена объединиться, по крайней мере в Корвиуме.

Мое фырканье эхом разлетается по комнате.

– Так что же, мы будем ждать? Чтобы Мэйвен зализал раны и собрался с силами? Дадим ему время перевести дух?

– Дадим ему время повеситься, – огрызается Кэл. Вид у него такой же злой, как у меня. – Дадим ему время наделать еще ошибок. Теперь у Мэйвена проблемы с Пьемонтом, его единственным союзником, и три Высоких Дома открыто восстали. Один из них полностью контролирует воздушный флот, у другого в руках широкая сеть разведки. Не говоря уж о том, что Мэйвену приходится разбираться с нами и с Озерными. Он напуган и торопится. Не хотел бы я прямо сейчас оказаться на его месте.

– Правда? – спрашивает Фарли спокойным тоном.

Однако ее слова летят через комнату, как ножи. Они ранят Кэла. Это всем видно. Королевской выучки хватает, чтобы сохранить внешнее спокойствие, но Кэла выдают глаза. Они вспыхивают ярким огнем.

– Не лги нам и не говори, что тебя не волнуют другие новости из Археона. Причина, по которой Ларисы, Айрелы и Хэйвены пытались убить твоего брата.

Кэл смотрит на нее.

– Они затеяли переворот, потому что Мэйвен – тиран, который узурпировал власть и убивает своих сородичей.

Я бью кулаком по подлокотнику кресла. Кэлу не удастся увильнуть.

– Они восстали, потому что хотят сделать королем тебя! – кричу я.

К моему удивлению, он вздрагивает. Возможно, ожидает чего-то большего, чем слова. Но я держу свою способность под контролем, хоть это и нелегко.

– «Да здравствует Тиберий Седьмой». Вот что убийцы сказали Мэйвену. Наши агенты во Дворце Белого огня это ясно слышали.

Он испускает долгий раздраженный вздох. Этот разговор как будто состарил его. Лоб наморщен, зубы стиснуты, на шее вздулись мышцы, руки сжаты в кулаки. Кэл – машина, готовая сокрушать… или взорваться.

– Неудивительно, – бормочет он, как будто это что-то меняет. – Рано или поздно должен был случиться кризис престолонаследия. Но никто и никоим образом не может вернуть меня на трон.

Фарли наклоняет голову.

– А если бы могли?

Я мысленно подбадриваю ее. Она не даст ему сорваться с крючка. Не то что Мэра.

– Если тебе предложат корону и восстановят в так называемых правах, но взамен ты должен будешь подавить беспорядки… ты бы согласился?

Свергнутый принц дома Калора выпрямляется и смотрит ей прямо в глаза.

– Нет.

Врать он умеет хуже, чем Мэра.

– Хоть мне и неохота это признавать, он прав – нужно подождать.

Я чуть не давлюсь чаем, который налила мне Фарли, и быстро ставлю выщербленную чашку на шаткий столик.

– Ты шутишь? Разве можно ему верить?

Фарли расхаживает туда-сюда по крошечной комнатке – всего несколько шагов в длину. Одной рукой она на ходу массирует спину, пытаясь умерить очередной приступ боли. Волосы у нее отросли, и она заплетает их как попало, лишь бы не лезли в лицо. Я предложила бы ей свое место, но Фарли в последнее время редко присаживается. Она должна двигаться, ради собственного удобства. И чтобы было куда девать энергию.

– Разумеется, нет, – отвечает она, слабо пиная стену, покрытую облупленной краской. Фарли полна досады. – Но в некоторых вещах я ему доверяю. Я знаю, что он будет вести себя определенным образом, когда дело касается определенных людей.

– То есть Мэры.

Ну разумеется.

– Мэры и Мэйвена. Привязанность к одной отлично усиливает ненависть к другому. И это наш единственный способ удержать Кэла.

– А я бы сказала – пусть себе катится. Пусть соберет компанию Серебряных и станет еще одной проблемой для Мэйвена. Нам он здесь не нужен.

Фарли негромко смеется – в последнее время ее смех звучит горько.

– Да, вот прямо возьму и скажу командованию, что мы выгнали нашего самого известного и законного союзника. Это будет просто супер.

– Он ведь даже не поддерживает нас всерьез…

– Ну а Мэра не поддерживает всерьез Мэйвена, но люди, кажется, этого не понимают, так ведь?

Хотя Фарли права, я хмурюсь.

– Пока с нами Кэл, нас замечают. Неважно, чем закончилась первая атака на Археон – на нашей стороне оказался Серебряный принц.

– Совершенно бесполезный.

– Он нас бесит, от него куча проблем – но он не бесполезен.

– Да ладно! Ну и что же он сделал в последнее время, кроме того что погубил Бабулю?

– Бабулю не заставляли отправляться в Археон, Кэмерон. Она приняла решение – и погибла. Так иногда бывает.

Хотя Фарли и говорит поучительным тоном, она ненамного старше меня. Ей максимум двадцать лет. Видимо, материнские инстинкты дают о себе знать раньше срока.

– Это не считая того, что Кэл облегчает нам взаимодействие с менее враждебными Серебряными. В нем заинтересован Монфор.

Монфор. Загадочная Свободная республика. Близнецы Раш и Тахир описывают это место как приют свободы и равенства, где Красные, Серебряные и Непримиримые – так они называют новокровок – мирно живут вместе. Просто не верится. Но в любом случае мне приходится верить в их деньги, снаряжение, поддержку. Большинство наших ресурсов так и иначе приходят из Монфора.

– Что им нужно? – спрашиваю я, размешивая чай в чашке и грея лицо. Здесь не так холодно, как в Ирабелле, но все-таки в Рокасте ощущается зима. – Лицо на рекламном плакате?

– Типа того. Командование вело активные переговоры. Меня далеко не всюду допускают. Им была нужна Мэра, но…

– Она сейчас малость занята.

Упоминание о Мэре Бэрроу влияет на Фарли не так, как упоминания о Шейде, но тем не менее на ее лице мелькает боль. Она, разумеется, пытается это скрыть. Фарли изо всех сил старается казаться непроницаемой – в норме ей это удается.

– Значит, на самом деле нет шансов спасти Мэру, – шепотом говорю я.

Когда Фарли качает головой, я ощущаю удивительную грусть. Хотя девочка-молния меня страшно бесит, я все-таки хочу, чтобы она вернулась. Она нужна нам. И за эти долгие месяцы я поняла, что она нужна и мне. Она знает, что такое отличаться от других и искать людей, похожих на тебя. Что такое одновременно бояться и быть объектом страха. Пусть даже большую часть времени она вела себя как надменная стервоза.

Фарли останавливается и наливает себе еще чаю. Он исходит паром, наполняя комнату горячим травяным запахом. Фарли берет чашку, но не пьет; вместо этого она подходит к высокому запотевшему окну. Сквозь стекло сочится дневной свет.

– Я не знаю, на что мы можем рассчитывать с нашими силами. Проникнуть в Корвиум, по сравнению с Археоном, нетрудно. Для штурма столицы нужно масштабное наступление. У нас нет для него ресурсов. Особенно теперь, после случая с Бабулей и покушения на Мэйвена. Охрана при дворе будет держать ухо востро, хуже, чем в тюрьме. Если только…

– Что?

– Кэл советует нам подождать. Чтобы Серебряные в Корвиуме перегрызли друг друга. Чтобы Мэйвен наделал ошибок. И тогда мы предпримем следующий шаг.

– И Мэре это тоже поможет.

Фарли кивает.

– Слабый, расколотый двор короля-параноика… оттуда ей будет проще сбежать, – она вздыхает и смотрит на свой нетронутый чай. – Теперь только она сама может спасти себя.

Нетрудно слегка изменить направление разговора. Хоть я и не против снова увидеть Мэру, гораздо сильнее я хочу вернуть кое-кого другого.

– Сколько миль отсюда до Чока?

– Опять?

– Всегда.

Я отталкиваюсь от стола и встаю.

Пожалуй, лучше мне стоять. Я ростом с Фарли, но она всегда как будто смотрит на меня сверху вниз. Я молода и необразованна. Я почти ничего не знаю о мире за пределами своей трущобы. Но это не значит, что я буду торчать здесь и тупо выполнять приказы.

– Я не прошу помощи от тебя или от Гвардии. Мне нужна только карта. И, например, пистолет. Все остальное я сделаю сама.

Она не моргает.

– Кэмерон, твой брат – в легионе. Это сложнее, чем вырвать зуб.

Я сжимаю кулак.

– Думаешь, я проделала такой путь, чтобы сидеть и смотреть, как Кэл страдает ерундой?

Это наш вечный спор. Фарли с легкостью меня затыкает.

– Лично я не думаю, что ты проделала такой путь, чтобы тебя убили, – спокойно отвечает она. Ее широкие плечи слегка поднимаются – в знак вызова. – Именно это и случится, вне зависимости от того, насколько сильна и смертоносна твоя способность. Даже если ты утащишь с собой десяток Серебряных. Я не позволю тебе умереть зазря. Ясно?

– Мой брат – это не «зря», – ворчу я.

Она права, но соглашаться я не желаю. Избегая взгляда Фарли, я поворачиваюсь к стене и раздраженно ковыряю облупленную краску. Детский поступок, но от этого становится легче.

– Ты мне не командир. Я сама буду распоряжаться своей жизнью.

– Ты права. Я просто друг, который хочет кое на что указать.

Я слышу, как она тяжело ступает по трескучему полу. Но ее прикосновение к моему плечу легко. Фарли действует автоматически, толком не умея утешать других. Я смутно задумываюсь, как они общались с ласковым, улыбчивым Шейдом Бэрроу, не говоря уж о постели.

– Я помню, что ты сказала Мэре, когда мы тебя нашли. В самолете ты заявила, что она ошибается, разыскивая и спасая новокровок. Это – тоже разделение. Предпочтение одних людей другим. И ты была права.

– Но сейчас речь не об этом. Я просто хочу спасти брата.

– А зачем, по-твоему, здесь оказались все остальные? – фыркнув, спрашивает Фарли. – Чтобы спасти друга, брата, родителей. Себя. Мы пришли сюда по сугубо личным причинам, Кэмерон. Но это не должно нас отвлекать. Нам нужно думать об общем деле. О большем благе. Оставшись с нами, ты можешь сделать гораздо больше. Мы не хотим потерять тебя…

«И тебя тоже». Эти невысказанные слова повисают в воздухе. Но я их слышу.

– Ты ошибаешься. Я пришла сюда не по своей воле. Меня притащили. Мэра Бэрроу заставила меня присоединиться к вам, а вы все ей подыграли.

– Кэмерон, не мусоль одну и ту же тему. Ты давным-давно выбрала остаться. Ты предпочла помогать нам.

– А что бы ты предпочла на моем месте, Фарли? – спрашиваю я, гневно глядя на нее.

Пусть она и мой друг, но это не значит, что я должна уступить.

– Извини?

– Ты выбрала бы «общее благо»? Или Шейда?

Фарли не отвечает, взгляд у нее становится расплывчатым. Это ответ. Поняв, что я не хочу видеть ее слез, я отворачиваюсь и направляюсь к двери.

– Мне надо тренироваться, – говорю я в пустоту.

Сомневаюсь, что Фарли меня слышит.

В Рокасте тренироваться трудней. Здесь совсем мало место, и вдобавок большинство моих прежних знакомых остались в Ирабелле. Килорн, например. Он, конечно, полон энергии, но совершенно не годится для серьезной битвы – и у него нет способности, на которую можно положиться. Его оставили. А моя наставница здесь. В конце концов, она Серебряная, и полковник не намерен выпускать ее из виду.

Сара Сконос ждет в подвале нашего укрепленного склада, в помещении, отведенном для тренировок. Сейчас время обеда, и все остальные новокровки сейчас наверху, в столовой. Подвал в нашем распоряжении – хотя простор нам не особенно нужен.

Сара сидит, скрестив ноги и упираясь ладонями в бетонный пол. Рядом с ней лежит блокнот – она воспользуется им, если понадобится. Она встречает взглядом мое появление. Это единственное приветствие. Пока у нас нет другого целителя, и Сара остается немой. Пусть даже я к этому привыкла, от вида запавших щек меня передергивает. Как обычно, Сара притворяется, что ничего не замечает, и жестом указывает на пол перед собой.

Я сажусь и подавляю знакомое желание бежать или драться.

Она Серебряная. Одна из тех, кого я с рождения привыкла бояться, ненавидеть и слушаться. Но я не нахожу в себе сил презирать Сару Сконос так, как Джулиана или Кэла. Я ее не то чтобы жалею. Кажется… я ее понимаю. Понимаю, как мучительно знать правду – и терпеть из-за этого пренебрежение или подвергаться наказаниям. Я бесчисленное множество раз сидела впроголодь за то, что не так посмотрела на Серебряного надзирателя. За то, что не вовремя заговорила. Сара сделала то же самое, с той разницей, что ее слова были направлены против правящей королевы. И она навсегда лишилась речи.

Хотя Сара не может говорить, у нее есть способ сообщать то, что нужно. Она похлопывает меня по коленке, заставляя заглянуть в свои туманные серые глаза. Потом наклоняет голову и прикладывает руку к сердцу.

Я следую инструкциям целительницы, понимая, чего она хочет. Дышу с ней в такт – ровно, мерно, глубоко. Эта техника помогает отодвинуть все мысли, кружащиеся в голове. Она очищает сознание, позволяя ощутить то, на что я обычно не обращаю внимания. Моя способность гудит под кожей, как всегда неумолчно, но теперь я позволяю себе заметить ее. Не использовать, но признать существование. Она для меня еще внове, и я должна освоить ее, как любой другой навык.

После нескольких минут дыхательных упражнений Сара снова касается моей ноги, прося поднять голову. На сей раз она указывает на себя.

– Сара, я сейчас не в том настроении… – начинаю я, но она делает в воздухе несколько рубящих движений ладонью.

«Замолкни». Ясно как день.

– Я серьезно. Я могу тебе повредить.

Она тихо фыркает – один из немногих звуков, которые она способна издавать. Похоже на смех. Затем Сара постукивает себя по губам и мрачно усмехается. Она уже пострадала гораздо серьезнее.

– Ладно. Я тебя предупредила, – отвечаю я со вздохом и слегка ерзаю, усаживаясь поудобнее.

Потом морщу лоб, позволяя способности растечься, углубиться, расшириться. Дать ей коснуться Сары.

И спускается тишина.

Глаза целительницы расширяются. Сперва она ощущает легкое прикосновение. Я только учусь – и вовсе не хочу насильно подчинить Сару. Я думаю о Мэре, способной вызвать бурю, о Кэле, который может устроить огненный ад… но оба взрываются, едва заговоришь с ними. Контроль требует большей практики, чем грубая сила.

Моя способность нарастает, и Сара поднимает палец, обозначая уровень дискомфорта. Я стараюсь удерживать тишину на одном уровне. Это все равно что бороться с приливом. Не знаю, что чувствует человек, которого глушат. Молчаливый камень в тюрьме Коррос не действовал на меня, но он душил, обессиливал и медленно убивал всех вокруг. Я могу сделать то же самое. Примерно через минуту Сара показывает два пальца.

– Сара?..

Жестом другой руки она велит мне продолжать.

Я вспоминаю нашу вчерашнюю тренировку. Когда мы дошли до пяти, она упала на пол, хотя я понимала, что это не предел. Однако лишить способности нашего единственного целителя – не самый разумный поступок. И я этого не хочу.

Румянец окрашивает ее щеки, но дверь подвала распахивается, прежде чем Сара успевает поднять еще один палец.

Я теряю концентрацию, и Сара издает вздох облегчения. Мы оба быстро поворачиваемся, чтобы узнать, кто нам помешал. Когда на лице Сары появляется столь редкая улыбка, я хмурюсь.

– Джейкос, – буркаю я. – Мы тренируемся, если ты не заметил.

Губы у него дергаются, порываясь сложиться в презрительную усмешку, но Джулиан удерживается. Пребывание в Рокасте пошло ему на пользу, как и остальным. Тут больше припасов. Хорошая теплая одежда, чтобы противостоять холоду. Еда сытнее, спальни уютнее. Лицо Джулиана вновь обрело цвет, а испещренные сединой волосы – блеск. Он Серебряный. Рожденный для процветания.

– Ах, простите. Я-то думал, что вы сидите на холодном бетоне просто ради развлечения, – отвечает он.

Мы с ним уж точно друг друга не любим. Сара кротко упрекает его взглядом, и он тут же смягчается.

– Извини, Кэмерон, – быстро произносит Джулиан. – Я просто хотел кое-что сказать Саре.

Сара вопросительно поднимает бровь. Я поднимаюсь, чтобы уйти, однако она останавливает меня и кивком просит Джулиана продолжать. Он всегда повинуется, когда дело касается ее.

– Произошел настоящий исход из столицы. Мэйвен изгнал десятки аристократов, в основном старых советников своего отца, ну и тех, кто, возможно, еще хранит верность Кэлу. Я… я сначала не поверил данным разведки. Ничего подобного я раньше не видел.

Джулиан и Сара смотрят друг на друга, и оба размышляют, что это значит. Однако меня совершенно не волнует кучка Серебряных лордов и леди, старых друзей Джулиана и Сары.

– А Мэра? – громко спрашиваю я.

– Она всё еще там и в заключении. И любые выпады бунтующих домов… – Джулиан вздыхает и качает головой. – Мэйвен уже начал войну – а теперь он готовит бурю.

Я ерзаю, усаживаясь поудобнее. Он прав. На холодном бетоне сидеть неприятно. Хорошо, что я к этому привыкла.

– Мы и без того знали, что спасти ее невозможно. Какая нам польза от ваших сведений?

– Есть плюсы и есть минусы. У Мэйвена стало больше врагов – значит, у нас больше возможности действовать за пределами его досягаемости. Но он смыкает ряды, отступает в хорошо защищенное место. Мы никогда не доберемся до него лично.

Сара издает низкий звук. Она не может выразить то, что думаем мы все, и за нее говорю я.

– И до Мэры.

Джулиан, посерьезнев, кивает.

– Как твои успехи?

Он меняет тему с головокружительной быстротой, и я, запинаясь, отвечаю:

– Н-неплохо. Тут у нас мало учителей.

– Потому что ты отказываешься тренироваться с моим племянником.

– Пускай себе другие тренируются, – отвечаю я, не удосуживаясь сдерживаться. – Но я не поручусь, что не убью его, поэтому лучше не искушать судьбу.

Сара щелкает языком, но Джулиан легким движением руки просит ее помолчать.

– Ладно. Ты, наверное, думаешь, что я не понимаю и не могу понять твою точку зрения, и ты права. Но я изо всех сил стараюсь, Кэмерон. – Он смело делает шаг к нам, сидящим со скрещенными ногами на полу. Ничего приятного в этом нет, и я поднимаюсь, позволяя оборонительным инстинктам взять верх. Если Джулиан Джейкос подошел ко мне так близко, лучше я приготовлюсь. – Не нужно бояться меня, клянусь.

– Обещания Серебряных ничего не значат.

Я говорю спокойно. Слова сами по себе достаточно резки.

К моему удивлению, Джулиан улыбается. Но лицо у него пустое и невыразительное.

– Как будто я этого не знаю, – произносит он, скорее обращаясь к себе и Саре. – Держись за свой гнев. Сара, возможно, не согласится со мной, но он для тебя будет полезнее, чем что-нибудь иное. Если ты научишься им управлять.

Хотя я не нуждаюсь в советах этого человека, я невольно запоминаю слова Джулиана. Он обучал Мэру. Было бы глупо отрицать, что он может усилить мою способность. А уж гнева у меня хватает.

– Есть другие новости? – спрашиваю я. – Фарли и полковник, кажется, застряли, ну или твой племянник их тормозит.

– Да, похоже, что так.

– Надо же. Я думала, он всегда не прочь подраться.

На лице Джулиана вновь появляется странная улыбка.

– Кэла с детства учили воевать – точно так же, как тебя приучали к машинам. Но ты ведь не хочешь вернуться обратно на фабрику?

Ответ застревает у меня в горле. «Я была рабыней, мне не дали выбора, ничего другого я и не знала».

– Не умничай, Джулиан, – с трудом выговариваю я сквозь стиснутые зубы.

Он просто жмет плечами.

– Я пытаюсь понять твою точку зрения. Постарайся и ты понять Кэла.

В другой день я бы выскочила из комнаты, злая и готовая обороняться. Нашла бы утешение в испорченном выключателе или оголенном проводе. Но вместо этого я сажусь обратно на свое место рядом с Сарой. Я не побегу от Джулиана Джейкоса, как напроказивший ребенок. Я имела дело с надсмотрщиками, которые были гораздо хуже, чем он.

– Я видела, как умирают младенцы. Не увидев солнца, не вдохнув свежего воздуха. Мы были вашими рабами. А ты это видел? Если да, тогда можешь говорить мне о точках зрения, лорд Джейкос. – Я отворачиваюсь от него. – Дай мне знать, когда принц наконец выберет сторону. Хоть какую-то.

Я киваю Саре.

– Давай еще разок?