Текст книги "Оллвард. Разрушитель миров"

Эрида кивнула. Она лично отобрала несколько рыцарей из Львиной гвардии, чтобы они отправились на поиски тел Тира и кузенов Норт. А также войска мертвецов, если таковое вообще существует.

– Независимо от того, отыщут ли их тела, они должны быть похоронены с честью. Мы воздадим им славу, которую они заслужили при жизни. Сэр Грандель, сэр Рэймон и сэр Эдгар останутся в нашей памяти навечно, – произнесла Эрида.

Ее слова шли от сердца: эти три рыцаря охраняли ее со дня коронации, а прежде служили ее отцу. Пусть она и не оплакивала их гибель, ее печалило то, что она потеряла трех славных воинов.

Кониджин кивнул в знак согласия, но его взгляд пронизывал ее насквозь.

– А что стало с оруженосцем?

При упоминании Эндри Трелланда по спине и пальцам королевы пробежал электрический разряд.

Если все произойдет так, как он сказал; если то, что он увидел в холмах, действительно существует; если Веретено сорвано; если сказки и легенды правдивы…

Но она заставила себя лишь неопределенно пожать плечами.

– Не сомневаюсь, что его возьмет в услужение какой-нибудь другой рыцарь. Эндри молод. Ему не составит труда отыскать новое место.

– Он не сообщил вам о своих планах? В ту ночь, когда он вернулся в столицу один, в одежде, пропитанной кровью? – настойчиво спросил Кониджин. Теперь пришла его очередь наклониться к королеве. – Я спрошу вас еще раз: что он вам рассказал?

Согласно правилам этикета, ей стоило отпрянуть и напустить на себя скромный вид, одарить кузена вежливой улыбкой и успокоить его своей женственной мягкостью. Эрида поступила иначе. Она сжала руку в кулак, выставив перед собой огромное королевское кольцо. Грубо ограненный изумруд переливался на свету, приковывая к себе взгляды.

– Слова Эндри Трелланда были предназначены для моих ушей и ничьих больше, – произнесла она. После двух недель расспросов она могла повторить эти слова даже во сне. – По большей части мальчик бредил. После того как он стал свидетелем расправы над сэром Гранделем и остальными, его разум помутился. И все же нам известно, что с ними произошло. Я уже рассказывала вам об этом.

– Да. На них напала орда джидийских налетчиков, и выжил только лишь оруженосец.

В эту правдоподобную ложь было легко поверить.

– При этом нам неизвестно, что именно искали рыцари, путешествовавшие в сопровождении безымянных воинов во имя неизвестной цели, – выкрикнул Кониджин, ударяя ладонью по столу.

Харрсинг подпрыгнула на стуле.

– Какая-то Древняя старуха, Веретено ее побери, присылает вам зов, и вы отправляете к ней трех рыцарей – не задав ни одного вопроса, не обсудив это решение с нами и никак его не объяснив. А теперь мы должны опускать в их могилы пустые гробы!

Лорд провел рукой по голове, взъерошив золотистые волосы.

Эрида пристально смотрела на него, пока он пытался взять себя в руки.

– Ваше Величество, – тихо добавил он. В этой запоздалой вежливости звучала нотка предостережения.

Королева заставила себя промолчать. Невысказанные слова обжигали ей горло, но сейчас было не время выпускать их на волю, иначе из искры мог разгореться пожар.

Леди Харрсинг хватило благородства встать на защиту королевы.

– Вот уже несколько десятилетий никто из нас не видел Древних и не получал от них посланий, – холодно проговорила она. – Скажите, милорд, будь вы на месте королевы, вы не сделали бы то же самое? Неужели вы бы не откликнулись на зов правительницы и не отрядили рыцарей, чтобы ей помочь?

Эрида прищурила глаза. Она хорошо знала кузена и могла ответить на этот вопрос за него.

«Он отправился бы туда лично – в сопровождении свиты рыцарей, приближенных и слуг, а также с возом, доверху наполненным дарами. Эту кавалькаду возглавляли бы два глашатая, которые зачитывали бы его титулы и родословную: «Расступитесь перед лордом Райеном Кониджином, внуком Конрада Великого, короля Галланда!» Он устроил бы невероятное зрелище – как для смертных, так и для бессмертных, насколько возможно уподобив себя императору Древнего Кора, – подумала Эрида и сжала зубы. – Если бы я не была прикована к этому трону, то поступила бы точно так же».

Но Кониджин решил идти до конца.

– Я хотел бы встретиться с оруженосцем и лично выслушать его историю.

За четыре года правления королева Эрида освоила актерское мастерство не хуже любого мастера пантомимы, который устраивал выступления на уличных сценах Аскала. Она сгорбилась, бессильно опустив плечи, закрыла глаза и поднесла ладонь к лицу.

– Мучения Трелланда давят на меня тяжким грузом, лорд Кониджин. Но я буду нести эту ношу сама, ни у кого не прося помощи, – устало произнесла она. – Такова цена, которую приходится платить за королевскую корону.

За корону, которую тебе никогда не надеть.

Эти слова заставили бы замолчать любого. Кониджин не стал исключением и отступил, словно разгромленная армия.

Как только Эрида опустила руку, маска сочувствия слетела с ее лица. Когда королева встала из-за стола, тем самым показывая, что совет подошел к концу, от нее веяло ледяным холодом.

– Кониджин так и не представил своего сына в качестве претендента на вашу руку.

В зале осталась одна лишь Харрсинг. Даже рыцари Львиной стражи вышли в коридор, чтобы королева могла поговорить с пожилой советницей наедине. Они обе стояли у самого большого окна, наблюдая за тем, как река несет свои воды в Зеркальный залив. В зеленоватой пресной воде кружились темные кристаллики соли. На другом берегу раскинулись знаменитые сады Аскала с идеально подстриженными деревьями и высаженными цветами. Несмотря на жару, знатные горожане и состоятельные столичные купцы прогуливались по садовым дорожкам и полянам в сопровождении своих гомонящих детей.

Эрида рассматривала садовую растительность задумчивым взглядом. Когда-то в детстве она играла на этих полянах, окруженная кольцом из рыцарей. Так как она была единственной наследницей престола, ее жизнь оберегали надежнее, чем любое сокровище. «За все детство я ни разу не поцарапала колено. Рядом со мной всегда был кто-то, способный меня поймать».

Она вздохнула и обернулась к советнице. В висках Эриды пульсировала привычная боль.

– Дело в том, что он хочет получить власть над моей страной посредством переворота, а не заключения брака. Ему все равно, что его внук мог бы взойти на престол мирным путем; он желает восседать на троне сам, – проговорила она будничным тоном, словно озвучивая очевидную истину. – Он станет навязывать мне Герри, только если у него не будет другого выбора.

Геральт Кониджин, Жабий принц. Это прозвище весьма точно подходило злобному приземистому кузену Эриды, чей голос напоминал лягушачье кваканье. Большую часть своего времени он проводил, распивая вино и глядя перед собой затуманенным взглядом. Эриду затошнило от одной мысли о том, что ей в супруги могли навязать такого человека.

– В списке есть подходящие претенденты, – сказала Харрсинг, ласково уводя Эриду от окна. Королева позволила ей это сделать. – Достойные мужи, в чьем распоряжении есть земли, золото и войска; те, кого легко держать под контролем. Один из них сможет защитить вас и ваш трон.

Защитить меня. К горлу Эриды подкатил рвотный позыв. В Варде не найдется ни одного мужчины, который не отнял бы мою корону, появись у него такая возможность. Никто из них не достоин, чтобы рисковать ради него.

– Мне решать, кого считать подходящим, Белла. И на данный момент я не могу назвать таковым ни одного из них, – проговорила она.

Хотя это Харрсинг увела Эриду от окна, сейчас она тяжело опиралась на руку королевы. Пусть по сравнению с Ардатом ее здоровье оставалось крепким, было невозможно не заметить, что преклонный возраст начинает на ней сказываться. Эрида вздрогнула от мысли, что она может потерять свою советницу и, совершив над собой усилие, тепло улыбнулась.

– Да, даже вашего айбалийского принца, – подмигнула она пожилой женщине. – Почему-то когда вы говорите о нем, то зачастую забываете упомянуть, что он ваш внук.

Харрсинг пожала плечами и хитро улыбнулась.

– Просто я считаю, что эта информация известна всем.

– Действительно, – задумчиво отозвалась Эрида.

На огромной настенной карте отражалась водная рябь, и создавалось впечатление, что реки, береговые линии и очертания королевств танцуют, изгибаясь и изменяясь. На мгновение перед взором Эриды исчезли все границы. Осталось лишь ее государство, раскинувшееся по всей территории Варда.

Королева замерла перед картиной, вскинув подбородок.

– Перед тем как отойти в мир иной, мой отец высказал всего два распоряжения, – проговорила она. – Их несложно запомнить.

Харрсинг склонила голову.

– Эрида, королева Галланда, должна избрать себе мужа сама. Никто не может силой отвести ее под венец.

Сердце Эриды снова защемило от тоски, и ей отчаянно захотелось, чтобы отец был жив. Его заветы до сих пор не потеряли силу, и все же она не могла вечно находиться под их защитой. Пусть Эрида правила страной, в глазах многих она была в первую очередь женщиной. Недостойной доверия, никудышной, слишком слабой, чтобы стоять во главе государства. История поглотила слишком много женщин, добившихся огромных высот и сброшенных на дно мужчинами, завидовавшими их силе. Я не стану одной из них. Я не потеряю то, что оставил мне отец.

Наоборот, я возвеличу его наследие.

На карте блестел и переливался золотой Аскал.

– Также мой отец сказал, что Галланд заключает в себе величие всего Варда. Нам предстоит возродить Древний Кор, заново отстроив великую империю.

Дороги, возведенные в эпоху Древнего Кора, были выложены на карте драгоценными камнями. Они связывали между собой главные города Варда, распространяясь за пределы старых границ.

– И я его не разочарую, – заключила Эрида.

Харрсинг одобрительно улыбнулась.

– Королевский совет на вашей стороне.

«До какого-то момента, – подумала Эрида. – Пока не появится тот, кого им выгоднее будет поддерживать». Пусть Белла Харрсинг знала Эриду с детства и прежде служила ее отцу, даже она покинет свою королеву, если посчитает это необходимым. Если перед ней предстанет возможность получше.

– Несчастный оруженосец, – продолжила Харрсинг, уводя Эриду от карты и массивного стола. – Не могу выбросить его из головы. Подумать только, ему пришлось наблюдать, как его лордов убивают эти северные нелюди!

Во рту Эриды появился кислый привкус. Обычно Харрсинг позволяла себе куда более тонкие намеки. С кем этот мальчик успел поговорить?

– Ужасная трагедия, – печальным голосом проговорила Эрида, опустив глаза.

«Гибель героев, вскрытые Веретена, безумец и его армия. Опасность, нависшая надо всем миром. – Эрида снова перебирала в памяти торопливые, бессвязные слова оруженосца. – Правда или безумие?» Она до сих пор не могла ответить на этот вопрос.

За дверью их ожидали рыцари из Львиной гвардии, а также придворные дамы и служанки Эриды. Когда она появилась, женщины тут же вскочили на ноги, готовые служить своей юной королеве. Они были облачены в разноцветные наряды со струящимися юбками и напоминали косяк рыб, движущихся как единый организм. По направлению к добыче. Прочь от хищников. И то и другое одновременно.

– Сообщи леди Трелланд и ее сыну, что я хотела бы нанести им визит и почтить память погибших рыцарей, – сказала она одной из служанок.

Харрсинг слегка подтолкнула ее плечом.

– Сначала вам нужно выслушать прошения.

– Разумеется, – вздохнула Эрида, утомленная одной мыслью о том, что ей предстоит.

Как бы мне хотелось избавиться от этой бесполезной традиции. В день прошений ей приходилось часами сидеть на троне, выслушивая жалобы и требования знати, купцов, воинов и крестьян. Ее задача состояла в том, чтобы не засыпать и, насколько возможно, избегать прямых ответов.

– Много ли в этот раз претендентов на роль моего жениха? – устало спросила она, беря пожилую женщину под локоть. На данный момент рекорд составлял двенадцать просителей за день.

– Всего один. Но мне сказали, что он производит впечатление.

Эрида невесело хмыкнула.

– Какая бесполезная информация.

Мысли об Эндри Трелланде померкли в ее сознании, вытесненные повседневными обязанностями.

– Что ж, давайте приступим к прошениям.

Глава 8. Под Синей звездой

– Эндри —

Котелок, подвешенный над очагом в их маленькой гостиной, начинал закипать. Эндри мог позвать слуг и попросить принести чай из кухни, но он предпочитал заваривать напиток самостоятельно. Он знал вкусы леди Валери. Для ее любимого рецепта нужен был обжигающий кипяток, а их комнаты, хоть и очень удобные, находились далеко от кухонного крыла. К тому же Эндри нравилось наблюдать за тем, как нагревается вода. В эти минуты ему порой удавалось отвлечься от мыслей о кровавой резне. Сидя у огня, он мог не думать о холодном трескучем шепоте, притаившемся в уголке его сознания.

Он наблюдал за тем, как на воде медленно появляются пузырьки. Брошенные в котелок травы мирно кружились по предсказуемой траектории. Эндри следил за их движением, пытаясь забыться, но даже сейчас в его ушах звучали предсмертные крики павших героев. Эндри отвел взгляд от огня, пытаясь прогнать воспоминания усилием воли. Однако угли в очаге трещали и распадались на части, объятые пламенем и пеплом.

Белые руки, красные глаза, кожа, обугленная, словно сгоревшее дерево.

– Ambara-garay, – произнес тихий голос. – Доверься богам. Рука матери легла на плечо Эндри, пробуждая его от кошмара наяву. Он обернулся.

Мать стояла позади него со слабой, но лучезарной улыбкой на губах. Охваченный душевным порывом, Эндри поднес ее пальцы к губам и поцеловал их, после чего тут же вскочил на ноги.

– Отдохни, мама, – сказал он и принялся усаживать ее на свой стул, едва ли не приподнимая над полом.

Валери Трелланд не возражала. Она была высокой женщиной, но теперь ее тело стало почти невесомо. Опустившись в кресло, она зябко ссутулилась, и Эндри поправил шаль, чтобы та хорошо прикрывала ее узкие плечи. Несмотря на то, что в ее груди поселился болезненный холод, она по-прежнему была невероятно красива: в конце концов, эту женщину не просто так называли главным сокровищем семьи. Даже в те дни, когда недуг свирепствовал особенно сильно, Эндри видел, как ее кожа сияет, подобно темному гранату, озаряемому солнечными лучами. Теперь, когда она обрезала волосы, они были заплетены в короткие косички с золотыми кольцами на концах. Ее глаза – невероятного оттенка ростков пшеницы, неохотно меняющих зеленый цвет на золотистый – казались огромными на осунувшемся лице. Эндри тоже хотелось бы иметь такие глаза, но, увы, у него они были грязновато-коричневыми. Как у отца. Однако он унаследовал черные волосы и высокие скулы Валери и в целом невероятно походил на мать.

– Твой чай готов, – проговорил Эндри, уверенными движениями перемешивая в чашке ингредиенты. Лимон, корица, гвоздика, сладкая соль, мед. В Галлийской столице царило летнее изобилие, хотя весь их мир, казалось, больше не пребывал в раширской безмятежности и постепенно погружался в джидийский холод.

Улыбаясь, Валери взяла чашку из его рук. Влажный рокот в ее груди затих. Эндри придвинул к огню второй стул и присел, с удовольствием наблюдая, как она делает один глоток за другим.

Их семья никогда не жила в собственном доме. Отец Эндри был рыцарем королевской гвардии, а его мать сначала находилась в услужении у старой королевы, а позднее стала придворной дамой Эриды. Комнаты оставались в их владении, несмотря на то, что отец давно погиб, а мать не могла работать из-за тяжелой болезни. Эндри был благодарен королеве за щедрость, но порой ему казалась, что дворцовые управляющие просто о них забыли. Исполинский дворец, раскинувшийся на собственном островке, казался отдельным городом, в котором жили и работали тысячи людей. В таком месте было несложно упустить из виду простого оруженосца и его недужащую мать. Когда Эндри прислуживал сэру Гранделю, он спал в казармах или в квартале королевской гвардии, чтобы быть поблизости, если рыцарю понадобится его помощь. Но теперь все изменилось. Он не горевал о том, что ему больше не приходилось спать на узкой койке в одной комнате с юношами разных возрастов, и совершенно не скучал по царившим там запахам. Но обстоятельства, вынудившие его вернуться к матери, были слишком высокой ценой, которую он предпочел бы не платить.

Новый дворец был возведен из бледно-серого и желтого камня два столетия назад. Эндри с матерью – как и большинство придворных – жили в восточном крыле. Комнаты здесь располагались по двум сторонам коридора, который в нескольких местах прерывался внутренними двориками. Жилище Эндри находилось в основании башни, поэтому углы были слегка закруглены, а окна напоминали прищуренные глаза. Стены были украшены разноцветными гобеленами, изображавшими сцены охоты, турниров, боев и пиршеств. Раньше, глядя на них, Эндри приходил в волнение, желая приблизить тот день, когда сам станет рыцарем. Теперь же яркие нити поблекли в его глазах.

Сцены, вышитые на коврах, были обманом. «Здесь нет крови», – думал Эндри, всматриваясь в гобелен, изображавший так называемую Битву фонарей. Галлийские воины осаждали города Ларсии, гордо подняв над головами золотисто-зеленый флаг. Их мечи и пики, сверкавшие серебряными нитями, были чисты, а ларсийцы стояли на коленях, сдаваясь в плен.

Нам не дали такой возможности. Те существа не знали пощады, равно как и тот человек. Эндри зажмурился и отвернулся, пытаясь избавиться от проклятого образа Таристана, возникшего перед его внутренним взглядом. В его венах – кровь Древнего Кора, в его ладонях – Веретенный клинок. Из камня, из пламени, из смертной плоти. Красная кровь, черная броня, белые руки, белый пепел, раскаленная добела боль, и гнев, и гибель…

– Как проходят поиски?

Эндри яростно заморгал, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей. Жаркие слезы, наворачивавшиеся ему на глаза, отступили, когда он услышал голос матери.

– Прости, пожалуйста… что ты сказала?

Она накрыла его руку своей маленькой, хрупкой ладонью. Отблески пламени танцевали на лице Валери, делая ее блестящие глаза еще ярче.

– Как твои поиски, madero? – ласково повторила Валери. Мой дорогой. – Ты ведь ищешь лорда или рыцаря, которому нужен оруженосец? Ты рассказывал мне об этом на прошлой неделе.

– А, д-да, – проговорил Эндри, снова обретая дар речи и мысленно готовясь к еще одному допросу. – Да, я наводил справки при дворе и заходил в бараки. А еще отправил несколько писем, – добавил он, ощущая во рту гнилостный привкус полуправды. Ложь противоречила рыцарскому кодексу чести, но сейчас, когда его мать была в таком состоянии, а на горизонте собиралась чудовищная буря, ему было не до поиска нового лорда. Я действительно писал письма, только с совершенно иной целью.

Валери допила чай.

– Есть ли подходящие варианты?

Эндри поспешно вскочил на ноги и принялся готовить вторую порцию отвара. Он повернулся к матери спиной, чтобы она не видела его лицо, тронутое печатью обмана. «Я совершенно не умею врать».

– Да, несколько, – произнес он, размешивая мед. – Сына лорда Кониджина недавно произвели в рыцари, а значит, ему скоро понадобится оруженосец.

– Чтобы стать хорошим рыцарем, этому мальчику потребуется нечто большее, – посмеиваясь, пробормотала Валери. – Если память меня не подводит.

Эндри повернулся к ней и улыбнулся уголком рта.

– Выпей еще чая, – сказал он, вкладывая чашку в ее руки. – Сегодня придет доктор. Личный врач королевы.

На мгновение на лице Валери появилось странное выражение.

– Ох, это совершенно необязательно, – вздохнула она. – Ей не стоит беспокоиться из-за меня.

Эндри ощутил укол раздражения. Он аккуратно взялся за руку матери и помог ей поднести чашку ко рту. Когда она сделала глоток, Эндри услышал в ее горле хрип и приготовился к новому приступу кашля, но ничего не произошло. В следующее мгновение Валери замерла и посмотрела на сына странным взглядом.

– Он обучался в айбалийском университете, – пояснил Эндри. Считалось, что медицинское образование, полученное на северном континенте, уступало южному. – Доктор Бэйхи – не такой, как те бестолковые галлийцы, которые любую болезнь лечат кровопусканием или говорят, что прибегают к исцеляющей силе луны…

Валери оборвала сына взмахом руки и принялась вглядываться в его лицо внезапно посуровевшим взглядом.

– Почему королева Галланда утруждает себя заботой о моем здоровье?

– Ты была придворной дамой ее матери, – сказал Эндри и едва удержался, чтобы не поморщиться. Я не просто искажаю правду, а ломаю ее пополам. – Ты знаешь ее с самого детства. К тому же Эрида умеет проявлять сострадание.

– Ты ведь знаешь историю лучше меня. Так скажи мне, читал ли ты хоть об одном правителе Галланда, который умел бы проявлять сострадание? – проговорила Валери.

Ее взгляд метнулся к гобеленам, а затем – к мечу и щиту его отца, висевшим рядом. На щите виднелась длинная трещина, которая надвое рассекала синюю звезду – герб Трелландов. Удар, оставивший этот след, был нанесен вовсе не в тренировочном бою. – Как ты считаешь, было ли королевство, ставшее тенью былой империи, построено на сострадании или на крови?

На этот раз Эндри все-таки поморщился. Меньше всего на свете ему сейчас было нужно думать об отце, павшем на поле боя в Мадренции. Забытом, словно старая монета.

– Мама, давай не будем об этом говорить.

Но она уже поднималась на ноги, дрожа всем телом, и не в силах Эндри было усадить ее назад. За ее спиной потрескивал огонь, и его отблески окрашивали крошечные косички Валери в золотисто-рубиновый цвет.

– Я прибыла ко двору Аскала в качестве иноземной невесты. Мой голос и цвет моей кожи отличали меня от всех остальных. Но все же мне удалось не только заслужить здесь уважение, но и сохранить его. Я никогда не добилась бы этого, если бы была глупа, и я не потерплю, чтобы за глупца принимали моего сына! – выпалила она и, взяв в ладони лицо Эндри, заглянула ему в глаза. – Что Эриде от тебя нужно?

У Эндри перехватило дыхание. Он медлил, не желая взваливать на плечи матери еще одну тяжкую ношу. Валери нависла над ним, пронзая его взглядом, в котором танцевали язычки огня. Она словно помолодела, снова став энергичной красавицей, которая всегда получала ответы на свои вопросы.

Неделю назад королева Эрида нанесла им визит, чтобы выразить соболезнования; а также, чтобы тихо, аккуратно и искусно выведать у него подробности гибели Соратников. Только вот ему было нечего рассказывать. Все, что он мог добавить, касалось определенного меча, но ледяной шепот настойчиво призывал Эндри этого не делать.

Ты о мече не говори ни слова, чтоб не приблизить смерть всего живого.

– Она говорила со мной дважды, и оба раза я рассказал ей то же самое, что и тебе, – произнес Эндри. Его плечи приподнялись от напряжения. Ему очень хотелось занять у матери хотя бы немного внутренней силы, но это было все равно что пытаться разжечь сырые угли. – О том, что я видел в горах. О том, что произошло с сэром Гранделем и остальными. О вскрытом Веретене, о войске мертвецов, о Таристане и его волшебнике.

Валери прищурилась. Эндри не мог отделаться от ощущения, что она видит его насквозь и читает, словно открытую книгу.

– Я рассказал ей о том, что Вард обречен.

– А она тебе не поверила.

Его мать не спрашивала, а утверждала.

– Не знаю. Не могу понять. Но она явно не стала ничего предпринимать. – Он покачал головой. – Поэтому она придумала историю о засаде, которую устроили джидийские налетчики, и поведала ее двору. Ну а я в любом случае уже отдал ей все, о чем она просила.

Валери сильнее прижала руки к щекам сына.

– В том числе и меч, который ты прячешь под моей кроватью? – прошептала она.

Эндри вздрогнул всем телом. Его взгляд метнулся к двери, которая вела в спальню матери. Он скрипнул зубами, готовясь к тому, что в его голове снова раздадутся перешептывания, но голос молчал.

Валери ласково похлопала его по щеке, возвращая к реальности.

– Я не глупа, madero.

Эндри сжал челюсти и взял руки Валери в ладони. Когда он поднялся на дрожащие ноги и выпрямил спину, стало видно, насколько он превосходит мать ростом. Он смотрел в ее лицо и наблюдал отражение ужаса, который свернулся клубком в его собственном животе. Он не мог сказать, что из этого было более тяжкой ношей.

– Я не сказал ей о Веретенном клинке. Я не говорил о нем никому, – произнес он тихим голосом.

Его мать сухо фыркнула.

– Даже мне.

Эндри медленно отвел руки Валери от своего лица, не выпуская их из своих пальцев. За последние месяцы они стали совсем маленькими и тонкими. Его мать таяла на глазах.

– Он принадлежал Кортаэлю из Древнего Кора, смертному наследнику Веретенной крови и павшей империи. Этот человек погиб в грязи вместе с остальными, а меч… он – единственное, что мне удалось спасти.

– Я не сомневаюсь, что это отличный клинок, – проговорила его мать. – Но почему ты не отдал его Эриде? Или не вернул Древним?

Оруженосец лишь покачал головой; даже не озвученная, правда казалась ему слишком глупой. Но глаза Валери пронзали его, словно две ярких луны, и требовали ответа.

– Внутри меня звучит незнакомый голос. Он говорит, что я не должен этого делать. Требует, чтобы я подождал. Скажи, в моих словах есть хоть какой-то смысл?

Несколько долгих мгновений Валери не отвечала, глядя на пламя, танцующее в очаге.

– Возможно, с тобой говорят боги Варда. Боги Кейсы, – наконец произнесла она. – А, быть может, это твоя собственная интуиция.

Но тот голос принадлежит не мне.

– Каждую ночь я вижу сны, – ровным тоном произнес Эндри. За все это время он возвел внутри себя стену, пытаясь спрятаться от воспоминаний. – Мне снится этот меч, багряный от крови. Снятся сэр Грандель и кузены Норт. Я снова и снова вижу, как всех их убивают – всех, даже Древних, какими бы бессмертными они ни были. Перед этим войском – и этим человеком – не мог выстоять никто. Я вижу все это каждый раз, когда закрываю глаза. – Эндри выпустил пальцы матери и провел ладонью по лицу. Ему казалось, что у него немеет все тело. – Когда отец говорил о сражениях, он рассказывал то же самое? Я не могу вспомнить.

Мне было всего шесть лет, когда он погиб в ничего не значившей битве, сражаясь за изгиб реки, который должен был стать очередным блестящим камешком в галлийской короне.

Валери, не задумываясь, покачала головой.

– Такого он не говорил никогда, – быстро произнесла она, глядя на щит погибшего мужа. – Такого – никогда.

Эндри тоже перевел взгляд на стену. Юноша знал эту синюю звезду, рассеченную пополам, как пять пальцев на собственной руке. Она была гербом его отца – и лишь его одного. Он стал первым рыцарем в своем роду и заслужил ее верностью короне, преданностью покойному королю и своей жизнью, которую принес в жертву на далеком ратном поле. Эндри знал эту звезду лучше, чем отцовское лицо, которое помнил лишь обрывками. Веселая улыбка, золотисто-каштановые волосы, длинные руки, всегда стремившиеся заключить в объятия Эндри или его мать. Сэр Тедрос Трелланд остался в его воспоминаниях лишь мимолетной и неуловимой дымкой.

Его могила тоже пуста, ведь его тело бросили лежать в грязи на поле сражения. Сейчас от него остались лишь кости, а быть может, не уцелели даже и они.

– Ты мне веришь? – прошептал Эндри, обращаясь и к матери, и к щиту на стене. Ему показалось, что синяя звезда сверкнула, словно отвечая на его вопрос. – Ты веришь в то, что я видел? В то, что я слышал? – Он сделал прерывистый вдох. – В то, что я слышу до сих пор?

Валери положила руки на плечи сына и крепко их сжала, а потом подняла на него широко раскрытые глаза.

– Да.

Он почувствовал, что ее вера защищает его подобно самым крепким доспехам.

– Значит, нам нужно заняться приготовлениями.

Он аккуратно, но решительно высвободился из ее рук. Точнее будет сказать, продолжить приготовления, ведь кое-что я уже сделал. Его письма уже стремились к своим адресатам по суше и по воде. Большая их часть была отправлена в Кейсу. А на одно из них Эндри даже успел получить ответ.

– Нам предстоит отправиться в путешествие.

Валери помрачнела. Эндри смотрел на нее, всем сердцем жалея, что не может вырвать болезнь из ее груди.

– Madero, ты же знаешь, что я не могу…

– Я не приму возражений, мама. – Эндри уже представлял, как она будет заходиться кашлем на борту корабля, пока они будут плыть по Долгому морю, удаляясь от Веретенной армии. – Если мы покинем Галланд, то только вместе.

Леди Валери Трелланд из рода Кина Кианэ не ведала, что такое страх. Она приложила ладонь к груди, чтобы успокоить дыхание.

– Значит, решение принято.

Омытый солнечными лучами, Холм Героев казался золотисто-зеленым, словно галлийский флаг. Он представлял собой еще один остров в дельте реки, как и дворец, обнесенный крепостными стенами. На нем располагались бесчисленные ряды надгробных камней и могил, в которых покоились рыцари и лорды, отдавшие свои жизни за Галланд. Правители королевства были захоронены на вершине холма, среди статуй и цветущих деревьев. На этом зеленом островке царили тишина и спокойствие, и с трудом верилось, что он часть Аскала – города, население которого перевалило за полмиллиона человек.

Каждое утро, выходя на тренировочную площадку, Эндри видел тень, которую Холм отбрасывал на Новый дворец, и силуэты надгробных камней, тянувшихся к небу, словно растопыренные пальцы. Сейчас эти глыбы из белого мрамора и черного гранита пытались вцепиться своей мертвой хваткой в него самого. «За мной!» – шипели они тысячами переплетавшихся между собой голосов. «За мной!» – кричал сэр Грандель, снова испуская предсмертный стон.

Эндри шел вперед, чувствуя, как дыхание учащается, а в ушах начинает колотиться пульс. С его коротко остриженных волос падали капельки пота. Он пытался не думать о бездыханном теле сэра Гранделя и вместо этого сосредоточиться на мыслях о его надгробном камне. Памятник уже установили – между надгробиями кузенов Норт, среди множества могил, где нашли свой последний приют другие павшие рыцари. Церемония в память о погибших героях обещала быть пышной, и ее собиралась посетить сама королева. На планирование похорон ушла не одна неделя, хотя они были лишь видимостью. Гробы сэра Гранделя и кузенов Норт пустовали.

Эндри миновал кладбищенские ворота вместе с остальными оруженосцами – юношами из знатных родов, находившимися в услужении у великих рыцарей. Сами рыцари, восседавшие верхом на лошадях, были облачены в сияющие доспехи и мантии всех возможных расцветок. Позади оруженосцев шли юные пажи – некоторым было всего по семь лет, – одетые в легкие летние туники, сочетавшиеся с одеянием рыцарей. Обернувшись, Эндри увидел, как двое мальчишек незаметно пихают друг друга локтями – может быть, в шутку, а может, и всерьез. Большинство оруженосцев со временем взрослели и переставали вести себя подобным образом.