Текст книги "Повелитель ночи"

И вот сейчас… Ей казалось, что у нее даже пальцы покалывало от желания погладить эти жесткие волоски. Тихонько вздохнув, Кенна сжала пальцы в кулаки. Потом вдруг сказала:

– Там, на постоялом дворе, вы, кажется, говорили что-то про пятьдесят лет… Неужели вам пятьдесят?

Он взглянул на нее и криво усмехнулся.

– Мне не пятьдесят. Мне больше семидесяти.

– О Господи! Но вы выглядите… Он лукаво улыбнулся.

– Красавцем?

– Нет, я не стала бы называть вас красавцем, но вы…

Он так расстроился, что Кенна невольно рассмеялась.

– Я хотела сказать, что вы выглядите как настоящий мужчина, лэрд Маклейн. Вы слишком большой для того, чтобы называться красавцем.

– Неужели?

Теперь он снова улыбался, и Кенне пришлось напомнить себе, что временами во рту у него появляются клыки.

– Настоящий мужчина, говоришь?

Казалось, он был очень собой доволен. Но, наверное, любой мужчина очень доволен, когда женщины про него так говорят.

– Да, настоящий мужчина… и ужасно старый.

Маклейн ударил себя кулаком по колену, изобразив обиду.

– О, женщины! Столько жестокости в совсем еще юном создании!

Плед на нем немного задрался от резкого движения, и Кенна снова украдкой взглянула на его колено. Красавец? А почему бы и нет? Он и впрямь был очень красивым мужчиной. Вот только зачем она позволяет себе думать о таких вещах? И действительность вдруг снова навалилась ей на плечи тяжким грузом. О Боже, о чем она только думает?! Как может она сейчас думать… о мужских ногах?

– Лэрд Маклейн, когда я смогу уехать домой?

Он уставился в пустую миску и осторожно отложил в сторону ложку.

– После того, как я уничтожу Джина Монтроуза.

– Вы, кажется, говорили, что охотитесь за ним пятьдесят лет.

– Да.

Он посмотрел на нее с явным сожалением, и Кенна поняла, что дела обстоят еще хуже, чем она предполагала.

Кенна со вздохом поднялась на ноги.

– А что будет со мной? Что будет… с моей жизнью?

– Сожалею, моя милая.

– Я не могу остаться здесь навсегда!

– Да, понимаю. Я сделаю все возможное, чтобы найти его побыстрее. У этой крысы не хватит терпения таиться слишком долго. Он постарается как можно быстрее нам отомстить.

– Две недели! – заявила Кенна. – Я даю вам две недели на то, чтобы найти его. К тому времени он точно обо мне забудет.

– Человек, который живет не одну сотню лет, так просто не забывает своих врагов, Кенна. Пока он жив, ты не можешь чувствовать себя в безопасности.

– А здесь я могу чувствовать себя в безопасности?

Она окинула взглядом кухню и поморщилась, вложив в эту свою гримасу все, что думала о замке Маклейна. И в тот же миг в кухне появилась миссис Макдермотт. Старушка взглянула на Кенну с явным неодобрением, однако промолчала.

– Добрый вечер, миссис Макдермотт, – в смущении пробормотала Кенна.

Пожилая женщина презрительно фыркнула и, шаркая, направилась к очагу.

– Собери еды на два дня, – сказал Маклейн. – Мы выезжаем еще до того, как взойдет луна.

Кенна вскинула голову:

– Мы? Я тоже?

– Да.

Кенна в недоумении покачала головой.

– Выходит, я должна помочь вам отыскать Джина?

Она старалась держать себя в руках, но по спине ее пробегали мурашки. Маклейн вздохнул и на мгновение прикрыл глаза ладонью. Вид у него был ужасно усталый, словно он уже не одни сутки провел в седле.

– Нет, не должна. Мы не едем охотиться на Джина. Мы едем на встречу с королем.

Кенна уставилась на него в изумлении.

– Но это же какая-то бессмыслица! Зачем королю встречаться со мной?

– Он не собирается с тобой встречаться. Он хочет увидеться со мной, а я не могу оставить тебя здесь, пока Джин бродит где-то рядом. Поэтому мы поедем вместе.

– Но…

Кенна уже приготовилась возмутиться, но что она могла ему сказать? «Оставь меня в своем замке вместе с призраками?»

– Если тебе надо что-то собрать перед дорогой, не теряй времени, – проворчал Маклейн. – К сожалению, я могу ехать только ночью. Поэтому у меня нет времени с тобой спорить и выслушивать твои глупости.

– Мои глупости?! – воскликнула Кенна.

Она набрала в легкие побольше воздуху, чтобы завопить как можно громче, но в этот момент Маклейн вышел из кухни, и она осталась наедине с миссис Макдермотт.

– Неужели нельзя помолчать? – проворчала старушка, глядя куда-то в сторону.

И было непонятно, кому именно следовало помолчать – ей, Кенне, Маклейну или им обоим. Но Кенна решила, что спрашивать об этом не стоит. Она помнила свою бабушку и прекрасно знала: если старая женщина чем-то недовольна, то лучше не вступать с ней в беседу.

Вскинув подбородок, Кенна с независимым видом вышла из кухни, но ее почти тотчас же догнала миссис Макдермотт. Старушка поднялась вместе с ней наверх и снабдила ее кое-какой одеждой на дорогу. Когда Кенна появилась во дворе, к ней сразу же приблизился Маклейн.

– Прошу прощения, – пробормотал он. – Сейчас поедем, но сначала мне надо попрощаться с коровами.

Кенна взглянула на него с удивлением:

– Вы действительно говорите коровам «до свидания», покидая замок?

– Ну… не в прямом смысле.

– О!..

Тут она вдруг сообразила, что он имел в виду, и, потупившись, прошептала:

– Да-да, конечно, я понимаю…

Финли решил сам привести коня, но ему долго пришлось успокаивать животное – конь в страхе шарахался от него и вставал на дыбы.

– Какое глупое животное, – проворчал Финли.

Впрочем, он понимал: отдохнув, конь вспомнил свой страх перед хищниками, а его, Финли, в каком-то смысле тоже можно было бы причислить к хищным животным.

– Помочь вам сесть в седло? – спросил он, подводя коня к Кенне.

Она кивнула и приняла его руку, однако старалась не смотреть на него, так что Финли мог лишь гадать о том, что она сейчас чувствует. Но когда он, запрыгнув в седло, оказался с ней рядом, он вдруг понял, что ему уже нет никакого дела до того, как Кенна к нему относится. Едва лишь он оказался рядом с ней, как все изменилось – по спине его побежали приятные мурашки, а сердце радостно забилось в груди. Ведь он находился рядом со своей женщиной, да-да, со своей!

Финли специально напился крови перед дорогой, чтобы сдерживать похоть, но с тем же успехом он мог бы перед дорогой напиться козьего молока. Клыки его заныли в тот миг, как ее округлые ягодицы прижались к его паху. Финли крепко зажмурился и сделал глубокий вдох. Нисколько не помогло. Пожалуй, стало еще хуже.

Тут она вдруг взглянула на него и сказала:

– Если вы не против, милорд, я бы предпочла ехать по-мужски. У меня все еще болит спина после нашей верховой прогулки.

– Да, конечно, – закивал Финли. – Прекрасная мысль!

Уж пусть лучше прижимается к нему спиной. Тогда, возможно, ему удастся думать о чем-то еще, а не только о том, как бы забраться ей под юбку. Кенна тут же изменила позу, перекинув ногу через круп коня, и вздохнула с облегчением. Когда же она откинулась назад, у Финли едва глаза не вылезли из орбит. Теперь ему казалось, что он сидел верхом не на коне, а на ней. К тому же получилось так, что она прижималась к нему не только спиной, но и ягодицами, причем прижималась гораздо сильнее, чем прежде. И она обязательно почувствует, что он ужасно возбужден. Наверное, уже почувствовала…

О Господи, уж лучше бы сидела по-женски.

Он шумно откашлялся, и Кенна вздрогнула от испуга.

– Что ж, теперь пора, – просипел Финли. – Тебе не холодно? Пока не уехали, я могу попросить миссис Макдермотт, чтобы принесла еще один плед.

– Нет, спасибо. Мне не холодно.

«Да, верно, она и в самом деле очень теплая», – мысленно отметил Финли. Он натянул поводья, и конь тронулся. При этом ягодицы Кены шевельнулись, и Финли едва удержался от стона – по телу прокатилось приятное тепло. И так повторялось раз за разом, при каждом движении коня, трусившего неспешной рысцой. Кенна покачивалась в седле, ягодицы ее шевелились, а Финли из последних сил сдерживал стоны…

Примерно полмили он был настолько поглощен своими мучительно сладостными ощущениями, что почти забыл о спутнице. Глупо, конечно, если учесть, что источником его сладостных мучений была именно она, Кенна. Когда же они проехали обгоревшие остовы домов – тут еще совсем недавно находилась деревня, – Финли наконец-то вспомнил, где находится, и отчитал себя за то, что увлекся собственными ощущениями, забыв о грозящей опасности. Он сделал несколько глубоких вдохов, стараясь привести себя в чувство, и тут же содрогнулся всем телом и глухо застонал.

Вместо того чтобы успокоиться и обрести ясность мысли, он своими вдохами еще больше себя возбудил.

– О Боже… – пробормотал он не удержавшись.

– В чем дело? – спросила Кенна.

Голос ее был чуть хрипловатым, и Финли вдруг понял, что она возбуждена до предела – сейчас он наконец-то почувствовал запах ее желания.

А что, если он сейчас опустит руку и коснется ее бедра? Вздрогнет ли она? Вздохнет? Положит ли голову ему на плечо? Господи, ему ведь ничего не стоило запустить руку ей под юбку. Заставить ее стонать. Взять прямо здесь, в седле.

Он осторожно положил руку на ее бедро… И клыки его вылезли изо рта.

О Боже, они ведь никогда не высовывались сами по себе. Они обнаруживали себя лишь в тот момент, когда он сам этого хотел.

Он посмотрел на шею Кенны в том месте, где немного спустился плед, который дала ей миссис Макдермотт. И чем дольше он смотрел на ее шею, тем сильнее становилась жажда крови, хотя совсем недавно он выпил довольного много коровьей крови. Ему вдруг представилось, как он сейчас осторожно проведет языком по ее шее, затем, приоткрыв рот, царапнет пульсирующую жилку и…

По спине его пробежала дрожь. От нее так хорошо пахло. Должно быть, на вкус она как пища богов. А ее горячая кровь…

– Маклейн! – послышался ее голос.

– Да, моя девочка.

Шея ее была совсем близко. А ягодицы по-прежнему терлись о его возбужденную плоть.

– Ммм… А почему… Почему король захотел вас увидеть? У вас неприятности?

Король? Ей захотелось поговорить о дворцовых интригах? Он по-прежнему смотрел на ее нежную белую шейку. Возможно, она получит удовольствие, если он ее легонько укусит. Только сначала надо сделать так, чтобы она возбудилась. Хотя нет, она и так возбуждена.

Он положил ладонь ей на бедро и закрыл глаза. Она шумно выдохнула и пробормотала:

– Лэрд Маклейн, вы…

– Да, моя девочка…

Он погладил пальцами ее бедро. Кенна пронзительно взвизгнула и подалась вперед, так что спина ее уже не прижималась к его груди.

– Вы не ответили на мой вопрос, лэрд Маклейн, – сказала она через некоторое время.

И тут же натянула плед повыше, так что теперь он не мог видеть ее шею, но зато она по-прежнему прижималась к нему ягодицами. Хотя это, конечно же, ничего не означало. Она просто сидела в седле, вот и все.

И она отшатнулась от него! Да, отшатнулась, хотя и желала его – в этом сомневаться не приходилось. Он чувствовал, что она его желает, однако…

«Кенна не хочет меня желать! – мысленно воскликнул Финли. – Да, желает, но пытается бороться со своими желаниями».

Он откашлялся и пробормотал:

– А что… Что это был за вопрос, мистрис Кенна?

– Ну… почему король хочет видеть вас, если он ничего про вас не знает? То есть не знает правду? – добавила она почти шепотом.

Причем хрипловатым шепотом. Да, она по-прежнему желала его, однако пыталась держать себя в руках. Очень предусмотрительная и благоразумная девочка… И ему тоже следует проявлять благоразумие. Ему надо как-то отвлечься, о чем-нибудь поговорить. Что ж, король и его двор – тема вполне подходящая.

– Видишь ли, Кенна, при дворе ходят слухи о том, что я любого человека могу подчинить своей воле.

– А вы можете?

– Ну… не совсем.

Она вдруг взглянула на него через плечо:

– Почему у вас такой странный голос? А, вижу… Ваши зубы вылезли.

– Да, верно, – согласился Финли.

К счастью, в темноте она не могла увидеть, как он покраснел.

– Прошу прощения.

Финли закрыл глаза и с болезненной гримасой втянул зубы.

– А это больно?

– Только… – Он поморщился. – Только иногда.

– А вы не… Вы не голодны?

Финли невольно рассмеялся.

– Не бойся, милая. Я не укушу тебя, если ты сама этого не захочешь.

– Сама захочу? Но разве может быть такое?

– Видишь ли, женщины иногда…

– Что иногда?

В голосе ее прозвучала насмешка. Финли снова откашлялся.

– Считается, что это необыкновенно приятно.

– Приятно, когда тебя кусают? Да вы, должно быть, сумасшедший. Держу пари, что вас никто никогда не кусал.

– Ошибаешься, милая.

Она стремительно обернулась к нему.

– Но ведь вас кусал… не мужчина?

– Нет, не мужчина.

Губы ее чуть приоткрылись, она смотрела на него во все глаза.

– Есть и женщины… такие же, как вы?

– Да.

– И они ваши любовницы?

Финли вдруг почувствовал, что ему надоел этот разговор, – ужасно не хотелось вспоминать прошлое.

Он нахмурился и кивнул:

– Да, когда-то так и было.

– Понимаю… – Кенна отвернулась от него и вновь стала смотреть на дорогу. – А эта девушка – ваша любовница?

– Какая девушка?

– Та, что у вас на конюшне.

– Ты про Грей? Нет, она… мой вале, если можно так выразиться.

– Но она ведь женщина!

Финли склонил голову к плечу и задумался. Возможно, Грей и впрямь когда-то была женщиной, но сейчас она ею не являлась. По крайней мере она никак свое женское начало не проявляла.

– Да, Грей действительно девушка. Я нашел ее в Германии. Она жила в подвале. Ей очень не нравится, когда к ней прикасаются.

– Вот как? – отозвалась Кенна.

– Она такая же, как я, – продолжал Финли. – Но ее обратили в очень юном возрасте. Ею пользовалось целое семейство вампиров.

– А сколько ей лет?

– Точно не знаю. Лет сто, наверное. Я нашел ее двадцать лет назад.

По телу Кенны пробежала дрожь, и Финли тотчас же почувствовал, что ее дрожь уже не возбуждает его. Разговор о Грей помог обуздать похоть. До сих пор его преследовали воспоминания о том подвале и о том, как он увидел Грей в цепях. Она сидела без движения и молчала. Ему и сейчас еще делается не по себе при мысли о том, что он мог и не заметить ее в углу. Но возможно, она действительно хотела, чтобы ее никто не нашел. Хотела умереть от голода там, в темноте.

Конь внезапно оступился, словно его что-то испугало. Финли тут же спрыгнул на землю и передал поводья Кенне. Затем отошел на несколько шагов и осмотрелся, принюхался… Нет, конь учуял вовсе не кровь, как он опасался, а влажный мех и запах мочи. Возможно, то был волк, метивший свою территорию. Прислушавшись, Финли уловил тихий шорох в подлеске вдалеке. Потом все стихло. Опасности не было, если только зверь не наведет на них стаю.

Чтобы успокоиться, Финли начал насвистывать веселую мелодию и осторожно приблизился к коню. К счастью, тот стоял смирно, и Финли без помех забрался в седло.

– Что это? – прошептала Кенна.

– Это не Джин, – ответил Финли, не вдаваясь в подробности.

И Кенну, судя по всему, вполне устроил такой ответ.

Уже очень давно она не испытывала такого влечения к мужчине. Даже забыла, как это бывает. И вот сейчас… Сейчас ей никак не удавалось избавиться от того мучительного возбуждения, что нахлынуло на нее, едва лишь она села в седло с лэрдом Маклейном. Даже сквозь юбку и плед она ощущала его восставшую полоть. И ощущения казались точно такими же… как если бы он был обыкновенным мужчиной. То есть в этом смысле он был вполне обычным, только очень-очень большим.

Но все-таки он не был обычным мужчиной, и ей приходилось постоянно напоминать себе об этом. Да, у него чудесная улыбка. Но кроме этого еще и клыки. Клыки, которыми он, очевидно, намеревался ее укусить.

Впрочем, она не очень-то его боялась. И, если честно, совсем не боялась.

Взглянув на него через плечо, Кенна спросила:

– Сколько еще до Стерлинга?

– Надеюсь, мы успеем туда до рассвета. Нам обязательно надо успеть туда до рассвета.

– Почему?

– Потому что днем я путешествовать не могу. Вампиры – ночные существа. Свет нас ослепляет. Ты должна помнить об этом, если нам придется расстаться. Джин не может видеть при свете дня, от солнца кожа его покрывается ожогами.

– Вот как?..

Что ж, у нее появилась возможность задать вопрос, который она уже давно хотела задать.

– А если меня… укусят, то я стану такой же, как ты?

В ожидании ответа Кенна затаила дыхание.

– Нет, не станешь. Чтобы сделать то же, что сделали со мной, вампир должен захотеть обратить тебя в одну из нас. Обычный укус тебя не изменит.

– Понимаю…

Кенна надолго умолкла. Она вдруг сообразила, что задала этот вопрос вовсе не из-за Джина, а из-за того вампира, что сидел в седле позади нее. Тихонько вздохнув, она пробормотала:

– Спасибо, что ответили на мои вопросы, лэрд Маклейн.

Он промычал в ответ нечто невразумительное, но Кенна тотчас же почувствовала, что ладонь его снова легла ей на бедро. Случайно ли он это сделал? Или намеренно? И почему другая его рука время от времени касается ее груди?

Кенна снова вздохнула. Она вдруг поняла, что от подобных мыслей опять возбуждается.

– Ты не могла бы звать меня Финли? – раздался вдруг его голос.

Кенна помедлила с ответом.

– Финли? Почему?

– Потому что меня так зовут.

– Да, понятно, – пробормотала она.

– Меня так зовут, но никто не называл меня по имени уже пятьдесят лет.

Маклейн говорил, тщательно подбирая слова, и она чувствовала, что он говорит ей нечто очень для него важное. Немного помолчав, Кенна прошептала:

– Но почему никто не называет тебя по имени?

– Потому что… – Он вдруг замолчал. – Потому что все они мертвы.

Ночь внезапно стала очень темной. Возможно, потому, что тучи закрыли луну. Или, может быть, от его ужасных слов.

– Значит, твой отец…

– Он тоже мертв, Кенна.

– О, ужасно… – Неужели он пятьдесят лет прожил один в своем пустом и мрачном замке? – Скажите, лэрд Маклейн… Ах, прости, Финли… Скажи, а что случилось с твоей семьей, с твоим кланом? Ведь раньше в замке жили и другие люди.

– Да, и другие. Впрочем, наш клан был небольшой. Но мы были отчаянными и гордыми. А что касается того, что произошло… – Она почувствовала, что он повел плечами. – На моей совести кровь шестидесяти двух человек, в том числе кровь моего отца.

– Но не мог же ты всех их убить! – В ее восклицании была искренняя убежденность.

– В каком-то смысле именно я их всех убил. Но сейчас это не имеет значения. После того как я покончу с Джином Монтроузом, все будет кончено.

– Кончено?.. – прошептала она. – Что именно будет кончено?

Он убрал руку с ее бедра, и из груди его вырвался тяжкий вздох.

Кенна затаила дыхание. Ей было важно, что он ответит, хотя она не могла сказать почему. Но ответ так и не прозвучал. Он лишь пожал плечами, и ее словно обдало холодом.

Невольно поежившись, Кенна вдруг подумала о том, что замок Маклейн никак нельзя назвать домом. Может быть, поэтому Финли и проводил вечера на постоялом дворе, сидел там и ждал кого-то или чего-то. Он ни с кем не разговаривал, не притопывал под звуки волынки. Он всегда лишь ждал, устремив взгляд на дверь. Ждал, когда все будет кончено.

– Ты будешь жить вечно?

– Нет. Несколько сотен лет, насколько я понимаю.

– А тебя можно убить?

– Ты собираешься избавиться от меня, девочка? Ну, сделать это будет нелегко, но нет ничего невозможного. Кровь должна вытечь из меня быстро, понимаешь? Можно всадить мне нож в сердце или перерезать горло. Но я бы предпочел, чтобы ты воспользовалась этим знанием против Джина, а не против меня.

– Да, конечно, – прошептала она.

– Довольно об этом. Не то тебе будут сниться кошмары. Расскажи мне о своем браке. Должно быть, ты едва выбралась из колыбели, когда обзавелась супругом.

Кенна была так удивлена перемене, произошедшей в его тоне, что, поддавшись его обаянию, рассмеялась.

– Ты хочешь мне польстить?

– Может быть. А теперь расскажи мне о своем супруге.

– Ну… мой муж. – Кенна вновь прислонилась к его груди. – Я познакомилась с ним, когда мне едва исполнилось семнадцать, и не прошло и месяца, как я стала его женой. Моя семья не одобрила моего выбора, и потому мы стали жить с его семьей. Он был очень красивым и веселым, и еще он был страшно ленив. Какое-то время мы были счастливы. А после этого он умер.

– Сочувствую.

Она почувствовала, как он положил голову ей на плечо, и тихонько вздохнула.

– Я была очень молодой и очень глупой. Так часто бывает. А ты был женат?

– Нет. Я тоже был молод и глуп, но к браку не слишком стремился. Я предпочитал влюбляться во многих женщин сразу – чем больше, тем лучше.

– Да, такое довольно часто случается с молодыми мужчинами. Обычный недуг.

– Я был серьезно поражен тем недугом.

Она улыбнулась, чуть повернув к нему голову, и потерлась щекой о его подбородок.

– Даже не могу представить такое.

Он усмехнулся.

– Сейчас и я не могу. Сейчас я не в силах очаровать даже престарелую вдову, что сидит у меня между ног уже несколько миль.

– О Господи!

Она засмеялась и тут же зажала рот ладонью, поскольку смех ее эхом прокатился по лесу.

– Ничего страшного, – сказал Финли. – Поблизости никого нет.

И тогда Кенна снова рассмеялась очень громко и заразительно. Она уже забыла, когда в последний раз так смеялась.