Текст книги "Цвет. Захватывающее путешествие по оттенкам палитры"

Виктория Финли
Цвет. Захватывающее путешествие по оттенкам палитры

© Степанова Анна, перевод с английского, 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

Существует так много забытых фактов и заманчивых историй… поэтому каждую картину стоит рассматривать как своего рода закодированную карту мира.

«Телеграф»

Это замечательная книга, прекрасный образец эрудиции и обаяния, написанный изящным и точным языком. На каждой странице вы найдете по крайней мере одно новое и завораживающее открытие. Меня переполняет искренний восторг!

Саймон Винчестер, автор книги The Map That Changed the World

Совершенно уникальное и увлекательное произведение.

Publishers Weekly

Так легко поддаться ее интересу к исследованию культур, разделить ее интеллектуальный энтузиазм… в тексте книги вы найдете множество любопытных фактов… она весьма информативная и очень веселая.

South China Morning Post

В книге Финли вы найдете множество интереснейших фактов и забавных историй, с ними связанных… от чего подробный и блестяще продуманный текст становится увлекательнейшим чтением.

Australian Interior Trends

Виктория Финли раскрыла историю красок при помощи рассказов, многие из которых не были ранее известны большинству читателей.

Courier Mail

* * *

Моим родителям, Джинни и Патрику, которые первыми показали мне танец солнечных лучей.

Благодарности

Когда я отправлялась в это увлекательное путешествие – когда я впервые наткнулась на коробку с красками, – то полагала, что в рассказах о красках все будет незамутненно чистым, беспорочным, целомудренным. Это был наивный момент пребывания в Эдемском саду – конечно, я и думать забыла о радужном змие, который должен был быть там, чтобы этот сад стал истинным раем. Изучая историю и химический состав коробки с красками, я обнаружила такое множество подкупов, отравлений, войн и политики, до которого было далеко даже знаменитым Медичи. Обои-убийцы, смертная казнь людей, использующих неправильные краски, красивые синие камни, губящие легкие тех, кто ищет их под землей, – вот что я обнаружила в ходе своих исследований, но одновременно я также познакомилась со многими замечательными людьми, которые помогли мне в моей работе больше, чем я могла бы надеяться. Сейчас я могу лишь поблагодарить некоторых из них на страницах своей книги.

За помощь в работе над главой об охре я хотела бы поблагодарить: Генеральное консульство Австралии в Гонконге, которое наградило меня стипендией по искусству в 1999 году; всех людей в Бесвике, включая Алана Бантона, который взял меня на рыбалку, а также семью Поппл, которая приютила меня в тот вечер, когда я внезапно оказалась без жилья. Шона Арнольда из Animal Tracks, Нину Бове, Малькольма Джагамарру, Рока Ли, Дейва и Пэтси с фермы Буффало в Какаду, Аллана Марета, Кена Метвена, Хетти Перкинс, Саймона Тернера. Особая благодарность – Джеффри и Дорну Бардонам, которые были щедры как на информацию, так и на дружбу.

За помощь в работе над главами «Черный» и «Белый» я хотела бы поблагодарить Эйдана Харта, Энн Коут, Сьюзен Уитфилд из проекта «Дуньхуан», галерею женского искусства «Сенивати» на Бали, Майкла Скалку – за замечательный день, проведенный за обсуждением палитры Рембрандта и многого другого, Нормана Вайса и всех остальных из Farrow & Ball, Ральфа Бойделла, Фила Харланда и всех в Spode, кто помогал мне в работе.

За помощь в исследованиях для главы «Красный» я хотела бы особенно поблагодарить Colores de Chile, Джойс Таунсенд из Тейта, которая также помогала во многих других вопросах, касающихся истории живописи, а также Дино Махони, Саймона Ву и Барри Лоу, которые вместе со мной ездили в поезде метро в Сантьяго.

За помощь в исследованиях для главы «Оранжевый» я хотела бы поблагодарить Питера и Чарльза Беар, Рикардо Бергонци, Харальда Бемера, Иэна Дежардена и Эми Диксон из картинной галереи Далиджа, а также Майкла Нуна, Сандру Вагстафф, Максима Венгерова, Мэри Кэхилл и Гамини Абейсекеру из ЮНИСЕФ.

За помощь в исследованиях для главы «Желтый» я выражаю огромную благодарность Ане Алимардани, Фонг Со и Ен Вай-Ман, Иэну Гаррету из Winsor & Newton, Эбрахиму Мухтари, Тому и Эмме Прентис из Saffron Walden, Мохаммеду Резе, Брайану Лисусу, Эллен Шита – она лишь на мгновение появляется на этих страницах, но наша электронная дружба, пропитанная шафраном, оказалась весьма полезной для книги, а также Махсуду, Назанину и их семье в Торбате, семье Шариати, включая миссис Шариати, сотворившей шафрановый пир, который я запомню навсегда.

За помощь в исследованиях для главы «Зеленый» я благодарю Криса Кукси, Кэролайн Далтон из нового колледжа в Оксфорде, Майкла Роджерса из School of Oriental and African Studies в Лондоне, Дона Руни, Розмари Скотт, а также Питера Чжао, который перевел описание всех тайн производства знаменитого селадона[1]1
  Селадон (керамика). В керамическом производстве селадо́н – особый тип глазури, а также специфический бледно-серовато-зеленоватый оттенок зеленого цвета, который также называют селадоном. Этот тип керамических изделий был изобретен в древнем Китае, точнее – в провинции Чжэцзян. – Прим. ред.


[Закрыть].

За мои приключения и первое путешествие в Афганистане при работе над главой «Голубой» я благодарю Жакетту Хейс, которая пригласила меня пересечь Хайберский перевал, а также Эрика Донелли и Давида Джильо за их гостеприимство. Я благодарна Ульфату Ахмаду Аль-Сабуру и его семье, а также Люку и всем в «Солидарности» в Бамиане за помощь и пикники на бирюзовых озерах. За мое второе путешествие я благодарна Гэри Бауэрсоксу, Летиции Россано, Атифе Ризви и Антонио Донини из UNOCHA за то, что они пустили меня на самолет в Файзабад, Мервину Патерсону и Халиду за то, что присматривали за мной, когда я приехала, Бобу Никельсбергу, Тони Дэвису, Абдулле Бухаристани, Якуб Хану и всем людям в Сар-и-Санге и в других местах, которые делились тем, что у них было, даже когда у них почти ничего не было. Также большое спасибо Луизе Говье и ее коллегам из Национальной галереи в Лондоне.

За помощь в работе над главой «Индиго» я хотела бы поблагодарить: Дженни Балфур-Пол и ее мужа Гленкэрна за терпеливую проверку и перепроверку информации, Джакомо Кьяри, Дебби Крам, а также Джона Эдмондса за его советы по поводу вайды и пурпура. Я благодарю Пэта Фиша, Муниренкатаппу Санджаппу из калькуттского Ботанического сада, Джона Стокера и Лайонела Титченера.

За помощь в моих изысканиях для главы «Фиолетовый» я выражаю огромную благодарность Сантьяго де ла Крусу, Цви Корену и Нелл Нельсон, которые позаботились о том, чтобы в поисках фиолетовой краски в Мексике было почти столько же маргариток, сколько улиток.

Кроме того, я хотела бы поблагодарить Женевьеву Фокс и Ричарда Макклюра за их гостеприимство во время моих многочисленных исследовательских визитов в Лондон, а также Дональда Фрэнсиса; Валери Гарретт за то, что она настаивала на написании книги, когда все это было всего лишь красочной фантазией. Я благодарна Джеймсу Ходжу, Эрику Хилеру – за его изыскания в области фотографии, Дону Юско – за день на Мауи, проведенный в обсуждении пигментов, Теду Кацаргирису – за то, что он неутомимо расспрашивал людей по всей Камбодже о таинственной желтой смоле, Николасу Уотту из «Корнелиссена» на Грейт-Рассел-стрит, самого уютного и атмосферного художественного магазина в Англии, где даже есть собственный запас старинной краски «индийская желтая»; Чарльзу Андерсону за то, что он напомнил мне, как сильно я люблю библиотеки, Доминику Лэму, Питеру Лукасу из Гонконгского университета, Стиву Маккарти, Элисон Нейдел, а также Вингу, моему турагенту, за то, что он никогда не уклонялся от вопросов типа «А какой самый дешевый маршрут в Тегеран?», «А можно я поеду через Манчестер?». Я также благодарна Марте Олоан за то, что она неоднократно присматривала за моим домом и животными, когда я была в отъезде, хотя, по справедливости, вместо этого она должна была находиться со своей семьей на Филиппинах; Хилари Годдарду, а также Ирэн Николлс за то, что она терпеливо выслушивала, как я читаю ей черновики глав; Патрику Вольфу, Эллен Пинто и Лоуренсу Герберту в Pantone. Я очень благодарна Мартину Коллинзу за то, что он так быстро разрешил кризис с моей картой; Саймону Тревину и Саре Баллард в Pfd за то, что они помогли мне получить контракт на книгу; а также Хелен Гарнон-Уильямс в Sceptre за то, что она так умело и с энтузиазмом помогала мне превратить текст в полноценную книгу, Эмме Пирс, Джоан Джойс и Саре Миллер из Winsor & Newton за помощь и предоставленные фотографии; сотрудникам библиотеки Гонконгского университета, Нью-Йоркской публичной библиотеки, Индийской национальной библиотеки в Калькутте, библиотеки Конгресса, архивов почтового отделения и библиотеки Маунт-Вернона и – самое главное – всем в замечательной лондонской Британской библиотеке, которая стала моим вторым домом. И, наконец, Мартину Палмеру, без которого эта книга была бы написана гораздо быстрее, но радости при этом было бы намного меньше.

Благодарности правообладателям

Упомянутые ниже лица дали разрешение на использование материалов, защищенных авторскими правами. Несмотря на то что были предприняты всевозможные усилия для выявления всех правообладателей, автор приносит извинения тем правообладателям, которые не были указаны.

Цитаты из тайного храма Далай-ламы: тантрические настенные росписи из Тибета, Иэн Бейкер, 2000 г. – © Thames & Hudson; цитаты из Амбонской кунсткамеры (Ambonese Curiosity Cabinet) Джорджиуса Эверхарда Румпия, переведенные Э.М. Бикманом, 1999 г. – с любезного разрешения издательства Йельского университета; надписи в пещере Шове, старейшие в мире картины, открытые Жаном-Мари Шове, Элиетт Брюнель Дешам и Кристианом Хиллером, 1996 г. – © Thames & Hudson; цитата из Looking at Pictures Кеннета Кларка, 1961 г. – с любезного разрешения Джона Мюррея; цитата из What Art Is by James Elkins, 1999 г. – с любезного разрешения Routledge; цитата из Harvey Fierstein – с любезного разрешения Harvey Fierstein; цитаты из Colour and Culture Джона Гейджа, 1993 г. – © Thames & Hudson; все цитаты из Painting Materials: краткая энциклопедия, 1966 г., Резерфорд Геттенс и Джордж Стаут – с любезного разрешения Dover Books, New York; все цитаты из «Руководства по искусству фальсификатора» Эрика Хебборна, 1997 г. – © Cassell; цитата из «Essential Saffron Companion» Джона Хамфриса, 1996 г. с любезного разрешения Grub Street, Лондон; цитата из «Leonardo on Painting» под редакцией Мартина Кемпа, 1985 г. – © Yale University Press; цитаты из «Artist’s Handbook of Materials and Techniques» Ральфа Майера, 1991 г. – с любезного разрешения Faber & Faber и Viking Press New York.; цитаты Десмонда Морриса из «Кембриджской иллюстрированной истории доисторического искусства» Пола Бана, 1988 г. с любезного разрешения издательства Cambridge University Press, Кембридж; цитата из «Талибана: ислам, нефть и Новая Великая игра» Ахмеда Рашида, изд. I. B. Tauris & Co дана с любезного разрешения издательства I. B. Tauris & Co; все цитаты из «Руководства ремесленника» Ченнино Ченнини, переведенные Дэниелом Томпсоном, 1933 г. (1960) даны с любезного разрешения издательства Dover Books, Нью-Йорк; цитата Дж. Томпсона – с любезного разрешения Бэзила Блэкуэлла, Оксфорд; все цитаты из «Длинной старой дороги в Китае» Лэнгдона Уорнера, 1926 г. – © Уильям Хейнеманн.

Предисловие
Начало радуги

Отражение в зеркале, радуга в небе и нарисованная сцена запечатлеваются в уме, но в сущности они не такие, какими кажутся. Посмотрите на мир внимательнее и узрите иллюзию, сон мага.

Далай-лама VII, Песнь непорочного пути.[2]2
  Бейкер, «Тайный храм Далай-Ламы», стр. 175.


[Закрыть]

Когда я впервые вошла в Шартрский собор, был полдень, и капли прошедшего дождя все еще сверкали в солнечных лучах. Меня не занимала архитектура собора, у меня даже нет четкого представления о пространстве, в котором я побывала в тот день, но я отлично помню ощущение синих и красных всполохов, танцующих на белых камнях. И я помню, как отец взял меня за руку и сказал, что этот витраж был создан почти восемьсот лет назад, «но даже сегодня мы не знаем, как добиться такого оттенка синего цвета». Мне было восемь лет, и его слова перевернули мое представление о мире. До той поры я всегда верила, что мир с течением времени становится все лучше и лучше, все сложнее и умнее. Но в этот день моя теория эволюции истории рухнула, перевернулась с ног на голову, и с тех пор – к добру или к худу – я больше никогда не была в ней полностью уверена. И примерно тогда же я всем своим маленьким, но очень решительным сердцем пообещала, что обязательно узнаю все «о цветах». Когда-нибудь. Непременно.

Но потом я забыла об этом обещании. Я не пошла по пути, который привел бы меня к созданию изделий из стекла или даже (технически) к искусству – в моей школе не было творческой среды, где приветствовались бы дети без навыков рисования. Вместо этого я открыла для себя социальную антропологию, за которой последовал короткий период деятельности в мире бизнеса, а затем и в газетной журналистике. Но журналистика новостная превратилась в журналистику художественную, при этом я постоянно слышала истории о красках – археолог объяснял, как китайцы зависели от Персии в плане получения синей краски для знаменитого фарфора эпохи Мин; я узнала о поразительном открытии – было время, когда английские художники размазывали по холстам трупы людей; художники в Ханое рассказывали о том, как изменилась их работа, и не только потому, что им было что сказать, когда Вьетнам стал более открытым, но и просто потому, что у них появились более качественные и яркие краски. И тогда во мне всколыхнулись детские воспоминания.

Однажды я приехала в Мельбурн, чтобы освещать городской фестиваль искусств для «Саут Чайна Морнинг Пост». Свободный час между выступлениями я провела в университетском книжном магазине. Небрежно взяв тяжелую книгу по искусству, я открыла ее наугад и прочла следующие слова: «индийский желтый: ныне не употребляющаяся краска из эвксантовой кислоты, изготавливавшаяся в Индии путем выпаривания мочи коров, питавшихся листьями манго». И еще: «изумрудно-зеленый: самый яркий и великолепный из оттенков зеленого, от которого теперь повсеместно отказались, потому что это опасный яд… продается как инсектицид». В истории искусства часто необходимо внимательно присматриваться к людям, которые создают произведения искусства, но в тот момент я поняла, что есть истории, которые можно рассказать и о людях, изобретавших предметы, с помощью которых эти произведения искусства создавались.

У меня учащенно забилось сердце и возникло странное ощущение, похожее на влюбленность. Было странно и неприятно ощущать подобное в книжном магазине, поэтому я постаралась понять, что же я на самом деле чувствую. Даже (возможно) более скучное описание – «голландская розовая: нестойкая желтая краска, изготовленная из облепихи» – привело меня в настоящий экстаз. Я была сражена этим, поэтому поступила так, как делает каждый, кто не уверен, что случившееся не повредит ему: повернулась спиной к заинтересовавшей меня книге, старательно проигнорировав даже ее название, не пытаясь узнать, как и где я могу ее приобрести… а потом месяцами с тоской вспоминала о ней. Примерно через год, вернувшись в Мельбурн благодаря стипендии австралийского правительства по искусству, я первым делом пришла в тот магазин. К этому моменту книга – классическое «Руководство художника по материалам и технике» Ральфа Майера – подешевела из-за того, что ее пролистали слишком много людей. Я восприняла это как хороший знак и купила ее.

За двенадцать месяцев я поняла, что подсознательно ищу книгу, которая ответила бы на мои вопросы о красках и красителях: как выглядит кошенильный червец? где на карте Афганистана можно найти ультрамариновые копи? каков собой небесно-голубой цвет? – и нигде не могу найти. Тогда я решила написать ее сама. С тех пор было издано несколько книг о цвете – «Mauve» («Лиловый») Саймона Гарфилда, «Мареновый красный» Роберта Ченсинера, «Цвет» Франсуа Деламара и Бернара Гиньо, а совсем недавно – «Bright Earth» («Яркая Земля») Филиппа Болла. Я также нашла несколько превосходных источников информации в библиотеках, в частности, «Цвет и культура» Джона Гейджа и «Индиго» Дженни Балфур-Пол, а также другие книги. Я рада, что не нашла их раньше, иначе я не осмелилась бы даже подумать о написании собственной книги и пропустила бы несколько замечательных встреч и путешествий, в которых я узнала, почему красная краска действительно имеет цвет крови, или о том, что люди, работавшие с индиго, некогда угрожали основам Британской империи, или о том, как фиолетовая краска стала основой торговли целой нации и дала ей свое название.

Небольшое количество теории здесь смешалось с описаниями путешествий, но эта книга – не то место, где можно найти подробные рассуждения о цветовых гармониях или научные выкладки о цвете. Нет, она полна историй и описаний приключений, вдохновленных человеческими поисками красок, – в основном в искусстве, но иногда и в моде, в дизайне интерьера, музыке, фарфоре и даже, в одном примере, в конструкции почтового ящика. Большинство историй относится к периоду до конца XIX века не потому, что XX не интересен, а потому, что после 1850-х годов произошло так много событий в искусстве, музыке, науке, здравоохранении, психологии, моде, да практически в любых областях, что об этом можно написать отдельные книги.

Первая проблема при написании книги о цветах заключается в том, что на самом деле они не существуют. Или, точнее, существуют, но лишь потому, что их создает наш разум, интерпретируя колебания, существующие в окружающем нас пространстве. Все во Вселенной – «твердое», «жидкое», «газообразное» или даже «вакуум» – мерцает, вибрирует и постоянно меняется, но нашему мозгу это не кажется полезным способом постижения мира, поэтому в результате мы переводим свои ощущения в такие понятия, как «объекты», «запахи», «звуки» и, конечно, «цвета» – все это намного легче понять.

Вселенная пульсирует энергией, которую мы называем электромагнитными волнами. Диапазон частот электромагнитных волн огромен – от радиоволн, длина которых иногда может достигать более десяти километров, до крошечных космических волн, длина которых всего около миллиардной доли миллиметра. В этом диапазоне находятся рентгеновские лучи, ультрафиолетовые и инфракрасные, а также волны, передающие изображение и звук для телевидения, и гамма-лучи. Но среднестатистический человеческий глаз может рассмотреть лишь малую часть этого обширного диапазона волн – от 0,00038 до 0,00075 миллиметра. Кажется, это совсем немного, но для наших глаз и нашего разума приведенные числа – просто волшебство. Мы ощущаем этот диапазон волн как видимый свет и можем различить в нем около десяти миллионов оттенков. Когда наши глаза видят весь спектр видимого света, они воспринимают его как «белый». Когда волны определенной длины отсутствуют, луч света воспринимается как «цветной».

Таким образом, когда мы видим «красный» свет, то на самом деле наблюдаем часть электромагнитного спектра с длиной волны около 0,0007 миллиметра, при этом волны другой длины отсутствуют. Наш мозг (и наш язык) сообщает нам, что это «красный», нередко навешивая культурные ярлыки, согласно которым это цвет власти, или цвет любви, или же, возможно, цвет дорожного знака, означающий, что мы должны остановиться.

В 1983 году американский ученый Курт Нассау определил пятнадцать способов, с помощью которых может возникать цвет[3]3
  Нассау, «Физика и химия цвета», «Пятнадцать причин появления цвета».


[Закрыть], и этот список может (если вам повезет услышать его) звучать скорее как дурацкая песенка из мюзик-холла: «вибрации, облучение, накаливание/переходы и преломления, рассеивание белого света…» – все очень сложно. Но, если сказать это простым языком, можно назвать две основные причины возникновения цвета: химическую и физическую. К порожденным «химически» цветам относятся яркие зеленые и желтые цвета на обложке этой книги, нежные или дерзкие оттенки цветочных лепестков, голубизна лазурита, цвет вашей и моей кожи.

Эти химически порожденные цвета появляются потому[4]4
  Павлиньи хвосты, бабочки и перламутр – все они получили яркие краски благодаря физическим явлениям. Они не содержат пигмента, причиной яркости их окраски является неровность поверхности, покрытой крошечными канавками, которые преломляют и расщепляют световые лучи.


[Закрыть], что соответствующие краски поглощают определенную часть белого света и отражают остальное. Таким образом, зеленое стекло на обложке книги просто поглощает красные и оранжевые волны белого света и отражает зеленые – так мы их и «видим». Но главный вопрос – почему? Почему одни вещества поглощают красный свет, а другие – синий? И почему другие – «белые» – вообще не способны поглощать слишком много света?

Если вы, как и я, не являетесь ученым, то, вполне вероятно, у вас появится желание пропустить этот раздел, но вам стоит остаться, потому что это удивительная история. Говоря о «химическом» цвете, важно помнить, что свет действительно влияет на объект. Когда свет падает на лист растения, мазок краски или кусок масла, он фактически заставляет предмет перестраивать электроны в процессе, называемом «перескок электрона». Вот все электроны спокойно парят внутри атомов, как вдруг на них падает луч света. Представьте, что певица выпевает высокую ноту «до» и разбивает бокал, потому что голос попадает в резонанс с его естественным колебанием. Нечто подобное происходит и с электронами, если луч света попадает в резонанс с их естественным колебанием. Он сталкивает их на другой энергетический уровень, и этот кусочек света, эта разбивающая стекло «нота», расходуется и поглощается. Остальное отражается, а наш мозг воспринимает это как «цвет».

По какой-то причине легче понять идею действия электромагнитных волн, фактически изменяющих то, на что они попадают, говоря о невидимых волнах, таких как рентгеновские лучи. Трудно поверить, что свет – прекрасный, доброжелательный белый свет – также изменяет почти любой объект, на который падает, а не только те, что содержат хлорофилл и ожидают лучи света того подходящего спектра, который запустит в них процесс фотосинтеза.

Лучший способ понять это – думать не столько о том, что что-то «является» цветом, сколько о том, что свет «делает». Атомы в спелом помидоре заняты тем, что дрожат – или танцуют, поют; используемые метафоры могут быть такими же радостными, как и цвета, которые они описывают, – и, когда на них падает белый свет, они поглощают большую часть синего и желтого спектра и отражают красный. Парадоксально, но это означает, что «красный» помидор на самом деле поглощает все длины волн, кроме красной. Неделей раньше эти атомы танцевали бы немного другой танец – поглощали красный свет и отражали остальные, а в результате мы бы видели зеленый помидор.

Я видела то, что, как я понимаю, является переходным цветом, только однажды, во время поездки в Таиланд, во время моего десятидневного поста. Мне было хорошо (хотя я никогда не думала, что можно почувствовать запах шоколадного мороженого за двадцать метров), а на девятый день, прогуливаясь по саду, я вдруг в изумлении остановилась. Передо мной был куст бугенвиллеи, покрытый розовыми прицветниками, только они не были розовыми, они мерцали – как будто сердцебиение стало видимым. Я вдруг поняла глазами, а не только умом, что феномен цвета связан с колебаниями и излучением энергии. Я простояла так минут пять, прежде чем меня отвлек какой-то звук. Когда я оглянулась, бугенвиллея стала цветущим кустом, а природа снова вернулась в исходное состояние: это обычно упрощает жизнь. После того как я возвратилась к приему пищи, это состояние никогда не повторялось.

Существует несколько «физических» причин возникновения цвета, но одна из них нам всем знакома – это радуга, появляющаяся в небе, когда свет отражается от капель дождя и разделяется (это называется «преломляется») на отдельные длины волн. Это объяснение было найдено в 1666 году молодым человеком, сидевшим в темной комнате с двумя маленькими стеклянными пирамидками (призмами). В ставнях окна он просверлил отверстие шириной около сантиметра, через которое в комнату проникал тонкий солнечный луч. И в один знаменательный день студент Кембриджа, которого звали Исаак Ньютон, поднял призму и увидел, как на противоположной стене она создает то, что позже было им описано как «цветное изображение солнца». Он уже знал, что это произойдет, но гениальность Ньютона заключалась в том, что он догадался перевернуть вторую призму таким образом, чтобы этот разноцветный свет проходил через нее. Он обнаружил, что на этот раз радуга исчезла и на выходе снова возник луч белого света. Так впервые ученый показал, что белый свет состоит из лучей всех цветов спектра. Когда Ньютон наконец опубликовал свои открытия – через тридцать восемь лет [5]5
  Ньютон опубликовал свой труд «Оптика» в 1704 году. В предисловии он объяснил, что отложил печать, «чтобы избежать споров по этим вопросам».


[Закрыть], – это оказалось первым реальным описанием того, как луч каждого цвета, проходя через призму, изгибается под определенным фиксированным углом. Красный луч изгибается меньше всего, а фиолетовый – больше. В той же книге Ньютон назвал пять других цветов, лежащих между этими крайними цветами. Один из его вариантов был совершенно исключительным, о чем я расскажу в главе «Индиго».

Предисловие к раннему изданию «Оптики» Ньютона

Доказательство с помощью экспериментов

Эксперимент № 3. «Очень темная комната с круглым отверстием около одной трети дюйма шириной, сделанным в ставнях закрытого окна. Я расположил стеклянную призму так, чтобы луч солнечного света, который проходил через это отверстие, мог преломляться и попадать на противоположную стену комнаты и там образовывать цветное изображение солнца».

Много лет спустя поэт-романтик Джон Китс жаловался, что в тот роковой день Ньютон «уничтожил всю поэзию радуги, превратив ее в призматические цвета». Но цвет – так же как звук и запах – это лишь порождение человеческого разума, реагирующего на волны и частицы, которые движутся по вселенной определенным образом, и поэты должны благодарить не природу, а самих себя за всю красоту и все радуги, которые они видят.

На вечеринке, которую я посетила как-то, оторвавшись от процесса работы над этой книгой, один из гостей строго посмотрел на меня. «В вашей книге должен быть единственный персонаж. Именно так пишутся все эти новые научно-популярные книги, – твердо сказал он. – Кто этот персонаж в вашей книге?» Я нерешительно призналась, что его нет. Позже я поняла, что у меня не один персонаж, а много. Подобно тому как призма демонстрирует множество лучей с различной длиной волны, которые наш мозг называет цветами, так и каждый цвет порождает свой спектр персоналий. Это люди, которые на протяжении многих веков были очарованы цветом. Тьери де Менонвиль, надменный французский ботаник, Исаак Ньютон, сидевший в темной комнате и создававший радугу, Сантьяго де ла Крус, зарабатывавший на жизнь вышиванием рубашек на мексиканских холмах и мечтавший о пурпуре, Элиза Лукас, сорвавшая злые планы людей, желавших помешать ей произвести коммерчески доступный индиго в Каролине, Джеффри Бардон, чье великодушие и плакатные краски позволили некоторым столь же широким душой аборигенам создать художественное движение, кардинально изменившее их жизнь. Мало кто из этих людей мог когда-либо оказаться рядом друг с другом, даже в книгах, но я с удовольствием знакомилась с ними в своих путешествиях. Надеюсь, вы тоже познакомитесь с ними.