Текст книги "Седьмая – для тайны"

– Похоже, что он сломал ногу, – он опустился перед мальчиком на колени. – Бедняга! Тебе больно?

Мальчик не понял его слов, но от сочувственной интонации, прозвучавшей в голосе Люка, стал вести себя спокойнее и поднял на Люка свои большие испуганные глаза.

– Не бойся, все будет в порядке, – продолжал уговаривать мальчика Люк. Он обратился к Тому:

– Мне нужны две досочки для шины и какие-нибудь бинты.

– Я сейчас принесу, а вы оставайтесь с ним. Люк повернулся к мальчику:

– Сейчас Том принесет все необходимое, и я поставлю твою ногу на место, закреплю ее и забинтую. Это будет больно, но нужно потерпеть! Тамарикс, подержите его за плечи, а я попробую положить на спину! Вот так.

Я стояла и беспомощно наблюдала за ними. Вокруг нас собралась толпа туземцев с плантации, и все они что-то оживленно лопотали.

Когда Люк положил мальчика на спину, стало совершенно ясно, что нога сломана. Ему надо бы что-нибудь дать, чтобы облегчить боль. Где же Том?

– Он скоро вернется, – успокоила я Люка. – Да вот и он! О, здесь все, что вам требуется!

Я наблюдала за Люком, как ловкими и нежными движениями он вернул ноге правильное положение, наложил шину и осторожно забинтовал ее. На память мне пришли слова Люка, что в программу обучения миссионеров были включены и правила по оказанию первой помощи. Он когда-то сказал, что в случае необходимости сумеет что-нибудь предпринять.

Мальчику явно стало легче. Он смотрел на Люка с трогательной благодарностью.

– Его надо переправить в миссию, – сказал Люк.

– Сейчас мы добудем телегу, чтобы перевезти его туда, – ответил Том.

Он поднялся на ноги и что-то крикнул зевакам на их языке. Несколько человек немедленно убежали и вскоре вернулись с телегой.

– Нужно действовать очень осторожно, чтобы не очень трясти его. Хорошо бы взять подушку или что-нибудь, чтобы подложить под него на телегу. Мы должны доставить его в миссию так, чтобы не потревожить ногу! А там Мюриел возьмет его в свои руки, она умеет ухаживать за больными!

Все это Люк произнес спокойным и уверенным тоном человека, взявшего ответственность на себя.

– Люк, надеюсь, с ним будет все в порядке? – воскликнула с тревогой Тамарикс.

– Если мы придали его ноге правильное положение и не растрясем по дороге, то все будет нормально, – заверил Люк.

Мальчика осторожно перенесли на телегу и положили на приготовленное ложе. Тамарикс села около его головы, а я примостилась в ногах. Она ласково поглаживала его по голове и шептала какие-то утешительные слова. Мальчик смотрел на нее завороженным взглядом: сострадание делало ее лицо еще более прекрасным, чем обычно.

Том осторожно вел осла, стараясь обходить все неровности, чтобы не причинить мальчику лишней боли. У открытой двери миссии стояли Мюриэл и Джон, готовые к приему своего первого пациента.

Мюриэл распорядилась, чтобы мальчика положили в ее комнате. Сама она поживет это время в комнате рядом. Она прекрасно знала, что надо делать в таких случаях, и взяла заботу о больном на себя.

– У него, – сказала она, – сломана малая берцовая кость. Перелом простой. Он молод, и кость быстро срастется.

Она, кажется, была счастлива, что у нее появилось настоящее дело, и развила такую активность, которую трудно было в ней предположить.

Оставив мальчика на попечение Мюриэл, мы вернулись домой и рассказали о происшествии отцу и Карле.

– Вы думаете, он поправится? – спросила с недоверием Карла.

– Тут не может быть никаких сомнений!

– Это было бы великолепно! – воскликнула Карла с сияющими глазами. – Один из туземцев однажды вот так же упал с дерева и остался калекой на всю жизнь!

Этим вечером в отдалении послышался звук барабанов. Вначале его было чуть слышно, потом он стал приближаться к нам и вскоре, казалось, весь воздух наполнился этим грохотом.

За обедом Карла сказала:

– Ну, теперь это будет продолжаться всю ночь, весь завтрашний день и следующую ночь!

– Том говорил нам об этом, – сказала я. – По-моему, он несколько встревожен.

– Это один из старых обычаев, да, Карла? – спросил отец.

– Да. Ему уже очень много лет. Этими воинственными криками и танцами они как бы показывают свою готовность к атаке!

– Но что же они собираются атаковать? – спросила я.

– Сейчас ничего. Но в свое время здесь постоянно шли войны между племенами. Сейчас все иначе. Островитяне больше не воюют между собой. Они расселились по разным островам, благо их много, и наступил некоторый порядок. Но в прошлом им всегда приходилось быть наготове. Эти празднества можно рассматривать, как своеобразные маневры, выявляющие степень их готовности к отражению неприятеля… и они дают знать духам, что нападение не застанет их врасплох!

– А что же старый Олам? – поинтересовалась Тамарикс. – Он очень занимает меня!

– Он очень стар и, должно быть, еще помнит эти войны. Все островитяне очень почитают его. Он ведь кто-то вроде шамана. В нем есть эта сила. Все относятся к нему с благоговейным ужасом и каждый должен оказывать ему полное уважение.

– Мне бы хотелось познакомиться с ним, – сказала Тамарикс.

– Сомневаюсь, что вам это удастся, – ответила Карла. – Его хижина находится в центре поселка, недалеко от плантации. Он появляется не очень часто, только в подобных случаях. Но люди советуются с ним, если попадают в затруднительное положение, и он дает им наставления, которые они обязаны неукоснительно выполнять. Никто не смеет ослушаться его!

– Говорят, что во время этих празднеств, он бывает раскрашен какой-то краской. Полагаю, что при этом он имеет весьма устрашающий вид, – заметил отец.

– Вы видели его? – спросила я Карлу.

– О да. Для церемоний ему рисуют на лбу две синих полосы и втыкают в волосы большие перья.

– Он будет здесь сегодня ночью? – загадочным тоном поинтересовалась Тамарикс.

– Вы не должны и пытаться увидеть его, – поспешно предостерегла ее Карла. – Если вас увидят, будут большие неприятности. Мы живем среди этих людей и должны уважать их обычаи!

– Разумеется, – с притворной покорностью произнесла Тамарикс.

Всю ночь я слышала звуки каких-то инструментов и отдаленный грохот барабанов. Они действовали на меня почти гипнотически.

С тоской думала я о доме.

– Я поеду обратно, – дала я себе слово. – Утром поговорю с отцом, он поймет. Он же сказал мне, что любовь – всего важнее, и был прав. Конечно, жизнь моего отца не была образцом нравственного совершенства, но не всегда легко понять, что правильно, а что не правильно!

Мне не спалось. Дремала несколько минут и вновь просыпалась от шума морских волн и барабанного боя.

Вдруг я проснулась окончательно. На улице что-то происходило. Я выглянула в окно и увидела толпу туземцев. Поспешно накинув халат и сунув ноги в тапочки, я была готова выскочить наружу, как ко мне в комнату влетела Тамарикс.

– Что там происходит? – спросила она.

– Понятия не имею. Я только что проснулась. Мы вместе вышли на крыльцо. Карла уже стояла в дверях. Туземцы что-то говорили ей, а она отвечала им на их языке.

Увидев нас, Карла повернулась ко мне и сказала:

– Они говорят, что в миссии какие-то неприятности. Я должна идти туда.

Тамарикс забеспокоилась. К миссии у нее был некий интерес собственника. Вместе с Карлой мы немедленно отправились в миссию. Всю дорогу мы проделали почти бегом, а когда, запыхавшись, прибежала к миссии, перед нами открылось поразительное зрелище. Перед домом столпились туземцы с зажженными факелами, ронявшими вокруг какой-то мрачный свет. Во главе этого сборища, как я поняла, был сам Олам.

Он казался огромным из-за перьев, торчащих во все стороны из его волос, и был похож на свирепую хищную птицу. Лицо его больше всего напоминало ужасную маску из какого-то кошмара: на его лбу были нарисованы две синие полосы, о которых упоминала Карла, а вдоль щек намалеваны красные полосы. За его спиной стояли два высоких человека, лица которых тоже были раскрашены, но не так воинственно, как у Олама. В руках они держали копья. Мне стало ужасно страшно, так как их гнев был направлен, кажется, против миссии.

Из дома вышел Люк. Он стоял на балконе перед дверью. По одну сторону от него стоял Джон, по другую – Мюриэл. При появлении Карлы все затихли. Она поднялась на балкон и встала рядом с Люком. Мы с Тамарикс тоже поднялись вместе с ней.

– В чем дело? – спросила Карла.

– Кажется, что-то насчет Жако, – ответил Люк. – По-моему, они хотят забрать его. Он же не может стоять на ногах! Не понимаю, чего они просят!

Карла подняла руку. Меня поразило, сколько в ней было достоинства и каким авторитетом она пользовалась.

Она обратилась к толпе, и мы догадались, что она спрашивает, чего они требуют от миссии. В толпе закричали, но Олам поднял руку, и крики немедленно прекратились. Олам говорил с Карлой, она ему что-то отвечала. Потом она повернулась к Люку и Хеверсам.

– Им нужен Жако. У него какие-то особые обязанности на сегодняшнем торжестве. Он обучен для этого и должен быть там.

– Он же не может стоять на сломанной ноге, – возразила Мюриэл. – Ему непременно нужен покой. Как же иначе срастется кость? Он не должен двигаться!

– Им нужен он, – сказала Карла.

– Они его не получат, – твердо произнес Люк.

Карла нахмурилась.

– Они не поймут, – сказала она. Затем снова обратилась к толпе, и я поняла, что она пытается объяснить им про сломанную ногу Жако и что люди из миссии чинят ее, но она еще не готова.

Воцарилось молчание, после чего они снова начали что-то возбужденно обсуждать.

– Они хотят, чтобы его показали им, – перевела Карла.

– Он крепко спит, – твердо возразила Мюриэл, – и мы не можем его таскать взад вперед! Его нога должна спокойно лежать в определенном положении.

Карла сделала еще одну попытку объяснить толпе ситуацию. Говорила она долго, а затем повернулась к Люку.

– Они требуют, чтобы вы обещали сделать ему только добро. Верят, что вы обладаете особой силой. Но хотят видеть его.

Люк ответил:

– Мы не можем привести его сюда. Вставать на сломанную ногу было бы для него сейчас губительно. Вы можете им это объяснить?

– Они, конечно, верят в волшебство. Я вижу, они сомневаются, обладаете ли вы большей силой, чем их духи. Старый Махе, упав, остался калекой на всю жизнь, а вы говорите, что можете спасти этого Жако. Они колеблются, сомневаются в вас, и тем не менее знают, что белые люди обладают силой, которой они лишены. Олам раздумывает, что же делать. Это для него очень важно. Он единственный, кто обладает чудесной силой, а вы обещаете им сотворить чудо! Вы должны действовать очень осторожно. Олам может заставить своих людей силой взять у вас Жако.

– Мы не позволим ему этого, – пообещал Люк. Карла пожала плечами:

– Вас трое… я… и эти юные леди? Посмотрите на этих людей и их копья! Как вы думаете, что может случиться?

Нужно любыми путями договориться с ними, но может

Быть, они будут настойчиво требовать мальчика.

– Нет, нет и нет, – жестко ответил Люк.

Карла повернулась к толпе. Позже она рассказала нам, что совершила с ними сделку. Люди из миссии обещают вылечить Жако, его нога будет как новая, но для этого им нужно время. Их заклинания не подействуют через день или два. Пройдет время, и Олам и все остальные увидят, на что способны белые люди. Но если сейчас они не оставят Жако в руках белых, он на всю жизнь останется калекой. Тогда он возненавидит тех, кто испортил ему жизнь, и будет горько обижен на всех островитян. Им лучше уйти. Надо найти кого-нибудь, кто выполнил бы на церемонии обязанности Жако. Нужно дать шанс Жако увидеть, хорошо ли лечат белые люди!

Речь Карлы вызвала оживление толпы.

Карла повернулась к Люку:

– Олам хочет, чтобы вы поклялись, что вылечите Жако!

– Разумеется, мы поклянемся сделать все возможное для него!

– Это всего лишь простой перелом, – добавила Мюриэл. – Я не вижу повода для сомнений. Мальчик молод и здоров, кости у него крепкие. Он почти наверняка полностью поправится!

– Они хотят, чтобы вы поклялись, – сказала Карла, внимательно глядя на Люка, – поклялись на своей крови! Вы знаете, что это значит?

– Что? – спросил Люк.

– Если он не поправится полностью, вы умрете сами.

– Я умру?

– Вы заколетесь своим копьем, если оно у вас есть, или утопитесь р море. Такая клятва им и нужна! Если ваши боги вас подведут, то, так как вы не позволили Жако принять участие в священной церемонии, вы должны будете исполнить вашу клятву. Единственное, что вам тогда придется сделать, – это умереть!

– Никогда ничего не слышала о подобном вздоре! – воскликнула Мюриэл.

– Или вы соглашаетесь на их условия, или они тотчас же забирают Жако!

– Они не заберут Жако, – твердо произнес Люк. – Ладно. Скажите им, что я клянусь на своей крови!

Карла передала толпе и Оламу клятву Люка и попросила его поднять правую руку. Во время этого толпа исполняла какую-то заунывную песню, напоминающую погребальные пения.

Закончив песню, Олам склонил голову и, повернувшись, увел за собой туземцев,

Мы остались стоять на балконе в полном оцепенении, но с души у нас как будто свалился груз. Сборище со зловещими факелами медленно исчезало за деревьями и скоро сияние огней полностью померкло.

Первым очнулся Люк:

– Ну и зрелище! – произнес он, вытирая со лба пот.

– Это было ужасно! – промолвила Тамарикс.

– Вот мы и познакомились с местным колоритом! – бодрячески усмехнулся Люк.

– У вас нет никаких сомнений, что Жако поправится? – с тревогой спросила его Тамарикс.

– Насколько я понимаю, все будет в порядке, если он не встанет раньше времени и не сведет насмарку все наши усилия, – ответила за него Мюриэл.

– Я хочу, чтобы все поскорее закончилось!? – прошептала Тамарикс.

– Вы думаете, они вернутся? – обратилась к Карле Мюриэл.

– Нет, – твердо произнесла Карла, – на сегодня все кончено. Вы договорились, и Олам удовлетворен. Он не глуп и не хочет ссориться с миссией. Но в то же время он боится подрыва своего авторитета. Это вам вызов. Если мальчик полностью поправится, вы сделаете большое дело! Это привлечет к вам людей скорее, чем все ваши проповеди! Надеюсь, Жако ничего не слышал?

– У него прошлой ночью были сильные боли, и я дала ему немного настойки опия, чтобы он заснул, – сказала Мюриэл.

– Хорошо, – одобрила Карла, – Ему не надо знать обо всем этом шуме. Ему нужен покой.

Она перевела взгляд на меня и Тамарикс и предложила:

– Пойдемте домой. Нам надо попытаться заснуть, пока не наступило утро.

Тамарикс положила руку на плечо Люку.

– Все в порядке, – успокоил он ее. – Я разберусь с этим шаманом!

– Нога у мальчика обязательно должна поправиться, – серьезно произнесла Тамарикс.

– Не вижу никаких причин для беспокойства, – уверенно заявила Мюриэл.

– Пойдемте, – торопила нас Карла, – отец будет беспокоиться!

– Он поймет, что мы здесь не напрасно задержались! – ответила я.

Отец действительно поджидал нас.

– Ну, что там случилось? – осведомился он.

– Приходил Олам.

– Что-то, связанное с церемонией?

– Он хотел забрать мальчика.

Отца передернуло.

– Посидите немного, – сказал он нам. – Думаю, никому из нас сегодня не удастся хорошо поспать. Как насчет капельки бренди? По-моему, нам всем не мешает немножко выпить!

Карла согласилась:

– Вы правы. Если мы ляжем, то вряд ли сможем спокойно заснуть!

Мы пошли в кабинет отца, и Карла, рассказывая о происшествии, разлила бренди.

– Старый Олам во всей своей воинственной раскраске… Мне это не нравится, – задумчиво сказал отец, потягивая бренди.

– Копья были ужасны! Туземцы держали их так, будто готовились пустить в ход, но Карла действовала великолепно! – улыбнулась Тамарикс.

Отец повернулся к Карле и улыбнулся:

– Ты успокоила их, не так ли?

Карла отпила бренди.

– Мне бы хотелось, чтобы этот мальчик снова встал на ноги, – сказала она.

– Он обязательно поправится, – заверила ее Тамарикс.

– Надеюсь… – прошептал отец.

– Это было очень неосторожно со стороны Люка, – начала я.

– А что еще он мог сделать? – перебила Тамарикс. – Выход был только один.

– Все это похоже на дурную драму, – вставила я. – Они как будто играли какой-то спектакль… Вся эта раскраска, копья, факелы…

– В некотором смысле это можно назвать спектаклем, – согласилась Карла. – Но вы должны их понять. Это для них особый период года. Они возвращаются в свое прошлое и становятся такими, какими были их предки: великими воинами, большую часть времени проводившими в борьбе друг с другом. Олам для них одновременно и вождь и святой. Они почитают его и боятся оскорбить. Искренно верят, что он общается с духами. Он очень старый человек, его почитают. В дар ему приносят еду и разные изделия своего труда. Он живет в довольстве и не хочет никаких перемен. Нет сомнения, что он умен и поставил себя над всеми остальными жителями острова. Возможно, сейчас он рассчитывает, что нога Жако не поправится. Сам он понимает, что не может сотворить такое чудо, и предпочитает, чтобы и у другого ничего не получилось.

– Вы хотите сказать, что он может попытаться помешать? – спросила Тамарикс.

– Он обладает огромной властью над этими людьми, – ответила Карла. – Некоторое время назад он сказал одному

Человеку, что тот умрет, и той же ночью человек действительно умер.

– Как это могло случиться? – не поверила Тамарикс.

Карла пожала плечами.

– Я не знаю как – знаю только, что это случилось! Вполне может быть, что человек умер оттого, что безгранично верил Оламу.

– Но сейчас, – заметил отец, – туземцы постепенно избавляются от предрассудков прошлого. Теперь сюда заходят корабли и паромы, появляются люди из другого мира, несущие на остров приметы цивилизации. Эти туземцы очень изменились за последнее время.

– Все это так, но немного нужно, чтобы вернуть их к прошлому образу жизни. С Жако ничего не должно случиться. Его нога обязательно должна поправиться, иначе…

– Вы хотите сказать, Люк будет в опасности? – воскликнула Тамарикс.

– Мы не должны допустить его смерти, – сказала Карла. – Но, боюсь, они этого ожидают. Клятвы по их понятиям священны.

Я почувствовала, что к горлу подступает тошнота от всего этого ужаса.

Тамарикс же спокойно и решительно произнесла:

– За Жако нужно установить круглосуточное наблюдение!

– Разумеется, так и будет сделано, – заверила ее Карла.

– Мы должны быть уверены, что ему не подсунут в еду что-нибудь, что может ему навредить! – настаивал отец.

– Успокойся! Все будет в порядке. Я уверена в этом! – Мягко ответила ему Карла. Она подняла бокал, и мы все выпили.

О том, чтобы идти спать, не было и речи. Мы сидели и болтали о всяких мелочах, но в голове у всех нас еще стояла пережитая недавно история.

Близился рассвет, а тревожный барабанный бой все не прекращался.

Следующим утром Карла, Тамарикс и я отправились в миссию. Они, все трое, так же, как и мы, в эту ночь не ложились. Хеверсы выглядели немного усталыми, а Люк держался бодро.

– Ну и ночь! – воскликнул он. – Этот старик! Эта воинственная раскраска! Какое потрясающее зрелище! Я подумал даже, что это древние бритты прибыли на остров Каскера на своих вайдах!

– Слава Богу, они ушли, – менее восторженно произнес Джон. – Был момент, когда я подумал, что они силой ворвутся в дом и унесут Жако!

– Он знает о случившемся? – спросила Карла.

– Ничего! – твердо ответила Мюриэл. – Мы решили, что ему лучше ничего не знать.

– Уверена, вы согласны с этим, Карла, – сказала я. Вы же говорили им, что мальчик не должен ни с кем видеться, пока его нога не заживет.

– Это будет трудно, – заметил Джон.

– Если только мы не объясним им, что это одно из условий сотворения чуда, – ответил Люк.

– Боюсь, Олам может попытаться помешать лечению, – заметила Карла.

– Зачем? – не понял Джон.

– Затем, что он не хочет, чтобы другим удалось сделать то, чего не может сделать он.

– Если все пойдет хорошо, мы покажем им, что способны сделать для Жако, а это даст миссии большие преимущества! – сверкая глазами, заявил Люк.

– Да, – согласилась Карла. – Тогда все будет совершенно иначе. Вы докажете людям, что можете делать для них добро и завоюете их уважение.

– Но, – прошептала Тамарикс, – предположим, этот номер не пройдет? – она испуганно посмотрела на Люка.

– Тогда, – сказал Люк, – я пойду к старому Оламу и спрошу, какое копье я могу взять с собой в джунгли!

– Не шутите так! – почти гневно крикнула Тамарикс,

– Все будет в порядке! – в голосе Мюриэл звучала уверенность. – Это простой перелом, и я не разрешу никому и близко подходить к Жако, пока не буду уверена, что кость срослась и он чувствует себя хорошо.

В течение недели мы каждый день имели сведения из миссии. Карла сама готовила для него особую еду, и мальчик просто наслаждался жизнью. Его никогда еще так не баловали. Думаю, что он не жалел о том, что ему повезло сломать ногу! Регулярное питание и лакомства, которые посылала ему Карла, сделали свое дело. Он пополнел, глаза его блестели, он был здоров, и ему нравилось внимание, которым его окружили.

Мы с Тамарикс были в миссии, когда с ноги Жако сняли шину. Мальчик полностью поправился, и от перелома не осталось и следа. Конечно, нога потеряла свою подвижность, которую можно было восстановить регулярными упражнениями, что и заставляла его делать Мюриэл.

Поведение мальчика говорило о том, что падение пошло ему только на пользу!

По совету Карлы мы воспользовались случаем, чтобы заставить всех запомнить происшедшее. Оламу было отправлено учтивое послание, в котором сообщалось, что, если он соблаговолит вечером, после заката, прийти в миссию, Жако будет передан ему.

Что это была за сцена! Олам, разрисованный и украшенный перьями, явился в миссию вместе со своими людьми. Как и раньше, в руках они держали копья и факелы.

Сначала, опять же по совету Карлы, Оламу был сделан подарок. Это была фигурка тигра, сделанная самой Карлой в китайском стиле. Олам благосклонно принял ее, а в ответ повесил на шею Люку костяное ожерелье с медальоном.

Карла, я, Тамарикс и Хеверсы, стоя на балконе, наблюдали церемонию обмена подарками. Затем Люк с ожерельем на шее вошел в дом и вывел за руку Жако. Последний, пополневший, пышущий здоровьем и гордый оттого, что находится в центре внимания, стоял перед ними рядом с Люком. Вдруг он, высоко подпрыгнув, перекувырнулся в воздухе и скрылся в толпе.

Все открыли рты от изумления. Воцарилась тишина. В знак признательности мужчины склонили головы перед Люком, которого считали творцом чуда. На бедную же Мюриэл, которая практически взяла на свои плечи все тяготы ухода и наблюдения за мальчиком, никто не обращал внимания! Хотя она делала вид, что ее это не волнует, я поняла, что она задета тем, что Люк так легко нашел общий язык с теми, кого она считала дикарями. Однако все закончилось благополучно к всеобщему удовлетворению.

Мы все вернулись в холл, преображенный вазами с цветами, которые там повсюду расставила Тамарикс.

Когда мы расселись за столом, Люком овладел безудержный смех.

– Все получилось замечательно! Каждый так хорошо сыграл свою роль! И лучше всех – юный Жако! – сквозь смех проговорил он.

– Это самое лучшее, что можно было сделать для миссии! – сказала я.

– Нет, есть и еще кое-что получше! – весело ответил Люк, улыбаясь Тамарикс.

Нас всех обуял приступ веселья, как разрядка после всего пережитого с тех пор, как Жако сломал ногу. Это и в самом деле был смех избавления от страха.

Я невольно спрашивала себя, что случилось бы, если бы нам помешали вылечить Жако? Видимо, такие же мысли одолевали и Тамарикс, потому что она очень сурово сказала Люку:

– В будущем вы не должны больше давать такие опрометчивые клятвы знахаря, шамана, или как там они себя называют!

После драматического происшествия с Жако, когда дни были заполнены заботой и тревогой, теперь нам всем явно чего-то не хватало. Дни казались пустыми… Меня вновь начала одолевать тоска по дому. Когда заходил паром, я всякий раз надеялась получить письма с новостями из дома, но путь от Англии был так далек, что любая новость, содержавшаяся в письме, оказывалась уже устаревшей.

Мы много времени проводили вместе с отцом. Он любил сидеть в саду около дома, откуда я видела море и продавцов, сидящих на берегу перед своими ковриками с разложенными на них товарами и часами смотрящих на горизонт в ожидании парома или корабля.

Отец рассказывал мне, что когда он впервые приехал сюда, он еще не был полностью слеп и мог смутно различать очертания берега и уловить блеск моря, так что он мог представить себе, что вижу я.

Однажды он заметил:

– Ты несчастлива здесь, доченька! – он обычно называл меня так, упиваясь звучанием этого слова.

– Вы и Карла были так добры ко мне. Вы сделали все…

– Но мы не в состоянии сделать самое главное! И это нам никогда не удастся. Сердцем ты в Харперз-Грине, и ты знаешь об этом не хуже меня!

Я молчала.

– Ты должна вернуться, – продолжал отец. – Бегством никогда ничего не решится.

– Вы знали же обо всем еще до моего приезда. Тетушка Софи много вам писала.

– Да, знал, но она никогда не писала мне о Холмистом лесе. Она, несомненно, думала, что это разволнует меня. Софи всегда пыталась защитить меня от ненужных волнений!

– Вы должны вернуться к ней!

– Нет… нет, потому что я нуждался в уходе! Как же я мог взвалить на нее еще и заботы о себе?

– Это не причина! Мы бы ухаживали за вами!

– Я знаю, но я не был способен на такое!

– Она даже не знает, что вы слепы!

– Нет.

– Вы не возражаете, если я расскажу ей, когда вернусь?

– Ты должна ей все рассказать! И скажи, что я счастлив. Скажи, что хотя я и слеп, я нашел многое, для чего мне стоит жить. В моем несчастье есть и положительные стороны: я лучше слышу, различаю шаги, интонации голосов… Это меня забавляет. Только не позволяй ей жалеть меня!

– Не позволю. Я скажу ей, что хотя вы и слепы, но далеко не несчастны!

– И это правда. Лучшего ухода я не мог бы пожелать. Расскажи ей о Карле. Она поймет, так как хорошо знает меня. В глубине души она понимает, что у нас бы с ней ничего не получилось. Мы бы никогда не нашли общего языка. Думаю, ты теперь это понимаешь!

– Полагаю, да.

– Я всегда был по натуре странствующим бродягой. И никогда бы не осел на одном месте, если бы не обстоятельства, вынудившие меня сделать это. Ты увидела, как я здесь живу. Неплохо, правда? Главный старик острова! Нет, это Олам. Но я господствую над всем, что наблюдаю, потому что не наблюдаю ничего! Такова жизнь! Карла – та женщина, которая мне нужна! Она понимает и любит меня. У нас общие привычки. С точки зрения моралиста я живу не праведно, но я счастлив! Несправедливо, верно? Бедная твоя матушка! Такая хорошая женщина и такая несчастная!

– Она уделяла слишком много внимания вещам, которые этого не заслуживали. Тосковала о былом величии и поэтому была несчастлива. Это и убило ее в конце концов.

Я мысленно вернулась к тому дню, когда она пришла в гнев оттого, что ее не пригласили расставлять цветы в церкви. Она даже не очень хотела этого, просто ей было нужно, чтобы ее признали первой леди поместья, хотя она ею уже не была.

– Видишь ли, каждый проживает жизнь по-своему. Что хорошо для одного, плохо для другого. Вероятно, существует еще и везение. Я считаю, что мне повезло! Я слеп, беззаботная юность позади, но у меня есть человек, которому я не безразличен. Это и есть для меня счастье!

– Вероятно, вы заслужили его!

Отец кивнул.

– Тебе нужно ехать. Ты любишь этого человека и способна на настоящую любовь, преданную и вечную. Другая любовь – легкая, забавная, приятная, волнующая, но счастливы лишь те, кто находит настоящую любовь. Думаю, у вас с Криспином именно такое чувство. Разве можно упустить его из рук? Я бы этого не допустил. Но, вероятно, я не лучший пример для подражания! Ты любишь Криспина и должна быть с ним. Нельзя допустить, чтобы что-то помешало истинной любви!

– Криспин полон решимости найти выход!

– И он его найдет. Ты же боишься одной черты его характера, которая не дает тебе покоя – некоторой скрытности. Но ведь это придает ему очарование! В конце концов, проникать все глубже и глубже в души ближних – безумно интересно! Поэтому нас так увлекают новые знакомства. Некоторые люди надоедают друг другу, потому что мало удивляются. Тебя все еще волнует таинственное дело человека в кустарнике. Ты считаешь, что Криспин что-то скрывает от тебя. Не исключено, что ты втайне даже подозреваешь его в чем-то, но что бы ты о нем ни думала, ты все же любишь его, не так ли? Приехав сюда, ты поняла, что бы он ни сделал, а без него ты не можешь быть счастлива. Доченька, дорогая, этого достаточно. Ты любишь его!

– Так вы думаете, этого достаточно?

– Мы говорим о любви… истинной любви. Она должна быть выше всего. Это самое важное, что есть на земле!

– Так я должна ехать домой?

– Иди к себе в комнату и напиши письма. Напиши Криспину и Софи, что возвращаешься. – Его лицо погрустнело. – Мне будет не хватать тебя. Без тебя будет скучно. И Карле будет тебя недоставать. Она в восторге, что ты здесь – отчасти потому, что мне это доставляет удовольствие, но она искренно полюбила тебя, а также твою веселую Тамарикс. Но ты иди и напиши им, что ты возвращаешься и очень скоро будешь с ними!

Я обняла отца и он крепко прижал меня к себе.

– Напиши Софи, что я слепой старик! Время моих приключений прошло! Расскажи ей об острове Каскера. Напиши, что мне хорошо здесь, вдали от всех соблазнов! Напиши ей, что я думаю о ней каждый день и что лучшего друга у меня никогда не было.

Оставив отца, я пошла к себе в комнату и засела за письма. Они должны быть готовы к приходу парома.

Написав письма, я заглянула к Тамарикс. Она только что вернулась из миссии.

– Тамарикс, – сказала я, – я еду домой!

Тамарикс пристально посмотрела на меня:

– Когда?

– Как только устроим все с билетами. Я только что написала им и сообщила об этом.

– Тебе это только что пришло в голову, да?

– Нет, я давно думала об этом.

– Почему? Что случилось?

– Просто я не хочу здесь больше оставаться. Я хочу быть дома. Отцу я сказала, и он меня понял.

Тамарикс спокойно посмотрела на меня:

– Я не еду!

– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что остаюсь здесь. Я не вернусь в Харперз-Грин, где каждый смотрит на меня и думает, что это я убила Гастона!

– Никто так не думает!

– Мне кажется, что думают именно так. Во всяком случае, я не еду. Мне нравится здесь!

– Но, Тамарикс, здесь же все для тебя неизвестно!

– Я уже начинаю узнавать эту жизнь. Мне все здесь интересно – миссия, туземцы, шаман в перьях!

– Это все, кажется, так далеко от реальности!

– Реальность для меня здесь, и я в любом случае не еду, Если ты решила, то тебе придется ехать одной,

– Понятно.

– Ты, конечно, думала, что примешь решение и скажешь мне: «Поехали, мы уезжаем!»

– Я этого и не думала.

– А мне кажется, думала. Ладно. Уезжай. Я останусь.

– Ты твердо решила, Тамарикс?

– Абсолютно, – она помолчала и продолжила: