Текст книги "Седьмая – для тайны"

IV. БАЛ В СЕНТ-ОБИН ПАРКЕ

Так прошли два года. В наступающем мае мне должно было исполниться шестнадцать лет. Тетушка Софи как-то сказала:

– Полагаю, через год или около того ты закончишь школу. Я думаю, что же мы тогда будем с тобой делать? Тебе надо будет начинать появляться на людях. Когда я была в этом возрасте, это обычно называли «выходом в свет». Думаю, что для Тамарикс будут устраивать балы, а вот что касается Рэчел – тут не знаю. Но, думаю, что ее тетушка тоже имеет мысли на этот счет. Я как-нибудь поговорю с ней.

Я любила приезжать на праздники домой. Тетушка Софи всегда встречала меня на станции, а так как ни Тамарикс, ни Рэчел никто никогда не встречал, тетушка Софи опекала нас всех, как опекала с момента начала нашей учебы. Тамарикс и Рэчел весело воспринимали это, а я гордилась своей тетей.

Отвезя Тамарикс и Рэчел в их почтенные дома, мы отправлялись к себе в Роуэнз, где нас уже ждал чай или ленч – в зависимости от времени – и я взахлеб начинала рассказывать тете Софи о наших школьных делах; а тетя Софи и Лили жадно слушали меня. Я старалась во всю и сама удивлялась, насколько забавнее выглядело все в моих рассказах, чем было на самом деле!

Лили даже сказала:

– Полагаю, что вы весело проводите время в этой вашей школе!

Однажды мы получили свежие новости.

– Ходят слухи, пока только слухи, – сказала тетушка Софи, – что, может быть, в Сент-Обине скоро будет свадьба!

– О? Тамарикс ничего об этом не говорила!

– Ну, так вы только что приехали домой, не так ли? Все произошло скоропалительно, в последний месяц. Это леди Фиона Чаррингтон, дочь графа, ни больше ни меньше! Это очень подходит Сент-Обинам! Даже миссис Сент-Обин начала предпринимать энергичные действия! Конечно, Криспину пора устроить свою жизнь после того несчастья!

– Вы хотите сказать, что он хочет жениться на этой леди Фионе Чаррингтон?

– Официальных сведений нет. Она приехала в Сент Обин со своей матерью. Полагаю, что прежде он посетил в родовой дом. Так что надежда, кажется, есть. Однако, на сколько мне известно, мистер Криспин немного осторожничает после…

– Потому что раньше был женат, хотите вы сказать?

– Неудачи заставляют человека быть осторожным. Не думаю, что он самый легкий человек для семейной жизни. Его первая жена оставила его и, не успев насладиться жизнью, предпочла погибнуть в железнодорожной катастрофе.

– Вы видели эту леди Фиону?

– О да, однажды. Она каталась с ним верхом. Я не была представлена, лишь «доброе утро» при встрече. Она прекрасно держится на лошади. Не красавица, но старинное происхождение затмевает все!

– Тамарикс все об этом узнает, – сказала я.

– Вся округа сгорает от любопытства!

– Как люди любят интересоваться чужими делами!

– Бог с ними. В их жизни так мало событий! Вот они и развлекаются, перемывая косточки другим!

Известие о возможной женитьбе Криспина заставило меня вновь вспомнить о том, как он спас меня от мистера Дориана. Я, правда, и до этого часто думала о нем, особенно о его неудачном замечании, так больно ранившим мое детское самолюбие. Я могла сто раз спросить у Тамарикс, но с ней приходилось всегда держать ухо востро!

Одним из моих первых визитов в Харперз-Грине был визит к Флоре Лейн в Дом Семи Сорок, как я про себя романтично окрестила их коттедж. Я понимала, что Люси предпочла бы, чтобы я не приходила, но Флоре это нравилось, и я выбирала время, когда Люси выходила за покупками.

Улизнуть же оттуда, чтобы Люси не узнала о моем посещении, теперь не представляло для меня труда.

На этот раз Флора опять сидела в саду возле тутового куста. Рядом стояла коляска с куклой. Когда она увидела меня, лицо ее озарилось радостью. Правда, она вела себя всегда так, как будто бы я и не уезжала.

– Я ждала вас! – сказала она.

– О, правда? Я только вчера приехала домой из школы!

Ее взгляд ничего не выражал. Я продолжала:

– Расскажите мне, что у вас происходило, пока меня не было?

– У него был круп. Самый настоящий. Очень тяжелый. Я думала, что потеряю его! Это так страшно, когда у них начинается кашель!

– А сейчас он здоров?

– Здоров. Я вытянула его! Болезнь была опасной, но он – борец! Ничто его не победит!

– Рада, что он выздоровел!

Флора кивнула и начала бессвязно описывать симптомы крупа. Вдруг она сказала:

– Отнесу его наверх. Воздух становится влажноватым. Она повезла коляску к задней двери коттеджа, а я пошла за ней. Мне захотелось снова увидеть тех семерых сорок. Вообразила ли я, что в них было что-то зловещее? Это было бы так похоже на меня!

Флора нежно понесла куклу в детскую, а я по пятам следовала за ней. Она села в кресло, держа куклу, и лицо ее источало нежность.

Я подошла к картинке с семью сороками.

– "Одна для ночи…" – начала я.

– "Другая для дня…" – произнесла Флора. – Продолжайте, скажите все.

Я так и сделала. Она опередила меня на последней строке:

– "Седьмая для тайны…" – она покачала головой. – Чтобы ее никогда не раскрыли. – Флора выглядела очень торжественно и крепко прижимала к себе куклу.

Эта сцена была несколько жутковатой. Слова эти означали для нее нечто особенное. Что же это за тайна? Ум ее, конечно, был помрачен. От человека, считающего куклу ребенком, нельзя ожидать ясных мыслей.

Вдруг я встревожилась. В коттедж явно кто-то вошел. Я сказала:

– Должно быть, ваша сестра вернулась.

Флора не ответила и продолжала смотреть на куклу. На лестнице послышались шаги – тяжелые, разумеется, не шаги Люси. Голос позвал:

– Люси, где ты?

Это был Криспин. Он стоял в дверях, переводя взгляд с меня на Флору. Потом он взглянул на картинку. Тут все и свершилось. Флора резко встала. Кукла выпала из ее рук и разбилась об пол. Несколько секунд мы смотрели на ее разбитое китайское личико. Вдруг Флора издала мучительный вопль, опустилась перед куклой на колени и прижала ее ручки к своей груди.

– Нет! Нет! – кричала она. – Это не правда, это не правда! Я не хотела… Это тайна, которая никогда не должна быть раскрыта…

Криспин подошел к ней и помог встать на ноги. Она все еще рыдала.

– Я не хотела… Я не хотела, не хотела!

Он взял Флору на руки так же, как когда-то поднял меня, и отнес в спальню, где положил ее на постель. Резко повернувшись ко мне, он жестом приказал убрать разбитую куклу. Схватив ее, я побежала на кухню, положила на стол и поднялась обратно.

Флора лежала в постели, горестно рыдая. Криспина рядом не было. Он появился со стаканом в руке, дал выпить флоре лекарство и сказал скорее мне, чем ей:

– Теперь будет лучше.

Я подумала: как странно, что ему удалось сразу найти лекарство, которым можно ее успокоить… Он спокойно сказал мне:

– Все в порядке! Теперь она успокоится и скоро заснет. Я снова поразилась, что он хорошо знает, как нужно обращаться с ней.

Мы стояли у постели Флоры и наблюдали за ней. Менее чем через пять минут она перестала стонать.

– Сейчас она еще помнит. Подождем некоторое время! Как странно было находиться здесь, в этом коттедже, с Флорой, лежащей в постели, и Криспином рядом с ней. Он, конечно, хорошо знал дом, если сразу нашел лекарство, которым пользовалась Люси, чтобы успокоить сестру, да и держался он здесь как хозяин. Впрочем, он везде так держался…

Криспин взглядом велел мне следовать за ним. В кухне || он спросил:

– Что ты здесь делала?

– Я пришла навестить Флору. Я часто к ней захожу. Она пошла наверх и я вместе с ней.

– Мисс Люси не было дома?

– Нет. Полагаю, она ушла за покупками.

Криспин кивнул.

– Теперь мы должны избавиться от этого! – он показал на разбитую куклу, лежащую на столе. – Ее надо немедленно заменить. Я поеду в город и куплю что-нибудь похожее. Она не проснется до вечера. К тому времени кукла должна быть здесь. Флора должна увидеть куклу, лежащую в кроватке.

– Но она узнает…

– Ей скажут, что ей приснился дурной сон. Мисс Люси сумеет справиться с этим, но здесь должна быть похожая кукла, в такой же одежде. Есть один магазин игрушек… не в Харперз-Грине… Нам придется поехать в город. Я напишу записку мисс Люси, предупрежу ее о случившемся и о том что мы вернемся не менее чем через час.

– Мы?.. – начала я.

– Я хочу, чтобы ты поехала со мной, чтобы помочь выбрать куклу. Разбитую мы возьмем с собой, и ты сможешь подобрать похожую лучше, чем я.

– Но мне надо предупредить тетушку. Она будет беспокоиться!

Он задумчиво посмотрел на меня.

– Я пойду за двуколкой, а ты сейчас же иди к тетушке. Расскажи ей, что произошло, и что ты едешь со мной выбирать куклу. Ты видела куклу много раз, а я никогда не обращал на нее внимания, так что мне нужна твоя помощь!

Вот это было приключение! Я согласилась немедленно.

– Бери куклу, а я очень скоро заеду за тобой! Я быстро побежала домой. К счастью, тетушка Софи была дома. Запыхавшись, я рассказала ей о несчастье.

– Разбила куклу? Боже правый! Это убьет ее!

– Он боится за нее.

– Господи! Вот это беда так беда!

– Я поеду с ним. Я не вынесу, если с Флорой что-нибудь случится!

– Да, вы должны заменить эту куклу и побыстрее. Самое разумное сделать так, как он предлагает!

Не успела я закончить разговор с тетушкой Софи, как Криспин уже подъехал на двуколке. Я выскочила из дома и уселась рядом с ним. Двуколка была запряжена двумя резвыми лошадьми, которые тут же пустились рысью. Весело скакать на сногсшибательной скорости, чтобы спасти чью-то жизнь, мелькало у меня в голове. Во второй раз Криспин бросался на спасение человека, но теперь и я участвовала в этом спасении. Криспин был хладнокровен и спокоен, его поведение в этой ситуации производило на меня глубокое впечатление. В пути он почти все время молчал. Примерно через полчаса мы были в городе. Он въехал на гостиничный двор, где его, кажется, все знали и уважали. Выйдя из экипажа, мы пошли в магазин.

Криспин положил остатки флориной куклы на прилавок и произнес:

– Нам нужна кукла. Она должна быть похожа на эту.

– Таких кукол не делают уже несколько лет, сэр.

– Ну, ладно, самую похожую. Нам нужно что-нибудь вроде этой.

Мы присмотрелись к куклам. Криспин доверился мне, и я была переполнена гордостью.

– Она не должна выглядеть как девочка, – сказала я. – У разбитой были короткие волосы, а одежда должна подойти.

Мы перебрали множество кукол, чтобы найти достаточно похожую на разбитую. Но даже после того, как мы выбрали одну из них, неуверенность не покидала меня. Мы переодели новую куклу в одежду разбитой и вышли из магазина.

– Нам нужно немедленно возвращаться, – сказал Криспин, и мы отправились в обратный путь.

– Волосы того же цвета, но нам придется подрезать их. Так она слишком похожа на девочку.

– Это сделаешь ты или мисс Люси.

Мне очень хотелось сделать это самой, чтобы подольше продлить участие в приключении. У ворот коттеджа нас встретила обеспокоенная Люси.

– Все в порядке! Мы нашли замену, – он похлопал ее по руке. – Все будет нормально! Когда она проснется, кукла будет в коляске, а она вряд ли заметит подмену!

Мне позволили подрезать ей волосы, после чего кукла не очень отличалась от старой. Люси ее отнесла наверх.

Мы остались одни в кухне. Криспин внимательно посмотрел на меня, а я подумала, считает ли он меня все еще некрасивой…

– Ты очень помогла, – произнес он.

Я просияла от гордости.

– У мисс Флоры тяжелая душевная болезнь. Мы должны быть с ней очень ласковы и внимательны. Эта кукла – для нее ребенок!

– Да, я знаю. Она считает, что это вы в детстве!

Криспин усмехнулся. Мне трудно было вообразить себе существо, менее похожее на куклу!

– За ней теперь надо тщательно следить. Будем надеяться, что она не помнит, что произошло. Это очень бы ее расстроило!

Спустилась Люси.

– Она мирно спит. Я буду присматривать за ней. Я должна быть при ней, когда она проснется.

– Правильно, – согласился Криспин и нежно улыбнулся ей. Это меня удивило, ведь я раньше никогда его таким не видела.

«Он очень любит Люси, – подумала я. – Разумеется, ведь она была его няней, когда Флора заболела». Теперь он посмотрел на меня.

– Осмелюсь предположить, что твоя тетушка уже заждалась тебя!

– Да, наверное.

– Ну, до свидания и спасибо тебе за все, что ты сделала!

Это была своего рода отставка, но я сияла от радости, спеша домой.

Двумя днями позже я снова отправилась к Дому Семи Сорок. Флора сидела на своем обычном месте в саду; рядом с ней стояла кукольная коляска. Я позвала ее через изгородь, и она улыбнулась мне.

– Как он… сегодня? – испытующе поинтересовалась я.

– Спит прекрасно. Сегодня утром маленький проказник проснулся в пять часов… Он гукал и посмеивался… Вот и разбудил меня, разумеется.

Я подошла и поглядела на куклу. Одежда и подрезанные волосы очень помогли, но все-таки было удивительно, что она не заметила разницы.

– Он выглядит так же хорошо, как всегда, – осторожно произнесла я.

Лицо ее помрачнело.

– Это был кошмар, – сказала она, и губы ее задрожали.

– Конечно, кошмар. Не будем об этом. Все прошло.

– Все в порядке, – Флора умоляюще посмотрела на меня. – Я не хотела, правда же? Я держала его крепко, правда? Я не могла причинить своему малышу никакого вреда… ни за что на свете!

– Нет, конечно же, нет! Теперь с ним все в порядке! Вы только взгляните на него… – тут я замолчала: этого не следовало говорить.

Она пристально посмотрела на тутовый куст.

– Это был кошмар, не так ли? – умоляюще спросила она. – Все это!

– Конечно, – успокоила я ее. – С нами со всеми это бывает.

Я подумала о тех ужасных мгновениях в лесу, до того как появился Криспин… и после.

– С вами тоже? – удивилась Флора. – Вас же там не было!

Мне было непонятно, что она имеет в виду. Ведь когда она уронила куклу, я была с ней рядом, но я решила промолчать об этом и согласиться с ней.

– С ним все в порядке. Только посмотрите на него! С ним не случилось ничего страшного!

– Нет, – прошептала Флора, – ничего страшного… Он здесь… Он все время был здесь.

Она закрыла глаза. Посидев так, она произнесла:

– Когда я смотрю на него… я вижу его… его маленькое тельце.

Ее мысли путались. Было ясно, что падение куклы не прошло даром. Я еще раз сказала;

– Ну, теперь-то все в порядке!

Флора улыбнулась и кивнула. Я еще поболтала с нею, но помня, что скоро должна появиться Люси, попрощалась и пообещала скоро прийти снова.

Выйдя из коттеджа, я увидела Криспина. Он подошел ко мне.

– Так ты была в коттедже? Надеюсь, наша маленькая подделка сделала свое дело!

– А я не думаю, что она полностью забыла, что произошло.

– Почему ты так думаешь?

– Она показалась мне обеспокоенной.

– Чем? – резко спросил он.

– Я не знаю, но она говорила что-то странное.

– А что именно?

– Что-то о том, что он был здесь.

– Ее рассудок не в порядке. Ты не должна принимать всерьез то, что она говорит.

– Нет, конечно, но мне кажется что она говорит все об одном и том же.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что она сказала сегодня, как-то связано с тем, что она скажет на следующий день.

– Ты, кажется, очень проницательная юная леди! Юная леди! Это мне понравилось. Значит не «девочка» больше! Я чувствовала, что к юной леди он относится с большим уважением, чем тогда к девочке.

– Я часто захожу в Дом Семи Сорок.

– Куда?

– Я имею в виду дом сестер Лейн.

– Почему ты его так называешь?

– Там в детской висит картинка…

– Так ты назвала дом из-за картинки?

– По-моему, для Флоры она имеет какой-то особенный смысл…

– Как ты называешь его?

– Дом Семи Сорок. Вы были в той комнате и должны были видеть эту картинку. На ней изображены семь сорок, сидящих на скале.

– Что же тут особенного?

– Стишок. Флора сказала, что Люси вырезала картинку из книги и вставила в рамку для нее, но к картинке есть стишок. Вы его, наверное, тоже учили в детстве, знаете этот стишок о семи сороках: «Одна – для ночи, другая – для дня, и так далее, а седьмая – для тайны, которая никогда не должна быть раскрыта». Флора знает его, она мне его не раз рассказывала.

Какое-то мгновение он молчал. Затем довольно холодно спросил:

– И ты считаешь, в этом есть какой-то скрытый смысл?

– Да, считаю. Флора как-то странно смотрела, когда говорила мне его.

– И поэтому ты так заинтересована этой картинкой?

– Отчасти… Мне очень жаль Флору. Думаю, ее что-то беспокоит.

– И ты хочешь выяснить, что именно?

– Я люблю разгадывать загадки!

– Да, я вижу! Иногда, однако… – он замолчал, но заметив, что я жду продолжения, добавил:

– Иногда это доводит нас до беды…

– Я не вижу… – удивилась я.

– Мы часто не видим, как приближается беда, пока она не застигает нас врасплох!

– Это правда или так обычно говорят любопытным?

– Смею заметить, что при некоторых обстоятельствах, это может быть правдой. Мы подошли к Роуэнзу.

– До свидания, – сказал Криспин. Я вошла в дом, раздумывая над его словами. Шло время, и меня не покидала надежда, что я снова его увижу. Но Тамарикс сказала мне, что он уехал за границу. Меня очень интересовало, уехала ли с ним и леди Фиона.

Вскоре после этого мы вернулись в школу. Начался наш последний семестр. Я часто думала о своем будущем. В прошедшем мае мне исполнилось семнадцать лет.

– Вполне возраст невесты, – говорила Тамарикс.

Она предвкушала, что после окончания школы в Сент-Обине будут устраиваться многочисленные развлечения с целью вывести ее в свет. Мы с Рэчел не могли на это рассчитывать!

Правда, в Бэлл-Хаусе теперь тоже бывали кое-какие развлечения. Мы с тетушкой Софи считали, что миссис Дориан пытается сделать все, чтобы забыть мужа.

Вскоре весь Харперз-Грин был потрясен известием о свадьбе. Это была не свадьба Криспина и леди Фионы, которую все ждали. Это была свадьба миссис Дориан! Она вышла замуж за Арчи Гриндла – вдовца лет пятидесяти, имевшего ферму. Теперь он передал ее двум своим сыновьям, а сам перебрался в Бэлл-Хаус к своей новой жене. Он обладал полной фигурой, красным лицом и шумным смехом, и отличался от мистера Дориана так же, как теперешняя миссис Гриндл от прежней миссис Дориан. Все изменилось, и только конюшня осталась прежней, но никто не заходил в нее из-за мрачных воспоминаний.

Тетя Хильда стала постоянно носить яркие платья и гребень в волосах. Она часто смеялась. Рэчел полюбила Арчи, и атмосфера в доме полностью преобразилась. Меня же не отпускали воспоминания о мистере Дориане, и я часто думала, что бы он сказал, узнав о том, что делается в его старом доме. Нет, я никогда не смогу забыть его, потому что сама сыграла большую роль в его трагедии.

Тетушка Софи была и изумлена и обрадована переменой в Хильде.

– Она заслуживает немного радости после всего, что пережила, – говорила она, – и теперь цепляется за эту радость обеими руками!

Свадьба произвела сенсацию в округе.

– Из одной свадьбы разгорится другая, – пророчествовала Лили.

Но сведений о помолвке Криспина и леди Фионы все еще не было.

Школьные дни остались позади, и это создавало проблему для наших почтенных опекунш. Миссис Сент-Обин не слишком отягощала себя заботой о том, как вывести дочь в свет. Тетя Хильда понятия не имела, как это делается, а у тетушки Софи, которая все прекрасно понимала, имея опыт собственной юности в Сидер-Холле, не было средств.

Тетушка Софи собрала всех на «военный совет», поставив задачу сделать все, что позволят обстоятельства.

Время от времени я видела Криспина. Он замечал меня и улыбался, как мне казалось, улыбкой заговорщика. В конце концов, у нас в прошлом была драматическая встреча, хотя об этом никогда не упоминалось, а также совместное дело, связанное с заменой куклы.

Я часто навещала Флору Лейн. Люси никогда особенно не радовали мои визиты, так что я старалась приходить тогда, когда ее не было дома, чтобы избежать встречи с ней. Флора же всегда встречала меня приветливо.

Наконец, решили устроить бал. Тетушка Софи взялась за его организацию, а миссис Сент-Обин решила предоставить для него свой дом, ибо только в Сент-Обине был танцевальный зал.

Она очень оживилась. Бал напоминая ей о прежней, как говорила тетушка Софи, «бурной жизни». Надо сказать честно, мы все ждали его с большим нетерпением. Я была уверена, что на нем будет и Криспин: ведь бал давался в честь его сестры, хотя на самом деле он устраивался для нас троих.

Имя леди Фионы почти не упоминалось, и, полагаю, было забыто всеми соседями. Теперь пищу для разговоров даивала внезапная свадьба тети Рэчел и Арчи Гриндла. Бэлл-Хаус стал добрым, восхитительным местом, я любила бывать там. И только конюшня навевала мрачные воспоминания. Я полагаю, никто не думал о смерти мистера Дориана так много, как я. Конюшня никогда не использовалась, так как в Бэлл-Хаусе не держали лошадей. Однажды я осмелилась зайти внутрь, закрыла за собой дверь и стояла несколько секунд, глядя на стропила. Меня охватил ужас, мне показалось, что я вижу его… Тело его было безжизненно, но глаза смотрели на меня так же пугающе, как тогда в Холмистом лесу…

Я повернулась и выбежала прочь. Это было безумство! Он теперь не мог причинить мне никакого вреда! Он умер. Покончил с собой, потому что его разоблачили и он не мог смириться с тем, что ему придется жить с этим.

Внутренне содрогаясь, я прибежала в Роуэнз, дав себе слово никогда больше не заходить в конюшню. Этот эпизод остался в прошлом, и о нем надо забыть навсегда, если это будет возможно. Криспин спас меня, и мы стали друзьями… Во всяком случае, его поведение в происшествии с куклой Флоры показало мне, что он не питает ко мне неприязни.

Тамарикс однажды сказала, что люди любят тех, кому сделали доброе дело, потому что, глядя на них, каждый раз они вспоминают, какие они сами хорошие. Ну, а он же спас меня от чего-то ужасного, и если Тамарикс права, то глядя на меня, он вспоминал, как благородно он тогда поступил.

Все трое мы только и болтали о предстоящем бале. Тетушка Софи повезла нас в Солсбери, чтобы купить ткани для платьев. Я выбрала голубовато-лиловый, Тамарикс – огненно-красный, а Рэчел – васильковый цвет. Тетя Софи была немного задумчивой, вспоминая, о домашней портнихе, которая шила платье для ее первого бала, да и мама рассказывала мне об этом. Наши платья придется доверить деревенской портнихе Мэри Таккер.

– Она выполнит все со знанием дела, – уверяла нас тетушка Софи. – Да жаль…

Я все чаще и чаще бывала вБэлл-Хаусе. Арчи Гриндл был очень веселым, и, несомненно, тетя Хильда была счастлива. Она порхала по дому в ярких симпатичных платьях и часто напевала. Я не переставала изумляться такой перемене. В доме стал часто появляться Дэниэл Гриндл-старший, сын Арчи, который теперь управлял фермой со своим братом Джеком.

Дэниэл был высоким и несколько неуклюжим молодым человеком, которому, казалось, Некуда было деть свои руки. Мне он нравился, и я прозвала его Добрым гигантом. Говорил он обычно мало, но его отец рассказывал нам, что он понимает животных, как ни одно существо на свете.

– Дед отличался этим, – сказал как-то Джек Гриндл. – Дэн в него!

Джек был ниже ростом и, подобно отцу, склонен к полноте. Этот любил поговорить! Да и вообще, как и отец, любил жизнь и наслаждался ею.

Именно Джек Гриндл ввел в наш круг Гастона Марчмонта. Гастон произвел на всех большое впечатление, и мы трое часто говорили о нем. Он был высоким, стройным, гибким и тонким, как ива. Очень красив, как определила Тамарикс, светской красотой. Его темные, почти черные волосы и темно-карие глаза придавали ему особую элегантность.

Джек встретился с ним на континенте. Они вместе пересекали Ла-Манш. Когда Джек узнал, что Гастон собирается на некоторое время остановиться в отеле, он тут же предложил ему пожить на Гриндл-фарм.

Джек, кажется, считал это большой снисходительностью со стороны Гастона. Нельзя сказать, что Гастон давал для этого повод. Вовсе нет. Он обладал изысканным шармом. Но я заметила, что Гриндлы, будучи скромными людьми, хотя вполне богатыми и процветающими, считают, что такой человек, как Гастон Марчмонт, оказал им большую честь, остановившись у них.

Джек, не теряя времени, представил этого поразительного джентльмена местному обществу. Мы узнали, что мать Гастона – француженка, отсюда и имя – Гастон. Он уладил свои дела во Франции и теперь должен был заняться имением в Шотландии, которое унаследовал от недавно умершего отца. В его манере одеваться обнаруживался безупречный вкус и естественная элегантность. Костюмы его были скроены по моделям Сэвил Роу, как сказала мне Тамарикс, а в костюме для верховой езды он выглядел божественно. Миссис Сент-Обин немедленно полюбила его и весело кокетничала с ним, а он галантно отвечал ей. Он постоянно повторял, что ему надо быть в Шотландии, но все, включая Джека Гриндла, настаивали на том, чтобы он остался подольше.

– Вы искушаете меня, – отвечал он, – а я так слаб. Тамарикс сказала, что он должен быть на балу, иначе она ему никогда не простит отсутствия.

– Дорогая юная леди, – ответил он, – я не могу отказать просьбе этих прекрасных глаз!

– Тогда, до бала!

Они с Рэчел постоянно говорили о Гастоне. Я их разговоры не поддерживала: мое самолюбие было задето, потому что, хотя он и не игнорировал меня в полном смысле слова, мне адресовались лишь немногие из его комплиментов.

Когда он говорил о нас, как о трех прекрасных грациях, он включал и меня, но это была простая вежливость, и я заметила, что его глаза редко останавливаются на мне, а большая часть его улыбок предназначалась Тамарикс и Рэчел.

Он был, разумеется, в высшей степени привлекательным молодым человеком. Криспин рядом с ним казался суровым, а молодые Гриндлы – деревенскими, неотесанными парнями. Это, по-моему, несправедливо. Молодые Гриндлы на самом деле очень располагали к себе, а улыбка Дэниэла, добрая и мягкая, казалась мне гораздо приятнее, чем шарм Гастона Марчмонта.

Мэри Таккер работала над нашими платьями в швейной комнате в Сент-Обине. Однажды, когда мы пришли на примерку, а Тамарикс и Рэчел как всегда говорили о Гастоне, я заметила:

– Думаю, он не верит в и половину того, что говорит.

– Кое-что заслуживает доверия, – отрезала Тамарикс. – Ты просто ревнуешь, потому что он не очень-то обращает на тебя внимание!

Действительно ли я ревновала?

У Рэчел, первой из нас, появился настоящий поклонник – Дэниэл Гриндл. Рэчел отличалась женственностью и привлекала своей беспомощностью, а Дэниэл был прямо-таки призван опекать и защищать.

От меня не ускользнул мечтательный взгляд Дэниэла, брошенный им на Рэчел. Это же заметила и Тамарикс. У нее не укладывалось в голове, как любой молодой человек может смотреть на кого-нибудь, когда рядом она. Этот же взгляд, полный нежности, я увидела у него еще раз, когда пришла на ферму и увидела его с новорожденным ягненком на руках.

– Ну вот! – заявила Тамарикс. – Он же всего лишь фермер!

– В этом нет ничего плохого, – с жаром защищала его Рэчел. – Он хороший фермер. Тетя Хильда очень довольна, что вышла замуж за его отца!

– Тебе он нравится? – спросила Тамарикс.

– Он очень даже недурен! – ответила Рэчел.

– Ты бы вышла за него?

– Что за вопрос!

– Вышла бы! Вышла бы! Ну, он как раз то, что тебе и надо!

Рэчел смолчала. По-видимому, вопрос о замужестве затруднил ее. А Тамарикс продолжала говорить о Гастоне и радоваться, что он согласился остаться на бал.

– Я сказала ему, что никогда не прощу его, если он уедет, а он ответил: «Вы не оставляете мне другого выхода». Разве это не прелестно?

– Он действительно умеет говорить прелестные слова, – призналась Рэчел.

– Гастон – удивительный наездник, – продолжала Тамарикс. – Он прямо сливается в одно целое с лошадью… как один из тех древних богов!

– Он кажется чем-то средним между разбойником с большой дороги и рыцарем, – сказала я. – Я бы не удивилась, услышав от него: «Стой и снимай с себя все!» или летящим в бой против Кромвеля!

– Я всегда ненавидела Кромвеля, – сказала Тамарикс. – Ужасный старик… Закрыть театры и все остальное… Ненавижу тех, кто портит людям удовольствие!

– Не думаю, что при самом богатом воображении Гастона Марчмонта можно представить портящим кому-то настроение, – улыбнулась я.

– Он аристократ, в этом нет сомнения, – продолжала Тамарикс.

Рэчел мечтательно улыбнулась, а я заявила:

– Если он такой необыкновенный, поразительно, что он с такой легкостью согласился остаться на деревенский бал!

– Вероятно, у него есть свои причины, – таинственно заметила Тамарикс.

Этот разговор произошел только за несколько дней до бала. Наши платья были готовы. Тамарикс рассказала мне, что танцевальный зал будет украшен цветами из теплиц, а в столовой устроят буфет, где гости смогут утолить голод и жажду. Пригласили оркестр. Миссис Сент-Обин каждый день совершала небольшие прогулки по саду, чтобы достаточно окрепнуть и присутствовать на балу, для которого она заказала новое платье. Она также вовремя отправила все приглашения. Это был первый бал в Сент-Обин Парке после гибели жены Криспина.

– Теперь все будет иначе, – заявила Тамарикс. – Я уже взрослая, и даже Криспину придется понять это!

Я пошла навестить Флору. Мы сидели с ней в саду и говорили о предстоящем бале. Не думаю, чтобы она следила за тем, что я говорю, но ей явно нравилось слушать мой голос. Время от времени она вставляла такие замечания:

– Он немного беспокоился сегодня ночью. Думаю, это зубки.

Не обращая на это внимания, я продолжала ей рассказывать, а она сидела, улыбаясь, и, кажется, ей было приятно со мной.

Выйдя из сада, я увидела Криспина, направлявшегося в коттедж. Он бывал там довольно часто и всегда появлялся, когда требовалась его помощь. Мне приятны были воспоминания о заботе, которую он проявил, когда Флора разбила куклу, и вообще мне нравилось, как он относился к своим старым няням.

– Привет, – сказал он. – Могу угадать, где ты была!

– Ей, кажется, это нравится!

– Ты всегда приходишь, когда мисс Люси нет дома?

Я покраснела.

– Ну вот еще! – защищалась я. – Просто Флора любит, когда я прихожу!

– Она полностью доверяет тебе?

– Нет, не до конца…

– Ты хочешь сказать, что она доверяет тебе до известных пределов?

– Ну, может быть. Она все время говорит о кукле, как о настоящем ребенке.

– И это все?

– Да, думаю…

– Ты не уверена?

– Вообще-то, она говорит иногда странные вещи.

– Что именно?

– Например, о тутовом кусте. Она все время говорит; что там чего-то нет…

– Чего-то нет?

– Да. Она постоянно смотрит на него, как будто ее беспокоит что-то, что там было!

– Понятно. Ладно, очень хорошо, что ты заходишь к ней, хотя, наверное, занята балом так же, как и все остальные!

– Все ждут его с нетерпением!

– В том числе и ты?

Я утвердительно кивнула:

– Думаю, там будет очень весело!

– И я слышал, лихой герой обещал присутствовать?

– Вы имеете в виду…

– Ты знаешь, кого я имею в виду! А тебе его присутствие сделает бал особенно приятным?

– Думаю, все рады, что он придет.

– Все? Включая и тебя?

– Да, конечно!

– Понятно. Ладно, я не задерживаю тебя! Криспин улыбнулся, приподнял шляпу, слегка поклонился и отправился к сестрам Лейн.