Текст книги "Седьмая – для тайны"

Я часто представляла себе, как Флора берет ружье и стреляет в Гастона. Из-за нее погиб ребенок, но то был необдуманный поступок глупой девчонки. Гастона же она убила совершенно хладнокровно. Ее беспокоила только огласка тайны.

Каждый день мы ждали новостей от Тамарикс. Письма, которые Криспин и тетушка Софи отправили на остров Каскера, наконец, достигли цели, и мы получили ответ. Карла писала, что отец рад счастливому повороту моей судьбы и надеется, что я привезу мужа на остров, чтобы познакомить их.

Наконец, пришло долгожданное письмо от Тамарикс. Оно предназначалось нам обоим и было написано в характерном для Тамарикс легкомысленном тоне.

"Дорогие мои молодожены!

Как вы догадываетесь, я была совершенно ошеломлена, прочитав ваше письмо. Какие невероятные происшествия пережили вы в Харперз-Грине!

Во-первых, я должна сообщить вам самую важную новость. Не думайте, что только вы можете совершать столь важные поступки в жизни, как женитьба! Вы будете удивлены, хотя, вероятно, проницательная Фредерика и могла кое-что заподозрить!

Да, я вышла замуж! Разумеется, за Люка. Теперь я действительно прочно привязана к этой миссии, не правда ли ? После истории с ногой нашего дорогого старины Жако события приняли самый потрясающий поворот. У нас в миссии теперь есть маленькая школа и, хочешь верь – хочешь не верь, мы, с моей дорогой старушкой Мюриэл учим в ней детишек!

Она всерьез забивает их головки всякой чепухой, спасает их души и все такое. Я же стараюсь развеселить их! Они приходят ко мне посмеяться и попеть, и я их люблю всей душой! Смею верить, что это взаимно!

У Люка дела идут прекрасно. Ему удалось организовать при миссии небольшую… как бы это сказать… лечебницу. (Кажется, у нас это называется так). Мюриэл делает большие успехи в лечении туземцев, а Джон и Люк по мере сил и знаний помогают ей. И даже ко мне иногда обращаются за некоторыми советами! Излечение ноги Жако сделало его местной знаменитостью.

Часто у нас бывает и Том Холлоуэй. Мы все очень довольны делами миссии.

Что же касается твоего рассказа, Криспин, я просто потрясена! Получается, что ты мне не брат? Если честно говорить, я нередко удивлялась, что у меня такой достойный брат, так непохожий на меня! Но эта новость ровным счетом ничего не меняет! Я всем сердцем люблю тебя и Фредерику!

А вот история с Флорой и младенцем напоминает самые невероятные либо библейские, либо шекспировские сюжеты… все эти подмены… тайны…

Невозможно даже представить, чтобы такое могло случиться в наше время, да еще в таком захолустье, как Харперз-Грин! Жизнь годами скучно текла своим обычным руслом, и вдруг разворачивается такая драма!

Итак, Сент-Обин мой? Ну и что же я должна с ним делать? Криспин, ты можешь представить меня обходящей поместье, встречающейся с арендаторами, обсуждающей с ними проблемы урожаев, прохудившихся крыш и коровников?

Дорогой мой «бывший» брат! Пожалуйста, не покидай меня! Не бросай поместье и не уезжай с молодой женой на край света! Оставайся на том месте, которому ты принадлежишь, хотя должна заметить, было бы очень мило, если бы вы навестили нас на острове Каскера. Я знаю, Фред, твоему отцу это будет очень приятно, дай я бы с удовольствием похвасталась вам, как мы преобразили миссию. Мы собираемся построить здесь новый дом. Я помогаю тем, что взяла на себя часть расходов, но моему дорогому старине Люку это не очень нравится. Ему бы не хотелось иметь богатую жену! Он считает, что я и так достаточно богата, и это его совершенно не интересует! Он просто хочет, чтобы я была всегда рядом с ним. Разумеется, он совершенно не от мира сего, но очень ласков и мил! Ну, Фред, ты же знаешь Люка!

А теперь, Криспин, пожалуйста, сделай все, чтобы в поместье ничего не изменилось. Поместье твое, Криспин! Всем нам известно, что без тебя оно бы погибло. Люк говорит, что мы не должны строить здесь себе пышные хоромы! Дома, предназначенные для миссии, строятся не так. Они строятся на доверии, вере и понимании. Ты знаешь его, Фред, так что поймешь, что я имею в виду.

Я положила письмо на стол, а Криспин произнес:

– Признаться, я этого не ожидал. Она отнеслась к новости так легкомысленно, как будто все это не имеет для нее никакого значения!

– Для нее имеет значение только ее новая жизнь! С ней рядом Люк, а он – удивительный человек! Так пусть же все будет по-прежнему!

– А что же в будущем? Поместье же не мое!

– Криспин! Оно никогда и не было твоим!

– А если она передумает? Ты думаешь, она будет долго поглощена работой в миссии? Ты же знаешь Тамарикс! Ее увлечения быстро проходят!

Это была святая правда.

Криспин продолжил:

– А если она поймет, что значит для нее это поместье, кто знает, как она поступит? Предположим, она вернется и захочет стать здесь полной хозяйкой?

– Ты хочешь сказать, выгонит нас? Да как она сможет это сделать? Она же понятия не имеет, что значит управлять таким огромным поместьем!

– А если ей надоест этот ее святой муж? Предположим.

– Разумеется, все может быть.

– И что же тогда?

– Криспин, – сказала я. – Мы будем всегда вместе, а для нас это самое главное на свете. Я верю, Тамарикс учится любить, так как никогда раньше не любила. Ты бы видел, как она переменилась! Это уже не та наивная девочка, которую обманул Гастон Марчмонт. Да, я уверена, она постепенно с помощью Люка узнает, что самое важное в жизни!

– Как и я? – спросил он.

– Да, Криспин, – ответила я, – как и ты! Криспин вдруг улыбнулся. Казалось, он помолодел и стал похожим на того Криспина, каким я его видела во время нашего медового месяца, когда он верил, что тайна его рождения никогда не будет раскрыта. Но, если и тогда временами в его глазах проскальзывал страх, то теперь он полностью освободился от него!

Это случилось ночью. Проснувшись от какого-то странного шума, я выглянула в окно и увидела в небе зловещее зарево. Я вскочила с постели и разбудила Криспина.

– Что-то горит! – воскликнул он.

Мы быстро оделись и спустились вниз, где уже собрались некоторые из слуг. Увидев, откуда поднимается дым, я немедленно подумала о сестрах Лейн. Мы помчались к их коттеджу и увидели охваченный огнем Дом Семи Сорок.

Люси была на улице. Она подбежала к Криспину и истерически зарыдала в его объятиях.

Пожар был в самом разгаре: слышался треск горящего дерева, языки огня лизали стены, с грохотом рушилась кровля.

Люси рыдала. Она снова и снова повторяла имя Флоры. Я поняла, что Флора погибла… Оказалось, что она выбросилась в сад из окна спальни, и ее истерзанное тело нашли возле тутового кустарника.

Эту ночь мне никогда не забыть! В моей памяти остались смутные воспоминания о людях, суетящихся вокруг горящего дома .в попытках потушить огонь.

О причине происшествия ходило много слухов. Флора Лейн всегда была странной. Она могла оставить горящую свечу, а та могла упасть и вызвать пожар. Она, бедняга, наверное выпрыгнула из окна, хотя легко могла спуститься по лестнице, как это сделала Люси. Бедная, глупая, безумная Флора! Все считали, что так все и произошло!

Я же в глубине души была уверена, что Флора поняла, наконец, что совершила два убийства и просто не могла больше жить. Я считала, что она сама подожгла детскую и выпрыгнула из окна, чтобы представить свою смерть несчастным случаем. Она выдала тайну Гастону Марчмонту и не верила, что может дальше жить.

Мы взяли Люси в Сент-Обин. Хоть она и приняла наше предложение, но очень хотела иметь свой домик. Криспин нашел пустующий коттедж неподалеку от нас. Раньше там жила вдова одного из рабочих поместья, но месяца три назад она умерла.

После смерти Флоры и.моего замужества отношение Люси ко мне резко изменилось. Мы часто и подолгу разговаривали с ней, и у меня уже не складывалось впечатление, что она хочет поскорее избавиться от меня. Можно сказать, что мы даже подружились. Она была матерью моего мужа, и я понимала, с какой тяжестью на душе она жила все эти годы. Люси столько лет заполняла свое время уходом за Флорой, что теперь в ее жизни образовалась пустота. Она объясняла мне все это, как бы извиняясь за свое отношение ко мне в прошлом. Я помнила ее первые реплики, тревожные взгляды, ее постоянное безразличное «это мило», нескрываемое желание отделаться от меня, потому что я проявляла слишком много детского любопытства, которое могло привести к беде.

Но теперь мы стали друзьями.

Она как-то сказала мне:

– Я рада, что буду жить поблизости от вас!

– Криспин тоже этого хочет.

– Он всегда был так добр ко мне… Даже до того, как узнал…

Однажды она заявила:

– Я никогда не жалела, что он есть у меня!

– Понимаю.

– Мы должны быть друзьями! Я родила его и вырастила, а вы сделали его очень счастливым. В нем смысл моей жизни с того самого момента, когда он появился на свет. Я поступила дурно, но это было единственным выходом в нашем бедственном положении, а он от этого только выиграл!

– Понимаю! – ответила я.

От Тамарикс пришло еще одно письмо. Миссия процветала, превосходя самые дерзкие мечты. Ей хотелось, чтобы мы приехали навестить их.

Люси каждое воскресенье из церкви ходила на могилу Флоры. Иногда мы присоединялись к ней и потом шли в ее новый дом, чтобы побыть с ней несколько часов.

Однажды мы с Криспином подъехали к развалинам сгоревшего коттеджа. Я не могла смотреть на это пепелище без содрогания. Даже при солнечном свете оно имело какой-то призрачный вид.

– Пора построить здесь новый дом, – заявил Криспин с присущей ему практичностью. – Пойдем, взглянем на эти развалины. На следующей неделе можно было бы приступить к расчистке, у строителей сейчас не так много работы!

Мы привязали лошадей к сохранившемуся столбу от ворот и прошли по саду, в котором обычно сидела Флора со своей куклой, глядя на тутовый куст.

– Осторожно, – предупредил меня Криспин, когда мы вошли. Когда-то это было уютным домом. Он взял меня за руку и, крепко держа, провел туда, где была кухня. Большая часть стены была разрушена.

– Эту груду легко расчистить, – сказал он.

Мы подошли к лестнице, уцелевшей от пожара.

– Крепкая, – произнес Криспин. – Хорошая была лестница.

Мы осторожно поднялись наверх. Половины крыши не было, а в воздухе все еще стоял терпкий запах гари. Я разглядывала обгоревшие доски и опаленные кирпичи. Вдруг мой взгляд задержался на ней… Она лежала на полу…

Я подняла ее. Стекло было разбито, и осколки упали, когда я дотронулась до картинки. На меня смотрели семь сорок… Картинка была измазана сажей, а бумага отсырела и приобрела коричневый цвет.

Я положила рамку на пол.

– Что это такое? – спросил Криспин.

– Это картинка Флоры, Люси вставила ее в рамку. Семь сорок – для того, чтобы тайна никогда не была раскрыта…

Криспин смотрел на меня, читая мои мысли, пока я рвала бумагу на мелкие кусочки. Там, где когда-то была крыша, дул легкий ветерок. Я подбросила обрывки в воздух, и ветерок унес вдаль остатки злополучной картинки.