Текст книги "Будущее международного права. Сборник статей"

Гуласарян А. С
Пролиферация международных судов и международное право

The proliferation of international courts and international law

В статье рассматриваются вопросы, связанные с пролиферацией международных судов и трибуналов и оцениваются ее последствия для международного права. В частности, анализируются отдельные риски, сопряженные с пролиферацией, и даются конкретные предложения по их преодолению.

Ключевые слова: международное право; пролиферация; суды; трибуналы; форумы; совпадение юрисдикций; несовместимость решений; forum shopping; межсудебный диалог.

The article deals with the issues related to the proliferation of international courts and tribunals and evaluates its implications for international law. In particular, the author analyzes the specific risks associated with the proliferation and puts forward concrete proposals for their overcoming.

Keywords: international law; proliferation; courts; tribunals; fora; overlapping jurisdictions; incompatible decisions; forum shopping; inter-court dialogue.

Одним из наиболее заметных международно-правовых событий последних десятилетий стало резкое увеличение числа международных форумов (площадок, судов, трибуналов) для разрешения международных споров.

Б. Кингсбари еще в конце 90-х гг. XX века отмечал, что «только за последнее десятилетие» было учреждено свыше десятка международных судебных или квазисудебных органов¹⁶².

В указанный и последующий период были созданы, в частности, Международные уголовные трибуналы ad hoc по бывшей Югославии (МТБЮ) и Руанде (МТР)¹⁶³; Международный уголовный суд (МУС)¹⁶⁴; Специальный суд по Сьерра-Леоне¹⁶⁵; Специальный трибунал по Ливану (СТЛ)¹⁶⁶; Международный трибунал ООН по морскому праву (МТМП)¹⁶⁷; Африканский суд по правам человека и народов (АСПЧН)¹⁶⁸; Орган по разрешению споров ВТО (ОРС ВТО)¹⁶⁹; Суд общего рынка Восточной и Южной Африки (КОМЕСА)¹⁷⁰; Карибский суд (КАРИКОМ)¹⁷¹; Экономический суд СНГ (ЭС СНГ)¹⁷²; Компенсационная комиссия ООН (КК ООН)¹⁷³; Инспекционный совет Всемирного банка (ИС ВБ)¹⁷⁴.

Для сравнения: в период, предшествовавший 90-м гг. XX века, существовало всего лишь 6 постоянных международных судов. Это Международный суд ООН, Суд Европейских сообществ¹⁷⁵, Суд Андского сообщества¹⁷⁶, Суд Экономического союза Бенилюкс¹⁷⁷, Европейский суд по правам человека¹⁷⁸ и Межамериканский суд по правам человека¹⁷⁹.

Таким образом, можно говорить о мультипликации, если не о пролиферации международных органов по разрешению споров¹⁸⁰.

Пролиферация международных форумов, – полагает Ю. Шани, – объясняется рядом причин (5 причин). Первая – рост удельного веса международных норм, которые требуют, соответственно, наличия совершенных институтов разрешения споров. Вторая – приверженность верховенству права в международных отношениях. Третья – окончание холодной войны, свидетельствующее о снижении международной напряженности, которая мешала более широкому использованию международных процедур по разбирательству споров. Четвертая – позитивный опыт деятельности международных судов и трибуналов вдохновил государства на создание других таких органов. Наконец, осознание того факта, что Международный суд ООН не подходит для урегулирования всех видов споров, будь то региональных, торговых и связанных с инвестициями или касающихся прав человека, побудило государства создать новые органы по разрешению споров¹⁸¹.

Ф. Сэндс пролиферацию относит к четвертой фазе в развитии международного разбирательства споров, которая «характеризуется обязательной юрисдикцией и возможностью принятия обязательных решений». Первая фаза предшествовала учреждению ППТС, когда международные споры разрешались почти исключительно между государствами и в органах ad hoc, часто создаваемых для рассмотрения конкретного спора. Вторая фаза знаменуется учреждением в 1899 году ППТС и признанием необходимости создания постоянного органа, в качестве такового выступила созданная под эгидой Лиги Наций в 1920 г. Постоянная палата международного правосудия (ППМП). Третья фаза развития начинается с 40–50-х гг. XX века «в связи с учреждением Международного суда ООН, Суда Европейских сообществ, а также Европейской комиссии и Европейского суда по правам человека»¹⁸².

Процесс пролиферации не завершен, он продолжается и сегодня. Имеются предложения по созданию все новых судов (трибуналов), как, например, Международного суда по правам человека (International Human Rights Court); Международного экологического суда (International Court for the Environment); Международного трибунала по займам (International Loans Tribunal); Межамериканского суда (Inter-American Court of Justice); Международного исламского суда (International Islamic Court of Justice); Арабского суда (Arab Court of Justice)¹⁸³.

Пролиферация международных форумов стала также предметом пристального внимания юристов-международников. Появилось огромное количество литературы по вопросам деятельности различных органов международного правосудия¹⁸⁴.

Действует также программа по международным судам и трибуналам (Projecton International Courts and Tribunals)¹⁸⁵, плод совместных усилий Фонда международного экологического права и развития в Лондоне (позже Центра международных судов и трибуналов Университетского колледжа Лондона) и Центра международного сотрудничества Нью-Йоркского университета. Данная программа была учреждена в 1997 году с целью проведения комплекса научно-исследовательских работ в области международного урегулирования споров. Руководят программой известные юристы-международники: Ф. Сэндс, Т. Ингадоттир, Р. Маккензи, Ц. Романо, Ю. Шани.

В целом представляется, что пролиферация отвечает современным реалиям международной жизни. В настоящее время практически нет сфер, в которых не осуществлялось бы сотрудничество государств. Более того, на международной арене появляются негосударственные акторы – коммерческие организации, неправительственные организации и физические лица. Поэтому пролиферацию можно расценивать как адекватную реакцию на фундаментальные перемены в международной системе.

Но в то же время нельзя недооценивать и риски, которые несет в себе пролиферация. Потенциальные риски постарался оценить еще в 40-е гг. XX века судья ППМП от США М. Хадсон. Он выступал против создания Межамериканского суда (Inter-American Court of Justice), объясняя свою позицию желанием избежать «угрозы партикуляристского развития международного права»¹⁸⁶.

Поскольку международные форумы преумножились, то возросли риски совпадения их юрисдикций (overlapping jurisdiction)¹⁸⁷. И, по сути, сегодня эти риски являются уже реальностью.

Так, Конвенция ООН по морскому праву от 10 декабря 1982 года предоставляет сторонам возможность выбора различных процедур для разрешения своих споров, относящихся к ее толкованию и применению: МТМП, Международный Суд ООН, арбитраж, образуемый в соответствии с Приложением VII к Конвенции, и специальный арбитраж, образуемый в соответствии с Приложением VIII к Конвенции.

Первое неблагоприятное следствие пролиферации – то, что она позволяет сторонам по делу делать выбор в пользу конкретного форума из целого ряда форумов, обладающих компетенцией рассматривать конкретный спор, тем самым открывая двери для forum shopping. При выборе форума стороны руководствуются различными соображениями, в частности, учитывают условия, необходимые для обращения в форум, его состав, практику, возможность вынесения им определенных ордеров, скорость рассмотрения дел.

Однако подобное развитие серьезным образом способно подорвать международное правосудие, поскольку создает некий рынок услуг. Может возникать конкуренция между различными форумами, которые готовы подгонять порой свои решения, чтобы обеспечить себя необходимой нагрузкой.

Вторым тревожным следствием пролиферации является увеличение риска вынесения несовместимых (противоречивых) решений, которое создает угрозу фрагментации международного права.

По сути, на практике уже имели место такие случаи. Наиболее известный пример из практики – решение МТБЮ по делу Prosecutor v. Dusko Tadic, в котором МТБЮ проигнорировал решение Международного Суда ООН по делу Никарагуа против США. Международный суд ООН в упомянутом решении признал, что США не могут нести ответственность за действия контрас, если только они не осуществляют «эффективный контроль» над ними. МТБЮ принял менее строгий критерий в отношении действий Югославии в Боснии и Герцеговине, заменив критерий «эффективного контроля» «контролем общим» (overall control), тем самым расширив круг обстоятельств, при которых может наступать ответственность государства в результате его действий на иностранной территории¹⁸⁸.

Два форума в принципе могут рассматривать один и тот же вопрос также параллельно и выносить несовместимые решения. Примером могут служить дела, инициированные Грузией против Российской Федерации параллельно в рамках Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) и Международного Суда ООН. При этом ЕСПЧ принял дело к своему производству, тогда как Международный Суд ООН отклонил иск¹⁸⁹.

Решение обозначенной проблемы видится в следующем: с одной стороны, в выстраивании четкой иерархии судов, а с другой стороны, в формулировании правил lis alibi pendens и res judicata. В свое время национально-правовым системам также приходилось решать аналогичную проблему при помощи аналогичных методов.

В контексте институционализации связей между различными судами представляет ценность идея Председателя Международного Суда ООН Ж. Гийома, прозвучавшая в его выступлении перед Шестым комитетом Генеральной Ассамблеи ООН 27 октября 2000 г., о сохранении за Судом привилегированного положения в «международной судебной иерархии» в силу как минимум двух факторов: наличия у него универсальной общей юрисдикции и его почтенного возраста¹⁹⁰.

Некоторые специалисты предлагают наделить Суд ООН функцией рассмотрения апелляций в отношении решений, вынесенных другими международными судами¹⁹¹, а международные суды – правом запрашивать разъяснения Суда по сложным и непонятным вопросам международного права в целях обеспечения единообразия при толковании и применении международного права¹⁹².

Справедливости ради следует отметить, что ст. 267 Договора о функционировании ЕС предоставляет юрисдикционным органам государств – членов ЕС возможность обращаться с преюдициальным запросом в Суд ЕС, если в процессе рассмотрения дел они сталкиваются с трудностями при толковании или применении права ЕС, а и иногда обязывает их к этому. Таким образом обеспечивается единство право ЕС.

Однако высказанные предложения по решению проблемы едва ли реализуемы в обозримой перспективе, поскольку требуют решительной политической воли государств по внесению изменений в Устав ООН. Как представляется, на данный момент такая воля отсутствует.

Весьма оригинальным представляется предложение М. Беннуны об учреждении Генеральной Ассамблеей ООН нового экспертного органа по примеру Комиссии международного права ООН, который бы гарантировал «прогрессивное развитие международного права и его кодификацию» в соответствии со ст. 13 Устава ООН.

Задачей групп экспертов, представляющих все международное сообщество, должно стать выявление и анализ возможных расхождений в толковании и применении общего международного права, равно как и последствий, вытекающих из этого, по результатам изучения практики международных судов. Полученные ими результаты затем должны будут представляться в Генеральную Ассамблею ООН, международные суды, а также в органы, наделенные функцией по кодификации международного права. При этом каждый из них будет решать сам, в условиях полной независимости, какое значение придавать результатам исследований, и при условии лишь, если сочтет необходимым, может адаптировать свою деятельность соответствующим образом.

Группа экспертов сможет также заниматься не только вопросами конфликтующей практики судов, но также ситуациями конфликтов юрисдикций и процедурами, с помощью которых они могут быть разрешены¹⁹³.

Наконец, нельзя не назвать и такой, хоть и минималистский, подход к решению проблемы, как поддержание постоянного межсудебного диалога, обмен информацией между судьями о вырабатываемой ими практике.

Сказанное представляется крайне важным, если мы хотим, чтобы международное право сохраняло свою когерентность и продолжало действовать в интересах всех членов международного сообщества. Здесь вполне применимы слова английского поэта Дж. Донна: «Человек – не остров, но каждый, целиком, – обломок континента, часть простора».

Давлетгильдеев Р. Ш
Европейская социальная модель: истоки и перспективы

European social model: the origins and prospects

В статье исследуется история формирования и перспективы развития европейской социальной модели в Европейском Союзе, анализируются факторы, оказывающие влияние на международно-правовое регулирование труда в Европе, развитие европейской социальной идеи в первой половине XX века, изучается появление концепции общих социальных ценностей в Европе, необходимой институтам ЕС для проведения более активной политики в области труда и социального обеспечения, эволюция понятия «европейская социальная модель» в официальных документах институтов ЕС и в доктрине европейского права, дается оценка развития концепции европейской социальной модели в условиях расширения ЕС, принятия Лиссабонского договора, расширения масштабов экономического кризиса, приводятся прогнозы развития европейской социальной модели.

Ключевые слова: Европейский Союз, европейская социальная модель, европейская социальная идея, социальная политика ЕС, международно-правовое регулирование труда, Пан-Европа, европейская интеграция, Гаагский конгресс, Хартия Сообщества об основных социальных правах трудящихся, капитализм благосостояния, социальное государство, Лиссабонский договор, Совет Европы, Хартия ЕС об основных правах, тест на пропорциональность, дела Викинг, Лаваль, подход доступа к рынку, Стратегия развития Европы 2020, Европейский социальный договор, включенный рост, экономика высокой занятости, долгосрочная незанятость, гибкобильность, трудовая мобильность.

This paper studies the history of the formation and development prospects of the European social model in the European Union, analyzes the factors affecting the international legal regulation of labour in Europe, the development of the European social idea in the first half of the XX century, analyses the emergence of the concept of shared social values in Europe necessary for the EU institutions to pursue a more active policy in the field of labour and social security, the evolution of the concept of the «European social model» in official documents of the EU institutions and in the doctrine of European law, gives an evaluation of the concept of the European social model under conditions of the EU enlargement, adoption of the Lisbon Treaty, expansion of the economic crisis, presents forecasts for the development of the European social model.

Keywords: the European Union, the European social model, the European social idea, EU social policy, international legal regulation of labour, Pan-Europe, European integration, Hague Congress, Community Charter of fundamental social rights of workers, welfare capitalism, the welfare state, the Treaty of Lisbon, the Council of Europe, the EU Charter of Fundamental Rights, the proportionality test, Viking, Laval cases, market access approach, Europe 2020, the European Social Compact, included growth, high employment economy, long-term unemployment, flexicurity, labour mobility.

Цивилизационные особенности европейского регионального сотрудничества в области труда связаны как с общими подходами к так называемой единой Европе и «европейской идее», так и с понятиями «европейская социальная идея», «европейская социальная модель», которые возникли существенно позднее и активно дискутируются, особенно последнее.

История развития европейской социальной идеи некоторыми авторами¹⁹⁴ практически отождествляется с идеей единой Европы, что, на наш взгляд, дает слишком широкую трактовку социальной идее, но, безусловно, имеет философское обоснование.

Как общая идея европейского единства проистекает из общей для европейских народов христианской религии, так и европейская социальная идея базируется на христианских постулатах социальной справедливости и социального равенства, в дальнейшем она черпает свою силу в философии гуманизма и персоноцентризма, приоритетной ценности человека и пацифизма¹⁹⁵.

Важно отметить, что свою роль в современном международно-правовом регулировании труда в Европе сыграли три основных фактора:

влияние христианской религии, прежде всего католической церкви, на формирование гуманистической и социально ориентированной модели государства¹⁹⁶ и вытекающая из христианских канонов гуманистическая идея;

влияние социалистических идей;

как следствие, отказ от экономической модели развития общества, основанной на принципе laisser-faire и переход к модели «государства всеобщего благоденствия» или «социального государства».

Профессор М. В. Каргалова отмечает, что в подходах и решении социальных проблем европейские народы объединяют определенные общие ценности, соответствующие им нормы и институты, опирающиеся на исторические и культурные традиции каждой страны, национальную психологию¹⁹⁷.

Европейская социальная идея во многом связана с социальной доктриной католической церкви, начало которой было положено в 1891 г. энцикликой Папы римского Льва XIII о капитале и труде «Rerum novarum»¹⁹⁸.

Влияние католической социальной доктрины на процессы строительства общеевропейских институтов осуществлялось опосредованно, ведь церковь в большинстве европейских демократических государств отделена от государства. Другое дело, многие государственные, политические деятели Европы были и остаются носителями христианских ценностей, в том числе социальной идеи, в частности Робер Шуман, Конрад Аденауэр и Альчидо де Гаспери, являвшиеся видными деятелями христианско-демократического движения.

Христианские ценности, включая социальную доктрину, были заложены в основу Панъевропейского Союза, проекта объединения европейских государств, предложенного графом Куденхофе-Калерги в 1923 году и ставшего ведущим проектом для Лиги Наций в 20-е гг. прошлого века¹⁹⁹.

В рамках проекта Панъевропейского Союза предлагалось создать сначала таможенный союз, затем экономический союз с общим рынком, включающим и мобильность рабочей силы, и социальную политику в более широком смысле.

Причем многие действия по евроинтеграции в 50–60-е годы XX века имеют свои корни в планах Пан-Европы. Так, например, уже в 1925 году был создан Европейский таможенный союз, правда, как негосударственный проект. В 1927 г. на негосударственной основе был создан Панъевропейский экономический комитет и образованы национальные комитеты Европейского экономического и таможенного Союза. В рамках предложений по созданию большого европейского рынка в 20-е годы началась практика заключения секторальных соглашений на уровне крупных промышленных корпораций: первое такое соглашение о Международном сообществе стали было подписано в 1926 г. между промышленниками Франции, Германии, Бельгии, Люксембурга и Саара. В дальнейшем практически в тех же границах формировалось и Европейское объединение угля и стали²⁰⁰.

Кульминацией политической поддержки проекта создания Европейского Союза стало представление его основных положений на Ассамблее Лиги Наций правительством Французской Республики.

В Меморандуме об организации режима европейского федерального союза, представленном министром иностранных дел Франции Аристидом Брианом на европейской конференции в рамках Ассамблеи Лиги Наций 1 мая 1930 г., помимо прочих содержались предложения по формированию общего европейского рынка товаров с обеспечением прогрессивной либерализации и постепенного упрощения передвижения товаров, капиталов и людей²⁰¹.

В области труда предполагалось решить некоторые трудовые проблемы, характерные для Европы, такие как работа на речном флоте и в стекольной промышленности, проблемы, имеющие континентальный или региональный характер, такие как регулирование социальных последствий межъевропейской миграции (применение одной страной по отношению к другой законов о несчастных случаях на производстве, о социальном страховании, о трудовых пенсиях и т. д.)²⁰².

Меморандум послужил основой для разработки программы третьего панъевропейского конгресса, который состоялся в Базеле в 1932 г., и где были сформулированы основные направления панъевропейского процесса. Приоритетными направлениями выступали военное и экономическое сотрудничество, но также были выделены так называемые перспективные направления, в том числе европейская социальная политика, включавшая в себя обеспечение прожиточного минимума всем безработным, ликвидацию безработицы «путем созидательного строительства экономической солидарности», сокращение рабочего времени «по мере технического прогресса», развитие социального законодательства и попечительства над материнством и детством, престарелыми и инвалидами, а также «европейская политика свободы», предполагавшая обеспечение демократических прав и свобод, стабильность политической власти, «продвижение одаренных людей»²⁰³.

Стоит отметить и работу Исследовательской комиссии Лиги Наций в поддержку Европейского Союза, созданной в сентябре 1930 г. под председательством генерального секретаря Лиги Наций Эрика Дрюммона²⁰⁴. В числе прочих исследований эта комиссия занималась и анализом мирового экономического кризиса и путей выхода из него. Внутри комиссии был образован Комитет по безработице, который в мае 1931 г. представил свой доклад, посвященный путям выхода европейских государств из экономического кризиса.

Среди предложений Комитета можно назвать «организацию рынка труда через создание служб занятости и возможно необходимую реадаптацию квалифицированных работников к техническим потребностям производства», необходимость развития систем страхования или их создание, осуществление значимых общественных работ для нужд национальной экономики и международная координация благодаря посредничеству компетентных органов Лиги Наций, а также установление «политики международного сотрудничества в поддержку свободного передвижения и размещения людей»²⁰⁵.

Конкретные предложения в этой области были представлены Международным Бюро труда под председательством А. Тома, они заключались в создании европейской биржи труда и программы значимых европейских общественных работ (например, автодороги и присоединение сетей)²⁰⁶.

К сожалению, Панъевропейский проект 20–30-х гг. остался нереализованным ввиду мирового экономического кризиса и обострившихся политических противоречий на европейском континенте, прихода к власти в Германии Адольфа Гитлера.

Однако многие идеи и проекты нашли свое отражение в послевоенном устройстве единой Европы. Стоит отметить и то, что Панъевропейский союз, созданный в 1926 г. как неправительственная организация сторонников объединения Европы, существует и поныне, оказывая серьезное влияние на развитие процессов интеграционного развития Европейского Союза²⁰⁷.

Очень важное значение в развитии европейской социальной модели и европейской интеграции в целом сыграл всемирно известный экономист, основатель экономической школы Джон Мейнард Кейнс. Именно краеугольные положения его учения легли в основу создания Европейских Сообществ в 50–60-е гг. XX века: государство должно примирить три вещи: лучшую экономическую эффективность, социальную справедливость и индивидуальную свободу²⁰⁸.

Европейская социальная идея получила свое развитие на Гаагском конгрессе в мае 1948 г., когда были определены два основных вектора объединения европейских государств (в данном случае имеются в виду западноевропейские страны, поскольку Восточная и Центральная Европа находились в зоне влияния СССР): федералистский и союзный. Первый вектор, федералистский, поддерживался делегатами Франции, Бельгии, Италии, Нидерландов, а также большинством представителей европейских профсоюзов и предполагал движение к федерализации Европы, в то время как союзный вектор, поддерживаемый делегатами Великобритании и скандинавских стран, был ориентирован на развитие европейского сотрудничества на межправительственном и межпарламентском уровнях. Последний получил развитие в созданном в мае 1949 г. Совете Европы.

Первый же вектор получил развитие в предложениях министра иностранных дел Франции Робера Шумана по созданию европейского интеграционного объединения, первоначально в области угольной и сталелитейной промышленности 9 мая 1950 года.

Именно в рамках федералистского проекта были созданы Европейские сообщества и сформирована правовая основа интеграционного объединения в Европе – феномена правовой науки и практики. Здесь же возникло и другое понятие – «европейская социальная модель», которое является относительно новым и используется в документах Европейского Союза для обоснования более активной и системной деятельности институтов ЕС в области труда и социального обеспечения.

По мнению М. В. Каргаловой, европейская социальная модель характеризуется присущим европейцам чувством повышенной солидарности в обществе, восходящим к идеалам гуманизма и социального католицизма, а также желание граждан видеть в лице государства главного арбитра, гарантирующего эту солидарность путем принятия необходимых для этого правил, законов и создания соответствующих институтов и механизмов реализации социальной политики²⁰⁹.

Впервые это понятие было использовано в Белой книге Комиссии ЕС «Европейская социальная политика: путь для Союза»²¹⁰.

В предисловии к ней было сказано, что целью Союза на предстоящий период должно было стать сохранение и совершенствование европейской социальной модели, с тем чтобы на пороге ХХI века обеспечить народам Европы уникальный сплав экономического процветания, социальной сплоченности и повсеместно высокого качества жизни, который был достигнут в послевоенный период²¹¹.

Во введении, озаглавленном «Сохранение и развитие Европейской социальной модели», в разделе «Общие ценности» было сказано, что материалы, опубликованные в Зеленой книге, подтвердили: существуют общие ценности, образующие основу ЕСМ. «В их числе демократия и индивидуальные права, свобода заключения коллективных договоров, рыночная экономика, равенство возможностей для каждого, социальное благополучие и солидарность. Эти ценности, включенные в Хартию основных социальных прав трудящихся, собраны воедино в силу убежденности в том, что экономический и социальный прогресс должны развиваться одновременно. Необходимо также учитывать роль конкурентоспособности и солидарности для успешного строительства Европы будущего»²¹².

Как мы видим, в Белой книге Комиссия ЕС упоминает Хартию Сообщества об основных социальных правах трудящихся 1989 г. (в дальнейшем – Социальная Хартия Сообщества). Этот документ, не получивший юридически обязательного значения из-за позиции Великобритании, тем не менее стал, по мнению Ю. С. Кашкина, попыткой создать целостную социальную модель, призванную стать примером для всего мира²¹³.

Для имплементации прав, предусмотренных в Социальной Хартии Сообщества, в том же году Комиссией ЕС была принята Программа действий Социальной Хартии, в ней содержалось 47 различных инструментов, которые должны были быть приняты к 1 января 1993 г.

Если в Белой книге о социальной политике европейская социальная модель была увязана с положениями Социальной Хартии Сообщества, то через 6 лет на заседании Европейского Совета в Ницце главы государств отмечали, что европейская социальная модель развивалась в течение последних 40 лет при помощи значительного свода норм, и включили в это понятие свободное передвижение работников, равенство полов в области труда, здоровье и безопасность работников, условия труда и занятости, а также борьбу со всеми формами дискриминации, соглашения между социальными партнерами в области законодательного процесса, европейскую политику занятости, открытый метод координации по вопросам социального отчуждения и более тесное сотрудничество по социальной защите²¹⁴.

В докладе Комитета по занятости и социальным вопросам Европейского парламента «О будущем европейской социальной модели» 2006 г.²¹⁵ дается определение ЕСМ: «Прежде всего, европейская социальная модель – это вопрос ценностей. Какую бы европейскую социальную систему мы ни рассматривали, все они основаны на общих ценностях равенства, недискриминации, солидарности и перераспределения как основополагающих правилах…»

Существует распространенное мнение, что единой социальной модели в Европе не существует. Приводятся разные классификации социальных моделей государств Европы, наиболее распространенной является классификация датского профессора Gøsta Esping-Andersen по типам так называемого капитализма благосостояния. Она выделяет три типа: северный (скандинавский) тип, основанный на высоком налогообложении и широких возможностях трудоустройства, предоставляемых самим государством, консервативный, или корпоративистский, тип (Германия, Франция, Италия), основанный главным образом на взносах с заработной платы, либеральный, или англо-саксонский, тип, представленный Великобританией и Ирландией, скорее остаточная форма системы благосостояния, имеющая низкую налоговую базу и использующая более целевые политики²¹⁶.

Энтони Гидден отмечает, что помимо этих трех типов часто выделяют четвертый тип – средиземноморский (Испания, Португалия, Греция), который также имеет довольно низкую налоговую базу и сильно зависит от положения семьи. Кроме того, пятым типом может быть назван так называемый посткоммунистический тип, относящийся к государствам Центральной и Восточной Европы, стремящимся развить западно-ориентированную модель государства благосостояния²¹⁷. На сегодняшний день базовые три типа в чистом виде практически не существуют, так или иначе сложились гибридные модели, на которые оказывает влияние трудовое право Европейского Союза.

Известный исследователь международного трудового права Жан-Мишель Сервэ, анализируя исторически сложившиеся модели политики европейских государств, направленные на поддержание или восстановление социальной сплоченности между их гражданами, пришел к выводу, что из трех таких моделей: просвещенный деспотизм, политика laisser-faire (невмешательства) и практика государства благосостояния – именно последняя является общим знаменателем социальной политики в ХХ веке, принятым подавляющим большинством демократических государств в Западной Европе, особенно тех, кто участвует в строительстве Европы²¹⁸.