Текст книги "Серенада для невесты"

2

Стояли чудесные августовские деньки, последние, и оттого особенно ценные. Осень с ее промозглыми туманами и сыростью подкрадывалась к Британским островам, но пока о ней напоминали лишь пожелтевшие края листьев. Еще не дули пронизывающие ветра, не барабанили по оконным стеклам и крышам вечные дожди, и люди с наслаждением подставляли лица ласковым лучам солнца.

Двадцать девятого августа с поезда, прибывшего на Брайтонский вокзал из Лондона, сошел молодой человек. Он резко контрастировал с окружающими его людьми – веселыми, нарядными, радующимися теплому дню и приветливому солнцу. Казалось, ничто не в состоянии заставить молодого человека улыбнуться – ни прекрасная погода, ни многозначительные взгляды, которые на него кидали симпатичные девушки, ни общее приподнятое настроение, царившее в городе. Он был так мрачен, словно только что похоронил все семью, и даже Джимми, знаменитый на весь Брайтон шофер-балагур, не осмелился шутить со столь суровым пассажиром, когда вез его от вокзала в гостиницу.

В отеле настроение лондонского гостя отнюдь не улучшилось. Он едва поговорил с портье, черкнул свое имя в книге посетителей, взял ключ и заперся в своем номере. Очаровательная девушка за стойкой, равно заинтригованная как привлекательностью вновь прибывшего, так и его мрачностью, с любопытством изучила запись. Гарольд Уэмбри, эсквайр. Девушка закусила полную нижнюю губу. Настоящий лорд! И такой красивый…

Гарольд быстро брился в своем номере, даже не подозревая о буре эмоций, вызванной им в душе хорошенькой служащей. Через полтора часа в Брайтонский порт должен прибыть пароход «Гордость Франции», на борту которого находится юная баронесса де Кастельяк. Именно ее и надлежало встретить Гарольду, и надо сказать, что он был от этого поручения отнюдь не в восторге.

Вначале встречать невесту графа Шафтсбери собирались лорд Чизвик и сам Артур. Это было естественно и прилично. Но у лорда Чизвика вдруг разболелась печень, и он был вынужден отказаться от путешествия.

– Я буду ждать вас в Лондоне, мой мальчик, – сказал он Артуру по телефону. В его голосе явно чувствовалось страдание. – Может быть, мне скоро станет лучше…

Артур пожелал ему выздоровления, не сразу осознав, чем это внезапная болезнь грозит лично ему. Он спокойно положил трубку и вдруг похолодел. Раз Чизвик не едет, то… встречать невесту ему придется одному!

Граф Шафтсбери запаниковал. Артур был храбрым человеком, но при мысли о том, что он один будет стоять на пристани, ожидая незнакомую ему девушку, а потом ехать с ней обратно в Лондон, ему делалось дурно.

– Я даже не представляю, как она выглядит, Гарри! – восклицал он. – И потом обратное путешествие… О чем мы будем говорить?

– Вы можете обсудить имена своих будущих детей, – без тени улыбки предложил Гарольд.

Артур застонал. Двадцать девятое августа неумолимо приближалось, и ему становилось все хуже и хуже.

– Хочешь, я поеду с тобой? – великодушно предложил Гарольд.

Артур с радостью ухватился за это предложение. Но в самый последний момент стало известно, что дела компании требуют обязательного присутствия Беллингейма в Лондоне, и он никак не успевает встретить невесту.

Проклиная все на свете, Гарольд отправился один. Артур клятвенно пообещал выехать им навстречу, но глядя на его счастливое лицо, в это было трудно поверить. У Гарри даже мелькнула предательская мысль, а не подстроено ли это срочное дело самим Артуром, чтобы уклониться от нежеланной встречи, но он тут же устыдился ее.

Так получилось, что Гарольд Уэмбри оказался в брайтонской гостинице. Предстоящая встреча с баронессой нагоняла на него тоску. Он находил всю эту затею со свадьбой глупой и нелепой и был заранее настроен против неведомой невесты. Но дружба есть дружба, и раз Артур попросил его, то не может быть никаких разговоров.

Гарольд знал Артура с детства. Его семья была тоже родом из Кента, хотя и не так знатна и богата, как семья графа Шафтсбери. Положение Гарольда ухудшалось тем, что в отличии от Артура, он не был единственным сыном и не мог рассчитывать даже на отцовский титул. Между ним и маркизом Сорским стояли его старший брат Огастес и средний брат Эндрю. Впрочем, это не огорчало Гарольда – в двадцатом веке всем этим пышным титулом и родословным придается мало значения!

Гораздо хуже было то, что единственным достоянием маркиза Сорского был замок предков, весьма потрепанный годами и непогодой. Он настоятельно требовал ремонта, в то время как средств в семье не было. Ни продать, ни сдать замок не удавалось – для этого маркиз был слишком плохим бизнесменом, а его сыновья предпочитали искать удачу на стороне. Старший, Огастес, наследник титула, уехал в Нью-Йорк и работал там бухгалтером, средний упорно трудился помощником адвоката, а младший Гарольд закончил военную академию. Помимо трех сыновей у маркиза были еще две дочери, и он тщетно надеялся с помощью их замужества поправить свои пошатнувшиеся дела.

Одним словом, Гарольд Уэмбри отнюдь не принадлежал к блестящему классу прожигателей жизни, к которым смело относил себя Артур Беллингейм. Гарольд хорошо знал цену каждому пенсу и совсем не был склонен к тому безрассудному мотовству, которое так часто выводило из себя отца Артура Антуана Шафтсбери.

Если бы Гарольд и Артур жили в средние века, у Уэмбри были бы все шансы стать верным оруженосцем более богатого и знатного Беллингейма. Но служение сеньорам кануло в Лету, и отношения между молодыми людьми назывались просто дружбой.

Артур поначалу всячески старался помочь Гарри, но гордость не позволяла Гарольду воспользоваться милостью своего состоятельного друга. Он сам зарабатывал себе на жизнь и ни в ком не нуждался. Однако разница в положении отнюдь не мешала дружбе Артура и Гарольда, и они знали, что могут смело положиться друг на друга.

Чем и воспользовался Артур, посылая Гарри встретить свою невесту.

Через полчаса Гарольд вышел из гостиницы. Его настроение не улучшилось – он по-прежнему хмурил брови, оглядываясь по сторонам. Он не представлял себе, что скажет девушке, ожидающей увидеть опекуна и жениха. А ведь ему предстояло не только встретить ее, но и проводить до Лондона, и одному Богу известно, о чем он будет разговаривать с ней в дороге!

Вот и порт. Гарольд сунул таксисту деньги и быстро пошел вперед. Он не любил человеческую сутолоку и суету, непременно присутствующие в подобных местах. Кто-то торопится встречать, кто-то готовится к отъезду, и вся эта масса людей бежит куда-то, беспокоится, раздражает. Гарольд отошел в сторону, выбрал себе местечко поспокойнее и приготовился ждать. Он не имел ни малейшего понятия о том, как выглядит баронесса – страдающий лорд Чизвик не сообразил снабдить Артура хотя бы ее устным портретом.

Пароход прибыл. Гарольд понял это по внезапно увеличившейся толпе. Всем не терпелось побыстрее заключить своих друзей в объятия, и лишь один он никуда не спешил. У некоторых встречающих в руках были таблички с именами, и Гарольд с запоздалым сожалением подумал, что мог бы соорудить нечто подобное.

Он на секунду представил себе, как отреагирует Артур, если он не встретит в Брайтоне баронессу де Кастельяк. Скорее всего, философски пожмет плечами. Маленькая француженка здесь нежеланный гость. Гарольд вспомнил огромные синие глаза Хелен Родерик, последней подружки Артура, и усмехнулся. Будущей графине Шафтсбери не позавидуешь. Впрочем, тут же поправился Гарольд, Артур – славный малый и ни за что не станет обижать жену. Возможно даже, если она не очень дурна собой, он привяжется к ней…

Гарольд размышлял, рассеянно оглядывая спешащих мимо людей. Еще чуть-чуть, и толпа схлынет, и тогда он попробует отыскать одинокую француженку. Ему вдруг стало жаль девушку. Провести столько времени в школе при монастыре, а потом отправиться в чужую страну, чтобы стать женой незнакомого мужчины. Сюжет, достойный романа. Даже не верится, что такое может произойти в наши дни…

Он почувствовал, что теряет бдительность, и снова стал вглядываться в людей. И тотчас отметил, что его жадные взгляды не остаются без ответа – то одна, то другая женщина приветливо улыбалась молодому человеку. Гарольд хмурился и переводил глаза, но, казалось, здесь сегодня собрались исключительно одинокие дамы, жаждущие знакомства.

Гарольд знал, что женщины находят его привлекательным. Он был высок и строен, его небрежная улыбка могла лишить спокойствия записную кокетку. Он коротко стриг свои черные волосы, но все равно, отрастая, они начинали завиваться на висках. Глаза Гарольда были карими с необыкновенно белыми белками, отчего темный цвет становился еще темнее. С правой стороны над верхней губой виднелся маленький бледный шрам, след от взрыва гранаты еще во времена академии. И еще у Гарольда были необыкновенно красивые руки – крепкие и сильные, и в то же время изящные, широкие ладони и длинные гибкие пальцы.

Сейчас эти прекрасные руки были безжалостно засунуты в карманы брюк. Призывные женские взгляды бесконечно раздражали Гарольда. Он уже начал нервничать, что пропустил баронессу, и не имел ни малейшего желания завязывать знакомства. Женщины! Пустые существа. Бесспорно милые и привлекательные, способные украсить жизнь мужчины, но гораздо чаще портящие ее своими капризами и притязаниями. Вечно стремятся покорить, привязать к себе, причинить боль. Мнят себя центром вселенной, а на деле жадны и падки на дорогие подарки.

Молодой человек горько усмехнулся своим мыслям. Ему нередко приходилось быть свидетелем того, как расположение той или иной красавицы легко завоевывалось с помощью драгоценностей, и это наложило отпечаток на его отношение к слабому полу. Гарольд посмотрел на снующих людей, ругая себя за то, что опять отвлекся.

– Эй, посмотри, какая малышка там, справа стоит, – раздался за его спиной мужской хрипловатый голос, и тут же последовал ответ:

– Да, девочка супер…

Гарольд невольно посмотрел в сторону, о которой говорили мужчины. Там, совсем недалеко от него, стояла девушка в легком бежевом плаще по колено с небольшой дорожной сумкой в руках. Ее светлые волосы были заплетены в косы, и одна толстая коса была небрежно перекинута через плечо. Девушка внимательно оглядывалась, и Гарольду стало понятно, почему проходившие мимо мужчины вдруг замедляли шаг. Однако подойти к девушке никто не осмеливался – веяло от ее фигуры чем-то очень сосредоточенным и серьезным, и все банальные слова вылетали из головы при одном взгляде на ее задумчивое личико.

Гарольд машинально расстегнул верхнюю пуговичку рубашки, ему внезапно стало не хватать воздуха. С его места ему была прекрасно видна девушка, ее большие настороженные глаза, нежный овал лица, розовые, нетронутые помадой губы. Кто она? Как очутилась в этом шумном зале, такая спокойная, словно из другого мира?

Внезапно из толпы к ней бросилась девушка примерно того же возраста с темными короткими волосами и что-то быстро затараторила. Девушки были явно знакомы, было даже что-то неуловимо похожее в их манерах. До Гарольда доносились обрывки слов, и он, поглощенный созерцанием, не сразу понял, что разговор ведется по-французски.

Естественное предположение молнией мелькнуло в его голове. Неужели это она? Гарольд вдруг смутился. От былого раздражения не осталось и следа, он находился сейчас во власти более сильных противоречивых чувств. Он боялся подойти к девушкам, боялся убедиться в том, что светловолосая как раз та самая баронесса, что должна стать женой Артура, и в то же время понимал, что он обязан проверить, что его опасения смешны и подозрительны, что баронессой, в конце концов, может оказаться и темненькая…

Наконец Гарольд набрался смелости и подошел к девушкам. Бездонные черные глаза глянули на него, и он потерял дар речи.

– П-простите… я разыскиваю баронессу де Кастельяк, – пробормотал он сам не свой на ломаном французском.

– Это я, – негромко ответила светленькая и тут же перешла на английский, представляя свою подругу. – А это Флора Мажиро, моя кузина.

Флора немедленно расплылась в улыбке, но Гарольд даже не посмотрел в ее сторону. Он с мучительной ясностью осознал, что даже не знает, как зовут юную баронессу. Не удосужился выяснить. А она продолжала смотреть на него своими пугающе прекрасными глазами, словно старалась запомнить мельчайшую черточку его лица.

– А вы граф Шафтсбери? – поинтересовалась бойкая Флора, находя, что молчание неприлично затянулось.

Она так смешно выговорила фамилию Артура, что Гарольд поначалу не понял. Медленно, очень медленно смысл вопроса дошел до него.

– Н-нет, – проговорил он через силу и тут же увидел, как глаза баронессы погрустнели. – Меня зовут Гарольд Уэмбри, я друг графа. К сожалению, Артур не смог встретить вас лично, так как…

Гарольд заставил себя говорить. Он объяснил девушкам, почему отсутствуют Артур и лорд Чизвик, расспросил о путешествии, забрал их багаж, повел их на стоянку такси. И все это время его не покидало ощущение, что баронесса пристально разглядывает его. Она все время молчала, Гарольд беседовал в основном со словоохотливой Флорой, но это не мешало ему видеть везде темные глаза ее спутницы.

Он предложил им переночевать в отеле, отдохнуть после морского переезда, а потом уже отправляться в Лондон, но девушки были полны решимости ехать дальше.

– Мы совсем не устали, – твердо сказала баронесса, смотря Гарольду прямо в глаза, и он вдруг ощутил в себе ужасную готовность выполнить любое ее желание.

Они поехали сразу на вокзал и приобрели билеты. До отъезда поезда оставалось еще два часа, и Гарольд пригласил девушек в ресторан. Он изо всех сил старался быть любезным и внимательным, поддерживать беседу, но где-то в глубине души его грызла мысль о том, что он неловок и беспомощен и ведет себя как дурак. Как радовался он каждый раз, когда ему удавалось вызвать слабое подобие улыбки на губах баронессы. Что ему был заливистый смех Флоры, которая не упускала случая показать жемчужные зубки! Гарольд чувствовал в себе какое-то бесшабашное отчаяние. Он запрещал себе думать о том, что происходит и что светловолосая баронесса – невеста его друга. Впервые в жизни его занимал лишь текущий момент, в котором был этот солнечный город, августовский день и девушка с неправдоподобно темными глазами.

И земля останавливалась, когда он заглядывал ей в лицо.

– Эй, Шафтсбери, я обтяпал для тебя славненькое дельце! – хрипло проговорил Эдуард.

Человек, к которому обращались, на секунду выпустил из рук зажаренного на вертеле молодого поросенка. Когда говорит король, нужно проявлять почтение, даже если ты его родственник и близкий друг.

– Ты ведь хочешь жениться, не так ли? – продолжал Эдуард. – Я нашел тебе подходящую невесту.

Он хитро улыбался, а граф Роберт Шафтсбери пытался сообразить, в чем дело. Неужели король решил подшутить над ним? Или славная вдовушка из предместья пожаловалась на него королю, чтобы заставить его на ней жениться?

Лицо графа покраснело от выпитого вина и духоты, но справедливости ради надо отметить, что это был весьма привлекательный мужчина, крепкий и высокий, с огромными кулаками, спорый на гнев. Он был молод – ему едва исполнилось двадцать пять, но он уже успел снискать себе славу бесстрашного воина и пылкого сердцееда. Семья графа был в родстве с самим королевским домом, и Шафтсбери безумно гордился этим.

– Я слишком молод, чтобы жениться. И все время воюю. Не годится долго оставлять молодую жену в одиночестве, – ответил он, надеясь, что король отпустит несколько шуточек, и на этом дело закончится.

Но на этот раз все оказалось серьезнее. Лицо короля помрачнело. Эдуард обвел глазами пиршественную залу. Сколько людей! И все с радостью угощаются за его счет. А на кого он может рассчитывать, если беда подступит к воротам? Забот не счесть – повсюду война, упрямые валлийцы не желают признавать главенство английского короля, нищие шотландские лорды сражаются за независимость, и казна от этого не становится полнее. Сейчас как никогда хочется иметь надежных соратников. Могучих, готовых сражаться.

Глаза короля остановились на белокуром Олафе, госте из далеких скандинавских земель. Свирепые викинги – неоднократно скрещивали с ними мечи предки Эдуарда. Но мир меняется, и, возможно, эти люди станут его союзниками… Он вспомнил недавний разговор с Олафом. Норвежский король не прочь оказать ему помощь, как и подобает христианскому властителю. Но не только золота хочет он, но и гарантий. Олаф вполне определенно высказался на эту тему. Сам Эдуард женат, за его малолетнего сына просватана дочь французского короля, но, может быть, кто-нибудь из рыцарей, близких английскому королю, возьмет в жены норвежскую красавицу и тем самым скрепит негласный договор между двумя государями?

Мысль показалась Эдуарду разумной. У короля Хокона много родственников, в какой-нибудь семье должна найтись дева, достойная его рыцаря. И король дал свое согласие. Теперь оставалось только выбрать жениха, и Эдуард сразу же подумал о Роберте Шафтсбери. Молод, хорош собой, храбр, предан престолу всей душой, даже приходится королю каким-то родственником. Но бывает порой упрям как осел, из-за чего до сих пор и не нажил состояния…

Эдуард поднял кубок с вином и осушил его до дна. Услужливый виночерпий поспешил наполнить снова королевскую чашу. Король махнул рукой, подзывая к себе молодого Шафтсбери, который пристально наблюдал за ним. Тот с тяжелым сердцем повиновался.

– Видишь норвежца в зеленом плаще? – негромко спросил король.

– Да, – ответил граф, не понимая, куда клонит Эдуард.

– Он привез мне весть от короля Хокона. Тот готов прислать мне отборных воинов и быть мне хорошим другом. При условии, что наши дома породнятся. Король Хокон хочет быть уверен в будущем…

– Но разве Хокон не знает, что английский принц должен жениться на французской принцессе? – осторожно спросил граф Роберт.

Эдуард усмехнулся. Этот Шафтсбери совсем не дурак, хотя ловко машет мечом, а не переписывает древние книги для монахов.

– У меня много родичей. Ты – один из них.

Граф вздохнул с облегчением. Нет, разговор совсем не о нахальной вдове. С этой стороны ему ничего не грозит.

– У короля Хокона есть родственница, – продолжил Эдуард. – Говорят, она очень красива. Как ты думаешь, граф, понравится норвежской принцессе в наших краях?

– Ты хочешь, чтобы я на ней женился? – простодушно воскликнул граф.

Король молчал. Он знал, что в его силах заставить Шафтсбери, но предпочитал решить вопрос миром. Не хотелось бы, чтобы преданность в душе графа сменилась злобой.

– Что ж… – Граф почесал в затылке. – Если мой король приказывает мне… Я готов.

Так решилась судьба прекрасной Ингебьерг из далекой Норвегии. Обнадеженный посол помчался обратно к королю Хокону, чтобы сообщить, что девице и воинам пора отправляться в путь.

3

– Вот уж не думала, что англичане такие хорошенькие! – восторженно воскликнула Флора, как только за ними закрылась дверь купе.

– Тише, – нахмурилась Анна. – Он может тебя услышать…

Гарольд находился в соседнем купе, и девушка отнюдь не была уверена в толщине стен. К тому же она не сомневалась, что громкий голос Флоры можно услышать и из соседнего вагона, не говоря уже о купе!

– Ах, ну тогда мы можем перейти на французский. Он не особенно силен в нем, бедняга, – легкомысленно хихикнула Флора.

Гарольд произвел впечатление на темноволосую кузину баронессы. Она была очень рада тому, что у жениха Анны оказался настолько привлекательный друг. Пребывание в Англии обещало стать очень интересным…

– Я бы попросила тебя, Флора, отзываться о Гарольде в более уважительном тоне, – ровно заметила Анна.

Она смотрела в окно, всем своим видом подчеркивая, что не желает продолжать беседу. Флора поджала губы. Она мало знала свою благородную кузину и изо всех сил старалась подружиться с ней. Ей казалось смешным, что Анна целых пять лет провела чуть ли не в монастыре, и она горела желанием просветить кузину относительно миллиона вещей, о которых та не могла слышать в католической школе. Но Анна держала Флору на расстоянии и не собиралась становиться ее близкой подругой. Вот и сейчас она в очередной раз продемонстрировала свою холодность, отказавшись обсудить Гарольда Уэмбри. А ведь что может быть естественнее при подобных обстоятельствах! Обиженная Флора порылась в сумке, достала толстый любовный роман в потрепанной обложке и погрузилась в чтение.

Анна была счастлива, что ее оставили в покое. Вопреки мнению Флоры она не была ни холодной, ни бессердечной. Жизнь в монастыре приучила ее сдержанно вести себя и не спешить со словами. В этом новом для нее мире она судорожно цеплялась за правила, привитые ей матушкой Магдаленой.

Все было удивительно и непривычно Анне. И вызывающая одежда на женщинах, и громкая веселая музыка, и яркие огни городов. Она привыкла жить в тиши и покое, и хотя в монастыре было скучновато, другого дома у нее не было. Внезапно привычный уклад жизни был нарушен. Для Анны подошло время выходить замуж. Напутствуемая добрыми словами сестер, она вместе со своей двоюродной сестрой Флорой отправилась в Англию, узнавая по пути массу нового.

– И все-таки свинство со стороны Артура не встретить тебя лично, – произнесла Флора через некоторое время. Читать она не хотела, ей не терпелось выговориться. – Можно подумать, он совсем не жаждет с тобой познакомиться!

– Вдруг он испугался? – улыбнулась Анна.

Флора прыснула. Порой кузина удивляла ее неожиданно меткими замечаниями.

– А ты сама не боишься? – спросила она через некоторое время.

Вся эта история с обручением казалась ей очень загадочной и романтичной. Она, Флора, ни за что бы не подчинилась воле родителей, вздумай они выкинуть такую нелепую штуку. Но мать всегда говорила, что ее брат, отец Анны, немного с приветом.

– Н-не знаю, – неуверенно ответила девушка. – Я совсем не умею общаться с мужчинами. Что если я ему не понравлюсь?

– А если он не понравится тебе? – воскликнула Флора возмущенно. – Аннет, ты едешь в неизвестность, к совершенно постороннему человеку! Когда ты это поймешь? Вдруг твой жених стар или уродлив?

– Ему всего лишь тридцать два года, – рассудительно заметила Анна.

– Ладно, если он очень противный, ты просто не выйдешь за него и все, – улыбнулась Флора. – Никто не в силах заставить тебя.

– Но мой отец хотел…

Флора всплеснула руками.

– Мои родители поженились, не обращая ни на кого внимания, хотя твой отец кричал громче всех, что мать позорит честь семьи. И что? Они очень счастливы и любят друг друга, несмотря на то, что мой отец булочник, а не маркиз!

И Анна не могла не признать справедливость этих слов.

В дверь купе постучали. Флора вскочила и открыла дверь. По живости характера ей было очень трудно усидеть на месте. И она была вознаграждена с лихвой – в коридоре стоял Гарольд.

– Как дела? – спросил он.

– Хорошо, – улыбнулась она. – Мы изумительно устроились. Хотите посмотреть?

Не дожидаясь ответа, Флора отступила назад, приглашая Гарольда войти. Анна испуганно вжалась в спинку сиденья. Конечно, купе было достаточно просторным, и там вполне хватало места для троих, но с появлением Гарольда ей показалось, что она едва может пошевелиться и не задеть его.

Гарольд присел на полку Анны. Флора болтала без умолку, и хотя ее английский был не особенно хорош, Гарольд без труда понимал ее. Анна молчала. Гарольд ругал себя за то, что пришел и не находит в себе сил уйти. Молчание Анны угнетало его, но он не знал, как сломать стену, которую она воздвигла вокруг себя.

Ему ничего не оставалось делать, как беседовать с Флорой, которая была на седьмом небе от счастья из-за внимания молодого англичанина. Гарольд Уэмбри понравился ей с первого взгляда, и она не считала нужным скрывать это.

Анна напряженно прислушивалась к их разговору, хотя со стороны могло показаться, что ее занимает лишь пейзаж за окном. Она представляла себе Гарольда, сидящего на расстоянии вытянутой руки от нее, и проклинала себя за слабость, мешающую ей принять участие в беседе, рассмотреть его как следует…

– О, моя кузина прекрасно умеет ездить верхом! – донесся до нее восторженный голос Флоры. – Правда, Анна?

Девушка была вынуждена повернуть голову.

– Не преувеличивай, Флора, – сказала она. – Я так часто падала с лошади, что сестры очень редко позволяли мне кататься.

Легкая улыбка осветила лицо Анны. Смешливая Флора с готовностью захохотала, и Анна осмелилась перевести глаза на Гарольда. И тут же отпустила их, едва не задохнувшись от боли. Как он красив! И почему-то его лицо знакомо ей… Ровный нос, белая кожа, маленькая ямочка на подбородке, шрам над губой. Откуда он?

Повинуясь внезапному импульсу, Анна протянула руку и дотронулась пальцем до шрама Гарольда.

– Откуда это у вас? – спросила она, нахмурив брови.

У Гарольда перехватило дыхание. Черные глаза сурово и требовательно смотрели на него, переворачивая душу.

– По глупости получилось, – ответил он, безумно желая, чтобы она еще раз дотронулась до него. – Граната взорвалась.

– Что вы говорите! – ахнула Флора. – Где это было?

В глазах Анны промелькнул испуг.

– Ничего страшного, – усмехнулся Гарольд. – Во время учебы…

И он принялся рассказывать девушкам о том, как это случилось. Флора слушала очень внимательно, ойкала и качала головой, но Анна почти ничего не понимала. Она не отрывала глаз от шрама Гарольда и думала о том, как приятно было бы прикоснуться к нему губами. Внезапно ей стало стыдно. Сестры учили, что греховные мысли нужно немедленно гнать от себя. А что может быть греховнее, чем любоваться другом своего жениха? И впервые в жизни Анна пожалела о том, что отец так распорядился ее судьбой.

Время шло, и Гарольду нужно было возвращаться в свое купе. Он пожелал девушкам спокойной ночи и ушел, осторожно прикрыв за собой дверь.

– Нет, и все-таки он прелесть! – мечтательно объявила Флора. – Пожалуй, я задержусь немного в Англии…

Анна ничего не ответила, чувствуя в груди нарастающее раздражение. Она знала, что подвержена приступам неукротимой ярости и боялась потерять контроль над собой. Девушки легли спать. Анна прошептала положенные молитвы, пытаясь обрести душевное спокойствие. Но у нее ничего не выходило – неведомое чувство росло в сердце и мешало ей уснуть.

Флора вскоре мирно посапывала. Анне не спалось. Она встала, закуталась в длинный широкий халат, бросила осторожный взгляд на Флору, открыла дверь купе и вышла в коридор. Анна подошла к окну. Поезд мчался вдаль, мерно стуча колесами, унося девушку в неизвестность, и ей казалось, что это стучит ее беспокойное сердце. Она была так увлечена своими мыслями, что не услышала, как открылась дверь соседнего купе…

Гарольд тоже тщетно пытался уснуть. Он не понимал, что происходит. Бесспорно, баронесса (теперь-то он знал, что ее зовут гордым именем Анна) очень привлекательна. Но встречал он и более красивых женщин, однако ни одна из них так не действовала на него. При одной только мысли об Анне у него голова шла кругом. Она вызывала в нем непонятное благоговение и одновременно вполне земные желания. Мысль о том, что она совсем рядом, через стенку, начисто лишала его спокойствия.

Гарольд поднялся и накинул рубашку. Лучше постоять в коридоре, чем отлеживать бока. Он открыл дверь и застыл в дверном проеме, увидев девушку с распущенными по плечам светлыми волосами. Анна стояла к нему спиной и явно не слышала его. Гарольд облизнул пересохшие губы. Он шагнул вперед, убеждая себя в том, что ничего страшного не произойдет, если они немного побеседуют.

– Тоже не спится? – преувеличенно бодро спросил он, подойдя к девушке.

Анна вздрогнула и повернулась к нему. Распущенные волосы необыкновенно шли ей, ее овальное личико потеряло часть своей строгости и неприступности. В полумраке коридора перед Гарольдом была не скромная воспитанница католических монахинь, а неотразимая соблазнительница, знающая о своих губительных чарах.

– Мне страшно, – прошептала девушка, и сердце Гарольда заколотилось с удвоенной скоростью.

– Почему?

Он встал рядом с Анной, ее плечо находилось буквально в паре дюймов от него. Девушка покачала головой, и прядь волос упала Гарольду на руку. Он едва сдерживал себя, чтобы не погладить их.

– Вы не должны ничего бояться, – без особой уверенности проговорил он, посмотрев на девушку.

Анна подняла голову. Гарольд с удивлением увидел, что она улыбается. Но сколько горечи и понимания было в той улыбке! Гарольду казалось, что своими глазищами Анна видит его насквозь. Кошмарное предположение молнией пронзило его. Неужели она обо всем догадалась? Он не очень хорошо умеет скрывать свои чувства, а как скрыть то, что налетело на него как ураган и не желает отпускать его?

– Анна… – хрипло начал Гарольд, и вдруг тонкие пальчики девушки легли на его губы, призывая к молчанию.

Гарольд закрыл глаза. Он едва дышал, боясь спугнуть эту нежную руку. Анна пристально разглядывала его, вряд ли сознавая, что делает. Она провела пальцем по шраму, и губы Гарольда чуть дрогнули. А девушка продолжала свое странное исследование. Ее теплая ладонь легла на щеку молодого человека, словно проверяя гладкость его кожи на ощупь. Гарольд не шевелился, точно зная, что если он сейчас осмелится дотронуться до Анны, она немедленно уйдет.

– Мне пора, – вдруг прошептала девушка, и прежде чем Гарри успел остановить ее, она уже скрылась в своем купе. Он мог утешать себя только тем, что в ее голосе явственно слышалось сожаление.

Ингебьерг стояла на носу корабля, ее золотистые волосы развевались на ветру. Она напряженно всматривалась вдаль. Их долгое и мучительно плавание подходило к концу, скоро она увидит страну, которая станет ее новой родиной. Ингебьерг было страшно, хотя даже себе самой она стыдилась признаться в этом.

– Не грусти, моя красавица, – проговорил кто-то за ее спиной.

Ингебьерг обернулась. Рядом с ней стояла высокая статная женщина с седыми волосами под белой полотняной повязкой. Она была уже немолода, однако сохранила и величавость, и красоту. Это была Кристин, дочь Эйрика, кормилица Ингебьерг. Она вызвалась сопровождать свою молочную дочь в дальнюю страну, прекрасно зная, что никогда не вернется оттуда. Ингебьерг была благодарна старой женщине за это.

– Ты же не оставила свое сердце дома, так что зачем тебе печалиться? – спросила Кристин. – Или песни молодого Эрленда были приятны тебе?

Ингебьерг покраснела. Эрленд, бесспорно, красив, но все же ее сердце не билось учащенно при виде его. Кристин все знала без слов – у девушки не было от нее секретов. Да и трудно было бы скрыться от ее проницательного взгляда. Кристин многое повидала за свою жизнь и славилась мудростью.

– Когда-то в молодости я видела мужчин той страны, куда мы едем, – продолжила Кристин. – Они красивы и мужественны. И что-то подсказывает мне, моя Ингебьерг, что один из них завоюет твое сердце, и ты больше не будешь с тоской вспоминать о доме.