Текст книги "Верхом на Ланселоте"

Военврач осколки-то вытащил, но даже не надеялся на то, что богатырь выживет. На утро начался жар, нагноение, заражение крови, острый сепсис. Она же тащила волоком мужа два километра, вот в раны грязь и попала.

– Ну что, милая? Надо резать руку, – ошарашил Марию врач.

– Как резать? Сделайте что-нибудь!

– Если не отрежем руку, завтра он умрет. Решайте…

– Только попробуй ему руку отрезать… Убью! – тихо, но довольно-таки отчетливо произнесла Мария.

– Он умрет. Вы не понимаете, что он умрет? Так мы хоть жизнь ему спасем, – попытался вразумить Марию врач.

– Если тронешь моего мужа, убью! – повторила она тихо.

Но военврач понял и поверил, что убьет. Эта может. Про их парочку много всякого говорили. Честно говоря, врач ее боялся. Казалось бы, чего ее бояться? Маленькая и щуплая. Но он считал, что она ведьма. Смешно: ученый человек, врач и много чего повидал в своей жизни, а верил в бабские сплетни, что ведьма она и мужа приворожила. Говорили, что и проклясть может, и что с волками разговаривает. Кто ее знает: врач не хотел рисковать своим здоровьем. Она и пристрелить может. Поэтому он сдался и не стал настаивать. Для фронта ее муж все равно уже непригоден: если правую руку потеряет, считай, он умер как снайпер. Правда, обучать других он бы еще мог. По правде говоря, отрезав ему руку, врач бы его не спас: процесс заражения уже необратим. Антибиотиков тогда не было и в помине. Только в сорок третьем году первый пенициллин появился, да и то у англичан. Была вероятность, что пациент выживет, но вчера упустили они шанс. А сегодня нет смысла руку отрезать. Ее муж все равно уже труп. Правда, пока живой…

Эта чокнутая жена, несмотря на то, что сама еле на ногах стоит, собралась и ушла в лес. Она появилась в палатке через два часа. Потребовала, чтобы мужа отгородили, и занялась чем-то в отведенном им закутке. Врач не возражал, подумал, что она прощается с мужем. Так до самого утра она и сидела у кровати мужа. Протирала ему лицо, поила каким-то отваром и ласково что-то шептала ему на ухо.

Утром врач приготовился к тому, что сегодня ее муж умрет. Чудес не бывает, и это только вопрос времени. Если не сегодня вечером, то ночью ей придется хоронить своего любимого супруга. До позднего вечера врач занимался теми больными, кому еще можно было помочь. Он сознательно оттягивал момент, когда придется смотреть в глаза этой молодой женщине. Поздним вечером пациент не помер. Он не помер и утром, на следующий день. Что уже было странным. А вечером врач не выдержал неизвестности. Понимая, что больше нельзя откладывать осмотр раненого снайпера, доктор решился посетить семейную пару в их закутке. Врач со страхом зашел за перегородку и, не поднимая глаз, стал бубнить про то, что он сделал все, что мог.

– Спасибо, товарищ военврач, что спасли меня! – раздался веселый бас.

Врач поднял глаза и с удивлением увидел, что тот самый муж, которого он вчера приговорил к ампутации руки и напророчил на сегодня неминуемую смерть, не мечется от жара в бреду, а спокойно лежит и улыбается. Врач понял, что он ничего не понимает. Подошел к раненому, потрогал лоб, осмотрел руку. Покраснения еще были, но не такие катастрофичные, как вчера. Такого просто не может быть. Это было похоже на самое настоящее чудо. Это противоречило всему, что он знал, как опытный врач. Врач был умным и поэтому решил не спешить с выводами, а понаблюдать, что будет дальше: вдруг это просто временное улучшение перед смертью. На следующий день температуры не было, покраснение ушло, и рука выглядела нормально. Раны заживали на снайпере, как на собаке. Врач решил, что непременно должен узнать, как вылечила своего мужа эта чудесная женщина. Так Мария получила на войне самого преданного фаната, готового за нее и в огонь, и в воду. Врач ходил с ней в лес для сбора лекарственных трав, записывал составы сборов, которые она применяла. Но главным было то, что слух про чудесного доктора и его помощницу-знахарку а по совместительству снайпера, разнеслась далеко за пределы их дивизии. Больше не было отрезанных рук и ног. И врач чуть ли не молился на свою путеводную звезду по имени Мария.

Мария по-прежнему работала в паре с мужем. Желающих флиртовать с Иваном резко поубавилось. Сколько врач не объяснял, что никакого колдовства не было, просто Мария хорошо разбирается в лечебных травах, все почему-то решили, что дело именно в колдовстве. И никого не интересовало, что и крестик у нее есть, и молится она умеет. На фронте политрук все время стыдил верующих и объяснял, что Бога нет. Как увидит, что кто-то перекрестился, как сразу возникает из ниоткуда и начинает стыдить. Корежило его от чужой веры. Бес, одним словом. Да его так и называли все. Правда, только за глаза. А он про это прозвище знал и гордился, что его так народ окрестил. Только к Марии он боялся с этой ересью подходить. Есть там Бог или нет, никому достоверно не известно, а вот то, что она общается с животными, он однажды видел сам. Значит, налицо самая настоящая чертовщина. А если есть черти, то и Бог может быть в наличие. Кто же его знает наверняка? Поэтому рисковать он не будет. Поостережется на всякий случай. Так он рассудил…

– А она действительно с животными разговаривала? – с интересом спросил Сашка.

– Да как сказать? Мария рассказывала эту историю немного по-другому. Они остановились на марше возле леса. Мария, как она обычно делала, пошла в лес охотиться. На эти ее причуды все смотрели сквозь пальцы. Во-первых, она собирала лечебные травы для врача. Ранить могут и командира. Никто от ранения не застрахован. А наличие лечебных трав у врача – гарантия, что не начнется гангрена и врач не отчекрыжит ногу или руку. Во-вторых, с пустыми руками она никогда не возвращалась. Солдаты всегда были рады любому куску мяса. Тушенка надоедала. Бывало и так, что полевая кухня не поспевала за солдатами. И почти полдня, а то и день все сидели голодными. Сухпай тоже всем приелся. А тут мясо. Кто такому не будет рад? А бывало, что и ягоды приносила для больных: поесть или отвар сварить – самое то. Только политруку не давали покоя отлучки Марии в лес. Он за ней следил. Странно ему было, что она крещенная. Он всех подозревал в измене. Чем Мария хуже других? Почему ее он не мог подозревать? Это его работа – выявлять врагов…

В общем, дело было так. Однажды Мария шла по лесу и увидела волчицу. Та была щенная. И настолько тощая, что понятно Марии стало: не выносит волчица приплод. Скинет от голода. В этот период о щенной волчице обычно заботится самец, а она вскармливает щенят. А тут, наверное, волк погиб, и волчица осталась одна. И кого она с таким брюхом догонит? Разве что человека. Но и люди не дураки: они в лес без ружья не ходят. Вот и оголодала волчица. И жалко Маше стало ее. Она отдала волчице двух зайцев. Осталось три зайца: больным хватит. И все время, что часть стояла возле этого леса, кормила она волчицу. По паре зайцев в день волчице хватило, чтобы откормиться и стать вполне справной. Она ощенилась и куда-то исчезла. Мария думала, что та просто ушла подальше от людей. Чувствовала животинка, что скоро станут стрелять и убивать, поэтому и ушла вглубь леса, от людей подальше. Наша армия то наступала, то оставляла территорию. Линия фронта все время менялась. Спустя три месяца фронт отступал. И часть опять встала на постой у этого леса. Мария снова пошла в лес поохотиться. Встретила свою подопечную волчицу. Та была с щенками. Они посмотрели друг на друга. Волчица фыркнула и ушла со своим выводком. А потом Мария опять встретилась с этой волчицей. Оказывается, та шла по следу Марии все это время. Новый лес. Полгода спустя Мария опять встретила свою волчицу. Но уже с подросшим выводком: славные щенята выросли. А потом новый лес и новая встреча.

– Почему волчица ее преследовала?

– Да кто же знает? Я думаю, она ждала случая, чтобы отблагодарить.

– И как? Отблагодарила?

– Еще как. Она и ей, и мужу ее жизнь спасла.

– Да ладно? Как?

– Снайперы получили задание. Выдвинулись скрытно. Их было трое: Ивану с Марией дали в нагрузку новобранца, только закончившего снайперские курсы. Они его на практике обучили бы всему, чему на курсах не успели доучить. Снайперов на войне не хватало, поэтому курсы были ускоренными. Учили наспех. А как в спешке можно хорошего снайпера выковать? Никак. Организовали они лежки, замаскировались, как учили, стали ждать немецких снайперов. Состоялась снайперская дуэль: у наших убит новичок, а у немцев двое. Но где-то еще один вроде затаился. Мария с Иваном чуть не околели: лежать неподвижно снайперам приходится часами. Мария решила снайпера на живца выманить. Шевельнула обманку. Снайпер выстрелил и обнаружил себя. Иван его убил. Но был еще один снайпер у немцев: самый хитрый, самый опытный. Он дождался, когда русские обнаружат себя, и выстрелил. Ранил Ивана. Мария ответным огнем ранила его, но это потом выяснится, что всего лишь ранила немца. Она лежит и ждет: надо понять, убила она немца или только ранила. Полчаса подождала. А Иван лежит и кровью истекает. Не выдержала она, обнаружила себя полностью и поползла к мужу. Решила рискнуть. Никто не стрелял. Немец садистом оказался: решил их обоих убить. Дать им надежду. А в самый последний момент, когда те поверят, что его уничтожили и остались живы, он их и пристрелит по очереди: сначала мужика, а потом женщину. Чтобы больней было, чтобы напоследок и ее душу убить, а не только тело. Поиграться с ними захотел. Он уже понял, что это влюбленная пара. Вольф всегда был циничным ублюдком…

Надо сказать, что погода в тот день была преотвратная: небо затянуто свинцовыми тучами. Того и гляди разверзнутся хляби небесные и зальют все водой. Надо быстрей убираться: а у Ивана ранение серьезное. Она перевязку-то сделала, надо его тащить к своим. Мария откинула маскхалат, блеснула своими волосами. Ивану лицо открыла, поцеловала, стала гладить его и уговаривать потерпеть немного. И тут разошлись облака, и выглянул луч света. Да такой сильный и как будто именно на них направленный. Представь: черное от туч небо и светлый луч направлен на влюбленную пару светловолосых красавцев. Снайпер разглядывал их в прицел: красивая девушка и парень, истинный ариец, красивые, как боги Олимпа. Сидят в обнимку.

– С такой картины хоть икону пиши.

– Вот и ему пришла в голову такая мысль. Притом уж больно хороша была фройляйн. А Вольф, так звали снайпера, любил и почитал женскую красоту. И в своих мечтах именно так представлял свою будущую жену.

– Снайпером?

– Не ерничай, тебе не идет. Конечно, не снайпером, а такой светловолосой и ясноглазой фройляйн. Тем более, что он и остальные ее параметры успел оценить. Он сомневался, дать им уйти или нет. Решил все-таки пристрелить: они же враги его страны и убивают немецких офицеров. Надо сказать, что снайпер не имел право тратить пулю на рядового: только офицеров убивали снайперы. Такой был неписанный закон войны. И снайперов никогда не брали в плен. Это тоже был закон войны. Считалось, что снайперы подло и нечестно воюют: убивают не в лицо, а как бы исподтишка. Издалека и затаившись, из тщательно подготовленного укрытия, ничего не подозревающего офицера или солдата убить – бесчестный поступок. Поэтому снайперов обычно убивали на месте и не брали в плен ни наши, ни немцы. Вот он и решил добить вражеских снайперов. Зря, что ли, задницу себе чуть не отморозил на этой дуэли…

Но тут случилось то, что окончательно перевесило чашу весов. Что в лесу водились волки, знали все: и наши, и немцы. Что они на запах крови придут, снайпер тоже понимал. Волки – санитары леса и частенько поедали трупы после боев: кого не успели схоронить, тех лесное зверье поедало. Вот и пришли его тезки. Целая стая на запах крови пришла: десяток крупных и голодных волков. Вольф подумал, что ему будет не хватать фройляйн, и собирался уже уходить. Фройляйн винтовку далеко положила: пока дотянется, пока выстрелит, успеют волки прикончить сначала ее, а потом и ее любовника. Не хотел Вольф смотреть на их бесславную кончину. Не мог видеть, как ее молодое красивое тело будут терзать лесные хищники. Но тут волки повели себя очень странно. Они не кинулись терзать раненых. К девушке подошел один, прислонился лбом и стал как будто с ней общаться. Девушка обняла волка, переложила парня на накидку, соорудила какие-то перевязи и носилки и… волки потащили раненого. Сама она встала во весь свой небольшой рост, посмотрела в его сторону. Вольфу показалось, что она смотрела прямо ему в глаза: как будто точно знала, где он лежит. И говорила она именно ему. Вольф умел читать по губам. Он точно понял, что она сказала ему на немецком: пообещала ему, что они еще встретятся. Потом повернулась к нему спиной и пошла за странной процессией.

Вольф и раньше был впечатлен лучом с неба и видом красавицы. А теперь он был уверен, что чуть не убил посланников небесных. Вольф был верующим немцем, поэтому пришедшие русским на помощь волки (по-немецки волк – это вольф) убедили его, что он в корне не прав. Вольф счел это знаком свыше. Предупреждением, что неправедным делом он занимается. В общем, когда Вольф вернулся живым и здоровым, все сначала обрадовались. А вот когда он стал рассказывать то, что видел, его сочли спятившим и отправили на комиссию в тыл. Отправить-то отправили, но не сразу. И Вольф успел своими видениями поделиться со многими, кто приходил его послушать. Кто-то для того, чтобы посмеяться, а кто и для того, чтобы услышать рассказ про золотоволосых богов, которых коснулась длань Господа. И послал Господь для их спасения волков, чтобы отвести от них смерть неминуемую…

Вольф стал очень набожным человеком: до отправки в тыл молился постоянно, стал в один миг верующим в милость Господа. К своему несчастью, стал он пророчить падение Рейха. По сути, он сделал логичные выводы: если сам Господь защитил и помог этим русским, значит, он на их стороне. А раз с русскими Бог, то и выиграть войну у них невозможно. Командование учло его заслуги перед Германией и отправило в тыл, не лишив наград: пожалели спятившего снайпера.

– Она донесла мужа? – заинтересованно спросил Сашка. Понравилась ему эта фантастичная история, и он хотел знать, чем она кончилась.

– В наших окопах ждали возвращение снайперов. Группы, отправленные ранее, не вернулись. Немцы готовили наступление, и наше командование готовило наступление. Снайперские дуэли стали делом обычным: зачищались снайперы с обеих сторон. И тут Мария спрыгнула в окоп и попросила помощи: мужа дотащить надо. Тут же вызвались четыре бойца: надо сказать, что на нее половина солдат в дивизии молиться были готовы. А вторая половина хоть сейчас жениться. Да только замужем она была, и муж ее жив. По дороге Мария их предупредила, чтобы они не стреляли в волков. Те удивились, подумали, что это какая-то снайперская шутка. Хотя и ходили слухи о ней, но мало ли что там бабы от злости насочиняют. Мужик-то у нее видный, вот от зависти и чешут языками, и про ненавистную соперницу небылицы сочиняют. Но тут они своими глазами увидели, как лежит раненый Иван, а рядом стоят волки, охраняют его, скалятся и щетинятся. Увидев Марию, они перестали скалиться и отошли в сторону. Парни быстро потащили носилки с раненым снайпером в сторону окопов. А Мария осталась с волками. Потом догнала служивых.

Слухи поползли пуще прежнего. Теперь и свидетели объявились ее колдовству: а чем объяснить, что целая стая волков ее слушалась. Мало того, Иван по простодушию рассказал, как его волки к окопам тащили. Как ни пытались замолчать инцидент, а все-таки выплыла правда наружу. Приехали смершевцы по ее душу. Еще и донос на Марию одна влюбленная в Ивана дура написала. Короче, закрутилось колесо фортуны…

– Что дальше было?

– То, что произошло дальше, шокировало всех. Смершевцы вышли из палатки, где первоначально должны были допросить Марию, отдали ей честь, молча и быстро удалились. Бойцы, ожидавшие, что придется защищать всеобщую любимицу, может даже и ценой своей жизни, стояли с открытыми от удивления ртами. Такого никогда в их жизни не случалось: чтобы смершевцы никого не забрали. Значит, точно дело здесь нечистое.

– Действительно: почему ее не забрали и не допросили с пристрастием?

– Потому. Взяли наши разведчики языка. Перед наступлением надо было уточнить вводные данные по немецкой стороне. А язык и рассказал на допросе много интересного: что выкосили их снайперов пара светлых посланцев небес, которые и язык зверей знают, и волки им служат верой и правдой… В общем, все те рассказы, что поведал им бывший снайпер Вольф, немецкие солдаты дополнили, приукрасили, и получились своего рода сказки братьев Гримм. Смершевцы от души над этими сказками посмеялись, а потом им донос пришел про ведьму, что в интересах врага с волками снюхалась и колдует. Как ни крути, но смершевцы все как один атеисты, поэтому во всякую нечисть не верят. Но сигнал есть, проверить его они обязаны. Приехали в часть, сначала поговорили с командиром, потом с политруком, затем с военврачом. Поняли, что ничего в этой истории им не понятно, вызвали на допрос и саму снайпершу. Та запираться не стала и все как есть рассказала.

– И они ей поверили?

– Как ни странно, но поверили. Через день ее куда-то увезли. Доносчица радовалась, что уничтожила соперницу. Но рано радовалась. Приехали и за Иваном. Больше они в этой части не появлялись.

– Ты же сказала, что они поверили.

– Поверили, но решили проверить. Эксперимент провели. Она пошла в лес. За ней наблюдали в бинокль смершевцы. Волчица вышла. Они пообщались, и волчица ушла в лес. Эксперимент был признан удачным. Ты знаешь, сын. На войне атеистов не бывает. Даже самый ярый коммунист, который до атаки орал и доказывал остальным, выпучив глаза, что Бога нет, перед атакой втихаря крестится… И не имеет значение, носит он крестик или нет. Нет на войне неверующих… Русским людям помогала преодолеть все напасти только вера в Бога… Марию признана невиновной и переведена в другую часть. А там узнали о ее способностях, оценили знание немецкого и стали на руках ее носить…

– Откуда знания немецкого в медвежьем углу? Чай не столица, а деревня.

– К ним одна революционерка-террористка немецкого происхождения была сослана на поселение еще в царские времена. Она в ноябре 1879 года с товарищами произвела взрыв царского поезда под Москвой при возвращении императора из Крыма. Тогда так много людей погибло. Хоть и не она бомбу приладила, а все равно грех убийства на ней есть. Не убивала, но грешна. Знала о террористах и молчала. Вот она и осталась в этой глуши, стараясь свой грех искупить. Сама на себя епитимью наложила. Молилась денно и нощно. Но людей-то не вернешь. Она преподавала у них в школе немецкий и английский языки. Муж ее погиб во время взрыва. Так она с дочкой в этом медвежьем углу, как ты выражаешься, и прижилась. А потом и ее дочь вышла замуж за местного учителя и тоже стала учительницей. Так что немецкий у Марии был с чисто берлинским произношением. И английский она знала великолепно. Все-таки аристократка им хорошо преподавала языки. Да и манерам она Марию обучала, а та впитывала все знания, как губка и просила еще и еще учить. Жадная она до знаний была: любила учиться новому и неизведанному.

– Понятно. Только что толку от аристократических манер, если на фронте вилку для рыбы не выдают и стол со скатертью не накрывают?

– А вот знание немецкого ей очень пригодились. Она как переводчик была незаменима. Она также ходила в лес, также собирала лечебные травы, также охотилась, добывая пропитание для больных, и также выполняла работу по основной военной специальности – убивала немецких офицеров.

– А с доносчицей что стало?

– Она погибла при наступлении. Недолго счастливой побыла. Как Ивана не стало, так сохнуть начала. Да еще и все в полку ее проклинали и плевали вслед. А это действует хуже, чем проклятия соперницы. Ни одного доброго слова больше она не слышала ни от кого. Так и погибла при наступлении… всеми презираемая и проклинаемая… Все же думали, что Марию и Ивана расстреляли. А их просто перевели туда, где они нужней были.

– Красивая сказка. История для женского романа. Бабы обрыдаются и соплями захлебнутся.

– Сашка, когда ты стал таким циником?

– Я не циник. Просто я в эти сказки не верю. А что дальше было?

– Так ты же не веришь…

– Но все равно интересно послушать. Делать-то больше нечего…

– Ладно. Расскажу, так и быть. В общем, война подошла к концу. Наши взяли Рейхстаг. Подписана капитуляция. Но есть еще недобитки, которые сопротивляются и стреляют из-за угла. Ранним утром Иван и Мария пошли в собор. Мария хотела свечку поставить за одного немца. Тот ребенка собой прикрыл. Немец прикрыл немецкого ребенка от немецкой пули, выпущенной немецким солдатом, который не признал капитуляцию. Ирония судьбы… Так вот. Они зашли в собор. Воскресная служба. Немцы понять не могут: они ожидали русских варваров, а тут зашли красивая женщина и красивый мужчина, чистокровный ариец. Такой великолепный мужчина. Оба спокойно говорят по-немецки. Оба поставили свечки и просили Господа о милости к павшему немцу. Русские варвары просят у Господа милости к немцу… Мир в их головах перевернулся. Одежда на них военная и вражеская, но ведут они себя вполне цивилизованно и культурно. Немцы хорошо выдрессированный народ и законопослушный. Смотрят на своего настоятеля, или как они у них там тогда назывались. И тут с воплями к ним подлетает какой-то немец в сутане, падает на колени и начинает лопотать о том, что он рад и счастлив, что посланники Бога посетили его скромный собор.

– Только не говори, что это был тот самый снайпер.

– Да. Такие вот кружева плетет жизнь. Вольф стал в соборе настоятелем. Его родственные связи помогли ему продвинуться в церковной иерархии.

– Неслабые связи: за пару лет стал настоятелем. А еще через пару – в архиепископы?

– Что ни говори, а везде во все времена связи решали все. Родственные связи решают все вопросы. Всегда и во всех странах. Советский блат – это такой детский сад по сравнению с американскими лоббистами, что просто становится смешно…

– А причем здесь Америка?

– Война изменила судьбу Ивана и Марии.

– Как?

– Ты же мне не веришь. И сказками назвал мою историю

– Скажи честно: половина – правда, а вторая половина придумана.

– Все чистая правда. Ничего, кроме правды…

– Ладно. Не буду с тобой спорить. Так что дальше? Они вернулись в свою деревню и жили долго и счастливо?

– Не вернулись. И не жили. Родственникам пришли две похоронки.

– Они погибли после войны?

– Тогда откуда твоя бабуля появилась, если они погибли?

– Они родили во время войны ребенка? Хотя она же сорок шестого года рождения… Похоронка фальшивая? Прислана ошибочно?

– И похоронка настоящая и никакой ошибки.

– А как тогда?

– Ты не замечал, что люди часто неправильно оценивают происходящее? Не бывает так, что то или иное событие несет только негатив. Обязательно есть обратная сторона медали. И согласно законам равновесия во вселенной, добро должно равняться причиненному злу. Иначе нарушение миропорядка и хаос гарантированы. Война не только горе людям принесла, но и много хорошего. Люди стали ценить родственников и мир. Дорожить любовью и дружбой. Не будь зла, откуда бы люди узнали, что есть добро? Вот и тут. Что ждало Марию с Иваном, если бы не приехал в их далекую сибирскую деревеньку комиссар? Если бы их не мобилизовали, что с ними было бы? Какая жизнь была им уготована? Были бы простыми охотниками. Стала бы Мария травницей, как ее бабка. И нарожала бы Ивану кучу детей. Или они погибли бы в лесу молодыми. Промысел охотничий весьма опасен: могут в лесу волки задрать или медведь поломать. Да мало ли что в лесу случиться может. Может, хорошими, но ничем не примечательными людьми стали бы они. Таких на свете миллионы. Они живут и рожают детей, но не творят историю. Но вот началась война. Они ушли на фронт и воевали геройски. А к сорок пятому и у Марии, и у Ивана настоящий иконостас на груди висел. Знание немецкого языка и красота обоих сделали свое дело. Их заметили соответствующие органы, и они оказались в Америке.

– Разведка?

– Да. Я сколько раз замечала, что красивым людям намного проще добиваться благополучия в жизни. Вот и Мария с Иваном составляли настолько красивую пару, что им без проблем удалось внедриться в американский истеблишмент. И они честно работали на благо своей Родины почти полвека. Появление ребенка только добавила шарма этой необычной и красивой паре. И дочка Хелен пошла по их стопам. Вышла замуж за немецкого аристократа.

– Немецкого?

– А ты думаешь, кто твой дед по родословной?

– Он тоже был агентом?

– А что ты хотел? Тот, кто любит, всегда разделяет судьбу своей любви. А как дед любил бабушку, ты сам знаешь. Таков закон мироздания. Они много и продуктивно работали на свою Родину. И однажды их предали. Им пришлось самоликвидироваться.

– То есть?

– Для всех людей Хелен с мужем погибли в автокатастрофе. Дорогой гоночный автомобиль попал в аварию на дорогах Швейцарии. Автомобиль потерял управление, рухнул в пропасть и там взорвался. Никто не выжил. Трупы невозможно опознать. Угли, оставшиеся от двух тел, не поддавались идентификации. Да и не собирался никто сильно копаться. Аристократия… сам понимаешь. Не принято у представителей аристократии выносить сор из избы. А потом и твой отец, наслушавшись историй своей матери, пошел по ее стопам. Его убили. Он был хорошим человеком, но доверился не тем людям.

– Мама, это ты к чему говоришь?

– Я долго готовилась к этому разговору. Я знаю, чем ты занимаешься. Я изображала глупую женщину, пытаясь обезопасить тебя. А рядом кружилось воронье, проверяя, знаю я или нет. Знала и актерствовала. Видимо, я хорошая актриса, если они в мой спектакль поверили. А теперь и ты повторяешь путь отца. Я тебя только об одном молю: не дай им себя убить. Вертись, как уж на сковородке, но не дай им себя убить.

– Меня все равно убьют. Уже должны были зачистить, – решил Сашка откровенно рассказать матери все.

– Тогда почему не зачистили? У конторы это быстро делается.

– Черт его знает. Давай я тебе расскажу. Может, ты мне что-то дельное посоветуешь…

Рассказал Сашка и про странный заказ без досье на объект. И про свое странное похищение. И про то, что его уже могли убить, но не убили, а только приказали линять из города вместе с мамой. Мама слушала и кивала головой.

– Ты сделал правильные выводы, сынок. Все крутится вокруг этой девушки. Если бы ты выполнил заказ, тебя бы ликвидировали. Это как дважды два… А так у тебя появился шанс. Она красивая?

– Очень…

– Ты не влюбился в нее?

– Не знаю. Но убивать не хотел: рука не поднялась. Подумал, что пусть кто-то другой возьмет грех на душу. Попытался свинтить, но не срослось.

– А теперь что делать будешь? Тебе же ясно сказали, чтобы не мешался.

– Попробую ей помочь.

– Знаешь, сынок, только не смейся над моими словами. Чувствую, что самое безопасное место как раз рядом с ней. Даже прикрывая ее, ты рискуешь меньше, чем убегая. Хотя убежать – тоже неплохой вариант.

– Мама, ты предлагаешь мне убегать как заяц?

– Это ты зря. Убегать иногда полезно. И убегать, как заяц надо уметь. Правильно петлять – та еще наука. Пошли-ка в подвал…

– Зачем?

– Я тебе кое-что покажу.

Под дачей был подвал, где хранились закрутки на зиму. Бабуля была прекрасной кулинаркой и свое умение передала невестке. В погребе было полно запасов на зиму. Но не за соленьями и не за вареньем они спустились в подвал. Мама подошла к полке, что-то там сместила, и отодвинулась часть стены. За фальшивой стеной был ход в другое подвальное помещение. Стояли мониторы, а на стеллажах лежало разнообразное оружие. Это была тайная комната со стационарным освещением.

– Обалдеть. Откуда этот арсенал?

– Кое-что от деда с бабулей. Они до последнего не верили, что за ними не придут их зачистить. Все-таки они столько информации добывали: столько предателей выявили и двойных агентов. Вот и готовились к встрече незваных гостей из-за рубежа. А кое-что отец в наследство тебе оставил. Выбирай, что приглянется. Прав был отец: пошел ты по его стопам, и тебе его заначка пригодилась. Тут еще деньги для тебя. В разных валютах. Пользуйся, сынок. А теперь пойдем, я тебе фокус покажу.

Мама показала, что нажать для закрытия хода. Панель закрылась. Мама посмотрела по мониторам: все в порядке. Периметр наблюдения пуст, чужих нет, можно идти. И они пошли по коридору. Вскоре они вышли в подвал в соседнем доме. Вернее, через три дома. Никто в жизни не догадается, что есть этот ход и есть у Сашки целый арсенал разнообразного оружия. И новое убежище есть в наличии. Теперь он повоюет с ними. И просто так, ни за понюшку табаку, прикончить ни себя, ни девчонку не даст…

А утром он попрощался с мамой. Сказал, что сильно ее любит. Пообещал, что не даст себя убить, поскольку он еще не все сделал: дерево не посадил, дом не построил и сына не вырастил. Да и не любил еще. Поэтому помирать он не имеет морального права. Мама на его слова рассмеялась. Вырос Саша большим, как его прадед Иван. И лицом, и повадками в прадеда пошел. А все равно ей он ребенком кажется: малым и несмышленым. Сашка подсадил маму в машину к соседу, поставил ее вещи в кабину и помахал им вслед. Когда исчез с горизонта рефрижератор, Сашка пошел готовится к войне с темными силами зла… Запасся деньгами и оружием. Замуровал вход в оружейку. Закрыл снаружи дачу и поехал в Москву. Было семь часов утра…

Похороны были нетипичными: народу было мало, никто не плакал и не стенал. Все стояли и молча смотрели на молодого парня, которому еще жить бы да жить много лет, а он почему-то по нелепой случайности оказался в гробу в роли покойника. Поцеловать покойника отважилась только тетка, которая оказалась единственной родней. Звали ее Дарья Николаевна. Лет ей было под сорок. Для своего возраста она выглядела неплохо, и черное платье ей шло. Речь она сказала краткую и общепринятую: мол, любим, скорбим, земля тебе пухом и остальные общепринятые пожелания. Но слезы по двоюродному племяннику она не лила. Ее никто за это не осуждал: все-таки она ему не близкая родня, а очень даже дальняя. Еще присутствовали на похоронах два парня и одна девушка, похожая на парня. Если это его подружка, то Михаилу впору было посочувствовать. Тетка-то посимпатичней будет, хоть и в возрасте. А парни вообще были какими-то слишком деятельными и любопытными. Все время норовили тетке задать вопросы. То ли вообще не знали покойника, то ли просто приперлись на кладбище, чтобы удостовериться, что он на самом деле помер, а не притворяется. Потом один нагло стал щупать пульс у покойника и приложил к губам зеркальце. Стало понятно, что парень сомневался в кончине бедолаги. Странные эти парни, одним словом. А от агентства присутствовали Кирилл с Лехой. Они для себя эти странности отметили, но делать замечание парню не стали. Раз тетка не возмущается, то им какое дело? Вот и весь контингент, что прибыл на похороны Михаила. Могильщики заколотили гроб, опустили в вырытую ранее могилу и стали его засыпать землей сразу после того, как все желающие бросили свои комья земли, как положено по традиции.