Текст книги "Верхом на Ланселоте"

Но ему в голову пришла куда более дельная мысль. Сашка решил с дамой пофлиртовать на ее этаже, чтобы его с ней в обнимку увидели охранники и стали считать доктором. Предприятие рискованное по своей наглости, но кто не рискует, тот не пьет шампанское. Сашка взял себе еще кофе, к нему прикупил какие-то сладости в пакетике, и они пошли к ней наверх, якобы искать новый халат. По пути медсестра льнула к нему своей необъятной грудью, пытаясь пристроиться так, чтобы он понял ее простые и явные намеки. Сашка дал ей понять, что намек понят и он в принципе не против. Но в свободное от работы время…

Ее кудахтанье выводило его из себя, но пришлось держать улыбку на лице. Она ему была пока необходима, как прикрытие для его легенды: он доктор с другого этажа, и у него с медсестрой из этого отделения самая настоящая любовь. Служебный роман чуть не случился на диване в сестринской. Она его невзначай «уронила» на диванчик и облапала, снимая с него халат. Нескромные желания жеманной овцы выдавал блеск ее похотливых глаз. И надо же было такому случиться, что в этот момент зашел в сестринскую один из охранников. Как не вовремя. Вернее, вовремя…

– Стучаться надо! – возмущенно сделала замечание медсестра.

– Извините, – попросил прощение за свой проступок охранник.

Он понял, что помешал влюбленным, и ему стало так неудобно, что он стал рассыпаться в извинениях. Сашка понял, что проще его прервать, и тогда фонтан красноречия заткнется. Что и было сделано. Охранник растерянно замолчал. А Сашка радовался, что ему обломали свиданку с медсестрой.

– Вы что-то хотели? – спокойно спросил Сашка.

– Чайку не дадите? А то во рту маковой росинки весь день не было.

– Еще чего! – злобно отрезала медсестра.

– Я кофе в автомате взял, я не пил, он еще горячий. И какие-то печенья. Это вас устроит? – опять же показал культуру общения Сашка.

– Спасибо! – радостно поблагодарил охранник.

Он взял предложенную ему еду и быстро юркнул за дверь, будто его и не было. То ли оголодал, то ли посчитал нужным быстро испариться, пока снедь не отобрали. Оголодал мужик…

– Разбалуешь ты их, Александр, – попеняла ему Зинка.

– Я сам часто не успеваю поесть.

– Сравнил тоже. Ты людей спасаешь, а эти сидят тут, штаны протирают от нечего делать. За что только деньги получают?

– Они что-то охраняют…

– Дамочку какую-то недавно привезли, вот они ее и охраняют. Носятся с ней, как с писаной торбой. Кому она сдалась?

– Почему охраняют?

– Кто ее знает? Здесь то менты ошиваются, то частные детективы.

Зинка все-таки раздобыла ему приличный халат. Долго рылась в шкафу, рассказывая попутно все новости отделения. Сашка ее не прерывал и узнал много нового, что может ему в его деле пригодиться. Наконец она вытащила чистый, но слегка помятый халат. Но это уже пустяк: на нем по фигуре разляжется. Судя по комплекции, мужик, который его носил, был толстым и невысоким. Но Сашке было плевать на такие мелочи: в плечах халат не жал, и его можно было спокойно застегнуть. А что халат по росту маловат, так не любит доктор длинные халаты носить… Сашка сразу попытался свинтить от новой подружки. Она хотела его удержать. Но сдалась, когда он сказал, что в течение ночи к ней зайдет. Подежурит в отделение немного для проформы, чтобы не увидели, как он филонит и с медсестрой амуры крутит. Пусть ждет…

Зинка вознамерилась ждать нового предполагаемого любовника. Она сполна оценила все его технические характеристики, вычислила потенциал будущего мужа и пригорюнилась: не было ни выпить, ни закусить. А это, считала она, полный трындец. Застенчивого доктора надо было раскочегарить. Иначе ничего не выйдет: слишком он у нее стеснительный. Другой бы уже давно завалил ее на диванчик, задрал халатик, стащил трусы и отымел от души: тем более, что она сама дала ему понять, что хочет его прямо сейчас. А он застеснялся этого охранника. Стушевался как-то и засобирался к себе в отделение. Зинке было обидно, что ночь пройдет так бездарно, поэтому она решила пойти поискать у кого-нибудь из сослуживцев шампанского и конфет для свидания. Напоит врача, он и осмелеет…

В больнице было запрещено держать спиртное под страхом увольнения, и не приветствовались подношения от пациентов: хоть от вновь прибывших, хоть от выписанных. Но старую добрую традицию окончательно побороть не удалось, и привычка пациентов благодарить доктора за его работу никуда не исчезла. Люди все так же тащили кто коньяк, кто шампусик вместе с конфетами или шоколадкой, пытаясь сказать доктору таким макаром завуалированное спасибо, выраженное в жидкой валюте. Зинаида пошла искать это самое жидкое золото по всем отделениям, рассчитывая, что сегодня ночью перевернется ее судьба и станет она мадам Михайловой…

А тем временем Сашка побыстрей отнес назад халат. Вернул, так сказать, украденное имущество. Только бейджик временно конфисковал: он ему еще пригодится. Настоящий Михайлов даже не заметил потери своего халата. Ему было не до этого. Он нашел объект для своей неземной любви: новенькая тонконогая врачиха из соседнего отделения так запала ему в душу, что он про все забыл и помчался к ней, чтобы просто посидеть, поговорить и почаевничать. Даже дверь в свой рабочий кабинет толком не захлопнул. Михайлов был женат, но кому и когда помешали эти мелкие условности? Врачиха тоже была замужем, но ей это не мешало строить глазки женатому коллеге.

Зинка рвала и метала: когда такое было, чтобы во всей больнице ни у кого не было спиртного? Всех обошла. У всех голяк. Не у врачей же спрашивать. Те не дадут, даже если и есть у них в закромах заначка. Они небожители. А она кто? Простая медсестра. Не главная и даже не старшая, а обычная медсестра. Не самая молодая и не самая красивая. Да и фигура у нее подкачала. Поэтому просто так ей никто ничего не даст из врачей. Она пришла к себе в сестринскую за кошельком, потом вышла в коридор и сказала охраннику, что пойдет в соседнее отделение. А он, если что-то случится, пусть ей позвонит. Оставила свой номер телефона и ускакала в круглосуточный кабачок, где знакомый бармен продаст ей приличный коньяк и бутылочку шампанского. Правда, по тройной цене. Надо еще в магазин зайти, чтобы приличную закуску купить. Придется сегодня потратиться, чтобы не ударить в грязь лицом. Но этот врач стоит того. Великолепный экземпляр самца. Самое главное дело ее жизни – приобретение законного супруга. И сегодня ночью все будет окончательно решено. Она наконец-то поймает достойного мужчину в свои сети. Придет из кабака и начнет готовиться к соблазнению красавца…

Сашка в это же самое время обследовал пути отхода на случай провала. Просмотрел схему эвакуации, изучил ее, а потом собственными ножками протопал. Их так учили – все проверять, а не доверять бумажкам: они могут оказаться липой и написанными от фонаря. Сашка обнаружил подземный переход, который вел из одного здания в другое. Наверное, этим переходом врачи между зданиями больных доставляют в другие отделения, когда вывозить больных на улицу не имеет смысла: чтобы не морозить пациентов и грязь не собирать. И в случае карантина, чтобы заразу извне в больницу не занести. Подземный переход Сашке облегчит отступление. Осталось обработать медсестру и толкнуть ее на определенные действия. Не хотелось Сашке идти на свидание к озабоченной медсестре. Уж больно она нахраписта: прет на него как бульдозер. Того и гляди, изнасилует ненароком. Но его план без участия Зинки не сработает. Именно она выполнит увертюру к театральному представлению «похищение Венеры из палаты».

Зинаида пришла с улицы замерзшая, но счастливая. Вроде бы потратилась и должна расстроиться, но ей повезло: бармен сегодня расщедрился и не стал ломить цену. В деньгах она прилично сэкономила. А предвкушение любовного свидания ее окрылило настолько, что Зина начала быстро накрывать стол для решающего ее судьбу рандеву, слегка пританцовывая и напевая романтическую мелодию из старого советского фильма. Скоро наступит Новый год. Зинаида каждый раз под новогодние праздники загадывает желания. И нынче она уже подготовила свой лист ожидания чудес: что денег будет много, что мужика нормального найдет и замуж выйдет. И станет ее постель согретой крепким мужским телом. И закончатся ее одинокие ночи: останутся в этом старом и таком невезучем для нее году.

Сашка шел по больничному коридору к любвеобильной медсестре, как на эшафот идет висельник, приговоренный к смертной казни. Он не понимал, как раскрутить медсестру на нужные ему действия. Подходя к отделению, замедлил шаг. В коридоре никого не было, и до сестринской комнаты Сашка дошел без приключений, не встретив никого. Постучал в дверь. И она распахнулась во всю ширь. Перед ним стояла медсестра, надушенная какими-то вонючими духами, вся разукрашенная, как елка гирляндами. За спиной Зинки маячил стол, накрытый яствами. В середине этого стола венчала всю красоту с салатиками и колбасками бутылка дешевого шампанского. Сашка для себя решил, что к этому пойлу даже не притронется. Еще не хватало отравиться в больнице, похищая человека. Вся операция пойдет насмарку. Но эту красоту можно использовать, подпоив медсестру. Только сначала Сашка приведет основную часть плана в исполнение.

– Ждала? – задал он глупый вопрос Зинке.

– Конечно.

– Смотрю, ты подготовилась… – сказал Сашка, весело подмигнув ей.

– А то…

– Только у меня там больной.

– Сашенька, а как же я? Ты опять к себе уйдешь?

– Придется пару раз пойти посмотреть, как он там.

– А с чем он поступил?

– Да так… Ничего серьезного, – сказал Сашка, усаживаясь на диванчик.

Кто-то постучал в дверь. Зинка распахнула дверь и со злостью уставилась на охранника, еле сдерживаясь от того, чтобы не начать горланить по привычке. Вдруг Саша не оценит годами выработанный стиль общения с пациентами? Хотя охранник не пациент, но все-таки Зинка поостереглась показывать свой скандальный нрав. Уж больно доктор был хорош: ради такого мужика можно и попридержать характер. Охранник стоял, переминаясь с ноги на ногу. Понятно, что с какой-то просьбой опять пришел. Но засмущался, как школьник у доски, когда сообразил, что снова обломал культурному доктору весь кайф.

– Что тебе? – спросила Зинка охранника.

– Мне бы чайку можно? – застенчиво попросил страж порядка.

– Обойдешься! – прокаркала в ответ Зинка.

– Вы подождите, мы сейчас чай согреем и вас позовем, – встрял в разговор добрый доктор.

– Спасибо! А можно с молоком и парой ложек сахара? Я сладкое люблю! – радостно сказал охранник и испарился, пока его просто не послали подальше.

– Дайте воды попить, а то я так голоден, что даже переночевать негде…– съязвила Зинка на наглую просьбу охранника.

Но тот ничего не услышал, поскольку уже слинял в коридор, пока его не обматерили за такую борзость. Он прекрасно понял, что ему теперь и вынесут поесть, и хамить не будут. Просчитал, что в обычной обстановке хамоватая сестричка обматерила бы его и даже не поморщилась. А тут она марку перед доктором держит. Ругаться не будет (хоть и хочется), чтобы не вспугнуть потенциального любовника. По всему видно, что доктор – маменькин сынок, хоть и вырос гигантом: высокий настолько, что халат кажется коротким. А такие маменькины сынки как огня боятся скандальных и волевых бабенок. У него наверняка и мамаша такая же дома: скандальная и властная. И зачем бедному доктору две командирши в доме? Да еще на одной кухне. Это каждый день будут баталии нешуточные между ними: начнут целыми днями скандалить и доказывать друг другу, кто из них больше его любит. А он будет стараться держать нейтралитет: видно же, что бесхребетный парень. Тихоня вырос. В конце концов, он станет дневать и ночевать на работе, лишь бы не идти в этот сумасшедший дом, где сцепились между собой две стервы за любовь одного мужика. Мать и жена будут воевать до бесконечности, пока в конечном счете одна из склочниц не одержит победу, а вторая не уйдет вдаль за горизонт, опустошенная постоянными склоками и раздавленная соперницей…

С такими мыслями хитрый охранник, повидавший жизнь, уселся в кресло возле стойки медсестры и приготовился ждать подношение от невоспитанной толстушки. Хорошо, что доктор зашел. Меньше эта фря будет тут бегать и доставать своими высказываниями. А то весь день ей то его ноги мешают, то он в туалет часто ходит. Почему часто? Всего пару раз и сходил мимо нее. А когда он из буфета бутерброды принес с колбасой, так она вообще разоралась так, что выскочили несколько пациентов в коридор: подумали, что пожар случился. А теперь она, хочешь не хочешь, а вынесет ему поесть. И будет изображать из себя добрую и милосердную девушку. Жаль, что он уже староват для нее. Уж он бы занялся ее воспитанием, коль родители не удосужились привить ей хорошие манеры… В голове охранника мелькали то одна картина наказания хамки, то другая. Потом эти картинки стали складываться в нечто весьма эротическое. Дошло до того, что он представил, как наказывает ее в своей постели… И чего только с голодухи не привидится…

– Наверное, нам так и не дадут спокойно посидеть. Так и будут все время шастать. А я рассчитывал сегодня весело время провести… – завел, как бы между прочим, разговор Сашка, красноречиво оглядывая медсестру.

Зинаида поняла, что если она сейчас что-то кардинальное не придумает, чтобы нейтрализовать наглого охранника, то второй раз врач к ней не придет. И останется она одна и сегодня ночью, и вообще всю свою жизнь будет горе в одиночестве мыкать. Зина поставила старенький чайник кипятиться, положила на тарелку пару свежих булочек и пирожное, которые купила для любимого мужчины и… насыпала в пустую чашку сильного снотворного, рассчитав дозу так, чтобы охранник до самого утра дрых без задних ног. Если охранник любит с сахаром и молоком, она ему так и сделает, как просил. Лишь бы он выпил предназначенную ему дозу. Она даже ласково ему улыбнется, лишь бы он отстал со своими просьбами от них, пусть и не по доброй воле.

Сашка сделал вид, будто не заметил, как Зинаида подсыпала в чашку снотворного. Это точно было снотворное. Он успел прочитать, но состроил такую физиономию, мол, ничего не вижу, ничего не слышу. Изобразил влюбленность, окидывал ее раз за разом плотоядным взглядом, подбадривая тем самым на дальнейшие действия: а то кто ее знает, вдруг у нее совесть внезапно проснется, и она передумает усыплять охранника-попрошайку. Пусть она всю грязную работу за него проделает: охранник и другие стражи останутся живыми и здоровыми. И выспятся, что тоже неплохо. И ему не придется лишний раз кого-то калечить. Добрый он какой-то стал, а это чревато провалом его миссии. Если не случится что-то непредвиденное, то одного охранника можно считать нейтрализованным. Остаются детективы. Но тут все будет проще: они не при исполнении и у них нет никакого оружия. А в рукопашном он любого их этих олухов уконтропупит спокойно. Особенно Саше хотелось намять бока модному павлину, который едва не подверг жизнь его протеже смертельной опасности.

Сашка рассчитывал, что Зина нейтрализует только охранника, но жизнь внесла свои коррективы. Зинаида еще в первый визит ему рассказала, что объект охраняет не только охранник, но и какие-то частные детективы, действующие с молчаливого согласия майора полиции. Детективами оказались модный павлин со своим громадным другом. Друг производил впечатление более серьезное, чем разряженный трусливый павлин. Глядя на этого качка, Саня понял, что с ним пришлось бы немного повозиться. Было ясно, что второй парень наверняка в перестрелках не просто бывал, как случайный зевака, но и принимал деятельное участие. Мало того, сзади его штаны топорщились таким образом, что было понятно: за пояс детектив засунул оружие. Интересно, что он с собой прихватил? Боевой ствол или травмат? Но Сашке повезло. Эти два горе-стражника увидели, как охраннику вынесли горячий чай с булочками, и тут же прилетели с просьбой их подхарчить.

Зинка поняла, что если им не даст снотворного, то эти голодные упыри так и будут сюда нырять то за чаем, то за кофе, то за колбаской и конфетками. Именно такой набор попросили наглые охранники, оглядывая стол такими глазами, что Зинка поняла, насколько она правильно поступила, когда решила этих обормотов опоить снотворным. Пусть поедят и поспят. Ну и пусть, что они приставлены охранять малолетнюю дуру, которая умудрилась вляпаться в какую-то темную историю. Это ее проблемы.

А Зинка в данный момент решает свою проблему. И ее проблема могла решиться именно этой ночью: если она понравится красивому врачу в постели, то он ей сделает предложение руки и сердца. Наверное, он не нищий, и есть у него и квартира, и машина. А если повезет, то в загашнике и дачка обнаружится, куда они его мамашу спровадят, чтобы не мешала им счастливо жить. Она же наверняка захочет внуков? Так будут ей внуки. Но для этого мамаша должна очистить жилплощадь и оставить их с Саней в квартире одних. И тогда наступит рай в отдельно взятой квартире. Зинке до смерти надоело мыкаться по съемным неустроенным квартирам.

Она всем утрет нос: и заклятым подружкам, которые каждый раз с завидным постоянством задают вопрос о замужестве. А потом с притворным сожалением вздыхают. Мол, как же тебя угораздило, Зинуля, до такого возраста дожить и не завести ни мужа, ни детей. Ей объяснять надоело, что она любить хочет. Чтобы домой с радостью бежать, чтобы муж дверь открывал, а она ему на шею с разбега бросалась и от его поцелуев таяла. На что они с ехидством систематически начинали учить ее жизни и рассказывать, что и принцев нет, и возраст у нее такой, что не только принц, но и грузчик уже не позарится. А сами доброхотки – тот еще набор придурков возле себя собрали.

У одной подруги муж – горький пьяница и нигде не работает. И работать не собирается, считая, что все вакансии на бирже труда не стоят его внимания. Трудиться он не любит, зато исправно пропивает все, что зарабатывает подруга каторжным трудом. И чем больше та работала, тем сильнее пил ее муж. У второй – гуляка, который открыто ей изменяет. А у третьей подружки, самой жестокой и беспардонной в своих нравоучениях, муж – типичный маменькин сынок, который во всем слушает свою мать, а мнение жены ни в грош не ставит. Мать с сыночком объединились и дружно вытирают об нее ноги и плюют раз за разом в душу. Наверное, поэтому она такая жестокая с другими людьми, что любви от собственного мужа не видела никогда. Зинаида такое «счастье» не хотела. Она себе нарисовала картинку счастливой жизни. Так и будет жить и с намеченного пути не свернет. А иначе зачем такая семья, в которой никто никому даром не нужен? Когда друг другу супруги настолько надоели, что убить готовы. Тогда уж лучше одной, чем с никчемным мужиком и без любви…

Саша ушел к себе в отделение проверить больных, но обещал через пару часов вернуться. Значит, мужик ей достался порядочный и ответственный. Зина надеялась, что он все-таки вернется. Но Саша все не приходил, и она с горечью поняла, что его чем-то вспугнула. Только чем так и не определила. Наверное, своим темпераментом. Будущий любовник у нее немного стеснительный, и надо было аккуратней его брать на абордаж. Но тогда стадия ухаживания затянулась бы на несколько месяцев, и она не успела бы выйти за него до Нового года. А теперь прям выйдет! Раньше хоть небольшой шанс был его захомутать, а теперь никакого шанса нет. Зинка расстроилась от такого поворота дела. Недолго думая, она напилась с горя, наелась от пуза и спокойно заснула.

Через четыре часа Сашка поднялся на этаж. Охранник спал в кресле, похрапывая, широко открыв рот и раскинув длинные ноги. Сашка посмотрел на него внимательно, подозревая, что тот притворяется. Хотя навряд ли: кружка из-под кофе пустая, пирожное и булочки съедены, на тарелке ни крошки. Поза у стража слишком расслабленная. Пульс спокойный. Сашка на всякий случай вытащил у него из кобуры пистолет и засунул себе за пояс. Потом под подушку медсестре положит. Пусть охранник понервничает маленько: будет знать, как надо объект охранять. Им должны были в голову вдолбить: никакую еду и никакие напитки из чужих, даже самых проверенных рук не брать, когда стоишь на посту. А то ишь, расслабился: развалился в кресле, как у себя дома. Ему доверили чужую жизнь охранять, а он думает, что это посиделки деревенские на завалинке. Из-за его расхлябанности девчонку убить могли…

Сашка пошел проверить горе-детективов. Один спит на пустой кровати, свернувшись в позу эмбриона, еще и губами причмокивает. Детский сад, штаны на лямках. Защитная поза. Значит, перепугался бедолага, когда киллера увидел и понял, что его самого убить могут. Ему под подушку Сашка и засунул пистолет охранника, предварительно вытащив магазин с патронами. А качок разлегся на вторую кровать. Под ним уже лежало что-то напоминающее женское тело. Сашка решил, что женское. Отделение-то женское, поэтому неоткуда здесь мужику взяться. И качок этот наверняка баб любит: по нему видно было, как он на женский пол реагировал. Сашка за ними следил какое-то время: их в конторе учили, что не надо соваться в гущу событий сгоряча и без соответствующих разведданных. Он и сканировал обстановку в отделение, оставаясь незаметным. Интересные детективы: один в нарушение устава караульной службы при выполнении задачи по охране объекта обожрался снотворного, а второй на пост девку приволок. Пипец, как девчонке повезло с охранниками: пристрелят ее, и никто не спохватится. Два олуха будут спать, а третий бабенку бедовую трахать. Хорошо бы, чтобы гулящая девка спала: не хотелось Саше бить девушку, пусть и слабую на передок, чтобы отключить. А лишний свидетель ему не нужен. «Доктор» подошел, отдернул одеяло и понял, что это обманный трюк со свернутыми в виде тела одеялами и подушками. Значит, решили ловить киллера на живца. Господи, кто этим кретинам выдал лицензии? Качок лежал сверху на импровизированной кукле, страстно обнимал ее и постанывал. Сны эротические снятся наверняка…

До этого Сашка посмотрел по окнам. Эти идиоты, которые назывались детективами, перевезли объект в другую палату и там закрыли жалюзи. С таким же успехом они могли поставить на окне палаты крестик. Они все равно что пометили палату, куда отволокли кровать с объектом. Сашка не спешил, но и не медлил: всегда дело может пойти не так, как распланировал. Поэтому он просто зашел в палату, нашел объект, не включая свет, чисто интуитивно пошел к ее кровати. Идиоты думали, что спрятали ее: они поставили кровать напротив двери. Переложить объект на каталку и выкатить ее в коридор было делом двух минут. Через пять минут Сашка уже мчался по подземному переходу между зданиями, перегоняя каталку с пациенткой на борту в соседний корпус. У соседнего корпуса за кустами стоит его машина. Сашка ее заранее перегнал в удобное место, чтобы лишний раз не светиться под камерами. В переходе он предпочел поторопиться: здесь было замкнутое прямое пространство, и даже спрятаться от пуль будет некуда. Добежал до середины перехода. И тут его ждало разочарование…

– Ку-ку, мой мальчик! – гулким эхом разнеслось по переходу.

– Ну! – крикнул в темноту Сашка.

– Не нукай, не запряг! Тебе что было сказано?

– Кем? Мне многое говорили…

– Тебя просили не мешаться, а ты лезешь под ноги.

– И?

– Тебе говорили, чтобы линял?

– Ну?

– Почему не уехал, как сказали?

– Не мог.

– Ты идиот?

– Нет.

– Кончай его! Он правда достал! – раздался второй голос.

– Оружие на пол! – скомандовали из темноты.

Сашка понял, что напоролся на того самого добряка, который его уже однажды пожалел. Вдруг и сейчас повезет? Если бы хотели убить, то убили бы сразу. А так фиг с ним, с пистолетом. В машине еще один есть. И на даче куча оружия. Одним стволом больше, одним меньше, не суть важно. Сашка кинул пистолет в сторону говорившего. От стены отделилась фигура и пошла к нему. А классно они замаскировались. Он бы мимо пробежал и не заметил их, так они слились в темноте со стеной. Сашка решил, что не будет сопротивляться. Его тщательно обыскали, пока второй держал на мушке. Потом ему скомандовали повернуться спиной. Он почувствовал удар и потерял сознание.

– Что с ним делать будем? – спросил тот, который вырубил строптивца.

– Ничего. Пусть полежит. Ему полезно.

– А с ней?

– Назад откачу.

– Ее же убьют…

– И что? Нам наживка нужна.

– Жалко девку.

– А кого тебе не жалко, Петрович? Можно подумать, мне не жалко. Ладно, ты здесь оставайся, а я покачу подарочек нашему другу. А то он припрется, а тушки на месте нет.

– Побойся Бога, Коля!

– Какого? Если верить верующим, то богов много… Какого надо бояться?

– Безбожник.

– Зато ты исусик… Жалко ему… Себя пожалей…

С ворчанием напарник богобоязненного киллера повез каталку назад. Сашка быстро пришел в себя. Черепушка у него крепкая и к ударам он привык, потому что в свое время боксом занимался. Он специально притворился бессознательной ветошью и слушал, что будет происходить. Когда напарники разделились, он выждал момент и напал на своего визави. Петрович не ожидал сопротивления от поверженного парня и немного расслабился. Нарушая все инструкции, он стоял рядом с оглушенным врагом и беззаботно курил. За что и поплатился. Им наверняка в конторе втолковывали, что от поверженного, но недобитого врага надо всегда ждать нападения. Сашка был сильнее мужика и мощнее. Да и моложе, что давало ему явное преимущество. Бил расчетливо, с целью сразу обезвредить, но убивать не стал. Нет у него такой задачи. Да и они его пожалели, поэтому он сделал своего рода ответную любезность добрякам. Обнулил партию: теперь у них боевая ничья и можно по новой начинать игру. Просто связал раззяву, прислонил к стене, заткнув ему рот импровизированным кляпом. Притом он заранее извинился за доставленное неудобство. Этакий культурный оппонент. Телефон у Петровича забрал: а то вдруг тот позвонит напарнику и предупредит. Это Сашке ни к чему: только осложнит непростую ситуацию. Он оставит аппарат у детективов на кровати: приглянулся ему модный павлин, поэтому именно на его уютной кроватке Сашка сделает склад «потерянных» вещей…

Когда Сашка добежал до отделения, его оппонента уже не было, а девчонка, как ни в чем не бывало, лежала рядом с детективами в одной палате и спокойно спала. Сашка не мог понять, как можно спать, когда тебя на такой скорости перевозят на дребезжащей каталке по выщербленному полу. У него возникла новая задача: надо найти новый путь выхода из больницы. Старым путем не уйдешь. Там переход перекрыт. И его оппоненты очень злы: в таком состоянии пристрелить сгоряча могут. Особенно Петрович, которому Саня намял бока. Верующий он или нет, а уже предлагал пристрелить оппонента.

Поэтому Сашка стал рассуждать на ходу. Спустился вниз на лифте, но пошел не по старому пути, а в обратную сторону. И попал в другой корпус. Тормозить не стал, а просто на лифте начал подниматься на этаж. На первом была урология. Стало быть, мужики лежат, и ее к ним не приткнешь никаким макаром. В первый же день объект обнаружат и выпрут с позором из отделения. Или не выпрут, а станут приставать, что еще хуже. На втором были сердечники. К ним ее определить тоже никак не получится. Не та возрастная категория. Ей в кардиологии точно делать нечего: сразу будет ее возраст бросаться в глаза. Еще долбанет инфаркт от ее красоты неписанной, какого-нибудь молодящегося старичка. Зачем грех на душу брать? На третьем этаже располагалась гинекология. Это отделение ей еще рано посещать, да и выгонят ребенка из этого отделения сразу. Не с позором и ехидным улюлюканьем, как из урологии, но выгонят. А вот на четвертом этаже было детское отделение. В самый раз. Во-первых, здесь охраны больше, женского пола в виде врачей в избытке. И дети, случись что, такой крик поднимут, что киллеру самому спасаться бегством придется. Во-вторых, искать ее в детском отделении никто не будет. Сначала прочешут территорию, потом все складские и служебные помещения и потом уже станут проверять нереальные версии. До этого времени он ее уже заберет отсюда. Сашка закатил ее в самую дальнюю палату и быстро помчался подготавливать грамотный отход из больнички. Спящая красавица дрыхла на своей новой кровати и даже не шелохнулась. Ну и нервы у крошки!

Тем временем неудавшиеся оппоненты Сашки решали, что им теперь делать. Когда вернулся напарник, то Петрович сидел, прислонившись к стене и злился. При этом злился не на себя за свой непрофессионализм, а на этого наглого и самодовольного сопляка, который так коварно его обманул с обмороком. Колян, когда увидел связанного напарника у стены, стал ржать.

– В вашем поединке победила молодость?

– Смешно тебе? – наехал Петрович на коллегу, когда его развязали.

– А то! Когда еще увидишь, как опытного служаку обвел вокруг пальца какой-то исполнитель.

– Он и тебя обвел…

– Ладно, пойдем его искать. Ты уж больше не попадись на его удочку.

– Пристрелю…

– Вот видишь. А говорил про веру, про Бога… Как только сопляк тебя обошел, так и убить его готов, и на куски порвать. Вот и вся твоя вера… А как же не убий? – ехидно спросил Колян.

– Пошли, демагог… – зло пробурчал Петрович.

Первым делом они проверили, на месте ли приманка. Ее в палате не было. Значит, исполнитель ее опять украл у них из-под носа. Вот неугомонный. Они прочесали всю больницу, включая парковую зону с прилегающей территорией. И не нашли ни приманку, ни наглеца, что разрушил их планы. Колян пожалел, что не связал этого шустрика, но сделанного назад не воротишь. О том, что зря не пристрелил его в первый раз, Николай даже и не подумал. Как завтра будут отчитываться о проделанной работе? Они конкретно напортачили: наживки нет, исполнителя упустили, киллера не поймали. Опростоволосились…

Сашка знал, что сейчас лучше не высовываться. Поэтому пошел в гости к местному дворнику, с которым познакомился, изображая из себя врача. Чтобы завязать знакомство, достаточно было уважительно обратиться к работнику совка, метлы и лома. Звали его Гайрат. В кандейке у дворника и отсиживался вежливый «врач». Это было тесноватое и душное служебное помещение. Гайрат в кандейке почти не бывал, постоянно работая на территории: то снег убирал, то лед скалывал, то песком посыпал скользкие места. Но само существование своего личного угла было для дворника не лишним: при крайней необходимости там можно было поспать, поесть и даже пожить, если больше негде было прислонить голову. Сначала Гайрат снимал квартиру с такими же приезжими мигрантами из общего советского прошлого, но потом подумал, что зачем деньги тратить, если он в той квартире бывает всего пять часов в сутки. И шумно там, и народу много. Не нравилось ему в той квартире. Так и получилось, что он съехал из квартиры в это помещение, стал его постепенно приводить в порядок, подгоняя весь «дизайн» под свой вкус. И скоро он стал считать эту маленькую кандейку своим домом. И выгода двойная: деньги экономит, никто не бегает и не орет как умалишенный. Тишина и покой. На это явное нарушение правил все в больнице смотрели сквозь пальцы. Гайрат в качестве жеста доброй воли старался всем угодить и больничный двор убирал так, чтобы не было к его работе нареканий.