Текст книги "Последний подарок детству"

Ученик – Учитель – Урок – основа любой школы. Так наивно думает мама. Ха-ха-ха… Три раза ха-ха-ха!

На самом деле всем на это наплевать!

Никто никогда не имеет права вторгаться в этот процесс. В этом – основа воспитания личности Гражданина Страны.

Бедная-бедная мамочка! Ха-ха-ха!! Сто раз хаха-ха…

Какие личности нужны, какой стране? Нужно стадо, быдло, которым удобно управлять!

В тот же день все это мама пыталась сказать директрисе, но та ждала какую-то проверку, и ей было не до высоких педагогических истин. О них она сама могла красиво говорить с высоких трибун, а тут, в обычной жизни, учителя ее раздражали, детей она уже давно ненавидела, а родителей воспринимала с позиции «даст – не даст». Любая же проверка могла закончиться снятием с должности.

Вместе с завхозом, не жалея оскорбительных слов, вылили на маму, как говорится, ведро помоев и ключа от кабинета не дали.

И маме не оставалось ничего другого, кроме как написать заявление без сохранения заработной платы на этот день и поехать за ключом в другой район города, а это с пробками часа три по времени в оба конца, на что директриса тут же среагировала в своей обычной хамской манере:

– А с чего ты взяла, что я его подпишу? Это будет прогул, и сама знаешь, какая статья будет при расчете.

Вот тогда мама и написала заявление по собственному желанию, и директриса тут же это заявление подписала. Мама уехала за ключом, чтобы забрать личные вещи из кабинета, но когда вернулась, ее 37 кабинет был открыт, ключ лежал на столе, а в школе уже рыдали директриса и завхозиха. Оказывается, по каким-то каналам ученики узнали, что мама увольняется. Они вышли на крыльцо и на видеокамеру высказали все, что думали и знали про администрацию школы. А одна девочка даже сказала:

– Если из школы уйдет Наталья Сергеевна, я сброшусь с девятого этажа. В своей предсмертной записке напишу, что есть еще такие учителя, ради которых и жизнь не страшно отдать, и там же укажу причину смерти: увольнение любимого учителя директором школы.

Как бы там дальше ни было, директриса была очень умным человеком, потому и сидела в своем кресле не один десяток лет, даже звание заслуженного учителя России себе выбила, не дав ни одного открытого урока, не поучаствовав ни в одном профессиональном конкурсе. Просто так, плечами отодвинула действительно достойных звания учителей, нагло и бессовестно присвоив результаты их труда себе. Сомневаетесь? Посмотрите!

В России что ни директор школы – то заслуженный учитель. В «заслуженных учителях» быстро оказываются и их дочки-сыночки. Да и школы переходят в наследство из поколения в поколение, а не только звания.

Можно снять шляпу, как говорил Сашин дед, перед теми директорами, которые смогли выдвинуть действительно настоящих учителей на звание «заслуженный».

Короче, эту ситуацию погасила сама директриса. Мамино заявление было порвано, но она написала новое, и тут уже дети упросили маму остаться в школе.

– Мы вас в обиду не дадим, нам осталось учиться в этой школе три года, нас выпустите и… уходите.

– Пока мы с вами, вас никто не оскорбит, не обидит.

– Вы нам нужны… Нас в этой школе никто никогда не понимал…

– Вы понимаете, что вы под нашей охраной? Они просто не посмеют…

Как ругался дома папа, он просто орал, что надо уходить из этой коррумпированной школы, что вокруг полно других школ – сотни, но мама сказала, что пообещала… детям…

Как вам это нравится?

И вот уже третий год она держит оборону против этой преступной администрации.

Взять хоть последнюю историю с учительским конкурсом. Бедным педагогам в нашей стране спокойно жить не дают…

Мама рассказывала про конкурс папе в спальне, а Саша с Сонькой все опять подслушали. Те еще шпионки – заранее под родительскую кровать залезли. Ладно б только про мамины секреты узнали, так еще ж чуть не стали свидетелями зачатия очередного ребенка… Товарищи взрослые! Укладываясь спать, обязательно заглядывайте под кровати!

Во второй части прослушивания ничего интересного, как кроме ахов-вздохов не было, а как выбираются лучшие учителя России мама папе со слезами поведала…

– Уважаемые коллеги! Сегодня мы заканчиваем наш педсовет голосованием. Я вам предлагаю кандидатуры на Всероссийский конкурс лучших учителей России. Голосуем поименно.

– Татьяна Ивановна?

– Все «за».

– Марина Владимировна?

– Все «за».

– Наталья Сергеевна?

– Все «за»? А я – против этой кандидатуры. Уважаемые коллеги, Наталья Сергеевна – самый недостойный учитель нашей школы, она зомбирует учеников. Помните ту историю, когда меня шантажировали ученики в связи с ее увольнением? А еще она подрабатывает в 84 лицее, приносит им грамоты, а не нам. Давайте еще раз проголосуем. Думаю, что вы меня поддержите. Это не тот учитель, кого мы можем рекомендовать… Что? Все «за»? Я же вам изложила свою позицию!

Саша помнит, как мама рассказывала папе:

– Я вышла, и было так хорошо на душе, что несмотря на призывы директора, учителя проголосовали за мою кандидатуру, не побоялись.

– Чего бы им бояться? Сама говорила, что про нее в кулуарах рассказывают. Взяточница, воровка…

– Да понятно… Но как я им всем благодарна, понимаешь, могли же и «против» проголосовать. Она вообще по-подлому поступила, уже все документы были готовы, нет бы сразу в лицо сказать, что не достойна, что не имею права участвовать! Столько времени убито было! Так обидно!

– Твои коллеги не без глаз, они что, не видят, как ты пашешь?

– Обида, понимаешь, обида меня душила, и я пошла в кабинет директора, говорю ей: «Людмила Евгеньевна, вы так себя некрасиво повели на педсовете. Неужели я мало грамот школе приношу? И в лицей на подработку пошла не от хорошей жизни. Вы прекрасно знаете, сколько я у вас получаю. Ну хорошо, я не буду участвовать в конкурсе, сниму свою кандидатуру, раз вы так против, но свою работу с результатами моих учеников я отправлю на сайт министерства образования с комментариями, как меня на конкурс не “пущали”, хорошо?»

И тут, представляешь, директриса говорит ласково так, я даже растерялась: «Принеси-ка мне твою трудовую, я в нее забыла одну благодарность вписать».

Мама тогда от возмущения даже задыхаться начала, папа ее утешал как мог.

– Видишь, она мгновенно перестроилась, как только поняла, что я молчать не стану. Какая подлая! Никогда я ей не прощу Ольгу Демидову, она тогда, перед смертью, приезжала ко мне попрощаться. Знаешь, Оленька тогда сказала мне, что заболела из-за нее, от ее беспросветного хамства, изощренного унижения. Ты ведь должен ее помнить? Как же она тогда сказала? Вспомнила: «Вот увидишь, Наташка, эта директриса загнала меня в могилу, а потом на поминках будет разливать кисель и говорить, какой же я была талантливой учительницей».

Как в воду глядела, на сорок дней нас собрала сестра Оленьки в ее квартире – она жила рядом со школой – сидели, хорошо так поминали, вдруг явилась эта с кастрюлей киселя из школьной столовой, уже поддатая, и давай Ольгу хвалить. Так противно стало… Многие сразу ушли с поминок. Сейчас только поняла, что она до сих пор обожает человека загонять в стрессовую ситуацию, наслаждаться его переживаниями, болезнью, смертью. Вспоминаю, кого бы ни хоронили, всегда в центр норовит усесться, поближе к родне, к гробу – может, от горя питается? Кто она после этого? Как же такие люди называются, которые питаются чужой энергией?

Родители ушли в ванную, Саша с Сонькой по-пластунски поползли в свою комнату. Еле успели, родители всегда вечером заглядывали к своим ненаглядным доченькам – одеяла подоткнуть, подушки поправить, лишний раз полюбоваться…

– Красавицы!

– Доченьки!

– Слушай, ну какие же они разные!

– Одна – мамина, другая – папина. Разные, но такие родные!

Вроде на год и отстала администрация от мамы, и конкурс она выиграла, хоть и лишь на областном уровне, и все вроде устаканилось, как на подмогу администрации явился сам министр образования. Он придумал – а может, его окружение – «Оценочные листы» деятельности педагога, по которым начислялись премиальные учителям за сверхурочные часы, олимпиады, конкурсы и прочую деятельность баллы, значительно повышающие зарплату.

И знаете, кто в школе стал получать самую маленькую зарплату? Догадались? Конечно, мама. Потому что даже этот умный министр – а он должен быть самым умным, раз назначен быть министром – не учел российского менталитета. Ведь во всех школах России, у всех директоров есть дочки-сыночки, которые, к примеру, ипотеку выплачивают или кучу других кредитов… Им всем нужна бо-о-ольшая зарплата, вот так-у-у-ща-а-а-я, а таким, как мама… зарплата вообще не нужна. Они и так любят и детей, и свою работу. Им можно не платить, они и так испытывают кайф и восторг оттого, что им вообще позволяют учить. С них даже можно брать за вход в школу – о-о-о, какой доход государству! – за каждый урок. Они, эти ненормальные педагоги, готовы свои копейки тратить на грамоты и призы, торты и игрушки своим ученикам. Таких учителей, как мама, давно бы выгнали изо всех школ, но боятся, что дети взбунтуются или администрация аттестацию не пройдет… Так что нужны эти фанатички, которые, кстати, и результатов высоких для школ добиваются.

В общем, учиться в школе Саша не хотела, сами понимаете, по каким причинам. Хотя… на уроках у мамы Саше нравилось. Как та шутит, устраивает игры, хвалит детей, придумывает такие задания, что дети все до одного тянут руки, а когда уходят, всегда говорят:

– Спасибо за урок!

МАМА

– Наталья Сергеевна, икону возьмите!

Как же он надоел со своим мотоциклом вместе. Уроки вести невозможно. В жаркий день окна не открыть. Как только сходит снег, Димка Подцепин собственной персоной нарезает круги на своем драндулете. И тарахтит, и тарахтит. Понятно, что хорошо, что ребенок сам себя нашел, увлечен делом, не болтается. Сам собрал мотоцикл. Сколько же от него шума! Эта постоянно вопящая и визжащая толпа его поклонников!.. Катает всех по очереди… Мотодром, а не школа. Понятное дело, пусть лучше на школьном дворе, на глазах, так сказать, осваивает технику. На большую дорогу выбираться и рановато, и опасно.

– Димка, а ты ее где нашел?

– На помойке.

Во-во, все с помойки мне и несите. Небольшая доска, в черноте еле-еле угадываются очертания Божьей матери. На правой руке держит Богомладенца. Надо бы посмотреть, что за тип иконы.

– На помойке? Чего тебя туда занесло?

– Я детали там искал для мотоцикла.

– Дим, так ты же себе мотоцикл собрал?

– Андрюха, друг, просит ему собрать. Вместе кататься будем. На багажнике ему надоело, вот и приходится по помойкам шариться. А икону я спиртом протер. Берите, она чистая!

А сам стоя на мотоцикле перекатывается. Тот еще каскадер! Икону сунул мне в окно.

– Дим, а почему икону ты мне принес, а не домой, а?

– Так я подумал, что она вам нужнее, детям будете показывать и рассказывать. Да и дома у меня никто не верит в Бога.

Вздернутый нос, ярко-синие глаза, чумазое лицо и руки в мазуте… Ох, Димка, Димка, найдешь еще заразу какую-нибудь на своей помойке…

– Смотрите, я научился кататься стоя!

Делает круг, демонстрируя свои умения: стоя, без рук, задом наперед. Циркач!!

– Молодец, уже за деньги можешь выступать. Вот так бы и на математике, да, Дим?

– Да она мне зачем? Я летом на стройке работал, каждый день по пятьсот рублей зарабатывал. Мог и больше, но не хотел. Вот вы вон сколько учились, а сколько в день зарабатываете?

– Да разве в деньгах счастье? Вот смотри: сегодня день еще не закончился – а я уже и подарок от тебя получила, и цирковое представление ты мне устроил. А мои уроки? Сам знаешь – сплошное счастье, так же?

– Еще бы! У вас предмет прикольный! Музыка!

– Вот и я тебе о том же. Главное – себя найти.

– А гонщики много зарабатывают?

– Не знаю. Почитай в Интернете про Шумахера. Это очень опасная работа. Наверное, и платят хорошо. Видишь, ты же сам и мотоцикл собрал, а это, мне кажется, очень хорошо для профессии, когда в технике разбираешься от и до. Дерзай! За икону спасибо, как ты только понял, что это икона-то?

– Да я сначала отбросил, а потом вроде как лик увидел. Да и на уроке вы интересно рассказывали. Про Марию. Мне и музыка Каччини понравилась. Ну, поехали, Дрон, прыгай!

…Уже на выходе всех учителей развернули, собрали в кабинете директора. Срочное совещание! Все журналы по технике безопасности сюда, все инструкции по ПДД сюда, все беседы, все-все сюда!

– Даже не знаю, как мы, коллеги, будем выкручиваться. У нас ЧП.

Директриса вся в пятнах, глаза блуждают. Не лучше выглядят и завучи.

– Да этого и следовало ожидать, у всех на глазах, ведь все понимали, что добром не кончится. Сейчас позвонили из полиции – под Камазом погиб наш ученик Дмитрий Подцепин. Дал порулить своему другу Андрею Нагайцеву, у того ни царапины, а Диму, бедного… соскребали с асфальта.

Жуткая тишина.

Час назад – живой веселый ребенок, так и стоит перед глазами – весь в мазуте, вот вам икона… Скажи об этой встрече, так и будешь крайней…

А провели ли вы беседу? А позвонили ли вы родителям? А почему не предупредили о возможных последствиях?

Господи, ведь последнее, что сделал ребенок – нашел икону на помойке, не оставил, принес тебе. Почему Господь его не уберег?

Как это он сказал? Детям будете показывать и рассказывать…

Потрясенные учителя разбрелись по кабинетам. Домой, естественно, никто не ушел. На свет извлекались журналы инструктажей по технике безопасности, протоколы родительских собраний. Вот расписка от мамы Димы, оплаченные штрафы… На что надеялись? Семиклассник. Жизнь оборвалась на четырнадцатом году. Кроме помоек, еще познал ощущение скорости. На столе – последний подарок Димки.

То ли от спирта, то ли чудо церковное, но только икона, пока шло совещание, расцвела. Заалел мафорий, печальные глаза Божьей матери окрасились в карий цвет. Появились золотистые звезды. Была практически черная доска, то ли изъеденная жучками, то ли кто-то ее пробивал гвоздями… И вдруг такое чудо. Иисус все еще был как бы в дымке, но и он проступал все явственнее. На этой иконе он изображен подростком, своей рукой он перекрещивает всех, кто обращается за помощью. Сразу всплыло и название иконы «Праворучица». Известная икона. Первую сам апостол Лука создал. Вот и надписи проявились. Очень хорошая икона. Какой варвар тебя выбросил? Димка, Димка, горе-то какое! Почему же не оберегла ты ребенка? Может, если б не отдал мне, защитила бы?

– Молишься? Нам всем теперь молиться день и ночь надо будет. Деньги на похороны сдавай. Мать Подцепина в школе. Она обвиняет только себя, школа ни при чем. Так и говорит, что и сны ей снились нехорошие, и предчувствия были. Ребенок безотцовщина… Мужик растет, как лишить мужского увлечения?

Председатель профсоюзного комитета Ирина Анатольевна как всегда собрана, деловита.

– Да вот смотрю, любуюсь. Знаешь, мне час назад ее сам Димка отдал. Сказал, что на помойке нашел.

– Иди матери отдай, пусть память о ребенке будет.

– Да нет, он принес мне и сказал, чтобы я детям ее показывала и рассказывала. Домой он и сам бы отнес, но сказал, что дома никто не верит в Бога.

– Ну что, тогда это твоя память и твоя молитва о душе Димки. Знаешь, ты еще подумай, как лучше проводить его в последний путь. Надо, чтобы дети поняли, что опасно собирать мотоциклы, опасно ездить по дорогам. Ты же лучше всех в школе сможешь и придумать, и сказать, и организовать. Ты же наша творческая личность! Мне директриса задание дала, да я могу только деньги собрать.

Вот они все такие, эти профсоюзные деятели. На них пахать при их энергичности надо. Как точно Эльдар Рязанов подметил в них типичную суетливость, «боль за весь коллектив» в «Служебном романе»! Как они любят-то быть на виду!

– Знаешь, и жить опасно. А Димка прожил свою короткую жизнь ярко. На скорости. Потом представь, когда в твоих руках железо оживает… Это дорогого стоит! Не собираюсь я на смерти ребенка бурную воспитательную деятельность развивать! Дети лучше нас с тобой понимают и оценивают эту ситуацию. Молиться о душе Димки буду. Всегда. Ведь не зря он вспомнил обо мне, когда нашел эту деревяшку, не отбросил, понял ведь, что икона это. Она ж, смотри, на глазах расцветает! Мне говорили про это свойство икон, но чтобы видеть воочию… Смотри, как четко проступил Иисус. И это все за те пять минут, что ты здесь.

– Слушай, ее надо в церковь, там ее место…

– Ирина Анатольевна, у нас на Руси всегда существовало такое понятие, как воля умершего. Знаешь, мне эта икона с каждой секундой все дороже становится. Да еще и накануне Пасхи пришла ко мне…

– Вот теперь у нас тихо будет, можно будет окна открывать, а то и в классе погибаешь от жары, окно откроешь, голоса своего не слышишь, да и детки только в окно и смотрели, как он круги нарезал. Отъездил свое, царство ему небесное, отъездил. Точно, в воскресенье ж Пасха! Так Димка наш еще и в рай угодил, да?..

Интернет наконец-то включился. Да, все правильно… «Икона, по преданию, создана апостолом и евангелистом Лукой. Название объясняется тем, что Матерь держит Богомладенца на правой руке. В Афинах построен большой храм в честь этой иконы. Сама Богородица, увидев работу Луки, сказала: “Благодать рожденного от Меня и Моя пребудет с образом сим”. Копия этой иконы еще есть в монастыре святой Екатерины на Синае».

Димка, Димочка, спасибо, родной, спасибо… Во умилении и сокрушении сердца моего молю Тя, Господи, помяни во Царствии Твоем душу усопшаго раба твоего Дмитрия и сотвори ему вечную память.

Глава III
Жизнь – это кладбище желаний

Запад или Восток —

Всюду одна и та же беда.

Ветер равно холодный.

Мацуо Басе

Утром следующего дня Саша уже с открытия вертелась у витрины магазина. Знакомой продавщицы не было. Промаявшись и прождав около часа, Саша собиралась уходить, когда на велосипеде подъехала старшая сестра Соня.

– Так вот ты где! Мы тебя потеряли! Ох, и получишь ты от мамы! Быстро домой!

Ее взгляд натолкнулся на куколку в витрине.

– О, точно гейша! Давай, Саша, шуруй домой! Зенки свои таращит тут! У нас мама столько денег за два месяца даже не получит.

Соня на велике проехалась туда-сюда. Ох, и дура эта Сашка.

– Слышишь, ты, дуреха, ее тебе не купят ни-ког-да! Заруби себе на носу! Не купят, хоть залюбуйся!

– Соня, а давай поедем вместе? Повези меня на багажнике, а?

– Вот еще… Как приперлась сюда, так и топай обратно!

Нарезая на скорости круги возле сестренки, она крикнула в очередном вираже:

– Ты ногами топай, а сама глазками – в землю, может, повезет и денежку найдешь. Денежку найдешь, купишь свою гейшу.

…Может, и… правда? Саша шла и добросовестно смотрела себе под ноги. В прошлом году она вот так на этом месте нашла целых пять тысяч рублей. Вот бы их сейчас! А тогда… Зажав деньги в кулачок, она принесла их старшей сестре.

Хитрюга Сонька сразу повела Сашу в кафе, и там они перепробовали все сорта мороженого, потом накупили конфет и угостили всех знакомых детей.

На улице Мира – веселый народ…

Парампа-па-па-па-па-рампа-па-па-пам… В тот день действительно на улице Мира был детский рай и ми-и-ир!

Щедрая Сонька тратила деньги с умом: девчонкам – скакалки, мальчишкам – футбольный мяч. И те всем скопом, пока девчонки разбирали между собой скакалки, пинали этот единственный мяч друг другу, но сколько шума, сколько крика! Сколько радости! С мальчишками всегда так! На оставшиеся деньги Сонька, построив детей парами, повела всех кататься на карусели. Так дружно и весело детвора с улицы Мира не жила никогда! Авторитет Соньки мгновенно вырос, тогда как про Сашу забыли. Ей стало плохо на карусели, от съеденных сладостей рвало, а когда полегчало, она уснула на скамейке… Там ее и нашла полиция и передала родителям. Никто на улице не узнал, что деньги нашла она. Как это Соньке всегда удается оказываться в главных? Хитрость что ли какую знает? Или это ее непонятное слово «тактика» помогает?

А досталось им на следующий день, когда папа и мама узнали про все: про пять тысяч, про мороженое, про конфеты и скакалки, про карусель, про тот самый футбольный мяч…

Папа, отобрав мяч у мальчишек, пинал его, подкидывал, то и дело повторяя:

– Да, мама, у нас с тобой очень грустная перспектива…

Бац-бац – мяч в воздух, в самое небо, к земле…

– Вот представь, мы с тобой в бедности, в старости, – мяч вновь улетает в самые облака, – а доченьки наши в это время деньги нашли или заработали – и сразу тратить на друзей… Ну а кто такие родители?..

Мяч летит в стену, приклеивается к папиной руке, опять, крутясь, в небо:

– Мы с тобой – случайные люди на этой планете. Подумаешь, жизнь дали, – мяч ритмично отстукивает под умелыми руками папы, – главное – друзья, главное – их развлечь… Заметь: каким-то соседским детишкам – скакалки, сладости, мячи, карусели… А про нас, родителей, даже и не вспомнили…

Папа не на шутку разыгрался с мячом – и с поворотом, и через голову, и через ногу.

Каждый приемчик с мячом буквально припечатывал малолетних преступниц:

– Папа, мы нашли пять тысяч!

– Папа, ты давно мечтал поменять летнюю резину…

– Папа, а может, мы построим беседку на даче?

И каждый раз – бац-бац-бац мячом то об асфальт, то об стену дома…

Лучше бы по голове: бац-бац-бац…

Мячик крутанулся в воздухе, перелетел через палисадник, запрыгал около мальчишек, те радостно возобновили прерванную игру.

– О чем ты говоришь? Это все твое воспитание! Это ты их карманными деньгами избаловал, – пошла тяжелая артиллерия от мамы, – вот и вырастили транжирами! Пять тысяч истратить за один день! Пошли уже домой, там поговорим. Устроил спектакль!

Мама горевала по-настоящему. Лучше бы мячом от папы – бац-бац в голову иль по почкам…

– Я же месяц в школе работаю, чтобы всего на тысячу больше получить… Да за эти деньги, Соня, мы бы тебе новые туфли купили… Платье-то концертное еще как раз, а туфли малы… Как играть будешь? Пальцы скрючишь, да?! Опять же – Саша выросла, ей срочно на осень надо покупать и куртку, и сапоги… Эх девочки-доченьки… В один день пять тысяч промотали…

Смотри-смотри, Саша, под ноги… Может, еще раз повезет? Вот дурында тоже! Зачем она тогда эту денежку сестре отдала? Можно было спрятать… и… копить, копить, а потом прийти в магазин, отдать всю эту кучу денег за куклу, за красавицу, пусть и Гейшу… У японцев все по-особому…

«Всюду вишня в цвету… И куда ни кинешь взгляд…»

Здорово поет эта продавщица. Про Хиросиму и Нагасаки знает…

Папа всегда деньги дает. Он так и говорит:

– У девчонок должны быть свои карманные деньги.

Особенно папа поощряет их за домашний труд. Мама в таких случаях ворчит:

– Что же ты мне тогда денег не даешь? Я-то больше них работаю по дому…

На что папа всегда парирует:

– Ну-у, ты – девочка большая, этот процесс у тебя уже на сознательном уровне, а девчонок надо поощрять, поощряя – приучать, приучая – награждать…

Кстати, еще Соньке платит сто рублей за каждую пятерку в школе, но вычитает сразу пятьсот, если та приносит двойку. У Соньки всегда есть карманные деньги, потому что она умная, учится только на пятерки, а двойки получает только за поведение, когда ее достают учителя и она злонамеренно срывает их уроки. Правда, это случается очень-очень редко, и надо достать Соньку сильно-сильно, а получается это не у всех учителей…

До дома еще целый квартал. Смотри, Саша, под ноги, смотри… Это твоя последняя надежда. Почему все так несправедливо? Всего-навсего какая-то там японская кукла, правда, ручной работы, коллекционная. Зачем тогда вообще жить, если даже куклу и ту купить не можешь? Обиднее всего, что у кого-то все желания исполняются, взять, к примеру, сестру Соню, а тут…

Единственное желание – восхитительная японская куколка, но приходится это вот свое заветное желание хоронить в душе. Плачь, не плачь, а права Соня, не увидеть ей Гейшу, как своих ушей…

Эх, жизнь – кладбище желаний!

Сколько их было, столько и пришлось похоронить… Саша начала вспоминать свои желания. Их было немного – таких, чтоб прям голова кружилась, или бы ручки-ножки тряслись, в горле бы пересыхало. Но что особенно обидно – все они были недостижимыми… Мертвыми… Правда, жизнь – кладбище желаний. Сто раз можно это прошептать, проорать, а что толку? Кто услышит и взмахнет волшебной палочкой? Помнится, у подружки старшей сестры, Люськи, появился тойтерьер, это такая крошечная собачка на тоненьких лапках. Прыгучая, как кенгуру, игручая, как американская мультяшка, и при этом дрожащая, как листок на ветру. Ее так и хочется прижать к самому сердцу.

Побегала, позабавлялась тогда с ней Саша, попримеряла на нее всякие гламурные комбезы и поняла, что вот такой «комочек жизни» просто обязан поселиться в их доме. Только рот открыла – мама строгим голосом в этой радости ей отказала.

А шельма Сонька всего лишь просто подержала Сарру, ну собачку-то эту, той-терьера, погладила ее темно-коричневую шерстку, чмокнула во влажный носик и тут же выработала целую тактику. Да-да-да, она потом так заявила младшей сестренке, что главное в жизни – это твердо знать, чего ты хочешь, уметь вырабатывать тактику, вот тогда точно всего добьешься.

Да… Эта вот непонятная тактика Соньке всегда помогает… Ведь не прошло и недели, как мамина подруга, тетя Валера, подарила ей добермана. Ведь что обидно, в крошечной собачке отказано, а тут тебе, пожалуйста, огромная доберманиха. Так в семье появилась эта бешеная Адора. А лучше – Адура, потому что с ее появлением семья медленно, но верно стала погружаться в нищету.

Как папа говорит, поживи еще один годик эта Аду-ра, все остались бы без штанов.

Доберманиха, как и Саша, тоже ненавидела российское образование. Еженедельно она разрывала Сонькин портфель. Особенно доставалось учебникам истории. У старшей сестры их было штук пять, причем, как говорил папа, в каждом своя история. Новоиспеченные кандидаты исторических наук соревновались, кто правдивее переврет российскую историю, а Адора с ними не соглашалась и все эти дорогущие учебники запросто сжирала, потом добралась до маминых туфель… Эх, всего даже и не вспомнить… Просто огромный материальный ущерб нанесла эта Адурища, но ей все сходило с рук, тьфу, с лап. Ее в семье обожали, а мама даже прикрыла ее однажды своим телом, когда какой-то пьяный начал палить в собаку из пистолета. Пьяный тогда не попал ни в маму, ни в собаку.

А уж когда померла доберманиха эта от обжорства, семья горюет целых три года. До сих пор, как вспомнят, так все и плачут… Соня нарисовала ее портрет, а Саша сочинила стихотворение. Да, Адора им была и подругой, и защитницей. Сколько раз было – окружат их маленькие собачки, как та тонконогая Сарра – гав-гав, тяф-тяф, все такие противные, укусить пытаются. Но стоит только крикнуть: «Адо…», даже имя не успеваешь произнести, так только от первых звуков вся эта шелупонь разбегается. А тут и она, красавица, бежит на помощь. Как же она красиво бегала! Такая черно-рыжая стрела – стремительная и беспощадная.

Что это за слово такое – «тактика»? Почему у Соньки все получается, а Саше, бедной, только мечтается?

Был еще такой случай: год назад отдыхали у родни в Ярославле. Под Ярославлем, на другой стороне Волги, есть село Ляпино, окраины которого облюбовали цыгане, потянулись туда – кто зачем. Старшие двоюродные сестренки уже влюблялись и вовсю дружили, поэтому цыгане для них – люди очень полезные. Ведь за небольшую плату они гадали всем-всем, а потом все точь-в-точь сбывалось.

В очередной раз, когда двоюродные сестренки захотели получше разобраться в своих запутанных любовных делах, они и девчонок, Соню и Саню, прихватили с собой: в экзотику окунуться.

Надо сказать, у цыган этих – красота неописуемая. Никогда не были у цыган? Тогда представьте: костры горят до неба, небо все в крупных звездах, простор и свобода везде и во всем. Сами цыгане пляшут и поют, рыдают гитары, ржут кони. Взметаются и кружатся в танце разноцветные юбки, блещут монисты, развеваются волосы. Эх, до чего жизнь хороша!

Да, вот тогда и появилась детская мечта пожить так весело и свободно хотя бы денек. Не чистить зубы, не убирать постель, не мыть посуду. Ну и что? Пока Саша мечтала, эта настырная Сонька опять разработала свою хитроумную тактику и у цыган прожила целую неделю. Вся многочисленная родня ее даже не потеряла – вот ведь какую умную тактику придумала Сонька! Еще чуть-чуть – и ушла бы с цыганами бродяжничать, гадать и попрошайничать, а там – ищи ее по бескрайним просторам России.

Соседки поехали гадать к цыганам, увидели Соньку в таборе да и прибежали с криком:

– Ах-ах, Сонечку-то цыгане украли, а они уже и шатры разбирают, спасать, отбивать ребенка надо!

Чуть война не грянула. Мужики вооружились кто чем – да в табор. Соньку сразу отдали, барон еще недоумевал:

– Да не знаю, откуда и взялась девчонка эта, прибилась уже с неделю как. Мне она зачем? Только лишний рот…

Надо в мамином словаре прочитать, что это за слово – «тактика». Соня, может быть, права, что главное в жизни – это очень хорошо знать, чего ты хочешь и добиваться этого при помощи тактики.

…А пока смотри, Саша, смотри под ноги, вдруг тебе опять повезет? Раз – и найдешь денежку…

Кстати, там, в деревне у бабушки, одно желание чуть было не исполнилось. Саше очень хотелось самой прокатиться на велосипеде крестного, но он не разрешал, потому что велик был кормильцем, на нем с Волги вывозились бревна. Как-то по пьяному делу крестный сломал себе руку. Лето – горячая пора, недаром даже пословица есть, что один летний день зимнюю неделю кормит, или даже целый месяц. Баба Шура, мама крестного, ругалась с ним день и ночь. Еще бы! Столько леса проплывало мимо! А это и дармовые дрова на зиму, да и баню новую сложить можно. Через неделю простоя сына она совсем озверела:

– Ведь вот что вытворяет, лето проходит, вишь, барин какой – руку он сломал. Теперь что – день и ночь водку пьянствовать надо? Ноги-то целы, да и правая рука не сломана! Раз такая оказия, то и дом можно подкрасить…

И загнала бедного под самую крышу. Ох до чего же ловко у крестного получалось дом красить! Ведро он повесил на шею, да быстро-быстро возил валиком. Дом хорошел на глазах, становился таким ярким и нарядным. Залюбуешься! Скоро краска закончилась, крестный слез за новой порцией, долил из бачка да полез на верхотуру. Тут Саша отвлеклась и увидела велосипед. Он стоял очень правильно, у забора, на пригорке. Вот тоже занятие нашла, как будто ни разу не видела, как дома красят. Когда еще такой случай представится? Конечно, велик здоровый, но двоюродный брат Валерка вчера научил ее кататься под рамой. Тихонечко подкралась, оттолкнулась, под горку скорость приличную набрала. Со всей дури – даже не поняла, как это случилось – на полной скорости врезалась в лестницу, на которой стоял крестный. Как в замедленной съемке Саша наблюдала все этапы его приземления… Он, наверное, потерял сознание, а, может, захлебнулся краской, лежал весь зеленый от краски, как Шрек…