Текст книги "Cоло"

Детектор эмоций

Том не знал, зачем делает это, но он быстро пересёк зал слушания и остановился возле входа в комнату присяжных.

– В чём дело? – прикрикнул он на охранников, окруживших женщину.

Они окинули его взглядом, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Этому мужчине было далеко до Филиппа Соло, и его форма висела на новоиспечённом судье мешком.

– Да вот, – пожали они плечами, выпуская женщину из своего круга. – Оранжевый сигнал.

Том посмотрел на рамку детектора и перевёл взгляд на Софию.

Она была бледнее, чем несколько минут назад, когда он заметил её на скамейке присяжных. Волосы, собранные в гульку, растрепались. Ноги обессиленно дрожали. Том выхватил ближайший стул и посадил её, и женщина подняла на него благодарный взгляд.

На её ресницах замерли слёзы. Они дрожали, и женщине стоило больших усилий, чтобы не дать им упасть. Она напрягла скулы и постаралась улыбнуться, но рамка детектора продолжала гореть оранжевым. Это был сигнал о превышении допустимого уровня грусти. Это было очень опасно.

Том хотел крикнуть ей это в глаза. Он просто очень хотел кричать.

Охранники переглянулись. Из комнаты присяжных стали выглядывать те, кому удалось остаться равнодушными.

– По протоколу… – начал один из парней.

Ему не очень-то хотелось устраивать из произошедшего сцену. Каждый день по сигналу детектора он останавливал по несколько десятков человек, и со спокойным сердцем отправлял их на консультацию в отдел Психологии Министерства. Он работал в суде, в местной больнице и в кинотеатре и мог без труда различить в толпе «опасных субъектов».

Верил ли он в то, что делает? Скорее, нет. Но эта работа кормила его, и он был просто по-человечески ей благодарен.

– По протоколу, – продолжил он, – я должен сообщить о произошедшем.

– Я знаю! – гаркнул Том и устало посмотрел на Софию. – Вы как?

– Хорошо, – кивнула женщина. Но ни он, ни она в это, конечно, не поверили.

– Она в порядке, – сказал Том охранникам, и в ответ парень показал ему на рамку детектора:

– Оранжевый, господин судья, – пожал он плечами, умоляя не делать из него идиота. – Я должен…

– Хорошо.

Том поднялся, стянул с себя судейский пиджак и остался стоять в серой помятой рубашке. Стало видно, какой он худой и долговязый, словно подросток, несмотря на проглядывающую седину у висков. Том закатал рукава и подошёл вплотную к одному из парней, и тот неосознанно вытянулся по струнке и сжал кулаки.

Тягаться с ним силой было бессмысленно, но Том очень хотел его ударить, сделать хоть что-нибудь, чтобы вытравить из себя всю боль. Он подошёл вплотную. Было видно, как пульсирует артерия на его шее, как дрожат руки. Охранник попятился, другой подошёл к тревожной кнопке готовый вызвать полицию.

Но должно быть что-то, способное вовремя нас остановить.

– Вы что же, навсегда уезжаете, Том? Продаёте родительский дом?

Том замер и посмотрел на женщину.

София сидела на краю стула, острые коленки выглядывали из-под полы чёрной юбки. Она внимательно смотрела на него, знала, что он просто ошибся и позволяла ему это. Профессиональная черта хорошего учителя.

– Очень смелое решение, – кивнула она.

София Франкс была очень похожа на мать Тома: тонкие волосы, сквозь которые просвечивается кожа головы, светлые ресницы, глаза неясного болотного цвета. Она вся состояла из неопределённости и неуверенности и очень стыдилась быть такой. Она всё время хотела освободить место, чтобы уместить всё то, в чём она сомневается.

Тому очень многое досталось от матери: нос, уши, любовь к кошкам и желание быть свободным и принадлежать кому-нибудь одновременно.

София смотрела на него. Мать тоже всегда так на него смотрела. Кажется, сын был единственным, в чём она была уверена настолько, что даже не обращала на него внимания.

– Я бы хотела купить дом, – сказала София. – Я куплю ваш дом?

Том растерянно отошёл от охранника.

– Покупайте, – не задумываясь ответил он.

– Кто так просто продаёт дом в наше время? – улыбнулся охранник, глядя на судью. – Это же золотая жила. Стоит бешеных денег!

София виновато улыбнулась.

– У меня сейчас нет денег…

– Воот! – довольно протянул парень.

– … но я найду.

Второй охранник что-то шепнул на ухо напарнику.

– Ваша повестка, – он протянул Софии клочок бумаги. – Вам следует пройти тестирование эмоций в Министерстве.

– Я займусь этим, – сказал Том, надевая пиджак.

Парень недоверчиво прищурился.

– Вы? То есть?

– То есть я. Судебный консультант высшей категории. Уровень доверия – 2.

Охранники переглянулись. Эти слова не значили для них практически ничего. Вторым уровнем доверия обладали почти все работники судебной системы. У них и у самих был именно такой уровень, но и заниматься делом Софии им тоже не особо хотелось: это же столько бумаг, столько нервов и за такую маленькую зарплату.

– Ладно. Ваш детектор с собой?

Том кивнул и достал маленькое устройство из кармана.

– Всё зафиксировано. Идёмте.

Том протянул Софии руку. Женщина встала и поправила юбку.

– Спасибо.

Они прошли под рамкой детектора, индикатор на которой продолжал гореть оранжевым, и попали в комнату присяжных. Несколько человек внимательно следили за ними.

– София Леонидовна! – вдруг позвал один из охранников, и женщина оглянулась. – Пожалуйста, давайте без глупостей.

– Да, конечно, – кивнула она.

Том с Софией вышли сбоку здания Суда и остановились на маленьком крыльце. В воздухе витал запах прелой листвы. Они синхронно посмотрели по сторонам и сделали глубокий вдох. Они и не надеялись, что этот момент наступит так скоро: снова можно будет дышать, почти жить.

– Что делать?

София посмотрела на мужчину своими глазами неясного цвета. Она хотела, чтобы Том сказал ей, что она всё делает правильно, но он молчал. Он никогда не умел говорить с женщинами.

Том сделал шаг с крыльца. Ветер ударил его по щеке, забрался под пиджак.

– Если дома вас ждут, то напишите им, что вы задержитесь. Вот телефон.

Он протянул ей мобильник.

– Спасибо, не нужно.

София сделала шаг следом и закуталась в пальто.

Она была неплохим человеком, просто больше не доверяла себе и шла за теми, кто был другим. София надеялась, что они научат её, как с этим смириться, как с этим жить: как молчать, когда хочешь говорить, как бояться боли больше, чем несправедливости.

Первый рабочий день

За широкой спиной охранника был виден фрагмент серого коридора с маленькими окнами. Солнце уже стояло достаточно высоко, и в его свете на наливном полу, кружились пылинки, то и дело сталкиваясь друг с другом. Заскрипел лифт, хлопнула дверь, и за стеклом показался парень в окружении охраны.

Саша приподнялась на цыпочках, чтобы разглядеть его.

Леон держал руки за спиной и смотрел в пол. Его волосы касались плеч, которые стали непривычно округлыми и рельефными. Он вырос. Саша не могла в это поверить.

Потянувшись к дверной ручке, она резко дёрнулась вперёд, но сильные мужские руки остановили её. Охранник положил свою ладонь на дверную ручку, и Саша покорно отступила на шаг.

– Нужен постоянный пропуск, – он растягивал слова, и от этого его речь казалась Саше раздражающе спокойной, – мне нужно внести ваши данные в базу.

Девушка запустила руку во внутренний карман форменного пиджака и достала удостоверение работника Министерства. Раньше она надеялась, что будет делать это с гордостью.

– Мне НУЖНО пройти. Теперь я здесь работаю.

– Я понимаю, – кивнул мужчина, – но мне необходим пропуск и код для вашего входа.

– Неужели этого мало?! – Саша сердито ткнула пальцем в отличительный знак на пиджаке. «Уровень доверия – 1» – это был приём, которым она пользовалась очень редко.

– Смешно-смешно, – хмыкнул охранник, спокойно опускаясь на стул. – У меня, как видите, тоже есть такой же.

Он глухо похлопал себя по груди.

– Такой же знак доверия. А среди охраны это редкость, не то что среди ваших ребят.

Равнодушие этого человека раздражало Сашу, и она еле держалась, чтобы не вылить на него поток оскорблений самого низкого качества. Слова всегда давались ей с лёгкостью. Но ругаться Александра Соло не умела, как и пользоваться своей фамилией.

Быть Соло в Городе было не так просто.

На лестнице послышались шаги, но Саша не сводила глаз с двери. И когда охранник отошёл, чтобы отодвинуть стул, она подалась вперёд и дёрнула за дверную ручку. Но дверь не поддалась, над ней загорелась красная лампочка и раздался тихий предупреждающий сигнал, за которым последовала неловкая тишина.

– Чёрт! – не сдержавшись, бросила она.

Кто-то, тяжело дыша, потянул её за рукав пиджака.

– Туда нельзя так сразу…, – сказал человек, переводя дыхание. – Нужно оформить… код для твоего входа и получить… постоянный пропуск.

– Я ей так и сказал! – гордо воскликнул охранник, и Саша, обернувшись, кинула на него презрительный взгляд.

Позади неё, облокотившись о перила, стоял пожилой мужчина. Слегка приподняв голову, он кивнул на охранника.

– Гриша у нас славится своей принципиальностью… Первый уровень доверия, для охраны – это редкость.

Парень потёр и так блестящий значок.

– Добрый день, – Саша подошла ближе и протянула начальнику Суда руку.

Через большое квадратное окно под самым потолком на лестничную клетку попадал свет и создавал здесь атмосферу потерянности и зыбкости времени. С момента заседания прошло не больше получаса, но Саше казалось, что за окном вечер. В Суде было холодно, отсюда хотелось поскорее уйти. Так и было задумано.

Николай Евгеньевич слабо улыбнулся в ответ.

– Пропуск в моём кабинете…

– Принести, начальник? – Григорий подскочил с места, и стул позади него с грохотом упал.

– Я сам, – бросил пожилой мужчина и стал спускаться вниз, крепко держась за перила.

– Семь этажей, Николай Евгеньевич, – крикнул охранник и многозначительно кивнул Саше. – Иди за ним, что стоишь?!

Саша не могла понять, зачем начальник вообще сюда пришёл. Было заметно, что эти подъёмы и спуски даются ему не просто. Пожилой мужчина раздражённо пыхтел, держась за перила, и из уважения Саша останавливалась, чтобы идти следом.

Наверху с железным звуком хлопнула дверь. Охранник наклонился через перила и крикнул в лестничный проём:

– Доставили, начальник! – Николай и Саша синхронно подняли на него глаза.

– Сегодняшний, – уточнил Гриша.

– Я принесу твой пропуск, – бросил начальник Суда через плечо. – Хотел, но забыл.

– Я спущусь и возьму, никаких проблем.

Мужчина остановился и посмотрел на Сашу. Его глаза презрительно прищурились.

– Не нужно за мной идти! Я сам!

– Седьмой этаж, – Саша сделала шаг следом.

Этаж за этажом постукивания её каблуков разрезали тишину лестничных клеток. До наглости чёткие они раздражали Начальника не меньше, чем само присутствие этой девушки.

– Сколько можно чинить служебный лифт, – проворчал начальник.

Саша набрала воздуха в грудь, чтобы начать разговор, но мужчина покачал головой.

Наконец, они остановились перед массивной деревянной дверью. Николай Евгеньевич приложил пропуск к считывающему устройству и пропустил Сашу вперёд.

В узком коридоре со светло-коричневыми стенами горел свет, и была всего пара дверей.

– Мой кабинет, – указал мужчина на одну из них и впервые посмотрел на девушку.

В бесцветных глазах не было ничего, кроме усталости.

– Ты же Саша? – то ли виновато, то ли обвиняющее спросил начальник Суда.

Он разглядел её в зале заседания рядом с контролёром из Министерства, но у стариков время имеет свою скорость, и поэтому он её не узнал. С тех пор, как Николай видел дочку Нади и Филиппа в последний раз, Александра Соло стала взрослой. А значит Николай на столько же лет постарел. Они разошлись во времени. Это было неожиданно.

– Это я, – сказала Саша и улыбнулась.

Это было главное, чему её учили в университете, – не смешивать работу и чувства. Она, как никто другой, умела делить свои эмоции на продуктивные и вредные и избавляться от последних. По крайней мере, она, как никто другой, умела делать вид, что у неё это получается.

Саша была одной из немногих, кто безупречно сдал экзамен по курсу психологии. Конечно, она попала в Суд неслучайно.

Начальник взглянул на девушку с подозрением.

– Ты была на заседании?

– Да, – кивнула Саша.

Она видела, как крепко пожилой мужчина схватился за дверную ручку, как побелели костяшки его пальцев.

– И что скажешь?

Он посмотрел на стёртые носы своих туфель.

– Вы вели себя профессионально, если вы об этом.

– А ты? – еле слышно прошептал Николай.

– Простите?

– Я спросил: «А ты?», – он поднял на неё обвиняющий гневный взгляд. – ТЫ вела себя профессионально?

Устройство во внутреннем кармане сашиного пиджака издало предупреждающий сигнал, и девушка прижала ладонь к груди, чтобы прикрыть динамик.

– Не очень, да? – язвительно сказал мужчина.

– Я бы хотела получить свой пропуск и приступить к работе, – совершенно спокойно ответила Саша.

Она делала то, чему её учили. Да, она была профессионалом.

Николай строго смотрел на девушку. К ней у него были такие же претензии, как и к самому себе.

«Ты сделала выбор, да?».

Он её понимал и от этого ещё больше злился.

Николай открыл дверь, и Саша без приглашения зашла в его кабинет.

Их окружила темнота и пыль, запах старой бумаги и дорогих сигар. Окна были зашторены, и Саша с трудом различила огромный стол и несколько чемоданов, расставленных в ужасном беспорядке.

Девушка осторожно переступила через перевязанные стопки книг у самого порога и прошла вглубь кабинета. Николай нагнулся, чтобы убрать коробку, которая загораживала проход.

– Помочь? – Саша встала рядом с ним, и их глаза встретились.

Они разминулись во времени. Его опыт больше не имел такого веса, как раньше. Саша смотрела на него сверху вниз и видела просто человека, который боится.

– Переезжаю в другой кабинет, здесь сыро, – неуверенно сказал Николай, глядя в глаза профессиональному психологу.

Саша нажала на выключатель, и мужчина выпрямился и бросился к столу. Он переступил через пару чемоданов, кинул взгляд на заправленную постель.

– Так много вещей… – пробормотал он себе под нос и протянул девушке карточку с изображением здания Суда. – Твой пропуск, активируй пин-код у Гриши, он покажет тебе твой кабинет.

Саша огляделась. В искусственном свете комната выглядела удручающе: большой деревянный стол был завален бумагами, кровать заправлена потёртым матерчатым покрывалом, шкафы с пустыми полками и выдвинутыми ящиками. На придвинутом к кровати стуле стояли ноутбук и пепельница с несколькими окурками. Больше в огромном кабинете практически ничего не было.

Комната больше напоминала место ограбления, и Саша недоверчиво свела брови и, наконец, взяла протянутый ей пропуск. Мужчина выхватил случайную бумагу из стопки, и пыль окружила его фигуру невидимым облаком. Он делал вид, что занят, намекая Саше, что ей пора уйти.

Но она не уходила. Николая привело в ужасное негодование то, что она увидела его кабинет в таком состоянии. Никто не ждал её сегодня, никто не знал, что она будет на заседании, и надо же ему было забыть этот пропуск! Саша свалилась, как снег на голову, и застала начальника Суда врасплох. Так нельзя.

Он смотрел на неё поверх бумаг, которые бессмысленно перекладывал с места на место, и пытался понять, почему она настолько спокойна. Конечно, Николай не понаслышке знал, что в университете психологов учат быть эмоционально сдержанными и не болтать о своих чувствах направо-налево, но, в конце концов, Леон – её брат. Она должна была чувствовать боль, чувствовать хоть что-то.

Это или прекрасная игра, или ужасное равнодушие.

***

Филипп Соло рассказывал, что его средняя дочь отличается от старшей.

– Быть такой, как она, Лиза никогда не умела. Знаешь, – Филипп поёрзал на неудобном стуле и потряс сигарой, – есть такой взгляд собеседника, в котором ничего нет, кроме твоего отражения. Пусто. Она говорит, а в глазах – ничего.

Он прижал сигару ко дну пепельницы, и яркий огонёк гас.

– Думаю, Саша создана, чтобы жить в этом мире. Редкий случай, – кивнул он, будто бы разговаривая сам с собой. – Её эмоции не доставляют мне никаких проблем.

Николай нервно поправил фотографию на столе. Он не мог похвастаться такими достижениями своего ребёнка: когда Паша вырос и, наконец, узнал, почему отец не приходит домой, в мальчике что-то надорвалось. Он не смог справиться с тем, что отец пожертвовал семьёй ради профессии. Он всё неправильно понял.

Благо, помогли хорошие люди, и жена, которая однажды настояла на том, чтобы их сын стал врачом.

Но вот это Николай считал любовью. Вот эти чувства, этот надрыв.

***

Николай посмотрел на невозмутимую девушку, которая стояла перед ним и внимательно изучала пропуск, перекладывая его из одной руки в другую. Начальнику Суда вдруг ужасно захотелось причинить ей боль – напомнить про брата, про родителей, которым они так бездушно разбивают сердце. Ему хотелось драться или бежать. И поделиться тем страданием, что накопилось в нём за долгую работу в Суде.

Он уже приготовился что-то сказать, но сдержался. Устройство в кармане сашиного пиджака молчало.

Все в этом кабинете умели держать себя в руках.

– Можно идти?

Саша смотрела на пропуск. На небольшой пластиковой карточке был изображён Суд – большое, монолитное серое здание, от которого даже летом веяло холодом. Вокруг него когда-то образовался город, оно имело силу и власть.

На всех плакатах в университете красовалось это изображение. «Старайся сейчас, чтобы потом работать в самом престижном учреждении страны!».

И вот Саша здесь.

Полагалось давно уже рассказать о первом месте работы в социальных сетях, как сделали остальные одногруппники, но Саше было не до этого. Она прекрасно знала, что это не повод для гордости.

Как психолог она должна была посещать осуждённых и выяснять, с кем они имели опасные эмоциональные контакты на свободе, и в Министерстве решили, что под защитой родителей Саша сможет использовать любые способы для диалога. Александра зарекомендовала себя как студент, который безупречно отвечает на экзаменах. Она умела оправдывать ожидания, она безоговорочно верила взрослым, она согласилась на эту должность, собрала вещи и приехала.

Когда контролёр, к которому её приставили, встретил её на вокзале и протянул ей дело подсудимого для предстоящего слушания, Саша ознакомилась с описанием преступления и уже приняла решение. А потом увидела фотографию брата на последней странице.

Тучный мужчина с любопытством следил, как напряглись мышцы на её лице, но она справилась.

– Берёшься? – поинтересовался он.

– Идём.

Она зашагала по перрону. Прямая спина, прямые волосы. Мужчина смотрел ей вслед, удивлённо приподняв брови.

«Вы не ошиблись, – напишет он в отчёте. – Она никому не даёт поблажек, даже собственному брату. Вы не ошиблись».

– Можешь идти, – сухо сказал начальник Суда и взял со стола рамку с фотографией.

– Ваша семья? – кивнула Саша.

– Да, мне есть, что терять.

Девушка закрыла за собой дверь и оказалась в пустом коридоре. Она глубоко выдохнула и расслабила мимические мышцы, которые держала под контролем на протяжении нескольких часов. Устройство в её кармане подало сигнал, и Саша с силой ударила по нему.

– Дай мне время!

«Улыбайся, Саша! – учил её отец. – Улыбайся, что бы ни чувствовала!». Не преподаватели в университете научили её так искусно скрывать эмоции, а этот мужчина с серыми, ничего не выражающими глазами. Он говорил с ней, а в глазах – ничего.

Новый старый кабинет

Саша нажала на выключатель и поморщилась от тусклого зелёного света. Охранник посмотрел на потолок и громко цокнул языком.

– Какую лампочку нашли на складе, ту и вкрутили. Сами понимаете, мы не ждали вас так рано.

Саша огляделась.

Из-за кое-как расставленной мебели было трудно разобраться в реальных размерах кабинета. На потолке висели лоскуты побелки, а в каждом углу красовались тёмные пятна плесени. Книжный шкаф заслонял окно. К массивному деревянному столу, заваленному папками и бумагами, было придвинуто потёртое кресло, несколько вёдер со следами от краски и другой уборочный инвентарь. Пол был застелен пожелтевшим линолеумом с белыми следами от ботинок, а всё остальное пространство занимали старые стулья.

Устройство в нагрудном кармане сашиного пиджака издало сигнал.

– Видимо, я очень рано, – заключила девушка.

Григорий неуверенно рассмеялся и принялся ставить стулья друг на друга, чтобы освободить место для прохода.

– Это на списание, – он похлопал ладонью по деревянным седушкам, – чуть-чуть не успели.

В кабинете было душно. Саша достала телефон из кармана и сняла пиджак.

– Это что, та самая штука? – мужчина с любопытством посмотрел на устройство в сашиных руках. – Выглядит, как обычный телефон. Так и не скажешь.

Он почесал подбородок и опустил стул на пол.

– Ну по сути это и есть телефон, – пояснила Саша. – Но в них встроен детектор эмоций.

– Специальная партия для психологов Министерства, конечно, – кивнул охранник со знанием дела. – И эти штуки, значит, ломают судьбы.

Саша хмуро улыбнулась.

– Они реагируют на нежелательные эмоции, если вы об этом.

– Ломают судьбы, – кивнул Гриша.

Он был высоким мужчиной с рыжими волосами и щетиной, круглым лицом, широкой шеей и низко посаженными ушами. Пиджак плотно сидел на его объёмной груди, и при каждом движении ткань так натягивалась, что пуговицы готовы были сорваться.

– Григорий, – мужчина вздрогнул, – я хотела извиниться, что напала на вас, когда пыталась войти без пропуска. Вы выполняли свою работу.

Он пристально посмотрел на девушку и растерянно кивнул.

– Схожу поищу нормальную лампочку для вашего кабинета.

Мужчина резко развернулся, едва не споткнувшись о выставленные пирамидой стулья, и вышел в коридор. Это новое соседство с психологом пугало его, но он не подавал вида.

Саша упёрлась руками в шкаф и постаралась отодвинуть его от окна. Ножки со скрипом проскользили по пыльному полу. Всё в этой комнате напоминало о том, что никто её здесь не ждал. Как бы ни расхваливали этот Суд в университете, все нормальные выпускники рвались работать не здесь. Светлые кабинеты в стеклянных башнях-небоскрёбах с видом на океан, большая кофемашина в холле – это было про Министерство.

Саша провела рукой по полке и громко чихнула.

А она должна быть здесь. Здесь ещё есть мизерный шанс хоть что-то изменить.

– Нужно просто начать, – произнесла она вслух.

Её блуждающий взгляд остановился на кипах бумаг, разложенных на столе. Чёрная папка лежала сверху, и Саша миллион раз читала то, что было в ней, но рука сама потянулась к столу. Ещё есть шанс.

На экране телефона появилось уведомление о входящем звонке.

– Да, – Саша закрыла папку и прижала телефон к уху.

– Добрый день, Александра, – произнёс механический голос.

Искусственный интеллект обзванивал выпускников университета по списку.

– Здравствуйте.

– Центральный Суд?

– Да.

– Вас не было на ознакомительной лекции.

– После распределения сразу поехала в Суд со своим куратором. Так получилось.

– Хорошо. Тогда не могли бы вы озвучить, что входит в ваши обязанности?

– Общение с осуждёнными с целью выявления их эмоциональных контактов и предоставление информации коллегам для поиска подозреваемых, – Саша произнесла это на одном дыхании и смахнула пыль со стола.

– Всё верно, – ответил голос. – На вас возложена очень ответственная работа.

Саша кивнула.

В трубке повисла тишина, раздался треск, и Саша уже хотела выключить телефон, когда услышала женский голос.

– Александра, вас беспокоит Юлия Штейн из отдела Контроля. Вы встречались с начальником Суда?

– Да, конечно, – Саша прекрасно понимала, как много зависит от того, что она скажет.

– Надеюсь, вы знаете, что человек, который работает с негативными эмоциями дольше 20 лет, находится под особым контролем Министерства?

– Конечно.

– Поведение Нела не показалось вам подозрительным? На ваш профессиональный взгляд, – женщина сделала акцент на слове «профессиональный», и Саша сразу распознала этот ход.

– Нет, совсем ничего подозрительного. Есть какие-то наводки?..

В трубке послышался скрип отодвигаемого стула. Саша представила, как женщина закатила глаза и тяжело вздохнула.

– Александра, это уже дело Министерства, и не входит в ваши обязанности. Хорошего дня.

В трубке раздались гудки. Саша откинулась на спинку стула и закрыла глаза, отгоняя от себя тревогу. Внутренний голос предупреждал её, что каждый день здесь будет проверкой на прочность. Проверкой на то, какую черту Саша сможет переступить и во имя чего.

В дверь громко постучали, и она устало запрокинула голову. Стук повторился.

– Прошу за обедом! Кажется, Александра? – в кабинет заглянула женщина с подносом, заставленным одноразовыми тарелками. – Я Мелания, будем знакомы!

Она улыбалась, но её маленькие тёмные глаза внимательно изучали Сашу.

– Я не голодна, – девушка почувствовала, как от запаха общепита в горле появился кислый ком. – Сегодня был тяжёлый день, мне бы сейчас просто побыть в тишине.

Женщина весело рассмеялась.

– С этим здесь нет проблем, но и еда, – она примостила поднос на стул, – не помешает!

Сашу не покидало чувство, что все следят за ней, как за каким-то любопытным экспериментом. Их не особо волнует исход, как процесс: будет ли Саша грустить или останется равнодушной, что из того, что рассказывали о ней родители, окажется правдой. Её посадили в бывшую кладовую и теперь заходят в кабинет без разрешения, и Саша им это позволяет, будет позволять, потому что нужно держать себя в руках и быть вежливой. Так здесь принято, особенно если ты дочь главных Судей.