Текст книги "365 лучших сказок мира"

Морской краб, который играл с морем

В самые стародавние времена, моя крошечка, во времена, которые были раньше старых времен, словом, в самом начале мира, жил старый, самый старый волшебник и переделывал по-своему все, что тогда было. Сперва он сделал землю, потом море, потом велел животным собраться и начать играть. Животные пришли и сказали: «О, старейший и великий волшебник, как нам играть?» И он ответил им: «Я скажу как». Он призвал слона, всем слонам слона, и сказал: «Играй в слона». И слон, всем слонам слон, стал играть, как ему было указано. Призвав бобра, всем бобрам бобра, волшебник сказал: «Играй в бобра». И бобр, всем бобрам бобр, стал играть, как ему указал волшебник. Корове, всем коровам корове, волшебник приказал: «Играй в корову». И корова, всем коровам корова, стала играть в корову. Обращаясь к черепахе, всем черепахам черепахе, он сказал: «Играй в черепаху». И она послушалась его. Так, одного за другим, призывал он всех четвероногих животных, всех птиц и рыб и говорил им, как они должны играть.

К вечеру, когда все существа утомились, пришел человек… Ты спрашиваешь, малютка, со своей ли маленькой дочкой? Да, конечно, со своей собственной любимой деточкой, которая сидела у него на плече. И человек сказал: «Что это за игра, старейший изо всех волшебников?» И старший волшебник ответил: «Сын Адама, это игра, в которую нужно играть в самом начале времен; но ты слишком умен для нее». Человек поклонился волшебнику и сказал: «Да, правда; я слишком умен для этой игры; но смотри позаботься, чтобы все животные слушались меня».

Человек и волшебник разговаривали, а Пау Амма, морской краб, услышал все, побежал боком, боком, как бегают крабы, и юркнул в море, говоря себе:

– Я буду играть один в глубине вод и ни за что, никогда не стану слушаться этого сына Адама.

Никто не видел, как убежал краб; его заметила только маленькая девочка, сидевшая на плече своего отца. Игра продолжалась до тех пор, пока каждое из живых существ не получило указания, как ему играть. Наконец, волшебник стер мелкую пыль со своих рук и пошел по всему свету смотреть, так ли играют животные.

Он отправился на север, моя милая, и увидел, что слон, всем слонам слон, роет глину бивнями и утаптывает своими большими ногами красивую новую чистую землю, которую приготовили для него.

– Кун? – спросил слон, всем слонам слон, а это значило: «Хорошо ли я делаю».

– Пайа Кун – вполне хорошо, – ответил старый волшебник и дохнул на большие скалы и огромные куски земли, которые слон, всем слонам слон, подбросил вверх; и они тотчас сделались высокими Гималайскими горами; ты, моя любимая, можешь увидеть их на географической карте.

Волшебник пошел на восток и увидел корову, всем коровам корову, которая паслась на приготовленном для нее лугу; вот она своим огромным языком слизнула с земли сразу целый большой лес, проглотила его и легла, начав пережевывать жвачку.

– Кун? – спросила всем коровам корова.

– Да, – ответил старый волшебник и дохнул на обнаженное пространство земли, с которого она съела всю траву, дохнул и на то место, куда она легла. Первое место сделалось великой пустыней Индии, а второе – африканской Сахарой; ты можешь найти их на карте.

Волшебник пошел на запад и увидел всем бобрам бобра, который делал плотины поперек устьев широких рек, только что приготовленных для него.

– Кун? – спросил всем бобрам бобр.

– Пайа кун, – ответил старейший волшебник и дохнул на поваленные деревья и на стоячую воду, и они тотчас превратились в луга и болота Флориды, и ты можешь отыскать их на карте.

Потом он пошел на юг и увидел всем черепахам черепаху, она сидела и царапала своими лапами песок, только что приготовленный для нее; песок и камни вылетали из-под ее лап, крутились в воздухе и падали далеко в море.

– Кун? – спросила черепаха, всем черепахам черепаха.

– Пайа кун! – сказал волшебник и дохнул на упавшие в море комья песка и камни, и они тотчас сделались самыми прекрасными в мире островами, которые называются Борнео, Целебес, Суматра, Ява; камни поменьше стали остальными островами Малайского архипелага, и ты можешь отыскать их на карте.

Ходил, ходил старый волшебник, наконец, на берегу реки Перак увидел человека и сказал ему:

– Эй, сын Адама, все ли животные слушаются тебя?

– Да, – ответил человек.

– Вся ли земля послушна тебе?

– Да, – ответил человек.

– Все ли море тебе послушно?

– Нет, – сказал человек. – Раз днем и раз ночью море бежит к земле, вливается в реку Перак, гонит пресную воду в лес, и тогда она заливает мой дом; раз днем и раз ночью море увлекает за собою всю воду реки, и в ее русле остаются только ил и грязь, и мой челн не может плыть. Разве в такую игру велел ты играть морю?

– Нет, – сказал самый старый волшебник, – это новая и нехорошая игра.

– Вот, смотри, – сказал человек, и, пока он еще говорил, море влилось в устье реки Перак, оттесняя ее воды все назад и назад, так что речные волны залили дремучий лес, и дом человека очутился среди разлива.

– Это не порядок. Спусти свой челн, и мы увидим, кто играет с морем, – сказал самый старый волшебник.

Сын Адама и волшебник сели в челн; туда же прыгнула и маленькая девочка. Человек взял свой крис, изогнутый кинжал с лезвием, похожим на пламя, и они выплыли из реки Перак. После этого море стало все отодвигаться и отодвигаться и высосало челн из устья Перака; оно влекло его мимо Селангора, мимо полуострова Малакки, мимо Сингапура, все дальше и дальше к острову Бинтангу, и челн двигался, точно его вели на веревке.

Наконец, старый волшебник выпрямился во весь рост и закричал:

– Эй вы, звери, птицы и рыбы, которых я в начале времен учил играть, кто из вас играет с морем?

И все звери, птицы и рыбы в один голос ответили:

– Старейший из всех волшебников, мы играем в те игры, которым ты научил нас; в них будем играть мы и после нас дети наших детей. Никто из нас не играет с морем.

В это время над водой поднялась большая полная луна. И старый волшебник сказал горбатому старику, который сидит в середине луны и плетет рыболовную сеть, надеясь со временем поймать весь мир.

– Эй, лунный рыбак, ты играешь с морем?

– Нет, – ответил рыбак. – Я плету сеть и с ее помощью поймаю мир; но с морем я не играю. – И он продолжал свое дело.

Надо тебе сказать, что на луне сидит еще и крыса, которая так же быстро перегрызает шнурок, как рыбак плетет его, и старый волшебник сказал ей:

– Эй ты, лунная крыса, ты играешь с морем?

Крыса ответила:

– Я слишком занята, чтобы играть с морем; мне постоянно приходится перегрызать сеть, которую плетет этот старый рыбак. – И она продолжала грызть нитки.

Вот маленькая девочка, сидевшая на плече сына Адама, протянула свои мягкие маленькие темные ручки, украшенные браслетами из раковин, и сказала:

– О, старейший волшебник, когда мой отец разговаривал с тобой в самом начале, а я через его плечо смотрела на игры животных, одно непослушное создание убежало в море раньше, чем ты заметил его.

Старый волшебник проговорил:

– Как умны маленькие дети, которые видят и ничего не говорят. Что же это за зверь был?

Маленькая девочка ответила:

– Он круглый и плоский; его глазки сидят на палочках; бежал он боком, вот так, вот так, – она показала как, – на спине у него толстая прочная броня.

Тогда волшебник сказал:

– Как умны дети, которые говорят правду! Теперь я знаю, куда ушел Пау Амма, лукавый краб. Дайте-ка мне весло.

Он взял весло, но грести ему не пришлось, потому что вода все бежала мимо островов и несла челнок, пока не принесла его к месту, которое называется Песат Тасек – сердце моря. Песат Тасек – большая подводная пещера, и ведет она в самую сердцевину мира; в ней растет чудесное дерево, Паух Джангги, на котором растут волшебные орехи-двойчатки. Старейший волшебник опустил руку до самого плеча в глубокую, теплую воду и под корнями чудесного дерева нащупал широкую спину Пау Аммы, лукавого краба. Почувствовав прикосновение, Пау Амма завозился, и поверхность моря поднялась, как поднимается вода в чашке, в которую ты опустишь руку.

– Ага, – сказал старый волшебник. – Теперь я знаю, кто играл с морем. – И он громко закричал: – Что ты тут делаешь, Амма?

Сидевший в глубине Амма ответил:

– Раз днем и раз ночью я выхожу для пропитания. Раз днем и раз ночью я возвращаюсь к себе. Оставь меня в покое.

Тогда старый волшебник сказал:

– Слушай, Пау Амма, когда ты выходишь из пещеры, воды моря вливаются в Песат Тасек и берега всех островов обнажаются; маленькие рыбы умирают, а у раджи Моянга Кебана, короля слонов, ноги покрываются илом. Когда ты возвращаешься обратно и прячешься в свою пещеру, воды моря поднимаются, половина маленьких островов исчезает в волнах, море окружает дом сына Адама и пасть раджи Абдулаха, короля крокодилов, наполняется соленой водой.

Услышав это, сидевший в глубине Пау Амма засмеялся и сказал:

– Я не знал, что я такая важная особа. С этих пор я буду выходить из пещеры по семь раз в день, и море никогда не будет спокойно.

Тогда старый волшебник сказал:

– Я не могу заставить тебя, Амма, играть в ту игру, которая тебе назначена, потому что ты убежал от меня в самом начале; но, если ты не боишься, всплыви, и мы потолкуем.

– Я не боюсь, – ответил лукавый Амма и поднялся на поверхность моря, освещенного луной.

В то время в мире не нашлось бы ни одного существа ростом с Пау Амма, потому что он был король всех крабов; не обыкновенный краб, а краб-король. Один край его большого щита дотрагивался до берега Саравака, другой – до берега подле Пеханга, и он был крупнее дыма трех вулканов. Поднимаясь между ветвями чудесного дерева, Амма сбил один из больших орехов – волшебный орех-двойчатку, который дает людям молодость, маленькая дочка человека увидела, как орех выглядывал из воды, проплывая мимо челнока, втащила его в челн и своими маленькими золотыми ножницами принялась вынимать из скорлупы мягкие ядрышки.

– Теперь, – сказал волшебник, – поколдуй, Пау Амма, и покажи нам, что ты действительно важное существо.

Пау Амма завращал глазами, задвигал ногами, но смог только взволновать море… Ведь краб-король был только краб, и больше ничего. Старейший волшебник засмеялся.

– В конце концов, ты уж не такая важная персона, – сказал он. – Теперь дай-ка я поколдую.

И старый волшебник сделал магическое движение своей левой рукой; нет, только мизинцем левой руки. И что же вышло, моя душечка? Твердая синевато-зелено-черная броня упала с краба, как волокна падают с кокосового ореха, и Амма остался весь мягкий-мягкий, как маленькие крабы, которых ты, моя любимая, иногда находишь на песчаных отмелях.

– Действительно, велика твоя сила, нечего сказать! – заметил старейший волшебник. – Что мне сделать? Не попросить ли вот этого человека разрезать тебя крисом? Не послать ли за королем слонов, чтобы он проткнул тебя своими бивнями? Или не позвать ли короля крокодилов, чтобы он укусил тебя?

Пау Амма отвечал:

– Мне стыдно. Отдай мне мою твердую скорлупу и позволь уйти обратно в пещеру; тогда я буду выходить из нее всего раз днем и раз ночью, и только за пищей.

Но старейший волшебник сказал:

– Нет, Амма, я не отдам тебе назад твоей брони, потому что ты будешь расти, делаться все больше, все сильнее и мало-помалу набираться новой гордости. Потом ты, может быть, позабудешь о своем обещании и снова примешься играть с морем.

Пау Амма сказал:

– Что же мне делать? Я так велик, что могу прятаться только в Песат Тасеке, и, если я пойду куда-нибудь в другое место, такой мягкий, каким ты сделал меня, акулы и другие рыбы съедят меня. Если же я отправлюсь в Песат Тасек, такой мягкий, каким ты меня сделал, я, правда, буду в безопасности, но не посмею выйти наружу за пищей и умру от голода. – И он задвигал своими лапами и заплакал.

– Послушай, Пау Амма, – сказал ему старейший волшебник. – Я не могу заставить тебя играть так, как хотел, потому что ты убежал от меня в самом начале; но, если ты хочешь, я сделаю все ямки, все кустики морской травы, все камни в море безопасными приютами для тебя и для твоих детей.

– Это хорошо, – сказал Пау Амма, – но я еще не решился. Посмотри, с тобой человек, с которым ты разговаривал в самом начале. Если бы ты не обратил на него такого внимания, мне не надоело бы ждать, я не убежал бы и ничего не случилось бы. Что сделает для меня он?

Тогда человек сказал:

– Если хочешь, я поколдую, тогда и глубокая вода, и сухая земля станут приютами для тебя и для твоих детей; вы будете прятаться и на суше и в море. Хочешь?

Амма ответил:

– Я еще не решил. Смотри, вот девочка, которая в самом начале видела, как я убежал. Если бы она тогда заговорила, волшебник позвал бы меня обратно, и ничего не случилось бы. Что сделает для меня она?

Маленькая девочка сказала:

– Я ем славный орех. Если хочешь, Амма, я поколдую и отдам тебе ножницы, эти острые и прочные ножницы, чтобы ты и твои дети могли есть кокосовые орехи, когда вы из моря выйдете на землю; ножницами вы будете также устраивать для себя Песат Тасеки, если вблизи вас не окажется ни камня, ни ямки; когда же земля будет слишком жестка, вы с помощью этих же ножниц будете подниматься на деревья.

Но Пау Амма сказал:

– Я еще не решил. Ведь мне, такому мягкому, ваши дары не помогут. Старейший волшебник, верни мне мою броню; тогда я буду играть, как ты мне укажешь.

Старейший волшебник сказал:

– Я отдам тебе твою броню, Амма; носи ее одиннадцать месяцев в году, но на двенадцатый месяц каждого года она будет делаться снова мягкой, чтобы напоминать тебе и всем твоим детям, что я могу колдовать, а также, чтобы ты не зазнавался; ведь я вижу, что раз ты будешь бегать и под водой и по земле, ты сделаешься слишком смел; если же кроме этого научишься взбираться на деревья, разбивать орехи и вырывать норки ножницами, ты станешь слишком жадным, Амма.

Краб Амма подумал немножко и ответил:

– Я решился, я беру все ваши дары.

Тогда старейший волшебник поколдовал правой рукой, всеми пятью пальцами правой руки, и смотри, что случилось, моя милая! Пау Амма стал делаться все меньше, меньше и меньше, наконец, остался только маленький зеленый краб. Он плыл по воде, рядом с челноком и тонким голоском кричал:

– Дай же мне ножницы!

Маленькая дочка человека поймала его ладонью своей коричневой ручки, посадила его на дно челна и дала ему ножницы; он помахал ими в своих маленьких лапах; несколько раз открыл их и закрыл, щелкнул ими и сказал:

– Я могу есть орехи. Я могу разбивать раковины. Я могу рыть норы. Я могу взбираться на деревья. Я могу дышать среди сухого воздуха, я могу находить безопасные убежища под каждым камнем. Я не знал, какое я сильное существо. Кун?

– Пайа кун, – сказал волшебник. Он засмеялся и благословил краба, маленький же Пау Амма быстро пробежал по краю челнока и соскочил в воду. Он был так мал, что на земле мог скрыться в тени сухого листа, а на морском дне в пустой раковине.

– Хорошо я сделал? – спросил волшебник.

– Да, – ответил человек. – И теперь нам нужно вернуться в устье реки Перак, но грести туда утомительно. Если бы мы дождались, чтобы Пау Амма вернулся в свой Песак Тасек, вода отнесла бы нас.

– Ты ленив, – сказал старейший волшебник. – За это и твои дети будут ленивы, они будут самым ленивым народом на земле. – И он поднял палец к луне, сказав: – О, рыбак, смотри: этому человеку лень грести до дому. Отведи своей сетью челнок к его родному берегу, рыбак!

– Нет, – ответил сын Адама, – если мне суждено лениться всю жизнь, пусть море дважды в день работает за меня. Это избавит меня от необходимости грести и коротким веслом.

Волшебник засмеялся, сказав:

– Очень хорошо.

Крыса на луне перестала грызть сеть; рыбак отпустил свою бечевку так низко, что она дотронулась до моря; и вот лунный старик потащил глубокое море мимо острова Бинтанга, мимо Сингапура, мимо полуострова Малакки, мимо Селангора и, наконец, челнок вошел в устье реки Перак.

– Кун? – спросил рыбак с луны.

– Пайа кун, – сказал волшебник. – Смотри же, теперь всегда два раза днем и два раза ночью води за собой море, чтобы малайские рыбаки могли не работать веслами. Только смотри, не делай этого слишком резко, не то я обращу свои чары против тебя, как я сделал это с Пау Аммой.

И они поплыли вверх по реке Перак и пошли спать, моя любимая.

Теперь слушай хорошенько!

С того самого дня до нынешнего луна всегда водит море к земле и от земли, делая то, что мы называем приливами и отливами. Иногда лунный рыбак тащит море слишком сильно, и тогда у нас бывает весеннее наводнение; порой он слишком мало поднимает море, и тогда вода стоит низко, но почти всегда он работает старательно, помня угрозу старейшего волшебника.

А что же стало с крабом Аммой? Когда ты бываешь на морском берегу, ты можешь видеть, как его детки устраивают себе маленькие Песат Тасеки под камнями, под кустами травы на песке; можешь видеть, как они машут своими маленькими ножницами. В некоторых далеких странах они, действительно, всегда живут на суше, поднимаются на пальмовые деревья и едят кокосовые орехи, все, как обещала королю-крабу маленькая дочка человека. Раз в год Аммы сбрасывают с себя свою твердую броню и становятся мягкими; это происходит для того, чтобы они помнили о власти великого волшебника. В это время нехорошо убивать или ловить детей Аммы, ведь они становятся беззащитными только потому, что старый Пау Амма однажды, очень давно, был груб со старым волшебником.

Так-то! Дети краба Аммы терпеть не могут, чтобы люди вынимали их из норок, унося к себе домой в банках из-под разного соленья, и заливали спиртом. Потому-то они так жестоко щиплют тебя своими ножницами, и поделом.

Кот, который гулял где хотел

– Ну, моя милая деточка, теперь слушай хорошенько-хорошенько, потому что все, что я расскажу сейчас, произошло и случилось, когда наши домашние животные были еще дикими. Собака была дикой, лошадь была дикой, корова была дикой, овца была дикой, свинья была дикой; все они были совсем-совсем дикими животными и расхаживали по сырым, диким лесам, совсем одни, где им вздумается. Но самым диким из всех диких животных был кот. Он разгуливал один, где хотел, и все места были для него одинаковы.

Понятно, человек был тоже дикий. Страшно дикий. Он не стал ручным, пока не встретил женщину, и она не сказала ему, что ей не нравится вести такую дикую жизнь. Она выбрала хорошую сухую пещеру вместо сырых листьев, прежде служивших ей приютом; посыпала ее пол чистым песком и в глубине ее развела большой костер; перед входом в пещеру она повесила сухую шкуру дикой лошади хвостом вниз.

После этого женщина сказала своему мужу:

– Пожалуйста, мой дорогой, когда ты входишь к нам в дом, вытирай ноги; ведь у нас теперь свой дом и хозяйство.

В первый же вечер, моя душечка, они ели поджаренное на горячих камнях мясо дикого барана с приправой из дикого чеснока и дикого перца, а также дикую утку, тушенную с диким рисом, с диким укропом, с богородской травкой и с диким кишнецом; потом высосали костный мозг из кости дикого быка и все закусили дикими вишнями и дикими гранатами. Человек был доволен; он совсем счастливый заснул перед костром, а его жена села и причесала свои волосы; потом взяла лопатку барана, большую плоскую кость, посмотрела на странные нацарапанные на ней знаки, подбросила хвороста в костер и начала колдовать. Она запела первую волшебную песню в мире.

А там, в сырых диких лесах, дикие животные собрались в том месте, откуда они могли видеть свет костра, и раздумывали, что бы это могло быть.

Наконец, дикая лошадь топнула своей дикой ногой и сказала:

– О, мои друзья, о, мои враги, зачем человек и его жена развели этот большой огонь в своей большой пещере? Какой вред это принесет всем нам?

Дикая собака подняла свой дикий нос, почуяла запах жареной баранины и сказала:

– Я пойду посмотрю, разузнаю и скажу вам; мне кажется, в пещере что-то хорошее. Кот, пойдем со мной.

– Нет, нет, – ответил кот, – я кот, разгуливаю совсем один, где мне хочется, и для меня все места одинаковы. Не пойду я с тобой.

– Ну, в таком случае, мы никогда не будем дружить, – ответила ему дикая собака и отправилась к пещере.

Но, когда она отбежала, кот мысленно сказал себе: «Ведь все места для меня одинаковы. Почему бы и мне не отправиться к пещере, не посмотреть, что там происходит и не уйти, когда вздумается?»

Итак, он скользнул вслед за дикой собакой, крался тихо, очень тихо и спрятался подле пещеры в таком месте, откуда мог все услышать.

Дикая собака подошла к входу в пещеру, носом подняла сушеную конскую шкуру и втянула ноздрями манящий запах жареной баранины. Женщина, которая смотрела на лопаточную кость, услышала, что собака нюхает, засмеялась и сказала:

– Вот первый. Дикий зверь из диких лесов, что тебе нужно?

Дикая собака ответила:

– О, мой враг и жена моего врага, что это так хорошо пахнет в диком лесу?

Женщина взяла поджаренную кость барана, бросила ее дикой собаке и сказала:

– Дикий зверь из дикого леса, погрызи и попробуй.

Дикая собака стала грызть кость и нашла, что ей еще никогда не приходилось есть таких вкусных вещей. Поев, собака сказала:

– О, мой враг и жена моего врага, дай мне еще кость!

Женщина же ответила:

– Дикий зверь из дикого леса, днем помогай моему мужу охотиться, а ночью сторожи его пещеру, тогда я буду давать тебе столько жареных костей, сколько ты захочешь.

– Ага, – подумал слушавший кот, – это очень умная женщина, но она глупее меня.

Дикая собака вошла в пещеру, положила свою голову на колено женщины и сказала:

– О, мой друг и жена моего друга, днем я буду помогать человеку охотиться, а ночью стану сторожить вашу пещеру.

«Ах, – подумал слушавший кот, – как глупа собака!»

Он ушел обратно в дикий, полный сырости лес, помахивая своим диким хвостом, долго бродил одинокий и дикий и ничего никому не сказал.

Через некоторое время человек проснулся и спросил:

– Зачем здесь дикая собака?

Его жена ответила:

– Этот зверь уже не называется дикой собакой; его имя – первый друг; собака станет нашим другом и останется нашим другом всегда, всегда, всегда. Когда ты пойдешь охотиться, позови ее с собой.

На следующий вечер женщина принесла большую охапку свежей травы с заливных лугов и высушила ее перед костром; от нее пошел запах свежего сена; жена человека села подле входа в пещеру, сплела из кожи уздечку, посмотрела на баранью лопатку, на большую плоскую баранью лопатку, и стала колдовать. Она запела вторую волшебную песню в мире.

Там, в глубине дикого леса, дикие животные удивлялись, что случилось с дикой собакой; наконец, дикая лошадь топнула ногой и сказала:

– Я пойду разузнаю и расскажу вам, почему дикая собака не вернулась. Кот, пойдем со мной!

– Нет, нет! – сказал кот. – Я кот; гуляю один, и все места для меня одинаковы. Я не пойду с тобой.

А все-таки он пошел за лошадью, крался за ней тихо, мягко, очень мягко ступая лапами, и спрятался там, откуда мог слышать все.

Когда до слуха женщины донесся топот лошади, спотыкавшейся о свою длинную гриву, она засмеялась и сказала:

– Вот пришел и второй. Дикое существо из диких лесов, чего ты хочешь?

Дикая лошадь ответила:

– О, мой враг и жена моего врага, где дикая собака?

Женщина засмеялась, подняла баранью лопатку, посмотрела на нее и сказала:

– Дикая лошадь из дикого леса, ты пришла сюда не за собакой, а вот за этой вкусной травой.

Дикая лошадь, спотыкаясь о свою длинную гриву, сделала еще несколько шагов вперед и сказала:

– Правда; покорми меня твоей травой.

Жена человека сказала:

– Дикая лошадь из дикого леса, наклони свою дикую голову; носи то, что я на тебя наброшу, и ты будешь трижды в день есть самую хорошую траву.

«Ага, – сказал слушавший кот. – Это умная женщина, но она не так умна, как я».

Дикая лошадь наклонила свою дикую голову, и женщина накинула на нее уздечку; тогда дикая лошадь дохнула на ноги женщины и сказала:

– О, моя госпожа и жена моего господина, я буду служить тебе ради этой чудесной травы.

– О, – сказал слушавший кот, – какая глупая лошадь! – И он пустился по сырому, дикому лесу и, помахивая своим диким хвостом, разгуливал, где хотел, а сам был дикий и одинокий. Но он никому ничего не сказал.

Когда человек и собака вернулись с охоты, человек сказал:

– Что здесь делает дикая лошадь?

А его жена ответила:

– Ее уже не зовут дикой лошадью; нет, она наша первая служительница и будет переносить нас с места на место всегда, всегда и всегда. Когда ты отправишься на охоту, садись на ее спину и поезжай.

На следующий день дикая корова, высоко подняв свою дикую голову, чтобы не зацепиться своими дикими рогами за дикие деревья, пришла к пещере; а кот пришел за ней и спрятался там же, где и прежде. Случилось все, как прежде, и кот сказал все, что говорил прежде, а когда дикая корова обещала женщине каждый день давать свое молоко за чудесную траву, кот пошел через дикий лес и, помахивая своим диким хвостом, одинокий и дикий разгуливал все так же, как и прежде. И никому ничего не сказал. Вот вернулись человек, лошадь и собака, и муж женщины задал ей прежние вопросы; она же ответила:

– Ее больше не зовут дикой коровой; теперь она наша кормилица и всегда, всегда, всегда будет давать нам теплое, белое молоко. Я же стану заботиться о ней, пока ты, наш первый друг и твоя первая служанка, будете охотиться.

На следующий день кот ждал, чтобы еще кто-нибудь из диких зверей пошел к пещере, но все они остались в диком, сыром лесу; поэтому кот пошел к пещере один.

Он видел, как женщина подоила корову; видел свет от костра в пещере; почуял запах теплого белого молока.

Кот спросил:

– О, мой враг и жена моего врага, где дикая корова?

Женщина засмеялась и ответила:

– Дикий зверь из дикого леса, возвращайся в чащу, потому что я заплела мои волосы и отложила волшебную баранью лопатку; кроме того, нам не нужно больше ни друзей, ни слуг.

Кот сказал:

– Я не друг; я не слуга. Я кот; разгуливаю один, где мне нравится, и хочу войти в вашу пещеру.

Женщина его спросила:

– Так почему же ты не пришел сюда с первым другом в первый вечер?

Кот сильно рассердился и сказал:

– Не наговорила ли на меня дикая собака?

Женщина опять засмеялась и ответила:

– Ты, кот, гуляешь один, где тебе вздумается, и все места для тебя одинаковы. Ты не наш друг и не слуга, и сам сказал мне это. Так уходи и гуляй, где тебе вздумается, по тем местам, которые для тебя одинаковы.

Кот притворился опечаленным и проговорил:

– Неужели я никогда не посмею приходить в пещеру? Неужели я никогда не буду сидеть подле теплого костра? Неужели я никогда не буду пить теплое белое молоко? Ты очень умна и очень красива; тебе не следует быть жестокой даже к коту.

Женщина сказала:

– Я знала, что я умна; но не слышала, что я красива. Давай же согласимся, если я хоть раз похвалю тебя, ты можешь приходить в пещеру.

– А что будет, если ты два раза похвалишь меня? – спросил кот.

– Этого никогда не случится, – ответила женщина. – Но если я два раза похвалю тебя, тебе будет позволено сидеть подле огня в пещере.

– А если ты похвалишь меня в третий раз? – спросил кот.

– Ни за что, – ответила женщина, – но если бы так случилось, тебе было бы позволено, кроме всего прочего, пить теплое молоко по три раза в день; и так было бы всегда, всегда и всегда.

Кот изогнул свою спину дугой и сказал:

– Пусть же завеса в отверстии пещеры, огонь в ее глубине и котелки с молоком, которые стоят около огня, запомнят, что сказала жена моего врага.

И он ушел в сырой, дикий лес и, помахивая своим диким хвостом, долго бродил одинокий и дикий.

Когда человек, лошадь и собака вернулись домой с охоты, женщина не рассказала им о договоре, который она заключила с котом; она боялась, что это им не понравится.

А кот уходил все дальше и дальше и долгое время, одинокий и дикий, прятался в диком, сыром лесу; он так долго не показывался подле пещеры, что женщина забыла о нем. Только летучая мышь, маленькая, висевшая вниз головой летучая мышка, которая цеплялась задней лапкой за каменный выступ в потолке пещеры, знала, где прятался кот; она каждый вечер летала к нему и рассказывала, что делается на свете.

Раз летучая мышь сказала коту:

– В пещере – малютка. Он совсем маленький, розовый, толстый, и женщина очень любит его.

– Ага, – сказал кот. – А что любит малютка?

– Он любит все теплое и мягкое, – сказала летучая мышь. – Засыпая, он любит держать в ручках теплые и мягкие вещи. Он любит также, чтобы с ним играли. Вот что он любит.

– В таком случае, – сказал кот, – мое время наступило.

На следующий вечер кот пробрался через сырой дикий лес и до утра прятался около пещеры. Утром человек, собака и лошадь отправились на охоту. Женщина готовила еду; малютка кричал, плакал и мешал ей работать; она вынесла его из пещеры и дала ему пригоршню камешков, чтобы он играл ими. А малютка все-таки плакал.

Тогда кот протянул свою мягкую, бархатную лапку и нежно погладил малютку по щеке; ребенок стал весело гукать; кот потерся о его толстые коленки и пощекотал своим хвостом его круглый подбородок. Малютка засмеялся; мать услышала этот смех и улыбнулась. Летучая мышь, маленькая летучая мышь, висевшая вниз головой на потолке пещеры, сказала:

– О, хозяйка дома, жена хозяина дома и мать сына хозяина дома, дикий зверь из дикого леса прелестно играет с твоим малюткой.

– Благословляю этого дикого зверя, каков бы он ни был! – сказала женщина, выпрямляя спину. – Я очень занята, и дикий зверек оказал мне услугу.

В ту же минуту, в ту же секунду, моя крошечка, – бац! – сухая конская кожа, висевшая хвостом вниз в отверстии пещеры, упала. Она помнила, какое соглашение женщина заключила с котом, и когда мать ребенка подошла, чтобы поднять свою дверную занавеску, перед ней открылась картина: кот, устроившийся в уютном уголке пещеры.

– О, мой враг, жена моего врага и мать моего врага, – говорил кот, – вот и я; ты похвалила меня, и с этой поры я всегда, всегда, всегда могу сидеть в пещере. И все-таки я кот, разгуливаю один, где мне нравится, и все места для меня одинаковы.

Женщина сильно рассердилась; она крепко сжала свои губы, взяла прялку и начала прясть.

Но ребенок плакал, потому что кот ушел от него, и женщина не могла успокоить своего малютку. Он вырывался от нее, бил ножками, и его личико почернело.

– О, мой враг, жена моего врага и мать моего врага, – сказал кот, – возьми кусок нити, которую ты спряла, привяжи ее к твоей катушке и тащи катушку по полу; я покажу тебе волшебство, от которого твой малютка засмеется так же громко, как теперь плачет.

– Хорошо, – ответила женщина, – потому что сама я ничего не могу придумать; только я не поблагодарю тебя.

Она привязала нитку к маленькой глиняной катушке и потащила ее по полу. Кот бросился за ней, хватал ее лапками, кувыркался, подбрасывал через себя, прокатывал между своими задними ногами, делал вид, будто потерял ее, снова прыгал на катушку, да так забавно, что малютка засмеялся так же громко, как недавно плакал, пополз за котом и стал резвиться на полу пещеры, пока не устал и не лег спать, обхватив ручонками мягкого кота.